Текст книги "Город сумасшедших"

29

В следующие выходные они всей семьей поехали в зоопарк.

Это была инициатива Норы. Зоопарк находился на окраине города, но женщина ни разу не бывала там. Эмили восприняла такую идею с бурной радостью, а Фрэнк согласился только потому, что «действительно, неплохо было бы выбираться всей семьей на отдых время от времени». Он сказал так только из-за того, что это соответствовало общепринятому мнению о порядочной счастливой семье, но на самом деле не имел ни малейшего желания ехать, и Нора поняла это. Ей было странно замечать такие вещи.

Зоопарк был небольшим. Сейчас необходимости в подобных местах становилось всё меньше – людям ни к чему было куда-то ехать, чтобы увидеть слона или енота, когда под рукой всегда есть интернет. Какая разница, вживую или на видео и фотографии? Уже не имело значения.

Практически как только они вошли на территорию, Нора увидела с другой стороны пустующей дороги между вольеров работницу зоопарка. Когда та взглянула на Эмили, в её глазах прорезалась такая искренняя радость, что она отвернулась в другую сторону, чтобы скрыть её. Обрадовалась притоку посетителей? Но Нора догадывалась, что это не совсем так.

Женщина уже давно стала замечать, что её приемная дочь что-то меняет в людях, во всем вокруг себя. Нора чувствовала это на себе, но не могла понять, поэтому боялась этой особенности девочки.

Эмили скакала по дорожке в легком белом платьице, как бабочка перелетая от вольера к вольеру. Казалось, у нее внутри пара сотен батареек. Фрэнк старательно скрывал своё раздражение. Вскоре он уселся на лавочке под раскидистым деревом и занялся просмотром новостей с планшета. Нора видела это и хотела подойти к нему, но девочка потянула женщину за руку к одному из вольеров, широко распахнув глаза. Там был жираф.

– Смотри, смотри! Какой огромный!

Норе было смешно признаться, но в первое мгновение она даже испугалась грациозного животного. Женщина прекрасно знала о его высоте, но только сейчас стала понимать, что цифры ничего не значат.

Жираф подошел ближе к ограждению и попытался перекинуть через него голову, на миг высунув длинный и узкий темно-фиолетовый язык, с любопытством разглядывая гостей большими добрыми глазами.

– Смотри! Какой смешной!

Эмили звонко засмеялась, и Нора, поддавшись её настроению, тоже.

Фрэнк раздражённо поднял голову от планшета:

– Нора, что ты как маленькая девочка, в самом деле! Вы же не сверстницы, какой ты пример подаёшь дочери?

Женщина вполголоса попросила Эмили пока погулять неподалеку и направилась к мужу. Девочка почувствовала возникшую напряжённость и, подчинившись, побрела к следующему вольеру.

Вскоре, она скрылась из поля зрения приемных родителей и остановилась рядом с павлинами. Свет играл на их перьях, как на драгоценных камнях, сверкая зеленым солнцем на глубоком синем.

– Что ты видишь?

Эмили обернулась. Сзади стоял светловолосый мужчина среднего роста в свободной футболке и джинсах. Стальной взгляд не выражал каких-либо эмоций, но вселял тревогу.

Эмили неловко улыбнулась.

– Я? Животных. Они такие милые и забавные… красивые, грациозные, удивительные…

Девочка старалась заполнить пустоту словами, так как её неожиданный собеседник ничего не говорил, а молчание было бы слишком неловким.

Наконец, он вздохнул:

– Ты видишь слишком много.

– Вы не любите животных? – предположила Эмили.

Он усмехнулся, сделал два медленных шага в сторону и ответил:

– Это мой зоопарк.

– Вы владелец?

– Да.

– То есть вы ревнуете, когда кто-нибудь ещё видит ваших животных?

– Ревную, когда кто-нибудь ещё видит? – Он отвел взгляд и улыбнулся. – Интересное предположение. В любом случае, некоторым людям видеть не надо. Так будет лучше для всех.

– Никто не должен решать за всех.

– Я за всех и не решаю. Все за всех решают.

