Текст книги "Нина Берберова, известная и неизвестная"

И все же трудно поверить, что Берберова была совершенно искренна даже сама с собой. Уж больно горячо она заявляла, что терпеть не может Рождество и Новый год, считая их «самыми скучными днями в году»342342
  См. запись от 25 декабря 1971 года // Ibid. B. 50. F. 1146.


[Закрыть]. Похоже, что в эти традиционно семейные праздники отсутствие детей и внуков уже не казалось Берберовой «главным подарком», за который, по ее уверениям, она «с утра до вечера благодарна судьбе»343343
  Запись от 22 июня 1974 года // Ibid. B. 50. F. 1147.


[Закрыть]. Свою нелюбовь к Рождеству и Новому году она была склонна объяснять тем досаднейшим обстоятельством, что в эти дни закрыты все библиотеки.

31 декабря Берберова обычно подводила итоги за год, но в 1989-м не оставила даже самой краткой записи. Причиной было сильнейшее переутомление, от которого она продолжала страдать и в первые месяцы 1990 года. Настроение, видимо, также портило то, что ситуация с фильмом по повести «Аккомпаниаторша», который должен был делать Клод Миллер, оставалась по-прежнему непроясненной. Берберова удивлялась и возмущалась, а Ниссен не мог ей сказать ничего утешительного. Ему удалось узнать только то, что Миллер долго находился в депрессии, работа над фильмом была приостановлена, но вроде бы скоро должна возобновиться344344
  Запись от 24 января 1991 года в [Nyssen 1997: 133].


[Закрыть].

В начале марта, однако, Ниссен смог порадовать Берберову приятной новостью, правда, из совсем другой области. Было объявлено, что за свою автобиографию она получила французскую литературную премию Гутенберга. Учредители премии сочли «Курсив мой», изданный в «Actes Sud», лучшим произведением документального жанра, вышедшим во Франции в 1989 году345345
  Запись от 8 марта 1990 года в [Ibid.: 51]. Как Ниссен узнает впоследствии, этим знакомым был архитектор Уильям ЛаРиш.


[Закрыть].

Предполагалось, что Берберова прилетит в Париж, чтобы лично получить эту премию, но в последний момент она отменила полет из-за плохого самочувствия. Берберова попросила Ниссена получить эту премию за нее, а заодно сочинить и благодарственную речь, на которую в тот момент у нее тоже не было сил346346
  Запись от 9 марта 1990 года в [Ibid.: 51–52].


[Закрыть].

Торжественное вручение премии Гутенберга состоялось 21 марта, и после окончания церемонии Ниссен позвонил Берберовой, чтобы отчитаться. Она, естественно, начала разговор с выражения благодарности, но затем сообщила, что получила за это время интереснейшее известие.

Один из знакомых Берберовой по Принстону, близко друживший с Жаклин Кеннеди-Онассис, дал ей прочитать французское издание «Аккомпаниаторши», и повесть ей очень понравилась347347
  Запись от 21 марта 1990 года в [Ibid.: 56].


[Закрыть]. Берберова тут же надписала и отправила Кеннеди-Онассис несколько других своих книг, изданных в «Actes Sud», и та немедленно откликнулась чрезвычайно любезным письмом. Кеннеди-Онассис благодарила Берберову за дарственные надписи и, конечно, за сами книги, добавляя, что «ей не терпится начать их читать»348348
  Письмо от 29 марта 1990 года // Nina Berberova Papers. B. 15. F. 430.


[Закрыть].

И Берберова, и Ниссен отлично понимали, что содействие Кеннеди-Онассис, работавшей в это время в крупнейшем американском издательстве «Doubleday», может помочь решить проблему, которую решить пока не удавалось. Ниссен, получивший к тому времени права на большинство произведений Берберовой, подписал уже немало контрактов с итальянскими, немецкими, британскими и другими европейскими издателями, но американцы, как ни странно, не проявляли интереса. Теперь же появилась надежда, что дело сдвинется с места.

И действительно, повести Берберовой произвели на Кеннеди-Онассис столь сильное впечатление, что она предложила составить из них сборник и попробовать его издать в «Doubleday». Когда ее начальство отклонило этот проект, усомнившись в его прибыльности, Кеннеди-Онассис тут же сосватала книгу в меньшее по размеру, но не менее престижное издательство «Alfred A. Knopf», лично позвонив его президенту и главному редактору349349
  Эти подробности станут известны из разговора Ниссена с Кеннеди-Онассис, с которой он встретился в сентябре 1990 года (Запись от 12 сентября 1990 года в [Nyssen 1997: 96]).


[Закрыть]. «Knopf» стало готовить сборник к печати, надеясь выпустить его к середине следующего года. Это выглядело вполне реальным, так как повести Берберовой, которые должны были войти в этот сборник, уже были переведены на английский350350
  Перевод был сделан Мариан Шварц для лондонского издательства «Chatto & Windus», в котором они вышли в двух томах. См.: Berberova N. Three Novels,1990; Berberova N. Three Novels: The Second Volume, 1991.


[Закрыть].

