Текст книги "Антресолия – страна забытых желаний,или Приключения Яшки Ермолаева"

Глава тридцать вторая
Всё! Хватит! Надоело! Вызов принят

– Краки-кар! Краки-кар! – надрывался воронёнок, кружа над вершиной в поисках мальчика.

Заслышав позывные друга, Яшка поспешил к выходу, но отшельник преградил путь палкой, а Яхтар, вцепившись в куртку, тянула его за рукав.

– Дык куда собрался, малыш? – спросил Ык, выбираясь из своего цветка.

– Там друг меня зовёт! Воронёнок!! – нетерпеливо объяснял мальчик, вырываясь из объятий перепуганной принцессы.

– Послушай меня! Не спеши! – уговаривала буква «Я». – А вдруг это проделки Ведьмы?!

– Действительно, ведь я безоружен… – опомнился Яшка, стоя уже возле сосулек, которые снова играли разными цветами.

– Возьми мою палку! – охотно предложил Ык и протянул мальчику вишнёвую ветку.

– Прими и нашу помощь! – просили цветы, кивая головками и осыпая малыша светящимися лепестками.

– Крак-кар! Где же ты?!! – не унимался воронёнок.

Его крылья устали и очень болели. Казалось, ещё немного – и маленькая птица упадёт вниз, на острые камни.

– Здесь я! Здесь! – кричал Яшка, подавая знаки другу с помощью светящихся лепестков.

Преданная Яхтар не отставала от него ни на шаг, всё ещё держась за рукав куртки.

– Спеш-ш-шу! Спеш-ш-шу! – злобно шипела Старуха, протягивая руку к весьма надоевшему ей мальчику, которого прекрасно было видно в свете лепестков и сосулек.

Завидев опасность, принцесса оттолкнула Яшку, чтобы подставить себя и спасти тем самым малыша. Рука не побрезговала и буквой. Схватив её за волосы, она потащила принцессу вверх… И где-то там, среди черноты, растянув губы в тонкой улыбке, Ведьма шептала:

– Сам придёшь ко мне, слышишь? Придёшь сам!

Яшка не сразу понял, что происходит, ведь всё его внимание было приковано к воронёнку. Услышав крики принцессы, малыш обернулся, но помочь ничем не мог: рука, схватившая букву «Я», была уже далеко и через мгновение исчезла совсем, растворившись в слизкой ночи.

– Дык что же это делается?!! – качал головой бородатый отшельник, только сейчас доковылявший к выходу и выглядывавший из-за сосулек.

– Это я виноват во всём… – вытирая пальцем нос, который начал уже хлюпать, признался малыш. – Если бы не я, сидела бы Яхтар в своей раковине на дне озера и горя не знала…

– Тык… Тык… Тык… – утешал Ык мальчика, утирая ему слёзы платком. – Зачем наводить на себя напраслину? В чём ты виноват? Как ты мог ей помочь?

– Я… – хотел что-то возразить Яшка, но буква «Ы» поднесла к носу мальчика платок и заставила высморкаться.

– Кар! Яша! Кар! Яша! – каркал между тем воронёнок, тёрся головой о плечо мальчика, крепко зажмурившись от удовольствия.

Сердце маленькой птицы было преисполнено радости. А как же?! Ведь нашёлся друг! Живой и невредимый!

Яшка не мог не откликнуться на ласку воронёнка, гладил его перья, израненный клюв, говорил слова, которые говорят только другу, но сердце его, сердце наивного мальчишки, болело и ныло, чувствуя вину. И даже сиреневая фея, появившаяся вдруг над вершиной, и вместе с ней любимый кот Барсик, напомнивший малышу дом и родителей, не сумели изгнать тоску из ранимого чистого сердца.

– Всё! Хватит!! Надоело!!! – не выдержав, крикнул малыш, грозя кулаками чёрному небу. – Вот приду и прищучу! Поглядим тогда, кто кого!!

– Тык! Тык! Тык! – одобрительно кряхтел отшельник, вытирая с лица мальчика последние слёзы.

Полосатый кот, Тайный Советник Барсениус, соскочив со спины фея, спешил навстречу Яшке с громким «мяу-у-у!». Сиреневая птица, опустив уставшие крылья, смеялась, разгоняя смехом своим пугливую Тьму.

