Текст книги "Антресолия – страна забытых желаний,или Приключения Яшки Ермолаева"

Глава пятнадцатая
Ура ласточкам!

– Фить! Фить! Фить! – переговаривались между собой ласточки, Стражницы Поднебесья. Двухвостки, как называл Яшка из-за раздвоенного кончика хвоста этих маленьких птичек, пели: Мальчик жив! Мальчик жив! Жив Мальчик-Чистое Сердце! Приветствуем! Приветствуем! Приветствуем!

Мальчик и его друзья висели на верёвочной лесенке, которую им так вовремя сбросила лихая наездница буковка «Л».

– Воздушная кавалерия! – пояснил Абра-ар и, мечтательно закатив глаза, вдруг выдал: – Ах! Я тоже когда-то мечтал стать авиатором!!!

Буква «Л» в лиловом костюмчике с бронежилетом и блестящем шлеме с двумя дырочками по бокам, из которых выглядывали два смешных хвостика, с помощью ленточек правила ласточкой, указывая ей, куда повернуть.

– Лезьте быстрее! С левого фланга атакуют ветры! Птицы не выдерживают! Надо отступать! – командовала наездница, обращаясь к путешественникам.

Яшка и Абра-ар взобрались на спину ласточки, которой управляла буква «Л».

– Лори! – коротко представилась буковка, которая, как уже догадался мальчик, очень любила командовать.

Дзинь-да-да и Каратэ приняла на борт Нори, лучшая подруга Лори и по совместительству буква «Н». Обе подружки-лётчицы были куколками, сшитыми из ситца и ваты. Они не боялись высоты и не пользовались парашютами, так как не могли разбиться или рассыпаться – вата всё стерпит.

Комбинезон Нори нежного небесного цвета пришёлся по вкусу Дзинь-да-да, которой нравилось всё голубое. Хлопнув в ладошки, девочка восторженно воскликнула:

– Должна признаться – выглядите вы великолепно!

– Не стоит… – немного смутилась буква «Н», но, поборов смущение, она гордо вскинула голову, явно польщённая комплиментом.

Её толстенькие косички, которые были закручены в два кренделька и выглядывали, как у Лори, из проделанных в защитном шлеме дырочек, развевались на ветру, словно маленькие крылья.

Эскадрон ласточек, разбившись на группы, окружил путешественников, обеспечивая им защиту. Мальчик заметил, что к спинам птиц прикреплены небольшие пушки. Протянутые от пушек к клювам верёвки особенно заинтересовали малыша. Яшка вертелся и крутил шеей, чтобы лучше рассмотреть оружие, но, получив щелчок в затылок от профессора, присмирел.

Ву-у-у-у! – бесновалась Вьюга, разрывая тучи в клочья. Небо заплакало крупными снежинками.

– Пли-и-и! – выдала приказ Лори-командирша и махнула левой рукой.

Десятки клювов потянули за верёвки, выпуская снаряды из пушек, которые с громким «виу! виу! виу!» помчались ввысь и цветными шарами расплылись по небу.

– Антигрозовая артиллерия! – комментировал всезнайка-Абра-ар.

– И откуда только он всё это знает?!! – не переставал удивляться малыш, украдкой поглядывая на профессора. – Наверное, поэтому буква «А» стоит первой в списке букв!

Придя к неожиданному выводу, мальчик улыбнулся. Он был рад иметь такого умного друга.

Лори и Нори умело управляли птицами, поэтому прошло совсем немного времени, как Яшка увидел проступающие внизу из тумана пока ещё неясные очертания города.

– Алфавит! – гордо сообщил Абра-ар.

Яшке даже показалось, что у профессора выступили на глазах слёзы. Однако, чтобы не смутить друга, мальчик не подал виду, что заметил это.

– Дом! Дом! – кричала Дзинь-да-да, не скрывая своих чувств.

Глава шестнадцатая
Вот она – столица!

