Текст книги "Город сумасшедших"

18

Тук. Тук-тук-тук.

Эмили открыла глаза. Сквозь закрытые шторы ещё не проникал свет, комната спряталась в тенях; значит, ещё совсем рано. Девочка пару мгновений вслушивалась в тишину и, решив, что ей просто показалось, перевернулась на другой бок, собираясь снова заснуть, но вновь услышала приглушенный стук в окно. Не понимая, в чем дело, она свесила ноги вниз с кровати, подумав, укуталась в одеяло и пошла к окну. Эмили немного отодвинула рукой штору и в утреннем полумраке различила блестящие глаза Кота.

– Кот!!! – изумленно воскликнула громким шёпотом девочка.

Она быстро отворила окно.

– Как ты сюда забрался?

Её друг чудом держался на карнизе.

– Ну я же кот, – отшутился он. – Пойдешь со мной?

– Куда? Прямо сейчас?

Он только кивнул.

– Подожди, я сейчас соберусь и выйду.

Кот спрыгнул вниз, Эмили закрыла окно и стала быстро одеваться. Девочка в темноте сбежала по лестнице и вышла из дома.

Молодой человек повёл её по замершим улицам к границе города. Эмили задавала вопросы, но он отвечал слишком размыто. Единственное, что она поняла, – её друг хочет успеть до рассвета.

У реки он помог ей спуститься вниз. Между крутым бетонным обрывом и водой была узенькая каменная полоска, на которую иногда лениво заползали волны. Поверхность воды, казалось, совершенно не двигалась, темная и непривычно спокойная. Эмили никогда не думала, что река может быть такой спокойной, словно она безмятежно спала вместе со всем городом.

Они шли вперёд, пока бетонный обрыв не уступил место цепляющимся за склон кустам. Дома остались позади. Кот провел девочку по едва протоптанной дорожке наверх.

Светало. В лесу слева наперебой галдели птицы. Трава шелестела и шуршала, обнимая ноги. Среди подернутой предрассветной тенью зелени и злаков рассыпались цветы, ещё спящие в бутонах.

Они дошли до высокого холма и расположились на самом краю на траве. Росы не было; «К дождю» – вспомнила давно рассказанную бабушкой примету девочка. Внизу, в долине, далеко темнел город.

Сейчас, когда ходьба больше не разогревала, Эмили почувствовала, что свежий утренний воздух пробирается под её толстовку, и поежилась. Кот, заметив это, снял свою лёгкую ветровку и накинул ей на плечи, оставшись в одной футболке.

– Ты замерзнешь!.. – запротестовала девочка.

Кот отрицательно мотнул головой.

– Я хочу чувствовать всё.

Он устремил свой взгляд на восток. Небо там уже стало бело-голубого цвета, сине-серые облака всё больше приобретали объем, набирали всё больше красок.

– Ты помнишь родителей? – словно думая о чём-то своём, спросил Кот.

– Отца совсем нет, а мать смутно. Помню её белые волосы, заплетенные в длинную косу. И глаза голубые, как у меня. А ты?

– Я плохо ладил с ними. В официальном браке они не состояли, отца мне заменил отчим. Мы мало общались; они надеялись, что так у меня будет больше шансов стать как все, и мне будет проще.

– Но ты не похож на всех.

– Теперь. Но раньше, до того как отчима арестовали, и мать уехала неизвестно куда, оставив меня на попечение двоюродного дяди, я был нормальным ребёнком, который отрывался от компьютера, чтобы уткнуться в телефон, не видел в жизни ничего плохого, также как и хорошего, но подсознательно терпеть не мог своё существование. Я потом видел, как в моих сверстниках это недовольство развивается в неосознанное безразличие к жизни. Но у меня… что-то пошло не так. Возможно, мне просто наскучило все это раньше, чем другим, и мой беспокойный характер не дал мне сидеть сложа руки. Я начал что-то искать, но ничего не видел. Потом я встретил Файо. Через некоторое время случайно познакомился с Ликой. И, если честно, влюбился в неё по уши, – Кот, улыбаясь, потупил глаза. – После этого я начал рисовать.

