Текст книги "Сабинянские воины"

Перед глазами мелькали лица и руки, все плыло в головокружительном хороводе. Однако я не терял равновесия; наоборот, все мои чувства обострились, и я твердо стоял на ногах. Я точно знал, куда следующим шагом ступит моя нога. Более того, как мне казалось, я чувствовал одновременно каждого из тысячи танцующих, как чувствует свою команду профессиональный футболист. Не знаю, долго ли продолжалось это сладостное наваждение, но вдруг мне пришло в голову, что пора бы и начать брачную церемонию. И тут же, словно все только и дожидались моей мысли, в толпе произошло новое движение. Не прекращая ритмично подпрыгивать, танцоры отступили к краям площадки, образовав широкий круг. Не теряя времени, в центр круга высыпали молодые мужчины. Таким манером у нас выходят танцевать солисты. Но этих было слишком много для солистов. Они прыгали, кувыркались в воздухе, выполняли какие-то немыслимые акробатические номера. Все это сопровождалось новой песней, исполняемой теперь исключительно мужскими голосами. Неистово звучали барабаны; я чувствовал, как руки Ержи от бешеной дроби покрываются мозолями. И в то же время я знал, что ему не больно, что он забыл, что значит боль. Мои пальцы тоже были стерты в кровь, но я лишь равнодушно фиксировал это, как показания термометра. Наконец, мужской танец закончился, и вместо парней на поляну выбежали девушки. Они сразу же встали в несколько колец, одно внутри другого, и закружились. При этом они успевали еще и вращаться вокруг себя, притопывать и взмахивать руками. На лицах не отражалось ни напряжения, ни усталости – лишь умиротворенные улыбки. Все это сопровождала новая, женская песня. Я тут же решил, что ее мелодия прекрасней всего, что я слышал до этого, и даже того, что было пять минут назад. Казалось, я знал ее давным-давно, только почему-то забыл, а теперь вспомнил и с наслаждением подпевал. На полпути в женскую песню снова влилась мужская, словно в спокойную реку ворвался бурный горный водопад. Между девичьими хороводами втиснулись вереницы мужчин. Они помчались по кругу в противоход девушкам. Танцоры бежали все быстрей и быстрей, и вдруг – остановились, как вкопанные, причем каждый из мужчин оказался точно напротив девушки. Начался новый танец, а с ним – новая песня. Теперь пары синхронно подскакивали, как в ирландских танцах. Закончился куплет – и пары вмиг распались, и вновь начался бег хороводных колец. Начался новый куплет – и танцоры снова запрыгали друг против друга, только теперь судьба подарила им других партнеров.

