Текст книги "Антресолия – страна забытых желаний,или Приключения Яшки Ермолаева"

Глава двадцать третья
Прогулка по рыночной площади

– Чебуреки! Кому чебуреки?! Чебуреки горяч-ч-чие! Чебуреки вкусные! Подходите! Пробуйте! – зазывала старушка-буковка «Ч» в чепчике и перчатках, стуча ложкой по самовару. – Чай душистый! Чай крепкий! Зальёт любой чебурек!

– Шаурма! Не стесняйтесь! Пробуйте! – вторила ей подружка – буква «Ш» в пышных пёстрых юбках. Поправив кокошник, на котором бисером вышит был трёхпалый трезубец, толстушка-торговка начала загибать пальцы, перечисляя: – К чаю сладенького изволите? Вот вам шоколад: жидкий, горячий, твёрдый, чёрный, горьковатый, белый, сладкий, пористый, молочный, с арахисом…

– Щербет! Сладкий! Восточный! Щербет! – перебила её третья веселушка – буква «Щ», набросив на полные плечи цветастый платок. Её густые волосы, собранные на макушке в пучок, украшал красивый гребешок с хвостиком. Подмигнув мальчику, продавщица предложила: – Щавель для борща не нужен?! Только что с грядки!!

Яшка, отстав от друзей, остановился возле торговок. Положив руки на прилавок, малыш невинно уставился на букву «Ч», словно бездомный щенок, выпрашивая угощение.

– Чистые? – строго спросила старушка, кивая на ладони мальчика.

– Не-а… Не оч-ч-чень… – ответил Яшка, потупившись, и тут же спрятал руки за спину.

– Чистота – залог здоровья! – подняв указательный палец правой руки, обтянутой резиновой перчаткой, пристыдила мальчика продавщица.

Сконфуженный, Яшка повернулся, чтобы уйти, но буква «Ч», сжалившись, весело окликнула его и протянула полную чашку с дымящимся чаем.

– Чего скукожился? – шутила старушка, накладывая на тарелку чебуреки с золотистой корочкой.

– У меня денег нет… – промямлил малыш, успевший тем не менее отпить полчашки чаю.

– Чистому Сердцу от чистого сердца! – улыбнувшись, протянула тарелку щедрая продавщица, напомнив Яшке его бабушку.

Буквы «Ш» и «Щ» спешили к мальчику, неся на подносах шоколад и щербет.

– Меня зовут Чинита… – представилась, спохватившись вдруг, буква «Ч». – Для тебя – просто бабушка Чичи. А это мои подружки Шань и Щень.

– Мы – старушки-веселушки! – подхватила Шань.

– Нас вырезали из деревянной кадушки! – объясняла Щень.

– А кадушку – из ивушки! – снова вмешалась весёлая Шань.

– Родненький! – похлопала цыганка-буква «Р» по плечу Яшку, уплетающего за обе щеки чебуреки, шаурму, шоколад и щербет. – Позолоти ручку – погадаю!

Мальчик, поперхнувшись, замотал головой, давая понять, что золотить ему нечем.

– Разве у тебя ничего нет? – не унималась буква «Р», поглядывая на Яшкин рюкзак.

– Есть две иголки! – вспомнил малыш и протянул гадалке острые иглы.

– Оставь человеческого ребёнка в покое, Розочка! – заступилась за мальчика бабушка Чичи.

– Рубики-кубики… – приговаривала буква «Р», обходя мальчика кругом. Подняв левую руку и согнув её в локте над головой, а правой играя юбками роскошного бордово-сиреневого костюма, Розочка пустилась в пляс, отбивая чечётку. Глядя на мальчика, гадалка пророчествовала: – Р-р-раз… Заболит живот… Раз… Раз… Резиновая груша…

Яшка, дожёвывая последний кусочек, недоумённо смотрел на букву «Р».

«Резиновую грушу ведь нельзя кушать…» – мелькнуло в голове озадаченного малыша.

– Обжор-р-ра! – щёлкнула по лбу мальчика Розочка и, пританцовывая, отошла прочь, прихватив, однако, с собой иголки.

