Текст книги "Линия жизни"

Глава 19

После свадьбы брата Володьки, замуж засобиралась и Люба. Если у неё и были какие-то сомнения, то побывав у врача гинеколога, она пришла к матери и молча села на сундук.

– Случилось чего? Бледная какая-то – Нина Игнатьевна вытирала мокрые руки об фартук и высматривала в окно, не идёт ли отец на обед.

– Беременна я, мам – упавшим голосом произнесла Люба. Аринка в садик ещё ходит, жилья своего нет, работа копеечная. Гриша замуж её зовёт, а сам предложить тоже ничего не может. У них дом на двоих с сестрой, но стеснять её с мужем и сыном, он не хочет. Мать ещё с ними живёт.

– Ну … – Нина Игнатьевна даже сразу не нашлась что ответить – что ж. Выходи за Гришку и рожай. Двое детей, лучше чем одна. У меня вас вон девять и ничего, всех вырастили.

– Ой не знаю – Люба закрыла лицо руками и разревелась, боясь матери признаться в очередной своей ошибке. Но ведь мать сама настаивала на таком знакомстве! Правда в постель она их не ложила с Гришей, тут уж Люба сама должна была думать – выпивает Гришка. Как бы не пожалеть мне потом и не остаться уже с двумя детьми одной. Аборт пока сделаю, наверное.

– Я тебе дам аборт! – замахнулась на неё мать – раньше думать надо было, когда спалось вам сладко. А то в первый раз не научила тебя жизнь. Эх Любка, Любка… Что ж тебе так не везёт на хороших мужиков-то. А может не пьёт? Показалось тебе? Ведь у нас папка тоже бывает стопочку выпьет для аппетита, а потом работает как вол!

Люба помотала головой. Гриша не просто выпивает, он пьёт. В тот день, когда они с сестрой приехали, ещё так не было заметно. Всё культурно было и цивилизованно. Поэтому Люба соблазнившись его игре на гитаре, задушевными песнями и ночным небом, усыпанным яркими звёздами, поддалась мимолётной слабости. Она не железная, а организм требовал разрядки. Гриша после этой ночи стал ещё настойчивее звать её замуж, чуть ли не каждый день приезжал к ней и встречал с работы. Они забирали Аринку из садика и шли гулять в парк. Гриша часто отлучался и приходил к ним уже хорошо выпимши.

– Ну оставлю я ребёнка. Замуж за него выйду. Жить-то мы где будем? Вон Володька женился и собирается свою Настю к нам привести. Куда мы там всем скопом ютиться будем? А пить Гришка начнёт? Нервы буду и я, и Аринка трепать!

– Ты заранее не нагнетай, Люба – раздался голос отца. Максим Алексеевич вымыл руки и присел за стол – грех несёшь сейчас, когда будучи не замужем, занимаешься блудом. Гриша парень неплохой, руки из того места растут. Буду его с собой по калыму брать, без денег сидеть не будете. Ну а пьёт, так моя забота. Буду потихоньку с ним воспитательные беседы проводить. Да и пьёт он скорее всего от одиночества. Вот женится на тебе и перестанет. Некогда будет. Зато к Аринке смотри он какой добрый! Не каждый может чужого ребёнка принять. От твоего Вадьки всё равно отличается, что ни говори. Тот тёмный пьяница и гуляка, сердце у него злое.

– Пап, я беременна – Люба прямо посмотрела отцу в глаза. Только он мог её успокоить и сейчас словно одеялом тёплым укрыл и защитил от всех невзгод. Мама в этом плане была пожёстче и лишний раз словом никогда не приласкает.

– Рожай – вынес свой вердикт отец.

В тот же день после обеда приехал Гриша. Снова навеселе и полез к Любе целоваться. Аринка весело прыгала вокруг них и ждала шоколадку. Гриша баловал девочку гостинцами.

– Ты опять пил? – Люба чувствовала закипающее раздражение и понимала, что не может спокойно воспринимать не трезвых мужиков.

– Да совсем чуть чуть. У зятя день рождение, грех не выпить за его здоровье. Я за вами кстати приехал, они там поляну накрыли на пруду – Гриша достал для Аринки шоколадку и торжественно вручил. Девочка с радостным воплем убежала на улицу.