Белоснежные перистые языки огня закружились над сине-фиолетовыми облаками. Внизу, из расщелины между ними пробивался нежно-пламенный свет. Небо заполнилось всей палитрой оттенков голубого, в листве и траве постепенно исчезал чёрный.

Огненно-золотая точка росла, поднимаясь из-за деревьев и домов, становилась все ярче, ослепительнее. Горизонт казался темно-зеленым, почти черным перед ней.

Солнце встало.

– Я хотел показать тебе это. Я каждый год прихожу сюда в этот день на рассвете…

– В этот день?

– У меня день рождения.

– Ой… Прости, я ничего не приготовила тебе в подарок…

– Если бы мне это было нужно, я бы предупредил тебя заранее.

«Всё-таки он бывает странным. Хочет чувствовать холод и не любит подарки».

Они просто сидели и разговаривали, пока солнце не поднялось до шести часов. Потом Кот показывал девочке окрестности. Эмили и не думала, что так соскучилась по зелёной узорчатой листве деревьев, запаху лесной прохлады, траве, насквозь просвеченной солнцем. Она нарвала огромный букет цветов, забыла его на какой-то опушке, пока гонялась за бабочками, нарвала новый и нашла старый, жутко устала и ещё сильнее проголодалась.

Они добрели до города и шли по каменной полоске вдоль реки, уже ожившей и игравшей на солнце, когда их окликнули. Кот настороженно оглянулся, но сразу расслабился – не полицейские. По реке в моторной лодке плыли двое мужчин. Один из них помахал рукой, а другой лихо свистнул. Они включили мотор (раньше лодка просто влеклась течением) и приблизились. Махавший предложил подвезти их.

Они выплыли на середину реки и снова выключили мотор. Эмили свернулась калачиком на сиденье под пледом. Кот разговаривал с мужчинами; он улыбался, они смеялись.

Убаюканная волнами, девочка погрузилась в быстрый сон.

19

Прижав обеими руками к своему полному телу два букета, раскрасневшись и стараясь побороть широкую смущенную улыбку, хозяйка магазинчика всё же согласилась:

– Хорошо, занесешь позже, деньги невеликие. Но я ведь знаю, что у тебя за душой и гроша нет, оборванец ты этакий! – с укоризной добавила она, возвышаясь широким лицом над васильками и ромашками.

Кот сделал умильное лицо, с надеждой взглянув на продавщицу. Хозяйка горестно вздохнула и окончательно оттаяла.

Да, к сожалению, она была права: у него не было ни гроша. Он всё отдавал за квартиру, но всё равно задолжал уже за три месяца. В его возрасте, с дипломом филологического факультета и довольно сомнительной репутацией, найти нормальную постоянную работу было просто нереально.

Он вышел из магазинчика и протянул Эмили стаканчик чая и пирожок.

Девочке столь простая еда сейчас показалась пищей богов. С наслаждением пережевывая каждый кусочек, она шла вместе со своим другом по улице. От его стаканчика раздавался аромат кофе.

Город уже совсем проснулся, наполнился шумом машин, быстрыми торопливыми шагами, цокотом модных каблуков, резкими телефонными звонками, призывами говорящих рекламных экранов.

Небо постепенно заволакивалось рваными тучами.

* * *

Эмили подняла взгляд вверх. На щеку упала крупная капля дождя.

– Будет гроза. – Глаза Кота загорелись.

Рациональность и логика внезапно осадили голову девочки:

– Мне надо домой, тетя Нора будет переживать, если я промокну.

Кот раздосадовано взглянул на неё и повернул в сторону ее дома.

Дождь, словно нерешительно, тихим, заглушаемым шумом города шелестом, возник на улице и стал быстро набирать силу.

Сухой пыльный серый асфальт быстро покрылся чёрной крапчатой россыпью. Шелест перешёл в шум, белое солнце осветило нити дождя, уже ничем не сдерживаемого, полноправно и окончательно ворвавшегося в город.