– Ты не один! – мурлыкал Барсик, обнимая мальчика. – Мы связаны сердцами! Поверь, малыш, мне: любви и света в них гораздо больше, чем зла и темноты. Нет глаз сейчас, которые бы не смотрели в небо! Нет губ сейчас, которые бы не молились за тебя! Нет сердца, в котором не было б прописано твоё имя! Прислушайся, и ты услышишь…

– Тык! Тык! – поддакивал Ык, но кот зашипел, заставив умолкнуть отшельника: ничто не должно мешать малышу слушать сердцем.

– Я-ш-ш-ша! Шур-жур! – пел молочный ручеёк, пробивая дорогу сквозь камни.

– Я-ш-ш-ша! Пши-ш-ш-ши-ши! – соглашались с ним, пенясь, морские волны.

– Я-ш-ш-ша! Уш-ш-ш-шу! – шептался со скалами ветерок, подметая снег на вершинах.

– Всё дышит тобой! Антресолия верит в тебя! Антресолия надеется на тебя! Антресолия любит тебя! – слушало и слышало Чистое Сердце.

– Я поднимусь в небо! Я разгоню Ночь! Я спасу наших друзей! Я хочу этого! Я не боюсь! Я могу! – пообещал Яшка, заглядывая в глаза товарищам.

– Можешь! Конечно, можешь! – кивали ему, согревая сердце малыша тёплыми улыбками. – Мы знаем, что можешь. Главное – это теперь знаешь и ты…

Маленький воронёнок крепче прижался к мальчику, подняв голову, щекотал Яшкин подбородок.

– Хи-хи! – слетело с губ малыша, вспомнившего вдруг, что так и не успел попробовать сосульку.

– Грусть ушла, – радостно шепнул Барсениус фее.

Птица, соглашаясь с котом, зашуршала перьями. Немного потоптавшись, она протянула рюкзак, который до того прятала в своём ухе.

– Пора… – сообщил Барсик, передавая рюкзак Яшке.

– Пора-кра-кра! – подтвердил воронёнок, который, готовясь к полёту, уже начал разминать крылья.

Куда пора и зачем, мальчик понял без слов. Надев рюкзак на плечи, он поднял уже ногу, чтобы вскарабкаться на спину вороного, как тут сверкнула сосулька и, переливаясь красным и синим цветами, поманила к себе малыша, будто дразнилась: «Попробуй меня! Ведь так и не узнаешь, из чего меня вылили…»

– Ох, Яша?! Ты неисправим! – вздыхал Барсик, наблюдая, как рыжий сорванец, забыв о серьёзности момента, с наслаждением лижет сосульку и, причмокивая, пытается угадать её вкус.

– Бруснично-клубничная! – подумав секунду, сообщил друзьям малыш и, отломив кусочек на дорожку, взобрался-таки на спину воронёнка.

– Извини, малыш… – потупившись, пытался сказать что-то кот, видно, не очень ему приятное.

– Давай… – подбадривал его фей.

– Но ты должен отправиться к Колдунье сам… – набравшись духу, выпалил Барсениус. – Мы не можем тебя сопровождать. Это твоя, только твоя миссия!

– Понимаю… Я всё понимаю! – утешал мальчик хвостатого друга. – Да я ведь и не один! Со мной воронёнок! И потом – ваши сердца! Ведь ты сам мне говорил!

– Хм… Узнаю Мальчика-Чистое Сердце! Как я рад, что в тебе не ошибся!! – улыбнулся, растопырив усы, кот и, лизнув малыша в щёку, отпустил своего любимца в свободное плавание.

Глава тридцать третья
Бунт сердец

– Выпусти нас! Выпусти нас! – просились сердца, подпрыгивая и ударяясь о дверцы шкафчиков.

Тёмно-красные лужицы медленно растекались по зеркальной поверхности полок, капля за каплей падали вниз и, просочившись сквозь щели, расползались по полу липкой грязью.

Книга подпрыгивала, царапая свой кожаный переплёт о ребристую поверхность алтаря. Она всё перелистывала страницы с начала в конец и обратно, волновалась, словно зверь, учуявший добычу.

Где-то хлопнула дверь, и через несколько минут в комнату не спеша вошла Старуха, крепко сжимая что-то золотистое в правом кулаке.

– Буль! Ням! – урчала Книга, встречая хозяйку. – Буль! Ням! Ур-ур!