В середине мая того же года Кеннеди-Онассис навестила Берберову в Принстоне. Визит прошел очень удачно: Кеннеди-Онассис, показавшаяся Берберовой красивой и на удивление молодой, держалась не только тепло, но скромно и даже застенчиво. Жаклин, как ее теперь называла Берберова в разговорах с Ниссеном, считала, что «Курсив» тоже должен быть отдан в издательство «Knopf», и как можно скорее. На робкое замечание Ниссена, что надо бы сначала заключить договор, Берберова сказала: «доверимся Жаклин»351351
  См. запись от 13 мая 1990 года в [Nyssen 1997: 67–68].


[Закрыть]. То, что у нее были все основания так говорить, подтвердило и пришедшее вскоре письмо. Кеннеди-Онассис писала, что была счастлива познакомиться с книгами Берберовой, которые «произвели на нее глубочайшее впечатление», и была не менее счастлива познакомиться с нею лично352352
  Письмо от 17 мая 1990 года // Nina Berberova Papers. B. 15. F. 430. После визита в Принстон Кеннеди-Онассис распорядилась ежемесячно доставлять Берберовой корзину фруктов, но этот жест вызвал не благодарность, а крайнее недовольство. Берберова, очевидно, увидела в нем нечто покровительственное, возможно, спровоцированное впечатлением от скромности, если не сказать убогости ее жилища в Принстоне. «Я чувствую себя униженной от такого рода подарков, мне неприятно получать эти фрукты», – приводит Ниссен слова Берберовой (Запись от 12 сентября 1992 года в [Nyssen 1997: 240]).


[Закрыть].

* * *

Эти новости сильно ободрили Берберову, улучшив ее состояние настолько, что она начала обсуждать с Ниссеном летние планы. Судя по его дневнику, Берберова была намерена приехать в июле во Францию и провести там месяц с лишним.

Она собиралась работать с переводчиками (в 1990 году «Actes Sud» готовился выпустить две ее книги – «Люди и ложи» и «Процесс Кравченко»), а также отдохнуть в Нормандии, в городке Довиль, знаменитом своими пляжами. В конце разговора Берберова даже игриво добавила: «У меня больше нет вечернего платья, и мне не в чем будет танцевать с миллиардерами»353353
  Запись от 13 мая 1990 года в [Ibid.: 68].


[Закрыть].

Берберова прилетела в Париж в самом конце июня. Она остановилась, как не раз уже делала, у своей переводчицы и приятельницы Александры Плетневой-Бутен, жившей в большой квартире в районе Пасси, с которым у Берберовой было связано столько воспоминаний (в частности, там находились квартиры Мережковских и Буниных). Плетнева-Бутен, родителей которой Берберова знала сначала по Парижу, а затем по Нью-Йорку, перевела ее книгу «Люди и ложи», и за время совместной работы над переводом они подружились354354
  Плетнева-Бутен станет переводчицей и нескольких других вещей Берберовой. Ею будут переведены сборник рассказов «Биянкурские праздники» (названный в переводе «Chroniques de Billancou»), вышедший в 1992-м; рассказ «Памяти Шлимана» («La mémoire de Schielmann»), появившийся в 1993-м, а также роман «Последние и первые» («Les derniers et les premiers»), изданный в 2006-м.


[Закрыть]. Через несколько дней Берберова вместе с Плетневой отправилась в Довиль, где провела почти три недели.

После отъезда Берберовой в Нормандию Ниссен наконец получил сценарий, по которому Клод Миллер собирался снимать «Аккомпаниаторшу», и обнаружил там серьезнейшие отклонения от сюжета повести. Вместо послереволюционного Петербурга, где главная героиня познакомилась с певицей Марией Николаевной Травиной и стала ее аккомпаниаторшей, совместного бегства за границу и жизни в Париже в начале 1920-х в фильме все действие происходит зимой 1942 года в оккупированной нацистами Франции.

В сильнейшем волнении Ниссен доложил об этом Берберовой, но она не проявила ни беспокойства, ни раздражения, а только сказала, что в титрах должно быть ясно указано, что фильм снят «по мотивам» ее повести355355
  Запись от 5 июля 1990 года в [Nyssen 1997: 72–73].


[Закрыть]. Ниссен сообщил об этом Миллеру, и тот именно так и поступил.

После Довиля Берберова отправилась на две недели в Параду, поместье Ниссена под Арлем, а затем вернулась домой. Каждое воскресенье она по-прежнему говорила с Ниссеном по телефону, уверяя, что все у нее в порядке. На самом деле это было не так. Вскоре по возращении Берберовой в Принстон взволнованный Баркер сообщил Ниссену, что она стала крайне неосторожно водить машину и что это не может не кончиться катастрофой. Но убедить Берберову не садиться за руль не представлялось возможным. Единственный выход из положения Ниссен и Баркер видели в том, чтобы Берберова уехала из Принстона и стала жить в таком месте, где машина была бы заведомо ей не нужна356356
  Этот эпизод подробно описан в воспоминаниях Баркера «Тридцать три года с Ниной» (Thirty-Three Years with Nina // Nina Berberova Collection. B. 5. F. 71).


[Закрыть].

