Текст книги "Линия жизни"

Глава 22

Время летело, как сумасшедшее. Люба даже не успевала за быстро сменяющими друг друга событиями. Получив комнату в семейном общежитии, сразу же забрала дочек. Старшая была пристроена в школу, в их районе. Младшая пошла в детский сад. Началась размеренная трудовая жизнь. Но спокойная и счастливая. По своему.

Люба не могла нарадоваться, что наконец-то она живёт самостоятельной жизнью. Работает на хорошем месте и сама обеспечивает своих дочек. Были то взлёты, то спады. Но к началу 2005 года она окончательно выкарабкалась, став начальницей конфетного цеха.

– Заново училась, поступила на заочку. Не досыпала, не доедала. Но смогла. А ты что? – Люба смотрела на свою шестнадцатилетнюю старшую дочь и не понимала, что она делала не так. Аринка окончила девятый класс и поступила в колледж, на менеджера. Связалась с дурной компанией и пристрастилась к спиртному.

– Мам, не учи меня жить. Лучше помоги материально. Дай денюжку на кафе? Мы завтра всей группой идём, отметить завершение сессии – Аринка высунув язык, старательно красила толстым слоем ресницы. Младшая сестра Наташка втихаря лазила в её сотовом телефоне, в поисках интересных картинок.

– У меня платёж по кредиту за квартиру. Коммуналка на подходе. Пока лишних денег нет – отрезала Люба. Проблем с пустым кошельком не было, но подружка Томка посоветовала не баловать дочь карманными деньгами. Тогда ей не на что будет покупать себе коктейли. Люба сомневалась, что это подействует. Ведь Аринку и угостить могут, но решила денег больше не давать. Её пугала плохая наследственность, доставшаяся от Вадьки. А вдруг по накатанной дорожке пойдёт? Сессию кое-как сдала! Люба ей подработку предлагала на фабрике, на летний сезон, не хочет!

В прихожей затрезвонил телефон.

– Люб, мама умерла – послышался всхлипывающий голос старшей сестры Марины.

– Как… умерла? Ведь вчера разговаривала с ней! Она Наташку мою с Аринкой ждала на летние каникулы! – Люба прислонилась спиной к стене и закусила губу, чтоб не разреветься в голос. Как будто частичка души оторвалась. Сначала отец три года назад от продолжительной болезни умер, теперь мать.

– Вот так. Жара стоит видишь какая, её с высоким давлением в больницу положили. Лекарства какие-то прописали, а у самих нет. Мама наша пошла в аптеку и больше в больницу не вернулась. Говорят тромб всему виной – Маринка шмыгнула носом – теперь похороны надо организовать… Может ты на себя возьмёшь?

Конечно! Люба взяла отпуск за свой счёт, по семейным обстоятельствам её сразу отпустили. Аринку с Наташей брать не стала, наказав дома сидеть.

– Завтра с первым автобусом приедете, на похороны. Всё ясно? Сегодня вам там нечего крутиться. Суета, колгота – Люба сунула ноги в босоножки, одевшись во всё чёрное и убедительно попросила старшую дочь – Ариш, не ходи с ребятами в кафе. У нас траур всё-таки… да и Наташку одну оставлять нельзя. В девять лет, она всё равно ещё маленькая.

Аринка нахмурила брови. Ну умерла бабушка и что? Вместе с ней теперь умереть? Сиди вот дома, кисни. Ленка Шохина воспользуется этим и будет на Олежке Колесникове виснуть! А у них с Аринкой только только романтик наметился!

– Да не пойду я, не пойду никуда! – раздражённо прикрикнула Арина и закрыла за матерью дверь. Наташка смотрела на сестру невинным взглядом – пошли, комедию смотреть будем и чипсы есть!

– А у нас разве чипсы есть? – наивно спросила Наташка, включая дивиди и пробегаясь по разнообразным дискам взглядом.

– Найдём – буркнула Аринка, придумывая, как часа на два занять сестру и улизнуть в кафе. Хоть на чуть чуть! Только с Олегом увидеться и всё.

