Текст книги "Граничные хроники. В преддверии бури"

Серкулус пригубил горячий черный кофе. Совсем немного. Лишь для того, чтобы ощутить аромат, а не утолить жажду. Хотя теперь Дэз и остался один на один с собой, но он прекрасно понимал, что в общей столовой на Нужном этаже одиночество ему не грозило. Не то чтобы здесь было как-то по-особому шумно или людно. Нет. Просто тут всегда кто-то был. Вот и смены поменялись местами, а жители Гильдии Ветра просыпались и засыпали, чтобы однажды, выбравшись из оков подземного лабиринта, прийти сюда за недорогой, но качественной едой. Традиция. Хотя скорее необходимость, ведь вряд ли кто-либо из местных решится ради своего кровного пайка подняться на Верхние этажи, да и дома готовить тут не принято. Дэзмунд Смитт работал и жил в Пути очень долго и все же так и не смог припомнить какого-либо момента, когда в этой общей столовой было бы по-настоящему пусто.

Так и сейчас, хотя и было ощущение некой безлюдности, но оно казалось каким-то ненастоящим, обманным.

В такие часы, между новым днем и прошедшей ночью, он любил наблюдать за все еще полусонными, как ни крути, посетителями. Может, природная наблюдательность и была в такие моменты ненужной обузой, но серкулусу нравилось приглядывать за всеми здешними утренними постояльцами и теми, кто в силу тех или иных причин оказался здесь случайно.

Вон за стойкой, прикрытая стеной из бутылок, дремлет Ванага. Утренняя смена для нее завершилась, и она пытается хоть немного перекурнуть перед очередным потоком, одних ей ведомых, кухонных дел. Дэз с трудом угадывает искаженное, точно выпавшее из калейдоскопа ее лицо, отраженное в прозрачных полупустых бутылях. Оно серо-синее, почти черное, точно лицо давнего покойника.

За раздачей блюд поставлена Сокши. Большерукая троллиха меланхолично накладывала что-то бурое на тарелку. Вот она уже готова передать эту абсолютно неаппетитную бурду гному, но почему-то не торопится это сделать. Мешкает. Гном же, глядя на нее, медленно истекает слюной, точно не ел ничего, как минимум, неделю. Этих двоих разделяет огромный стол с все еще горячими блюдами, уютно примостившимися на нем так, что не было свободного места. Эдакий рог изобилия, размером с миниатюрную взлетно-посадочную полосу, сплошь покрытую серебристыми листами металла. Стол был огромен, но еще больше казалась троллиха, нависающая над ним, как исполинская статуя из древних кварцевых пород. Может, оттого лохматый гном, жадно ждущий свой завтрак, казался капитану таким карликом.

Он знал этого гнома. Тортрон был на подхвате у Соши, но иногда он видел его в лабораториях Железной Башки Брая. Частенько здоровались и, кажется, даже успели обменяться парой-тройкой фраз. Позади троллихи стоял огромный кухонный шкаф, забитый всякой, нужной лишь им одним, всячиной. А еще там была клетка. Огромная и кривая, с тонкими, частыми и неимоверно прочными прутьями. Гном, видимо, рассматривал ее. Как и все, кто приходил сюда. Все-таки гремлины – настоящая редкость в наши дни. Правда, сам гремлин не был рад такому пристальному интересу к своей особе. Он обычно исподволь поглядывал на посетителей, которые хоть краем глаза касались его персоны. По-видимому, маленький забияка что-то замыслил, раз никак не реагировал на заинтересованность гнома. Это для него необычно. Редко когда он просто так буравит своими глазами-бусинками спину Сокши. Он явно что-то замышлял. Вот только что, Дэз вряд ли узнает. У него и так много дел, а задерживаться в общей столовой ради подобного зрелища – напрасная трата времени. Тем более – сегодня.

Что до посетителей, таких же ветреных жителей этого нестройного мира, то их немного как для такого времени. В большинстве своем лишь постояльцы.

