Текст книги "Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды"

– Это уж точно!

– …а от чего-то, тебе, похоже, так и непонятного. Хотя… Ты же по своей воле не бросил бы Мелькора?

– Еще бы! Но, в конце концов, он мой Вала…

– Только поэтому? Гортхауэр задумался, замолчав.

– То-то. – Эльдин достала очередную самокрутку.

– И ничего удивительного, – проворчал Курумо. – Я тоже Манвэ ненавижу, но их вполне понимаю. И сам, между прочим, бросать Ауле не собираюсь. Не могу. – Он опустил голову, стараясь не глядеть на Мелькора.

– Ну а ты-то что скажешь, Учитель? – Гортхауэр тревожно уставился на Черного Валу.

– Знаешь, Ортхеннэр, я тоже пока бежать не собираюсь. Бессмысленно, да и не стоит оставлять Манвэ одного.

– Что?! Ты что, возиться теперь с ним все время будешь? За все хорошее? Или думаешь, что сможешь повлиять на него?

– На что повлиять?

– Как бы не передумал. Хотя он обязан был тебя отпустить – из-за поединка.

– Обязан? Вообще-то меня навечно изгнали. На-веч-но.

– Так что, благодарить его теперь вечно за это освобождение?

– Помочь – если он решился жить без оглядки на волю Эру. В конце концов, он мой брат, и ему сейчас нелегко.

Гортхауэр судорожно сглотнул, словно подавившись. «Может, мне теперь и этого… – он кивнул на Курумо, – братом называть?» – подумал он в ответ.

«Придется!» – мысленно отрезал Мелькор.

«Ты им простил?! Один приказал, другой – исполнил?..»

«Думай что хочешь! Простил, не простил – какая сейчас разница?!»

– А чем ты ему помочь сможешь? – спросил Гортхауэр уже вслух.

– Если это то, что я предполагаю, постараюсь помочь не потерять себя. Вытащу как-нибудь. Я ведь через это прошел…

– Один. Вот и он пусть сам справляется.

– Я – старший.

Гортхауэр покачал головой. Эльдин показала ему язык, тот только махнул на нее рукой.

– Знаете что, я все же схожу хотя бы к Намо, он же Видящий, может, знает что-то. – Майэ поднялась с кровати. – А то что попусту догадки строить. Даже если не попусту…

Эльдин накинула плащ и скрылась за дверью.

* * *

Намо не знал ничего. Вайрэ – тоже. Ильмарин не просматривался – словно завеса пала на вершину Таникветиль, заставляя встревоженного Владыку Судеб гадать о происходящем там. И ткацкий станок Ткачихи Судеб ничего не показывал и даже примолк – словно все замерло. Поединок уже был, впрочем, запечатлен, и Вайрэ вручила ковер Эльдин, несмотря на ее вялые протесты.

– Куда мы его повесим? Тоже мне, семейный архив.

– На кровать постелите. Кому этот ковер еще дарить, кроме вас, – не каждый день Астальдо из воплощения выбивают… Как Аллор, кстати?

– Терпимо. Борется за право вылезти из постели. Без меня ему там, видите ли, одиноко, даже если с книгой. А рисовать он в ближайшее время вряд ли сможет.

Намо вздохнул – что ожидается в ближайшее время, он не знал. Он видел залитую солнцем площадь, видел сметающий все на своем пути воющий смерч, водопад кристаллов… Все – рывками, картинками, непонятно как связанными. Что? Откуда? Предстояло серьезно подумать… Эльдин направилась восвояси – рядом с Аллором ей думалось веселей…

* * *

По дороге к своим чертогам Тулкас вкратце рассказал Ирмо об утренних событиях, приведя Мастера Грез в некоторое замешательство. Впрочем, Ирмо понимал: когда обрушивается лавина событий, проще и разумней чуть выждать – если все совсем серьезно, то мимо не прокатится. Хотя бы та же Варда – будить ее раньше назначенного срока или сделать вид, что ничего не знаешь? Лориэн отвлекся от сторонних мыслей – сейчас есть дело, и его следует исполнить наилучшим образом.

Пройдя внутрь чертогов, они спустились в нижний зал, просторный и темный.

Мятежные майар покоились на лавках в дальнем углу. Ирмо стремительно проследовал туда, опережая Тулкаса, и склонился над ними. Рука Охтариэн, майэ-Воительницы, свесилась с ложа, пальцы судорожно сжимали воздух. Волосы Талиона, ее брата, разлетелись, скрыв наполовину лицо со сдвинутыми бровями и плотно сжатыми губами. Глазные яблоки двигались под прикрытыми веками – он спал, но что за сны видел? Это и интересовало сейчас Мастера Грез. Он посмотрел на Тулкаса.