Древние силы, сокрытые под переплётом, устали ждать. Они выпрашивали, нет, даже требовали новую жертву. Однако Ведьма зачем-то медлила. Разжав пальцы, она некоторое время внимательно рассматривала букву «Я», распластавшуюся у неё на ладони.

– Ур-р-р! – злобно зарычала, напоминая о себе, Книга, которую всё ещё не накормили.

– Знаю… Сейчас… – коротко отрезала Старуха и шагнула к алтарю, но поскользнулась и упала, вся измазавшись в вязкой жидкости, залившей скрипучий дощаной пол.

– Вот так! Вот так вот! – барабанили, не жалея себя, сердца на стеклянных полках.

Тёплая жижа, облепив волосы и лицо Колдуньи, пекла и жгла старческую кожу, будто мстила за причинённое Ведьмой зло, тонкими струйками стекала на коричневую мантию, оставляя за собой грязные бурые пятна. Став на четвереньки и держась одной рукой за алтарь, Старуха пыталась отлепиться от грязи и встать, но это ей никак не удавалось. Звеня стёклами, шкафы раскачивались, грозясь в любую минуту обрушиться на пол и засыпать комнату осколками.

– Что-то слишком уж вы разгорячились! Следовало б остудить вас маленько! – сплёвывая, грозилась Ведьма, коршуном поглядывая на шкафы.

– А мы вот так! Вот так вот мы! – бились сердца о стеклянные дверцы, как теннисные мячики во время разминки.

– В – Вьюга-юга! – завопила Старуха, обращаясь к Книге. – Выйди, сестрица, покажи себя!

Точно пёс, ждущий команды хозяйки, Книга оскалилась и, перелистывая страницы, принялась искать, пока не остановилась на той, где цветными чернилами высветилась буква «В». Белая чума, сыпля снегом, выглянула из Книги и, опершись руками об алтарь, запрыгнула в комнату, тут же закружив хвостом метель.

– Ау-у-у-у! – заскулила сестрица, изморозью покрыв шкафы и стены.

– Остуди строптивые сердца! Поддай морозу! Преврати бунтовщиков в студень! – визгливо командовала Ведьма. Оторвавшись-таки от пола, она стояла над алтарём, тыча пальцем в цветную букву.

– Ау-у-у-у! Остужу-у-у-у! – пообещала Вьюга, взбивая хвостом, будто венчиком крем, белые хлопья.

Кривые узоры, словно карту, извилистыми линиями покрыли стёкла. Мороз трещал и кусался, вонзая зубы в мягкую плоть.

– Не так! Не так! Не так! – плакали сердца, но покрываясь льдом и приклеиваясь к полкам, постепенно умолкали, пока не застыли совсем.

– А я думаю, что именно так! – дразнясь, злорадствовала Колдунья, всё тыча ногтем в страницу с буквой, будто хотела проделать в ней дырку.

Книга захлопнулась, защемила руку, видно, желая попробовать её на вкус.

– Хватит! Довольно! Угомонись! – приказала Ведьма и кулаком свободной руки хлопнула по переплёту. – В – властью, данной мне над тобой, приказываю – подчинись!

– Тяв… – выдала Книга, распахнувшись и отпустив руку, и тут же принялась за своё: – Ур! Ням! Ур-ыр!!

– На! Угостись! – словно кость голодному псу, Старуха бросила букву «Я» на пожелтевшие страницы. Колдунья повернулась лицом к Вьюге. Указывая пальцем на алтарь, она приказала: – И ты, сестрица, уймись! Знай своё место!

Вьюга, выплюнув сердце-ледышку, вскочила на страницу и спряталась в ней, свернувшись клубочком в нижнем кольце буквы «В».

– Вот так вот! – потирая руки, повторяла Старуха, всё ещё передразнивая сердца, которые ответить ей, однако, не могли, будучи заточёнными в ледяные доспехи. Слащаво улыбаясь, Колдунья спросила: – С бунтом покончено, надо полагать?!!

Припорошенные снегом и скованные льдом шкафы утвердительно молчали.

– Я так и знала! – хихикнула Ведьма. Нагнувшись над Книгой, она высунула раздвоенный язык и расправила им примятую страницу. Облизывая букву, которая недавно была принцессой Яхтар, Старуха шипела: – Я… Я-ш-ш-ша! Иди ко мне, Я-ш-ш-ша! Я жду тебя, мой мальчик! Мой Я-ш-ш-ша…

Книга подхватила магию Ведьмы, выписывая её заклятья на чистой странице. Лист бумаги с именем «ЯША» Старуха вырвала и, соорудив из него самолётик, выпустила в открывшуюся дверь.