Я рассказываю все это ладно, шаг за шагом, хотя для меня празднество слилось в один ослепительный миг. В какой-то момент упорядоченное движение смешалось. Танцоры побежали в разные стороны: женщины – в одну, мужчины – в другую. Однако порядок вскоре вернулся: те и другие быстро выстроились в две длинные шеренги лицом друг к другу. Между нами остался проход метров, наверное, в тридцать. Мы стояли, громко притопывая ногами и хлопая в ладоши. Инструменты болтались на ремнях за спиной. Лица перед собой я видел плохо, и из этого делаю вывод, что к тому времени уже стало смеркаться. Значит, танцы продолжались гораздо дольше, чем я думал… Ну да ладно, я сейчас не об том. Хлопки и топот ног нарастали. Сердце билось все сильнее. И вдруг на этот мощный аккомпанемент наложился одинокий мужской голос. Снова мне приходится повторить, что ничего прекраснее я в жизни не слыхивал, ни до, ни после. Чудесной была не только новая песня, но и голос певца. Он был сильным, резким, но в то же время глубоким и певучим. Должно быть, это был тенор, но иногда мелодия в его устах падала куда-то глубоко вниз, словно разыскивая что-то в потаенных пещерах звука, а после резко взмывала в поднебесье, как птица. После первых путешествий вверх-вниз солисту начали подпевать, точно он был исследователем, указующим путь остальным. Я сразу догадался, кто это. Вскоре в дальнем конце проходе взметнулись светлые хвосты, а следом показался и их владелец. Эгр бежал вприпрыжку, и можно было лишь подивиться, как он ухитряется при этом еще и петь. За ним, силясь догнать его и на беговой дистанции, и в вокальном искусстве, спешили последователи. Среди них я узнал Чита и Гора. Все они старались подпрыгивать как можно выше; многие делали в прыжке пируэт. Эгр даже крутанул сальто. И все это время песня не прерывалась. Как только мимо пробежал последний танцор, во мне что-то переключилось, и я, как и другие, без памяти бросился вперед – навстречу женской шеренге. А женщины побежали к нам. Встретившись посередине, мы схватили друг друга за руки и бешено закружили. Все длилось не более секунды. Потом объятия разорвались, вытянутые пальцы и лица стали отступать, словно нас что-то тянуло в стороны. Пары бросились прочь друг от друга. Запыхавшись, мужчины перебежали на те позиции, где прежде стояли женщины, а женщины заняли наши места. Снова между нами был широкий проход; мы снова запели, захлопали и затопали ногами. Снова из хора выделился волшебный голос Эгра, и снова он, как потустороннее существо, вихрем промчался вдоль людского коридора, сопровождаемый своими подручными. Как только проход освободился, мы снова кинулись друг другу навстречу. Теперь объятия были еще жарче, прикосновения – еще нежнее. Но они снова были недолгими. Пение Эгра служило сигналом: заслышав его, мы опять разбегались в разные стороны. Певцы пролетали мимо нас, как огромные птицы, и мы снова на время получали возможность встретиться; они возвращались назад – и наши пары распадались. Должно быть, это продолжалось довольно долго, и вечер успел смениться ночью, потому что в своих воспоминаниях я вижу сумерки и темные силуэты, пляшущие на фоне костров.

Мы снова разделились на две большие группы – мужскую и женскую – и встали очень плотно друг к другу. По рядам понеслась новая песня; увы, все, что я могу о ней сказать сейчас, это снова то, что до этого не слышал ничего лучше. Я не запомнил ни единой мелодии, ни одного слова из того, что пел в тот вечер. Но в ту минуту я отчего-то знал, что пришел черед подведения женихов к невестам, и что сейчас нам надлежит посадить женихов себе на плечи. Я быстро оглянулся, и тут же рядом отыскался Мет, один из женихов. Не знаю, смог бы я один взгромоздить на себя Мета, но поблизости случился мой старый знакомый Сот. Вместе мы помогли ему взобраться. Он встал ногами сразу на оба наших сдвинутых плеча, а равновесие удержал с помощью длинных палок, которые невесть откуда взялись в толпе: их протянули ему с двух сторон еще двое помощников. Сейчас подобный акробатический этюд показался бы мне сложным и опасным, но тогда мы исполнили его легко и беззаботно, как будто все впятером были одним человеком. Рядом точно так же поднимали наверх других женихов. Я снова увидел Эгра: он подставлял плечо под ногу еще одному низенькому сабинянину. Второй поддержкой был Гор. Он был немного выше Эгра, и жениху пришлось присогнуть правую ногу, опиравшуюся на горово плечо. Тем временем в женской группе напротив нас стали точно так же вырастать над головами фигуры невест. Правда, их держали не подружки (хотя в тот момент меня бы это не удивило), а подоспевшие носильщики из числа мужчин.

Возвышающиеся над толпой женихи и невесты стояли неподвижно, чтобы не потерять равновесие, и были похожи на статуи в языческом храме. Впрочем, это сравнение пришло мне в голову лишь сейчас. Тогда так не думал. Каждое действие той удивительной пантомимы казалось мне естественным, оправданным и, более того, единственно возможным. Звучавшие в ушах (и исполняемые мной самим) песни казались мне эталоном музыки, а наши движения – лучшим в мире танцем. А что касается брачного обряда, то он не только не был странным, но наоборот, я бы очень удивился, если бы мне тогда сказали, что церемония должна выглядеть как-то по-другому.