– Это у нас называется здоровый сон… На забвение не тянет, а вот на мороки – в самый раз. Так было, когда ты явился их поднимать?

– Ну вроде так… Я – будить, а они… не выходят из сна. Не отличают его от действительности.

– Побить попытались, и вполне по-настоящему? – ехидно поинтересовался Ирмо.

Тулкас нехотя кивнул:

– Ну двину я им еще раз – так разве для этого стоит их вообще будить?

– А то у них при ином способе пробуждения подобные желания поубавятся! Ты что хочешь, чтобы я им память вычистил и у них к тебе счетов было не больше, чем в Предначальную эпоху?

– Нет, зачем… – как-то неуверенно протянул Тулкас. – Вот еще – вранье разводить! Что было, то было, – добавил он резче.

– Хорошо, – махнул рукой Ирмо, присаживаясь рядом с Талионом. Мастер Грез предполагал, что морок у майар общий. Он коснулся лба майа, проникая в глубь его видений. В очередной раз чужая память обожгла его, наотмашь хлестнув отчаянием, болью, безнадежностью бессилия… Опять. Собственно, уже которую эпоху, соприкасаясь с чьим-то сознанием, он не ожидал ничего доброго – грязь, мука, беспросветная тоска. Ирмо привык внутренне сжиматься, ожидая удара, – но прекратить возиться с чужими мороками не мог. Это то, что он умеет лучше всех, – а значит, надо продолжать. Только вот усталость, тяжелая, тупая, все больше поглощала Лориэиа, вынужденного по живому, наскоро сшивать клочки душ. Изредка накатывали раздражение и равнодушие, хотелось выгнать всех из сада, запереться там и уйти в грезы, созданные любовно и основательно, – навсегда. И пропади все пропадом. Правда, в такие моменты он становился противен самому себе и, прекращая поток паскудных мыслей, снова брался за дело.

Теперь вот опять. Морок, тяжелый, болезненный, хуже тех, что терзали сон Эонвэ. Хотя как знать? Память – она и есть память. Ирмо, напрягши волю, постарался углубиться в морок, завладевший ощущениями Талиона.

…Лязг оружия, крики, залитые кровью ступени – Ирмо узнал место, это были чертоги Астальдо. Наваждение было настолько ярким и определенным, что Валу чуть оторопь не взяла. Он стоял рядом с мятежными майар на последней ступеньке, ведущей в дом, а снизу их атаковал Тулкас, заливаясь недобрым смехом. Взяв себя в руки, Ирмо вспомнил, что это лишь морок, что Астальдо сидит рядом с ним в зале, но все же ему стало не по себе.

В этот момент Талион с криком «Уйди!» отшвырнул его в сторону, продолжая парировать атаки Тулкаса. Видно было, впрочем, что силы его и Охтариэн на исходе, – кровь, запятнавшая ступени, принадлежала им. Ирмо кинулся к двери – уволочь их туда, а потом, получив передышку, потихоньку вывести… Мастер Грез налег на массивный засов, дверь тяжело отошла в глубь чертога, он подивился реальности затраченного усилия. Вернувшись, резким движением рванул майар за плечи, отшвырнув их себе за спину, в открывшийся проем, и отступил вслед за ними, еле уклонившись от меча, явно намеренного проникнуть в дом призрачного Астальдо. Захлопнул дверь перед носом Валы-Воителя. Из-за нее раздалась площадная брань, ничего общего с высоким наречием не имеющая. Привалившись к двери, Ирмо взглянул на Талиона, приготовившегося к новой атаке. Левая рука его неподвижно висела, одежда была пропитана кровью и разрезана в нескольких местах – там, куда достал меч. Майа был бледен, темно-рыжие, ставшие бурыми от крови и пыли волосы облепили лицо, и он безуспешно пытался, тряхнув головой, убрать их.

– Говорю тебе, Лориэн, уходи! Какого балрога тебе здесь надо?

– Я пришел за тобой. За тобой и Охтариэн. Пойдем со мной.

– Куда? К тебе в сады? А приговор? Ты что, Манвэ уговорил, – не верю! Или он приказал память стереть – в великой милости своей?! – Майа зло усмехнулся. – Спасибо, не надо мне такой милости!