Люба решила поехать на своей машине. Так быстрее, сел и поехал, когда тебе нужно. Мысли пока блуждали о том, как достойно проводить мать в последний путь. Потом она уже в свой посёлок точно ни ногой. С братьями отношений не сложилось тёплых, Маринка вечно ноет о своих болячках, умалчивая о том, что муж запрещает ей любой физический труд и сам всё делает, а сыновья воспитались у свекрови. Младшая сестра Аринка выскочила замуж за своего одноклассника Сергея. С племянником Гриши у них так и не сложилось. Тот после армии уехал в Москву и связь оборвалась.

Достав из бардачка пачку сигарет, Люба прикурила. Свою личную жизнь, она так и не устроила. Вроде и к Вадьке за эти годы всё остыло, и к Грише ничего не было. А вот ни к одному мужчине не лежала душа и всё тут! А кандидатуры были и не плохие. Но всё не то!

Полтора часа на машине пролетели незаметно. Люба припарковалась возле родительского дома и с тоской окинула заросшее сорняками подворье. Кому достанется всё это? Непутёвым братьям?

– Вот, ещё одна… явилась не запылилась. Как мать жива была, никто не ходил и не ездил. А померла, так налетели, как коршуны – старший брат Колька был в сильнейшем подпитии и прищурив один глаз, зло смотрел на Любу.

– А ты своим традициям не изменяешь. Всё пьёшь. Смерть матери всего лишь один из поводов – Люба кивнула Маринке, которая с заплаканным лицом составляла список, что купить для поминок.

– Пью! – с вызовом произнёс Колька – тебе то что. Я, может, по матери убиваюсь… нет её больше.

– Это всё твой пьяный бред! Хватит заливать мать вином! – прикрикнула Люба – беречь надо было её при жизни, а не ходить сюда и нервы трепать. Женился второй раз? Вот и живи с женой. А ты всё расхаживал, кулаками сучил. Теперь доволен? Не перед кем сучить, всё! Мать отмучилась от вас, таких сыновей непутёвых.

– Если такая жалостливая, что к себе то не забрала? – заорал Колька, стукнув кулаком по столу – а то уехала мадам, такая вся из себя деловая и девчонок лишь сюда на лето своих сплавляла. А сама там по мужикам шаталась. Знаем мы, как достаток свой ты наживала. Не своим горбиком-то!

Звонкая оплеуха от Любы прилетела старшему брату. У того от неожиданности даже голова назад дёрнулась.

– Не смей меня оскорблять. Я с родителей больше ни рубля потом не взяла. Трудилась и училась день и ночь, чтоб дорасти до такой должности. Кто вам мешал? Я маму много раз забрать порывалась после смерти отца, но она ни в какую. Дом у неё, скотина, хозяйство, огороды. А кому это всё теперь нужно? Вас всё кормила, для вас всё выращивала. А вы как были эгоисты неблагодарные, так и остались! За вас кто бы что сделал и жёны у вас такие же, и дети!

– На своих детей гляди, а моих не трожь – угрожающе смотрел на неё Колька – а то залетит твоя Аринушка или с Наташкой что случится, будешь знать! Тебе когда их воспитывать-то? «Карьеру» делать надо – съязвил Колька.

Марина предупредительно тронула сестру по руке.

– Да пьяный он, чего ты связалась с ним. Трезвый спор завёл бы, а этот чушь только несёт. Мы знаем, что сама всего ты добилась и мать не раз в пример тебя ставила, вот Колька и бесится.

Люба прошла к матери в комнату и закрыла лицо руками. Действительно, зачем теперь что-то и кому-то объяснять? Проводит в последний путь, помянет и домой. А Аринка с Наташкой лучше потом как-нибудь на кладбище приедут, бабушку навестить.

На следующий день, рано утром примчалась младшая сестра Аринка и начала всем командовать. Любу она намеренно игнорировала. И Люба знала из-за чего. Аринка винила сестру, что у неё с Сашкой не сложилось.

– Ты охолони немного, а то дым из ноздрей уже пойдёт сейчас – осадила Люба свою младшую сестру. Та выпучила на неё бешеные глаза.

– Тебя только не спросила, что мне делать! Ты тут вообще каким боком? Не ездила, не навещала все эти годы и вдруг на похороны примчалась. Небось и домА делить тоже будешь?

