Текст книги "Как поплывет ковчег мой.."

Параллельно, мы готовили пакет документов для перерегистрации нашей компании, уже в виде акционерного общества открытого типа. Это было ключевым моментом нашего бизнеса, и все шло прекрасно. Однако для поставки мини-завода по переработке нефтепродуктов, также, как и для строительства первого делового и коммерческого центра в Москве, нам необходимы были дополнительные ресурсы, и речь уже шла о десятках миллионов долларов.

У нас было только два способа привлечь такие огромные деньги – либо брать кредит, либо делать эмиссию акций. Мы выбрали второй путь и даже готовились выйти на биржу ценных бумаг IPO, рекламируя по всей стране продажу наших привилегированных акций. Одновременно со всем этим мой старший брат Коля стал разрабатывать тему по сборке компьютеров в нашей стране и вел долгие переговоры с одним молодым выпускником МГУ, который тоже был одержим этой идеей.

Колю всегда интересовала тема высоких технологий – с тех пор, как еще в семидесятые, работая в своем НИИ, он имел дело с огромными ЭВМ. Брат хорошо понимал, что не только нефть – это будущее человечества, но и компьютеры тоже. Рынок развивался очень быстро, мало кто уже мог представить себе свою профессиональную деятельность без компьютеров, однако привозить их из-за границы было невыгодно из-за больших налогов. Мы решили завозить комплектующие из Китая и собирать компьютеры непосредственно в России.

Кто ищет, тот найдет – идеи буквально витали в воздухе, и многие из них казались весьма перспективными. Внезапно в поле моего зрения появился старый знакомый Хем (тот самый таксист, который научил меня водить автомобиль), который пришел вместе с Эдиком с предложением от местных акционеров вдохнуть жизнь в старый продуктовый супермаркет, на протяжение нескольких лет влачивший жалкое существование. Надо ли говорить, что я взялся за это дело без промедления? Во всех существующих складских и подсобных помещениях мы быстро организовали оптовый продовольственный склад, потом получили лицензию банка и открыли в бывшем магазине пункт по обмену валюты. Затем дело дошло и до самого магазина, и к этому процессу я привлек своего младшего брата Игоря, племянника Роберта, а также его отца, который занимался крупными строительными проектами.

Разумеется, и этот новый проект требовал серьезных вложений. Я взял деньги взаймы и прокрутил их на бирже ценных бумаг государственных облигаций ГКО. Как обычно, не обошлось без дружеской поддержки: один из прежних моих знакомых по парусным гонкам, Анатолий Молотов, теперь был управляющим государственной финансовой компанией, которая имела лицензию на проведение такого рода операций. Этот Анатолий когда-то занял мое место в сборной Москвы и поехал вместо меня на Спартакиаду народов СССР. Но я был не в обиде. Он был сыном замминистра, банкиром и будущим шоколадным магнатом. Иногда я думаю, что жизнь нарочно знакомила меня в детстве и юности только с нужными людьми.

За три месяца заработать удалось хорошо, прибыль исчислялась цифрами с множеством нулей. Разумеется, пришлось делиться, однако денег для нового проекта все равно осталось достаточно. Скоро я уже участвовал в приватизации крупного универмага площадью более трех тысяч метров.

Лихие были времена! Почти все товары, которые продавались тогда в Москве, были контрабандой. Это американские маркетологи действовали в соответствии с законами мерчайдайзинга и придумывали способы увеличения объемов продаж. По эту сторону границы все работало по-старинке. Никогда не забуду контрабандную водку, шампанское и огромные фуры с сигаретами Мальборо. Когда таможенники открывали двери такой фуры для проверки, первое, что они видели – это сотни рулонов туалетной бумаги. Вся контрабанда в те годы ввозилась в страну под прикрытием туалетной бумаги. Впрочем, она тоже была товаром дефицитным и на полках особо не залеживалась. Очереди в нашем магазине всегда были огромные.

Этот период моей жизни был сплошной белой полосой, за который, по всем законам, должна была неизбежно наступить полоса черная. Но пока я был на гребне волны, все шло хорошо.