– Неправда.

Мужчина развернулся к ней всем корпусом и пристально оглядел её. Девочке стало не по себе от этого взгляда.

– Ты похожа на своих родных. Такая же безрассудная и упрямая. Не спеши обижаться, в наше время это можно считать комплиментом.

Он немного помолчал и продолжил:

– Знаешь, я не верю, что дети так сильно отличаются от взрослых, как принято считать, поэтому мне кажется, ты меня поймёшь. Я хочу, чтобы ты передала своим друзьям от меня небольшое послание. Им нет смысла продолжать то, что они начали. Они ничего не изменят. Я даю им возможность жить свободно настолько, насколько это вообще возможно в сложившихся обстоятельствах. Им лучше остановиться, пока не поздно.

30

Похолодало. Целую неделю шли дожди, тихо, настойчиво стучась в окна. Холодный, насыщенный влагой воздух отзывался мурашками на коже. Город потускнел, нахмурился.

Эмили заболела. Вот уже несколько дней она безвылазно сидела дома, свернувшись калачиком под одеялом. Лекарства действовали быстро, сняв почти все симптомы уже на второй день, но оставляли после себя слабость и лёгкое недомогание.

Нора практически не покидала комнату дочери. Отношения между ними стали гораздо теплее, чем раньше. С огромным трудом женщина воскрешала в памяти давно забытые детские игры, впервые за много лет читала рассказы, стараясь сделать всё возможное, чтобы девочка не тосковала в вынужденном заточении. Но Нора делала это всё не только для Эмили; через время, проведенное в этой комнате, она пыталась понять, что все эти вещи значили для неё самой.

Сегодняшний день был схож с предыдущими. Эмили сидела в кровати, укутавшись в одеяло и обхватив руками колени, а Нора, расположившись в кресле, читала ей вслух. Время близилось к полудню, но за окном было всё так же хмуро и серо.

Неторопливую речь женщины прервал звонок в дверь. Нора отложила электронную книгу и, переглянувшись недоуменным взглядом с девочкой, встала и вышла из комнаты.

Она открыла входную дверь и с радостным удивлением обнаружила за ней Бари Коуна. Старый друг дрожал под зонтом и встретил её виноватой улыбкой, словно извиняясь за своё внезапное вторжение.

– Здравствуй, Нора! А я вот проездом в городе, решил заглянуть, навестить вас. Такой дождь, просто кошмар, и, представляешь, на станции – ни одного такси, ни одного! Пришлось добираться на общественном транспорте…

– Проходи скорей, ты ведь совсем замёрз!

– Я бы ни за что не нашёл дорогу от остановки, но, слова Богу, мне встретился этот молодой человек, ваш знакомый, и провел меня сюда через дебри города.

Бари с неловкой улыбкой, выдающей, что он всё же сомневался, имел ли его спутник какое-либо отношение к Норе или Фрэнку, оглянулся на Кота.

Женщина едва удержалась от того, чтобы закатить глаза. Почему-то внезапному появлению этого человека она нисколько не была удивлена. У Кота никакого зонта, разумеется, не было, и он уже промок до нитки, что его, казалось, ничуть не смущало, но давало Норе повод пригласить его в дом. Юноша пытался отказаться, однако сопротивлялся недолго и, судя по всему, только ради приличия.

Нора усадила Бари на кухне и вернулась в коридор к Коту.

– Я сейчас дам тебе что-нибудь из одежды Фрэнка, а твою закинем в сушилку.

Молодой человек не возражал, но было видно, что хотел. Одежда Фрэнка была ему слегка коротка и чересчур свободна. Впрочем, если бы эти строгие штаны и рубашка сидели на нём идеально, это смотрелось бы куда более странно. От чая Кот отказался, сбежав наверх к Эмили. На предупреждение о её болезни он только кивнул.

Нора вернулась к Бари. Когда чай и угощение уже были на столе, она со спокойной совестью стала расспрашивать его о месяцах, прошедших с их последней встречи.

– Да что у меня? Всё по-прежнему. Разъезжаю по командировкам из города в город, ничего интересного.

