Текст книги "Кружево судьбы"

Умный дом ИЛИ ВЫЖЖЕННАЯ ЗЕМЛЯ

Глава 1

В тот день Анита проснулась раньше обычного, точнее, раньше будильника. Небо еще накануне вечером затянула мрачно-серая пелена и за ночь не сдвинулась ни на сантиметр. Она, казалось, прилипла навечно, похоронив даже робкую надежду на прояснение. Тем не менее, в спальне было довольно светло.

«Шторы-то у меня не очень сообразительные, могли бы и задернуться, – с некоторой долей злорадства подумала Анита и соскочила с кровати. – Ну, и где же мои преданные тапочки?»

Чистенький, без единой пылинки, пол мгновенно отреагировал и в ту же секунду выдвинул из-под тумбочки затребованную обувь. Тапки были старенькие, потрепанные, но мягкие и уютные. «Спасибо», – вежливо поблагодарила пол Анита. Но тот плевать хотел на ее благодарность. Он четко следовал заложенной программе и только.

Анита накинула шелковый халатик и спустилась в кухню. Начищенные до радостного блеска умные комбайны, тостеры, ростеры и прочие «повара и поварята» вытянулись как по команде. «Вольно, – поморщилась она, – я еще не решила, что хочу на завтрак».

– И не надо, – всем своим видом говорила кухонная гвардия, – мы сами решим.

– Ну, нет, – нахмурилась хозяйка дома, – Это уж слишком. Много на себя берете! – И направилась в ванную комнату.

Чертовски умное, почти мудрое зеркало резво самозатонировалось. Анита полюбовалась своим отражением, взглянула на определитель возраста. На дисплее значилось: «23».

«Подхалим», – буркнула девушка, но оспаривать показания находчивого прибора не стала. Разумная зубная щетка уже осторожно подбиралась ко рту. Сегодня ее воинственный покровитель Марс, похоже, встал не с той ноги. Крепко стиснув зубы во избежание ненароком высказанного пожелания, Анита бросила вызов техническому прогрессу в быту: лично, своими руками нажимала на кнопки и рычажки. Она открывала дверцы, нарезала, раскладывала по тарелочкам продукты и даже не поленилась сварить кофе в «турке», задорно показав язык обескураженной кофемашине. В качестве апогея дерзкого бунта Анита покончила с завтраком и, надменно глядя сверху вниз на посудомойку, все вымыла и убрала в шкаф. «Вот так! Знай наших!» – фыркнула Ниточка (в детстве ее так называла бабушка) подмигнула незаслуженно униженной кухне и «уплыла» в гостиную.

В комнате Анита села на велюровый диван, вычищенный умненьким пылесосом, и задумалась.

Что-то ее беспокоило, угнетало, не давало настро иться на привычную деловую волну. Оглянулась вокруг – никаких изменений. Все продумано до мелочей, ничего лишнего, спонтанно приобретенного или подаренного. Количество ваз и статуэток строго ограничено («У меня – не музей»), добротно выполненные пейзажи в удачно подобранных рамах отлично вписываются в цветовое решение интерьера, спланированного могучим интеллектом компьютера последнего поколения. Что происходит? Анита прижала к вискам пальцы с безупречным маникюром, прикрыла глаза и постаралась сосредоточиться. Неожиданно она поняла, точнее, почувствовала, что замерзла. Нет, неизменно комфортная температура (+24) вполне устраивала тело. Холодно было… «Господи, да как же она называется… Сейчас, сейчас, – боролась с памятью Анита. – Вспомнила! Она называется Душа!»

Холодно было Душе. На поверхность, словно со дна взбаламученного водоема, всплыло еще одно позабытое словосочетание – «задушевный разговор». Действительно, корень-то один. Анита встала и громко, но без эмоций, произнесла: «Задушевный разговор». Умный дом насторожился, напрягся, растерялся. Подобные указания в его программе не значились. Девушка повторила фразу, но значительно мягче, на выдохе. Стало чуть-чуть теплее. Чуть-чуть. Сознание зацепилось за слово «разговор». В принципе, это возможно. Несколько голосов в ее телефоне еще существовали. Нет-нет, не электронные. Настоящие, живые, человеческие.

Каждый голос имел тело (или тело имело го

лос) – лицо, глаза и, естественно, имя. Все имена Анита, конечно, прекрасно знала: они не менялись. А вот остальное… Ниточка не смогла бы поручиться, что обладатели голосов выглядят сейчас так же, как тогда, когда оставалось еще время для личных встреч, ночных посиделок и тех самых «задушевных разговоров». Допускала, что со временем они могли измениться.