– Шустрые очень все эти бронзовые статуэтки… – покачивая головой, крикнула старушка Шань вслед удаляющейся Розочке, действительно вылитой из бронзы.

Поблагодарив за еду и вежливо распрощавшись с бабушками-матрёшками, Яшка отправился бродить по базару. Не обнаружив поблизости друзей, он вдруг осознал, что потерялся.

«Куда же идти теперь?» – думал мальчик, стоя посреди площади и растерянно озираясь.

Носатый эльф, спеша по своим делам, ненароком толкнул Яшку. Смешно взмахнув руками, малыш упал навзничь. Живот, набитый вкусностями, болел и булькал и, словно пудовая гиря, давил, прижимая к земле. Прохожие останавливались возле мальчика и удивлённо перешёптывались. Яшка хотел встать, но не мог. Голова кружилась, и даже лица склонившихся над ним гномов расплывались в цветные пятна.

– Вот он! Вот он! – кто-то пробубнил над головой малыша и ткнул в него пальцем. – Здорово же его пригвоздило…

– Рыжие волосы, конопатый нос… – шептала маленькая фея. – Всё сходится! Он подходит под описание!

– Это Чистое Сердце! Точно вам говорю! – пропищала, высунув нос, серая мышка и тут же спряталась за спинами гномов.

– Раз-з-зойдись! – скомандовал осипшим голосом, разгоняя толпу, бородатый дядька с огромным щитом в левой руке и длинным острым копьём в правой. – Сейчас разберёмся!

– Это наш городовой! – объясняла голубая бабочка жёлтой на ушко. – Дядюшка Юшка Юговой!

– Буква «Ю»! – добавил лещ, высунувшись из бочонка.

– Говорят, – удивлялся ночной мотылёк, – он очень строгий, этот бородач кривоногий!

– Хи-хи… – смеялась жёлтая бабочка. – А я слышала, Юшка пишет стихи…

– И неудивительно! – вмешалась юркая мышь. – Ведь Юшка сделан из книжки. По запаху чую: мы, мышки, очень любим грызть старые книжки!

– Бумажный вояка?! – всплеснула руками цветочная фея. – Подумать только: из бумаги – и тот с копьём!?

– А кто те воины? За спиной Югового? В шлемах и с копьями? – спросила щука у леща.

Тот забулькал и открыл было рот, чтобы ответить, но его опередил майский жук, примостившийся возле бабочек.

– Городская страж-ж-жа! – поправляя сюртук, объяснял кривляка-жук. – Тот, что слева, – буква «мягкий знак». Сделан из хлебной мякушки…

– Да! – подтвердил мотылёк. – Его все и зовут Малышом Мякишем.

– Ничего себе – малыш?!! – обиженно пробормотал розовощёкий гномик, прикрывая правый глаз ладонью. – А кулак у него крепкий…

– Ну а тот, что справа, с хвостиком на голове, – то буква «твёрдый знак». Изготовлен из сухариков! – продолжал объяснять майский жук.

– Твердолобиком кличут… – потирая на этот раз лоб, жаловался недовольный гном.

– Эй! Твердолоб! Ты когда в последний раз стригся? – окликнул товарища Мякиш.

– В отличие от таких, как ты, мягкотелых, я твёрдо стою на своих принципах! – вильнув хвостом, гордо ответил твёрдый знак. – Сказал, что до Нового года стричься не буду, значит, не буду.

– Ха-ха! – смеялся, поглядывая по сторонам, Мякиш. – Но ты не уточнил, до какого именно Нового года…

– Прелестно! Прелестно! – хлопали в ладоши бабочки и феи.

Однако дядюшка городовой, судя по всему, восторга публики не разделял.

– Юмористы тут мне нашлись! – грозно прикрикнул он на подчинённых и, оправив бороду, подошёл к мальчику.

Пока старый вояка рассматривал лежащего на земле Яшку, его мягкая борода щекотала лицо и шею малыша, будто производила самостоятельное расследование.