– Нет, не так, – продолжая налегать на равномерно сотрясающуюся от ударов дверь, Ирмо протянул руку к Талиону. – Пойми, поверь, это морок, я хочу вывести тебя.

– Куда? Зачем? – повторил упрямо Воитель.

– Отсюда, туда, где вас не тронут.

– Да-а-а? Но как отсюда выйти? А Астальдо куда подевался?

Ирмо спешно разгребал морок, продолжая удерживать внимание Талиона. Грохот и ругань за дверью прекратились.

Майа внезапно бросился к окну.

– Куда ты? – крикнул Ирмо.

– А вдруг туда полезет?

– Да никуда он не полезет, нет его здесь, и ты не здесь, это наваждение!

– Ничего себе наваждение, – мрачно покачал головой Воитель, косясь на перебитую руку и заляпанную кровью куртку. – Хорошо бы, если бы так.

– Правда, поверь мне, – прошептал Ирмо, чувствуя, что погряз в чужом саморазвивающемся мороке, что скоро и ему эта прихожая шеститысячелетней давности будет казаться единственной подлинно существующей реальностью. Проклятое наваждение жило по своим законам, в своем стиле. Вспомнилась Бездна, из которой он еле вытащил Аллора, а что выбрался сам, – спасибо Айо и Мелиан. Вполне похоже по паскудной навязчивости, но – то-то радости – не она… Не погружаться!

– Поверь мне, пожалуйста! – настойчиво повторил Мастер Грез, пытаясь приблизиться к Талиону и коснуться его. Майа отскочил, недоверчиво глядя на Валу, и выставил перед собой меч. Образ Охтариэн стал бледнеть… Талион, заметив это, кинулся к сестре, уже ни па что не обращая внимания.

– Что это? – бормотал он, пытаясь коснуться тающего силуэта.

– Морок, Талион, наваждение, – мягко проговорил Ирмо, обхватив плечи майа. – Пойдем отсюда.

Тот дернулся было, но Мастер Грез цепко держал его, не давая вырваться. Майа обмяк, опустив голову, – будь что будет. Он слишком устал. Охтариэн исчезла – за кого теперь драться? Пропади все пропадом! Морок расплывался, мелькнули, становясь прозрачными, стены, и за ними Талион разглядел залу, очень похожую на залу из наваждения, рядом лежала Охтариэн, да и сам он лежал на лавке. Увидев склоненное над собой лицо Ирмо, майа приподнялся на локте и тут узрел за спиной Ирмо Астальдо. Вырвавшись из объятий Мастера Грез и оттолкнув его, он зашарил в поисках меча. В его взгляде, брошенном в сторону Ирмо, ясно читалось: «Предатель!» Не найдя возле себя оружия, он уставился в упор на Тулкаса и мрачно заявил:

– Ну что, взял? Давай, бей, нечего ждать! – Талион напряг мускулы, сжал правый кулак, пытаясь выбрать наименее уязвимую позицию. Тулкас смотрел на него, скрестив руки. Собственно, ничего другого он и не ждал. Вот только Ирмо злиться будет – ему еще не хватало тумаков от чужих майар…

– А вторая рука у тебя для чего? – усмехнулся Вала-Воитель.

Талион собрался ответить подобающим образом на подобное издевательство, но осекся, ощутив, что с его рукой все в порядке. Значит, то было мороком. А эта ситуация лучше, что ли? Те же и… Ирмо – гад, туда же – «Помочь!». Но сначала надо разобраться с создателем – не на коленях же очередную выволочку встречать. Майа выпрямился, готовясь к удару. Тулкас наблюдал за ним, не двигаясь.

– Ну что же ты? – прошипел Воитель.

– Ничего, жду, пока ты успокоишься.

– Так у тебя же хорошо получается – успокаивать!

– Вот сейчас и успокоишься!

– Вот и давай, что смотришь?!

Ирмо понял, что снова пахнет дракой. Предстояло будить Охтариэн, а он уже чувствовал себя разбитым, словно весь день дрова рубил. Терпение Мастера Грез лопнуло.

– А ну прекратите! – заорал он необычно громко и резко для своего, как правило, мягкого, чарующего голоса, становясь между разозленными воителями.

– Уйди, Ирмо, затащил сюда, так хоть не лезь! – рявкнул Талион.

– Да как ты с Валой разговариваешь? Отойди, Лориэн, сейчас я ему покажу!