– Боже упаси! У меня свой угол есть и мне хватит. Это вы тут каждый по куску себе оторвать готовы. И чем больше, тем громче грызня между вами будет. Забыли о том, что отец для всех девятерых домА строил и повторял, что придёт время, все мы тут соберёмся.

– Правильная какая нашлась. Посмотрю я, как ты через полгода запоёшь. За своей долей приедешь, не задумываясь – заявила Аринка и с гордым видом отошла от сестры.

Люба взяла Маринку, как наиболее адекватную из всей семьи и поехала с ней в столовую. Поминки собирались провести там.

– Такое ощущение, как будто мы все чужие друг другу. Ведь один отец и одна мать, а как собаки лаемся – Люба не выдержала и закурила при Маринке. Но той было всё равно, что сестра курит.

– Папина порода интеллигентная, из городских. А у мамы в роду одни пьяницы и дебоширы. Чему тут удивляться, что мы все такие уродились?

– Ну хоть кто-нибудь бы в нашего папу пошёл! – стукнула ребром ладони по рулю, Люба. Глаза вдруг заприметили знакомую фигуру. Сердце заколотилось чаще. Неужели?

– Вадька Прудников что ли – пробормотала Маринка – он-то каким боком здесь? Стоит и как будто ждёт кого.

Люба почувствовала, как от волнения, ладони взмокли. Припарковалась и долго не решалась выйти из машины. Маринка ушла вперёд.

– Привет – Вадька приблизился к Любе – слышал горе у вас…

– Слышал он – усмехнулась Люба. Вот наглец! Как будто не прошло столько лет! Объявился опять! – больше ты ничего не слышал? Может, про дочь хочешь спросить?

– Хочу. Но потом – Вадька достал из кармана брюк бумажку – тут номер мой. Я тебя сейчас отвлекать не буду. Но потом жду звонка. Поговорить надо. Серьёзно – тёмные глаза Вадьки были всё с той же поволокой. Седина уже кое где проступила в чёрных волосах, которые уже не кучерявились. А так всё такой же. Да взгляд, пожалуй, жёстче стал. Не похоже, что пьёт.

– Посмотрим – неопределённо ответила Люба и направилась в столовую.

Глава 23

После похорон, Люба закрутилась по своим делам. Дома Аринка чудила. Первая любовь у неё, понимаешь ли. В кафе пойти не смогла, а её парень переключился на другую.

– Ну и на плюй! Разотри и забудь. Значит не твой это человек – убеждала Люба. Младшая канючила про поездку в лагерь, в пригородный лес. Смена длится двадцать один день, половина одноклассников едет.

– Ну ма! Что я дома буду сидеть, как прокисшее молоко и на Аринку смотреть? – дёргала с другой стороны Наташка.

А на работе вообще план горит, половина сотрудников в отпуска собрались. Заменять некем. Закрутилась Люба. И дома девчонкам мозги вставить, и на работе. По матери погоревать некогда. На девять и сорок дней приехать не смогла. Да и не особо хотелось братьев видеть и Аринку, сестру. Родители связывали их всех, как ниточка свои бусинки. Оборвалась ниточка, рассыпались бусинки, кто куда.

– Всю жизнь одни заботы! Давай махнём вечерком в кафешку, посидим, как нормальные люди – предложила Томка. Их дружба с Любой, с годами только окрепла. Сама Томка детьми так и не обзавелась. Встречалась то с одним, то с другим. Всё своего человека искала, чтоб на всю оставшуюся жизнь. Да сердце не ёкало, а потребность женскую справляла. Для здоровья, как любила повторять Томка. И Любе советовала.

– Да … – отмахнулась Люба – у меня Аринка страдает и в комнате целыми днями просиживает. Наташку вот на выходных отправляю в лагерь, их целая группа собралась из одноклассников. Тревожно мне что-то. Но ведь упрямая! Хнычет каждый вечер, отпусти да отпусти!