Сейчас я перехожу к самой главной части моего рассказа. Началось с того, что в тот вечер мне в первый и последний раз удалось взлететь. Это было как в тот раз несколько дней назад, когда я вышел из своего тела и переместился к женскому дому, где меня увидела Меб. Теперь я поднялся над головами (в том числе и своей) и завис так, что мне стала видна вся праздничная поляна. Это было чудесно. Подо мной светилось огоньками ламп кольцо трибун. Внутри него била в ладоши толпа сабинян, державшая на плечах своих новобрачных. Над кольцом громоздилась Стена, и я видел молчаливых солдат на крыше. Я взмыл еще выше, и огненный круг стал совсем маленьким, как обручальное колечко. Подобно крупным драгоценным камням, его увенчивали светящиеся пятнышки костров. Палаток я уже не видел. Лагерь с такой высоты казался маленькой проплешинкой, окруженной со всех сторон меховой шубой леса. Через этот лес широкой лентой тянулась крыша Стены, делившая мир надвое. Ее тоже украшали маленькие золотые бусинки – факелы, зажженные вдоль парапета. К северу от нее, где лежал «внешний мир», лес начинал редеть, и очень далеко в ночном воздухе трепыхались электрические огни какого-то поселения. Я уже собрался было возвращаться назад, как заметил на внешней стороне, у самого подножия Стены, новую россыпь огней – на сей раз это были электрические фонари. Они перемещались и, судя по всему, там было много людей. Интересно, кто это? Туристы или враги? И почему охрана не обращает на них внимания? Я подался назад и снова завис над сабинянским лесом. И тут меня обдало холодом. Там, среди темной листвы, тоже что-то поблескивало! Нет, это не фонари, скорее… Боги, это же шлемы! Там, внизу – люди в форме! Их много, и это точно не сабиняне! Вмиг, точно пикирующий сокол, я упал вниз и снова увидел себя рядом с товарищами. Мое тело по-прежнему механически притопывало левой ногой в такт с остальными – так легче было удержать равновесие. На правое плечо все так же давила ступня Мета. Они ничего не знают! Свободной левой рукой – правая поддерживала ногу жениха – я решительно постучал Эгра по спине.

– Эй, я видел в лесу людей! Это полицейские! Это вторжение!

Эгр оборвал песню на полуслове.

– Тише, успокойся, – быстро ответил он, не оборачиваясь. – Я тоже их видел. Ничего страшного.

– Как ничего страшного?! Ты понимаешь, что чужие вооруженные люди находятся внутри Стены! Наверняка они высадились на морском берегу и пришли за нами по пятам! Они хотят напасть!

– Но ведь пока не напали? Не волнуйся. Сейчас самое главное – завершить церемонию.

Его спокойствие ошарашило меня еще больше, чем зрелище спрятавшихся врагов.

– Какую церемонию? Ты в своем уме? Твоей стране угрожает опасность! В полукилометре отсюда засели бойцы с оружием. Что с тобой случилось? Раньше тебе достаточно было увидеть одного, чтобы хватать лук и стрелы. А сейчас их там несколько сотен, а ты продолжаешь спокойно стоять и хлопать!

– И что ты предлагаешь? – Гор тоже перестал петь и обернулся. – Напасть на несколько сотен бойцов, вооруженных карабинами? Понимаешь ли ты, что у нас нет сил на это?

Мне показалось, что я сплю. Внезапная перемена в настроении солдат была необъяснима. А может, это какой-то странный розыгрыш? Я растерянно хлопал глазами, продолжая, однако, автоматически повторять все движения соседей. Между тем в толпе зашевелились. Мет принялся спускаться вниз; то же самое делал и весь «ярус» женихов и невест. Спрыгнув на землю, они начали протискиваться в середину круга. Мы, наоборот, попятились назад, освобождая им пространство. Через пару минут застучали барабаны и начался новый танец. Теперь женихи и невесты, взявшись за руки, неслись по поляне двумя цепочками: парни гнались за девушками. Это было непросто, потому что расцепляться запрещалось. Направляющий мужской цепочки не мог просто бросить остальных, чтобы схватить за «хвост» убегавшую вереницу женщин. Женская «голова», в свою очередь, описывала прихотливые изгибы, чтобы запутать преследователей. Все это сопровождалось самыми обыкновенными криками и взвизгами, которые характерны для подобных игр в нашем мире. Песня зрителей перешла в речитатив; они топали и хлопали все быстрее, пока, наконец, не дошли до полного исступления. Глаза были полузакрыты, головы запрокинуты. Казалось, стоит им перестать петь, как тут же все упадут замертво.