– Хы-хы… – вырвалось у мальчика, хотя живот болел нестерпимо и Яшке, в общем-то, было не до смеха.

– Почему это Мальчик-Чистое Сердце лежит посреди рыночной площади, когда сам Барсениус давно уже ждёт его в своей резиденции? – поглаживая бороду, спросил городовой. Правда, не совсем понятно было, кому именно адресован вопрос.

– Маленький обжор-р-ра пер-р-реел вкусностей! – указывая тонким пальцем на мальчика, пояснила Розочка, неизвестно откуда появившаяся за спиной Югового.

– У-у-у! – раздалось со всех сторон.

– Так мальчика следовало назвать не Чистым Сердцем, а Ненасытным Желудком! – громко шутила голубая бабочка.

– Да нет же! – перебила её бабочка с жёлтыми крыльями. – Мальчик-Большой Аппетит звучит лучше!

– Вот вам… – погрозил кулаком глупым бабочкам Яшка, но тут же скорчился, схватившись за живот.

– В лазар-р-рет мальца надо бы… – как бы между прочим подсказала Розочка, всё ещё крутившаяся возле стражи с копьями.

– Не хочу!!! – вопил малыш, заливаясь слезами, когда двое кроликов-санитаров укладывали его на носилки, сооружённые из ивовых прутиков и листьев каштана.

– А кушать всё, что попадётся под руку, да ещё немытое, хотел?!! – грозила пальцем буква «Р», не отстававшая от носилок. – Будет тебе резиновая груша! Будешь знать, как без меры кушать!!!

Глава двадцать четвёртая
И снова лазарет, или Свидание с резиновой грушей

Обессиленный, Яшка вздохнул и вытянул ноги.

«Делайте со мной всё, что хотите… В конце концов, один денёк на мягкой кровати мне не помешает», – думал малыш, практически смирившийся с участью больного.

Однако когда распахнулись двери городской больницы и, грозно уперев руки в бока, появилась медсестра, отдалённо напоминавшая Зелёнку, мальчик вздрогнул.

– Бежать надумал? – ухмыльнулся огромный кроль с коричневым пятнышком на лбу.

– Сделаю ему сейчас тройной укол, сразу успокоится! – потирая руки, пообещала старшая медсестра – цифра «три» в белом халате.

– Тройной нельзя… – бубнил Яшка, пытаясь слезть с носилок.

– Почему же… – положила руку на плечо мальчика медсестра. – За троих съел – за троих и укол!

– Итак, дорогие мои, перед вами человеческий детёныш, попавший к нам из-за своего неуёмного аппетита. Обратите внимание на его живот… – проводил лекцию академик Инсулин для группы студентов-дятлов – будущих санитаров леса.

Тук… тук… тук… – старательно выбивали клювами красноголовые птицы на берёзовых дощечках свои конспекты.

– Имейте в виду… – продолжил было академик, но осёкся, снял очки, протёр глаза и, несколько раз поморгав, уставился на мальчика. Нахмурив брови, Инсулин обратился к медсестре: – Извольте объяснить, уважаемая Тройка, почему больной до сих пор в приёмной? Немедленно в промывочную!

– Трижды извините! – засуетилась над малышом Тройка, усаживая его в трёхколёсное кресло и увозя налево по коридору. По дороге медсестра объяснила мальчику: – Академик Инсулин – буква «И» родом. Очень строгая буква. Изготовлена из горчичника. Если начнёт злиться, сразу у всех глаза щиплет.

– Чистое Сердце! Чистое Сердце! – переговаривались шёпотом белки-сестрички, подглядывая в щёлки приоткрытых дверей.

– Тройной выговор! – не глядя, пригрозила Тройка, и рыжие головки тут же исчезли, продолжая переговариваться уже за дверями.

Белые крысы в айболитских халатах и шапочках прогуливались по коридору, украдкой поглядывая на мальчика. Всем не терпелось взглянуть на маленького человека, которому суждено было стать героем.

– Академик Инсулин – не единственный лекарь в своей семье, – рассказывала между тем медсестра Тройка. – Его младший брат буква «И краткая» – известнейший целитель в Антресолии, сторонник медовой медицины!