– Яша! Яша! – пел самолёт, разнося по ночному небу зов Колдуньи.

Глава тридцать четвёртая
Междумирье

– Кар-кар! Держись, малыш! Смотри – не упади!! – предупреждал рыжеволосого мальчишку воронёнок, стараясь перекричать холодный ветер.

Друзья пролетали через многочисленные двери, которые с грохотом и скрипом распахивались и захлопывались, перемещая путешественников в иные измерения. Время здесь ускорялось, перематывало плёнку вперёд, спешило, будто опаздывало на последнюю электричку. Даже чернота, казалось, бежит куда-то, больно хлещет по щекам, просачивается в рот и нос, чёрными крупинками осыпается и тут же, подхваченная нетерпеливым временем, уносится прочь. Двери сужались или расширялись, раздваивались или исчезали совсем, чтобы через секунду появиться снова. Друзья то падали, то поднимались вверх, кружили, петляли, просачивались сквозь щели замочных скважин, и Яшке казалось, что дверям этим нет конца.

– Если упадёшь – не воротишься! – кричал воронёнок, переживая за друга. – Затеряешься между миров – пропадёшь!

– Да понял я… – стиснув зубы, пропищал Яшка, крепко вцепившись обеими пятёрнями в перья птицы.

– Со Старухой будь осторожен… – всё поучал воронёнок. – Она опутает тебя ложью, наобещает с три короба, разум твой закуёт заклятьями. Но ты помни, что и цепь заклинания, каким бы сильным оно ни было, можно разорвать… Если хочешь и желаешь этого всем своим сердцем. Живой пример тому я и мой народ…

– Я-ш-ш-ша! Иди ко мне, Я-ш-ш-ша! Я жду тебя, мой мальчик! Мой Я-ш-ш-ша! – настойчиво позвал вдруг кто-то, хриплым голосом разрубив ночную тишину.

Жёлтый бумажный самолётик ударился об лицо мальчика, расправился, облепив его, словно маска, и выпустил на волю имя. Яшка задыхался, хватал ртом воздух, одной рукой пытался сорвать с лица лист бумаги.

– Яша! Яша! Яша! – шептал чужой голос и щекотал уши.

– Ах… – застонал мальчик, проглотив имя, которое, мячиком отскочив от зубов, примостилось на кончике языка. И неожиданно для себя малыш громко выкрикнул: – Я иду к тебе! Я твой!

Имя кружило вокруг малыша и множилось.

Испугавшись, Яшка хотел закрыть рот рукой, но губы не слушались его и, раскрывшись сами по себе, всё кричали и кричали:

– Я твой! Я твой! Я твой! Я иду к тебе!

– Иди ко мне… – сладко отвечали ему. – Мой… мой… мой…

– Не подчиняйся голосу! Не впускай его в свой разум! – убеждал воронёнок мальчика, но тот его не слышал, продолжал кричать и с кем-то разговаривать.

Лист бумаги, наконец, отлепился от Яшкиного лица, отлетел в сторону, где трансформировался обратно в самолётик, на жёлтых крыльях которого большими печатными буквами было написано имя «ЯША». Руки малыша потянулись к нему, и Яшка сам не заметил, как перепрыгнул со спины воронёнка в маленькую кабину самолёта, в которой он, будучи размером с гнома, чувствовал себя комфортно.

– Это ловушка-кра-кра! – кричал воронёнок, догоняя малыша.

Ему удалось зацепить клювом крыло самолёта, и теперь он тянул его на себя, не позволяя увезти мальчика.

– Я иду к тебе… Я иду к тебе… – повторял Яшка слова, которые нашёптывал ему голос, абсолютно не обращая внимания на усилия друга.

Впереди отворилась дверь, выплюнув снежное облако.

– Хо-хо-хо! Ха-ха-ха! Запорошим вам глаза! – пели снежинки, холодом обрушиваясь на птицу, которая из чёрной вмиг стала белой, покрываясь толстой коркой льда.

– Слушаюсь, госпожа… – бубнил, как робот-автомат, Яшка.

Обернувшись, он отцепил заиндевевший клюв воронёнка вместе с большим куском бумаги.

