Текст книги "Феномен русской культуры Серебряного века"

В 1913 году пышно отмечалась знаменательная дата – 300 лет императорского дома Романовых. Юбилей был организован с особым размахом. Петербург ликовал – роскошные премьеры, выставки, вернисажи. Наверное, никогда еще в России не было столько легкого успеха, шума, блеска, денег и вина. Художник Владимир Милашевский замечал, что все грешило и обжиралось в 1913 году. Этот год – покоя, сытости и роскоши – будут долго вспоминать, особенно в эмиграции: «бешеным, пьяным, разгульным и веселым… Невский, завешанный яркими вывесками, Пассаж с дорогими кокотками… Семга, балык, осетрина-Яростные споры об искусстве… Танго… Костюмированный русский бал в Зимнем… Сплетни о Распутине… Чествования, собрания, литературные салоны, „Бродячая собака“…» (5, с. 242). Ночная жизнь была гораздо интенсивнее дневной.

Футуристы эпатировали Москву «сумасшедшим сдвигом», желтыми кофтами, дикими стихами, заумью, «сухими черными кошками» Владимира Маяковского (1893–1930). «Публика уже не разбирала, где кончается заумь и начинается безумие…», – писал футурист Бенедикт Лившиц в «Полутораглазом стрельце» (17, с. 133).

Все распевали «Пупсик, мой милый Пупсик» и танцевали танго, которое сводило с ума. Танго – стиль жизни, иллюстрация времени. Танец царил на эстраде, в частных домах и на квартирах, проник в кинематограф. Устраивали всевозможные конкурсы танго. На вечерах его исполняли даже В. Нижинский (1889/1890-1950) и Т. Карсавина (1885–1978), поднимая танго до вершин искусства. Танец балерины Карсавиной – еще один из «тревожных символов времени», он воспевал «утонченное, изысканное, влюбленное в свои формы искусство кончающейся жизни, счастливой и беззаботной, накануне конца целого мира…» (28, с. 23–24).

Любой, кто размышляет о феномене Серебряного века, вспоминает знаменитое к 1913 году артистическое кабаре «Бродячая собака». Ни об одном заведении нет такого количества упоенных воспоминаний, как о «Собаке». Кабаре располагалось в подвальчике дома № 5 на Михайловской площади в самом центре Петербурга. Там устраивали маскарады, особые вечера с переодеваниями, литературные игры, мистификации, «веселые мракобесия». Проходили и вечера серьезные, читали стихи и лекции, вели диспуты об искусстве, организовывали всевозможные чествования. В «Бродячей собаке» выступали и иностранные знаменитости – итальянский футурист Ф.Т. Маринетти (1876–1944), актер кино Макс Линдер (1883–1925) – этот вечер вел знаменитый Аркадий Аверченко (1881–1925).

В кабаре был свой гимн, герб, награды для отличившихся творческих личностей (а других там не приветствовали) – орден «Кавалера Собаки», велась летопись подвальчика – знаменитая «Свиная книга». Это была уникальная среда, особое эстетическое пространство. В «Бродячей собаке» держался костюмно-театрализированный дух, так свойственный этой эпохе, где жизнь мешалась с театром, проза с поэзии, правда с вымыслом. Анна Ахматова в «Поэме без героя» помянет «тени из тринадцатого года» под видом ряженых (30, с. 322).

Петербургское кабаре оказалось питательной средой для целого поколения русских деятелей культуры. Вспомним, что в «Войне и мире» Л.Н. Толстого у Пьера Безухова в салоне Анны Павловны Шерер, «как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза», так как он знал, что тут «собрана вся интеллигенция Петербурга», а хозяйка вечера умела «сервировать» гостями (29, с. 15), так и «собранные» участники театральных действ «Бродячей собаки» представляли значительные фигуры культурной жизни России: С. Судейкин (1882–1946) и Н. Сапунов (1880–1912), А. Куприн и А. Толстой (1882/1883-1945), Н. Гумилев (1886–1921) и В. Маяковский, А. Ахматова и Т. Карсавина, В. Хлебников (1885–1922) и В. Пяст (1886–1940), Игорь Северянин и С. Прокофьев (1891–1953)… – всех не перечислишь. «Бродячая собака» была чем-то большим, чем местом веселого ночного времяпрепровождения. Там собиралась не богема, а люди, близкие по духу. «Собака» была «единственным островком в ночном Петербурге, где литературная и артистическая молодежь… чувствовала себя как дома», – писал современник (17, с. 199).