Облака остались далеко позади. Земля властно тянула к себе. Седой туман, разбуженный лучами, зевнул, сонно почесал затылок и, отбросив одеяло, начал рассеиваться. Мальчик нагнулся и вовсю раскрыл глаза. Ему не терпелось увидеть чудо-столицу, о которой так много рассказывали его друзья. Но странно – город не стал ближе. Яшка по-прежнему мог рассмотреть лишь очертания, смутно угадывавшиеся вдалеке, словно смазанный рисунок.

– Город не показывается, проверяя тебя, малыш! – крикнула, свернув ладошки трубочкой, Нори, которая гарцевала на своей ласточке немного поодаль.

– Открой ему своё сердце… – шепнул Абра-ар и, чтобы подбодрить мальчика, положил руку на его плечо. – Город хочет знать, о чём ты думаешь и что ты чувствуешь, не представляешь ли ты для него угрозу …

Яшка, соскучившись по теплу и ласке, прижался к груди друга и зажмурился, для подстраховки накрыв глаза ладошками. Так легче ему было сосредоточиться, ведь мальчик всё-таки не сейф и не может просто взять и открыться, клацнув каким-нибудь замочком.

– Маленькие ножки бегут по дорожке! – донеслось откуда-то. Весёлые колокольчики серебрились смехом: – Дон! Дон! Дин-дон-да!

– Бабуля!!! – вздрогнул Яшка, узнав родной голос.

Мальчик вспомнил бабушку, её очки с поломанной правой дужкой, которые дедушка пытался починить с помощью резинки, нежную руку, гладившую лохматую Яшкину голову, и тёплое дыхание губ, окружённых маленькими морщинками, которые, приблизившись к уху, тихо шепчут:

– Я люблю тебя, малыш…

– И я люблю тебя, бабуль… – вырвалось вдруг у Яшки. – Ах, если бы ты знала, как я тебя люблю!

– Дон! Дон! Дон! Дин-дон-да! – пели на разные голоса колокола.

– Дзинь-да-да! Дзинь-дзинь-да! – подпевала волшебному хору буковка «Д».

Мальчик открыл глаза, но не решался прибрать ладошки. Мягкий золотистый свет, проникавший между пальцев, играл на ресницах солнечными зайчиками.

«Если солнце за спиной, то откуда тогда свет?» – подумал Яшка и осторожно, словно оконные ставенки, отвёл ладони от лица.

Внизу показалась белая река, ленточкой струившаяся между пышными садами и зелёными лугами. Поворачивая направо, она выгибалась дугой, точно подковка, и продолжала свой путь до самого горизонта.

– О-о-о?! – воскликнул Яшка, удивлённо подняв брови.

Поняв без слов, о чём хотел спросить мальчик, Абра-ар пояснил:

– Это Молочная река, питающая нашу землю. Всё, что ты видишь здесь, живёт и растёт благодаря ей.

– Э-э-это же какой должна быть корова, чтобы давать столько молока?! – засмеялся малыш, не веря своим глазам.

– Акнеруб! – почтительно выговорил сложное слово профессор, не объяснив, однако, его значения.

В голове мальчика, принимавшего всё всерьёз и буквально, сразу же выстроилась логическая цепочка: если есть лесоруб, рубящий деревья, из которых делают двери и окна, то почему бы и не быть окнорубу, рубящему окна на доски, из которых затем вырастают новые деревья? Однако причём здесь молоко?

Подождав немного и так и не получив от профессора дальнейших объяснений, Яшка, смущенно прокашлявшись, спросил:

– Простите, тот, кто окно рубит, где берёт молоко?

– Акнеруб!! – повторил, улыбнувшись, Абра-ар. – Это Бурёнка, по-вашему, только задом наперёд! И ничего она не рубит.

– А-а-а… – протянул малыш, которому идея с окнорубом показалась намного интереснее.

– Но! – поспешил успокоить мальчика Абра-ар. – Если ты действительно веришь в свою выдумку, то где-нибудь сейчас обязательно родился какой-нибудь окноруб, ведь Антресолия – страна желаний!