– Доктор Йод! – обрадовался малыш, вспомнив милого старичка в смешной шляпе в виде полумесяца.

Поразмыслив, Яшка отметил для себя, что братья-буквы вообще очень похожи. Оба носят ленточки с орденами, переброшенные через левое плечо к правому бедру. Только вот Инсулин совсем лысый и не надевает шляпу.

В это время из-за поворота вырулила еще одна коляска, наподобие той, в которой сидел Яшка. В больничном кресле на колесиках, которым умело управляли рыжие лапки белочки-медсестры, удобно расположился маленький воронёнок с забинтованным клювом. Поравнявшись с мальчиком, птица приветливо помахала ему крылом.

– Разве вороны – не враждебные птицы? – спросил мальчик, испугавшись.

– С чего ты взял? – удивилась Тройка. – Вороны – умнейшие птицы, представители древнейшего и весьма уважаемого народа нашего королевства.

«Странно… – думал Яшка, вспоминая ночную атаку окна своей детской комнаты. – Очень странно…»

– Промывочная! – радостно сообщила медсестра и толкнула двери.

Множество клизм – резиновых «груш» разных цветов и размеров – приветствовали мальчика, подпрыгивая на полочках.

– Выбирай любую! – пропищала лабораторная мышь и обвела комнату лапкой, словно продавщица, демонстрирующая товар.

– Не хочу! – кричал Яшка, мотая головой и упёршись ногами о дверной косяк. – Лучше укол или горчичник или самую горькую в мире микстуру! Буду всегда мыть руки, чистить зубы, меньше есть сладкого, слушаться старших и не переедать! Только уберите ваши противные «груши»…

– Итак, дорогие мои, вы наблюдаете сейчас прекраснейший пример воздействия промывочного метода! – разминая пальцы и довольно улыбаясь, объяснял своим студентам академик Инсулин. – Моё изобретение – мозгоклизмоочиститель!

– Браво! Браво! – хлопали крыльями дятлы.

– В этом году Антресолевскую премию непременно получите вы! – восторгалась белка с седой спинкой, щёлкая фотоаппаратом.

Воспользовавшись суетливой неразберихой, поднявшейся вокруг академика, Яшка соскользнул с кресла и пополз по коридору в поисках выхода. Со всех сторон на шум спешили кролики, белки и крысы. Не желая быть замеченным, мальчик спрятался за первой попавшейся дверью.

«Только бы подальше от промывочной!» – думал малыш, затаив дыхание.

Глава двадцать пятая
Какой секрет знают вороны?

– Круки-кар! – донеслось из глубины комнаты.

Вздрогнув, Яшка, естественно, догадался, что в комнате он не один (хотя чего ещё можно было ожидать от всегда переполненной больницы?).

«Может, не выдадут?» – подумал малыш, оборачиваясь.

– Круки-крук-кар-кар! – кивали мальчику чёрными головами со своих коек перебинтованные вороны.

«Полная палата ворон?!» – испугался малыш и вжался в дверь. Несмотря на то, что медсестра Тройка совсем недавно уверяла его в том, что каркуши – милейшие создания во вселенной, Яшка по-прежнему жутко боялся этих чёрных птиц.

Уже знакомый воронёнок с раненым клювом, постукивая коготками по полу, подошёл к мальчику и протянул крыло. Яшка боязливо пожал перья, но с места не сдвинулся.

– Так и будешь стоять при входе, словно истукан? – прошамкал седобровый ворон, видимо, вожак стаи. – В любой момент дверь может отвориться… и тебя обнаружат…

– Быстр-кр-крее пря-кр-кря-чся под кр-крук-крак-кровать! – еле выдавил воронёнок, так как бинт, туго стягивающий клюв, мешал ему говорить.

Услышав шум и топот в коридоре, Яшка юркнул под одну из коек. Дверь действительно отворилась, впустив ушастых санитаров.

– Крук-кра-кра! Крук-кра-кра! – сердились на них вороны.