– В тот день чуть чуть, позавчера чуть чуть, вчера тоже! Гриша сколько можно? Ты же говорил что совсем не пьёшь, только по праздникам! – Люба возмущённо оттолкнула его от себя.

– Разве я виноват, что праздник за праздником? – Гриша обиженно засопел и присел на корточки – так поедешь, нет? И вообще, мы с тобой ещё не женаты, а ты мне уже мозг выносишь. Не хорошо так Любаш, относись к жизни проще. У меня зять тоже бывает в запои уходит, так сестра моя воспринимает всё это с юмором и не лезет к нему с нравоучениями.

– А я терпеть не могу алкашей! Первого мужа хватило мне с лихвой – Люба резанула ребром ладони по шее и отвернулась к окну. Слёзы закипали и жгли глаза, норовя пролиться по бледным и впалым щекам. Вот как он заговорил, а был таким ласковым и податливым… Нет, никакого ребёнка не будет. После этого разговора точно. И замуж она за него не пойдёт.

– Ты Люба терпеть не умеешь. А семейная жизнь она всякая бывает. И горе, и радость, и тяжёлый быт. Всё вместе супруги несут, рука об руку.

– Но не пьянство же! – вскрикнула Люба и зло сверкнула глазами – уходи Гриша. Не выйдет у нас ничего с тобой! Больше можешь не приезжать, ищи ту, которая будет тебя с радостью терпеть такого!

Гриша молча хлопнул дверью и ушёл. Гормональный фон Любы уже потихоньку начал свою перестройку, поэтому она просто разревелась. А ночью ей приснился страшный сон. Чёрная мгла вокруг неё сгустилась, под ногами была бездонная пропасть, в которую она бросала своими руками жалобно кричащего младенца.

Проснувшись резко в холодном поту, Люба по памяти вспоминала молитвы, которым учил их отец. Дрожащей рукой она схватилась за крестик и смотрела на икону в углу комнаты. «Господи, прости мне моё скверное решение, прости!» – неистово повторяла она и утром отведя Аринку к матери, поплелась на работу. О своём сне и что задумывала до него, не сказала. Раз Бог дал ребёнка, то будет рожать.

Гриша не появлялся целых полтора месяца. Люба совсем уже смирилась, что видимо он и вправду решил расстаться с ней. Маша сестра его, тоже к ним не ездила. Солнечный октябрь вступил в свои права и на дворе играло жаркое бабье лето.

– День добрый – Гриша прищурив свои голубые, как небо глаза, смотрел на испачканную в саже, Любу. Перед зимовкой, она решила почистить печку. При виде Гриши сердце радостно забилось в груди и она молча бросилась ему на шею.

Свадьбу сыграли в деревне у Гриши. Организовала всё его сестра. Мать Любы, смирившаяся и успокоившаяся, что дочь остаётся при ней и будет воспитывать двоих детей одна, вдруг разозлилась появлению Гриши.

– Своего благословения не дам! То ты решила, что этот забулдыга тебе не пара. То ты теперь обрадовалась ему, как собачонка. Ты Любка дура тёмная и впадаешь из крайности в крайность – кричала Нина Игнатьевна.

– А лучше с двумя детьми одной всё тащить, да? Ты хочешь окончательно добить меня? Все будут пальцем в меня тыкать и принимать за гулящую. Двое детей, от разных мужиков!

– Я тебя в кровать прыгать не заставляла к нему. Сначала он и мне приглянулся, а теперь вижу, что не пара он тебе. Будет так же пить и гулять, как Вадька. Ты готова терпеть?

– Готова. Зато у детей отец будет и полноценная семья. Я устала на своих братьёв пахать и на свою копеечную зарплату их кормить. Себе лишнего ничего не могу позволить, Аринку обделяю. Я свою семью хочу и своё гнёздышко!

– Вот как заговорила! Уже братьёв куском хлеба попрекаешь.

– Попрекаю. Володька с Санькой придут, поедят и не спросят даже, сестра откуда ты всё это берёшь? Аринка лишний раз с племянницей не посидит, на Севку стирать и гладить не успеваю! Огород на мне, дома прибраться на мне. Ещё и работаю успеваю, дочь воспитываю! Устала я – Люба потухшим взглядом смотрела на мать. Никогда ещё она не была так резка с ней и не отговаривала, боясь её гнева. Жаль отца не было, он бы конфликт разрешил своим мудрым словом.