Но я больше не мог петь вместе со всеми. Из головы не выходило то, что я видел. Я нервно оглядывался, ожидая нападения. А может, я и вправду ошибся? Все в порядке, и в лесу никого нет?

Вдруг сквозь шум прорвался голос Ержи.

– Смотри, смотри! – Он повернулся спиной к танцующим и показывал рукой вглубь толпы.

Я всмотрелся и сразу понял, в чем дело. Позади нас стоял человек, не похожий на других. Одетый, как сабинянин, он не был одним из них. Он топал неловко, и хлопал невпопад.

– Это чужак! Шпион!

Я в страхе начал озираться, и тотчас увидел еще одного такого же. Он неуклюже топтался позади меня, внимательно оглядываясь вокруг.

– Их здесь много! Смотрите!

Это кричал Тим. Он был через пару человек правее меня. А рядом с ним сразу заметил еще одного пришлого.

– Эгр, Эгр! Сюда просочились шпионы! Они переоделись в сабинян!

Теперь уже кричал я. Но меня не было слышно сквозь смех и пение. Я жадно оглядывал толпу, надеясь, что где-то мелькнут светлые хвосты. Вот, кажется, он – в первом ряду, но далеко. Или это не он? В этот момент цепочка женихов разделила нас. Я закрыл глаза. «Эгр, Эгр, ну где же твоя телепатия? – в отчаянии проговорил я про себя. – Если ты вдруг ослеп и не видишь ничего вокруг, то хотя бы услышь меня!» Тут чья-то ладонь опустилась сзади мне на плечо.

– Все в порядке. Так и должно быть, – услышал я голос Эгра.

Я хотел повернуться, но не успел. Строй песни нарушили посторонние звуки. Еще секунда – и мы услышали рев винтов, и в черном небе над Стеной вспыхнула ослепительная летающая звезда. К ней присоединились еще несколько таких же, словно они самозарождались в темноте. Подобно стае огромных жужжащих насекомых, над поляной зависли вертолеты. Откуда они появились, почему мы не заметили их приближения? Звуки песни смолкли, танцоры замерли. Задрав головы, все немо смотрели в небо. Свет прожекторов превратил людей в белые изваяния. Лишь волосы и одежда трепыхалась на ветру. Однако никто не закричал, не бросился бежать: сабиняне глядели на чужаков в небе так, словно они были необходимым условием праздника – например, прибытием не самых любимых родственников.

Сквозь грохот винтов прорвался вой сирены. Вслед за ней включился громкоговоритель.

– Не волнуйтесь, мы не причиним вам вреда! – гулко донеслось из вышины. – Мы просим вас не мешать осуществлению гуманитарной миссии. У нас есть сведения, что у многих ваших детей есть проблемы со здоровьем. Наши врачи осмотрят их, и мы уйдем, обещаем!

Толпа не шевелилась и не издавала звуков. Вдруг в полной тишине где-то на периферии круга промелькнула белая черточка. Кажется, перед этим я видел там силуэт человека, натягивающего лук… Черточка скользнула вверх, утонула в сиянии прожекторов, и в следующее мгновение наверху началась сумятица. Световой конус дернулся, и мы увидели тяжелый профиль вертолета, который до этого был скрыт. Должно быть, стрела попала в кабину. Продолжая работать винтом, машина накренилась, пошла на снижение к лесу и вдруг, задев верхушки деревьев, грузно рухнула в чащу зарослей. На все это потребовалось не более нескольких секунд – я едва успел судорожно вздохнуть. Вертолет упал вниз, а обратно вверх вылетел столб оранжевого пламени и грохот взрыва. И только после этого по поляне застрекотали выстрелы. Но не сверху, нет: другие вертолеты сразу после краха товарища предусмотрительно скакнули в разные стороны и зависли вне досягаемости стрел. Выстрелы неслись из нашего тыла, из леса! В считанные минуты лагерь окружился цепочкой холодных голубых огоньков. Потом я понял, что это были фонарики на касках полицейских. Стреляя в воздух, они бежали к танцевальному кругу. Навстречу им радиальными линиями понеслись стрелы, и они разили отнюдь не в воздух. Я до сих пор не понимаю, откуда у наших солдат в руках оказались луки и колчаны, ведь во время танцев я ничего такого не видел. Цепочка голубых огоньков приблизилась к трибунам, остановилась и упала на землю, после чего сразу погасла: должно быть, полицейские поняли, что служат в темноте отличной мишенью. Зато теперь, когда они залегли за палатками и другими укрытиями, наши их не видели.