– Какого балрога ты меня вообще сюда притащил, Воитель, так тебя!.. – зарычал Ирмо, добавив сквозь зубы пару выражений, которых от него мало кто ждал, уместных разве что в умбарских портовых притонах. – Я вам сейчас такие мороки устрою, до Второго Хора выть будете! И Охтариэн сами будите, может, разбудите, так она тебе, Астальдо, еще добавит! А у меня и так дел по горло. Надоело мне все это!.. – Ирмо рывком подхватил с пола сумку и направился к выходу, на ходу откупоривая склянку с успокоительным. Поистине, идиотский день!

– Ирмо! – закричал Астальдо, кидаясь вслед за Мастером Грез. – Не уходи, прости, пожалуйста, я сорвался, иу разберись с Охтариэн, я же не справлюсь, ты же видишь, что делается!

Талион недоуменно смотрел на своего Валу – таким вежливым он его не помнил: чтобы Тулкас кого-то умолял и извинялся перед кем-то? Что все-таки происходит?

Ирмо больше всего хотелось послать Астальдо куда подальше, за пределы Эккайи, но Охтариэн было жаль, он помнил майэ-воительницу, еще с начала Первой эпохи бывшую частой гостьей в его садах.

– Ладно, – мрачно процедил он, возвращаясь и садясь рядом с ней. – Жаль девчонку, а то послал бы тебя подальше. Талион, иди сюда, может, помощь твоя понадобится.

Майа осторожно подошел, и Ирмо снова занялся привычным делом.

…Охтариэн пыталась уйти – бороться было бесполезно, каждый раз, вставая для очередной схватки, она чувствовала, как отчаяние охватывает ее. Майэ стремилась ускользнуть, но каждый раз не успевала – хохочущий Астальдо всюду настигал ее. Рядом был Талион, пытающийся сопротивляться, но бесполезно, и с каждым разом ему все сложнее было восстановить облик. Да и ей тоже.

Сейчас к Ирмо двигалась, прихрамывая, кое-как в очередной раз поднявшаяся Охтариэн – полупрозрачное лицо, изрубленные латы, бесконечно усталый взгляд. Понимая очевидность поражения, она уходила. Да, уходила. Она уже не считала это позором и пыталась уговорить Талиона следовать за ней – бросить его она не могла, и каждый раз не хватало слов, чтобы убедить его…

Ирмо шагнул навстречу майэ, осторожно прижал к себе, она подняла на него ошалелые, безумные глаза, приникла, положив голову на плечо Мастера Грез.

– Ирмо, ты пришел забрать меня? Тебе разрешили?

– Да, конечно, я возьму тебя с собой, – прошептал Вала, погладив ее по голове.

– А Талион? – дернулась она.

– С ним все будет хорошо, – поспешно пообещал Ирмо. (Что – хорошо? Ты-то сам вообще знаешь, что будет?!)

– Ты дашь мне забвение? – полусонно пробормотала майэ, сильнее повисая на нем. Ирмо словно по голове ударили. И эта туда же, сговорились они, что ли? Забвение… Нашли выход. Да что же это за жизнь такая, мир такой распрекрасные сотворились, что сдохнуть хочется?!

«…ибо настанет время, что и Могущества позавидуют уделу Смертных…» – но почему так скоро – пяти эпох не прошло, да какое там, первые просьбы вон когда были… И теперь это стылое безразличие пополам с отчаянием больно рванули душу, вызывая желание разнести все вокруг к такой-то недивной матери.

Ирмо покрепче обнял Охтариэн, боясь отпустить, и старался как можно мягче развеять морок. Майэ открыла огромные темные глаза с плещущимся в них бредом и невидяще огляделась по сторонам. Когда ее взгляд прояснился, в нем скользнуло разочарование.

– Так мы не у тебя? – грустно спросила она. – Значит, это неправда – то, что ты сказал? Тебе приказали другое… – Майэ отвернулась, прикрыв глаза.

Ирмо с трудом сдержался, чтобы снова не разразиться соответствующей тирадой, и, подойдя к Астальдо, поднес к носу Валы-Воителя изящный кулак.

– Не умеешь, не берись! – прошипел он. – Разобраться – разобрался, но если уж сжалился, какого балрога ты не попросил меня хоть усыпить прилично? Лень тебе было до садов дойти или хотя бы позвать?! Врезал бы тебе, да проку уже нет, и так тут сплошные драки. Сможешь сейчас-то с ними без мордобоя договориться? Или подождать? – Ирмо прислонился к колонне, сложив руки.

