Текст книги "Антресолия – страна забытых желаний,или Приключения Яшки Ермолаева"

Глава двадцать седьмая
А вот и я!

Дождь прекратился. Тёплая земля, размякшая после душа, бережно приняла мальчика. Яшка лежал, уткнувшись лицом в грязь, и слушал, как визжат за его спиной сварливые русалки. Сахарный песок, устилавший берега, растворялся на его губах, дразня ванильным ароматом.

Мальчик перевернулся на спину, чтобы затем сесть и осмотреться. Бесчувственного воронёнка, распластавшегося поверх глазури, он заметил сразу и бросился к нему. И только теперь, обнимая раненую птицу, Яшка осознал, что снова стал большим, вернувшись в обычные, Яшкинские, размеры.

– Наверное, озеро – волшебное, как и всё в этой сказке, и вода в нём какая-то «живая»?» – размышлял малыш, почёсывая затылок. Чтобы успокоить воронёнка, который как раз открыл свои глазки-бусинки, он нежно прижал его к груди и прошептал: – Ничего, миленький, не бойся. Ты меня нёс, теперь я тебя понесу.

Одна из ракушек, выброшенных вместе с мальчиком на берег, распахнулась, озарив светом глазурованный берег. Яшка надеялся увидеть жемчужину и обрадовался, мечтая подарить её маме, но вместо жемчуга показалась высеченная из янтаря буква «Я» с длинными белокурыми волосами.

– Ого… – поздоровался таким образом малыш, не вставая с места и продолжая укачивать воронёнка.

Буква «Я» была мальчику уже знакома – ведь это его буква. Такой закорючкой Яшка научился подписывать свои рисунки в детском садике и открытки папе на Новый год или День защитника отечества.

Солнце, выглянувшее из-за туч, изрядно припекало, быстро высушивая одежду. Опустив на песок птицу, которая окончательно пришла в себя и начала чистить перья, мальчик уставился на букву «Я». Он надеялся, что его неприятности закончились и можно, наконец, расслабиться и получить удовольствие от знакомства с красивой и такой родной ему буквой, но не тут-то было. Яшка почувствовал вдруг, что его кожа натянулась, словно из неё, не снимая, уже делают барабан.

– Что происходит? – испуганно спросил малыш, еле выговаривая слова.

– Кры-крак-крепись! – подбадривал верный воронёнок.

Буква «Я», расчёсывая волосы, пропела из своей раковины:

– С последней каплей волшебство озера иссякает, и ты снова станешь таким, каким был до купания.

«Вам легко говорить…» – думал малыш, сдуваясь, будто он был резиновым мячиком и из него вынули пробку, выпуская воздух.

– Крок-крак-крошечный! Совсем такой же, крак и был! – радовалась птица, танцуя на хрустящем песке.

– Прочь отсюда! – скомандовал себе малыш, карабкаясь по корке глазури вверх, подальше от коварного озера.

– Не спеши! – крикнула мальчику буковка «Я», выглядывая из ракушки. – А то упадёшь!!!

Яшка отмахнулся, так как не имел привычки прислушиваться к советам, и тут же пожалел об этом: поскользнувшись на скользкой кашице из сахара и изюма, он кубарем покатился вниз, пока не ударился лбом о край раковины.

– Я же тебя предупреждала… – сетовала буква, склонившись над мальчиком и нежно поглаживая его ушибленный лоб.

– Я того… этого… – оправдывался малыш, с надеждой поглядывая на воронёнка и ища у того поддержки и понимания. – Не хочу больше сдуваться…

– Кар-конечно! – подкаркивал воронёнок, заступаясь за мальчика.

– Забирайся скорее в раковину! Она тебя защитит! – посоветовала буква «Я», и на этот раз Яшка послушался, мигом запрыгнув в надёжное укрытие.

Глава двадцать восьмая
Мудрость может быть тихой

– Яхтар! – представилась буква «Я», указывая на себя, будто мальчик был совсем несмышленым и нуждался в дополнительных пояснениях, затем, обведя рукой вокруг, добавила: – Принцесса Янтарного озера.

При слове «озеро» Яшка поёжился, вспомнив противных русалок, которые давеча его чуть было не съели, и подумал, что точно когда-нибудь станет лётчиком – лишь бы подальше от этих мокрых луж.

– Яша… – промямлил малыш, догадавшись, что и ему нужно представиться.