– Ух, курицы неощипанные! – гневно выкрикнул один из кроликов, отбиваясь от клювов. – Нужно крылья-то вам подрезать, чтобы меньше ими размахивали!

– Крук-крак-крак! Крук-крак-крак! – разошлись не на шутку птицы, игнорируя угрозы.

Немного потоптавшись, санитары покинули комнату, заперев дверь на ключ.

«Как же я теперь выберусь отсюда?!» – думал малыш, клубочком свернувшийся на полу под кроватью. Его рюкзак с волшебной кисточкой и жезлом отобрали ещё в приёмной. Без магии и поддержки друзей Яшка чувствовал себя совсем беспомощным.

– Круки-крак, малыш, можешь выходить! – клювами приподняли простынь вороны, выпуская мальчика.

Всё ещё сомневаясь, можно ли доверять чёрным птицам, Яшка вылез из-под кровати и тут же отошёл к окну, прислонившись спиной к подоконнику.

– Крак-кра-кру… – обиженно покаркивали вороны, видя недоверие мальчика.

– Мы не ждём благодарности за помощь, но всё же ты мог бы быть вежливее, – насупившись, кряхтел старый ворон.

– Вы же служите Ведьме! – возразил малыш. – Я сам видел, как такие, как вы, штурмовали окно моей спальни…

Птицы умолкли, и только седобровый вожак, расправив израненные крылья, обратился к мальчику:

– Твоими устами говорит обида, и мы не вправе осуждать тебя. Долгое время Ведьма с помощью магии управляла моим народом, поработив его. Но мы не желаем больше быть орудием в руках Зла. Выбор сердца сильнее чёрной магии. Пусть наши раны и кровь братьев и сестёр, не вернувшихся после той бойни, которую ты видел в своей комнате, малыш, смягчат боль, причинённую твоему сердцу, и искупят нашу вину…

– Так это были вы?.. – растерялся Яшка, догадавшись теперь, откуда у птиц раны.

– Я потерял в ту ночь свою семью… – плакал воронёнок, вытирая слёзы кончиком бинта.

– Я тоже… Я тоже… – вздыхали раненые птицы.

– Как бесчеловечно ради своих интересов заставлять других жертвовать жизнью!? – воскликнул малыш.

Почувствовав, как слева в груди кольнуло переполненное жалостью сердце, он начал задыхаться, глотать ртом воздух, будто кто-то тяжёлый сел ему на грудь и сдавил коленками, чтобы сердце не выпрыгнуло. Да, не доводилось ещё этому маленькому сердечку испытывать на себе подобную гимнастику…

«Сердце надо разминать, внучок, – вспомнил мальчик, как шутила бабушка, когда ей нездоровилось и она клала под язык валидол, – а то оно зачерствеет…»

Держась за грудь, Яшка подошёл к старому ворону, встал на колени и заглянул ему в глаза.

– Вы – жертвы. У меня нет причин гневаться на вас… – прошептал малыш.

– Человеческий птенец прощает нас! – всхлипнула седая птица. – Но можем ли мы себе простить?..

– Прими нашу помощь в борьбе против Чёрной Старухи, – вмешалась хромая ворониха, – выбери лучшего из нас, и он покажет тебе путь к логову Ведьмы.

– Но помни! – шепнул на ухо мальчику ворон. – Сила Колдуньи – в чёрных сердцах, утративших надежду и веру в чудо. Только свободное сердце может любить и выбирать, только доброе и чистое сердце, как у тебя, может жить, но быть живым – это очень больно…

– Когда-то и Старуха имела сердце… – обмолвилась ворониха. – Но с камнем в груди – проще. Так считают многие из вас, людей…

– Когда человек утрачивает веру в чудо, его сердце умирает, – добавил седобровый, – и приходит Ведьма. Она разрывает грудь, чтобы вынуть ненужное сердце и заменить его кусочком камня. Так и ходят миллионы людей-зомби на работу, читают газеты, курят сигары, выступают по телевизору, дают интервью, не подозревая даже, что у них в груди всего лишь холодный камень…

– Освободи… Сердца… Верни… Живые… – беспокойно повторяли птицы, окружив мальчика.