Самым логичным выбором представлялась Филадельфия, где давно обосновался Баркер, готовый найти для Берберовой квартиру неподалеку от собственного дома и взять на себя все бытовые заботы. Проблемы денег не существовало, так как после триумфа книг Берберовой во Франции, а затем и в других европейских странах у нее появились значительные средства357357
  В начале марта 1990 года Берберова передала Ниссену глобальные права на все свои произведения, получив взамен гарантированный (и весьма солидный) пожизненный доход. Подписав контракт, как отметил в своем дневнике Ниссен, Берберова сказала, что теперь она «впервые и уже навсегда свободна от нужды» (Запись от 3 марта 1990 года в [Nyssen 1997: 49]).


[Закрыть]. Берберова могла себе позволить купить комфортабельное жилье в самом лучшем районе города, и Баркер стал потихоньку подыскивать ей таковое. Он остановился в итоге на квартире в многоэтажном доме, построенном по проекту архитектора Пэя, чье имя в это время было у всех на слуху. Именно Пэй спроектировал стеклянную пирамиду Лувра, достроенную год назад.

Ранней осенью Баркер осторожно завел разговор с Берберовой о переезде в Филадельфию, и она – к немалому облегчению и его самого, и приехавшего в Принстон Ниссена – сказала, что ничего не имеет против358358
  Thirty-Three Years with Nina // Nina Berberova Collection. B. 5. F. 71.


[Закрыть]. В результате была куплена квартира на десятом этаже в доме Пэя, из окон которой открывался замечательный вид на реку Делавэр. В ноябре Берберова переехала в свое новое жилье, которым осталась очень довольна.

* * *

Как показало дальнейшее, переезд Берберовой в Филадельфию произошел исключительно вовремя: через три месяца, в феврале 1991 года, у нее обнаружили рак груди359359
  Ниссен узнал об этом от Баркера, который просил ничего не говорить Берберовой, пока она сама ему об этом не скажет. См. дневниковую запись Ниссена от 16 февраля 1991 года в [Nyssen 1997: 142].


[Закрыть]. Была сделана срочная операция, несколько дней Берберова находилась в больнице, но дома нужна была постоянная помощь. Все это время Баркер был рядом с нею, организовывал необходимый уход и брал на себя все другие заботы.

Берберова рассказала Ниссену о случившемся только после возвращения из больницы. Она сообщила, что врачи обнаружили у нее маленькую опухоль, что операция была пустяковая и что она быстро приходит в себя360360
  Запись от 23 февраля 1991 года в [Ibid.: 144].


[Закрыть]. Берберова действительно пришла в себя относительно быстро, хотя Ниссен, приехавший в Филадельфию в конце апреля, нашел, что выглядит она не идеально. Тем не менее Берберова была на ногах, выходила из дома, принимала посетителей и давала интервью.

В то же самое время она явно понимала всю серьезность своего положения и непредсказуемость дальнейшего развития событий. Неслучайно именно в этот приезд Ниссена Берберова решила открыть ему некую тайну, которую собиралась держать при себе вплоть до самой кончины. Эта тайна касалась ее интимной жизни с Ходасевичем, который, как с изумлением выяснил Ниссен, был в этом плане тяжелым инвалидом. И, хотя Берберова боялась, что Ходасевич покончит с собой, ее уход от него был неизбежен, «так как иначе [она] бы сошла с ума»361361
  Запись от 22 апреля 1991 года. Несколько позднее Берберова коснется этой деликатной темы в беседе с журналисткой Кеннеди Фрейзер, заметив, что Ходасевич не был в смысле секса «нормальным мужчиной» [Fraser 1996: 49].


[Закрыть]. Этот разговор произвел на Ниссена столь сильное впечатление, что он двое суток не мог прийти в себя.

В тот же приезд в Филадельфию Ниссена ждала еще одна неожиданность. На прощание Берберова подарила ему книгу, с которой, очевидно, ей было непросто расстаться. Это был сборник Бодлера «Мое обнаженное сердце» («Mon coeur mis à nu»), купленный Берберовой еще в парижские годы и непосредственно связанный с начальным периодом ее романа с Журно. В сборник была вложена прядь рыжевато-белокурых волос, а на полях были записи о любовных свиданиях362362
  Запись от 23 апреля 1991 года в [Nyssen 1997: 151].


[Закрыть].

Опасаясь, что опухоль уже дала метастазы и что ее ждет мучительный конец, Берберова приняла серьезное решение: ни при каких обстоятельствах не возвращаться в больницу, а покончить с собой. Она обратилась в организацию с поэтическим названием «Болиголов» («Hemlock»), которая видела свою миссию в том, чтобы помогать неизлечимо больным быстро и безболезненно уйти из жизни363363
  Название «Болиголов» было выбрано не случайно, так как это растение, разновидностью которого является цикута, чрезвычайно ядовито.


[Закрыть]. Именно тогда Берберова получила из этой организации книгу ее основателя, англо-американского журналиста Дерека Хамфри «Дай мне умереть до того, как проснусь» («Let me die before I wake»). Только что вышедшая книга Хамфри представляла собой подробную инструкцию, какие для этой цели надо принять таблетки и что делать дальше. Она сохранилась в домашней библиотеке Берберовой, в которой также имелась брошюра «Умереть с достоинством» («Death with dignity»), выпущенная аналогичным обществом в середине 1970-х.

