Текст книги "Две тысячи лет истории Англии"

Первый Тюдор обживается на троне Англии

Взойдя на престол, Генрих VII с первых шагов начал укреплять свою власть. Его единственным потенциальным соперником был пятнадцатилетний Эдуард Плантагенет, сын герцога Кларенса. Юноша находился в замке Хаттон в графстве Йорк, но новый король приказал перевезти его в Лондон и содержать в Тауэре под бдительным надзором. История повторялась, и жертвой мрачной крепости вновь стал ни в чем не повинный мальчик, все преступление которого состояло в принадлежности королевскому роду.

Генрих VII

Сразу же после вступления в Лондон Генрих был коронован, а 7 ноября 1485 г. уже собрал свой первый парламент. Прибывшие по королевскому зову были немногочисленны – всего двадцать девять пэров, причем некоторые из них были только что возведены в это звание за заслуги перед Тюдорами. Свежеиспеченные пэры, преисполненные благодарности за свое возвышение, являли собой надежную опору для власти нового короля. В целом же поредевшие ряды членов парламента наглядно свидетельствовали о том, до какой степени пострадала английская феодальная знать за время войны Алой и Белой розы.

Воины времен Тюдоров

Король поставил перед парламентом целый ряд вопросов. Во-первых, Генриху необходимо было обеспечить признание права своих еще не рожденных наследников престола. Во-вторых, он был намерен добиться официального парламентского прощения всем своим осужденным при Йорках сторонникам, а заодно – признания преступности действий поверженных противников. Однако новый государь не слишком жаждал крови врагов: осуждению подверглись лишь лидеры и главные подстрекатели, рядовым же йоркистам была объявлена всеобщая амнистия, Мягкость, проявленная Генрихом, была продиктована соображениями политической выгоды: преследования и всевозможные репрессивные меры против большого количества людей заставили бы их подняться на борьбу с Тюдором. Генриху же новые распри были ни к чему.

Характерно, что довольно остро нуждаясь в деньгах после завершения войны, король даже не попытался обсудить со своим первым парламентом вопросы, касающиеся финансов. Не желая вызывать недовольство подданных новыми налогами. Генрих решил извлекать доходы из иностранцев. При нем государственная казна существенно пополнилась за счет поступавших в нее въездных пошлин. Король также распорядился о том, чтобы нереализованные заморские, в основном итальянские, товары конфисковывались в пользу государства. Правда, прежнему владельцу предоставлялось право выкупа добра, но деньги, которые приходилось платить, поступали королю.

Генрих VII научил свой народ, что возвеличить страну можно не только блистательными военными победами, но и искусным управлением государством. Стремясь к миру, король был вынужден постоянно демонстрировать силу. При нем были заложены основы регулярной армии – появилась лейб-гвардия, игравшая сперва роль королевских телохранителей.

Почему была отложена королевская свадьба

Генрих VII стремился завоевать народную поддержку. В частности, свой въезд в столицу король превратил в пышный народный праздник. Гулянья и пиры сменяли друг друга, пока в городе не началась эпидемия странной лихорадки, положившей конец дармовым увеселениям. Эта болезнь заставила короля отложить до лучших времен свою свадьбу.

Выбор невесты был сильным политическим ходом Генриха: король решил жениться на принцессе Елизавете Йоркской, дочери покойного Эдуарда IV. Эту девушку называли «Белой Розой Англии», потому что она была живым олицетворением дома Йорков. Для Генриха Тюдора брак с Елизаветой явился эффективным средством примирения с йоркистами. Если бы Елизавета вышла замуж за кого-либо другого, положение короля Генриха оказалось бы более уязвимым. Значение брака с Елизаветой понимал и Ричард III: считается, что еще при жизни своей супруги он подумывал о том, как бы ему жениться на племяннице или не допустить ее замужества вообще.

Йорки восприняли отсрочку бракосочетания почти как оскорбление, однако в январе 1486 г. королевская свадьба все-таки состоялась.