Был даже один мужской голос. Она попыталась вспомнить цвет его глаз. – Бесполезно. Жил он далеко, отпуска никак не совпадали. Да какие уж там отпуска?! Само явление как-то незаметно ушло в прошлое. Договоры, сроки и снова договоры, и снова сроки. Некоторые «голосовые партии» исчезли окончательно – перешли на лапидарный язык письменных сообщений и готовых картинок, коих на просторах Интернета существовало великое множество и на все случаи жизни. Пожалуй, телефонная связь в данном конкретном случае – не помощник. И, кроме того, в мире безликих голосов подобные разговоры именуются хныканьем, что абсолютно недопустимо и крайне невежливо. Каждый «хнычет» в одиночку или на приеме у психолога. «Профессия бьет все рекорды по востребованности. Может, не поздно еще переучиться? Тепло, правда, придется отдавать, а не брать. А где его взять? Но звучит красиво: „знание о душе“».

Анита была женщиной весьма образованной и до неприличия начитанной. Книги она «глотала» с детства, да и работа обязывала: в рейтинге переводчиков Анита занимала далеко не последнее место. Свободно гово-ила на пяти языках и еще на трех – сносно. Работать с людьми, впрочем, Ниточке нравилось куда больше, но, к сожалению, прогресс грубо вмешался и в эту сферу деятельности, подвинув выпускников университетов из плоти и крови. Небольшой блок в кармане, наушники – профессионально, быстро, удобно.

Стойко держала оборону пока только литература. Анита предусмотрительно выбрала художественную, на этом поле боя люди с еще большим перевесом выигрывали у зловредного прогресса, хотя последний очень старался, просто из кожи вон вылезал.

Неуважительно резко вмешавшись в размышления хозяйки, прозвенел первый из трех звонков таймера, напоминающего о начале трудового дня. Анита поморщилась: вполне мелодичный звук сейчас показался ей отвратительным скрежетом, словно «железом по стеклу». Да и книга, заказанная для перевода, оказалась невыразимо скучной. «Ну, и когда тебя это трогало? – вмешался давно отлично вышколенный внутренний голос, – Хорошо платят, это – главное.

Что еще надо?»

То же самое, слово в слово, она крикнула тогда Сереже. «Да, да, конечно, я помню – найти себя, жить на волне радости, дарить любовь. Короче, улучшать мир. Пафосно и красиво. А у мира свое понятие об улучшении. Ему твои душевные порывы без надобности. Никто их не оценит».

– Нитка, что с тобой?! – Сергей рассматривал ее так, будто увидел впервые. Затем молча прошел в комнату, сложил свои вещи в старый, но надежный и преданный (так он его любовно называл) рюкзак и вышел.

– Пошел к черту со своей душой и альтруизмом! – в бешенстве прокричала она ему вдогонку. Сережа не обернулся.

С того момента Анита внесла слово «душа» в личный список запрещенных слов и мыслей. Так в «Красную книгу» заносят исчезающий вид редких растений. Исчезающий, но не исчезнувший окончательно. Временами подсыхающий «цветок» настоятельно требовал живительной влаги и свежего воздуха. В такие минуты Ниточка, будучи не в силах справиться с упрямым растением, шла в полюбившийся ей и расположенный недалеко от дома ресторанчик с приятным, согревающим названием «У друзей».

Ресторанчик был маленький, всего на несколько столиков. Столики – простые, деревянные, покрытые ажурными скатертями. Удобные мягкие кресла и обязательные живые букетики в любое время года. Анита перекидывалась парой слов с приветливыми улыбчивыми официантами, уже хорошо изучившими ее кулинарные предпочтения, и чувствовала, как тают внутри скопившиеся льдинки. Частенько к ней присаживалась «посекретничать» хозяйка ресторана – миловидная пухленькая блондинка с очаровательными ямочками на щеках, веселыми лучиками вокруг больших, светло-ореховых глаз и волшебным именем София. Ее супруг носил еще более звучное имя – Гермес. Стройный, высокий, подвижный мужчина средних лет с коротким ежиком темных волос и серыми глазами нередко сам обслуживал посетителей и обожал, как доверительно сообщала София, изобретать новые блюда. «Это сочетание повысит жизненный тонус, тот набор ингредиентов охладит чрезмерный пыл. Здесь один лишь аромат способен прогнать сомнения и вселить уверенность в своих силах. А этот торт мы так и назовем: „Прочь, тоска“». – Чародей!