Помимо бизнеса, я жил своей жизнью. Отношения с моей прекрасной Аленой перешли в статус постоянных, уже практически не расставались. Это стало хорошим поводом разгрести весь старый шлейф бывших подруг и несостоявшихся невест. Я встречал ее у дверей школы и увозил на своем Мерседесе под восхищенный свист и аплодисменты одноклассников. Брал на все мероприятия, дарил меха и бриллианты. Настал день, когда она появилась в рекламе нашей компании в качестве модели.

Она готовилась к поступлению в серьезный институт и параллельно продолжала заниматься своими танцами, и иногда тренировалась с одной известной на весь мир труппой современного балета. Это было ее хобби, и я тоже в очередной раз вспомнил о своем.

Яхты, как и прежде, оставались моим вдохновением и спасением. И в трудные времена, и в счастливые, я искал возможности выйти под парусом, поучаствовать в гонках или просто заехать в любимый яхт-клуб. Филипп Деникин, с которым я тогда общался очень часто, приохотил меня к гонкам на крейсерских яхтах. Это был новый для меня жанр, но очень скоро вылазки на воду на больших лодках, да еще в компании старых друзей захватили меня целиком. Между тем, Фил, который за все эти годы не только не бросил спорт, но и успел стать чемпионом России, теперь собирался поехать в Монте-Карло, на открытый чемпионат Европы по парусному спорту и все более настойчиво звал меня с собой, чтобы поучаствовать в регате в классе небольших килевых яхт с экипажем в шесть человек. На старт должны были выйти не только лучшие яхтсмены Европы, но и гонщики со всех континентов мира, и я, разумеется, просто не мог пропустить такое грандиозное событие. К тому же, мне очень хотелось побывать во Франции и Монако. В общем, я согласился, и мы принялись усиленно тренироваться и готовить документы для поездки.

В середине лета мне исполнилось двадцать пять. Не помню, чтобы когда-нибудь еще, ни до, ни после, я отмечал свой день рождения с таким размахом. Я пригласил больше сотни друзей в один из лучших ресторанов Москвы, буквально купался в лучах всеобщей любви, слушал расточаемые в мой адрес комплименты и тосты, и был безгранично счастлив. Все мои мечты воплощались в реальность, рядом со мной была лучшая из женщин… Что еще я мог пожелать?

Черная полоса началась внезапно. Первым предупреждением стал весьма неприятный эпизод в яхт-клубе, куда мы с Аленой приехали, чтобы провести вместе теплый сентябрьский день. Я хотел показать ей свои родные места, а заодно, чего уже там, немного покрасоваться – ведь после всех моих юношеских подвигов, в клубе я слыл личностью легендарной.

Мы чудесно провели время на берегу водохранилища, покатались на катере, пообщались с друзьями. Как говорится, беды ничто не предвещало. Но то, что случилось потом, заставило меня вспомнить о старой морской истине – никогда не брать женщину на борт. Под конец дня, будучи в совершенном восторге от яхт, солнца, друзей и всей обстановки в целом, Алена решила взорвать сигнальную ракету, найденную ею на дне чьей-то лодки. Не знаю, почему она так завелась с этой идеей. Ракета была старой, с давно истекшим сроком годности, и все это мероприятие просто не могло закончиться ничем хорошим. Тем не менее, ракету зажали между воротами, и моя невеста уже протягивала к ней руку, чтобы дернуть за чеку.

В далеком детстве я имел печальный опыт знакомства со взрывотехникой. К тому же, я служил в армии. Я видел очень ясно, как будут развиваться дальнейшие события: если ракета исправна, то весь этот салют полетит не только вверх, но и во все стороны разом, будет сильная отдача. Если неисправна – разорвется прямо в руках. Что мне оставалось делать? Я оттолкнул Алену буквально в последнее мгновение и сам дернул за злополучное кольцо…