– Как знаешь. Выходи замуж, только потом не жалуйся и не бегай ко мне – стукнула Нина Игнатьевна кулаком – Аринку к себе заберу, а ты беги в своё очередное замужество!

Люба уехала к Грише. Внутри не было никакой радости от предстоящего торжества. Маша в поте лица готовила блюда, в доме уже поставили столы буквой «П». Санька, племянник Гриши, старательно рисовал плакат с надписью «Счастья молодым! Совет да любовь!» Мама, будущая свекровь за углом дома отчитывала уже где-то приложившегося Гришу.

– Правильно ли я поступаю – вздохнула Люба. На свадьбу она пригласила всех братьёв, свою подругу Гальку. В душе надеялась, что мать сменит гнев на милость и тоже приедет, потому что отец обещал прибыть к самой росписи в сельском совете.

– Какая ты зануда – младшая сестра Аринка надула губы и украдкой стрельнула глазами на Саньку. Тот тоже посмотрел на девушку и покраснел до кончиков ушей. Аринку он любил и боялся одновременно, будучи скромным юношей.

– Мама даже благословить не захотела. Аринку мою забрала и ушла с гордостью.

– Маму что ли нашу не знаешь? У неё сто пятниц на неделе. Настроение меняется, как у хамелеона. Вот увидишь, прилетит вместе с твоей Аринкой. Меня только одно беспокоит, как бы скандал на публику не учинила. А то помнишь свою первую свадьбу? Я тогда ребёнком была.

– Даже не напоминай. В это раз всё будет по другому – решительно заявила Люба.

Глава 20

Свадьба Любы и Григория прошла спокойно. Нина Игнатьевна так и не приехала, зато прибыли братья и отец с дочкой Любы. После росписи в загсе, тихо посидели дома, за столом. Выпили, закусили и мирно разъехались. Люба прижимала к себе Аринку и чувствовала как внутри шевелится новая жизнь. Интересно, кто там? Дочка или сын?

Началась размеренная семейная жизнь. Из родительского дома Люба съехала. Благо, что одна знакомая бабулька сдавала небольшой домик. Удобств никаких, одна маленькая комнатёнка с двумя железными кроватями и вторая чуть побольше, с печкой в углу.

– Ну и ничего. Проживём – уверенно заявила Люба – зиму как-нибудь, а там родится ребёнок, что-нибудь придумаем.

– Мда … – Гриша тяжело вздохнул. Внутри завозился червячок сомнения и захотелось выпить. Но он дал слово Любе, что только строго по большим праздникам. Потрепав Аринку по голове, Гриша вышел во двор. Унылая осенняя пора способствовала мрачному настроению. Он подумал о сестре Маше. Ведь на худой конец и у него можно было пожить? Дом у них не такой большой, как у родителей Любы, но всё же лучше, чем ютиться в съёмном жилье.

Люба работала до декрета в магазине, Аринка ходила в детский сад. Максим Алексеевич взял Гришу в оборот и они теперь вместе ездили по калыму. Отец Любы учил зятя всему с нуля. Как топор в руках держать и молотком гвозди забивать.

Зима наступила неожиданно быстро. Вот уже и Новый год близится. Мать так и не навестила Любу ни разу. Даже не интересовалась, как она живёт. Обиду затаила, что опять поперёк её слова дочь пошла. Люба первое время переживала, а потом свыклась. У неё была наконец-то своя семья и Гриша не пил. Учил Аринку буквам и читать. Топил печку вечерами и рано утром вставал раньше всех, топил, чтобы его девочкам было тепло.

– Давай телевизор купим? – неожиданно предложил Гриша. Они с тестем прилично накалымили, можно шикануть.

– Ой да так уж он нам нужен? – отмахнулась Люба. От Аринки у неё осталось много вещичек, только перестирать. А вдруг мальчик родится? – деньги поэкономить нужно. Мне отдай, я буду откладывать.