Ресторанчик на все сто оправдывал свое название, и домой Анита возвращалась всегда в прекрасном настроении. Два года назад, во время безудержной экспансии неизвестного вируса, владельцам ресторанов под угрозой закрытия запретили непосредственный контакт с посетителями и обязали заменить обслуживающий персонал специально обученными роботами как минимум на полгода. София и Гермес от искусственно созданных официантов отказались, а ресторан перешел в другие руки. Вирус исчез, но роботы остались. Новых собственников они устраивали. Анита посоветовала им сменить название на нечто противоположное, типа «Никаких друзей!» или «У роботов» и больше в умном ресторане не появлялась.

Прогремел третий звонок (таймер добросовестно исполнял свои обязанности), но Анита не шевельнулась. Только приказала: «Сто грамм коньяка и плитку горького шоколада». Через минуту сервировочный столик вкатил и то, и другое. Ей вспомнилась детская сказка про скатерть-самобранку. «Мечты сбываются», – ухмыльнулась Анита. А «человеческое тепло?» Температура в доме подскочила до отметки «36.6». «Идиот!» – хозяйка швырнула в ошарашенный термометр шоколад, быстро оделась и выскочила из дома.

Набухшие свинцовые тучи готовились вот-вот разродиться неопрятным мокрым снегом; впавшие в анабиоз деревья казались мертвыми. «Сколько там, у Эрике Джеймс оттенков серого, пятьдесят? Почему здесь – лишь три, и те самые унылые?». Коттеджный поселок выглядел в этот час, как скучный карандашный набросок или собственная тень, лишенная объема и красок.

Анита прошла по пустынным улочкам мимо домов-близнецов и остановилась перед воротами, отделяющими элитную территорию от остального мира. Не так давно на этом месте находился обыкновенный шлагбаум, «руководимый» почитаемым всеми жителями поселка дядей Васей. Несмотря на преклонный возраст, по имени и отчеству его никто не называл. Просто «дядя Вася». Где жил дядя Вася, была ли у него семья, дети, внуки – никто не знал. Словно бессменный часовой он в любое время суток был на посту – впускал и выпускал жителей коттеджей и их гостей. Аните всегда казалось, что к своим обязанностям он относился как к особой, крайне важной миссии, с глубоким, доступным лишь ему одному пониманию, внутренним смыслом. Может, он и жил в маленьком «командном пункте» около шлагбаума?

Дядя Вася говорил мало, но обладал редким даром – умел слушать. Соседка Аниты, величественная, слегка поблекшая, но еще весьма привлекательная дама с глазами лесной нимфы, Виктория Юрьевна, без тени иронии, называла дядю Васю «наш духовник». А о детях и говорить нечего. Он, как прочный и надежный сейф, хранил все сокровенные тайны местной детворы.

Теперь дядю Васю с его шлагбаумом заменили наиумнейшие помпезные ворота, распознающие людей по голосам, глазам, рукам и, бог его знает, еще по каким признакам. Ниточка с тоской посмотрела на лишенный души, неизвестно почему до сих пор не снесенный «командный пункт» и замерла. За мутным грязным стеклом единственного окна коморки мерцал едва различимый огонек свечи. Она, не торопясь, приоткрыла незапертую дверь и вошла в комнату.

Глаза не обманули: на длинном столе, перегораживающем вдоль крохотную каморку, в простеньких подсвечниках горели три свечи – по краям и в середине. Высота свечей заметно различалась. Левая – самая маленькая – уже догорала, правая, похоже, зажглась совсем недавно. Каждый фитилек высвечивал свою табличку на одной из трех дверей, расположенных в стене по другую сторону стола, напротив входа. Анита обогнула стол, остановилась и попыталась разобрать надписи на табличках. Восемь выученных языков оказались бессильны: с подобными буквами или значками она сталкивалась впервые. Отвратительное, гнетущее настроение мгновенно улетучилось, уступив место врожденной азартности. Единственное, что ее сейчас занимало – вопрос, какую дверь следует открыть первой. («Напомни мне, дочь, что там случилось с любопытной Варварой?» – любил подначивать отец юную Ниточку. Та лишь отмахивалась и весело смеялась. С годами в ней подросла и научилась подавать голос Осмотрительность. Но Любопытство и Бесстрашие частенько игнорировали советы младшей сестры). «Пишем мы слева – направо, считаем так же. Вот и начнем сначала», – решила Анита и толкнула дверь за догоравшей, маленькой свечкой. Теплый приветливый вихрь приподнял Ниточку над землей, закружил и бережно опустил обратно.