Тулкас тоскливо опустил голову.

– Зол я был… зол… Не умею я – наполовину…

– А зачем ты их будить задумал? Перевел бы я их в грезы тихие. Либо и впрямь… – Ирмо сглотнул, – в забвение…

– Но ведь они больше не подлежат преследованию – зачем же им в забвении быть? – Вала-Воитель развел руками. – Пускай что хотят, то и делают. Со мной-то им говорить не о чем, – добавил он тише.

Майар насторожились. Что происходит? Их что, больше мятежниками не считают? Значит ли это, что…

– А что, Мелькор больше не Враг? – спросил Талион с усмешкой.

– Он освобожден, – отрезал Тулкас. – Как следствие честного поединка, – добавил он, видя недоумение майар.

Глаза Охтариэн и Талиона округлились. Похоже, попытки достойно ответить создателю они решили отложить. Рассказ Астальдо весьма впечатлил их, майар жадно слушали, почти не перебивая. Ирмо усмехался про себя, представив, какие у них будут лица, когда они увидят победителя их Валы.

Известие о порче облика вызвало на лице Охтариэн некое подобие сочувствия: Талион хмыкнул. Объяснять пришлось немало: майар понятия не имели ни о Нуменоре, ни о назгулах.

Ирмо, послушав какое-то время, решил покинуть их – похоже, драки на ближайшее время не намечалось. Впрочем, может, Охтариэн и Талион захотят уйти?

– Вот и все, – закончил к тому времени рассказ Тулкас. – Больше ничего не знаю. Мелькор то ли у Ниэнны, то ли у Намо, а может, у этих недомайар остановился.

Так что… – Он пожал плечами, освобождая проход к двери.

Ирмо не без удивления заметил, что Астальдо небезразлично, уйдут его сотворенные или нет. Но вмешиваться он желания не имел, а посему, небрежно помахав рукой на прощание, направился восвояси – иди знай, кто еще дожидается его в Садах Грез.

А майар не спешили уходить. Как же это – уйти без оружия? А его еще надо было привести в порядок…

Глава 16

Эльдин вернулась, не принеся от Намо никаких известий. Спокойствия это не прибавило.

– Пожалуй, я все же попытаюсь узнать, что там. – Мелькор поднялся с кресла, поправляя плащ.

– Ты так и пойдешь? – косясь на живописные лохмотья, облекавшие фигуру Черного Валы, спросила Эльдин.

– А у вас найдется что-то подходящее?

Аллор развел руками – его одежда была бы узковата и немного коротка Черному Вале.

– Может, хоть заштопать на скорую руку? – спросила Эльдин.

– Фиолетовыми заплатами? Или всех цветов радуги? – расхохотался Мелькор.

Гортхауэр решительно начал стаскивать рубаху…

– Помедленней, пожалуйста, – томно донеслось с кровати, где возлежал Аллор.

Гортхауэр обернулся на голос с непередаваемым выражением лица, обещающим стереть недомайа в порошок, но тут вмешался Мелькор:

– Ладно, суетно. Некогда с заплатами возиться. Пойду в чем есть: порванное приличней, чем зашитое. И вообще, чего мне стесняться? – Он иронично-торжественно запахнулся в плащ, закутавшись с ног до головы, и направился к выходу. В этот момент и раздался стук в дверь.

– Интересно, кого еще принесло? – пробурчал Гортхауэр, косясь на Курумо, – уж не Ауле ли своего майа по всему Валмару разыскивает?

Мелькор открыл дверь и столкнулся нос к носу совсем не с Ауле. На пороге стоял Манвэ. Губы кривила привычная насмешливая улыбка, но лицо осунулось, резче залегли тени под глазами. Он вошел в комнату, и Мелькор затворил за ним дверь.

– Присаживайся, Манвэ. – Эльдин, поклонившись, пододвинула неожиданному гостю кресло. Тот уселся, положив ногу на ногу и сцепив руки на колене. Майэ подала ему бокал с вином и поставила в который раз чайник. Манвэ слегка пригубил и отставил бокал.

– Итак, – начал он, – я не знаю, к каким умозаключениям вы здесь пришли, но бегству вашему я препятствовать не буду. Возможно, это выход. А к тебе, Мелькор, просьба: майа моего, Златоокого, помнишь? Так вот, возьми его с собой…

– Куда? – недоуменно спросил Мелькор.

– Подальше отсюда!

– И?..