– Прекратить стрельбу! – послышалось из громкоговорителя со стороны цепочек. – По вашей вине могут пострадать невинные люди! Вы всю жизнь держали их в рабстве, а теперь готовы убить ради ваших извращенных идей!

Они подошли с моря! Это было ясно. Как нелепо – мы оставили береговые стойбища без прикрытия, и враг пришел к нам, как к себе домой… Оглянувшись по сторонам, я увидел, что толпа рассеялась. Я сидел на земле, прикрывая от страха голову; рядом в той же позе был Ержи. Сабиняне спешно покидали танцевальную поляну. Огибая костры, они бежали к Стене, чья громада в темноте почти сливалась с небом. Но убегали не все: по периметру трибун появились лучники, и я слышал свист выпускаемых стрел. Поляна была озарена отсветами прожекторов, похожих на луну, которая вдруг распалась на части и светила с разных сторон. В этом почти лунном свете я увидел в нескольких метрах от себя несколько бугорков; по их шевелению я догадался, что это наши экскурсанты.

– Не стреляйте! – продолжал увещевать голос. – У нас преимущество! Мы не хотим убивать вас. Просто позвольте нашим врачам осмотреть детей!

В ответ послышался сухой треск стрел, словно в огромный костер бросили кучу хвои, и она полыхнула, разбрасывая искры. Должно быть, лучники сумели засечь местоположение атакующих, и разом принялись стрелять. Мне показалось, что за палатками послышался сдавленный стон. А за мгновение до этого на нашей стороне мелькнули знакомые светлые хвосты и дернулся локоть, отпускавший тетиву. Комочки, которые были экскурсантами, в панике ползали по поляне: непонятно было, где безопасно. Вдруг сквозь звуки винтов и выстрелов послышался крик, и я узнал Ченга.

– Пожалуйста, остановитесь, не стреляйте! – непонятно было, к кому он обращался – к сабинянским воинам или к полицейским. – Мы иностранцы! Мы попали сюда на экскурсию! Мы ни в чем не виноваты! Вы не должны нас убивать! Дайте нам выбраться!

– Немедленно отпустите иностранных граждан! – громогласно возвестил голос из поднебесья. – В противном случае мы вынуждены будем принять жесткие меры!

– Никто его не держит! – выкрикнул голос рядом со мной. Он принадлежал Ержи. – Забирайте этого лицемера, а нас оставьте в покое!

Не знаю, услышали его или нет. Тем временем Ченг, видимо, заприметил какой-то проход между скамьями, и опрометью ринулся туда. Женщина, которая была рядом с ним – должно быть, Мария – тоже подалась было за ним, но замешкалась. Ченг протиснулся в щель и выбежал за пределы круга. И вдруг вдали хрустнул одинокий выстрел. За полупрозрачной конструкцией из жердей хорошо было видно, как упала, словно подкошенная, его фигура.

– Бежим, скорее! – прохрипел Ержи. – Бежим к Стене! Там укрытие!