– Ну как же: новые города, новые люди, должны быть и новые впечатления, нет?

Бари отхлебнул из чашки.

– Я, несмотря на мой далеко ещё не преклонный возраст, уже достаточно пресытился этими впечатлениями. Скучное и обыденное порой вызывает у меня гораздо больше умиления. – Он сделал паузу, чтобы попробовать конфету. – А вот ты в этом плане сильно изменилась.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… Взгляд у тебя стал другой. Любознательный.

Нора засмеялась.

– Наверное, это всё Эмили приучила меня. Она постоянно идёт и вертит головой по сторонам, смотрит, слушает и меня тянет за руку, смотри то, смотри это. – Женщина отвела взгляд, задумавшись. – Эх, Бари, сколько лет мы уже с тобой знаем друг друга?

Мужчина замялся с ответом.

– Фрэнк познакомил нас практически перед вашей свадьбой. Вы поженились так быстро.

– Да…

Нора плохо помнила свою свадьбу и вообще встречу с будущим мужем. Не думала об этом.

– Но послушай, я должен задать тебе вопрос, – непроизвольно понизив голос и немного наклонившись вперёд, начал Бари, меняя тему разговора. – Кто этот молодой человек? Я сперва жутко обрадовался, что он вас знает и может меня проводить, но потом… Он правда очень странный. Сначала мы говорили о погоде – и всё вроде было нормально. А потом он стал рассказывать, что небо в такую погоду низкое, как одеяло обхватывает город, а дома притихшие, и всё вокруг серо, размыто, словно во сне… Как он с вами связан? Он кто-то из родственников? Я заметил отдаленное сходство… Я плохо знаю твоих родственников.

– Я тоже плохо их знаю, – отшутилась женщина и перешла к другой теме.

В это время наверху Кот заменял Нору на посту у кровати Эмили. Когда девочка его увидела, то сразу позабыла обо всех болезнях и бросилась к нему навстречу, так что молодому человеку пришлось уговаривать её вернуться в постель.

Когда Бари стал собираться уходить, чтобы не опоздать на поезд, у них как раз зашла речь о нём, и они дружно сошлись во мнении, что он ужасно скучный человек. Услышав об уходе гостя, Кот выскользнул из комнаты проводить его, оставив дверь слегка приоткрытой. Эмили, догадавшись, тихонько слезла с кровати и, прокравшись к двери, затаилась на лестничной клетке.

Нора на кухне собирала для Бари «чего-нибудь» в дорогу, и Кот оказался в коридоре один на один с мужчиной.

– Далеко едете? – непринуждённым голосом начал молодой человек, прекрасно зная, что своим обществом нервирует гостя.

– Не близко. Работа, работа…

– Подозрительная у вас работа. И вы сами вообще ужасно подозрительный человек.

Кот пристально посмотрел на Бари, слегка прищурившись. Тот почти сразу отвёл глаза, уставившись в пол, и стал нервно теребить пуговицы пиджака.

– Почему же подозрительный? Человек, как человек, ничего особенного.

– Как это ничего? Человек, постоянно переезжающий из города в город – это уже явление более чем необычное. И речь у вас временами такая…

– Какая?

– Книжная. Вы много читаете?

– Да нет, что вы, мне некогда!

– Сейчас вредно много читать. Я имею в виду классику. Там слишком много мыслей. Которые идут вразрез с навязанными установками общества.

– Никаких вредных книг я не читаю и против общества ничего не имею!

Бари с преувеличенным гневным возмущением поднял глаза на Кота. Тот, продолжая неотрывно смотреть на мужчину, оперся локтем на стену и прислонился виском к кисти руки. Под его пристальным взглядом мужчина снова стушевался.

– А может вы вообще – революционер?

Бари едва не начал креститься.

– Да помилуйте, какой революционер! Я обычный человек и хочу им остаться, мне больше неинтересны все эти попытки переустройства…

Сообразив, что сболтнул лишнего, мужчина умолк и во все глаза уставился на молодого человека. На губах Кота проявилась улыбка. Он начал смеяться. Бари растерялся и бросился к вошедшей в коридор Норе, как к спасительнице; взяв её гостинцы, он наскоро попрощался и поспешил выбраться на улицу.