Искусство достигло определенного предела в утонченности и изысканности. В эмиграции Георгий Иванов (1894–1958) ностальгически вспоминал:

 
В тринадцатом году, еще не понимая,
Что будет с нами, что нас ждет, —
Шампанского бокалы поднимая,
Мы весело встречали – Новый год.
Как мы состарились! Проходят годы,
Проходят годы – их не замечаем мы…
Но этот воздух смерти и свободы,
И розы, и вино, и счастье той зимы
Никто не позабыл, о, я уверен…
 

(31, с. 70).

Стихи впечатляют, особенно когда понимаешь, что следующий год – 1914-й. Этот год потрясет мировые устои и станет вехой XX века. Философ Ф. Степун в работе «Россия накануне 1914 года» заметил, что «по-настоящему описать „канунную“ Москву, значит написать историю русской культуры» (37, с. 288).

Видимо, так сложилось исторически в нашей стране: столица утверждала дух времени. Думается, что не менее выразителен образ «канунного» предвоенного Петербурга в романе А.Н. Толстого «Хождение по мукам»: «Петербург жил бурливо-холодной, пресыщенной, полуночной жизнью. Фосфорические летние ночи, сумасшедшие и сладострастные, и бессонные ночи зимой, зеленые столы и шорох золота, музыка, крутящиеся пары за окнами, бешеные тройки, цыгане, дуэли на рассвете, в свисте ледяного ветра и пронзительном завывании флейт… С невероятной быстротой создавались грандиозные предприятия, возникали, как из воздуха, миллионные состояния. Из хрусталя и цемента строились банки, мюзик-холлы… великолепные кабаки, где люди оглушались музыкой, отражением зеркал, полуобнаженными женщинами, светом, шампанским… В городе была эпидемия самоубийств. Залы суда наполнялись толпами истерических женщин, жадно внимающих кровавым и возбуждающим процессам. Все было доступно – роскошь и женщины. Разврат проник всюду, им был, как заразой, поражен дворец. И в дворец, до императорского трона, дошел и, глумясь и издеваясь, стал шельмовать над Россией неграмотный мужик с сумасшедшими глазами и могучей мужской силой… То было время, когда любовь, чувства добрые и здоровые считались пошлостью и пережитком; никто не любил, но все жаждали и, как отравленные, припадали ко всему острому, раздирающему внутренности. Девушки скрывали свою невинность, супруги – верность. Разрушение считалось хорошим вкусом, неврастения – признаком утонченности. Этому учили модные писатели, возникающие в один сезон из небытия. Люди выдумывали себе пороки и извращения, лишь бы не прослыть пресными. Таков был Петербург в 1914 году. Замученный бессонными ночами, оглушающий тоску свою вином, золотом, безлюбой любовью, надрывающими и бессильно-чувственными звуками танго – предсмертного гимна, – он жил словно в ожидании рокового и страшного дня. И тому были предвозвестники – новое и непонятное лезло из всех щелей…» (32, с. 5–7).

Началась Первая мировая война, и России стало не до роскошной жизни и утонченного искусства. Герой пьесы М. Горького «Егор Булычев и другие» Павлин четок: «…лучше того, как до войны жили, ничего невозможно выдумать…» (1, с. 500). Война изменит пульс жизни и перевернет все проекты. Постепенно происходит резкое упрощение, определенное падение уровня культуры, постепенно станут невостребованными и уже ненужными блестящие и многокрасочные сложные формы искусства. «Язык намеков и символов сменился митинговой плакатностью, интимный полушепот подвальных зальчиков – громовой декламацией площадей, вместо зыбких „настроений“ явились четкие, как выстрелы, „да“ и „нет“» (24, с. 499).

Война разрушила иллюзорный мирок, в котором искали прибежища заблудшие души Серебряного века. На подходе были, как писал поэт эпохи Александр Блок, «неслыханные перемены, невиданные мятежи» (11, с. 278).

Поводом к началу Первой мировой войны стало убийство 28 июня 1914 года австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда (1863–1914) сербским студентом Таврило Принципом (1894–1918) в Сараево. После этого Австро-Венгрия объявила войну Сербии. Россия выступила против Австро-Венгрии, в ответ Германия объявила войну России. Союзниками России стали Франция и Англия.