Парочка медиков с утренней смены тихо о чем-то беседовали за угловым столом. Недалеко от них за чашкой утреннего кофе читал свежую газету Тинори, еще одна утренняя пташка. Совсем рядом судачили двое мальчишек с Темного этажа. Светловолосый эмпат, сидевший лицом к Дэзмунду Смитту, распрощавшись со своим приятелем, собирался уходить, но его сосед – темноволосый паренек, наоборот, никуда не спешил и остался в столовой даже после ухода друга. Вот такой он – первый и, как Дэз надеялся, последний некромант, когда-либо живущий в Гильдии Ветра. Серкулусу не нравилось то, что один из путников занимается подобным делом. Порой даже сам Дэзмунд Смитт задавался вопросом: откуда столько в Пути подобных личностей? Да, что поделаешь, серкулус искренне недолюбливал мастеров темного искусства, хотя лично к этому мальцу какой-либо неприязни не испытывал. По крайней мере, старался.

Удивительное дело, отметил про себя Дэз, ведь никого из Серого этажа не было. Вот кто действительно любил раннюю еду. Серкулус понимал, что парней из разведки или тех же исследователей могли просто занять неотложные дела, но чтоб не было личного секретаря госпожи правительницы – Арвэя Бакши – неслыханно. Он не пропускал ни единого подобного завтрака вот уже на протяжении многих лет. Но сегодня его столик был пуст. Бывает же такое.

Дэз помассировал свои виски. Его не покидало ощущение, что сегодня что-то где-то было не так. Но что именно, он никак не мог понять.

7:00

– И это мой кофе? – вроде бы Соша не кричала, да и совершенно не вселяла какой-то ужас, вовсе нет. Но было в этих ее словах сокрыто нечто похожее на пресловутую угрозу с какими-то осуждающими нотками.

Не то чтобы Тортрон Скалозуб боялся какой-то эолфки, но что-то в ней было. Нечто опасное, к чему лучше было бы вообще не прикасаться.

– Что-то не так? – осмелился наконец произнести гном.

По правде говоря, он особо не хотел что-либо говорить, но повисшая пауза казалась ему еще более устрашающей, нежели даже голос главного механика. Потому, наверное, он все же решился, несмотря на внутренний страх.

– Что-то в нем не так? – чуть ли не дословно повторила Соша слова Тортрона. – Что-то в нем не так? Ты хоть что-то понимаешь? Нет, скорее запоминаешь?

Сохиши Шиско, чья макушка едва достигала подбородка Тортрона, даже по эолфийским меркам считалась малюткой. Но, несмотря на это, гному она всегда казалась каким-то устрашающим великаном, чуть ли ни с джолу ростом.

– Э-э… – попытался выдавить из себя хоть что-то гном, но слова костью застряли у него где-то между трахеей и гортанью.

– Повтори, стервец, что я тебя просила принести.

– Двойной латте с корицей, десятью граммами шоколада, щепоткой мускатного ореха, столовой ложкой карамели и пятью щепотками сахара. А в дополнение двухсантиметровая двуцветная пенка с шоколадным напылением в виде сердечек, – на одном дыхании, точно произнося молитву, выдохнул гном.

Соша, преисполненная мрачной решимости, все еще пыталась прожечь в черепе Тортрона небольшую, но весьма убийственную дыру. Провести показательную трепанацию, дабы наставить своего подчиненного на путь истинный и праведный. Однако кровопускания так и не произошло. Черепная коробка гнома не обзавелась неожиданным лишним отверстием, а это значило лишь одно: самый ужасный ураган пронесся мимо Тортрона и умчался куда-то прочь, оставив после себя только поломанные ветки.

– Мокка, – твердо произнесла эолфка. – Я просила мокку, а ты мне что принес, а? Это арабика! Думаешь, я их по вкусу отличить не могу?

Гном молчал. Выпучив глаза, он смотрел на главного механика с выражением подобострастного идиотизма.

Увы, в отличие от самой Соши, Тортрон прекрасно знал, что мокка – это не сорт кофе, а лишь разновидность его приготовления. Как, впрочем, и латте. Но он прекрасно осознавал тот факт, что перед ним стояла госпожа Шиско, а также неоспоримую аксиому, гласившую, что начальник всегда прав.