Кот в это время, не переставая смеяться, вбежал наверх к Эмили. Девочка тоже смеялась.

– Оказывается, скучные люди могут быть очень весёлыми! А он правда революционер?

– Нет. Но он один из тех, кто видит гораздо больше, чем старается показать. Чем хотел бы видеть.

Бари шёл торопливо. Взгляд молодого человека всё ещё преследовал его. Он словно пытался вырвать мужчину из всего дорогого ему скучного и обыденного, он нервировал. Бари уже догадался, что этот молодой человек из тех, чей смысл жизни разрывать всё обыденное, для кого не существует понятия повседневности. Мужчина давно не видел таких людей и стремился избегать их.

Поправляя полу пиджака, Бари почувствовал, как в кармане что-то зашуршало. С недоумением он остановился и достал оттуда клочок бумаги. Ровным почерком на нём было написано: «Да, я родственник». Мужчина перевернул записку и на обратной стороне прочитал: «Не забывайте, чей родственник вы».

Бари горестно вздохнул. Видимо, никогда ему не удастся жить спокойно. Когда-то давно он увлекался идеями изменить весь мир, но сейчас его уже не интересовала вся эта восторженная ерунда. Как один человек может изменить что-нибудь? В молодости, когда он был глуп и счастлив, всё казалось возможным. Сейчас он был гораздо умнее, поэтому предпочитал не быть счастливым. У счастливых людей есть один большой недостаток – они хотят, чтобы все вокруг тоже были счастливы. Он же хотел спокойствия.

31

– Проходите, только молю вас, тихо, чтобы ни одна живая душа вас не заметила! – горячо прошептала уборщица. Она быстро запихнула бумажку с кодом на получение денег в карман и дала взамен карту-ключ. – Ну все, иди, иди!

Райан шагнул в коридор. Он старался придать походке твердость – если камеры вычислят в его движениях неуверенность, сразу будет подан сигнал охранникам, которые иначе вряд ли обратят на него внимание. При его приближении лампы должны были загораться, но уборщица позаботилась об их отключении, чтобы он мог пройти незамеченным.

Найти нужный кабинет было непросто, хотя Райан накануне досконально изучил план здания. Наконец, ему удалось обнаружить дверь с табличкой «Дж. П. Коун». Повинуясь карточке, она открылась. Кабинет был довольно небольшим, только стол, пара кресел и шкафы. Здесь камер не было, поэтому Райан сразу бросился к шкафам, доверху заполненным коробками с папками. Самые важные документы не хранились в электронном виде – так их мог легко достать через сеть любой начинающий хакер.

От волнения не сразу доходил смысл названий коробок, но вскоре Райан нашел, что искал, и вывалил документы на стол. Препарат 4Б. Молодой человек стал быстро разбирать бумаги. Фотография три на четыре, коротая биография, разъясняющая причины применения препарата и описание дальнейшего поведения. Новые записи каждый месяц. Среди множества фотографий незнакомых лиц фотография матери возникла внезапно, на миг перехватив дыхание. Райан резко взял документ. Здесь она была такой же, как в жизни, такой же, какой он видел ее неделю назад. Когда она не узнала его и сказала, что у нее никогда не было сына. Ее тогда окликнули две девочки – дочери. Они стояли рядом со своим отцом, взгляд которого, обращенный на Райана, был полон тревоги и подозрительности.

Молодой человек через силу стряхнул с себя воспоминания и перевел взгляд с фотографии на текст. Хотя он сам уже обо всем догадался.

Люди быстро переставали видеть. За этим процессом необходимо было только следить. Однако кто-то захотел его ускорить и решил заставить некоторых людей забыть.

В коридоре послышались чьи-то громкие голоса. Время вышло. Он просчитался.