– Я так рада, что встретила тебя, Чистое Сердце! – радостно затараторила Яхтар. – Ко мне, как всегда, одной из последних доходят новости, а мы, хоть и живём на дне, тоже хотим знать правду.

Яшка хотел спросить, кто это мы (неужели и русалки-людоедки тоже?), как вдруг услышал подозрительное бульканье и отметил, что вода в озере прибывает, так как небо вновь нахмурилось и заплакало, заливая землю слезами.

Волны хлынули, подхватили ракушку и, пенясь, унесли прочь.

– Кар-куда? – волновался воронёнок, хлопая крыльями над озером, которое расползалось, поглощая землю, словно ненасытное чудовище.

Раковина захлопнулась и, покружив, пошла ко дну, унося с собой мальчика.

– Крак такое могло случиться?! – плакала птица, потеряв друга.

– Где Спаситель? – плакал, падая, дождь.

– Не знаем, не отдадим… – шипели волны, облизывая землю.

– Ты, малыш, не бойся… – утешала Яхтар мальчика, ставшего невольным узником водной стихии. – Внутри раковины ты в безопасности…

– Я нужен там… – сердился Яшка, не желая прятаться на дне.

– Но тебе будет больно! – уговаривала «Я». – Схоронись, пережди. Всё само успокоится.

– Не боюсь боли, русалок и змей! – не унималось Чистое Сердце. – Ведь меня ждут друзья!

Задержав дыхание, Яшка пытался раздвинуть створки раковины, но у него ничего не получалось. Поддавшись панике, он отчаянно бил кулаками по отполированным стенкам, задыхаясь в немом крике.

Озеро кипело и бурлило, выпуская пузыри. Ракушку несло куда-то течением. Несколько раз она падала и поднималась вновь, кружилась и подпрыгивала, будто беспокойство мальчика передалось и ей.

Белокурая принцесса нежно опустила свои руки на плечи мальчика, усаживая его в обитое бархатом кресло.

– Почему бы тебе не довериться судьбе, Чистое Сердце? – шептала она, перебирая непослушные Яшкины кудри. – Иногда стоит подождать. Зачем без толку размахивать кулаками и баламутить воздух, ведь они тебе пригодятся? Воспользуйся передышкой с умом и пользой. Загляни в себя, и ты найдёшь там выход.

Тяжело вздохнув, малыш протёр глаза и принялся обследовать «нутро» ракушки, лелея надежду найти какую-нибудь отмычку, но её там не оказалось. Зато имелись штурвал, перископ и прочая «начинка», предназначенная помочь даже такому новичку, как Яшка, управлять хоть и маленькой, но самой настоящей подводной лодкой.

– А сразу я этого не заметил… – удивился мальчик.

Он чувствовал себя пристыженным, и яркий румянец, заливший веснушчатые щёки, выдавал его с потрохами.

– Не стоит спешить. Присмотрись и оцени, – учила Яхтар. – Мудрая судьба случайностей не подбрасывает. Всё смысл имеет. И даже маленькая песчинка, попав в раковину, со временем становится жемчужиной. Мудрость может быть тихой, и нужно постараться, чтобы услышать её и понять.

– Так это меняет дело!? И ракушкой можно управлять! – обрадовался Яшка и прильнул к перископу, решив первым делом узнать, где находится.

Быть слепым – большая мука, знаете ли! Только штука в том, что и зрячий слепым быть может и не ведать, что он слепой. Что делать тогда? Может, как Яшка, спросить у своего «Я»?

Глава двадцать девятая
Потоп

Вода заливала поля и рощи, заглатывала камни, деревья, леса, поднималась ввысь, покоряя горы, – всё поглощала всеядная вода. Малыш видел ветки и с корнём вырванные деревья, груды камней, чьи-то разрушенные жилища, сломанные цветы и листья, которые кружили в водовороте, танцуя последний свой танец.

«Как там Алфавит? Как мои друзья? Дзинь-да-да? Абра-ар?» – тревожно билось Чистое Сердце. Никогда ещё мальчику не доводилось наблюдать разгул стихии и её разрушающую силу.

– Пощадите… – просили, вытянув руки, лесные нимфы, увенчанные увядшими цветами.

– Не губите… – молил старый леший, прикрыв спиной когда-то могучий столб столетнего дуба, который трещал под напором воды и кренился набок.

– Не можем… – оправдывались волны.