Яшка запутался и растерялся, ведь он был ещё совсем маленький, чтобы разобраться во всей этой белиберде. Иной человек жизнь проживёт, так и не вникая в тонкости сердценауки.

«Нужно выбираться отсюда», – пришёл к выводу малыш и, не найдя другого выхода, решил воспользоваться помощью ворон. К счастью, окно не было зарешёчено. Уже стоя на подоконнике, мальчик оглядел птиц, решая, кого ему выбрать.

– Со Старухой у меня свои счёты. Возьми с собой меня, Яша! – разорвав бинт и освободив клюв, просил воронёнок, уже карабкаясь по батарее к подоконнику.

Звёзды слёз блестели в его глазах и непослушными лужицами растекались на сером израненном клюве.

Раздумывать времени не было, поэтому мальчик без колебаний уселся на воронёнка и ласково похлопал его по спине, успокаивая.

– Куда летим? – спросила птица, довольно растопырив перья хвоста.

– Где живёт Барсениус, знаешь? – спросил Яшка, вспомнив, что его там ждут, правда, кто и зачем, он пока что не догадывался.

– Кто этого не знает?!! – улыбнулся воронёнок. – В кукурузной башне за казенаковской ратушею!

– Кар-караул! Кар-караул! – заволновались вороны, предупреждая мальчика об опасности, так как именно в этот момент вновь отворилась дверь и в палату вбежала старшая медсестра Тройка с большой розовой «грушей» в руках.

– А у меня живот больше не болит! – весело выкрикнул Яшка, пришпорив воронёнка пятками.

– Крак-кар-ура! Крак-кар-ура Храброму Сердцу! – кричали в честь мальчика вороны, облепив окно.

«Наверное, когда вырасту, я стану лётчиком», – подумал малыш и улыбнулся, услышав знакомый шёпот ветра.

Интересно, что ветродуй на сей раз рассказать хочет? Может, о чём-то предупредить? Но что бы там ни было впереди, Мальчик-Чистое Сердце летит, не страшась, навстречу новым приключениям.

Глава двадцать шестая
Начало конца. И заплакало небо кипятком

– Разрешите обратиться, Ваша Усатость? – докладывал, приложив ладонь к правому виску, фиолетовый фей Тайному Советнику Барсениусу.

– Докладывайте, – вильнув хвостом, разрешил кот Барсик, полосатый Яшкин любимец.

Сиреневая птица, существо без пола и без имени, расправила крылья, заслонив окно, небо за которым уже начало покрываться мглой.

– Наши войска отступают, – рапортовала фея-фей. – Скоро буря накроет город. Боюсь, сир, нам не спастись…

– Где же он? – не выдержал кот и ударил лапой по столу.

Бархатное покрывало упало, обнажив зеркало, внутри которого верхом на воронёнке куда-то мчался рыжеволосый мальчик.

– Хранитель не велел мешать человеческому ребёнку… – осторожно напомнила Советнику птица. – Мальчик-Чистое Сердце должен сам пройти свой путь. Остались ещё две буквы…

– Как долго… – застонал Барсениус, наблюдая за летящим Яшкой.

Четыре дракона взвились, закрутив хвосты, и затрубили в серебряные трубы, возвещая о начале конца.

– Началось… Началось… – шептались стены, содрогаясь.

Зеркало упало и разбилось на крошечные осколки, которые, словно серпантин, кружились и падали, причиняя боль.

«Храни сердца наши…» – тихо молился фиолетовый Ангел…

* * *

– Вороны нарушили договор… – процедила сквозь зубы Чёрная Ведьма, приблизив лицо к волшебному котелку.

– Да… – подтвердил, булькнув, котёл и плеснул кипятком, помня недавнюю обиду.

– Пусть небо изойдёт горячими слезами и умоет землю! – прошипела Старуха, утерев лицо, и опрокинула строптивый горшок.

