Текст книги "Недостаточность человека. Социально-философская повесть"

Уже после симпозиума, сидя в сквере возле Академии наук, эту мысль профессор вновь повторил. – Знаете, Марат Султанович. Мысль движется по ступеням: сначала отдельные данные, которые постепенно складываются в тематические группы. Далее идет поиск связей между этими группами данных. Но переход со ступени на ступень чаще всего бывают не гладкими, а протекают, как бы, рывками. Это закономерность, когда на каждой степени ученому следует задержаться в течение определенного времени, чтобы «исчерпать» эту ступень. Иначе мышление просто будет скользить по ступеням в ущерб качеству осмысления самой ступени.

Барьер, вырастающий на пути к истине, как раз и служит повышению качества. Таким барьером и является недопонимание коллег, откровенное их неприятие той или иной части твоей теории. Чтобы преодолеть эти барьеры нужно приложить усилия, сконцентрироваться, запустить свою интуицию. В результате рождается новая мысль, преодолевающая этот сдерживающий барьер. Такова логика научного творчества, описанная академиком Кедровым Б. И., – сказал Каракулов.

– Марат Султанович! Вам вопрос на засыпку. Как, по-вашему, чего или кого мне не хватало на моем научном пути?

– Везения и удачи?

– Нет.

– А может признания заслуг и вклада, а, следовательно, поощрения?

– Нет.

– Хорошей научной школы и учеников?

– Нет.

– Тогда сдаюсь.

– Мне не хватало талантливого научного оппонента здесь у нас в стране.

– Вон сколько их – доброжелателей в кавычках, завистников, а вы говорите, что их вам не хватает. Как вас понимать? Вашу научную идею, научную гипотезу, научное открытие признали в трех Академиях – Российской Академии естественных наук; Международной академии авторов научных открытий; Международной Ассоциации авторов научных открытий. Разве этого недостаточно?

– Признаться, я – кыргызский ученый, который шел по пути, которую сам и начертил, пробивал идею, которую никто серьезным образом не анализировал, доказывал научную гипотезу, которую никто не толковал и не контролировал. Наконец, сделал научной открытие, сформировал научную теорию, а их же никто серьезным образом у нас здесь не понял и не принял.

– И вы сожалеете об этом?

– Да, – с грустью признался Каракулов.

Я, как его коллега, вновь убедился в том, что в Академии наук, к сожалению, начала царствовать самоуспокоенность. Ясно, что в таких обстоятельствах не будет места для развития инициативы, научного прорыва. Между тем, для науки важны не только процесс добротного и тщательного тиражирования достигнутого, сколько поиск, творчество, стремление к еще непознанному, новому и перспективному. Что странно, я не заметил в лице Каракулова блаженного чувства человека, совершившего научное открытие. Между тем, я, да и все вокруг, не могли не понимать, что именно Каракулова, судьба наградила щедрым авансом.

Перед тем, как попрощаться Каракулов сказал:

– Ну, что сказать, мой дорогой друг Марат Султанович, работу я сделал, создал теорию, а дальше остается только надеяться, вынесет тебя этот поток на прибрежные скалы или в мирную бухту, это как повезет. Я на пенсии, времени много, всё-таки чертовски приятно работать на самого себя. Никто тебя не донимает сроками, предложениями, требованиями и условиями работы. Свобода! А ещё там – на даче тихо и спокойно. На даче мне работается несравненно лучше. А в городе… – в городе лица, лица, слишком много лиц видишь каждый день и час. Разных лиц. Они смазываются в памяти в бесформенную массу, внося сумятицу в мысли, душу, настроение. Чтобы создать порядок, организованную систему, придать новую форму и смысл содержанию работы иногда нужны особые условия. Между тем, это и есть новая ступень, новое качество.

Человеческий разум – могущественный инструмент. Все рождается именно в чьем-то разуме и проецируется в физическую реальность. Эмоции, мысли, вот рычаги управления этим. Сейчас мне стало понятным, что ученый обязательно должен вести личный дневник, чтобы весь процесс, начиная от зарождения идеи, формирования гипотезы и карпения над ее разрешением, записать. Нельзя пропустить деталь созревания теории в голове ученого, когда начинается формироваться новая ступень, новое качество накопившегося знания. А что значить научное открытие – это один короткий, прекрасный миг – Эврика! А что значить новая теория – это разрушить старую форму, чтобы сделать новую.