Мы вскочили и побежали, а следом захлопали выстрелы. Я только один раз оглянулся, но навсегда запомнил увиденное: за нами бегут, пригибаясь почти до земли, белые фигуры экскурсантов, а позади них медленно отступают лучники. Я потом много раз пытался вспомнить, кто же все-таки начал стрелять первым – наши или полиция, но так и не смог. Сабиняне пятились задом, успевая поминутно вытаскивать и выпускать в темноту стрелы. Но пули, увы, летели быстрее. Солдаты один за другим падали в траву, где совсем недавно танцевали. Тут меня объял такой ужас, что я побежал вперед, забыв обо всем. В один миг мы добежали до костров. Огонь пылал по-прежнему, и ароматно дымились котлы, приглашая вкусить свадебной трапезы, но рядом уже никого не было. Дальше висела густая тьма: почему-то прожекторы не могли пробить пространство под Стеной. Но в глубине, там, где должен был расти кустарник, я почувствовал движение. Мы бросились туда, по пути избавляясь от музыкальных инструментов, которые все еще болтались на ремнях у нас за спинами. Я дважды спотыкался, Ержи поднимал меня. Сзади слышались крики товарищей – они боялись отстать. Я первым достиг зарослей и нырнул в них, как в воду. Ветви туго и больно захлестали меня по лицу. И хоть я не слышал впереди ни звука, необъяснимое чувство убеждало меня, что этот путь правильный. Вдруг кусты редко закончились. От неожиданности я чуть не упал, но меня подхватили чьи-то руки. Эти же руки помогли мне подняться и потянули за собой. Сделав несколько осторожных шагов в темноте, я обернулся. За спиной зияла большая бесформенная дыра, в которую, очевидно, мы и пролезли. На фоне ее разорванных краев, сквозь переплетения веток виделись блуждающие отблески прожекторов. Они шарили по кустам, пытаясь понять, куда мы исчезли. Ержи и Марк тоже были тут. У подножия дыры возился еще один силуэт – это выпутывался из веток Марино.

Откуда появился этот пролом? Был ли он здесь всегда, невидимый за кустами, или сабиняне сделали его недавно, предвидя нападение? К счастью, мне не дали об том подумать.

– Держись за меня крепче! Уходим скорее, они сейчас будут здесь! – услышал я женский голос около своего уха.

Это была Меб. Лица ее я не видел – только блеск глаз.

– Кто это они? Кто на нас напал?

Не отвечая, Меб снова поймала мою руку и решительно дернула за собой. Ламп у нас не было, а последние отсветы прожекторов остались позади. Мы погрузились во тьму, как когда-то с Ержи, когда плутали в подземельях. Пространство внутри Стены действительно оказалось тесным лабиринтом, как я и предполагал. Мы свернули вправо, затем влево, затем спустились по наклонному пандусу вниз, потом побежали прямо, потом поднялись по ступенькам наверх. Наконец, я запутался в поворотах. Впереди послышался топот ног: видимо, мы нагнали других беглецов. Шум снаружи давно исчез, и в коридорах многократным эхом отдавались лишь наши шаги. Сабиняне, как всегда, шли молча; никто, даже дети, не переговаривались.

– Куда мы идем? – все время спрашивал позади меня Ержи, но так и не дождался ответа.

Мы несколько раз спускались и поднимались, и я уже не понимал, где мы – по-прежнему ли внутри Стены, или уже глубоко под землей. Пожалуй, полицейским потребуется немало времени, чтобы найти нас… Полицейские! Я чуть было не забыл о них. Но почему они появились так внезапно? Почему никто не предупредил нас? Ответ напрашивался сам собой: потому что все население Сабинянии было стянуто в одно место. Территория опустела, и им никто не помешал. Но почему воины допустили, что враг подошел так близко? Они, такие сильные, смелые, готовые сражаться до последнего? Почему забыли о своих обязанностях? Это было немыслимо. Даже я, ничего не сведущий в военном деле, и тот наверняка сумел бы организовать оборону получше. Да ведь тут ее просто не было! Где были Треххвостый, Гор, Чит? Где были другие отряды? Впали в праздничный транс? Я вспомнил наши самозабвенные танцы, и изумился еще больше. Такое ощущение, что они специально допустили окружение! Но что это значит? Предательство?

Вдруг я с разбегу уперся в спину Меб: она внезапно остановилась. Слышалось, как шаги идущих впереди нас поднимаются вверх – видимо, там были ступеньки. Но Меб почему-то тянула меня в другую сторону, вниз.