О том, что у нее есть запас подобного рода таблеток, Берберова сообщила Ниссену, об этом, видимо, знал и Баркер. Другое дело, что она к ним не прибегнет ни в ближайшем, ни в отдаленном будущем. К концу весны Берберова была снова достаточно бодра, находилась в оптимистическом расположении духа и даже на какое-то время вернулась к дневнику. В дневнике было, в частности, отмечено такое важное для Берберовой событие, как выход в Америке сборника ее повестей364364
  Запись от 21 июня 1991 года // Nina Berberova Papers. B. 51. F. 1154.


[Закрыть]. Сборник назывался «The Tattered Cloak and other Novels» («Дырявый плащ и другие повести») и включал в себя шесть написанных в разные годы вещей: «Воскрешение Моцарта», «Лакея и девку», «Облегчение участи», «Черную болезнь», «Памяти Шлимана», «Плач» [Berberova 1991]365365
  Почему они с Берберовой решили дать сборнику такое название, объяснит позднее Мариан Шварц. См.: Schwartz Marian. “The Tattered Cloak” and the Story of the Tiltle. URL: https://www.wordswithoutborders.org/dispatches/article/ the-tattered-cloak-the-story-of-the-title (дата обращения: 10.10.2022).


[Закрыть].

На книгу сразу появилось множество откликов, в том числе в самых престижных изданиях. Первой вышла рецензия влиятельной Митико Какутани, литературного обозревателя «The New York Times», увидевшей в Берберовой прямую наследницу Чехова и назвавшей ее «одной из самых талантливых современных русских писательниц»366366
  Kakutani Michiko // The New York Times. 1991. June 21. Section C. P. 25. С Чеховым, а также с Тургеневым Берберову сравнивали и британские критики в отзывах на книгу ее повестей, вышедшую ранее в Лондоне. См., в частности: Levin B. Vividly in the Shadows // Sunday Times. 1987. June 21; Kemp P. Down and out in Paris // Sunday Times. 1991. July 29.


[Закрыть]. Прочитав рецензию, Берберова тут же позвонила Ниссену, чтобы поделиться столь радостным известием, и он, в свою очередь, возликовал. Рецензия Какутани прямо способствовала тому, что «The Tattered Cloak and other Novels» стали тут же расхватывать, и к концу недели сборник оказался в списке бестселлеров367367
  The New York Time. 1991. June 30. Section 7. P. 30.


[Закрыть]. Вскоре он был издан массовым тиражом.

В середине июня произошло еще одно важное событие. Берберова получила письмо от известной журналистки Кеннеди Фрейзер, штатного автора журнала «TheNew Yorker». Фрейзер сообщала, что ей дали задание написать о Берберовой большую статью, просила разрешения прийти к ней для первой беседы и вскоре пришла368368
  Запись от 21 июня 1991 года // Nina Berberova Papers. B. 51. F. 1154. «The New Yorker», очевидно, решил дать большую статью о Берберовой с непосредственной подачи Кеннеди-Онассис, обещавшей Ниссену поговорить на эту тему с тогдашним главным редактором журнала Робертом Готтлибом (Запись от 12 сентября 1991 года в [Nyssen 1997: 96]).


[Закрыть]. Статья о себе в таком издании, как «TheNew Yorker», считалась очень большою честью, и Берберова, естественно, была горда и взволнована. Правда, приступить к этой работе немедленно Фрейзер не могла, так как занималась другими проектами, но оснований сомневаться в том, что статья будет написана и опубликована, у Берберовой не было, и она решила проявлять терпение.

На раннюю осень у нее была назначена и другая встреча, сулившая быть интересной. К ней собирались приехать с визитом знаменитый актер Марчелло Мастроянни и его режиссер Анна Мария Тато. Еще в мае они связались с Ниссеном, сообщив, что им очень понравился рассказ Берберовой «Черная болезнь» и что они хотели бы снять по этому рассказу фильм. Главного героя собирался играть Мастроянни.

Ниссен отреагировал с большим энтузиазмом, но сказал, что последнее слово остается за Берберовой и что они должны с ней увидеться. В начале сентября Мастроянни и Тато прилетели в Филадельфию и пришли к Берберовой. Ниссен с волнением ждал результатов встречи, но, позвонив ей на следующий день, понял, что дело не сладилось. Ниссен пытался расспросить Берберову, но она резко ответила, что визит итальянцев не имеет никакого значения по сравнению с другим вчерашним событием: переименованием Ленинграда в Петербург369369
  Запись от 8 сентября 1991 года в [Ibid.: 174–175].


[Закрыть].

Что же касается Мастроянни, то и он, в свою очередь, начал уклоняться от дальнейших переговоров. Как Ниссен узнает впоследствии, Мастроянни, уже будучи в Риме, прочитал большое интервью с Берберовой, где она рассказала, что он хотел сыграть героя ее рассказа «Черная болезнь», специально приехал к ней в Филадельфию, но она нашла его слишком старым для этой роли370370
  Запись от 29 марта 1992 года в [Nyssen 1997: 214].


[Закрыть]. Делая в дневнике эту запись, Ниссен явно кипел от злости на свою «девяностолетнюю подругу», но объясняться с Берберовой, конечно, не стал.