– И все. Надеюсь, ты сможешь защитить себя и тех, кто с тобой? От кого? Да хотя бы от меня, если… – Король Мира слегка запнулся. – Я ручаюсь за свои обещания, пока я – это я. Ты знаешь, что я имею в виду.

– Ну и куда нам податься, если все так обернется? А будем защищаться – снова будет война, и тогда на Арде камня на камне и впрямь не останется? Возьму вот и не постесняюсь на сей раз из нее кусок на собственные нужды выдрать…

Манвэ нахмурился, прикрыв глаза. Закурил, выпустив струю дыма в усеянный звездами потолок.

– Если честно, я не знаю, что делать, – сказал он. – Побег – это временный выход. Если вообще выход…

Владыка задумался. Мелькор развел руками.

– Неужели обязательно надо бежать? – подал голос Аллор. – Впрочем, как тебе удобнее…

– У тебя из-за всего этого неприятности? – смущенно пробормотала Эльдин.

– С чего ты взяла? – вскинул брови Владыка. Эльдин пожала плечами, покачав головой.

– Глупости какие, – беззаботно махнул рукой Манвэ. – И нечего на меня виновато коситься, – усмехнулся он, глядя на Аллора. – Что вышло, то вышло. Девять бед – один ответ.

Вала отпил еще глоток и откинулся в кресле, созерцая переливы оттенков сквозь хрустальные стенки бокала.

Ему было понятно, что беспокоит Аллора: сознание майа не пытался закрыть. Раскаянием в содеянном там и не пахло. И все же Владыка понял: они не были против него – просто не желают делить мир на друзей и врагов. Их расположение и явная приязнь к нему не противоречат дружбе с Мелькором. А на предопределение и даже на Замысел им плевать. Такие уж они… Ну не будешь же злиться на сквозняк? «Ветер веет, где хочет!» – не ты ли это говорил? Достаточно, что им самим не по себе.

– Послушай, что все-таки происходит? – Мелькор уселся на табурет напротив Манвэ. – Ты говорил с Единым?

– Именно поэтому я прошу тебя заняться Златооким – лучше ему держаться от меня подальше: ни защитить, ни помочь ему я не смогу.

– А где он?

– В Ильмарин, где еще ему быть?

– Он спит?

– Сейчас да. Ты пойдешь?

– А как же? Я готов. А вы, господа майар, останьтесь пока здесь, – обратился он к остальным. Гортхауэр недоуменно взглянул на него, но, встретив решительный взгляд, промолчал.

– Мы не будем путаться под ногами, – улыбнулся Аллор. – Но если что, пожалуйста, позовите.

– Ладно, выздоравливай. – Владыка наклонился к нуменорцу и осторожно пожал забинтованную руку.

Валар скрылись за дверью.

– Так все же расскажи, если не секрет, что произошло? – попросил Мелькор. Манвэ зло сощурился.

* * *

– …Итак, сейчас – Четвертая эпоха. Мелькор на свободе, и ты тоже свободен и волен идти куда пожелаешь.

Манвэ стоял, заложив большие пальцы за пояс, глядя на своего первого майа, сонно щурящего ярко-золотые глаза.

Златоокий приподнялся на ложе, где пролежал шесть тысяч лет, откинул со лба тяжелую темно-медового цвета прядь волос. Четвертая эпоха? Как это? Он же только что заснул. Точнее, был усыплен. Мелькнули перед ним глаза Манвэ – холодные, жесткие и все же больные, коснулась тонкая рука – и он провалился в забвение. Ничто. Ни звуков, ни цвета, ни чувств. Все было как вчера. Надо же…

Личина Короля была сделана на совесть – как всегда. То есть почти как всегда. Златоокий помнил Владыку другим, но как давно это было… А что происходит сейчас? Зачем пробудил? Затем, чтобы прогнать? Конечно, лишний он здесь… Майа вздохнул, сел. Искоса взглянул на Манвэ.

– Гонишь? Конечно, я же мятежник… – Златоокий вскинул голову, прикрыв глаза – как когда-то. – Хорошо, уйду…

Он помедлил. Куда идти? Опять – не куда, а откуда… К Мелькору? Уж не обман ли это?

– А собственно, где он сейчас? Снова в Эндорэ? Если мне будет позволено спросить, – прибавил он едко.

– Да нет, у Намо, – процедил Манвэ.