Они побежали. Все рациональные мысли отступили, унесенные первым раскатом грома. Дождь бил по асфальту, заливал лицо, одежда быстро промокла насквозь, но они смеялись от переполнявшего ощущения буйства стихии. Эмили бежала по лужам, расплескивая небо; яркий белый свет солнца и ливень перемешались, переливаясь алмазами, воздух наполнила тяжёлая влажная свежесть.

Они остановились на прежнем месте. Взглянув на своего друга, девочка снова засмеялась: он выглядел так забавно, мокрый с ног до головы. Они попрощались, перекрикивая грохот грома, пробиравшего до сознания. Эмили добежала до двери и влетела в дом. Сердце билось в груди, в теле ощущалась приятная усталость после бега. Пытаясь отдышаться, девочка крикнула:

– Тетя Нора, я дома!

Приемная мать ворвалась в коридор с взглядом, передающим высшую степень возмущения и негодования. В первую очередь, Эмили была немедленно отправлена греться в ванную, а все вещи – в стиральную машину. Этот процесс сопровождался изложением всех чувств, которые испытывает мать, не найдя утром своего ребёнка в постели, подробным сравнением Эмили с мифическими нормальными детьми, обвинениями в бессовестном эгоизме и, наконец, об одежде – как можно было так изгваздать одежду?!

– Это же были твои любимые джинсы!

Но Эмили только подумала, что отдала бы все эти джинсы за возможность еще раз пробежать по лужам под грозой.

До конца дня девочка была помещена под домашний арест. Искренне раскаявшись в своем неблагоразумии, Эмили рассчитывала, что страшнее уже ничего не будет. Но за ужином ее ждала ужасная новость:

– Эмили, завтра ты не пойдешь в школу. Мы с утра поедем в частную клинику на вживление микрочипа.

Девочка, испугавшись, побледнела, но приемная мать продолжила:

– Я понимаю, что сегодняшнее происшествие больше моя вина, чем твоя. А с микрочипом мы всегда будем знать, где ты находишься, и сможем тебя контролировать.

Эмили не доела ужин: кусок не лез в горло. Она решила пораньше лечь спать, но вовсе не из-за того, что хотела приблизить завтрашний день. Мысли в панике путались в голове. Теперь девочка точно знала, что не хочет ничего себе вживлять; она боялась операции, а еще и эта фраза: «контролировать тебя»… Эмили казалось, что из-за этого микрочипа она будет словно связана по рукам и ногам. Девочка долго ворочалась под одеялом, пока беспокойный сон, наконец, не погрузил ее в свой мир.

20

Кот пришел к себе домой уже в сумерках. В темноте он неторопливо поднялся наверх, нарушая тишину своими приглушенными шагами. Дверь сама открылась ему навстречу, облив ярким после улицы светом.

– А вот и наш именинник! С днем рождения!!!

На шее у него повисла Лика. Когда она оставила попытки задушить его в своих объятиях, он вошел в комнату и увидел остальных гостей. Здесь были Ярослав, Даниил, Маша и Интарс. Мольберты аккуратно переместили на кухню, а посреди комнаты стоял праздничный стол.

– Ребят, правда, не стоило… – попытался начать Кот, чувствуя на своем лице широкую улыбку.

– Только не делай вид, будто думал, что мы даже не придем тебя поздравить, – сказал Ярослав, выталкивая именинника ближе к центру. – Готовься и трепещи! Мы приступаем!

К Коту вышел Даниил и под фанфары в исполнении Интарса раскрыл перед ним небольшой чемодан.

Краски.

Кому как не ему было знать, что достать их, мягко говоря, очень сложно. Но целый чемодан…

– Я же говорил, что это его убьет, – удрученно проговорил Ярослав.

– Давайте, пока он снова не обрел дар речи и не стал возражать, произнесем пару тостов, – предложила Маша, подходя к столу и беря бокал. Они знали, что их друг недолюбливает подобные традиции, и отчасти разделяли его мнение. Показная торжественность их не особо привлекала; большинство праздников они вообще не признавали, зато нередко без повода устраивали вечеринки и посиделки или просто так дарили друг другу подарки. Но день рождения – это особый случай.

Даниил взял бокал.

– Ну, я могу пожелать тебе то же, что и любому из нас – дожить до того дня, когда этот мир сойдет с ума вместе с нами.