– Пшл вон, – рявкнула на него Соша, отвернулась и опять стала копошиться в каком-то разобранном механизме.

Гном, получив зеленый билет, моментально выскочил из кабинета своего начальника и, переведя дух, поблагодарил небеса за ту счастливую звезду, что подарила ему такое скорое спасение.

Все еще держа одной рукой собственный герметично упакованный завтрак, он ринулся в мастерскую, дабы вкусить наконец-таки свой паек и вволю порассуждать о перипетиях собственной судьбы.

Быстро закрыв дверь, гном уселся на небольшой толстоногий табурет и принялся поспешно раскладывать на своем рабочем столе нехитрый завтрак. Аромат свежести и тепло моментально ударили в нос гному, стоило ему открыть пакет. От предвкушаемого удовольствия гном зажмурился. Прелюдия закончена, и можно начинать утренний ритуал.

Уже доедая пирожок с мясом, гном неожиданно для самого себя понял, что день все-таки у него не задался. Он осознал это целиком и полностью, стоило ему только глянуть на груду технического мусора, валяющегося на столе, и неожиданно для себя выцепить среди всего этого хаоса лишь одну деталь, из-за которой сегодня можно было по-настоящему ощутить себя покойником на собственных похоронах.

7:15

Он все еще не сводил глаз со своего знакомого, пытаясь понять, шутит ли тот или же, наоборот – пытается запугать, опираясь на совершенно невероятные новости, о которых Бор еще и слыхом не слыхал.

Что ни говори, но с Бромуром Туркуном всегда так. Для коренного жителя Окраинных земель местные были совершенно загадочными существами, хотя иной раз он вполне понимал их, да и то лишь благодаря стопкам прочитанных книг. Однако до сих пор иной раз он чувствовал себя, словно самый настоящий слепец за штурвалом крылатика. Сколько бы теории нынешний командор летного крыла не зубрил, но использовать ее с умом в своей теперешней жизни он так не научился. Сплошное разочарование.

И все же вести, что принес с собой начальник ночной смены, немного обеспокоили Бора.

– Скажи, что ты шутишь, Ацту, – в очередной раз переспросил совершенно не похожий на своего бледного и хлипкого собеседника смуглый жилистый командор.

– Нет, не шучу.

– Они в своем уме?

– Издеваешься? – кривая усмешка светловолосого была явно направлена в сторону руководства. – Видимо, для них это что-то вроде дипломатии.

– Дипломатии? Не может такого быть. В Мире не так много сто́ ящих пилотов межпространственников, но крылатики – это же вообще не их профиль!

– Ты думаешь пилотировать «Эллис» будут все-таки миротворцы? – задумчиво почесал подбородок начальник ночной смены.

– А ты думаешь, это доверят подзащитным или кому-нибудь из Каменного Дола? Не смеши меня, Ацту. Миротворцы никогда не упустят такого шанса. Тем более, сейчас.

– Верю, Бор. Потому и предупредил. Раньше не мог – сам не знал. Нам об этом только утром стало известно.

– Плохая новость, конечно, но какая уж есть. – Бромур Туркун был действительно растерян и подавлен, но он все равно добавил: – Спасибо, что предупредил.

– Не за что, друг, – кивнул Ацту, уже подходя к выходу из кабинета Бора. – Только смотри, к вам еще Андрейко скорей всего заглянет на огонек.

– Ого, – выдохнул тот. – Смеешься?

– Серьезно, друг. Он и Скалозуб сегодня возле вашего «Эллиса» круги наматывать будут.

– Высшее руководство?

– Дипломатия, – покачал головой начальник ночной смены. – Всего лишь дипломатия. Кстати, ты заставь Ласточку относиться к сержанту более терпимо. Прошлый раз он слегка переборщил. Да и Микуна порой перегибает палку…

– Согласен, – задумчиво почесал подбородок Бор. – Думаю, что-нибудь придумаю. Хотя насчет Соши не обещаю.