* * *

Девяносто лет Берберовой исполнилось 8 августа 1991 года, и этот день она провела в компании самых близких друзей. Официальное торжество было назначено на 21 сентября. Оно должно было состояться в Йеле, в здании библиотеки Бейнеке, построенном в начале 1960-х и изначально задуманном как крупнейшее хранилище редких книг и рукописей. Место для празднования было выбрано не случайно. В Бейнеке находился архив Берберовой, содержавший множество ценных материалов. По словам Винсента Жиру, тогдашнего куратора Бейнеке, архив Берберовой был «одной из главных жемчужин знаменитой Славянской коллекции Йеля»371371
  Giroud V. The Nina Berberova Papers // Yale University Library Gazette. 1995. October. P. 61.


[Закрыть]. Администрация библиотеки не могла не оценить, что Берберова не продала, а отдала все материалы в дар.

На устроенном в Бейнеке приеме присутствовал и Ниссен, прилетевший для этой цели в Америку. В своем дневнике он подробно описал здание библиотеки, которое показалось ему чудом современной архитектуры, пышный банкет и многочисленные юбилейные речи. Правда, Ниссена всерьез огорчило, что все выступавшие говорили исключительно об академической карьере Берберовой, не упоминая ни словом о ее творческих заслугах. Ему было обидно не только за виновницу торжества, но и за себя самого, непосредственно способствовавшего ее мировой известности. Это не укрылось от внимания Берберовой, и она тихо сказала Ниссену: «Большинство из тех, кто меня поздравлял сегодня, никогда бы сюда не пришли, если бы ты не издал мои книги с таким потрясающим результатом»372372
  Запись от 21 сентября 1991 года в [Nyssen 1997: 178–179].


[Закрыть].

Как Берберова вскоре узнает, весной следующего года она должна будет снова отправиться в Йель: администрация университета решила присвоить ей степень почетного доктора словесности373373
  Берберова сразу сообщила об этом Ниссену, но попросила держать пока в тайне. См. его запись от 24 ноября 1991 года в [Ibid.: 193].


[Закрыть].

Берберова, конечно, была крайне польщена и обрадована, но до мая следующего года надо было еще дожить. А пока, как обнаружил Ниссен, говоря с Берберовой по телефону, она пребывала в состоянии сильнейшего волнения в связи с событиями в Советском Союзе. В середине декабря Б. Н. Ельцин, ставший к тому времени президентом страны, подписал указ о ликвидации Советского Союза, и Ниссен, естественно, горел желанием обсудить с Берберовой это событие. Ее реакция, однако, его удивила, и он записал ее монолог. «“Мне стыдно за русскую глупость, – сказала Нина. А затем добавила по поводу Ельцина: – Я видела его по телевизору. Он брызжет слюной изо рта. Все кончено, мой милый. Монголы взяли власть…”»374374
  Запись от 15 декабря 1991 года в [Ibid.: 199]. Аналогичное отношение Берберовой к Ельцину отмечал и Мурл Баркер в воспоминаниях «Тридцать три года с Ниной»: «Она сомневалась в способности Горбачева добиться существенных результатов, а Ельцина не переносила вообще, считая пьяницей, брызжущим слюной» (Thirty-Three Years with Nina // Nina Berberova Collection. B. 5. F. 71).


[Закрыть]

Боясь еще сильнее раздражить Берберову, Ниссен не стал допытываться, почему она так считает, а предпочел побыстрее закончить разговор. И все же ее реакция, на первый взгляд достаточно странная, мне кажется вполне объяснимой. Любые имперские амбиции были Берберовой совершенно чужды, а ее раздражение относилось к самой фигуре Ельцина. Ее не мог не огорчить тот факт, что после периода «гласности» и «перестройки» (эти слова она употребляла без иронических кавычек) президентом страны стал крупный партийный чин, чей уровень образования, интеллекта и моральных качеств вызывал серьезные сомнения. Наверное, в качестве президента России Берберова хотела бы видеть кого-нибудь вроде Вацлава Гавела, но увы…

И в девяносто лет Берберовой была небезразлична судьба России, но долго переживать по этому поводу она не собиралась. На тот момент ее главной задачей было сохранить себя в форме. Следующий, 1992 год обещал для Берберовой быть очень насыщенным в смысле важных событий.

Во-первых, в начале года Кеннеди Фрейзер наконец приступила вплотную к работе над статьей для «The New Yorker» и стала регулярно появляться у Берберовой для обстоятельных бесед. Это давало надежду, что статья появится в журнале в близком будущем. Во-вторых, как Берберова узнала от Ниссена, фильм Миллера «Аккомпаниаторша» был ранней весной практически готов и должен был осенью выйти на экраны375375
  В начале марта Ниссен встретился в Париже с Миллером и с популярной российской актрисой Еленой Сафоновой, сыгравшей в фильме роль Травиной (как и у всех остальных героев, у нее были в фильме совсем другие фамилия и имя). Когда Ниссен впервые увидел Сафонову, ему показалась, что по типажу она мало подходит на эту роль. Но, пробыв в ее обществе несколько минут, он подумал, что Миллер, возможно, был прав (Запись от 3 марта 1992 года в [Nyssen 1997: 212]).


[Закрыть]. А в-третьих, в апреле 1992 года издательство «Knopf» выпустило второе издание «The Italics Are Mine».