– В Залах?! «На свободе»… – Златоокий усмехнулся. – Видимо, сейчас это так называется… Конечно, коль скоро Владыка не желает… и не может видеть меня на Таникветиль…

– А тебя-то что здесь может держать? Ты выбрал – сознательно. Так что ступай к тому, чей путь ты избрал…

– В залы Мандоса… Спасибо, – покачал головой Златоокий.

– У тебя есть возможность составить собственное мнение о степени его свободы.

– Да уйду я, уйду… – Златоокий окончательно сел на ложе, спустив ноги на пол. – Зачем ты меня вообще разбудил? – В его голосе мелькнула злость.

– Затем же, зачем освободил Мелькора. Можешь считать это моей прихотью.

– А тогда… тоже – прихоть? – прошептал майа и сжался, словно ожидая удара.

Манвэ скрестил руки на груди, пытаясь унять дрожь. Златоокий посмотрел на него исподлобья.

– Разумеется. Необходимость. Покой Арды. Нет своих и чужих, есть согласные с Предначертанным и избравшие иной путь. И я свой – избрал, ты прав, тебе нечего делать со мной… И вообще, какое тебе дело до меня? – Златоокий устало отвернулся, вставая.

«Не распускаться. Пусть он наконец уйдет. Он же не сможет не вмешаться, если что-то произойдет. Не выходи за рамки созданного образа, пусть думает о тебе что угодно – лишь бы шел отсюда подальше. Мало Эонвэ? Что же он медлит? Наорать? Вытолкать взашей? Глупость. Выдержать, не ввязываться в разговор».

И не нужно, чтобы мнение Златоокого о нем менялось, – надо остаться в памяти майа таким, как всегда, – чтобы и вспоминать не хотелось…

Майа наконец встал с ложа, изящным движением, так похожим на движения создавшего, поправил складки одеяния. Откинул назад волосы. Сделал шаг, еще один. Поравнявшись с Валой, твердо взглянул ему в глаза. Тот не отвел взгляд. Майа остановился.

– Ну что же ты? – проговорил Манвэ.

– Ничего, уже ухожу. Раз уж ты так меня гонишь…

– Да, так. А как еще? – «Ну что еще ему надо? Чтобы прощения попросил? Но ведь это будет попыткой примириться, удержать – нельзя. Ну что еще ему сказать?!»

– Гоню? Просто позволяю уйти – ты же сделал это когда-то.

– Ну да… – усмехнулся майа. – Позволяешь… Разве я могу ослушаться приказа сотворившего?… Ты же… мой Вала. – Златоокий еле слышно вздохнул.

«И он – туда же, – подумал Манвэ. – Как я мог сотворить его – таким… Разрушитель… Скорее бы это закончилось».

– Да в чем дело? – не выдержал он. – Кто я тебе – после того как вынес приговор? Что с того, что я сотворил тебя? Какое это теперь имеет значение?!

– Кто? – вскинул брови майа. – Я же сказал: мой Вала. А что из этого следует? Да ничего особенного, конечно, кроме, хотя бы… нерасторжимой связи. – Он усмехнулся.

– Можно подумать, я не знаю. Но сейчас не самое подходящее время говорить об этом.

– Поздно? Ты меня своим не считаешь? Еще с тех пор? – Майа зло сощурился.

«Гнать его – ни к чему этот разговор. Или… нет, нельзя».

«Зачем он – так? Почему ему надо, чтобы я ушел? Если бы просто не желал видеть – не пробуждал бы… Что же он?»

«Что же… Все тебе объясни. Может, испугается? Вряд ли. Еще возмущаться начнет, мятежник несчастный… Усыпить и отволочь к Мелькору? Пусть тот ему как хочет, так и объясняет? Совсем малодушно… А что это ты вдруг о достоинстве вспомнил? Не поздновато ли? Будь последовательным. У него и так немало оснований тебя стыдиться – появится еще одно, какая разница?»

Златоокий поднял глаза.

– Ты уверен, что так надо?

«Уверен? Сможет ли Мелькор его защитить? Ну и что, что от обруча освободился? С ним и без обруча управились в свое время. Ответственность переложить хочу, только и всего».

Майа пристально смотрел на Валу. «Разорвать связь – это хуже, чем убить. То есть жить-то потом – как? Это же невозможно… За что? Ему мало?»

«Какой абсурд…» – подумал раздраженно Король.

– Ну хорошо, допустим, не гоню я тебя, – сказал он вслух. – Возможно, это даже бессмысленно. Не пинками же тебя выкидывать, если сам не соображаешь.