Глава 2

Главный врач санатория закрыл медицинскую карту и удивленно поднял брови: «А „личное дело“ доставили?». Старшая медсестра с готовностью положила на стол внушительную папку бурого цвета с волнистыми желтыми полосками по диагонали. Полосы судорожно, как живые, вздрагивали, пока врач развязывал папку. По мере изучения «дела», брови Главного поднимались все выше:

– Кто ее привел?

– Никто. Сама пришла.

– Как это, сама?! Объясните. Не понимаю.

– Я сама не понимаю. Но точно известно – вошла сама, без провожатых. Через один из порталов Василия.

– То есть, он их не закрыл?

Глаза медсестры подозрительно заблестели.

– Ну, будет тебе. Ничего я с ним не сделаю. Поговорим, конечно. Дело не в этом. – Главный помолчал секунду и продолжил:

– Она прошла через портал «Выжженная земля» и попала, естественно, к нам. А у нее… – Врач задумчиво перебирал листы в бурой папке. – Нет, до «Выжженной земли» еще далеко. Ошибок насажала порядочно, но из генерального плана не выбилась. Пока! Ей бы в среднюю дверь… Вот тебе и еще одна ошибка. И как нам поступить с этой… – он взглянул на обложку, – …Анитой? Здесь ей делать, слава Богу, совершенно нечего. Но исправлять ситуацию необходимо. Попробуем амбулаторно…

Анита стояла перед воротами и изумленно смотрела на то место, где еще несколько минут назад в заброшенном домике горели свечи, и двери с таинственными табличками манили войти. Сейчас здесь, среди грязного таявшего снега, из-под нахлобученной до глаз-угольков потертой шляпы улыбался во весь рот девственно-белый снеговик с алым шарфом на шее. «Издеваетесь?! – обратилась она к воротам. Те послушно отреагировали на голос и начали бодро разъезжаться. «Аниточка, голубушка! – раздался сзади удивленный возглас Валерии Юрьевны. – Вы не перестаете меня поражать: я выходила – Вы еще хлопотали дома. Как Вам удалось меня опередить?» – Дома?

– В Ваших окнах определенно горел свет. Вероятно, Ваш знаменитый Дом оскандалился. Да и за моим необходим постоянный личный контроль. Тем более, что он у меня далеко не такой сметливый, – рассмеялась соседка.

Бросив «спасибо», Анита резко повернулась и побежала назад, к дому. Окна первого этажа действительно были ярко освещены. Дверь галантно распахнулась и впустила хозяйку. «Мы с ней – кухней – уже подружились, подписали „мирный договор“ и распределили обязанности. Прелесть, что за Дом!»

«Здравствуй, моя дорогая», – раздался из кухни до слез знакомый и бесконечно любимый голос.

Глава 3

Ниточке исполнилось пятнадцать, когда родители развелись. Мама встретила свою «единственную, неповторимую, посланную самим Богом» любовь. «Любовь» была, вернее, был испанского происхождения и жил «у самого синего моря», в Андалусии. Туда, в страну пламенного фламенко, жаркого солнца, гордых Кармен и вечной любви, мама Рита, поцеловав дочку, и улетела.

Игорь, отец Аниты – голубоглазый, стройный брюнет с чувственными губами – примерил было на себя маску несчастного Каренина, но вскоре понял, что эту роль ему не потянуть. Толпы лиц женского пола различных мастей, национальностей и возрастных категорий воздвигли в университете, где страдалец читал лекции по зарубежной литературе, такую прочную и непоколебимую стену обожания, что продолжать и дальше носить мученический венец стало попросту нетактично. Прекрасно вылепленная голова Игоря – точная копия «Давида» бессмертного Микеланджело – очертила несколько кругов в водовороте нежданной сексуальной свободы и остановилась: в своей основе ее обладатель был человеком здравым и рассудительным. Главный приз в виде обручального кольца достался преподавательнице французского языка, натуральной француженке с международным именем Мари. Через год, по окончании рабочего контракта, молодые укатили на родину жены, в Орлеан.

Коварная бывшая супруга к тому времени уже оставила безутешного испанца, получив еще один, менее темпераментный, но более шикарный, по ее мнению, подарок от Бога. На этот раз презент был родом из Австралии, куда невероятно легкая на подъем Ритуля незамедлительно и упорхнула.