«Knopf» рекламировало это издание как отредактированное и переработанное, да и дизайн суперобложки был совершенно другим. Теперь на ней красовалась одна из ранних фотографий Берберовой – в возрасте двадцати трех лет, на которой она была особенно хороша. Но, конечно, издательство прежде всего напирало на тот значительный факт, что эта столь объемная автобиография написана не некоей безвестной эмигранткой, а хорошо знакомым читателю автором, чья книга «The Tattered Cloak» снискала восторженные отзывы критики.

Другое дело, что «The Italics Are Mine» критика встретила не столь единодушно восторженно: ряд рецензентов оценил эту книгу весьма высоко, но ряд достаточно прохладно. Впрочем, как показало дальнейшее, американская публика, прочитавшая повести Берберовой, была склонна скорее прислушаться к положительным отзывам на «The Italics Are Mine», нежели к прохладным, где бы эти отзывы ни появились. Книга хорошо продавалась и быстро исчезала с прилавков. За изданием в твердом переплете вскоре последуют два тиража уже в мягкой обложке, один в конце 1993-го, а другой – в 1994 году.

Правда, это случится уже после кончины Берберовой, но в таком развитии событий она, похоже, не сомневалась. Во всяком случае, весной 1992 года Берберова не проявляла ни малейшего беспокойства по поводу успеха «The Italics Are Mine» ни у критики, ни у читателей.

В эти месяцы у нее были другие заботы. В «Actes Sud» должны были выйти «Биянкурские праздники», и Берберова, как обычно, сама вычитывала гранки. Но главное, что в конце мая она должна была поехать в Йель, чтобы получить свой третий по счету диплом почетного доктора словесности.

В смысле престижа этот диплом существенно превосходил два предыдущих, так как он вручался одним из самых знаменитых университетов Америки. Но к этому времени и – особенно – в эти конкретные дни Берберова была не в лучшей форме, хотя, опираясь на руку Баркера, смогла подняться на небольшую эстраду, чтобы взять свой диплом самой. Однако это событие, безусловно, принесло бы Берберовой гораздо больше радости, случись оно раньше, пусть всего лишь на год. Неудивительно, что дневниковые записи Ниссена, прилетевшего из Франции специально для этого торжественного случая, были нерадостными. Он видел, как сильно Берберова сдала со времени их последней встречи376376
  См. запись от 25 мая 1992 года в [Ibid.: 228].


[Закрыть].

Берберова это понимала сама, судя по ее разговору с Ниссеном, состоявшемуся примерно через месяц. Рассказывая о том, что к ней приходили в гости Синявские («Он такой старый и такой странный с этой свисающей на грудь трехфутовой бородой. В основном он молчит, зато жена говорит. Она кипит энергией и издает в Париже русский журнал»377377
  Запись от 20 июня 1992 года в [Ibid.: 229–230].


[Закрыть]), Берберова вдруг резко сменила тему. Немного помолчав, она произнесла: «Я чувствую, что близок конец. К тому все идет. Я не боюсь, ты знаешь. Ты тоже не должен бояться. Скоро все кончится, мой дорогой» [Nyssen 1997: 230].

Другое дело, что настроение Берберовой постоянно менялось, и в иные дни ей совсем не казалось, что «близок конец». К тому же она сохранила способность мгновенно приободряться на людях, и многие из тех, кто видел ее в тот период, продолжали удивляться ее витальности. Среди них был, в частности, Евгений Евтушенко, навестивший Берберову, видимо, в августе 1992 года. К его приходу она даже сама приготовила угощение, дав основание Евтушенко назвать написанное по следам этой встречи стихотворение «Ужин в Филадельфии». Оно начинается так:

 
Запутанный в гражданственной борьбе моей,
я был на ужин приглашен Берберовой.
Она, порхая молодо и лихо,
была и сомелье, и повариха.
А было ей годков за девяносто.
Она – из инкунабул
«Diva nostra»378378
  Евтушенко Е. Одинокая умница…


[Закрыть].
 

Правда, сваренный Берберовой «русский супчик с фрикадельками» не показался Евтушенко особенно вкусным, но это, естественно, не имело никакого значения. Он ждал от Берберовой моральной поддержки, так как это время было для него исключительно нелегким. Неожиданно для себя самого Евтушенко вошел в серьезный конфликт не только с российскими «националистами», но и с теми, кого называли «демократами». Он даже решил из России уехать и примирял на себя судьбу эмигранта379379
  См. подробнее: Евтушенко Е. Шестидесятник: интервью с поэтом. Беседовал Н. Зимин // Итоги. 2012. № 21. С. 52–57.


[Закрыть]. И Берберова, как это следует из продолжения стихотворения, постаралась его поддержать.

Возможно, под влиянием визита Евтушенко она опять завела разговор с Ниссеном, прилетевшим в середине сентября в Филадельфию, о тяжелом положении сегодняшней России и ее непредсказуемом будущем. Ниссен по обыкновению не спорил с Берберовой, тем более что она была крайне подавлена и снова стала говорить о смерти. Однако вдруг глаза Берберовой сверкнули, и она заявила, что собирается летом лететь на «Конкорде» в Париж, чтобы увидеть город в последний раз380380
  Запись от 12 сентября 1992 года в [Nyssen 1997: 238–239].