– И на том спасибо, – буркнул майа, явно успокаиваясь. – Ты не бойся, глаза мозолить не стану. Но все же побуду здесь… раз уж ты сменил гнев на милость… – не без иронии добавил он.

– Вот спасибо! – фыркнул Манвэ. Болезненное напряжение, как ни странно, отпустило, хоть и чувствовал он себя сейчас последним глупцом и размазней.

– Пожалуйста, – пожал плечами майа. – Ты, конечно, без меня прекрасно обходился, но уж если разбудил… – Он запнулся. «Плохо тебе, я же вижу – как тут уйдешь…» – подумал он.

Манвэ, по привычке уловив мысль майа, чуть не выругался. Начинается… Еще его в рядах соболезнующих не хватало! Все же не стоило будить. Ох уж эти Видящие – он же еще и Вардино творение…

– А что с Мелькором? – спросил Златоокий, пытаясь скрасить неловкую паузу. – Он… изменился? Ты поэтому его освободил?

«Да уж, спросил так спросил. Соврать – так это на Мелькора напраслину возводить. А зачем, если до сих пор надеюсь, что удастся это сокровище к нему спровадить?»

– Ты хотел сказать – покаялся? Нет.

– И ты его просто так выпустил? А Круг? А…

– А Король пока еще я.

– Да, конечно. – Златоокий кивнул. – А почему – пока?

– Потому что пока еще никто меня от этой почетной обязанности не освобождал, – процедил Манвэ.

– А что, такое возможно? – усмехнулся майа, пряча за усмешкой настороженность.

– На все воля Единого, – не сдержавшись, елейно промурлыкал Манвэ, благочестиво закатив глаза к потолку. «Не свалится ли чего-нибудь оттуда?»

– Да, разумеется, – снова кивнул Златоокий. – А освобождение Мелькора – тоже Его воля? – невинным голосом поинтересовался он, устроившись в некотором отдалении от Манвэ.

«Ага, сейчас ему все возьми да расскажи! Впрочем, не я, так Мелькор расскажет. Или еще откуда-нибудь узнает».

– Я же сказал, – терпеливо проговорил Манвэ, – решение принял я. На законных основаниях, – и чуть не поморщился: похоже, клятый обруч опять ожил от подобной наглости.

– А Эру, значит, согласился? – продолжал майа, ничего не заметив.

– Ну как тебе сказать… Пока нет.

– И-и… что теперь? – Майа резко посерьезнел, глаза сузились, и в них замелькали ледяные сполохи. Он замер, ожидая ответа.

– Я не знаю. Поэтому лучше бы ты отправился к Мелькору: Всевышний на него не смотрит, а я могу с трона в любую минуту полететь… Если мы с Единым не придем к согласию – в соответствии с Его волей… – Повелитель Валинора мрачно усмехнулся, только усмешка вышла странная, скорее – оскал… Вала не успел отвернуться.

– Что это? – Златоокий впился глазами в Манвэ. – Что с тобой?

Внезапно каким-то образом догадавшись, что происходит и кто тому причиной, он почувствовал, как возмущение захлестнуло его:

– Это же… подло! – Он кинулся к Манвэ.

– Замолчи, не лезь! – прошипел тот, обхватив, не в силах сдержаться, голову руками. – Это не твое дело! Сгинь отсюда!

– Вот еще! Как это – не мое?! Я же остался и вообще… Как Он может?! – вырвалось у майа. – Тебе мало крови?! – крикнул он, оглядываясь по сторонам, словно пытаясь разглядеть кого-то в воздухе. – Ты… Ты… – Внезапно Златоокий, словно захлебнувшись собственными словами, рухнул как подкошенный, сжавшись в комок и стиснув ладонями виски. Манвэ, скрипнув зубами, склонился к майа.

– За что? – прошептал он. – Это же всего только майа, он не понимает, что говорит, он просто… такой впечатлительный…

«Каждый должен отвечать за свои слова, поступки и мысли», – раздался в его сознании мерный, спокойный голос.

– Пощади его, не надо!

Манвэ упал на колени, чувствуя, что готов каяться, молить о прощении, пообещать сделать все, что от него потребуют, отречься от чего угодно, только бы… Встала в памяти с болезненной ясностью картина: конец Предначалыюй эпохи, Круг, Мелькор на коленях, протянувший к нему скованные руки… Резко, отчетливо стало ясно: пощады не будет – бесполезно унижаться, просить о милости, простершись в алмазной пыли…