Дети Алой и Белой роз

Едва ли брак Генриха VII и Елизаветы Йоркской был согрет горячей любовью, однако он принес щедрые плоды: у королевской четы было трое сыновей и четыре дочери. Ни одного из маленьких принцев не нарекли именем, которое было бы популярно среди представителей дома Йорков. Первенец получил любимое в Уэльсе имя Артур (1486–1501) – король не забыл свои валлийские корни. Восторженные жители Уэльса готовы были поверить в то, что сбывается древнее пророчество и в образе Артура Тюдора к ним вернется легендарный герой. Второй сын, Генрих (1491–1547), был наречен в честь не только отца, но и всех королей династии Ланкастеров. Младший из принцев, Эдмунд, был назван в честь деда по отцовской линии.

Старшую дочь короля Маргарет (1489–1541), будущую супругу шотландского короля Якова IV, назвали в честь бабки по линии отца, вторую принцессу окрестили в честь матери Елизаветой, третья получила имя Мария, четвертая – Екатерина.

Лжедмитрии по-английски

Несмотря на многочисленные попытки Генриха VII сохранить гражданский мир в стране, его царствование было отмечено двумя бунтами, похожими друг на друга тем, что причиной в обоих случаях было появление самозванца, объявлявшего Генриха узурпатором и претендовавшего на английскую корону.

Первый такой мятеж вспыхнул в 1487 г. Начался он, по существу, в тихом университетском Оксфорде, где некий священнослужитель Саймон облюбовал пригожего сына то ли булочника, то ли столяра, обучил юношу (его звали Ламберт Симнел) благородным манерам и подговорил его назваться Эдуардом Плантагенетом, последним представителем дома Йорков мужского пола, который в это время томился в Тауэре. Однако делать подобные заявления в Англии было рискованно – слишком много людей знало настоящего Эдуарда, а за два года заточения внешность молодого человека не могла столь сильно измениться.

Авантюристы отправились в Ирландию, где подальше от короля собрались наиболее ревностные йоркисты. Первый, к кому обратился Саймон по прибытии в Ирландию, был наместник Ирландии Томас Фитцджеральд, граф Килдэр. Он безоговорочно поверил в то, что Ламберт Симнел является настоящим принцем. Посовещавшись со своими доверенными лицами, которые также не усомнились, что перед ними Плантагенет, Фитцджеральд оповестил народ о приезде принца. Юношу с великим почетом поселили в Дублинском замке, причем он воспринимал все оказываемые ему знаки уважения как должное и ни разу не попал впросак. Несколько дней спустя Симнел был провозглашен королем Эдуардом VI, и никто из присутствовавших не встал на защиту прав короля Генриха VII. Во время коронации в Дублине необходимой для церемонии короны не было, поэтому на голову «английского Лжедмитрия» возложили корону, снятую со статуи Богородицы. В поддержку мнимого Плантагенета выступила и вдовствующая герцогиня Бургундская, родная сестра покойного Эдуарда IV и пламенная йоркистка, у которой имелись все основания ненавидеть Генриха Тюдора. Желая насолить своему врагу, она послала в Дублин около 2 тыс. наемников, оплатив не только их содержание, но и амуницию.

Сторонники мнимого Плантагенета пересекли Ирландское море и высадились на английский берег в Ланкашире. Они попытались овладеть Ньюарком, но прежде чем они приблизились к городу, им пришлось дать бой гораздо более многочисленной армии короля. В сражении при Стоуке (16 июня 1487 г.) была уничтожена примерно половина йоркистского воинства; остальные обратились в беспорядочное бегство. В битве погибли многие йоркистские лидеры, другие попали в плен. Был захвачен и Ламберт Симнел.

Чувствуя свою силу, Генрих решил проявить милосердие к незадачливому сопернику: подросток, которому было около двенадцати лет (он родился ок. 1475 г.), не был наказан за государственную измену. Более того, Симнелу дали место при дворцовой кухне, где в его обязанности входило вращать вертел, чтобы жаркое не подгорело. Остается только удивляться, как мальчику-плебею из провинциального Оксфорда удалось уверить многих знатных вельмож в своем якобы королевском происхождении. По-видимому, он располагал такими сведениями о жизни «своей» семьи, которые едва ли мог сообщить ему священнослужитель Саймон. Возможно, некоторую ценную информацию предоставили авантюристам знатные йоркисты, которым в новое царствование грозила опала.