– Любка ты как всегда причину найдёшь. Аринка твоя не маленькая, первая неразделённая любовь была у всех. Разберётся. Натаха тоже большая уже, десятый год девчонке! Что ты держишь их возле себя, как наседка своих цыплят. Забыла что ли? Ребенок гость в твоём доме. Накорми, воспитай и отпусти. Всё! Смотри сама, ты вот сейчас живёшь ради них, стараешься, работаешь наизнос. А девки твои вырастут, замуж повыскакивают и спасибо тебе не скажут. Да ещё внуков привезут и будешь ты нянчиться с ними. А у самой жизнь так и прошла. Никаких тебе всплесков чувств и эмоций. Состаришься раньше времени, да ещё злая и неудовлетворённая жизнью будешь ходить!

Томка даже раскраснелась от своей пламенной речи. Люба рассмеялась, но промолчала о том, что чуть не вырвалось у неё. Иначе подруга обиделась бы конкретно. Ведь про себя она сказала только что! Это она не имея мужа или хотя бы детей, будет ходит злая на весь белый свет!

– Томка, Томка… умеешь ты настроение поднять. Ладно. Давай на выходных отдохнём где-нибудь в кафешке. Наташку провожу, Аринку успокою и звякну тебе – подмигнула Люба и помчалась домой. Рабочий день окончен, а домашняя смена только только начинается.

Дома девчонки что-то бурно обсуждали и спорили. Старшая и младшая. Люба тихонечко разулась и прошла на кухню, разобрать тяжеленный пакет с продуктами. Как в прихожей зазвонил телефон.

– Аллё, слушаю – Люба рыскала по ящикам комода, в поисках запасной пачки сигарет. Выйти на лоджию из кухни и покурить, вдыхая августовский вечер, было для Любы самой лучшей разрядкой и отдыхом после трудового рабочего дня.

– Здравствуй, Люб … – голос Вадьки звучал глухо.

– Ой, Вадим! Привет! – Люба посмотрела на своё покрасневшее лицо в отражении зеркала. Она и забыла совсем, что он просил позвонить. Разговор у него важный какой-то! – ты прости, замоталась. У тебя что-то серьёзное?

– Наверно… Только не по телефону. Можем встретиться? Я в городе, у сестры в гостях.

– Да можем, конечно. А номер откуда мой узнал?

– Маринка, сестра твоя дала. Сейчас можем встретиться?

Люба посмотрела на наручные часики и нахмурилась. Интересно, что ему нужно? Неужели так горит? А может будет просить её сойтись с ним и начать всё сначала? Ну уж нет… Столько лет прошло! Былого уже не вернёшь и старая любовь всё-таки, как ни крути, ржавеет. Она стала другой и не зависит ни от кого. Мужик ей в её квартире точно не нужен. Пусть он даже и отец её дочери! Только где он был все эти годы? Отец…

– Прям сейчас не могу! Дочкам ужин готовлю и устала после работы. Давай часов в девять. Недалеко от моего дома сквер небольшой, можно там посидеть. Разговор я думаю не долгий? Я прогуляюсь заодно перед сном.

Про Аринку она намеренно молчала. Спросит про дочь или нет?

– Хорошо. Буду ждать тебя там. До встречи.

Не спросил! Вот паршивец! Так и не изменился за эти годы! Первым побуждением Любы было отказаться от встречи. Не прийти и всё тут. Пусть жуёт! Не заслужил он дружеского разговора! Но любопытство взяло верх и наспех приготовив быстрый и сытный ужин, накормив девчонок, Люба быстренько собралась и выпорхнула из квартиры. Ну сейчас она всё Вадьке скажет. Прямо в лицо!

Вадим ждал на лавочке и в вечерних сумерках, Люба не могла как следует рассмотреть его лицо. Зато тусклый свет уличного фонаря, высветил его худощавую фигуру и Люба слегка растерялась. При первой встрече как-то внимания не обратила. А сейчас неестественная худоба Вадима бросилась в глаза. Он же всегда плотным был и на здоровье, насколько помнит Люба, не жаловался. Пьёт что ли продолжает…

– Пришла. А я уж сомневался, слишком много плохого я тебе сделал. И дочке – добавил Вадим. Люба мысленно присвистнула. Ого! Видать точно лыжи навострил ворваться в её личное пространство и снова сойтись. Ну, ну. Пусть только попробует, насмешливо размышляла Люба.

– Знаешь, не особо хотелось. После работы устаю жутко. У нас целый день шум в цеху стоит, потом домой возвращаюсь, как оглушённая. Но вечер сегодня дивный такой, грех не прогуляться – Люба присела на скамейку, рядом с Вадимом. Тягостное молчание затягивалось. Вадим как-будто собирался с мыслями и не мог никак собраться.