– Вот ещё! Сказал телевизор купим, значит купим. Ещё заработаю. А то чего у нас Аринка без мультиков сидит. Видик куплю с рук, фильм будем смотреть.

– Ну какой фильм, Гриш? С маленьким ребёнком знаешь хлопот сколько? Не до фильмов будет. Если так телевизор хочешь, то давай у Толика купим? Это одноклассник мой, в телеателье работает. Он нам подешевле продаст, у него есть подержанные.

Гриша насупился. Не нравилось ему, что Люба командует им. Телевизор купили и привезли на санках, когда уже стемнело. Аринка, как увидела, так в ладоши захлопала и прыгала возле коробки.

– Ура! Ура! Теперь не скучно будет и по выходным мультики! – кричала она.

– Да тише ты! Голова трещит уже от тебя – прикрикнула на дочь Люба. По дороге из телеателье, Гриша забежал в магазин и прикупил бутылочку беленькой.

– Покупку надо обмыть – произнёс он и потащил санки по скрипучему снегу. Люба всю дорогу нервничала и кусала губы. Ну ведь напьётся сейчас! Её до нервов доведёт!

– Отдай бутылку. Потом разопьёшь, на Новый год. Заодно и телевизор обмоешь – миролюбиво произнесла Люба.

– Не отдам. А то выльешь ещё, я тебя уже изучил. Выпью стопочку и спать. Завтра с тестем в какую-то деревню едем, внутри дом отделывать. Обещали хороший задаток дать, вот тогда праздник на Новый год закатим – мечтательно произнёс Гриша. Он после армии отучился на арматурщика и в Москве на заводе работал. Друзей и подруг много, в общаге жили весело. Каждый день музыка, да пьянки. Скучал он по тому времени и жалел, что сестра испугавшись, что брат совсем сопьётся, насилком привезла его в деревню и устроила в детский сад, сторожем. Только он и оттуда вылетел вскоре, когда завхоз его несколько раз пьяным застал.

А теперь вот на Любе женился. Сестра уверила, что женщина она хорошая. Как за каменной стеной с ней будет, не пропадёт. Да и семья верующая, приличная. Помощников полно. А где они все… Живут вот в избушке на курьих ножках и помощи ни от кого нет.

– Как знаешь – психанула Люба и пошла побыстрее вперёд. Аринку на час одну оставили и наказали хорошо себя вести. Люба пообещала дочке шоколадку, про которую благополучно забыли. Зато телевизор теперь стоял на тумбочке и слегка рябил двумя каналами.

– Да он чёрно-белый – разочарованно протянула Аринка.

– А какой тебе ещё? На цветной много денежек надо и это только у богатых – Люба потёрла вдруг ноющую поясницу. Пятый месяц шёл, чего болеть вдруг завелась? Рожать только к весне ближе.

Дверь распахнулась, в дом вернулся Гриша. Запашок исходивший от него говорил о том, что покупка благополучно обмыта.

– Ведь просила же! Неужели так трудно стерпеть?

– Зачем терпеть, когда душа просит. Да, Аринка? – Гриша подмигнул притихшей девочке. По лицу матери она сразу поняла, что будет скандал.

– А затем, что тебя беременная жена попросила! Не пить, не пить! – Люба замахнулась на мужа мокрым полотенцем. Гриша тоже разозлился, всю малину обломала. Неужели промолчать нельзя? Он что на карачках что ли ползает?

– Да замолчи же ты! Чего девчонку пугаешь? – он пытался заломить руки Любы и усадил её на топчан – ну выпил я чуть, чего орать? Работаю, живём потихоньку. Что ещё-то надо? Ищешь ты проблемы на пустом месте. Наверное потому и с первым мужем не сжилась? Из-за характера своего поганого?

– Зато вы алкаши хорошие! Вы же правильно живёте, никого не трогаете. Пьёте себе и пьёте. Добрячки вы наши! А я вот плохая, да! Не переношу спиртное ни в каком виде!

– Тогда и замуж нечего было за меня лететь, раз не переносишь. Я не скрывал от тебя, что пью.

Люба даже рот разинула от такого заявления и стукнула Грише по лицу.

– Ты не скрывал? Не ты ли ко мне таскался, упрашивал выйти за тебя замуж? Не ты ли уверял, что не алкаш и пьёшь только по праздникам!