– А двереруб? – спросил Яшка.

– И двереруб тоже! – уверял профессор.

– Великая Мать Акнеруб! – крикнула Лори и показала рукой в сторону покрытой сине-голубой дымкой горы, которая похожа была на гигантскую корову. Имелись даже два рога, упиравшиеся в небо.

– Именно там берёт своё начало Молочная река! – добавила Нори.

– Гора?!! – разочаровался мальчик, ожидавший и не получивший чуда, и, не надеясь больше увидеть что-либо интересное, уже отвернулся было, как корова пошевелилась. Малыш довольно улыбнулся и задрал кверху нос: – Живая!!! Я так и знал!

Хотя, возможно, это просто обман зрения, и ветер шалит вновь, гоняя облака…

В том месте, где река выгибалась дугой, внутри подковки, и был воздвигнут волшебный город. Золотые купола, высокие башни, остроконечные шпили, аккуратные кирпичные крыши с печными трубами и цветными вертушками весело смотрели в небо, встречая путешественников.

– А где же кисельные берега? – вспомнив бабушкины сказки, спросил Яшка. – Что-то я их не вижу.

– Кисельных берегов в этих краях нет, – ответил Каратэ. – Киселя мы осушили уже давно, разбив на их месте сады и парки.

– Зато имеется вафельная пристань! – поспешно вмешалась в разговор Дзинь-да-да, заметив, как мальчик хмурит брови. – Мармеладная площадь, компотовый фонтан…

– Лучше бы лимонадный! Кому нужен компот? – не дал договорить букве «Д» Яшка, не очень-то любивший этот напиток, хотя мама всегда его уверяла, что компот намного полезнее всяких там покупных «ситро».

Каратэ легонько похлопал по плечу наездницу Нори и вежливо попросил:

– Вы не могли бы высадить нас на причале?

Лётчицы переглянулись, без слов советуясь друг с другом. Лори, немного подумав, кивнула головой: мол, почему бы и нет. Натянув поводья-ленточки и пришпорив ласточку, командирша повернула направо, приказав остальным:

– Летим на причал!

Глава семнадцатая
Вафельный причал

Золотой город, отражая солнце, горел маковым цветом. Пока глаза не привыкли к блеску, Яшка моргал и не мог хорошенько разглядеть раскрывшуюся перед ним панораму.

– Чистое Сердце! Чистое Сердце! – кричали горожане, завидев группу путешественников: кто выглядывал из окон, кто остановился на тротуаре, задрав кверху голову.

«Интересно, сколько шляп сейчас попадало на асфальт?» – думал малыш, не привыкший ещё к такому вниманию.

Яшка настолько вжился в роль мальчика-с-пальчика, что забыл даже о своих настоящих размерах, поэтому первые дома, встретившиеся ему на пути, показались малышу очень большими и высокими, и он ненароком испугался, подумав, что здесь живут одни великаны. Однако стоило ласточкам немного пролететь вперёд и повернуть направо, как картина изменилась: огромные дома сменились крохотными домиками с круглыми крышами, которые стелились по холму до самой реки и напоминали большую грибную поляну.

– Алфавит – город мира, давший приют представителям разных народностей, – рассказывал между тем Абра-ар. – Птицы и звери живут здесь бок о бок с феями и гномами, эльфами и драконами и прочими магическими существами. Каждый нашёл своё место. Все мы – одна большая семья, один организм, сердце которого – буквы. Без них невозможно ни одно волшебство. Именно буквы придают форму магии, впечатывая её в реальность.

Мальчик мало что понял из слов профессора, но одно он усвоил: буквы знать важно. Вспомнив, как он капризничал и баловался, когда мама пыталась научить его азбуке, Яшка покраснел и смущённо почесал кончик носа.

«Я же не знал тогда, что буквы – это волшебство!» – мысленно оправдывался малыш.