Люба в голове готовила целую речь, чтобы отбрить его как следует. Она была уверена, что будет к ней проситься обратно. Кольца-то на пальце нет, значит так и не женился больше ни на ком.

– Болею я, Люб. Умру, наверное, скоро – вдруг прорезал тишину летнего вечера, охрипший голос Вадима – как с тобой развелись, так и пил. Лет пять наверное. Потом сердечко стало барахлить, остановился. С женщиной одной сошёлся, она меня к рукам прибрала наглухо. Уехал в Краснодар с ней, устроился там в цех один по изготовлению металлических изделий. Домик купили небольшой…

Люба слушала вполуха. Работал значит… жил с кем-то, уехал… Алименты он платил и исправно. Только в последние два года затих, а бегать по приставам Любе было некогда.

– А потом я опять сорвался. Надька выгнала меня взашей и сошлась со своим бывшим мужиком. У них общий сын подрастает. Я в Золотовку вернулся и после очередного запоя и приступа, попал в неврологическое отделение. Подлечили, подлатали. Но предупредили, что сердце больное. Ещё один загул и каюк мне.

Люба разозлилась. Она-то чем помочь ему может? Закодировать? Торпедо вшить? Или к себе взять, плясать перед ним, как зайчиха.

– Вадим, ну спиртное ещё никого здоровым не сделало. Ты же не умираешь прям вот сейчас. Не пей и всё нормально будет. На работу устройся, живи потихоньку.

Вадим усмехнулся.

– Говорю, умру скоро. Хотел просто с тобой повидаться, поговорить. Прощения попросить у тебя и дочери. Я ей дать ничего не могу уже, нет у меня ни рубля за душой, ни гроша. Но хоть совесть облегчить…

– Знаешь что! – вскочила Люба со скамейки – совесть он облегчить захотел! А кто тебе жить нормально мешал? Со мной и воспитывать свою дочь, как все нормальные мужики! Или я такая плохая была? Что ты всю жизнь искал? Чего ты ждал от жизни? Пропьянствовал, прогулял! А теперь сидишь передо мной весь такой бедный и несчастный! Прощения он просить соизволил. А поздно уже Вадим, слишком поздно. Прощай и больше мне никогда не звони!

Люба зацокала каблучками по тротуару, всё быстрее удаляясь от бывшего мужа и его взгляда. Глаза Вадима выдавали какую-то опустошённость и обречённость. Ей невыносимо было на него больше смотреть! У пьяниц один путь и он последний.

Через неделю Любе позвонила сестра Вадима, Маша.

– Вадька умер. Дома один был, упал и больше не встал – всхлипывала она в трубку.

– Как… выпил наверное? – возмущённо спросила Люба.

– Да нет. Не пил он после больницы, два года уже. Как с тобой встретился, так и ходил сам не свой. Всё в себе переживал. Дочку хотел повидать, да ты запретила. Я его у себя оставляла, у него приступы были. Под моим надсмотром. Но он уехал в деревню и всё…

В трубке послышались рыдания Маши.

– Когда похороны – упавшим голосом спросила Люба. В горле стоял комок.

– Завтра. В Золотовку приезжай, проводишь мужа своего в последний путь – Маша бросила трубку.

Глава 24

После похорон Вадима, Аринка дома устроила истерику.

– Почему ты не сказала, что отец приезжал? Почему? Он может поговорить со мной хотел? Сказать что-нибудь … – кричала Аринка.

Люба не отвечала. Она сама чувствовала себя виноватой. Внутри образовалась какая-то пустота и неприятный осадок. Ушёл из жизни ещё один человек, ещё одна частичка души. Больше не нужно его ждать, чтоб похвалиться своими успехами. Что выбралась и без него, смогла… Больше не нужно никому и ничего доказывать, держать обиду и злость в себе, чтоб в один прекрасный момент выплеснуть это всё, при случайной встрече.