– Не в силах… – стонали тучи, рыдая.

– В – вода! – читала заклятье Чёрная Ведьма, колдуя над древней Книгой. – Да зальёт вода всю землю. В – волны! Да захлестнут они всё королевство! В – в вечности да упокоится Антресолевая страна!

А где-то вверху, раздвигая тучи и сотрясая небо, гремел Буран.

– Бог молний недоволен! Сердится Буран! – пел барабан. – Бам! Бам!

Изрыгнул Великан пламя. Загорелся, словно факел, дуб. Только Гора, устремив к небу рога, сопротивляется ещё! Великая Мать Акнеруб! Туда несут волны ракушку, передавая из рук в руки сокровищницу, укрывшую Чистое Сердце.

– Му-у-у! – заревела Гора, принимая вызов стихии.

Белый Змей, взвившись над пучиной, выпустил струю льда на Бурана.

– На рога! На рога! – поют скалы и склоны.

– Не сдадимся! Не покоримся! Никогда!!! – шумели уцелевшие кедры, поддерживая небо, готовое упасть.

Эльфы, феи, гномы и драконы, пчёлы, птицы, пауки и прочее зверьё натянули луки, наострили мечи, подняли кверху головы, огнём встречая Смерть, огнём своих сердец!

– Л – любовь! Н – надежда! – кричат храбрые наездницы Лори и Нори, врезаясь в ночь.

Ласточки, Вестницы Света, залпами пушек разгоняют Тьму.

– Ж-ж-жизнь! Ж-ж-жизнь! – жужжат пчёлы и жуки.

– На куски разрежем Тени! – грозятся пауки, искрясь древней магией.

– Вас забыли! – оскалилась Тьма. – Вас предали! Заточили!

– Бам! Бам! Не нужны вы людям! – смеялся Буран. – Людям мечты лишь мешают!

– Чёрные сердца не мечтают! Мёртвые сердца не желают! Каменные сердца не жалеют! – вопила Старуха над алтарём.

Так-тук-так! Так-тук-так! – волновались, истекая кровью, узники на стеклянных полках.

– Судный день настал… – испугался Барсениус, держа в лапах осколок волшебного зеркала.

– Ещё нет! – упрямо твердила сиреневая птица, вглядываясь в тучи. – Ведь небо кровоточит!

– Ты думаешь?! – с надеждой спросил кот.

Ангел выпрямился и расправил крылья.

– Подождём… – шептали его губы.

Глава тридцатая
Спасение в горах, или Кто выключил свет?

Клац! – раздалось над головой. Сработал какой-то механизм. Створки раковины потихоньку начали раскрываться. Сами по себе. Яшка готов был поклясться, что принцесса Яхтар сидела рядом с ним и не нажимала ни на какую кнопку.

– Недолго пришлось ждать, а ты сомневался, – улыбнулась мальчику буква «Я» и, посерьёзнев, добавила: – Кто сомневается, подобен волнам, ветром гонимым и о камни разбиваемым…

– Точно… – растерялся малыш, отметив, однако, что раковина не разбилась, а целёхонькая застряла между камнями на вершине горы, единственном сухом месте на многие километры, насколько мог судить мальчик, осматривая местность. Выбираясь из ракушки, сослужившей ему добрую службу, Яшка переживал: – Далеко ли Алфавит? Затоплен ли город? Жив ли воронёнок? Может, и он успел спрятаться в горах?

Эхо разносило тяжёлое «му-у-у», обрушивая вниз груды камней.

– Где-то здесь находится источник жизни, откуда берёт начало Молочная река, – вспомнил Яшка рассказы друзей, ещё недавно знакомивших его с волшебным королевством.

– Куда теперь? – спросила Яхтар, успевшая покинуть своё убежище, и теперь её длинные волосы развевались на ветру, озаряя янтарным блеском заснеженные вершины.

– Не знаю… – честно признался малыш.

Внизу разлилось море, отрезав путь назад, а взбираться вверх стоит ли? Мальчик запутался. Куда ему теперь спешить? Кого спасать и как? А может статься, спасать нужно его самого?

– Вон там тропинка! – показала куда-то принцесса.

Не успел Яшка оглянуться, как она поспешила вверх по склону, легко перепрыгивая с камня на камень, будто всю жизнь лазала по горам, а не сидела взаперти в своей ракушке.

– Ничего не поделаешь… – вздыхал Яшка, следуя за златоволоской.