Чефыр-фыр-фыр… – шумело небо, разъедаемое кипящим дождём. Яшкин костюм, сотканный паучихами, защищал тело мальчика от льющегося кипятка, но его руки и лицо, не прикрытые волшебной материей, безжалостно жалили капли-убийцы. Воронёнку и вовсе пришлось туго, ведь у него-то не было защитного костюма. Его перья слиплись, обнажив белую кожу, которая тут же начала покрываться ожогами и волдырями.

– Нам нужно укры-кры-крыться! – прокаркала птица. – Иначе я превращусь в ошпаренную кур-кру-курицу!

– Хорошенький из нас с тобой выйдет бульон… – мрачно пошутил Яшка, прильнув к шее воронёнка, который мчался к показавшемуся внизу озеру, чтобы спастись в прохладе его вод.

– Сюда! Сюда! – зазывали бледные русалки, плескавшиеся в воде.

Из глубин озера вынырнул Белый Змей, чтобы выпустить в небо ледяную струю. Замёрзшие капли острыми льдинками засыпали распаренную землю, тут же расплываясь в лужи и возвращаясь в небо сизым паром.

«Настоящая баня…» – мелькнуло в голове мальчика. Он крепко зажмурился, так как среди туманных кучеряшек и завитков всё равно ничего не было видно. Едва коснувшись ногой воды, Яшка напрягся, испугавшись. Конечно, он умел плавать, но не то чтобы очень хорошо. Не хватало малость потренироваться.

– Вот и потренируешься… – успокаивал себя малыш, с головой погружаясь в воду.

Русалки, хихикая, щекотали хвостами. Их распущенные волосы, словно сеть, сплелись и опутали мальчика.

– Протестую! – успел крикнуть Яшка, вынырнув на поверхность озера, где бушевал, брызжа ледяной слюной, Белый Змей.

– Не балуй! Не балуй! – приговаривали шалуньи, не обращая внимания на протесты мальчика.

– А мальчик-то живой?!! – удивилась первая русалка с зелёным хвостом.

– Настоящий! – подтвердила вторая, подняв вверх указательный палец.

– Человечина!!! – заключила третья, принюхавшись и облизавшись.

«Я вам не корм…» – хотел сказать Яшка и открыл рот, но лишь забулькал, выпустив вереницу прозрачных пузырьков.

– Ух ты! – визжала зеленохвостая, сжав кулачки. – Человеки – это так интересно! Никогда человеков раньше не видала!!

– А с чем их едят? – не унималась третья русалка, явно отдавая предпочтение гастрономической теме.

«Вот тебе и бульон… – вспомнил малыш недавнюю свою шутку и совсем отчаялся. – Недаром умный Абра-ар учил следить за своим языком и думать, прежде чем что-либо сказать».

– Стойте!!! – закричала старая каракатица, останавливая хвостатых девиц, которые потянули уже мальчика ко дну, намереваясь устроить там пиршество. – Его есть нельзя! Это же Мальчик-Чистое Сердце!

– Сердце! – встрепенулась та из русалок, которая очень любила покушать и всё время вспоминала о еде. – Сердце хорошо пойдёт с горчицей!

– Я вам, плутовки, дам горчицу! Потом долго печь будет!!! – взревел Белый Змей, который закончил остужать небо и наблюдал теперь, гневно раздувая ноздри, за беспечными русалками.

Вывернувшись, дракон клацнул зубами и разорвал сети. Обиженные девицы, лишившись шевелюры, вопили и мели дно хвостами, поднимая кверху янтарный песок и ракушки. Матовые жемчужины испуганно выглядывали из своих убежищ, недоумевая, кто так громко скандалит. Озеро напоминало сейчас чашу со сливками, которые усердно сбивают, чтобы получилось масло.

– Озеро волнуется раз! – пропели разноцветные рыбки, стайкой промчавшись мимо мальчика.

– Озеро волнуется два! – прогремел Змей и, подхватив Яшку зубами, выбросил его на берег.

Это было весьма кстати, так как запас воздуха исчерпался, и малыш уже чувствовал во рту вкус озёрного сиропа.