Маневрируя, самолёт влетел в проём. Тяжёлые двери за ним тут же захлопнулись. Белая дымка ещё немного покружила, разбрасывая холодные зернистые снежинки, но вскоре рассосалась, уступая место Темноте.

– Крак же так? Крак ты мог?! – думал маленький воронёнок, куском льда падая в бездну.

Глава тридцать пятая
Ледяные коридоры

Обледеневшие стены, полутораметровые сосульки, свисавшие с потолка, сугробы снега, массой своей навалившиеся на деревянные половицы, – первое, что увидел малыш, попав в таинственную комнату. И это его отнюдь не удивило. Он вообще больше ничего не чувствовал. В голове лишь назойливо жужжала одна, да и то чужая, навеянная кем-то мысль: я твой, я здесь, бери меня, можешь разобрать, как сломанную игрушку. Всё прочее как-то сразу померкло, стало неважным, будто кто-то стёр память мальчика резинкой-ластиком или замазал её волшебным корректором.

Яшкины губы посинели от холода, ресницы и волосы покрылись инеем. Казалось, малыш за несколько долгих минут успел прожить целую жизнь и покрыться первыми сединами.

Самолётик, накренившись, чиркнул крылом покрытую снегом стену, противно оцарапав её. Тут же вспыхнул, искрясь серебринками, пушистый фейерверк. За ним, распустив кружевные накидки, появился снежный десант. Снежинки, хохоча, штурмовали самолёт и охотно липли к бумаге, чтобы затем, перекинув ногу на ногу, посплетничать о мальчишке.

Безразмерная комната всё не заканчивалась, разветвлялась новыми ледяными коридорами. Сосульки сверху перезванивались.

– Прибыло новое сердце! – гудели они.

– На этот раз Старуха предпочла полный набор для супа! – смеялись снежинки, нагло рассматривая Яшку.

– Для су-у-па-а-а… – растягивая гласные, машинально повторил малыш, которому всё равно было, что повторять.

Он сидел, выпрямившись в бумажном кресле, и смотрел вперёд мутными стеклянными глазами.

– Ха-ха-ха! – прыснули со смеху снежинки и, облепив лицо мальчика, изобразили на нём седые усы.

– Пустые мозги особенно вкусны! – перешёптывались ледяные стены.

– Мозги… вкусны… – повторял, слегка раскачиваясь, малыш, чем вызвал новую волну смеха.

Схватившись за животики, снежинки попадали вокруг рта, размазались, изобразив на этот раз белую пену для бритья.

– Хватит баловаться! – приказал голос.

Сердитый ветер, натыкаясь на стены, уже мчался к самолётику. Берёзовым веником он смёл пушистых хохотушек и удалился восвояси, перебросив веник через плечо.

Самолёт, нагулявшись по коридорам, вырулил, наконец, к алтарю, резко приснежился, сбросил груз, расправился в лист и, бабочкой вспорхнув, направился к Книге занять своё место.

Яшка вывалился из кабинки, да не совсем удачно. Вместе с рюкзаком, к которому к тому же была привязана палка Ыка, мальчик увяз в снегу. Спина болела, рюкзак тянул вниз, вишнёвые ветки больно кололись, а розовые цветочки осыпали лицо малыша ароматной пыльцой. Сразу же защемило в носу и нестерпимо захотелось чихать и кашлять. И что удивительно – в голове прояснилось. Палка-то была не простой, и неспроста отшельник отдал её мальчику.

Противный голос умолк, уступив место беспокойным и тревожным мыслям: где я? где воронёнок? что делать дальше? Осторожно высунув нос из сугроба, Яшка сперва зачем-то принюхался и только затем выполз, таща за собой рюкзак, при этом палка, сыпля пыльцой, всё время хлопала его по плечу. Там, куда попадала пыльца, снег таял, а на его месте появлялись зелёные молодые ростки, радующие глаз свежестью и чистотой.

– Так-так… Кто это там у нас? – спросила Старуха, немного пригнувшись, чтобы лучше можно было рассмотреть мальчика.

Яшка не ответил. Он не знал, что делать, поэтому просто стоял и водил по снегу палкой, которую успел отвязать от рюкзака.

– Почему же ты до сих пор не воспользовался жезлом Жужи? – задала вопрос Ведьма и, то ли дразнясь, то ли желая напугать мальчика, подковырнула ногтем снег около его ног. – Неужели ты думаешь, что справиться со мной легче будет мальчику-с-пальчику?