Прошло всего пять лет, и в начале 1492 г. в ирландском городе Корке объявился очередной самозванец, именовавший себя Ричардом, герцогом Йоркским, т. е. сыном короля Эдуарда I V. Поскольку судьба принца, за которого выдавал себя этот авантюрист, была неизвестна, Лжеричард, настоящее имя которого было Перкин Уорбек, сочинил трогательную историю о своем бегстве из Тауэра и жизни в Португалии. Ирландские йоркисты охотно поверили в чудесное спасение принца крови – желаемое слишком часто принимают за действительное.

Тем временем Англия стояла на пороге новой войны с Францией. С первых дней своего царствования Генрих VII стремился поддерживать добрососедские отношения с этим королевством, однако при Людовике XI Франция достигла такого могущества, что Англии приходилось постоянно быть настороже: все побережье по другую сторону Ла-Манша принадлежало теперь французской короне – после смерти герцога Бретонского преемник Людовика Карл VIII женился на вдовствующей герцогине Анне, и последняя независимая область на берегу пролива утратила свою самостоятельность.

Английский народ, давними узами связанный с герцогством Бретонским, был готов в любой момент выступить на защиту независимости Бретани. Что касается короля Карла VIII, он в тот момент совершенно не был заинтересован в войне с Англией, поскольку, получив Бретань, стремился теперь к завоеванию Италии. Желая избежать войны, французский король оказывал всемерную поддержку самозванцу, грозившему доставить серьезные неприятности Генриху Английскому.

Действительно, узнав об опасном развитии событий в Ирландии, Генрих счел за благо поскорее заключить мир с Францией при условии, что Карл выплатит ему солидную денежную субсидию. Теперь французский король мог спокойно заниматься итальянскими проблемами, а Генриху пришлось расхлебывать новую заваренную йоркистами кашу.

Мнимый Ричард испугался возможной войны с Генрихом один на один и отправился искать поддержки у герцогини Бургундской, которая признала в нем сына Эдуарда IV. Притязания Лжеричарда[46]46
  Существует версия истории Перкина Уорбека, по которой он, бретонский моряк, плавал на торговом судне и по прибытии в иностранные порты занимался рекламой роскошных тканей, которыми торговал его хозяин. В Корке разодетого в пух и прах молодого матроса приняли за принца, хотя он сперва отрицал свою принадлежность к королевскому роду. Йоркисты, подметившие в Уорбеке внешнее сходство с Ричардом, герцогом Йоркским, младшим из «принцев в Тауэре», склонили молодого моряка к участию в отчаянной политической авантюре.


[Закрыть] на английский престол были поддержаны также Шотландией, всегда выступавшей политической союзницей Франции, и Австрией.

Когда в Ирландии объявился мнимый Эдуард Плантагенет, Генриху VII легко было успокоить народ, публично демонстрируя настоящего Эдуарда, которого продолжали держать в Тауэре. Но показать людям живого сына Эдуарда IV было невозможно, поэтому королю осталось одно: послать в Европу своих шпионов и доподлинно узнать, кем является новый самозванец. Так выяснилось, что авантюриста звали Перкин Уорбек. Родом он был из Турне, где его отец занимал должность сборщика налогов. Родители Перкина были людьми зажиточными, и объяснить, почему он рано покинул отцовский кров, трудно. Агенты английского короля установили, что молодой человек поступил учеником к скорняку, затем попробовал заняться другим ремеслом, а потом стал моряком. Добытые сведения были преданы гласности в Англии, и в результате почти никто не верил в «истинность» мнимого Ричарда Йорка. Этим во многом объясняется та неудача, которую потерпел Уорбек при попытке высадиться в Англии.