Сильная боль пришла почти сразу. Когда дым развеялся, я увидел свою правую кисть без указательного пальца. Палец не оторвало совсем, но он был полностью раздроблен и висел на кусочке кожи, как на нитке. Ближайшая больница находилась в городе Долгопрудный. Операцию мне делали без наркоза, я терпел, как мог, и только спрашивал хирурга, будет ли сгибаться палец. На что он резонно отвечал мне: главное, чтобы он вообще у тебя был… Палец мне собрали по частям и пришили, заодно подлатали другие раны на руке и оставили в больнице. Я лежал там еще неделю, как раненый герой, и думал о превратностях судьбы. Когда-то в далеком детстве я устроил взрыв в подъезде, от которого пострадал мой сосед. Теперь, в полном соответствии с законом бумеранга, тот случай вернулся ко мне. Сросшийся палец навсегда потерял способность сгибаться, так что я больше никогда не смог играть на гитаре. Каждый раз, глядя на него, я усмехаюсь и вспоминаю старую еврейскую поговорку: указывая пальцем на другого, знай, что три других пальца направлены на тебя самого.

Моя поездка была на грани срыва. Все наперебой отговаривали меня ехать, однако я, как всегда, поступил по-своему и полетел в Монте-Карло прямо в гипсе.

Монако поразил меня масштабом и пафосом. В отличие от многих спортсменов, поселившихся на вилле спонсора напротив яхт-клуба, мы сняли номер в простой гостинице. По приезду, к огромному удивлению и радости, я тут же встретил многих своих прежних соперников – тех, с кем я выходил на старт еще во времена СССР. Все они, как могли, пробивались в спорте, и у каждого были свои проблемы. Помню, один парень, чемпион многих регат и член сборной, все говорил о нехватке денег на спорт, а потом вдруг рассказал, как изменяла ему жена, пока он завоевывал золотые медали.

Главным организатором регаты в Монте-Карло был князь Монако, а его старший наследник должен был выйти с нами на старт, так же, как и представители прочих европейских королевских династий. В своих самых смелых мечтах не мог я себе представить, что придет день, когда я буду соревноваться в такой компании. Это было похоже на рыцарские бои, только вместо меча и копья у нас была яхта, а вместо коней в доспехах – свежий ветер, который быстро нес нас вперед на наполненных парусах.

У самой стартовой линии чуть было не разгорелся международный скандал, и опять не без нашего участия. Мой друг Филипп собирался заехать в челюсть наследному принцу Швеции, когда тот в суматохе отталкивал нашу яхту. Я мгновенно вспомнил конфликт своей юности и то, как меня чуть было не отстранили от гонок на два года, успел крикнул: «Стой!!», и Фил в последнее мгновение убрал занесенный кулак. Так или иначе, гонки начались, и я гордо стоял у руля со своим гипсом.

Соревнования мы, конечно, не выиграли, хотя в одной из гонок боролись за место в первой десятке, но зато отлично провели время. К тому же нам, а вернее – мне, вручили отдельный приз за волю к победе. Одним словом, все складывалось как нельзя лучше.

На радостях мы отправились в знаменитое казино и зависли там на целый вечер. По иронии судьбы, мы оказались за одним игровым столом с одним стариком-немцем. Он, по его словам, хорошо знал Россию, поскольку, будучи пленным, после войны валил лес и строил дороги в Сибири и на Дальнем Востоке. Свою жизнь этот старик доживал в Швейцарии, и мы долго с ним говорили.

Каждый день заканчивался вечеринкой, которую устраивал очередной наследный принц в королевском яхт-клубе. Закрытие регаты ознаменовалось грандиозным фейерверком, спонсированным каким-то миллионером-итальянцем, с виду – настоящим мафиози.

По дороге домой мы на несколько дней завернули в Париж. Как все нормальные туристы, посмотрели на Триумфальную арку (сравнили ее с той, что стоит на Кутузовском проспекте в Москве), залезли на Эйфелеву башню, прогулялись по Монмартру, зашли в музей восковых фигур и, когда уже совсем стемнело, решили красиво поужинать, выбрав самый дорогой ресторан.