Абра-ар закашлялся. Видно, устал от долгих разговоров. Вместо него Дзинь-да-да продолжила экскурсию, знакомя мальчика с городом.

– Для удобства граждан город разделили на несколько частей, – начала она. – Районы, по-вашему. В каждом из них воссоздали условия, необходимые для выживания конкретной группы населения. Сейчас вот мы пролетаем над Азбуковским районом, родиной букв, а вон там, немного левее, посёлок Циферблат, где живут наши лучшие друзья – числа. Как ты видишь, всё здесь: улицы, дома, фонарные столбы и даже мусорные баки – совсем крохотное, приспособленное специально для таких, как мы. Я рада, Яша, что с помощью волшебного жезла ты можешь познакомиться с буквами поближе!

– Вон Множительный переулок, а за ним ты видишь здание, похожее на раскрытую книгу? – указывая рукой на «книгу», спросил Абра-ар, не умевший долго отсиживаться в сторонке и молчать.

– О да! – не скрывая восхищения, ответил малыш.

– Это Антресолевская академия наук! – продолжал удивлять мальчика профессор. – Гордость королевства! Возглавляет её академик Инсулин, старший брат уже знакомого тебе доктора Йода.

– А вот и причал! – радостно вскрикнул Каратэ и помахал кому-то рукой.

– Наконец-то! – обрадовался Яшка, несколько уставший уже от полёта, и захлопал в ладоши.

Вафельный причал представлял собой мозаику из многослойных кубиков, омываемых молочными волнами. Маленькие пароходики, выдувая в трубы дым, подплывали к причалу и отплывали, спеша по своим делам. Крикливые чёрно-белые чайки в фуражках вместо кранов загружали и разгружали корабли, неся в клювах и когтях многочисленные ящички, свёртки и пакеты.

Яшка засмеялся, наблюдая, как одна чайка несла в клюве дырявую сетку с апельсинами. Фрукты выскакивали из дырок, словно из ракетниц, обрушивались на причал и лопались, как проколотые шарики. Сладкий сок, вытекавший из трещин, затоплял пристань.

– Полундра! – кричали маленькие мышки в полосатых майках, пытаясь тряпками затереть лужи.

Некоторые из них даже держали в лапках мохнатые швабры. Мышки в панике толкались, то и дело поскальзывались и падали, окунаясь с головой в сладкую жижу.

– Хочу туда! – сообщил малыш, предвкушая угощение.

Точно кот, учуявший сметану, он всё время облизывался и указывал на фрукты.

Как только ласточки опустились на землю, Яшка, расставив руки, побежал к апельсинам, которые всё ещё выпускали струи оранжевого сока.

– Расскажу в садике – не поверят! Двойной десерт! – думал малыш, зачерпывая ладошками фруктовую кашицу, которая, смешавшись с вафельными крошками, превратилась в вафельно-фруктовое пюре. Заметив дырку в апельсиновой корке, мальчик бросился к ней и, прильнув губами, жадно чмокал и пил сок.

– Ах! Как всегда, ты в своём репертуаре! – бубнил Абра-ар.

Недовольно покачивая головой, он ходил вокруг Яшки, пальцами оттягивая штанины, чтобы не измазаться.

– Та-тата-та-та! – затарахтел вдруг кто-то за спиной мальчика.

Яшка, не желая отрываться от главного, правым глазом следил за сочившейся соком дыркой, а левым пытался рассмотреть, кто там шумит.

– Товарищ мой, Каратэ, дружище! – тараторил смешной тип в донельзя обтягивающих штанах, клетчатой рубашке и очень широкополой шляпе, в которой могли бы вместиться сразу две-три головы. – Рад, что Старуха тебя не прихлопнула, а то наслала бы на всех кариес!!!

– Типун тебе на язык! – приветствовал Каратэ друга, расставив руки для объятий.

– А тебя я как рад видеть! – ничуть не обидевшись, подставил щёку для поцелуя болтливый незнакомец.

– Буква «Т» – Типун Таратуста! – представил компании своего товарища Каратэ.