[Закрыть].

В этот свой приезд Ниссен привез ей две книги: сборник «Биянкурские праздники», только что вышедший в «Actes Sud», и новое издание энциклопедического словаря «Petit Larousse», где теперь была статья о Берберовой. Из русских литераторов в этот знаменитый словарь попадали только самые крупные имена, и Берберова буквально онемела от охвативших ее чувств. Как записал в своем дневнике Ниссен, она смогла только вымолвить: «Я посмотрю это вечером» [Ibid.: 241].

Зато впоследствии Берберова не упускала случая рассказать знакомым о том, что в «Ларуссе» появилось ее имя. По воспоминаниям известной переводчицы с итальянского Ю. А. Добровольской, навестившей Берберову в начале декабря в Филадельфии, она чуть ли не сразу же ей сказала: «Открой новый Ларусс на букву Б: увидишь, перед Бердяевым, Булгаковым и Буниным теперь стоит Берберова!» [Добровольская 2006: 228].

Она тогда же сообщила Добровольской, что ей предстоит через несколько дней весьма ответственное дело. По просьбе Фрейзер, закончившей статью для «The New Yorker», Берберовой надо было поехать к нью-йоркскому фотографу Ричарду Аведону, так как статья должна была идти с ее свежей фотографией. По договоренности с журналом Аведон ждал Берберову в своем ателье.

В середине декабря в сопровождении Баркера она прибыла в Нью-Йорк. И хотя с утра Берберова себя плохо чувствовала, в ателье знаменитого фотографа она мгновенно преобразилась и в течение всей фотосессии была на высоте381381
  Запись от 13 декабря 1992 года в [Ibid.: 264].


[Закрыть]. А когда все закончилось, то восхищенный Аведон опустился перед ней на колени и поцеловал ее руки382382
  Эту деталь Ниссен, в свою очередь, узнает от Баркера и занесет в свой дневник (Запись от 13 декабря 1992 года в [Ibid.: 264]). Забегая вперед, замечу, что из-за смены руководства статья Фрейзер напечатана в «The New Yorker» не будет, но фотография Аведона позднее в журнале появится, сопровождая заметку-некролог Джоан Джулиет Бак. См.: Buck J. J., Avedon R. NINA BERBEROVA // New Yorker. 1993. October 25. P. 94. Что же касается статьи Фрейзер, то она поместит ее в кн. [Fraser 1996].


[Закрыть]. Правда, по возвращении в Филадельфию Берберова просто рухнула.

Стремясь поднять ее настроение, Ниссен поспешил сообщить, что фильм Миллера «Аккомпаниаторша», вышедший на экраны в ноябре, имеет большой коммерческий успех. В одной только Франции его посмотрели двести тысяч зрителей, и в результате повесть Берберовой снова попала в список бестселлеров383383
  Запись от 13 декабря 1992 года в [Nyssen 1997: 264].


[Закрыть]. Выслушав эти новости, она не выказала особых эмоций, а только сказала, что никогда не думала, что будет так сильно скучать по Франции.

Другое дело, что и самой Берберовой, и ее ближайшему окружению было понятно, что отправиться летом на «Конкорде» в Париж у нее не получится. С каждой следующей неделей она становилась все слабее, практически перестала выходить из дома и стала часто падать даже в собственной квартире. В конце марта Берберова в очередной раз упала, не могла подняться, а значит, и добраться до телефона. В таком положении ее обнаружил Баркер, уезжавший на две недели в Россию, но, по счастью, вернувшийся как раз в этот самый день. И хотя Берберова была в полном сознании и первым делом спросила Мурика, что о ней говорят в России, Баркер немедленно повез ее в больницу384384
  Thirty-Three Years with Nina // Nina Berberova Collection. B. 5. F. 71.


[Закрыть].

В больнице у Берберовой было обнаружено нарушение мозгового кровообращения, ее стали интенсивно лечить и на какое-то время стабилизировали. Оказавшись дома в последних числах марта, она попыталась вернуться к дневнику, за который взялась в январе 1993 года, видимо, стремясь обрести хоть какой-то контроль над своей жизнью. Но если записи за январь и февраль, пусть и очень краткие, сделаны еще обычным почерком Берберовой, то с начала апреля ее рука уже еле держала карандаш. И хотя все дни до конца месяца были в дневнике аккуратно размечены, записи за 1-е и 3-е апреля оказались последними. Состояние Берберовой внезапно резко ухудшилось, она впала в полузабытье и уже из него не вышла.

26 сентября 1993 года Берберова скончалась. На это событие отозвались все центральные американские газеты, а «The New York Times» дала большой некролог с портретом385385
  Collins G. Nina Berberova, 92, Poet, Novelist and Professor // New York Times. 1993. September 29.


[Закрыть]. Некрологи появились и во многих европейских газетах, в первую очередь, конечно, в «Le Monde»386386
  Nina Berberova, une volonté: La romancière russe est morte à Philadelphie, aux Etats-Unis, dimanche 26 septembre, à l’âge de quatre-vingt-douze ans // Le Monde. 1993. 28 septembre.


[Закрыть].