Тот, кто хоть раз пытался поужинать во Франции, не зная французского, меня поймет. Французы не хотят понимать никаких других языков, кроме своего. Знание английского тоже не помогает, особенно такое, как у меня – заученных навеки школьных фраз худо-бедно хватало лишь на то, чтобы спросить у прохожих дорогу. То есть, проблемы коммуникации возникли сразу же, как только нам принесли меню. Весь ресторан потешался над нами, пока мы на языке мимики и жестов пытались заказать говяжий стейк. Справившись, наконец, с этой задачей, мы выбрались на улицу. Ночной Париж был прекрасен. Я смотрел на отражающиеся в Сене огни фонарей, на перекинутые между ее берегами мосты, на бульвары и темную громаду Норт-Дамма и вспоминал зачитанные до дыр мушкетерские романы моего детства.

Финал нашей поездки вышел вполне в духе д’Артаньяна. Вкусив парижских красот, мы, как истинные мужики, решили завершить свои приключения в Мулен-Руж. Разве могли мы уехать из Парижа, не увидев настоящего кабаре и прелестей куртизанок?

Таксист привез нас в какое-то злачное место. Мы вошли, железную дверь за нами тут же заперли, и мы оказались в окружении несвежих дам лет за сорок. Что-то здесь явно было не так. Выпускать нас без боя никто не собирался – сказали, что если мы и не хотим никаких других развлечений, то надо, как минимум, выпить. Мы заказали бутылку минералки и сразу же попросили счет. Дальше события развивались стремительно.

В пересчете на американскую валюту, бутылка воды стоила сто долларов. Страх, охвативший было нас поначалу, сразу испарился. Мы уже приступили было к разгрому заведения, и нас не мог остановить даже местный вышибала, однако, по счастью для обеих сторон, из темноты появился какой-то поляк. Этот парень понимал по-русски и вообще быстро разобрался в ситуации. В итоге, нас выпустили, денег не взяли, а мы получили хороший урок. Чтобы оказаться в правильном месте, надо иметь не только деньги в кармане, но и трезвую голову на плечах. Ну, и учить иностранные языки – чем больше, тем лучше.

Все блага этого мира преходящи, за белой полосой всегда следует черная. Помни об этом, когда купаешься в лучах славы.

Глава десятая. Хочешь мира – готовься к войне

Наши с Филом похождения в Париже еще долгое время оставались поводом для веселья. Кажется, в моем окружении не оставалось уже ни одного человека, который не знал бы во всех подробностях историю про ресторан и Мулен-Руж. Весь этот анекдот почти заслонил главное, ради чего все было затеяно, а именно – гонки в Монте-Карло. Но я-то об этом не только хорошо помнил, но и всерьез задумывался теперь о том, как вернуть парусный спорт в свою, и без того весьма насыщенную, жизнь.

Мне нравились гонки, но на тренировки времени не было. Да и шансов особых, откровенно говоря, – тоже, учитывая большой перерыв в спортивной карьере и мои нерегулярные наезды в яхт-клуб. Я вспоминал разговоры, которые мы вели с ребятами из разных сборных – в основном, все они сводились сетованиям на плохое финансирование. Парусный спорт был не в почете, денег государство не давало – ни на соревнования, ни на подготовку молодых яхтсменов. В общем, я нашел-таки способ отблагодарить спортивный мир, который в свое время научил меня многому и фактически сделал из меня человека. Правильно говорят: сначала сам добейся успеха, потом помогай другим. Теперь я был достаточно силен, чтобы протянуть руку помощи – пусть не всем, но хотя бы некоторым.

Недолго думая, я решил впервые в жизни выступить в качестве мецената и спонсора, и взять под свое финансовое покровительство нескольких легендарных яхтсменов из сборной олимпийского класса «Солинг». Во-первых, всех их я хорошо знал еще по сборам в Сочи, а, во-вторых, было, что называется, стыдно за державу, которой не было никакого дела до тех, кто защищал ее честь на чемпионатах Европы и Мира. Итак, я выделил значительную сумму, помогал, чем мог и сам теперь ездил со сборной на всевозможные турниры.