– Почему мы не идем со всеми? – недоверчиво спросил я, упираясь на месте.

– Здесь очень узкие переходы. Нам всем вместе не поместиться, – услышал я позади себя другой голос. Мне показалась, что это была рыженькая Ру. Рядом с ней я идентифицировал шепот Ержи – она держала его за руку. – Нам нужно разделиться. Так им будет труднее нас найти.

– А потом? Что будет потом? – тяжело дыша, спросил Ержи.

– Потом все станет, как прежде, и мы снова встретимся… – Ру сказала это, как мне показалось, без особой уверенности.

– Что происходит? Кто эти вооруженные люди? Почему они стреляют? – вмешался Марк, проталкиваясь вперед.

Похоже, он только сейчас пришел в себя и обрел дар речи.

– Они подстрелили Ченга! Я видел! – подал испуганный голос Марино.

– Да какая разница, кто они! – не выдержал я. – Полицейские, или военные, или бандиты… Они пришли захватить Сабинянию!

– Нужно добежать до компьютеров и сообщить всем! Всему миру! – вдруг вскричал Ержи.

Марк задумчиво засопел. Скорее всего, он предпочел бы убегать, нигде не задерживаясь. Лично я не знал, что предпочтительнее, но чувствовал очень хорошо: 1) что я не хочу возвращаться назад – туда, где стреляют, 2) что я не хочу отделяться от остальных. Между тем шаги уходившей колонны уже потонули в сводах коридора. Мы остались одни – несколько бесплотных голосов посреди темноты и тишины. Вдруг, словно улучив момент, когда его могли услышать, в наше пространство вторгся еще один звук. Он был далеким и тихим, но я расслышал в нем то, от чего отвык – топот ботинок и крики на английском языке. Это были звуки цивилизации.

– Они идут сюда! Они уже близко! – шепотом вскрикнул Марино.

– Побежали за всеми!

Ержи сделал движение, чтобы идти наверх. Он попытался потянуть за собой Ру, но она осталась на месте.

– Ребята, ну что же вы стоите?!

Девушки явно не хотели подниматься по ступенькам, но не могли объяснить, почему. Вдруг Меб встрепенулась, словно в голову ей пришла удачная мысль.

– Да-да, ты прав! Надо дойти до компьютеров! Идемте скорее!

Она сделала шаг по наклонному пандусу вниз. Крики вдали стали громче, но мы почему-то все медлили.

– Разве компьютеры находятся внизу? – спросил Марк.

Ему, как и мне, психологически проще было бы идти наверх. Тем более, что он, кажется, ни разу не был в подземелье.

– Да! Ты же помнишь? – Меб тронула меня за руку, ища поддержки.

Я вынужден был согласиться.

– В самом деле… Ладно, пойдемте, не будем терять времени!

Мои слова сразу перевесили чашу весов, и сомнения отпали. Марк нащупал руку Мэб, Ру потянула за собой Марино, и они начала спускаться. Ержи, оставшись без руки Ру, попробовал было идти за ними сам, но подумал и дождался меня.

– Я смотрю, ты тут обрел способность ночного видения! А я вот так и не научился, – попытался он шутить, вцепившись в мой локоть. Но как прежде, уже не выходило.

Мы засеменили вниз маленькими шажками. Шум преследования сначала приближался, а потом, наоборот, стал затухать. Полицейские куда-то свернули? Хорошо бы. Когда мы были уже в самом низу пандуса, я оглянулся назад. Мне показалось, что темнота за спиной стала чуть-чуть светлее. Я успокоил себя, что это не сами полицейские догнали нас, а лишь отражения их фонарей: передаваясь от стены к стене, они достигли наших зрачков в виде капли света, разбавленного чернотой. В противном случае я слышал бы шаги, а их не было.

Меб не давала толком задуматься, все время шепотом подгоняя нас. Видимо, идея с компьютерами показалась ей дельной. Вот мои подошвы застучали по земляному полу; до этого был бетон. Протянув руку, я коснулся холодной осклизлой стены. Как это знакомо! Ну наконец-то, мы в подземелье. Значит, компьютеры где-то близко.