В 1495 г. Уорбек отплыл в Англию вместе с небольшой армией, снаряженной на деньги герцогини Бургундской. Строго говоря, его войско по численности не уступало тому, с которым десятью годами ранее направился на родину Генрих Тюдор. Однако в Англии Перкина Уорбека ждал неожиданно суровый прием. Во-первых, сработала пропаганда, но еще важнее было то, что жители королевства порядком устали от внутренних распрей и были благодарны своему королю за наводимый в стране порядок. Едва высадившись в окрестностях Дила, войска претендента были перехвачены местным ополчением. С непрошеными гостями разделывались, как с обыкновенными морскими пиратами: вздергивали на виселицу без суда и следствия. Между тем самому Уорбеку удалось избежать печальной участи своего воинства, и он отправился в Ирландию, надеясь, как и в первый свой визит, обрести там дружескую поддержку йоркистов. Но тщетно – Ирландия стала другой. Пришлось ему искать убежища в Шотландии.

Король Шотландии Яков IV оказал радушный прием Лжеричарду и даже женил его на своей родственнице Кэтрин Гордон. Яков подумывал о военной интервенции в Англию, но его начинания вызвали массовые протесты. Королю пришлось усмирять своих подданных – многие шотландские лорды получали денежное содержание от английской короны и вовсе не желали лишаться этого блага из-за какого-то Уорбека.

Претенденту пришлось покинуть Шотландию – в противном случае уже Якову понадобилось бы оборонять свои владения от вторжения англичан, возмущенных его поддержкой Лжеричарда. Уорбек попытался высадиться в Корнуолле. Там в июне 1497 г. вспыхнуло восстание против налогов, которые были введены Генрихом VII, не исключавшим возможности начала войны с Шотландией. Восставшие, которых подстрекал Уорбек, двинулись на Лондон, но были разгромлены королевскими войсками в окрестностях Блэкхита. Остатки людей Уорбека направились к Таутону, но уже не могли сражаться с армией Генриха. После капитуляции Перкина Уорбека Генрих VII послал своих людей в замок на горе Св. Михаила у побережья Корнуолла, где в это время находилась жена самозванца. Ее красота и благородство тронули королевское сердце. Молодую женщину оставили при дворе, определив в штат прислужниц королевы Елизаветы.

Англия, Ирландия и Шотландия на рубеже веков

На протяжении всего XV в. власть Англии над Ирландией носила чисто символический характер. И местные правители, и английские лорды действовали совершенно бесконтрольно. Генрих VII положил конец этой ирландской вольнице. В 1494 г. в Ирландию прибыл наместник Генриха сэр Эдуард Пойнингс. В его распоряжении была хорошо вооруженная и многочисленная армия, при помощи которой удалось навести порядок и на Изумрудном острове. Во время этих операций был арестован и известный смутьян граф Килдэр, поддержавший в свое время претензии Ламберта Симнела. Ирландские йоркисты были вынуждены признать власть Генрика VII. Верный своей политике, сочетавшей последовательность с милосердием, король простил Килдэра. Хроники гласят, что кто-то из королевских министров ворчал по поводу графа, что с ним не может справиться вся Ирландия. Генрих среагировал мгновенно: «Так пусть же теперь он справляется со всей Ирландией», – пошутил и назначил Килдэра своим представителем в этой стране. Следует отметить, что этим поступком король обрел себе преданнейшего из слуг.

События 1497 г. побудили Генриха VII активно искать средства для нормализации отношений с Шотландией. Королю указывали на опасность задуманного союза, полагая, что Шотландия может попытаться присоединить к себе Англию. «Большее всегда поглощает меньшее», – проницательно изрек тогда Генрих, имея в виду размеры королевств. Для осуществления задуманного он устроил брак своей дочери Маргариты с шотландским королем Яковом I V. В 1502 г. Тюдоры породнились со Стюартами, и мир на северной границе Английского королевства был обеспечен.

Брачным союзом решил Генрих укрепить и отношения с Испанией – это было особенно важно из-за резкого усиления Франции, одинаково беспокоившего и Генриха Английского, и испанских правителей Фердинанда Арагонского и Изабеллу Кастильскую. Создатели нового королевства Испания были рады отдать свою дочь Екатерину за наследника английского престола Артура.

Этот брак, заключенный в 1501 г., повлиял на судьбу Перкина Уорбека и Эдуарда Плантагенета. Генрих VII сохранил жизнь обоим претендентам на престол: и авантюристу, и законному наследнику английской короны. Испания же настаивала на физическом устранении этих молодых людей, представлявших собой потенциальную угрозу для перехода престола к Артуру и Екатерине. В результате последний из Плантагенетов и его мнимый родственник были обвинены в государственной измене и отправлены на эшафот.