Райан засунул документ за пазуху и случайно наткнулся на еще одну знакомую фотографию на столе. Нора? Нахмурившись, он взял бумаги и пробежал глазами по записям. Потом отправил их за пазуху к первому документу и стал собирать все обратно в коробку. Дверь попытались открыть, но она заблокирована, у него еще есть немного времени. Райан поставил коробку на место и стал лихорадочно соображать. То, что уйти незамеченным ему уже не удастся, не подлежит сомнению. Нужно только решить, как сделать так, чтобы они не догадались об истинной причине его проникновения, или хотя бы не смогли ее доказать. Райан еще раз огляделся. В углу, рядом с небольшим комодом, на полу стоял какой-то аэрозоль. Недолго думая, молодой человек схватил его и стал распылять на все коробки, бумаги, стол. Послышался сильный удар в дверь. Райан достал зажигалку и поднес ее к шкафу. Хулиганство или даже террористический акт – это лучше, чем попытка вытащить запретную информацию. В любом случае, они не узнают, что именно он искал.

Пламя обожгло пальцы, когда первый документ вспыхнул. Огонь сразу охватил внутренности шкафа, полку за полкой, одинаково быстро распространяясь во все стороны. По полу он добежал до стола и взобрался наверх, расстелившись на нём рыже-синими языками.

Воздух наполнился удушливым запахом горения пластмассы и лака. Сработала противопожарная система, распылив с потолка воду по всему кабинету, но спасти бумаги в шкафах она уже не могла.

Отравленный воздух душил, жёг легкие, шелестела холодная вода, в шкафу, треща, задыхался огонь, снова послышались голоса, крики, мощные удары в дверь, скоро дверь не выдержит…

Райан открыл глаза. Вокруг – знакомая темнота его комнаты. Он сделал глубокий вдох и потер рукой лоб. Еще не хватало, чтобы его теперь по ночам мучали кошмары.

Да, лезть в кабинет главы города было безумием. Не исключено, что ему специально позволили сделать это, чтобы узнать, что именно он искал. Впрочем, те охранники повели себя не умнее него. Не могли прийти в себя от его наглости, видимо. Ему удалось вынести все документы.

Райан еще раз вздохнул и, скинув одеяло, встал с кровати и прошел на кухню. Перед тем, как зажечь свет, он приблизился к окну и слегка раздвинул пальцами горизонтальные рейки жалюзи, взглянув на пустынную улицу. Темно-синее небо уже начинало испускать незримый свет, делая прозрачным мрак между домами. Скоро рассвет.

Пока Райан искал на полке сигареты, входная дверь, громко прошуршав, открылась. Райан бросил взгляд на часы.

– Когда я говорил, заходи, когда тебе будет удобно, я не имел в виду три часа ночи.

– Ну, я подумал, вдруг ты не спишь, – отозвался Кот, проходя в коридор.

– Почему самые абсурдные предположения, приходящие в твою голову, оказываются правдой?

– Я экстрасенс.

Райан оставил пачку сигарет на столе, обменялся рукопожатием с другом и направился обратно в комнату.

– Подожди, я сейчас хоть оденусь нормально.

– Стесняешься?

– Да.

– Ну хочешь, я глаза закрою?

Райан запустил в Кота футболкой.

Когда они вернулись на кухню, Райан сразу закурил и полез в морозилку. Но достал оттуда вовсе не еду, а полиэтиленовый пакет с документом внутри, и протянул его Коту.

– Наслаждайся.

Кот быстро пробежал глазами текст.

– Ну как?

– Мне не нравится.

– Мне тоже.

Райан затянулся.

– Никакого противоядия нет, или чего-то в этом роде?

– Препарат не стирает память, а только блокирует ее. Но как это исправить – не знаю. Однако его ввели только нескольким десяткам людей на весь город, как эксперимент. Они не нужны вам, верно? Тебе и твоей сумасшедшей компании. Те люди – из старого поколения, вам же нужно новое, только так можно что-нибудь изменить. Колись, что вы задумали?

Кот непонимающе взглянул на друга.

– Мы ничего не задумали. Людей не изменить извне. То, какие они сейчас, этот их выбор и…

Райан снисходительно оглядел гостя.