Ержи предложил зажечь лампу.

– Мы уже достаточно оторвались, нас не увидят!

Пока мы шли, он несколько раз больно ударился о ступеньки и углы стен. Насчет ночного видения он верно сказал: у него с этим было гораздо хуже. Не то, чтобы я видел лучше; вокруг меня была та же чернота. Но я каким-то образом сумел отключить глаза, и теперь просто знал, где передо мной твердая преграда, а где – воздух. Скажу наперед, что эта способность осталась у меня до сих пор… Хотя сейчас я не об этом. Меб впереди приостановилась – за ней по очереди встали все – и сказала «ладно». Затем она медленно пошла вдоль стены, шаря ладонями по камням. Потом послышался шорох, треск и, наконец, вспыхнул огонек. Лампа! Мои глаза вновь включились. Вокруг был узкий и низкий коридор с нишей в стене. Передо мной стояла Меб с лампой в руках, рядом с ней – бледный Марк, взъерошенный Марино и грустная Ру. Увидев Ру, Ержи тут же отцепился от моего рукава и переместился к ней. Меб порылась в нише и нашла еще две лампы; одну она передала Марино, а другую Ержи. Стало совсем светло. Там, откуда мы пришли, виднелись два сходящихся коридора. Интересно, по какому из них мы шли?.. А впереди ход снова забирал вверх, превращаясь вдали в еще один крутой пандус, и исчезал за перегибом потолка.

– Опять вверх? – удивился Ержи. – Компы ведь должны быть где-то здесь, внизу…

– Гм… Мы на втором подземном уровне, – неуверенно ответила Меб.

– Здесь много уровней? – встревожился Марино.

– Да. Поторопитесь! – Она опасливо оглянулась назад и прислушалась. – Бегите вперед, там сразу наверху будет дверь в компьютерную комнату! Вы ее не пропустите.

Марк и Марино не стали спорить и дружно затопали по коридору.

– Погоди, а ты? – Ержи сделал шаг и остановился, заметив, что Ру не идет за ним.

– Мы сейчас, за вами! Только найдем еще лампы! – Меб снова зашуршала в стенной нише.

– Да-да, иди, я скоро! – поддакнула Ру.

– Я не пойду без тебя! – заупрямился Ержи.

На лицах девушек – впервые, как мне показалось – выразилась тревога. Меб снова посмотрела в ту сторону, где сходились два рукава коридора. Они с Ру со значением переглянулись.

– Да не волнуйся ты, мы правда сейчас придем!

Это была какая-то новая, странная для сабинян интонация. Словно Ру была не жительницей Сабинянии, а пришлой экскурсанткой… Но еще страннее мне стало, когда она вдруг шагнула к Ержи и положила руки ему на плечи. Я молниеносно отвернулся, чтобы не успеть заметить то, что последовало за этим – поцелуя. Должно быть, этим поцелуем она заколдовала Ержи, потому что у него тоже сразу изменился голос – он стал тихим и послушным.

– Да, да, конечно, мы идем! – тоненько заговорил он, отступая. – Но вы только приходите скорее… Мы вас ждем!

– Мы скоро-скоро! – почти хором крикнули обе девушки.

Ержи, окрыленный, бросился вперед. В несколько прыжков он догнал подотставшего Марино. Он должен был первым выполнить приказ Ру! Я побежал за ним, хотя и не был уверен, что нам нужно это делать. Перед тем, как уйти за перегиб, я остановился и посмотрел назад. Там по-прежнему было темно; выходит, Меб не нашла лампу.

– Скорее! – послышалось мне.

В коридоре по-прежнему висела тишина. Возможно, это последнее слово я уловил как-то иначе, не ушами. Но я не осмелился ослушаться и побежал дальше за световым пятном, что уносил с собой Ержи. Впереди двигался слабый свет еще двух ламп – Марка и Марино. Пандус становился все круче: появились ступени. Ержи остановился и обернул ко мне встревоженное лицо.

– Они придут? – с надеждой спросил он.