Стало ли ей легче? Нет! Люба не чувствовала злорадства или ещё какого-то подобного чувства, что Вадим окончил свою никчёмную жизнь именно так. Ей было больно внутри. А вдруг это она что-то не так сделала? Может, нужно было не гордиться, а протянуть руку помощи? Тогда бы он не умер и дочь не обвиняла бы её в жестокосердии и эгоизме.

Почему она ушла в тот вечер с гордо поднятой головой? С Аринкой-то можно было их свести. Хоть отца повидала бы. Чтобы отвлечься, Люба тщательно собрала вещи Наташки и спустила в машину. Её группа давно уехала на выделенном автобусе, так что придётся Любе самой отвезти младшую дочь в пригородный лес.

– Ты тут успокойся пока, поплачь… легче станет – Люба не решалась подойти к дочери и прижать к себе. Аринка свернулась на кровати калачиком и напоминала колючий кактус – я правда не знала, что для тебя встреча с родным отцом так важна. Он же не воспитывал тебя и ты совсем его не помнишь. Прости!

– Уйди. Видеть тебя не хочу! – Аринка вскочила с кровати и вытолкала мать за дверь. Её истеричные рыдания разрывали Любе сердце. Она подумала об Наташке. Неужели и младшая не против была бы, если бы и её отец вдруг объявился? Голова шла кругом от всех этих печальных событий. Даже некогда было подумать о том, что у самой внутри творится.

Она родила детей от двух разных мужчин, прошедших через её жизнь, словно кратковременный эпизод помутнения рассудка. Смирилась, взяла себя в руки. Заменила своим дочкам их непутёвых отцов, сделала всё возможное для их комфортной жизни, совершенно наплевав на свою личную жизнь. И что получается? Она была не права всё это время, лишая дочерей отца?

До лагеря долетели часа за два. Наташку смерть отца сестры не касалась. Девочка беззаботно выпорхнула из салона автомобиля матери и понеслась к воротам.

– А со мной попрощаться и вещи забрать уже не нужно? – возмутилась Люба, разведя руки в стороны для объятий.

– Извини, ма! Забылась немного – весело ответила Наташка, обнимая мать – буду скучать по вам с Аринкой. Чуть чуть.

– Совсем чуть чуть? А я вот, например, очень буду по тебе скучать. Ты словно золотой лучик в моей беспросветной жизни. Вы хоть и сёстры с Аринкой, а такие разные у меня. Ты хохотушка-веселушка, она словно мрачный истукан – Любе стало грустно и она легонько потрепав дочь по волосам, пошла доставать её сумку со сменными вещами.

– День и ночь мы с Аринкой – Наташка от нетерпения подпрыгивала, так ей хотелось поскорее встретиться с уже давно прибывшими сюда подружками!

– Звони хоть, не забывай нас – Люба ещё раз обняла дочь и проводила до ворот лагеря.

– Ладно, только денег на счёт тогда больше ложи. Пока!

Обратно Люба зарулила к Тамаре. Слушать истерики старшей дочери и её несправедливые упрёки было невыносимо. Она не готова была вернуться сейчас домой. Ей хотелось выговориться и выслушать совет со стороны.

– Хотели в кафе с тобой посидеть, да не судьба. Держи! Накрывай поляну, пойду руки пока помою – Люба протянула удивлённой подруге пакет с двумя бутылками белого вина и фруктами.

– Ну ты даёшь. Вся такая внезапная и неожиданная! Куда пропала хоть? Не позвонила, не написала – в голосе Томы звучали обиженные нотки. Она привыкла, что Люба делилась с ней всеми своими переживаниями.

– Первый муж умер. На похороны ездила – коротко ответила Люба, выходя из ванной.

– Ну умер и умер. Ты то тут при чём? Вы и не жили то толком, чего его хоронить то? Ладно бы дочери всё это время помогал – искренне недоумевала Тома, выкладывая фрукты в глубокую миску.

– Ой Томка, запуталась я и уже не знаю, что правильно. Вину чувствую перед Аринкой. Ведь Вадим приходил ко мне, прощения просил … – Люба выложила всё, как на духу. Запивая вином и искурив уже пол пачки сигарет. Пила она очень редко и её быстро развезло.