Гриша молча завёл Аринку в спальню и прикрыл дверь. Приблизившись к Любе, так же молча отвесил ей звонкую пощёчину.

– Никогда не смей поднимать на меня руку – сквозь зубы процедил он и ещё раз замахнулся – я не алкаш, запомни. Ещё раз так меня обзовёшь, я с тобой разведусь и воспитывай тогда одна, двоих детей. А мне есть куда вернуться. В Москве осталась моя первая любовь.

Гриша громко хлопнул дверью и вдохнул полной грудью морозный воздух. Люба перестала ему нравиться, как вначале. Оказалась обыкновенной склочной бабой, да ещё руки распускает! Он зашёл в дровенник и пошарил в темноте. Бутылка водки распитая наполовину, успела заледенеть. Декабрьский мороз жёг изрядно.

Люба сползла с топчана на пол и тихо заплакала. Дура. Размечталась, что всё у них с Гришей хорошо и по семейному. А оказывается она не так уж и нужна ему и ребёнок тоже. Зачем тогда женился? Думал, что Люба вся такая домашняя и безропотная, будет его пьянство терпеть? Как же поясница ноет и живот. Она попыталась встать с пола, но голова кружилась.

– Мам… тебе плохо? – Аринка тихонько выглянула из комнаты и испуганно смотрела на мать. Скандал взрослых она слышала и заткнув уши, лежала на кровати, сжавшись в комок.

– Нет, нет. Всё нормально Ариш … – Люба посмотрела вниз и с ужасом увидела кровь. Паника охватила её. Что же делать? До приёмного покоя рукой подать, они снимали дом в центре, в больничном проулке.

– Собирайся детка, маме к врачу надо – еле слышно произнесла Люба, стараясь себя успокоить. Как назло разыгралась метель, Гриши нигде не было и Люба закрывать дом не стала. Схватила дочь за руку и чуть ли не бегом поспешила к больнице. Дежуривший врач гинеколог был груб и резок.

– Что ж вы не бережётесь милочка! Срок ни туда и ни сюда. Уже полноценный человек развивается. На сохранение ложитесь, сейчас капельницу, таблетки. Анализы назначу.

– А это поможет? – робко спросила Люба. Она ждала этого ребёнка, привыкла к нему. И будет очень больно и обидно его потерять.

– Всем помогало до этого времени! Дочку кто заберёт вашу?

Люба попросила у медсестры позвонить и её проводили на сестринский пост. Соседка тётя Поля долго не брала трубку, а потом заспанным голосом ответила:

– Алло

– Тётя Поля, здравствуйте! Извините, что беспокою. Это Люба Потапова! Вы не могли бы к нашим сходить? Меня на сохранение кладут, а Аринка со мной в больнице. Пусть заберёт её кто-нибудь домой!

– Люба? Люба, а Гриша твой где? Мать я твою давно не видела, она всё на новой усадьбе пропадает. Сюда и носу не кажет. Володька запретил ей, Настя у него тоже беременная и ей нервотрёпка не нужна.

«Лихо. Зато меня никто не жалел» – с грустью подумала Люба и переспросила:

– Так вы дойдёте до них? Пусть хоть Володька племянницу заберёт.

Про Гришу своего, Люба смолчала и тётя Поля выпытывать не стала.

– Дойду Люба, дойду. Не переживай.

За Аринкой пришла мать и увидев дочь, порывисто обняла её.

– Горе ты моё, горе. Из больницы к нам вернёшься. Никаких съёмных квартир. Места всем хватит, а с Гришкой я сама поговорю. Хочет пить, пусть уматывает. Не хочет, пусть привыкает к семейной жизни и лёгких путей не ищет.

Глава 21

Гриша уехал к себе в деревню. Разругавшись с тёщей и не послушав мудрого тестя. Он запил и ему было море по колено.

– Вернёшься к Любке, с порога спущу – пригрозила Нина Игнатьевна.

– Она сама ко мне придёт. С двумя детьми точно никому не нужна – заявил Гриша и этим ещё больше опротивел Нине Игнатьевне. Вечером она навестила Любу и в красках передала весь разговор. Дочь никак не реагировала, как будто не слышала мать. Она лежала в палате с двумя молодыми женщинами, которым уж скоро рожать предстоит. Те не успевали нахваливать своих мужей и как им в жизни повезло. Люба слушала их и вымученно улыбалась. Про себя рассказать ей было нечего.