– Она – сложный случай. Ей даже Катарина не указ, а серкулус на моей памяти только несколько раз смог хорошенько прижать ее, чтоб хоть как-то приструнить нашего главного механика.

– Помню.

– Да, было дело, – Ацту на мгновение замер, пытается подавить вырывающийся наружу зевок, но у него это плохо получилось. – Ладно, пойду я к себе. После дежурства едва на ногах держусь, – пожаловался он командору.

– Вижу.

– У Дэза плохое настроение. Так что попытайся все же немного поунять своих, а то серкулус может и взбрыкнуть, а потом еще и по шее надавать. Он у нас человек с характером. Не забывай, что есть еще и Катарина, без предупреждения способная задать трепку всем нам лишь за красивые глаза. На подобные проделки она настоящая мастерица.

– Согласен. Попробую что-нибудь придумать. Но не обещаю.

Дверь тихонько скрипнула и закрылась. Ацту ушел, оставив Бромура Туркуна одного.

Дни могут портиться по-разному. Иногда из-за погоды, иногда из-за нестыковок в расписании, или, того хуже, «особых» заданий, или глупейших промахов механиков. Но Бор ненавидел больше всего, когда, по чьей-то прихоти, дни портятся именно вот так. Его не страшила встреча с Андрейко, который мог испортить любой погожий день одним своим видом. Нет. Даже привычная фамильярность Микуны или порой проскальзывающая кичливость Ласточки не заботили Бромура Туркуна настолько сильно. Просто его с самого утра одолевало какое-то предчувствие. Орк знал, что, будучи путником, мог ощущать подобные вещи. Окажется ли все это хорошим знаком или же плохим, он не понимал.

Вот только Бор, как никто другой, осознавал, что высказанная его другом новость настолько подогрела котел свалившихся на его голову неприятностей, что теперь она попросту трещала по швам. К тому же была еще и Соша. Вот она-то точно даст всем жару, что аж свербеть в глазах от золы будет. Бромур чувствовал, что горделивая эолфка не отдаст без боя своего крылатика. Тем более миротворцам. В особенности после выигранной воздушной регаты. Даже госпожа Катарина не спасет сегодняшний день.

Бор вымученно вздохнул. И почему за все самое ужасное непременно отвечает именно он? Хорошо, хоть предупредили заранее.

К тому же ему не давал покоя тот досадный момент, что с некоторых пор его назначили командором их немногочисленного эскадрона. С таким-то количеством трудоспособных пилотов пытаться провернуть подобные реформы было очевидной глупостью, но их правительница думала иначе. Его мнения при решении данного вопроса не учитывали. Да и выбрали его на этот пост только из-за того, что Бор единственный из всех пилотов мог хоть как-то зыбко контактировать, а следовательно, идти на мировую с Сошей. Теперь из-за этого решения он был вынужден просиживать практически все свободное время в выделенном ему кабинете за картами и разработкой маршрутов, скрипя зубами потому, что пока не мог подняться в небо. Как раз его-то Бромуру Туркуну и не хватало. Раскатистого, пронизанного белесыми молниями, того удивительного красно-синего неба Изнанки, которое с повышением для него сразу стало чем-то недосягаемым и оттого еще более желанным.

От невеселых мыслей Бора отвлекло негромкое постукивание. Командор сразу же взял себя в руки и тихо произнес:

– Открыто.

Дверь приоткрылась, и на пороге возник Ласточка. Несмотря на то что они когда-то довольно долго были напарниками, Ласточка так и не смог приучить себя не стучаться в нынешний кабинет Бора, хотя сам командор постоянно говорил ему, что подобное необязательно. Только не учел, что даже такие чопорные алеги, как Ласточка, любят цепляться за традиции. Пусть совсем нелепые, как стук в дверь.

– Доброе утро, – поздоровался алеги.

– Утро добрым не бывает в принципе, – задумчиво протянул Бор.

– Неприятности?

Ласточка уселся на один из стоявших у стены стульев. Он откинул голову назад и закрыл глаза, точно пытался наверстать потерянный сон.

– Ага, я думаю, мы по уши в них.