Начало военных действий в России многие приняли с восторгом. В день объявления войны толпы народа в Петербурге хлынули на площадь с портретами царя. Голосили о быстрой победе, размахивали лозунгами: «Веди нас, царь!». Известный драматург Евгений Шварц вспоминает свое закончившееся детство в Майкопе в 1914 году: «Я еще не мог представить себе, что спокойнейшей майкопской жизни с тоскливым безобразием праздников, с унынием плюшевых скатертей пришел конец… Мальчишки бесплатно раздавали цветные квадратики бумаги, на которых напечатаны были всего четыре слова: „Германия объявила нам войну“… Общая уверенность, что немцев раздавят разом (споры шли только о том, понадобятся ли для победы недели или месяцы)… Была уже ночь, когда на площади в пыли, поднятой толпой, священники служили молебен. Мне казалось, что я вижу сон, события ворвались в нашу жизнь и никак с ней не соединялись…» (33, с. 249–250).

В стране подъем хмельных патриотических сил, трескотня газетных передовиц. Многие общественные организации объединились на почве сильных антинемецких настроений. Началась шовинистическая истерия и шпиономания. Театры затопил казенно-патриотический репертуар. С 1915 года Петербург переименован в Петроград, меняются немецкие вывески, люди опасаются своих немецких фамилий.

Но уже к 1915 году ход и смысл Первой мировой отрезвил патриотические головы. Война шла крайне тяжело и постепенно превратилась в затяжную кампанию. Впервые примененные в ходе войны автоматическое оружие, минометы, газ как оружие массового поражения усложняли ход войны и делали ее более ужасной. Россию преследовали военные неудачи. Знаменитый победный Брусиловский прорыв (1916) через полгода был превращен в ничто: австрийцы спокойно и методично подвинули линию фронта назад, и тысячи жертв оказались напрасными.

К 1916 году солдаты устали от окопной войны, страна понесла гигантские людские потери, падает моральный дух войск, начинаются беспорядки, разорение российской экономики. В России постепенно укрепляются антивоенные настроения. «Дайте нам мир!» главный лозунг для миллионов людей. Александр Блок записывает в дневнике: «Полное разложение. Петербургу финиш» (34, с. 204).

Сегодня историки пытаются осмыслить истинную историю Первой мировой войны. К ним присоединяются писатели и кинематографисты. Андрей Буровский и Михаил Веллер в публицистической книге «Гражданская история безумной войны» (35) пытаются осмыслить глобальные вопросы и как-то ответить: была ли эта война для России неизбежной, почему наши потери оказались самыми большими, не ошиблись ли мы с союзниками, стала ли Первая мировая предтечей Октябрьской революции, гражданской войны и Второй мировой? И делают вывод: Первая мировая для России – война неизбежная и бесславная, с неблагоприятно сложившимися военными действиями. Немцы били наши войска меньшим числом и с большим умением. До трех миллионов русских военнопленных сидело в немецком тылу.

Война стала захватнической для всех стран-участниц, стороны преследовали исключительно собственные великодержавные интересы (Россия вступила в войну под благовидным предлогом поддержки Сербии, но главная цель русской империи, наверное, состояла и в другом. Россия мечтала – и давно, – перевалив за Кавказский хребет, захватить проливы Босфор и Дарданеллы, владеть всеми Балканами). При этом все страны очень бдительно следили друг за другом. Никому не нужна была слишком сильная Российская империя, которая бы нарушала сложившееся равновесие. Россия же хотела войти в число победителей: у нее были колоссальные долги перед Францией и Англией.

Но народу эта война была непонятна и не нужна. Гибли люди, воровство и коррупция подрывали как экономику страны, так и армию. Революционно настроенные политические партии всячески раскачивали фронт. Произошло то, что произошло.

Первая мировая война шла 4 года 3 месяца (28 июля 1914 года – 11 ноября 1918 года). В ней участвовали 34 из 59 существовавших в то время независимых государств. Около 10 миллионов человек были убиты, более 20 миллиона ранены. Россия потеряла больше всех: около 1,6 миллиона человек. И вынуждена была отказаться от прав на Украину, Польшу, Финляндию, Литву, Латвию, Эстонию.

Год, который замыкает историю повествования о вехах Серебряного века, конечно, 1917-й. Его ключевые события, изменившие ход русской истории: Февральская революция, отречение царя от престола, Октябрьская революция.