Яшка по-прежнему молчал. Честно говоря, он был так напуган, что забыл о жезле и о кисточке, и вообще обо всём на свете.

– Понимаю… – кивнула Колдунья, подхватила двумя пальцами малыша и посадила себе на ладонь. – Важно не то, как выглядит сосуд и какого он размера, а то, что у него внутри. Но согласись – гораздо приятнее, когда сосуд больше и шире, ведь тогда больше будет и того, что хранится в нём.

Старуха говорила загадками – Яшка понял это. Но вот на что она намекает и в чём заключается подвох, малыш пока разгадать не мог. Он крайне удивился тому, что Ведьма, которая запросто могла прихлопнуть его, как мушку, и уже не раз, сама предлагает мальчику использовать светлую магию.

– Что-то здесь не так… – думал Яшка, искоса поглядывая на Старуху.

Колдунья между тем усадила мальчика на что-то твёрдое и плотное, а главное – очищенное от снега, и отошла в сторонку, предоставив малышу возможность самому выбрать, что ему делать дальше. И каким бы странным и подозрительным ни казалось Яшке поведение Старухи, поразмыслив, он всё же решился и достал из рюкзака жезл. Раз-два – и вот уже рыжий мальчишка в натуральную свою величину сидит верхом на алтаре, свесив книзу ножки. Его палка и рюкзак тоже стали большими и лежали рядом.

– Давно бы так! – похвалила Ведьма и даже похлопала в ладони, но затем, как-то вдруг посерьёзнев, предложила: – Давай поговорим?..

Глава тридцать шестая
Хочешь стать «золотым» мальчиком?

– Нам не о чем с тобой говорить! – возразил малыш. – Освободи моих друзей и прекрати свои попытки уничтожить королевство! Убери темноту!

– Стоп! Стоп! Стоп! – перебила его Старуха. – Ты сказал – мои попытки? Поправка! Антресолия умирает, потому что люди перестали верить в чудо! И разве в этом моя вина? Я лишь воспользовалась ситуацией. Я – мусорщик, который сжигает мусор. Всё, что происходит, должно было произойти. Так или иначе, Антресолия погибнет. Какая тебе разница, когда и каким образом, если результат всё равно один?

– Неправда! Неправда! Это всё ложь! – спорил Яшка и до боли мотал головой. – Не все такие бессердечные, как ты! Я не такой! Я верю в чудо, в бабушкины сказки, в добрые сны!!!

– Ты ведь ещё совсем маленький… – по-лисьи прищурившись, убеждала Ведьма. – Это сейчас ты так говоришь. Но пройдёт время и, поверь, совсем немного времени, и ты забудешь о сказках и перестанешь видеть добрые сны… И на место пустым фантазиям придут совсем иные интересы. Иначе жить будет слишком больно…

– Но если не верить и не мечтать, что остаётся тогда человеку? – едва не плача, спросил малыш.

– Деньги! На них можно купить всё! Зачем фантазировать и быть голодным? На сытый желудок ведь крепче спится?!! Люди хотели, хотят и всегда будут хотеть денег. Людские сердца продажны, а деньги – вечно ходовой товар. Хочешь, я дам тебе много денег? Горы золота, хочешь, подарю тебе? Сделаю семью твою самой богатой в мире? Твои бабушка и дедушка ни в чём не будут нуждаться! Родителям не нужно будет работать, и всё своё время они будут уделять только тебе! Ты забудешь о детском садике, и никто не осмелится наказать тебя! И не нужно учиться читать и писать, ведь за деньги это сделать могут другие! Любая игрушка, любая сладость будут твоими! Да что там – ты будешь владеть кондитерскими фабриками, заводами по производству игрушек и парками развлечений! Все аттракционы, все карусели – только для Яши Ермолаева! Разве это не здорово – быть «золотым» мальчиком?!!

Сказать, что сладкие обещания Колдуньи не вскружили Яшкину голову – всё равно, что сказать неправду. Перед его глазами замелькали-закружили медово-липкие образы различных удовольствий, которые весьма могут подсластить жизнь человеку, даже такому маленькому, как Яшка. Мальчик представил себе, что ему не нужно вставать рано утром, под присмотром чистить зубы, одеваться и с рёвом идти в детский садик, там есть невкусную манную кашу, комки которой застревают в горле, затем выстоять наказание в углу или на кухне, потому что так велела не в меру строгая Галина Сидоровна, а после притворяться, что спишь во время «тихого» часа, когда спать вовсе не хочется, и чувствовать, как немеют под правой щекой сложенные лодочкой ладошки.