Помню, как однажды мы проехали пол-Европы на моей Вольво с прицепленной яхтой, добираясь до Киля в Германии, а потом – обратно. Эта поездка нас невероятно сблизила, мы и сегодня остаемся друзьями. Спустя некоторое время, ребята предложили мне официально стать их техническим директором и торжественно вручили форму национальной сборной. Спонсором моих друзей-яхтсменов я пробыл до самого своего отъезда из России, а потом инициативу подхватил один из моих знакомых банкиров, Анатолий, и много еще хорошего сделал для парусного спорта – в частности, именно на его деньги были построены несколько огромных яхт-клубов. В 1996 году наша сборная не только стала чемпионом России, Европы и мира, но и завоевала первую в Новой истории Олимпийскую медаль – серебро в Атланте. Я наблюдал за этими головокружительными успехами уже по ту сторону телевизионного экрана, из Испании. Я был безумно рад за них, тем более, что тот победный экипаж состоял из двух моих старых друзей по сборной и еще одного парня младше меня, которого я, тем не менее, помнил очень хорошо еще по совместным тренировкам в яхт-клубе. Здоровый вырос детина, под два метра ростом, и при этом этот Петр-Скала был очень талантлив.

Однако, до всего этого было еще далеко. Пока же я шел дальше и был вполне доволен своей жизнью, стараясь не замечать все более настойчивых предупреждений о надвигающейся буре. Начать с того, что весь тот год я как будто случайно оказывался в эпицентре трагических событий, лишь чудом избегая опасности. В один из дней на дороге, по которой я должен был ехать, случился страшный пожар – на шоссе перевернулась цистерна с бензином, от случайной искры вспыхнуло пламя, и в считанные секунды перекинулось на стоящий рядом троллейбус. Все случилось в утренний час пик, троллейбус был битком набит людьми и сгорел мгновенно, как факел. Не знаю, что заставило меня в то утро свернуть с привычной дороги – это была случайность, я просто решил объехать пробку, и лишь вырулив обратно на шоссе, увидел позади себя пожар, плавящийся асфальт и горящие машины.

Буквально через пару месяцев разразилась очередная политическая катастрофа со стрельбой. В октябре произошла очередная попытка военного переворота, вооруженные люди громили телецентр Останкино, на несколько дней ввели военное положение – и снова на московских улицах были танки, и вновь стреляли по Белому Дому.

А в конце года я пережил первое настоящее покушение. Лишь благодаря своей осмотрительности, везению, и, что весьма вероятно, ангельскому вмешательству, я не попал в руки боевиков, которые собирались взять меня в заложники. Однажды меня уже преследовал какой-то сумасшедший, не испугавшийся даже моего пистолета, и я тогда не слишком придал всему произошедшему значения. На этот раз все было гораздо серьезнее.

Я уже жил в своей новой квартире. Разумеется, меня охраняли, и я сам в любой момент мог связаться со службой безопасности. К тому же, я вел достаточно скромный образ жизни, был бдителен, в свет выбирался только с водителем или друзьями. Но именно в тот вечер я был один – возвращался на своей машине с какого-то мероприятия. По счастью, я был трезв. Повода для беспокойства как будто бы не было, однако я по привычке держал ногу на педали газа и внимательно смотрел в зеркало заднего вида. И именно поэтому очень быстро заметил подозрительный автомобиль, увязавшийся за мной на пустынной улице. Как и положено по инструкции, я сделал несколько упреждающих маневров, но оторваться не удалось. Когда преследователи поравнялись со мной, я увидел нескольких вооруженных боевиков. Меня попытались прижать к обочине, однако решил без боя не сдаваться и, наоборот, вдавил ногу в педаль газа до упора.

Началась бешеная гонка по ночному московскому шоссе. Я несся по скользкой дороге, не обращая внимания на светофоры и еле вписываясь в повороты. Наконец, укрывшись в каком-то переулке, я позвонил брату… Уже через полчаса я находился под охраной – ко мне приставили нескольких человек, которые с тех пор уже сопровождали меня постоянно. Это были не спортсмены, как еще совсем недавно, а профессиональные телохранители, ребята из спецслужб КГБ с табельным оружием.