Узкая тропинка всё время петляла между камнями. Яхтар шла быстро, и мальчик начал опасаться упустить её из виду. Он запыхался и не мог окликнуть принцессу и попросить её не спешить так.

Здесь, в горах, было холодно. Дождь перешёл в снег, окрасив небо в молочный цвет.

– То кипяток, то стужа… – бубнил малыш, потирая руки и хмуро поглядывая вслед принцессе, которой, казалось бы, всё было нипочём, и она бодро пробиралась вперёд, как заправская скалолазка.

– Если есть тропинка, значит, она куда-нибудь приведёт! – крикнула Яхтар, подбадривая едва поспевавшего за ней мальчика.

– Угу… – согласился малыш, отметив, что его зубы уже начали отбивать чечётку.

Впереди показалась пещера, вход в которую был увешан сосульками, то и дело менявшими свой цвет. Вон там сверкнуло красным, затем синим, потом фиолетовым, и снова появился красный.

«Держу пари, что сосульки съедобны, – думал Яшка. – Та, красно-синяя, должно быть, вылита из клубнично-черничного сиропа. Проходя мимо, надо будет лизнуть и проверить».

Малыш давно уже мечтал попробовать снег, но мама всегда запрещала, грозясь поставить его в угол.

Буран-Великан неистово бил в барабан, высекая искры. Надув щёки, он ветром обрушился на священную Гору. Огненные стрелы растапливали лёд и выжигали раны на лысых скалах.

– На рога его! – гремели потревоженные камни.

– На рога его! – гудели снег и лёд, лавиной сползая с вершины.

– Великая Мать волнуется! Поспешим! – крикнула Яхтар и, схватив Яшку, который задержался было возле сосулек, втащила его в пещеру.

Гора-корова взревела от боли, стряхнула стрелы и, мотнув головой, пробила в барабане злодея две огромные дырки. Раздался взрыв. Мокрый снег вперемешку с пеплом застелил небо серым покрывалом.

Белый Змей, обвившись вокруг Великана, кусал его и бил хвостом, а сотни русалок, визгливых и рассерженных, опутывали монстра волосами и, царапая, старались затянуть под воду.

Буран подул, закружил воду и выпустил на волю цунами. Тонны воды, взвившись под небо, диким табуном помчались туда, где сверкали, отражая последние лучи солнца, купола погибающей столицы.

Море кипело и пенилось. Рыба-молот и рыба-меч спешили на помощь Водяному Змею, грозно выставив своё оружие. Морские ежи ощетинились иглами. Угорь и скат искрились, пуская электрические заряды. Крабы и раки щипали Великана клешнями. Дельфины, касатки и кашалоты грудью бросались на чудовище, порождённое силой чёрной магии. Даже маленькие ракушки щёлкали и кололись, пытаясь помочь угомонить монстра.

Буран надулся, чтобы выпустить новый табун, но армия морских губок, дружно взявшись за руки, ловко запрыгнула Великану в рот, кляпом застряв в его горле.

– Убрать свет, Ахуратс! – приказала своей Тени Старуха, наблюдая в котелке, как исчезает под водой созданный ею Великан Буран.

Тень, превратившись в ковш, зачерпнула небо и расползлась жирной кляксой, стекая вязкими чёрными каплями на землю. Море, покрывшись коркой черноты, застыло. И только волшебные купола Алфавита, всё ещё хранившие в себе солнечный свет, не позволяли липкой Тьме завоевать улицы столицы.

Чернота принесла с собой тишину, усыпившую город. Замерли лучники, натянув тетиву. Переглядывались гномы, крепко сжимая в руках свои топоры. Крылатые ящеры, обхватив лапами печные трубы, застыли на крышах, тщетно пытаясь разглядеть что-либо за горизонтом.

И вот тишина лопнула, огласив небо громким топотом. Тум-тум-ту-ту! Тум-тум-ту-ту! – раздалось вдалеке и, стремительно нарастая, приближалось к городу. Первый змей подул в трубу и выпустил в небо сноп пламени. Остальные дозорные последовали его примеру, огнём предупреждая столицу об опасности.

– На нас идёт цунами! – кричала птица-вещун, заглядывая в окна, за которыми жались друг к другу перепуганные жители.

Великаны, выпятив грудь, дули на воду, пытаясь отогнать дикий табун в открытое море. Паучихи выткали сеть, пропитав её своей магией, птицы и драконы оплели ею город, феи и волшебники хором читали заклинания, создавая кокон, который должен был защитить столицу от наводнения.