Бромур Туркун никогда не понимал спокойствия друга. Особенно в подобных вопросах. Но пепельно-серое лицо алеги всегда было на удивление безоблачным. Единственное, что выдавало его внутреннее напряжение, – курение. А он курил постоянно.

– Забавно, – начал Ласточка, прикуривая дешевую сигарету. – На солнце опять пятна.

Бор давно знал алеги. Знал и его манеру изложения. Очень давно. Но вот запаха его сигарет он не выносил. Да каких там сигарет – скорее самокруток. Настолько вонючих, что порой их запах можно было складывать и резать, а потом из полученного материала строить дома. Очень много домов.

Опять его кабинет превращался в конвейер тумана и дыма. У Бромура Туркуна уже начали слезиться глаза, и он с трудом сдерживал себя, чтоб угомонить рвущийся наружу чих. Наверное, такое же ощущение терзает непосредственных очевидцев в преддверии извержения вулкана. Уж слишком распространившийся в кабинете алеги смог был похож на отравляющий газ с примесью пепла и пемзы.

– Вот только не думаю, что в них причина, – заметил как бы невзначай командор.

– Не в них, – кивнул Ласточка.

Алеги в очередной раз затянулся, выдохнул клуб белесого дыма, точно заправский белогорский дракон, и продолжил:

– У меня плохие новости, Бор.

– Куда уж хуже, – обреченно вздохнул орк.

– Уж поверь моему опыту, – уверенно ответил ему Ласточка, – они действительно плохие.

7:30

Сули быстро шла к своему корпусу. Звон ее каблучков дребезжащим эхом разносился по пустому коридору.

Гильдия Ветра – место едва ли обитаемое, а следовательно, практически не обремененное большой концентрацией жителей. Может, это было следствием бушевавших некогда Волн, эпидемий или просто каких-то глобальных внутренних катастроф. Увы, Сули слишком плохо знала историю той Гильдии, где она ныне проживала, и оттого точно сказать не могла, почему здешние дела именно такие. Но то, что другие Гильдии были намного гуще заселены, можно было заметить и невооруженным глазом. Там жители копошатся круглые сутки, и никогда не бывает таких пустующих часов, когда начинает казаться, что, кроме тебя самого, больше здесь никого нет. Пугающее и странное чувство. Особенно тут – глубоко под землей. В недрах раскинувшегося во все стороны Лабиринта.

Здешняя пустота немного страшит, завораживает и по-своему очаровывает. Но все равно пустота – это пустота, какой бы она прекрасной поначалу не казалась, в конце концов, рано или поздно все равно осознаешь и будешь бояться ее больше всего на свете.

«Пустой, пустой, пустой», – то и дело повторяла она про себя, даже не понимая, почему ей в душу так запало это слово. Вот так просто повторять его раз за разом – глупость. Несусветная глупость. Правда, лишь «пустоту» можно было хоть как-то увязать ко всему происходящему вокруг.

Сули попыталась направить свои размышления в какое-нибудь иное русло. Хотя бы вспомнить, как она однажды очутилась здесь и была поражена размерами самого Пути и количеством его обитателей. Вот тебе на, опять хочется произнести это и без того заелозившее сознание слово.

Странно, что Сули сейчас показалось, что она провела в Гильдии Ветра целую вечность. Хотя на самом-то деле очутилась здесь совсем недавно – всего год назад. Ей, подзащитной, не входящей, по сути, ни в одну из Гильдий, пришлось воспользоваться медицинской программой, чтобы остаться в Лабиринте и не быть выставленной за его пределы. В таких случаях обычно хватаются даже за хрупкие соломинки. Оттого она и согласилась на предложение, поступившее из Гильдии Ветра, где как раз набирали стажеров.