Комната наполнилась смехом и звоном бокалов. Казалось, что с этим звоном все проблемы на миг отступили, даже не на миг – они скрылись где-то за плотной завесой будущего, не имевшего сейчас абсолютно никакого значения. Только настоящее – это все, что сохранило смысл. Просто жить, просто смеяться, просто быть сейчас.

Стандартные пожелания пошли по кругу, Кот уже устал говорить «спасибо», которое не могло выразить и десятой части его признательности. Потом все решили разобраться с праздничным ужином, параллельно обвиняя именинника в том, что у него был абсолютно пустой холодильник.

После полуночи они вышли на улицу, мокрую и блестящую в свете фонарей, желто-рыжими звездами затерявшихся среди домов. Сейчас они не боялись и полицейских; казалось, праздник защищал их от всего, что могло как-то навредить им. Жизнь, проснувшаяся с дыханием солнца на рассвете, скользила во влажном ночном воздухе, зажигая в молодых людях неосознанное стремление взять от неё как можно больше. Кот вдыхал этот прохладный свежий воздух, чувствовал на коже его лёгкое дуновение и твердил про себя только одно желание – жить, просто жить.

21

Высокое здание клиники выделялось безупречно-белой облицовкой глянцевыми панелями. Оно шестиугольной башней устремлялось к пасмурному небу.

По воле случая, Эмили была в том же самом голубом платьице, в котором приехала в город, а Нора в том же зелёном костюме, в котором встречала свою приёмную дочь. Но сейчас девочку не терзало любопытство о том, что её ждет впереди; она бы предпочла любое самое дикое и страшное место на Земле этим аккуратным белоснежным стенам. Несмотря на волнение, Эмили не удержалась и при виде круглой лужи потянула Нору за руку, воскликнув:

– Смотри, окошко в небо!

– Аккуратней, ты промочишь ноги! Это просто грязная лужа. Идём, а то опоздаем.

У кабинета их с улыбкой встретила красивая девушка в белом халате. У неё были тёмно-синие, почти чёрные глаза. Она вкратце рассказала Норе некоторые детали операции и посоветовала ей подождать окончания в кафе этажом выше. Та, с неосознанным чувством тревоги, подчинилась, оставив Эмили.

Чувство тревоги не осознавалось, но воспоминание об «окошке в небо» почему-то вселяло беспокойство. Оно словно было связано с другим, давно стертым из памяти, но более важным. Нора старалась, но не могла ни вспомнить первое, ни забыть второе. Только сев за столик перед телевизором и сделав заказ, она смогла отвлечься от своих мыслей.

Девушка взяла Эмили за руку, провела в белоснежный кабинет с белым кожаным креслом посередине и усадила в него девочку.

– Не бойся, – ободряюще улыбнулась она, подходя к шкафчикам и что-то доставая оттуда. Потом девушка отрегулировала спинку кресла, так, что теперь Эмили полулежала в нём, и закрепила её левую руку на широком подлокотнике выходящими из него ремнями. Девочка, едва дыша, следила за каждым её движением.

– Это будет совсем не больно, – успокоила её девушка. – Сейчас я сделаю тебе укол, ты заснешь, а когда проснешься, всё уже будет готово.

У неё было светлое ласковое лицо, но тёмные, словно чужие глаза не затрагивала её тёплая улыбка.

Девушка набирала в шприц прозрачную жидкость, когда дверь кабинета чуть раздвинулась и в щелке показалось кудрявая женская голова в узких очках, которая что-то быстро сказала девушке и исчезла. Девушка торопливо завершила своё занятие и вышла вслед за головой.

Эмили осталась в кабинете одна. Рядом на столике лежал шприц. Девочка посмотрела вниз, тяжело дыша. Она легонько попробовала дернуть к себе левую руку. Ремни держали крепко, но всё же недостаточно туго. Не осознавая, что делает, да и не желая осознавать, Эмили, помогая правой рукой, высвободила левую и вскочила с кресла. С замирающим сердцем она на цыпочках подошла к двери. Негнущимися пальцами девочка коснулась экрана датчика тепла и через раскрывшуюся дверь шагнула в коридор.