– Не стоит вспоминать то, чего не хочется, – думай о том, что ты хочешь иметь! – шептала Старуха Яшке на ухо.

– Жареные пирожки со смородиновой начинкой, которые, если их надкусить, пускают по подбородку сладкий бордовый сок! – облизываясь, начал вспоминать малыш свои любимые лакомства. – Пирог с яблоками, присыпанный сахарной пудрой, шоколадная глазурь отдельно от торта, слитая специально для мальчика в чашку вперемешку с колотыми грецкими орехами, пузатые сырники со сметаной, сладко-кислые вишни, консервированные абрикосы, картофельные драники, большая миска нарезанных помидоров с солью и перцем и … Сколько же всякого и разного можно поставить против гадкой манной каши?!!

А Колдунья всё нашёптывала:

– Ты сможешь есть и пить, что хочешь, делать, что хочешь, гулять, когда и где хочешь, и никто тебе не вправе будет запретить! Правила не нужны, когда есть деньги!

– И противный Вовка вернёт жука-рогатуна и спичечную коробку! – всё увлекаясь, думал малыш. – А Галина Сидоровна будет мыть посуду и спать после обеда, а когда захочет в туалет, будет у него, у Яшки, спрашивать на то разрешения, и он, качая головой, начнёт отчитывать, что нужно спать и не баловаться. А по вечерам он запретит взрослым смотреть сериалы. Вместо этого они будут сидеть в своих комнатах и ровно в девять вечера лягут спать. Он будет оставлять пластилин, где захочет, а мама, отковыривая его со шкафов или своих тапочек, будет только улыбаться…

– Ну-ну! – подбадривала мальчика Ведьма. – Так ты, я погляжу, согласен?! Можно составлять договор?

– Да… – глупо улыбаясь, кивнул малыш, представляя, как накажет родителей и запрёт их в спальне, а они будут лежать на животе перед дверью и подглядывать в щёлку, чтобы узнать, что происходит там, во внешнем мире. Потирая руки и жмурясь, Яшка пообещал кому-то: – Ох, и аукнется же всем вам!

Старуха протянула мальчику вырванный из Книги лист бумаги и, не успел малыш понять, что к чему, оцарапала его руку острым ногтем. Несколько капель крови упали на бумагу, изобразив на ней красную витиеватую печать.

– Готово, мой мальчик! – довольно улыбаясь, сообщила Ведьма и, немного подув на печать, чтобы быстрее подсохла, приказала Книге: – Б – богатство! Большое богатство! Г – горы золота, горы новых хрустящих купюр! В – в вечное пользование присутствующему здесь человеческому детёнышу по имени Яша Ермолаев!

– Слушаюсь и повинуюсь! – донеслось из Книги.

Лист бумаги с печатью вырвался из рук Старухи и, подлетев к Книге, приклеился обратно как ни в чём не бывало. Книга захлопнулась, попробовала, пожевала и, наконец, удовлетворившись, раскрылась, чтобы выполнить приказ Хозяйки.

– Бе-бе-бе-богатство! Бе-бе-бе-бери! Бе-бе-бе-большим! Бе-бе-бе-будешь! Бе-бе-бе-барином! – смешно бекали толстые мешки, наполненные золотом, драгоценностями и кто его знает ещё чем, и выпрыгивали из жёлтых волшебных страниц.

– Теперь ты – их пастух! – пошутила Ведьма над мальчиком, который, стоя в окружении холщового стада, да ещё с палкой в руке, действительно напоминал пастуха.

Яшкины глаза загорелись огнём жадности. Оставив палку и рюкзак, малыш бросился к мешкам ощупывать и проверять, что же спрятано там, внутри.

– Вот на эти золотые монеты я куплю себе велосипед! – начал планировать мальчик, пересчитывая деньги.

Он прекрасно умел считать до десяти, до двадцати – с ошибками, а дальше – только с помощью взрослых, но это его отнюдь не смущало. Несмотря на своё невежество, Яшка был уверен, что золота в мешках ему с головой хватит на то, чтобы купить всё и всех.