В тот момент ее даже не остановило бытующее мнение о загадочности местных обитателей. Притом и самих истинных путников, и их подзащитных. Ни иррациональное поведение, ни совершенно иное их мировосприятие, а главное – неуживчивость с другими гильдийцами не испугали Сули. Хотя все же путники ей всегда казались чем-то весьма непонятным и потому еще более пугающим. Да и сам Путь как-то не увязывался в голове Сули по-настоящему с серьезной частью Лабиринта, вровень стоящим с другими Гильдиями, ведь здесь уж никак не выполняли тех сложных, многогранных заданий, не вели ни дозора, ни вахты в Тумане, а еще она могла поклясться, что тут никто никогда не был на настоящей Границе. Только и слов, что о походах. Туда-сюда. Из одного места в другое. Проводить или быть проводимым – иного не дано. В последнее время даже такую свою привычную обязанность путники выполняли из рук вон плохо. Скачок прогресса в других Гильдиях давал о себе знать. Технологии развивались, хотя до столь коротких сроков в передвижении между мирами, что могли позволить в Гильдии Ветра, им было пока далековато, но Гильдия Земли, насколько была информирована Сули, едва не на пятки им наступала. Пройдет совсем немного времени, и Путь может совсем исчезнуть.

Вот только она была неожиданно удивлена тому, что местные, в большинстве своем, вообще никак не относятся к подобной опасности и живут в своем непонятном мире, точно ничего извне им не грозит. Сули порой удивлялась такому подходу к жизни со стороны здешних жителей. Они даже свою Гильдия Ветра звали просто Путь. Почему? Непонятно.

Хотя по прошествии какого-то времени она все же осознала, что в действительности ей несказанно повезло. Ее работенка была достаточно непыльной, к тому же платили неплохое жалованье, а еще даже предоставили огромное поле для собственных экспериментов. Это для нее все окупало. Так что она просто закрывала глаза на странности и тихонько жила, понимая, что здешние проблемы – не ее личные треволнения.

К тому же на деле оказалось, что коренные путники, в большинстве своем, хорошие собеседники и довольно мирные соседи. А такие же подзащитные, как она, оказались вполне приятными личностями. Одним словом, порядочность разной степени присутствия была главной отличительной чертой местных обитателей.

Еще можно сказать, что отчасти Сули здесь нравилось. Даже закрыв глаза на глобальную незаселенность, несмотря на безлюдность и постоянно попадающиеся печати консервации.

К примеру, взять утро в Мире или, как принято было его называть, Гильдии Огненного Вихря – там шумно, повсюду возникают толкучки, и порой кажется, что тамошний мир никогда не спит, а здесь в такую рань в ее корпусе уже никого нет. Отчасти из-за того, что повсюду все встают очень рано, а также потому, что большинство местных существуют в параллельных временных кругах. Иногда из-за этого кажется, что коренные путники никогда не спят.

Так как все Гильдии под землей, а работа у нее в ночную смену, Сули постоянно путалась во временных рамках. Что до приемов пищи – то это вообще отдельный разговор.

Она мысленно похвалила себя за то, что вернулась, убрала на своем рабочем столе и взяла библиотечные книги. Правда, пришлось остановиться и поболтать с Майей, но это уже совсем другое. Сули нравилась эта пытливая и любознательная путница. К тому же она была ученицей Катарины.

Обычно по дороге из медицинского корпуса ей всегда кто-нибудь встречался из нынешних соседей. Но, увы, на сей раз никто ей на пути так и не попался.

Звук ее собственных каблучков вновь обратил на себя внимание Сули. Он был не особо приятным, особенно после смены, но не настолько, чтоб девушка подумала поменять цокотящую обувь.

К тому же, ей не нравились пустые коридоры. Особенно в такую рань, если судить по часам. Жилые отсеки и так находились слишком далеко друг от друга, но сейчас ей казалось, что расстояние между ними стало еще больше.

Сули взяла себя в руки и еще быстрее поспешила вернуться в свою квартирку, которую ей выдали при переезде в Путь.

Впереди замаячил знакомый, невероятно длинный коридор. Значит, она уже практически на пороге собственного дома. Сули мимолетно улыбнулась, ведь этот коридор не обладал тем количеством запечатанных дверей и вселял большую уверенность. К тому же дом. Он сейчас так близко. Осталось лишь разогреть грелкой постель и с огромнейшим удовольствием окунуться в сонную негу убаюкивающей теплоты. Главное – работа позади, и она может спокойно придаваться сладостной дреме или вволю отдохнуть.