Характерно, что насчет своих похорон Берберова распорядилась еще за три года до переезда в Филадельфию, а переехав, менять ничего не стала. У нее был подписан контракт с похоронным домом в Принстоне, который взял на себя обязательство кремировать тело без каких-либо прощальных церемоний. Однако уточнять, что делать дальше с ее прахом, Берберова не стала, предоставив принять это решение двум своим наследникам – Баркеру и Ниссену. Посовещавшись, они решили захоронить прах Берберовой в четырех местах: под березой рядом с ее домом в Принстоне, где она прожила более четверти века, в водах реки Делавэр, на которую она любила смотреть из окна своей квартиры в Филадельфии, в скверике возле библиотеки Бейнеке в Йеле, а также на площади Сен-Сюльпис в Париже, под одним из платанов напротив кафе, где Ниссен и Берберова встретились впервые.

В том же 1993 году на славянском факультете Йеля Баркер создал Фонд Нины Берберовой, из которого распределялись (и продолжают распределяться) стипендии аспирантам, пишущим диссертации о русской литературе387387
  Это решение было принято Баркером еще при жизни Берберовой, когда ему стало известно, что она оставляет ему большое наследство. Сначала он думал создать этот фонд в Принстоне, но потом решил сделать это в Йеле, где находится архив Берберовой, где торжественно отмечалось ее девяностолетие и где она получила диплом почетного доктора словесности. См. [Barker 2003: 128].


[Закрыть].

* * *

Когда Берберовой еще не было и пятидесяти, она написала стихотворение, которое звучало в то время трагически, но сейчас не может не вызвать улыбку. Оно начиналось такой строфой:

 
Я чувствую, что смерть близка,
что старости не будет…
 

А кончалось не менее печально:

 
И имя русское мое
в два года мир забудет [Берберова 1953б].
 

Это стихотворение Берберова напечатала только однажды – в малотиражном, недолго существовавшем альманахе, и с тех пор не пыталась переиздать. То, что ее предчувствие не оправдается и она не умрет безвременно, становилось все яснее – и самой Берберовой, и окружающим – с каждым следующим десятилетием. Она дожила до девяноста двух, в весьма зрелом возрасте создала свои лучшие книги, и именно в старости, причем достаточно глубокой, к ней пришла мировая известность. И эта известность оказалась на редкость стойкой.

С момента кончины Берберовой (не предполагаемой, а реальной) прошло почти тридцать лет, но «мир» не только не забыл ее «русское имя», но оно оказалось увековеченным даже в топонимике. На сегодняшний день именем Берберовой названы целых четыре французских топонима.

В 1996 году маленькая площадь в Арле, на которую выходит фасад издательства «Actes Sud», была переименована в площадь Нины Берберовой (place Nina Berberova)388388
  Церемония переименования площади в Арле, на которой присутствовал Баркер, подробно описана в дневнике Ниссена (Запись от 21 мая 1996 года в [Nyssen 1997: 358–359]).


[Закрыть]. Затем, в 1999 году, по инициативе мэра города Ниора в Бретани в честь Берберовой была названа аллея (allée Nina Berberova), расположенная между двух других аллей, тоже названных в честь иностранных писателей.

А еще через несколько лет, в сентябре 2005 года, состоялась инаугурация улицы Нины Берберовой (rue Nina Berberova) в пригороде Парижа Булонь-Бийанкуре, где она в свое время жила с Ходасевичем и где жили герои ее рассказов, собранных впоследствии под общим названием «Биянкурские праздники»389389
  Описание этого события, состоявшегося 17 сентября 2005 года, содержится в выдержках из дневников Ниссена. См. [Nyssen 2006].


[Закрыть].

А в 2015 году по инициативе мэра Парижа топоним, носящий имя Берберовой, появился уже в самом центре города. Газон протяженностью в три с половиной километра на проспекте Фоша, одной из самых широких и роскошных улиц Парижа, был назван «газоном Нины Берберовой» (pelouse Nina Berberova).

Объясняя общественности это свое решение, мэр города Анн Идальго, помимо перечисления литературных и академических заслуг Берберовой, привела как один из важнейших аргументов длинную цитату из «Курсива», в которой идет речь о Париже:

Париж – не город, Париж – образ, знак, символ Франции, ее сегодня и вчера, образ ее истории, ее географии и ее скрытой сути. Этот город насыщен смыслом больше, чем Лондон, Мадрид, Стокгольм и Москва, почти так же, как Петербург, Нью-Йорк и Рим. Он сквозит этими значениями, он многосмыслен, он многозначен, он говорит о будущем, о прошлом, он перегружен обертонами настоящего, тяжелой, богатой, густой аурой сегодняшнего дня. В нем нельзя жить, как будто его нет, законопатиться от него, запереться – он все равно войдет в дом, в комнату, в нас самих [Берберова 1983, 1: 257].

* * *

Конечно, вопрос о том, почему Берберова удостоилась такой чести, не может не встать, и он уже вставал по крайней мере однажды. Инаугурации «улицы Нины Берберовой» была посвящена часть передачи на радио «Свобода», вышедшей в эфир 21 сентября 2005 года390390
  URL: https://www.svoboda.org/a/127118.html (дата обращения: 11.10.2022).


[Закрыть].