– Не будь таким наивным. Город меняется. Ты не можешь не видеть этого. И все это из-за вас, психов.

– Люди предпочитают нас не замечать и уж точно не стремятся подражать нам.

– А дети вас замечают. Дети хотят подражать вам. Но они только сегодня дети, которые выбирают между тем, беситься дома перед компьютером или с друзьями на улице. Время летит быстро, скоро они будут определять будущее.

– У тебя мания величия.

– Я просто реалист. А ты, как первоклассный экстрасенс, должен все это видеть гораздо лучше меня. – Он немного помолчал. – Знаешь, что забавно?

– Что?

– Я пытаюсь убедить тебя в том, во что сам не верю, и в чём ты, на самом деле, даже не сомневаешься. – Райан облокотился на стену, прислонившись к ней затылком. – А я не верю. Я уже ни во что не верю.

32

Первый же день в школе после болезни не прошел гладко. Обычно, когда на уроке информатики дети переговаривались, учительница предпочитала не обращать на это внимания. Однако ее лояльность все же имела свои пределы.

– Исаак, Эмили, Франсуаза, сколько можно? Я уже третий раз вам делаю замечание! Вы отвлекаете других учеников!

– Отвлекаем их от ничегонеделанья, – презрительно шепнула Фриза.

– Нет, ну вы посмотрите на них! Все равно продолжают разговаривать! Нет, это невозможно, я сегодня же вызову ваших родителей к директору!

Фриза и Исаак мимолетно переглянулись. Они все еще жили у Авроры. Разумеется, родители знали, где находились их дети; этим объяснялись неожиданные премии бывшей учительницы, никак не соответствующие должности бухгалтера, которые явно предназначались для содержания Исаака и Фризы. Но отец всегда говорил, что человек должен сам выбирать свою судьбу. Возрасту он не придавал большого значения.

Когда учительница закончила свою речь, Фриза развернулась к ней боком, лицом к друзьям, и, даже не пытаясь понизить голос, продолжила с ними прежний разговор. Учительница на миг потеряла дар речи от такой наглости.

– Франсуаза Кэстер!

Девочка развернула головку к учительнице, встретив ее ошеломленный взгляд ангельским выражением лица.

– Да?

– Что ты себе позволяешь?!

– Но вы ведь уже всё равно вызовите моих родителей.

– Ни один человек не может быть осужден дважды за одно и то же преступление, статья номер пятьдесят, – внезапно подал голос Дик. Все взгляды мгновенно устремились на него.

– Всё, хватит! Вы оба – немедленно выйдите из кабинета. Нет, все четверо!

Эмили вслед за друзьями побрела к двери. До нее постепенно стал доходить весь ужас содеянного. Ее еще ни разу не выгоняли из класса.

В коридоре Дик сразу обратился к ней и Исааку:

– А я-то думал, вы такие тихони. Что это на вас нашло?

– Просто надоело без толку пялиться в компьютер, – за них ответила Фриза.

– Тогда могли бы физику учить, как Троут. Или просто в инете сидеть. То, что информатику сделали самым бесполезным предметом, это понятно. Не ясно только, зачем?

– Чтобы ты спросил!

Дик обиделся.

– Что ты самую умную из себя корчишь? Ты знаешь, что ли?

– Знаю!

– Ну и зачем?

– Чтоб таких умных, как я, поменьше было! Сидит и учится-то только Троут, не так ли?

* * *

Когда Фрэнк приехал забирать Эмили из школы, он уже был осведомлен о выходке дочери, но не посчитал нужным принимать какие-либо меры и только взял с девочки слово, что подобное больше не повторится.

Дома было решено, что к директору пойдет Нора. На следующий день, во время уроков, женщина приехала в школу. В главном холле она встретила Неймана Кэстера. Это стало для неё неожиданностью: как ни странно, у неё совершено вылетело из головы, что Эмили не одна нарушила дисциплину. Встреча с Кэстером породила мысль, что хоть один плюс в непослушании дочери есть. Оно дало Норе возможность наладить связи с таким важным человеком в городе; раньше им еще не доводилось встречаться, и женщина видела его только по телевизору. Но эта мысль сразу же почему-то показалась такой глупой, что Нора невольно улыбнулась. К счастью, Нейман Кэстер не увидел в таком беспричинном проявлении эмоций ничего предосудительного.