– Во дворе выросла капуста! – тут же пошутил Яшка, расшалившись что-то. Наверное, от перепития сока.

Абра-ар и Дзинь-да-да смущённо переминались с ноги на ногу – им было стыдно за мальчика. Однако Типунчик, выпучив глаза, радостно выпалил:

– Та-тата-та! Мой тип! Мой тип! Люблю хорошее чувство юмора!

Схватив малыша за плечи, Типун потащил его за собой туда, где заканчивался причал и мирно покачивалась на волнах карамельная лодчонка. Ноги мальчика волочились по причалу, царапая узкими носками туфель вафельные кубики, а Яшкина голова, покачиваясь в такт ходьбе, то и дело ударялась о грудь Типуна.

«Твердоват что-то он?!» – думал малыш, уже сидя в лодке и потирая пострадавший лоб.

– Глина! – заметив растерянность мальчика, пояснил Типун. Он расстегнул рубашку и постучал пальцами по груди. Затем, смешно вращая зрачками, добавил: – Когда-то я был глиняной свистулькой!

– Свистун-тарахтун! – понимающе кивнул Яшка, всё ещё потирая лоб.

Дзинь-да-да, Абра-ар и Каратэ уселись на лавочках возле мальчика, отчего лодка сразу же просела в молоке.

Обеспокоенно озираясь, профессор спросил:

– А мы, уважаемый, не утонем?

– Её и пушкой не возьмёшь! – за тарахтуна ответил лодочник, который всё это время неподвижно стоял на корме, оперевшись руками о весло. Сделан он был из пучка соломы, которая выглядывала из-под закатанных штанин и ворота рубашки.

«Наверное, про таких говорят «рубаха-парень»?» – размышлял малыш, рассматривая широкую цветастую рубашку лодочника, по-молодецки выпущенную поверх штанов.

– Ерёма! Буква «Е»! – отрекомендовался соломенный человечек и, поплевав на ладони, взмахнул веслом, ловко направляя лодку вверх по течению.

– Чистому Сердцу счастливого плавания! – щебетали ласточки, стайкой поднявшиеся в небо. Ленточки наездниц развевались на ветру, будто махали мальчику, прощаясь.

Яшка, взобравшись на лавочку и вытянув к небу руки, кричал что есть мочи:

– Спасибо вам!!! Спасибо!!!

Глава восемнадцатая
Сыр Иванович угощает

Грустить времени не было. Красивый город подмигивал мальчику ажурными фонарями. Сладко расплывалась в улыбке Молочная река.

Любопытный Яшка нагнулся над молоком, чтобы проверить, увидит ли он там своё отражение. Жёлтые рыбки выпрыгнули из молока и, описав пару кругов вокруг конопатого носа, нырнули обратно.

– Ой, Абра-ар, что это? – утирая лицо, спросил мальчик.

– Сырные рыбки. Мечут творожную икру, – объяснил Типунчик, хотя его никто не спрашивал. – Это Сыр Иванович старается – разводит рыбу в реке. Вон его ферма. Рекомендую. У него лучший в Антресолии кефир.

– Кефир! Диета! – вздыхала Дзинь-да-да, бросая мечтательные взгляды в сторону фермы.

– Кефир – вкуснятина! – потирал живот Яшка, будто сока ему было недостаточно.

– Кому что! – улыбнулся Каратэ.

И только Абра-ар, насупившись, молчал, недовольный, что у него отобрали роль рассказчика.

– Если хотите, я причалю? – как бы между прочим спросил лохматый лодочник и, не дожидаясь ответа, повернул к берегу.

– Солнца в ваши жизни! – разведя руками, приветствовал прибывших фермер, неизвестно каким образом успевший уже спуститься к берегу.

Малыш недовольно прищурился.

«Ишь, какой прыткий!?» – думал он, недоверчиво поглядывая на молочника, но, заметив подзорную трубу на крыше аккуратного домика, расслабился.