– Я куплю себе дюжину теннисных ракеток и целое футбольное поле! – бубнил под нос малыш, перебрасывая кусочки золота из одного мешка в другой. – Я куплю себе полк солдат в настоящих погонах и фуражках, буду командовать ими и играть в войнушку! Я заставлю улицы города кривыми зеркалами, чтобы люди, по утрам выстаивающие очереди на маршрутки, глядели в них и смеялись, забыв о ссорах и распрях…

– Стой! Это никуда не годится! Что ты ещё выдумал?! – вмешалась в планы мальчика Ведьма. – Зачем пустыми фантазиями портить реальные удовольствия? Зачем думать о других, когда так много собственных потребностей? Кому нужны твои зеркала? Думай только о себе. Покупай только для себя. Ешь, пей, спи, гуляй, играй, но не вспоминай о людях.

– Но если я не буду помнить о людях, они забудут обо мне, и я останусь один?! – удивился малыш, почувствовав первые уколы сомнения.

Ведьма криво усмехнулась: её явно забавляла наивность мальчика.

– Милый мой! – сказала она, усевшись на один из мешков. – Люди любят деньги и сами позволят себя купить, причём с большим удовольствием. При деньгах ты никогда не будешь один!

– Но я не хочу, чтобы меня любили за деньги! – не соглашался со Старухой малыш. – Я хочу, чтобы меня любили просто так, как любят мама, бабушка, соседка тётя Нюра и даже мои друзья по детскому садику Машка и Петюня.

– Это всё пустяки! – взмахнула рукой Ведьма, начав уже терять терпение. – Ты привыкнешь к богатству. Богатство приручит к себе любого.

Старуха встала с мешка, подошла к алтарю и некоторое время молча наблюдала за мальчиком.

– Ты доволен? Я дала тебе то, что ты хотел? – спросила, наконец, она, постукивая пальцами по столешнице в такт незнакомой Яшке мелодии.

– Да… – нехотя ответил малыш, хотя вовсе не чувствовал себя довольным.

– Тогда поговорим об обязательствах с твоей стороны согласно договору, – сделала вывод Старуха, сложила руки на груди и долгим выжидающим взглядом посмотрела на Яшку, хотя он, судя по всему, не понимал, чего от него ждут.

– Какие такие обязательства? – спросил малыш, схватившись за сердце, которое чувствовало, что сейчас станет явным подвох, доселе сокрытый от глаз мальчика.

Колдунья сделала вид, что удивилась. Полистав немного Книгу и остановившись на странице с печатью, она спросила:

– Ты не знаешь, о каких обязательствах идёт речь? Но я ведь показывала тебе договор, и там чёрным по белому написано, что ничто никому не даётся просто так. Разве ты договор не читал?

Яшка потупился и ничего не ответил: ему стыдно было признаться, что он читать не умеет.

– Ты что же это? Читать не умеешь?! – злорадствовала Старуха. – Но как же это так? Как мог усатый Барсениус, который считает себя учёным котом, выбрать неграмотного мальчишку? И это на тебя возложили миссию спасти Алфавит? И это тебе доверили своё будущее буквы??!

– Я же маленький и читать ещё не умею! Ты знала это и подстроила всё так, чтобы провести меня! – кричал Яшка.

Разозлившись, он отпихнул ногой пару-тройку мешков, показывая таким образом, что отказывается от подарка.

Подобная выходка Старуху лишь насмешила. Покатываясь со смеху, она достала из кармана очки и нацепила себе на нос.

– Сколько раз мама уговаривала тебя позаниматься, но ты всегда баловался и убегал от неё играть. Конечно, ты ещё маленький, чтобы учиться читать, но на то, чтобы гонять мяч по комнате и разбить аквариум, у тебя ума хватило… – как бы между прочим поведала Колдунья некоторые подробности из Яшкиного прошлого, чем вогнала его в краску.

Малыш стоял, опустив глаза. Ему было стыдно. Он молчал.

– Что написано пером, того не вырубишь и топором, так что, миленький… – обратилась Ведьма к Яшке. – Заруби себе на носу – ничего изменить тебе не удастся. Но коль ты такой неграмотный и несмышлёный, я, так уж и быть, сделаю тебе милость и зачитаю пункт договора о твоих обязательствах. Исполню, так сказать, твоё последнее желание.

Смочив палец слюной, Ведьма провела им по печати, обвела контуры вензелей и лишь затем принялась читать:

– Человеческий ребёнок в вечное пользование получает богатство за счёт продажи своего сердца. Договор печатью на крови скреплён и изменениям не подлежит.