В коридоре не было никого, кроме старушки, с блаженным видом дремавшей на мягкой скамейке. Эмили бросилась к лифту. Он открылся почти сразу. В кабине никого.

Лифт устремился вниз. Через несколько секунд он остановился. Пятый этаж, не первый.

В раскрывшиеся двери вошёл молодой мужчина, толкая перед собой небольшую накрытую белой тканью тележку. Он улыбнулся Эмили:

– А ты куда одна едешь, красавица?

Язык словно окаменел, но девочка нашла в себе силы ответить:

– К-к маме, она мне внизу должна кое-что передать.

– Да не бойся ты так, я тебя не съем, – по-своему истолковал волнение девочки мужчина. – Нас, врачей, бояться не надо. Правильно?

Он вышел на втором этаже, пожелав Эмили удачи. И вот, наконец, первый.

Девочка смогла взять себя в руки и прошла через холл достаточно непринуждённо, чтобы никто ничего не заподозрил.

Когда Эмили отошла, как ей показалось, достаточно далеко от здания, она сорвалась и побежала. Девочка не знала этой части города, но и не думала об этом – сейчас было главным оказаться как можно дальше от белоснежной башни.

Прошло довольно много времени перед тем, как Эмили осознала, что не знает, куда идти. У неё не было с собой телефона; да и кому она могла бы позвонить? Нора наверняка вновь отправит её на операцию, а этого Эмили сейчас боялась гораздо больше, чем незнакомых улиц. Девочка продолжала брести вперёд, разглядывая дома. Они стали ниже.

Вскоре Эмили почувствовала непреодолимую усталость. Она не знала, сколько прошла, но небоскрёбы уже затерялись вдали. Взгляд девочки наткнулся на трехэтажное кирпичное здание с пустыми отверстиями вместо окон. Внутри были видны обвалившиеся балки и груды битого кирпича. Девочка перелезла через оконное отверстие. В потолке зияли не пропускающие света дыры, первый этаж расчерчивали остатки полуобвалившихся стен.

Осторожно пройдя дальше, Эмили увидела в углу, в тени, широкую деревянную доску. Стряхнув с неё пыль, девочка свернулась на ней калачиком и, измученная морально и физически, закрыла глаза, погрузившись в сон.

22

Эмили проснулась от явственного шороха где-то рядом. Было уже совсем темно. Отсвет фонаря едва проникал внутрь заброшенного здания, но девочка смогла различить стоявшего в нескольких метрах от неё незнакомца. Это был молодой человек, брюнет, в джинсах и чёрной ветровке.

– Ты что здесь делаешь? – с любопытством спросил он.

– Прячусь, – буркнула в ответ Эмили, садясь.

– Плохо прячешься. – Он ловко перемахнул через остатки стены и подошёл ближе. – Я же тебя нашёл.

– А я прячусь не от тебя, – почему-то обиделась девочка. Незнакомец вызывал у неё чувство тревоги. Но, поддавшись желанию с кем-нибудь поделиться своей бедой, она продолжила: – Мне хотят вживить микрочип.

Глаза незнакомца блестели в неверном свете фонаря. Он слегка прищурился, склонив голову на бок, и произнес:

– Ты Эмили.

– Откуда ты знаешь?

– Ты и правда довольно сообразительна, если не позволила вживить себе эту дрянь.

– Что ты имеешь в виду?

– Разве ты не догадалась, зачем на самом деле нужен этот чип?

– Чтобы мои родители могли меня контролировать.

– Родители! – Он фыркнул. – Скорее, чтобы все могли контролировать всех.

Эмили была озадачена его ответом.

– Я Райан, – перебил ее мысли незнакомец.

– П-приятно очень, – ответила девочка, понимая, что ее слова звучат не очень убедительно.

Райан оглядел ее сверху вниз.

– Так и будешь здесь сидеть?

– Нет… Нет, мне надо найти Кота.

На тонких губах Райана изогнулась улыбка.

– Значит, так он тебе назвался? Ну что ж, ладно, пойдем, проведу тебя к твоему белому и пушистому другу.