К 1917 году в России назрел кризис верховной власти. Николай II с 1916 года принял на себя командование русской армией и переехал в Ставку в Могилев. Российская императрица Александра Федоровна (1872–1918) в столице открыто вмешивалась в государственные дела. Министрами часто назначаются карикатурные личности. (В «Бродячей собаке» Н. Евреинов (1879–1953) напевал куплетики:

 
Не печалься, гнев повыкинь,
Веселей будь, Горемыкин,
Для тебя, да для царя
Жаль поганить фонаря.)
 

Появление Григория Распутина (1864/1865/1872-1916) возле царского трона и в личных покоях царицы окончательно дискредитировало фамилию Романовых. Вера в русского царя испарялась даже у ярых монархистов. Можно говорить о полном неверии в России в государственную власть.

И действительно, в самодержавной России, где все нити власти сходились к трону, царь никем не контролировался, ни от кого не зависел, он тем не менее нес ответственность за все: за тысячи бессмысленных жертв в русско-японскую войну, за жертвы, расстрелы в Кровавое воскресенье и в ходе Первой русской революции, за неудачных ход Первой мировой войны, за гибель солдат, за бездарность министров, злоупотребления чиновников, за Распутина. Приведем диалог персонажей горьковской пьесы «Егор Булычев и другие»:

«П а в л и н. Великое смятение началось в Москве. Даже умственно незрелые люди утверждают, что царя надобно сместить, по неспособности его.

Б у л ы ч е в. С лишком двадцать лет способен был.

П а в л и н. Силы человека иссякают со временем» (1, с. 500).

При этом все разговоры о предательстве министров, враждебное отношение к «столичным сытым хлыщам» умело подогревались революционерами. И в среде высокопоставленных чиновников начались разговоры о том, что надо менять в России систему государственной власти, чтобы умиротворить страну, а для этого царю надо отречься от престола.

Николай был глубоко верующим человеком, и это многое объясняет в его судьбе. Он считал, что «все в руках Господа и надо со смирением подчиниться Его воле». По дороге из Ставки в Могилеве было принято судьбоносное решение Николая II об отказе от русского престола. В день отречения уже бывший царь записал в дневнике: «Кругом измена, и трусость, и обман!» История не терпит сослагательного наклонения, и все же если бы Николай II думал не о порядочности и деликатности своих действий, а как глава России смог осуществить бы слова апостола Павла в Послании к римлянам (глава 13): «Начальник не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое», то, возможно, что-то в стране свершилось бы по-другому.

Второго марта 1917 года на станции с символическим названием Дно близ Пскова Николай II сложил с себя Верховную власть. Царская семья была арестована, отправлена в Тобольск под надзор. Так исчезла в России монархическая власть с тысячелетней историей.

Февральская революция свершилась, в стране – эйфория, народ ликует. О. Мандельштам (1891–1938) ехидно замечал, что граждане ходят по городам, как коты с красными бантами. Думу распустили, министров арестовали. Временный комитет принял на себя роль правительства. Последствия понимали немногие.

Живое воплощение свершившейся Февральской революции – ее лидер и глава Временного правительства России (с июля 1917 года) Александр Федорович Керенский (1881–1970). Временное правительство должно было решить главный вопрос о власти в стране. С этой целью планировалось собрать Учредительное собрание. А пока – почти парализация власти: разгон полиции, самосуды над офицерами в армии, грабежи в усадьбах. Причем война еще продолжалась, солдаты по-прежнему находились в окопах.

События в России осени 1917 года можно характеризовать тезисно. 1 сентября 1917 года Россия была объявлена республикой. Осень 1917-го – двоевластие (Временное правительство и Петроградский Совет депутатов из эсеров, большевиков, меньшевиков.) Советы оказались сильнее Временного правительства, партии большевиков с лозунгом «Вся власть Советам!» сочувствовали многие. Люди ждали от партии главного (что обещалось): прекращения войны и передачи земли крестьянам.

Седьмого октября 1917 года выходит статья В.И. Ленина (1870–1924) «Кризис назрел». В ночь на 25 октября большевики взяли Зимний дворец и захватили власть в России. Единственный холостой залп «Авроры» поразил многое и многих.

На открывшемся в Смольном заседании II съезда Совета депутатов, В.И. Ленин объявил, что в России свершилась социалистическая революция. Временное правительство было арестовано. Страной управляет новое – Советское правительство под названием Совет народных комиссаров (Совнарком) во главе с Лениным. В Совнаркоме – пока – большевики и левые эсеры.