– Давно вас выглядываю. Гости здесь редкость… – оправдывался фермер, отвечая на косые взгляды.

– До-ре-ми-и-и-и!!! – старательно затянули в честь гостей стрекозы-хористки в белых передниках и розовых чулочках, которые в две шеренги выстроились за спиной фермера.

– Е-е-еду я на лодочке… – подпевала стрекозам буква «Е» и постукивала веслом по дну лодки.

Непоседливый Типунчик выскочил на берег, где, смешно приседая и лихо заламывая руки за спину, разошёлся в танце. Даже Дзинь-да-да готова была пуститься в пляс: она слегка пританцовывала, изящно сгибая коленки.

– Кефир! – поднял указательный палец Каратэ, напоминая товарищам о причине остановки.

– Сейчас! Сейчас! – всплеснул руками Сыр Иванович и подмигнул стрекозам, которые бросились врассыпную выполнять понятные только им приказы.

Яшка с интересом отметил, что изготовлен был фермер, он же буква «С», из цветного пакета, наподобие тех, в которых в магазинах обычно продают молочные изделия. Внутри Сыра Ивановича что-то булькало и переливалось, и малыш не удивился бы, если бы и там тоже оказалось молоко.

Фартук молочника был украшен аппликацией в виде надкушенного кусочка сыра, а из-под длинной лопатообразной бороды выглядывал медальон на жёлтой цепочке – изогнутый серпом символ буквы «С».

Перекинув через плечи коромысла, стрекозы вынесли гостям угощение.

– Советую сметанку! – суетился хозяин над вёдрами.

– Кефир, простокваша, ряженка, творог, разведённый йогуртом! – зазывали весёлые хористки.

Ненасытный Яшка попробовал из каждого ведёрка, особенно задержавшись возле кадушки с йогуртом.

– Ай-ай-ай! – стыдил мальчика профессор. – Заболит живот! Опять заработаешь укол!

– Ах! – махнул рукой малыш, засовывая свой веснушчатый нос в новое ведро.

Насытившись, наконец, вдоволь, гости улеглись на лужайке отдохнуть, выставив солнышку переполненные животы.

– Соснуть бы… – предложил Сыр Иванович и, широко зевнув, добавил: – Са-а-мую малость!

Уже засыпая, Яшка увидел, как толстенький пан Сонька споткнулся о пенёк и рассыпал сонный порошок. Пытаясь собрать его назад в котомку, волшебник уснул сам, свернувшись калачиком под старой вишней.

«Надо будет рассказать маме…» – подумал малыш и уснул.

Глава девятнадцатая
Плыви, лодочка, плыви

– Ехать будете? – стоя в лодке, будто и не покидал её, и опираясь на весло, невозмутимо спросил Еремей и кивнул в сторону солнца, клонившегося к вечеру.

– Ах ты! – спохватился Абра-ар и потянул за руку сонного Яшку.

– Конечно! Конечно! – повторял Каратэ, ища картуз. Вспомнив, что потерял его, пятёрней пригладил шевелюру и поспешил к лодке.

Дзинь-да-да и Типунчик, раскланявшись с хозяином и поблагодарив его за прекрасное угощение, присоединились к друзьям.

– Трогай! – весело отдал приказ Типун, и лодка отчалила.

Буква «Е», искусно управляясь с веслом, будто это была ложка, сбивала молоко в пену, распевала разудалые песенки и шутила с прохожими.

– Ей-ей-ей! Ёлочка! Много ли у тебя иголочек?! – кричал Еремей буковке «Ё», бежавшей к берегу по тропинке с тяжёлой корзинкой и махавшей лодочнику рукой.

– Целое лукошко! – приподняла корзинку красавица в длинном зелёном платье и, дразня Ерёму, показала язык. По распущенным волосам девушки струились разноцветные ленточки, вплетённые в маленький веночек с двумя клубками ниток по бокам.