Он протянул Эмили руку, и девочка, воспользовавшись его помощью, встала. Райан сразу же развернулся и направился к оконному отверстию. Спотыкаясь о битый кирпич, девочка последовала за ним.

Ее спутник шёл молча, быстро, предпочитая тень свету фонарей. Эмили приходилось время от времени вприпрыжку догонять его, чтобы не отстать.

– Я не поняла, зачем людям нужно контролировать людей? – обратилась она к нему.

После недолгой паузы он ответил:

– Знаешь, что это было за здание, в котором ты «пряталась»?

– Какой-нибудь заброшенный склад? Только почему его не снесли совсем…

– А, решили оставить. Как памятник прошлой жизни. Это была библиотека.

– И как её снос связан с контролем людей?

– Сама подумай.

Эмили резко остановилась и возмущенно сказала:

– Хватит уже говорить загадками! Я не понимаю, что ты имеешь в виду!

Райан не остановился, и девочке пришлось вновь догонять его.

– Значит, твой друг совсем ничего тебе не рассказал?

Эмили снова почувствовала тревогу.

– Он говорил, что это слишком сложно объяснить…

– Ничуть. Всё до ужаса просто, поэтому он и молчал. Как сказал один умный человек чуть меньше века назад, всё, что интересует современных людей, – это секс, сиюминутные потребности и просмотр телевизора. Будем считать, что некоторых слов ты сейчас не слышала, – торопливо добавил он. – Но суть, я думаю, ясна. Микрочипы – это постоянная связь с интернетом. А теперь простая цепочка: огромный объём информации – отбор понятной информации – отбор лёгкой информации – однотипная лёгкая информация. Прибавь непрерывную связь с людьми одного и того же круга. Замкнутого круга. Который очень не любит размыкаться. Что-нибудь проясняется?

Эмили затруднилась ответить.

– А вот для некоторых людей всё это прояснилось очень давно, и сейчас они всячески поддерживают сложившийся порядок. Они направляют развитие общества, остальные всё это потребляют, а все несогласные, выбивающиеся из этого круга теперь считаются сумасшедшими и потенциально опасными для государства. Все просто.

Смутное тревожное чувство подсказывало, что в словах Райана есть доля истины. Эмили начала бояться за Кота.

– А к кому же относишься ты?

– Я? – Он обернулся на неё и усмехнулся. – Ни к кому. Просто использую свои знания для собственного благополучия. И это самое рациональное, что можно сделать в такой ситуации.

Фонари погасли. Вслед за ними поочереди стали чернеть последние светящиеся окна домов.

– А теперь давай поговорим о тебе, – неожиданно продолжил Райан.

– Обо мне?

– Ага. Ты занимаешь важное место во всей этой истории. Пока.

– Почему?

Он, улыбнувшись, оглянулся на неё.

– Потому что тебя ещё никто не убедил в обратном. Ты никогда не задумывалась, почему такая большая разница между городом и деревней? Нет? Они словно из разных веков. В деревнях, по некоторым причинам, сложнее поддерживать сложившийся порядок, и для государства они теперь фактически не существуют. Их постепенно убирают.

Эмили пронзила мысль о бабушке и дедушке. Райан продолжал.

– И вот ты появляешься в городе. Тебе придётся делать выбор. Но он уже тобой сделан, не так ли?

Улица была пустынна. Девочке показалось, что она начинает узнавать дома вокруг. Теперь, когда крыши стали ниже, Эмили заметила над ними яркий серебряный диск луны.

– Откуда ты знаешь, что Кот будет здесь? – внезапно прервала молчание девочка.

– Обычно он выбирает это место. Он у нас любитель погулять в полнолуние. Кто знает, может он и правда сумасшедший?

Они прошли ещё немного, и впереди, в темноте, стал проявляться силуэт человека. Услышав их шаги, он обернулся.

– А вот и наш усатый-полосатый друг! – весело воскликнул Райан.

Кот только мельком скользнул глазами по Эмили и вперил взгляд в Райана, вставшего прямо перед ним.

– Что ты делаешь рядом с ней?