Возможно, столь неординарная семейная география и подтолкнула Ниточку к изучению языков. На всякий случай. Общепринятое понятие «семья» разбилось на отдельные, не связанные между собой буквы и молекулы, навсегда утратив свою былую притягательность.

Осталась Ниточка с Наиной – мамой Риты. Так уж повелось в их «ячейке общества», что все друг друга называли по именам, без упоминания степени родства. Вот и для Аниты Наина навсегда осталась Наячкой, Наной, Ниночкой, Нато и даже Иячкой. Дочку, как и Наину, папа с мамой не забывали: аккуратно снабжали валютой, зазывали в гости, искренне радовались встречам и старались ни в чем дочери не отказывать. Жаркие дебаты велись лишь на тему ее будущей профессии. Правда, споры не носили антагонистического характера. Перечень условий был давно согласован: востребованность во всех развитых странах, престижность и достойная зарплата. Не удавалось лишь прийти к соглашению в выборе конкретного учебного заведения. Нано, как всегда, держала нейтралитет: она и сама не допускала бестактного вмешательства в свою жизнь, и считала недопустимым лезть в чужую. На вопросы внучки отвечала коротко: «Слушай себя. Тогда не ошибешься».

Непостижимая, загадочная и («Необходимо уважать не только себя, но и окружающих!») элегантная, как Коко Шанель, Наина появилась в прихожей. Анита до сих пор не могла привыкнуть к удивительной способности Нано улавливать тот момент, когда внучке ее особенно не хватало; бабушка «слышала» Ниточку на любом расстоянии. Сегодня она появилась, словно Фея в волшебной сцене из «Золушки». Виделись они последнее время нечасто, а в этом, относительно новом доме – впервые. Долгие телефонные разговоры Наина не любила, считала их никчемными и пустыми. «Современное выражение „общение по телефону“ – абсолютный и безусловный нонсенс. Все равно, что „отношения по телефону“ – это как? Разговор априори не получится откровенным, если собеседники не увидят глаза и не ощутят живое участие друг друга. А неоткровенный – следовательно, ненужный. На пустые беседы нечего и время тратить. Телефонная связь существует для экстренных и коротких сообщений. Человеческого общения она не заменяет. Суррогат чистой воды, подделка. И видео – не панацея. Как ты отнесешься к тому, что кто-то вдруг решит целоваться с тобой через экран? Не говоря уже о большем. Думаю, Сократ не был бы столь убедителен, если бы беседовал со своими визави по телефону или забрасывал их длинными сообщениями. А Тайная Вечеря без совместной трапезы, в формате ЗУМа или Скайпа? Б-р-р».

– Нана! – Анита с трудом удержалась, чтобы не повиснуть у бабушки на шее. – Как ты сюда попала? Почему я тебя не встретила? Здесь невозможно разминуться.

– Прихожая – не место для вопросов и ответов. Снимай прогулочную экипировку, надевай свои уютные тапочки (и про тапки знает!) и – за стол. Вместе со мной приехал твой любимый пирог с луком. Вино, думаю, найдется? Вперед!

Ниточка радостно, как в детстве, взвизгнула и бросилась переодеваться.

– Теперь отвечаю по порядку, – начала Наина. Разрезая свой фирменный пирог, она многозначительно указала на бокалы. – Приехала на такси. Адрес ты мне присылала. Дома никого не оказалось, но меня впустили. По дороге тебя не встретила, почему – не знаю. Приехала, потому что ты звала. Кстати, я уже час как знакомлюсь с твоим Домом».

– Как час?! – Анита даже привстала – Я выходила максимум на двадцать минут. Хотя…

– Что «хотя»? – бабушка продегустировала «Шардоне» и вернула бокал на место. – Рассказывай. Я ведь для этого и приехала.

– Я расскажу. Но ты, скорее всего, решишь, что у меня не все в порядке с головой. Произошло что-то странное и необъяснимое с точки зрения разума. Не знаю, с чего и начать…

– Странное и необъяснимое с точки зрения разума – это и есть самое важное и интересное. Тебе нетрудно передать мне сумочку? – Из сумочки Наина вынула изящную сигаретницу.

– Ты куришь? – глаза Аниты удивленно расширились.

– Иногда. Когда ожидаю услышать что-то странное и необъяснимое с точки зрения разума, – улыбнулась бабушка. – Я вся внимание. Начни сначала.