Яшку, мало что понимавшего в моде, нитки на голове красавицы весьма заинтересовали. Оторвавшись от облизывания карамельной лодки, малыш с интересом уставился на букву «Ё».

Тем временем лодочник, никого не спрашивая, гребнул к берегу, где, скромно потупившись, стояла Ёлочка.

– Давайте подвезём! – предложила Дзинь-да-да, самая вежливая из друзей.

– Далеко идти! Тяжело нести! Ножки устали! – тут же подхватила зеленоглазая Ёлка и ловко запрыгнула в лодку.

Яшка, от любопытства открыв рот, рассматривал веночек и платье буковки «Ё» и, хотя Абра-ар подавал ему знаки молчать, спросил-таки:

– А зачем вам, тётенька, клубки ниток на голове?

– Ёлочка вывязана из шерстяных ниток! – ответил Еремей вместо смутившейся девушки. – Когда-то она была носком, тёплым и мягким, и долгими зимними вечерами согревала чью-то маленькую ножку. Но со временем носок сносился и порвался. Его заштопали и смастерили куклу.

– У ёжиков была, иголочек набрала! Будут у меня спицы – навяжу носков на всю столицу! – заходилась вдруг объяснять красавица, показывая корзинку, наполненную длинными острыми иголками.

– Ходячий вязаный носок, значит! – пришёл к выводу малыш и, потеряв интерес к ниткам, принялся обследовать иголки, проверяя, действительно ли они острые.

– Товарищи! По правому борту набережная имени Словаря и Задачника! Обратите внимание – это украшение Алфавита!! – торжественно объявил Типунчик, взобравшись коленками на скамейку, чтобы его было лучше видно.

Абра-ар хмурился и, прикрыв рот рукой, отмалчивался, предоставив возможность Типуну и дальше играть роль гида-рассказчика.

Мальчик и компания с любопытством рассматривали красивую набережную с её шоколадными столбами, леденцовыми скамейками, пудинговыми клумбами и разноцветными компотово-сиропными фонтанами, а также крохотных человечков, которые не спеша прохаживались по белому сахарному асфальту и любовались всей этой небывальщиной.

– Какие формы!! – крутил усы и чмокал губами Каратэ, поглядывая на даму-двойку в узком шуршащем платье, которая павой разгуливала по набережной, небрежно перебросив через левое плечо лёгкий дамский зонтик. Шёлковые юбки, хвостиком волочившиеся за кокеткой, смешно переговаривались между собой: ш-ш-шишр? – ш-ш-шушр!

– Какая сабля! – кричал Яшка, отбросив иголки и указывая пальцем на кавалера двойки, который вышагивал, выпятив грудь, в красивом головном уборе, украшенном шнурами и кистями, с длинной саблей наперевес.

– Из седьмого драгунского полка… – как бы между прочим сказал Абра-ар, делавший вид, что вовсе и не смотрит в сторону набережной.

– Та-тата-та! Точно из седьмого! – согласился с профессором Типунчик и, обернувшись к Каратэ, который успел уже закрутить усы в кренделя, сочувственно посоветовал: – С семёрками лучше не связываться, дружище! А ну её, ту двойку…

– Это цифра «семь» и цифра «два» гуляют по набережной. Недалеко – посёлок Циферблат, – пояснил на ухо Яшке Абра-ар, стараясь говорить как можно тише, чтобы не услышали остальные, и добавил: – Все цифры сделаны из пластмассы или дерева, реже – из сплавов различных металлов.

– Ой! А вон цифра «пять»! – обрадовался мальчик, заметив девочку-пятёрку со смешной косичкой, торчавшей вверх, будто в неё засунули проволоку.

Вытянув ножки в зелёных гольфиках, один из которых сполз на пятку, малютка-пятёрка оттолкнулась, раскачивая качели, и полетела, описывая дугу, словно космонавт на тренировке.

– А там цифра «один» играет в футбол… – с завистью процедил сквозь зубы Яшка, тыча в единицу в спортивной футболке и широких трусах, гонявшую по полю мячик в бело-чёрную клеточку.