Неожиданно где-то под ее ногами, глубоко в недрах отведенных Гильдии Ветра этажей Лабиринта, что-то загудело. Так протяжно и пронзительно, что Сули непроизвольно остановилась, чтобы лучше прислушаться к непонятному звуку. Его нарастающее эхо становилось все более тягучим и грохочущим, более громким и слышимым.

Где-то недалеко от Сули что-то с силой бухнуло. От неожиданности она подскочила и только тогда поняла, что пол ходит ходуном. Сули попыталась прислониться к стене, но не успела из-за очередного подземного толчка. Колебания были настолько мощными, что она даже не заметила, как очутилась на полу.

Ей стало страшно. По-настоящему страшно. Сули раньше слышала всякие россказни о том, что покоится на законсервированных этажах Гильдии Ветра. Довольно жуткие истории как по ней. К тому же, она прекрасно знала, что в том месте, где находятся все Гильдии, землетрясений быть не должно.

С потолка сыпалась пыль и какая-то крошка, она белесыми наносами ложилась на пол.

Сули, движимая неясным опасливым инстинктом, быстро сняла свою неудобную обувь и поспешила вперед по коридору.

Толчки не прекращались. Внезапное землетрясение точно решило похоронить всех подземных жителей внутри их же лабиринтов.

Когда Сули уже пробежала треть последнего коридора, свет неожиданно начал мигать в такт подземному ритму, а затем и вовсе пропал.

Сули, одержимая животным, едва ли не паническим чувством, все же замедлила свой бег и попыталась идти на ощупь, как бы страшно ей не было.

Вокруг была такая темнота, что хоть глаза выколи. Толчки не прекращались, да, кажется, они еще больше усилились.

В голове у Сули все перепуталось. Собственный страх – топкий и глубокий. Гулкое эхо учащенного дыхания. Свербящий жар. Жуткая бесконечная боязнь и ощущение чьего-то присутствия. Разорванная цепочка мыслей. Холод стен.

Из всего этого сумбура она отчетливо понимала единственное: ей, во что бы то ни стало, нужно добраться до своего корпуса. Как только она это сделает, в нем сработает автоматическая защита и Сули окажется в безопасности, а главное для нее тогда все разрешится очень даже благополучно. По крайней мере она на это надеялась.

Сули все протянула свои длинные руки вперед, чтобы побыстрее нащупать заветную дверь. Ее сердце сжалось, точно пружина перед тем, как ее должны расправить. Страх, ужас и проклятия в сторону Майи, из-за которой так некстати задержалась. Ведь если бы не она, Сули была бы уже дома под защитой надежных автоматических механизмов. Чем были эти «автоматические механизмы», она, честно говоря, не знала, но из лекции, прочитанной ей при въезде, Сули осознавала, что это нечто вроде особого, ее собственного убежища.

Пальцы все тянулись, когда внезапно подземные толчки так же быстро смолкли, как до этого появились.

Сули наконец выдохнула. Ведь самое страшное уже позади. Она на мгновение опустила руки, чтоб перевести дух и стряхнуть с себя нервное напряжение.

Когда же ее сердце наконец успокоилось и она решила продолжить свой путь, поднятые ею руки уперлись во что-то, чего раньше здесь не было.

Сули затаила дыхание и с каким-то все более подступающим ужасом начала вглядываться в темноту. Она не любила бродить на ощупь, тем более искренне ненавидела ту ситуацию, в которую по глупости ее угораздило попасть.

«Все хорошо, это только дверная ручка», – попыталась успокоить себя Сули. Ей удалось нашарить рукой какую-то выемку. Она попробовала ее повернуть, но вместо этого перед Сули загорелись глаза. Тусклые, серо-зеленые глаза.