– Мама, ты прости, я не важно себя чувствую. Капельницы что ли так действуют. Угроза миновала, но положенные десять дней отлежу – Люба поднялась со скамейки и положила руку на свой аккуратный живот – за Аринкой присматривайте.

– Я попросила Савку с Колькой, ваши с Аринкой вещи в наш новый дом перевезти. Молчишь, значит вину чувствуешь свою. А ведь я как тебя предупреждала. Но что поделать, дитё не виновато. Родишь, у нас поживёте. А там видно будет. Только больше в омут с головой не кидайся. Два раза на одни и те же грабли наступила. И что ты в них нашла только?

– А я и не знаю, мам. Спасибо тебе, пошла я – Люба, понуро опустив голову побрела к палате. Раз Гриша сбежал, да ещё такие слова произнёс, то пора ставить точку в их неудавшихся семейных отношениях. Бегать за ним, как за Вадькой она точно не будет. Самочувствие Любы вскоре совсем улучшилось, анализы пришли в норму и её выписали домой. Внутренне она была спокойна. Чего уж теперь гнать? Надо дождаться пока Наташка родится, а потом уж осуществлять задуманное.

В голове Любы после предательства и бегства Гриши, созрел план. Но с маленьким ребёнком на руках, придётся отложить всё в долгий ящик. Хотя бы года на три.

– Почему Наташка-то? – полюбопытствовала мать, узнав как Люба собралась назвать дочку. Пока лежала в больнице, ей сделали узи и сообщили пол ребёнка.

– Не знаю. Наташка и всё – пожала Люба худенькими плечиками – Наталья, Натусечка, Туся. Разве плохое имя?

– Хорошее и молодец, что именно его выбрала – одобрил Максим Алексеевич. Дом снова ожил и стало им с Ниной не так тоскливо вдвоём. Аринка старшая с Савкой учились в городе. Савка за сестрой не пошёл и поступил учиться на фрезеровщика. Сестра с ним из-за этого разругалась, ведь братом она сама привыкла командовать и возлагала большие надежды, что он будет учиться вместе с ней в колледже искусств.

Так пролетел главный новогодний праздник, рождество. Зима затянула морозами и метелями. Сугробы возвышались по пояс. А ближе к весне, Люба получила свидетельство о разводе с Гришей и к концу мая стала ждать родов. Аринка в этом году должна была идти в первый класс и в детском саду готовились к выпускному. Люба боялась, что не успеет на праздник. Вдруг Наташка решит родиться пораньше и как в воду глядела.

Вторая дочка родилась 20 мая 1996 года – Потапова Наталья Григорьевна. Люба решила дочке от отца только отчество оставить.

– Пускай хоть отчество будет, как напоминание, что где-то имеется отец – Люба всматривалась в сморщенное личико новорожденной дочки и чувствовала, что ещё на шаг к своему замыслу, стала ближе.

– От Вадьки, кстати алименты пришли. Цельных тридцать рублей, почтальонка принесла квиток, я за тебя расписалась – вспомнила Нина Игнатьевна, радуясь что родилась ещё одна внучка. Дети по детям, а внуки детей слаще. Покупать мало что пришлось, всё с рук дали, да и от Аринки кое-чего осталось. После Любиной выписки из роддома, собралась вся семья. Братья и сёстры, даже Митька из Москвы приехал. Подарков для маленькой племяшки привёз и коляску модную.

– Держи сестра, тебе – он собрал коляску и подкатил к Любе – мы ж одна семья и обязаны друг другу помогать и поддерживать. Только чтоб этих двух паршивцев в твоей жизни больше не было – грубо произнёс Митька. За эти годы он заматерел, возмужал и его было не узнать в том щуплом юноше, который когда-то работал физруком в школе.

На Наташку все насмотрелись, понянчил каждый. Поговорили о жизни, альбомы полистали с детскими чёрно-белыми фотографиями. Отец, расслабившись от рябиновой настойки, затянул свою любимую песню про «Калину красную». Нина Игнатьевна подхватила вместе с ним. В семье воцарился временный мир и покой.