Не выдержав-таки соблазна, малыш перегнулся через борт, расставил руки, как заправский вратарь, и завопил: – Мне! Мне! Мне давай!

– Первый пош-ё-ё-ёл! – задрав нос, крикнула единица и, разогнавшись, ударила по мячу.

– Девять из десяти даю, что не попадёт, – оторвавшись от газеты, комментировала цифра «девять», которая, перекинув ногу на ногу, сидела в тенёчке на украшенной леденцовыми цветами скамейке.

– Попадёт, да не туда… – насмешливо протянула цифра «восемь», очень похожая на снеговика, только с двумя колечками вместо трёх. При ней имелись даже шапка-ушанка и метла, которой восьмёрка, она же – дворник, подметала набережную, выложенную из кусочков сахара.

Мяч пролетел мимо дворника и скамейки, сбил шляпу с головы офицера и врезался в качели, выбросив пятёрку на сахарный асфальт.

– Оп-оп-пять разбила коленку! – залилась слезами циферка «пять».

– Мазила! Нос задрала – глаза закрыла! Улю-улю-лю!!! – насмехалась над единицей цифра «шесть», которая лихо крутила педалями гоночного велосипеда и наматывала круги вокруг горе-чемпиона.

– Один раз в год и шестёрку бьют!.. – язвительно пропел номер один и шагнул навстречу велосипедисту, делая вид, что закатывает рукава, хотя на нём болталась только куцая майка-безрукавка.

– Один в поле не воин! – выкрикнула цифра «шесть» и, присвистнув, пустилась наутёк.

– Давай, шестёрка! – подбадривал велосипедиста Яшка, сжимая кулачки.

Шестёрка, на полной скорости перескочив через ступеньки, въехала на набережную, проутюжила двумя колёсами длинные юбки дамы-двойки и, развернувшись, промчала мимо скамейки, на лету выхватив газету из рук цифры «девять». Солидная девятка едва успела задрать ноги, спасаясь от наглеца.

– Улю-лю-лю! Траля-ля-ля! Не догонишь! Вот он я!! – дразнилась шестёрка, повернув голову в сторону спортивной площадки, где всё ещё неистовствовала единица.

Хлоп! хлоп! – пару раз угостил метлой шалуна рассерженный дворник, приговаривая:

– Вот тебе на дорожку! Получи немножко!!

– Ах! Мне кажется – цифра «шесть» кого-то напоминает?! – загадочно намекнул профессор, поглядывая на Яшку.

– Да и единица тоже! – поддержала его Дзинь-да-да, задорно улыбаясь.

Яшка обиженно надул губы и, утерев нос тыльной стороной руки, пробубнил, усаживаясь на скамейку:

– Вот ещё! Да ну вас! Много вы понимаете!

– Та-тата-та! – вмешался Типунчик, желая загладить неприятную ситуацию, и весело кивнув малышу, затараторил: – Там, за поворотом – волшебный сад Цыпочки, искуснейшей кудесницы и цветочницы в мире! Из-под земли, говорят, бьёт источник, наделяющий растения целебными и магическими свойствами.

Благодаря живой воде в саду всегда лето, и цветы никогда не увядают! Даже эльфы (те ещё мастера!) заказывают Цыпочке семена и рассаду, чтобы засадить ими Голубые холмы! Рекомендую заглянуть! Такого вы нигде не увидите!!

– Да-да! – подтвердила Дзинь-да-да. – Волшебница-цветочница может вырастить новую ромашку!

– Моя машинка… – всхлипнул Каратэ, вспомнив о такси, и нетерпеливо заёрзал на скамейке.

– Тогда нам туда! – выразил общее мнение Типун и, разведя руками, запел: – Там, за рекой, ждёт Цыпа моя! Трум-трум-тра-ля-ля! Трум-трум-тра-ля-ля!

– Ей-ей!? – подзадоривал Типуна Еремей-лодочник, поворачивая к волшебному саду.