С кровопролитными боями к декабрю 1917 года советская власть утвердилась в центре России и части Поволжья. В советских учебниках по истории будут цитировать ленинское определение о «триумфальном шествии» советской власти. Россия стояла на пороге гражданской войны. В Сибири, на Дону, Урале начала формироваться белая армия и свое правительство.

Но это совсем другая история. Для нас неоспоримо главное – мы можем говорить о конце Серебряного века. И второе: история, насыщенная событиями, повлекла за собой насыщенность явлений в области русской культуры.

Примечания

1. Горький М. Собр. соч.: В 8 т. Т. 8. М., 1990.

2. Куприн А.Л. Собр. соч.: В 5 т. Т. 1. М., 1982.

3. Каверин В. Освещенные окна. М., 1978.

4. Бурышкин П. Москва купеческая. М., 2002.

5. Лукьянова И. Корней Чуковский. М., 2007.

6. Горький М. Собр. соч.: В 30 т. Т. 28. М., 1954.

7. Горький М. Проза. Драматургия. Публицистика. М., 1997.

8. Быков Д. Был ли Горький? М., 2008.

9. Энциклопедия российской монархии. М., 2002.

10. Богуславский В.В. Правители России: Биографический словарь. М., 2006.

11. Блок А.А. Собр. соч.: В 6 т. Т. 2. Л., 1980.

12. Бенуа А.Н. Мои воспоминания: В 5 кн. Кн. 1. М., 1990.

13. Бальмонт К. Избранное. М., 2003.

14. Куприн А.Л. Собр. соч.: В 5 т. Т. 2. М., 1982.

15. Гиляровский В. Москва и москвичи. М., 1978.

16. Куприн А.Л. Собр. соч.: В 5 т. Т. 3. М., 1982.

17. Лившиц Б. Полутораглазый стрелец. М., 1991.

18. Блок А.А. Собр. соч.: В 6 т. Т. 6. Л., 1983.

19. Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев. Золотой теленок. Рига, 1991.

20. Чуковский К.И. Собр. соч.: В 6 т. Т. 6. М., 1969.

21. Шагинян М. Человек и время. М., 1980.

22. Игорь Северянин. Стихотворения и поэмы. М., 1990.

23. Саша Черный. Стихотворения. Смоленск, 2000.

24. Тихвинская Л.И. Повседневная жизнь театральной богемы Серебряного века: Кабаре и театры миниатюр в России. 1908–1917. М., 2005.

25. Куприн А.И. Собр. соч.: В 5 т. Т. 5. М., 1982.

26. Александр Блок в воспоминаниях современников. Т. 2. М., 1980.

27. Соколов А.Г. История русской литературы конца XIX – начала XX века. М., 1999.

28. Карсавина Т. Театральная улица. Л., 1971.

29. Толстой Л.Н. Собр. соч.: В 12 т. Т. 3. М., 1984.

30. Ахматова А.А. Собр. соч.: В 2 т. Т. 1. М., 1990.

31. Иванов Г. Стихотворения. Третий Рим. Петербургские зимы. Китайские тени. М., 1989.

32. Толстой А.Н. Хождение по мукам. Минск, 1973.

33. Шварц Е. Живу беспокойно… Л., 1990.

34. Блок А.А. Собр. соч.: В 6 т. Т. 5. Л., 1980.

35. Буровский А., Веллер М. Гражданская история безумной войны. М., 2007.

36. Думова Н. Московские меценаты. М., 1992.

37. Степун Ф. Бывшее и несбывшееся. Россия накануне 1914 года // Московский Парнас: Кружки, салоны, журфиксы Серебряного века (1890–1922) / Сост. Т.Ф. Прокопова. М., 2006.

38. Рындина Л. Ушедшее // Московский Парнас: Кружки, салоны, журфиксы Серебряного века (1890–1922) / Сост. Т.Ф. Прокопова. М., 2006.

39. Ходасевич В. Московский литературно-художественный кружок // Московский Парнас: Кружки, салоны, журфиксы Серебряного века (1890–1922) / Сост. Т.Ф. Прокопова. М., 2006.

40. Дон Аминадо. Поезд на третьем пути // Московский Парнас: Кружки, салоны, журфиксы Серебряного века… М., 2006.