Вода хлынула… Волшебные купола, растратив последние лучики, тухли, уступая место Темноте.

– Свет погас… – доложила Тень, приклеиваясь к ногам Старухи.

– Надеюсь… – недоверчиво прошипела Ведьма, раскачивая котелок, со дна которого пустыми глазницами взирала на хозяйку чернота…

Глава тридцать первая
Пещера отшельника Ыка

– Я ничего не вижу… Здесь так темно! – пожаловался Яшка принцессе, пробираясь между потухшими сосульками.

– Жу-жу… Но-но… – вторило гулявшее по коридорам пещеры эхо, подсчитывая шаги путешественников.

Яхтар была озадачена не меньше мальчика. Она часто моргала, будто старалась своими длинными ресницами разогнать темноту.

– А где же отшельник? – громко удивлялась принцесса. – Неужели и он подчинился и принял Тьму?!

– Никогда! – донеслось из глубины пещеры.

Вспыхнул огонь, заиграл, запрыгал, множась маленькими весёлыми огоньками. Большие синие, красные, жёлтые цветы распустились, закивали малышу головками, приглашая в гости отведать их сладкого нектара.

– Какие красивые цветы! – восхищался Яшка, наблюдая, как распускается на его глазах посреди тёмной пещеры волшебная клумба. – Но как же они живут вдали от солнечного света, среди каменных стен?

– Это пещерные цветы! – облегчённо вздохнув, пояснила буква «Я». – Они растут, пока люди верят и ждут чуда. Ты своим сердцем сумел пробудить к жизни даже такую старую и забытую сказку, как эта, а значит, Антресолия ещё жива и, надо надеяться, жив Алфавит – волшебная столица.

– И всё же цветы без солнца? – не верил глазам своим малыш, пальцем дотрагиваясь до лепестков, излучавших дивный среди ночи свет.

– Солнце мы носим в своём сердце, и если верим, в свете его способны увидеть многое. Вот это и есть чудо, малыш… – поведал худой седобородый старик, примостившийся на лепестках красного цветка и покуривающий длинную, закрученную на конце трубку, больше похожую на бараний рог.

Трубка была настолько большой и, наверное, тяжёлой, что непременно упала бы и подожгла цветок, если бы старик не придерживал её правой рукой и не подпирал коленом. В левой руке незнакомец держал огромную палку, под стать трубке, снизу серую и мёртвую, а сверху увенчанную нежными веточками цветущей розовощёкой вишни.

– Это отшельник Ык. Буква «Ы». Высечена из камня, – почтительно понизив голос, представляла принцесса новую букву. – Он любит одиночество. Живёт в горах. Вряд ли ты встретишь слово, которое начиналось бы на букву «Ы». Это большая удача, что мы нашли пещеру Ыка.

– Ык… – икнул старик, поперхнувшись валившим из трубки дымом, будто подтверждал слова принцессы.

Яшка засмеялся. Детский смех, подхваченный эхом, серебряными колокольчиками разнёсся по пещере. Цветы, радуясь, подросли и стали ярче. Снопы света, пронзив сосульки, вырвались наружу, осветили гору и море. Получилось что-то вроде маяка.

Завидев свет, маленький воронёнок поспешил к нему в надежде найти там Мальчика-Чистое Сердце. Видели маяк Барсениус и сиреневая птица, а вместе с ними Абра-ар и Дзинь-да-да и всё число-буквенное царство, собравшееся на тайный совет в главном зале кукурузной башни. Льнёт к Еремею Ёлочка, Жужа держит за руку Зелёнку, Инсулин обнимает Йода, радуясь встрече после долгой разлуки. Каратэ, Лори, маркиз Медок, Нори, Опанас Оперенко, Плюнь-Чпок, Розочка, Сыр Иванович, Типун Таратуста, Ухо, Фло-мастер, художник Холст Хмелевич, Цыпочка, бабушки Чинита, Шань и Щень, Твердолобик, Мякиш, Эхо и, наконец, дядюшка городовой Юшка Юговой напряжённо всматриваются в светящуюся точку, украсившую собой липко-хмурое небо. Радуются птицы и звери, рыбы и насекомые, феи и гномы и прочие мечты и фантазии, населяющие сказочное королевство. Свет становится ярче и, значит – крепнет в сердцах антресолек вера в то, что их страна всё-таки имеет будущее. И, наверное, во многих детских спаленках светятся в эту минуту верхние шкафчики, пропуская сквозь щели дивный радужный свет.