Эмили испугалась незнакомой жёсткости в его голосе. Она видела, как он весь напрягся, и почувствовала, что его реакция на её спутника была отражением её собственной тревоги. Райан же казался полностью спокойным и расслабленным.

– Пока ты тут звёзды считаешь, я всячески охраняю её от всевозможных бед нашего жестокого мира. Твоя любимица сегодня сбежала с чипирования. Маленькая бунтарка.

– Тебя её судьба не касается.

– Да, – согласился Райан. – Она касается всех.

Он медленно обошёл вокруг Кота, встал сзади и, наклонившись к его уху, тихо поговорил:

– И ты сам это прекрасно знаешь.

Он выпрямился и сделал несколько шагов назад.

– А теперь и она знает!

Кот стоял на месте, не оборачиваясь, пока шаги Райана не затихли. Он посмотрел на Эмили. По её испуганному взгляду он понял, что Райан изложил ей всё своё видение современного мира. Девочка с надеждой доверчиво спросила его:

– Он говорил неправду? Он говорил столько странных вещей…

Они сели на скамейку. Кот, согнувшись, положил локти на колени. Эмили в ожидании молчала.

– Скажу сразу, я с ним не согласен, – начал Кот. – Но он прав. Проблема действительно в самих людях, они перестали видеть. А потом их просто лишили этой возможности. Я очень хорошо знаю человека, имеющего отношение к управлению городом, поэтому могу с уверенностью это утверждать. Но люди сами допустили это.

Они помолчали.

– Почему ты не рассказывал мне ничего? Если я могу всё изменить… только как?

– Я не знаю. – Он встал. – Пойдем, я отведу тебя домой.

У Эмили пробежали по коже мурашки.

– Страх не защитит тебя. Пойдём. Тебе нечего бояться.

Они шли молча. Темнота почти скрывала всё, что находилось дальше пятидесяти метров. Три человека впереди возникли неожиданно. Кот инстинктивно дернулся вправо, чтобы свернуть в переулок, но вовремя понял, что его с Эмили уже заметили. Трое людей неторопливо шли навстречу. Точнее, человек был только один – полный невысокий мужчина с въедливыми глазами. Остальные двое были роботами.

– Почему вы после выключения света на улице, вместе с несовершеннолетней?

– Она моя сестра.

– Документы!

Кот достал из кармана пластиковую карточку и протянул мужчине. Тот просканировал её телефоном и замер, вчитываясь в полученную информацию. Секунды тянулись как часы. Наконец, полицейский нехотя вернул карточку молодому человеку и бросил:

– Лучше вам идти домой.

Кот неслышно выдохнул. Оказывается, всё время проверки он не дышал.

* * *

Эмили тихонько приоткрыла дверь, вошла в дом и нерешительно позвала:

– Тетя Нора!

Несколько секунд тишины, и в проёме гостиной показалась приемная мать. Мгновение она просто стояла, а потом бросилась к девочке, стала её обнимать, целовать лоб, щёки, волосы… Она так испугалась за неё сегодня. Почему-то в воскресенье утренний побег Эмили казался ей просто глупой эгоистичной выходкой, а сегодня она почувствовала, будто потеряла нечто самое дорогое, что у неё теперь было. Она искала дочь по всему городу, хотела звонить в полицию, но Фрэнк отговорил её – что о них подумают, если узнают, что от них сбежал ребёнок, что они не смогли за ним уследить?

До этого момента все чувства Эмили были напряжены, но неопределенны, а сейчас, почувствовав на своих щеках слёзы приёмной матери, девочка тоже расплакалась. Они так и сидели в коридоре, обнявшись и плача, пока слёзы не вымыли весь страх и тревогу. И вот они уже улыбались, смеялись, Нора руками вытирала мокрые дорожки на щеках Эмили.

Они не обсуждали ничего. Приемная мать уложила девочку спать и ещё какое-то время сидела в кресле рядом с ее кроватью.

Мысли текли, не запоминаясь, бездумно, но вдруг одна, внезапное воспоминание, ворвалась в их тихий поток. «Окошко в небо» – это ведь она сама сказала когда-то, очень давно…

Нора встала, поправила одеяло у девочки, поцеловала её в лоб и вышла из комнаты.