Директора не было в кабинете, и родители устроились в мягких креслах в холле, поджидая его. Их разговор невольно перешел на обсуждение своих детей. Нора долгое время не замечала, что говорит в основном она, а Нейман только задает вопросы и слушает. Уголки его губ часто приподнимались вверх, но взгляд стальных тёмно-серых глаз почти всегда оставался пристальным и пронизывающим, как…

– Что с вами?

По лицу её собеседника пробежала тень тревоги. Нора быстро справилась с испугом от внезапно пронзившей её догадки и неловко улыбнулась, заправив прядь волос за ухо.

– Извините, просто вспомнила, что забыла кое-что сделать дома. Не стоит волноваться.

Нейман взял продолжение разговора в свои руки, и у Норы появилась возможность обдумать безумную идею, осторожно прикасаясь к этой догадке, словно из-за её невероятности она могла быть опасной. Женщина украдкой стала внимательнее рассматривать своего собеседника. Нет, она не ошиблась – его взгляд был точно таким же, как у того молодого человека, которого Эмили звала Котом; только у Кота за пристальностью всегда скрывалась юношеская дерзость, а взгляд Неймана казался непроницаемым, полностью лишённым каких-либо эмоций.

Норе с трудом удавалось показывать заинтересованность в разговоре и прятать свои истинные мысли, но она не сомневалась, что собеседник просто не подает виду, что заметил её взволнованное состояние.

Вскоре подошел директор, вытащив ее из этой неловкой ситуации. Он не мог делать выговор по поводу поведения детей Кэстеру, поэтому всеми силами старался смягчить разговор, в итоге ограничившись советом не позволять детям вести себя так вызывающе с учителями. На этом аудиенция была бы закончена, но тут Нора увидела, что к ним торопливо подходит мужчина в деловом костюме. Приглядевшись, она узнала Рената. По случайному стечению обстоятельств, его сегодня тоже вызвали из-за плохого поведения детей. Они сорвали урок биологии, побудив учительницу рассказывать о видах травяных растений, произрастающих в этом регионе, в то время как по плану они должны были проходить совершенно другую тему. Никто бы и не узнал об этом, но ближе к концу урока в класс за какими-то бумагами зашла заместитель директора, потребовавшая объяснения отклонения от школьной программы.

Ренат явно чувствовал себя неловко в новой роли: его ещё ни разу не вызывали в школу. Поздоровавшись, мужчина смущенно улыбнулся Норе. Присутствие знакомой давало ему поддержку.

Директор продолжил разговор так же миролюбиво, поэтому опасения Рената оказались напрасными. Вышло так, что неуютно чувствовал себя сам директор, а не обвиняемые родители, поэтому он поспешил поскорее удалиться в свой кабинет, а они неторопливо направились к выходу, продолжая беседу.

– Я вижу, вам не часто приходится сталкиваться с плохим поведением ваших детей? – обратился Нейман к Ренату.

– Да уж. Раньше всегда были тише воды, ниже травы, ничем не выделялись. Хотя я, если честно, тоже совсем от рук отбился. Смешно сказать – увлёкся оригами. Коллеги уже, наверно, считают меня сумасшедшим. У нас в офисе теперь все корзины для бумаг полны журавликами, динозавриками, лягушками. Хотя некоторым даже нравится: у нас две девушки работают, подружки, так вот они попросили меня сделать им побольше самолётиков; они на них друг другу сообщения писали и «отправляли». На целый день развлечение для всего офиса. И работать мне как-то легче стало, не так устаешь от рутины, так что начальник даже выговоров никаких не делал, наоборот, даже отношения с ним улучшились.

Уголки губ Неймана снова поднялись вверх, но взгляд, напротив, стал серьёзнее и внимательнее. Норе стало не по себе от этого контраста.