Видел, как играет лучами маяк, и кипящий котелок, но он прикрыл глаза и перевернулся вверх тормашками, чтобы оградить волшебный свет от мёртвых глаз Старухи.

– Мальчику нужно помочь! – как всегда разумно заметила сиреневая птица. – Обнаружив свет, Ведьма погубит ребёнка.

– Ах! А Яша как раз потерял свой рюкзак! – причитал Абра-ар, прижимая к груди вещи малыша. Их профессор выпросил-таки у сестричек городской больницы, выменяв на свой фирменный галстук.

– Давайте отвезём рюкзак мальчику! – предложила смелая Дзинь-да-да, которая всегда одна из первых бросалась на помощь другу.

– Конечно! И такси уже готово!! – подхватил Каратэ.

– Э-э-э! Это опасно! – предупредил Эхо.

– Пробиться сквозь Тень буквы не могут, – пояснил Плюнь-Чпок, соглашаясь с буквой «Э», – нас засосёт Книга…

– Так что же делать? – недоумевал, почёсывая затылок, Типунчик.

– Может, будут другие предложения? – спросил толстенький Медок.

– Ангел… – задумчиво произнёс профессор, поглядывая на сиреневого фея. – Ему подвластны любые границы…

Фиолетовая птица молча подхватила Яшкин рюкзак и расправила крылья, готовясь отправиться в путь.

– Подожди! – крикнул кот, запрыгивая на спину фее. – Я втянул мальчика в сказку – мне его и спасать!

Крылатый посланец, рассеивая сиреневый свет, пугал и отгонял Тень. Она пыталась изловчиться, ухватить птицу, поломать ей крылья и бросить в пасть вечно голодной Ночи. Чёрные пальцы скользили по перьям, оставляли капли тягучей нефти. С каждым взмахом крылья Ангело-фея становились тяжелее. Ночь липла, приставала, тянула вниз. Тень, осмелев, брызгала чернилами, пытаясь стереть птицу и кота, залепить прорехи чёрным пластилином.

– Чистая чернота… Сплошная пустота… – бубнила Ахуратс, слизывая свет, который оставлял за собой Ангел-птица.

Кот шипел и грозил когтями Ночи. Его жёлтые, цвета лакированного дерева, глаза горели, словно две лампадки.

– Прочь! Мяу-у! – кричал, вздыбив шерсть, Барсик и размахивал передними лапами, отцарапываясь от кого-то, притаившегося в темноте.

– У-у-у! У-у-у! – стонала Тень, отпрянув, но лишь на мгновение. Немного передохнув, Ночь прилипла вновь, целовала влажными губами, высасывая душу.

Чувствуя, что падает, фея-фей распластала крылья и выстрелила перьями. Капельки крови рубиновым инеем покрыли небо, пристыдив его. Перья-стрелы, вальсируя, пронзали Тень, словно бабочку, пришпиливая её к небосклону. Парализованная, Ночь вопила и расшатывала небо, пытаясь высвободиться. Ночное покрывало трещало по швам, а фиолетовые перья-звёзды смеялись и моргали, встречая рубиновую зарю.

– Ахуратс! Где моя Ахуратс?! – впервые за тысячи лет испугалась Старуха, потеряв свою Тень.

Перевёрнутый котелок постукивал по полу, пряча свет, рвущийся изнутри, но напрасно: красные, белые, жёлтые лучики упорно проникали в комнату и будили сердца. Оторвавшись от Книги, Ведьма бросилась к котелку, который всё ещё старался приглушить свет, защищая его, точно наседка своё гнездо.

– Так ты меня предал?! – выгнув бровь, спросила Колдунья. – Любишь, значит, свет?!

– Нет, госпожа, нет! – оправдывался котёл, отскакивая от хозяйки в угол.

– Коль свет любишь, получи тогда огонь! – пообещала Старуха и, открыв рот, выпустила пламя.

– Нет, госпожа, нет! – всё повторял охваченный огнём горшок, словно свеча оплывая волнами расплавленного металла.

– Нет! Нет! Нет! – выстукивали пленённые сердца. Книга шуршала страницами, отмахиваясь от дыма, укрывшего логово Ведьмы…