7:45

На свете существует множество неприятностей, которые грозят тебе изо дня в день. Заставляют держать себя начеку каждую долю секунды. Быть собранным и подтянутым, готовым к любым опасностям и угрозам, которые только могут свалиться тебе на голову. Вот только существует такое понятие, как форс-мажор. Вроде бы от тебя ничего не зависит, но ты все равно чувствуешь себя неуютно. Точно у тебя носки наизнанку надеты. И хотя никто этого не видит, но своих собственных ощущений хоть отбавляй.

К тому же Дэзмунд Смитт опоздал.

Депешу принесли с сильным опозданием, и как серкулус ни спешил побыстрей предстать пред очи правительницы, все равно он, как ни старался, не успел прийти в указанное время.

– Мое почтение, госпожа Катарина, – на одном дыхании скороговоркой протараторил Дэз.

Украдкой серкулус попытался глотнуть побольше воздуха. Он слишком быстро бежал, спеша на незапланированную встречу и теперь пытался заставить сердце биться с прежней скоростью.

– И тебе того же, Дэзмунд, – кивнула правительница.

Она по-прежнему изучала какие-то документы, лежащие на ее столе. Проглядывала их, что-то подчеркивала и подписывала.

Катарина точно не обратила внимания на то, что ее подчиненный появился с опозданием. Уж она-то могла, не говоря ничего о том, что произошло, заставить провинившегося в полной мере прочувствовать на своей шкуре собственную вину. Она умела подчеркивать опоздание, ни словом не упомянув о том, что ты опоздал.

Дэз непроизвольно съежился. Не любил он, когда правительница не смотрит в глаза. Это нехороший знак. Он, усилием воли все же не полез за платком, дабы вытереть выступившую испарину на своем высоком лбу.

– Прошу вас меня извинить, – отозвался серкулус.

– Извинить? Вы разве задержались? – Катарина наконец оторвала свой взгляд от документов. – Я даже не заметила. Ну, что ж, проходите, садитесь.

– Ваша депеша пришла с опозданием.

– Что-то еще? – она пододвинула к себе очередной документ, быстро пробежала по нему глазами, что-то подчеркнула и отложила.

– На нижнем этаже, – начал он, подбирая в голове нужные слова, – прорыв, – только сказав это, он почувствовал, что сморозил глупость.

– Прорыв, – точно подтверждая его слова, прозвучал эхом голос Катарины.

– Э… Да, прорыв.

– Много жертв?

– Нет, не очень.

– Неплохо, – в голосе правительницы чувствовалось сомнение. – Вы помните, почему я позвала вас к себе?

– Да, госпожа Катарина, я все выполнил согласно полученной инструкции. Дневная смена подготовит всех подчиненных к готовящемуся испытанию крылатика Сохиши Шиско.

– Хорошо.

Дэз судорожно сглотнул.

– Итак… – Катарина отложила свою ручку, достала из кипы отодвинутых бумаг какой-то документ. – Тут говорится, что на Темном этаже зафиксирована странная утечка. Даже в Гильдии Каменного Дола слышали толчки, исходящие из нашей области. Очень странно все это. Вы уже обнаружили первопричину?

– Стараемся, госпожа.

– Как ты сказал… «Прорыв», кажется, – Катарина, что-то отметила в своем документе.

– Так точно, госпожа.

– Вот-вот, именно он. Я понимаю, конечно, твои искренние побуждения в регулировании сложившейся ситуации, но если до начала запланированного сегодня мероприятия ты не уладишь данный вопрос… И передай от меня заранее благодарность Сталисту.

Катарина кивнула, а затем внимательно окинула своим взором серкулуса. У нее были томные фиалковые, точно затянутые шелковым покрывалом, глаза. Бездонные. Неприятные. Ее взгляд был намного тяжелее, чем порой бывает у эрони. К тому же в полумраке личного кабинета правительницы Гильдии Ветра ее огненно-рыжая шевелюра была чем-то нереальным, бьющим в глаза и готовым пламенем обжечь неокрепшую душу.

– Я думаю, мы поняли друг друга.

– Так точно, госпожа, – с каменным лицом ответил ей Дэз.

Серкулус знал, что день сегодня выдался не ахти какой, но подобного отношения даже он не ожидал.