Вот так закончилась та давняя история формирования и признания научного открытия. Каракулов в академию не вернулся ни в марте, когда состоялась годичная сессия Общего собрания Академии наук, ни в мае, когда состоялись выборы новых членов академического состава. Вообще не вернулся. Лишь спустя несколько лет он мелькнул в Академии наук по каким-то канцелярским делам. Он так и остался в рядах, так называемых «корреспондирующих себя в академики», тогда как вчерашние доценты, но молодые, прыткие и излишне деловые, ходили уже в академиках. Поговаривали, что он засел за художественные книги, литературную философию, научно-фантастические романы. Любые разговоры о своем научном открытии он, как правило, игнорировал: «да, да, было когда-то» и сейчас же переводил разговор на другую тему – о погоде, о здоровье, о детях и внуках.

* * *

Каракулов продолжает читает курс лекции студентам гуманитарного университета. Как правило, на каждом семестре, он курс всегда заканчивал так:

– Теперь послушайте одну очень интересную и поучительную философскую сказку. Никто не знал сам ли лектор сочинил эту сказку, или же где-то прочитал, услышал:

– Однажды, один из величайших в мире разработчиков компьютерной технологии и программного обеспечения, некий сэр Х торжественно объявил о том, что изобретен «Нейрокомпьютерный интерфейс».

– Вот он! – воскликнул он, указывая на шлем, надетого на голову ученого с физической субстанцией мозга и встроенный в него суперкомпьютер. – Эффективность мозга возрастет в миллионы раз, что сравнимо с возможностями искусственного интеллекта, – сказал он. Сей момент зафиксировали сотни телекамер с прямой трансляцией его по всему миру.

Он торжественно подошел к креслу. Итак, вот он – момент истины. Сэр Х демонстративно включил нейрокомпьютерный интерфейс, а затем громко обратился к народу:

– Кто хочет задать первый вопрос супермозгу?

– Позвольте мне, – сказал высокого роста и абсолютно лысый человек.

– Пожалуйста, пройдите сюда, поближе к супермозгу. Пожалуйста, представьтесь, – попросил сэр Х.

– Академик Z – ученый-нейробиолог.

Это была узнаваемой личностью современности.

– Рад поприветствовать вас, уважаемый сэр Z! – расплылся в улыбке сэр Х и обратился к присутствующим. – Честью задать первый вопрос супермозгу удостаивается один из величающих ученых-нейробиологов, уважаемые сэр Z – Лауреат Нобелевской премии. Собравшиеся люди одобрительно загудели.

– И какой вопрос вы хотите задать супермозгу?

– Уважаемые земляне! Итак, Великий Переход состоялся, но он породит и новую великую угрозу. Пожалуй, задам ему вопрос, на который до сих пор не смог ответить ни один из суперкомпьютеров, – сказал сэр Z и, повернувшись к супермозгу произнес:

– Что станет с человеком?

Ответ раздался мгновенно.

– Человек либо сам себя уничтожит, либо утратит свою человеческую сущность.

Народ молчал. Долго молчал. А затем тихо разошелся.

В это время и в лекционном зале повисла зловещая пауза. Тишину прервал вопрос одного из студентов:

– И что этот разум дальше будет делать?

– Наверное, творить новые миры.

– Или же наш разум нас погубит? – спросила другая студентка.

– Кто знает, – был ответ профессора, – Мы так долго и упорно пробивались к мозгу. А получилось вон он как. А в это время в мозгу, наверное, не только у Каракулова, но и у всех присутствующих назойливо тикали слова призыва супермозга: – «Подключись! – И мир твой!».

Получается, наш мозг переформатируют, подключит его к глобальному нейрокомпьютеру, и перебросит нас в другую реальность. Кем я тогда буду? Что случится со мной в будущем? Студенты еще долго не могли прийти в себе от услышанной философской сказки. В зале воцарилась тишина. Лектор тоже сидел молча, обхватив голову руками и думая о нечто своем.