И Анита начала со своего утреннего бунта. Затем прижала руки к груди, где ощутила тогда холод, посетовала на незаменимую потерю вытаскивающих ее из хандры друзей, подробно описала дядю Васю и закончила историей о свечах и дверях, включая исчезновение коморки и чудесное появление снеговика. «Тут возникла Валерия Юрьевна и сообщила, что в моем доме горит свет. Но ясно помню, как открыла левую дверь – и меня затянул вихрь. Пахло весенним дождем, теплом и сиренью. Честно говоря, было досадно так быстро вернуться. Да еще этот снеговик, как издевался. Будто подразнили чем-то безумно вкусным и тут же отобрали, – Анита состроила недовольную рожицу. – И еще. Только не смейся…»

Наина и не думала смеяться. Удобно устроившись в кресле, она слушала предельно внимательно и серьезно, иногда задавая уточняющие вопросы, и в ответ на последнюю фразу лишь позволила себе нетерпеливый жест. Ниточка собралась с мыслями в поиске подходящих слов и наконец решилась:

– Там, за дверью, меня встретила Улыбка, – тихо проговорила она, беспокойно взглянув на бабушку.

– Ты кого-то увидела?

– Нет. – Анита покачала головой, встала и прошлась по комнате. – Очень трудно объяснить. Невозможно. Вихрь принес меня в Улыбку. Да и сам он походил на Улыбку. Аромат сирени и распустившихся почек, радость весны, веселый танец дождя, ласковое тепло солнца – всего лишь неумелое описание той Улыбки. Улыбки, свободной от телесной оболочки.

Это все, что я помню.

Анита наполнила бокалы и осушила свой залпом.

– «Выжженная земля», – еле слышно прошептала Наина.

– Что? Какая земля?

– Неважно. Главное – что ты запомнила. Значит, микстура действует. Многие ничего помнят. Порой ни терапия, ни операция не помогают. – Наина говорила, прикрыв глаза, будто сама с собой.

– О чем ты? Я не понимаю, – не выдержала внучка.

– Неважно!

«Неважно», да еще сказанное дважды, означало одно: дальше расспрашивать не стоит. Бесполезно. – Послушай, Нитусь, – бабушка почти профессионально выдержала театральную паузу, – ты не очень расстроишься, если я побуду у тебя несколько дней. Никогда не жила среди элиты. Хотелось бы воспользоваться случаем и получить наконец этот несказанно драгоценный опыт.

«Нитуся» не верила своим ушам. Даже в эпоху зарубежных родительских бракосочетаний Наина отстояла право жить отдельно, не посвящая никого в свою личную жизнь. «Анита – достаточно взрослая девушка, чтобы заставить себя встать по сигналу будильника, собраться в школу и приготовить завтрак. Нянька ей не только не нужна, но и вредна». И вдруг теперь: «Побуду несколько дней». – Что случилось? Солнце взошло на западе? Или экватор занесло снегом?

– Да я буду счастлива, если и совсем переедешь. Но как же «неприкасаемая» частная жизнь? – вежливо озаботилась внучка.

– Частная жизнь поймет и потерпит. Она у меня мудрая, что твой Дом.

– Чудесненько! – промурлыкала Ниточка, затем встала и торжественно строго обратилась к Дому, указав на Наину:

– Твоя новая хозяйка. Прошу любить и жаловать. Слушаться во всем беспрекословно! Иначе накажу безжалостно».

Наина рассмеялась, а Анита сделала несколько импровизированных па под исполненный ею же аккомпанемент «в ритме танго».

– Как странно… Еще утром я чувствовала себя, если не окончательно омертвевшей, то и не совсем живой.

Ты – настоящая кудесница, Нано.

– Ну, не совсем я, – очевидно, поскромничала бабушка. – И где же я буду почивать? Надеюсь, толковая спальня для гостей в этом замке имеется?

– Почему только спальня? Обижаете. Для Вас, мадам, приготовлены отдельные апартаменты с небольшой кухней. Кстати, и с отдельным входом. Так что при желании…

– За отдельный вход – особое спасибо. Тронута безмерно. Непременно воспользуюсь.

Ниточка шутливо отмахнулась небрежным жестом: «Не стоит благодарности. Сегодня вечером – праздничный ужин. Позовем Верочку с мужем: вот увидишь, они тебе понравятся. И обязательно – Валерию Юрьевну. А она уж позаботится о том, чтобы все о тебе узнали. Здесь к незнакомцам относятся крайне настороженно».