Июль 1999

Люба вылезла из автобуса и осмотрелась. Давно она здесь не была, со времён своего студенчества. Город за эти годы казалось кардинально изменился. Стал ещё более шумным и стремительным. Жизнь в таком суматошном ритме, точно не стоит на месте.

– До кондитерской фабрики как мне проехать? – обратилась Люба к встречной женщине в смешной фетровой шляпке и с собачкой в руках.

– На четырнадцатом автобусе, остановка так и называется «Фабричная» – слегка надменно ответила тётенька, осмотрев скромное платьице Любы.

– Спасибо! – Любе было всё равно, как она выглядит. У неё на будущее большие планы и цели. Она так долго этого ждала! За эти три года чего только не было. Снова хозяйство на ней, дети, стирка, глажка, уборка и готовка. Отец приболел, мать за ним ухаживала. Братья почти одновременно развелись, Колька и Володька. К вину пристрастились. Начались скандалы, драки. Аринка из города вернулась и чуть вены себе не вскрыла, вовремя заметили. Оказывается затащили её в дурную компанию и надругались.

Любе казалось, что она с ума сойдёт скоро от всех этих происшествий, свалившихся комом на их семью. Наташка из-за нервного состояния матери, росла беспокойной и часто болела. Любе приходилось то и дело уходить на больничные. Как и и старшую дочь, младшую она тоже в год отдала в ясли. Сама вышла на работу. Нина Игнатьевна как-то сдала, осунулась и ещё больше постарела. Болезнь Максима Алексеевича подкосила её волю. Выходки сыновей и младшей дочери добавили седых волос.

– Езжай Любка, хоть ты в жизни устройся. С внучками посижу, об этом не переживай. Да и Аринка моя поможет, она больше в город ни ногой и вообще стала какой-то замкнутой. Всё дома сидит и книжки свои читает.

– Мам, ты за ней тоже присматривай. А то мало ли что у неё в голове-то? – Люба взялась за чемодан – как обустроюсь, сразу же Аринку с Наташкой заберу. Пока!

Мысль пойти работать на кондитерскую фабрику возникла давно. Ещё когда сестра Вадьки вела разговор о том, что им в город нужно перебираться. Перспектив больше и развития. Всё лучше, чем в деревне загибаться. Люба благополучно доехала до фабрики. Посторонних на территорию не пускали.

– Я не посторонняя. Я знакомая Васильевой Тамары Петровны! Позовите её, пожалуйста. Сообщите, что Люба Потапова приехала!

Томка Васильева та самая соседка по общежитию, что предрекла Любе мучиться по её линиям на руке, сходящимся в букве «М». Она сама как-то позвонила соседке тёте Поле и попросила к телефону Любу, которая была очень удивлена её неожиданному звонку. Томка рассказала, как живёт. Похвалилась, что на фабрику устроилась и есть предпосылки стать начальницей цеха со временем. Пока на технолога заочно учится. Расспросила Любу о её жизни, повздыхала, что первый брак у неё неудачный, порадовалась за дочку.

– Я вот после тех своих слов неосторожных, всё думаю про тебя. Как обрекла тебя на неудачу – призналась вдруг Томка тогда – поэтому для очистки совести, хочу к нам тебя устроить. Ничего что дочка есть и разведена. Тут знаешь сколько мужчин холостых и хороших! А ты вон какая у нас красавица. Я тебе быстро тут личную жизнь устрою!

Люба на тот момент переживала развод с Вадькой и уехать из своего посёлка так и не решилась. А потом Гриша появился. Закрутилось, завертелось. Не до фабрики стало. И лишь после того, как Гришка сбежал, спустя столько времени наконец задумалась о переезде в город.

К проходной вышла Тамара Петровна Васильева, главный технолог. Увидев Любу, не сразу узнала.

– Не помнишь меня, да? – Люба смущённо смотрела на свою ухоженную и цветущую соседку по общежитию. Тамарка так изменилась!

– Любка! Потапова! – Тома сдержанно обняла и похлопала по плечу – приехала, значит? Ну что ж… как раз вовремя. Пойдём, провожу тебя в отдел кадров.