– За руль, короче не сядешь. У меня ночуешь – Томка тоже запьянела – мы с тобой ещё сейчас куда-нибудь на танцы завалимся. А по поводу своего вадьки и Аринки, не переживай. Всё ты правильно сделала. То, что с ним случилось, он сам виноват. Жил бы нормально и не помер бы в тридцать семь лет. Позор! До какой степени надо упиться, чтоб так сердце своё посадить. А Аринка твоя перебесится. Папа видите ли ей нужен стал! До этого она что-то не особо им интересовалась. Взрослая деваха, нужен он ей был, сама бы нашла и ездила к нему. А то, как мать обвинениями закидать, это она в первых рядах.

Люба покачала головой.

– Может и правильно ты Томка говоришь, только ни на какие танцы я не хочу. Устарела… А спать у себя дома привыкла, так что такси мне в помощь – икнула Люба, поднимаясь из-за стола.

– Говорю же, зануда. Устарела она! В тридцать шесть лет-то? Да наш возраст самый смак! Молодых ещё парней вполне можем подцепить с тобой и познать наконец вкус жизни. Девчонки выросли, пора тебе и о своей личной жизни подумать. А то всё бурьяном уже заросло – хохотнула Томка, провожая подругу до дверей подъезда. Такси обещало прибыть через пятнадцать минут, а пока можно свежим воздухом подышать и вечерней прохладой.

– Вот замуж их отдам, тогда и займусь личной жизнью! – торжественно пообещала Люба. Такси подъехало даже быстрее, чем они ожидали и распрощавшись друг с другом, подружки договорились как-нибудь ещё так посидеть.

Пока ехала в свой район, Люба успела немного протрезветь. Таксист попался пожилой и неразговорчивый. Видимо не нравилось ему возить выпивших клиентов. Презрение так и сквозило в его взгляде, бросаемом в зеркало.

– Приехали – он со свистом притормозил возле подъезда и выхватив протянутую Любой купюру, дождался, когда она вылезет из машины и резко стартанул с места.

– Злобный старик – пробормотала Люба и потянула дверь подъезда на себя. Хорошо лавочки были пусты, видимо соседки, любительницы посплетничать, засмотрелись свой сериал.

– Привет, Люб – раздалось возле лифта, пока Люба искала ключи от квартиры в сумочке. Она удивлённо подняла голову и встретилась взглядом с… Гришей. Ну ничего себе! Судьба решила вновь её испытать на прочность? Или это какой-то знак после смерти Вадима?

– Здравствуй. Какими судьбами? – холодно спросила она, передумав ехать на лифте и решив подняться по лестнице.

Гриша семенил за ней, следом.

– Аринка не впустила меня. Даже дверь не открыла, а я хотел с Наташкой повидаться и с тобой поговорить.

– Правильно сделала, что не впустила. Ты ведь на Наташку даже положенные алименты не платил и не видел её ни разу! А теперь приехал, здрасти вам!

– Давай не здесь на повышенных тонах разговаривать, чтоб все слышали? – попросил Гриша, не имея желания ссориться с бывшей женой.

Люба молча пропустила его в квартиру. Аринка выскочила в коридор, увидела их вместе и вернулась обратно в свою комнату, громко хлопнув дверью.

Гриша уселся за кухонный стол и сложил руки в замок. Лицо его было сосредоточенным и серьёзным.

– Прости, я психанул тогда и в Москву уехал. Думал ждёт меня там моя зазноба, будем жить с ней, как раньше. Гостей собирать, вино пить и музыку слушать. Разгубастился я… дала она мне от ворот поворот. Обратно возвращаться, гордость не позволила. Решил, что без вас, баб обойдусь. На завод вернулся, пил, женщин менял. Ни одна так в душу не запала, как ты. А потом меня так коротнуло, попал в больничку с интоксикацией. Еле выходили. Санька племянник спас, вовремя ко мне приехал и вызвал скорую. А потом ультиматум мне поставил. Что мол жить если хочу, брошу пить. А нет, то вся семья от меня отвернётся.

Люба поставила чайник и молча слушала исповедь Гриши. Ощущение какого-то дежавю, не покидало её. Чего им всем от неё-то нужно? Сначала Вадим, теперь Гриша… Сейчас если он скажет, что тоже болен и скоро умрёт, её истерика просто накроет. Но Гриша её удивил ещё больше. Такого она не ждала точно.