Новый принц Уэльский

Всего через четыре с половиной месяца после женитьбы на принцессе из Арагона юный принц Уэльский Артур умер. Желая упрочить дружественные связи королевств, родители Екатерины Арагонской предложили устроить ее брак со вторым сыном Генриха VII, принцем Генрихом, ставшим теперь наследником английской короны. Этот союз, антифранцузский по сути, был выгоден не только Англии, но и Испании: Фердинанд Арагонский оспаривал право владеть южной Италией у Карла VII Французского. Соображения политического характера взяли верх над религиозной моралью: и их католические величества Фердинанд и Изабелла, и глубоко религиозные принц и принцесса пошли на нарушение христианского правила, по которому брат не может взять в жены вдову брата. Против этого брака возражал и папа Юлий II, однако победы Испании в южной Италии вынудили святого отца стать гораздо более уступчивым.

Дольше всех колебался Генрих VII. Он не желал отказываться от испанского брака для своего второго сына, стремясь не выпустить из рук богатое приданое Екатерины. С другой стороны, свадьба Генриха и Екатерины ухудшила бы отношения между Англией и Францией, а отказ от брака означал бы полный разрыв с Испанией. В 1503 г. принц Уэльский был обручен с Екатериной Арагонской, продолжавшей оставаться в Англии, однако свадьба их состоялась только в 1509 г., когда молодой Генрих стал королем Англии.

Парламенты, Тайный совет и «Звездная палата»

При королях династии Ланкастеров парламент обладал большой властью. Чтобы удержаться на престоле, Генрих IV должен был жить в мире со своим парламентом и во всем спрашивать его согласия и советов, а также отчитываться в своих расходах. С этого времени палате общин всегда представлялись отчеты казначейства. При Генрихе V палата общин начала добиваться, чтобы ни один закон не издавался без ее согласия: «Исконным правом палаты общин было, чтобы ни единый закон не мог издаваться без ее согласия; ей всегда принадлежало право не только ходатайствовать, но и заявлять свое согласие. Посему она просит, чтобы к ее петициям и впредь ничего не прибавлялось, а также и не выкидывалось», – гласила представленная королю петиция общин. Король был вынужден пойти на компромисс, отразившийся в следующей резолюции: «Пусть впредь те законы, которые будут издаваться без согласия палаты общин, ни в коем случае не будут обязательными для общин».

При Генрихе VI общины стали вносить в парламент уже не петиции, а законопроекты – билли. Получившие одобрение в палате общин билли передавались в палату лордов, которая была вправе их принять, изменить или отклонить. Изменения, в отличие от отклонений, обсуждались с палатой общин, а принятые обеими палатами билли представляли королю. Если король их одобрял, билли становились законами. Если нет – парламент мог снова представить их королю.

При королях династии Ланкастеров палата общин приобрела практически те же права, что и палата лордов. Прежде палату общин называли «бедные, покорные общины». При Генрихе VI название изменилось, превратившись в «высокомудрые, высокочтимые, достойные и осмотрительные общины».

Генрих VII благодаря своим мудрым действиям и новым источникам доходов не должен был выпрашивать деньги у парламента. Власть короля окрепла настолько, что он сам назначал министров и членов постоянно действующего государственного совета, получившего название Тайного. С помощью Тайного совета король решал все государственные дела. Пять членов Тайного совета образовывали высший Королевский суд, заседавший в Звездной палате Вестминстерского дворца, потолок которой был расписан звездами. Поэтому этот суд и получил название «Звездной палаты». Судей назначал только король, решения суда обжалованию не подлежали. «Звездная палата» могла присудить человека к конфискации имущества или тюремному заключению, но не имела права выносить смертный приговор.

«Звездная палата» помогала королю расправляться с неугодными, а заодно и пополнять казну за счет конфискованного имущества подсудимых.

При первых Тюдорах резко возрос авторитет королевской власти. Это нашло прямое отражение в придворном этикете. Если раньше к королю обращались «Ваша Милость», то теперь монарх превратился в «Его Величество».