До сих пор я не знаю, кем были мои тогдашние преследователи и зачем они хотели меня похитить. Возможно, кто-то хотел заработать таким образом, запугать нас или просто помешать нашему семейному бизнесу. Может, кому-то не понравилось, что мы отказались продавать Мерседесы по фальшивым документам и ценам вдвое превышающим рыночные. Не так уж это теперь важно. Главное, что захват заложников, практиковавшийся в те годы в Москве, не был игрой – мало кто из захваченных оставался потом в живых.

После этого случая я все чаще стал возвращаться к мысли о переезде в другую страну, а пока решил, как можно скорее перебраться поближе к брату. Пришлось снова делать капитальный ремонт, да еще при обмене отдать в качестве компенсации одному из жильцов свою собственную квартиру, однако все это были мелочи.

Во время ремонта я на время переехал к родителям. Я уже не оставался один ни на минуту. Один охранник доводил меня до дверей, другой – ждал в машине. По ночам они дежурили у подъезда. Из восьми человек личной охраны двое находились рядом со мной сутки напролет. И так каждый день. Берегли меня не зря – в течение следующих месяцев случилось еще несколько неудавшихся попыток покушения, потом все улеглось. Мои телохранители устроили мне целый ликбез по психологии врага. Я учился выявлять опасность и действовать по обстоятельствам. Почти нигде не бывал. На все деловые встречи теперь приезжал на пятнадцать минут раньше, чтобы хорошенько осмотреться. Постоянно менял свои маршруты и автомобили: то ездил на Вольво, то на Мерседесе, но чаще всего – на микроавтобусе с полной тонировкой всех окон. При этом за руль я сам уже не садился.

Честно говоря, вся эта ситуация действовала на нервы. Во-первых, оказалось, что в этом мире, помимо друзей, есть еще и завистники, и эти завистники ни перед чем не остановятся. Не то чтобы я к двадцати пяти годам был настолько наивен и об этом не знал, но получить лишнее подтверждение о несовершенстве мироустройства было неприятно. Во-вторых, я теперь почти не оставался один, и даже на свидания с собственной девушкой мне приходилось сбегать тайком. После таких вылазок от моего старшего брата доставалось и мне, и телохранителям. Если меня не могли нигде отыскать больше часа, начиналась паника, брат бил тревогу. В конце концов, пришлось смириться и ездить на свидания с охраной.

На наш бизнес все больше обращали внимание, многим мы не давали покоя. Пришлось вооружаться. Наш офис постепенно превратился в осажденную крепость, способную держать оборону. На чердаке мы отвели целую комнату под оружейный склад – помимо наганов и пистолетов, теперь были куплены еще и автоматы Калашникова с боевыми патронами. «Si vis pacem, para bellum», как говорили древние римляне. «Хочешь мира – готовься к войне».

Между тем, жизнь никто не отменял. Несмотря на то, что бизнес в стране превратился в цепь бесконечных разборок, мы все еще пытались продвигать наше семейное дело. Иногда мне приходилось самому ездить на так называемые «стрелки», особенно связанные с похождениями племянника Роберта. Иногда приходилось приезжать на разборки целым эскортом.

Помню, один раз Роберт, весь переломанный, явился домой к брату и пожаловался, что у него требовали большую сумму денег. Я тогда лишь сказал ему, чтобы он не сопротивлялся и назначил встречу. Уже на следующий день мы приехали вместе с охраной, подтянули также партнеров и окружили целый квартал. Было страшновато, но я вышел на разговор с сотрудником спецслужб из личной охраны, несмотря даже на то, что рядом стояли старенькие Жигули со снайперами. Вероятно, наше нахальство сделало свое дело, и в тот раз от племянника отстали.

В другой раз, также целым эскортом, мы отправились отбивать Роберта от банды наркодилеров. Хорошо, что мы не взяли на «сходку» оружие, потому что на месте нас уже ждал ОМОН, выступавший у бандитов в качестве «крыши». Словом, было множество ситуаций в то смутное время, всего и не расскажешь. Были и оборотни в погонах, и беспредельщики. Один раз прицепились ко мне лично, и тогда, лишь благодаря вмешательству младшего брата Игоря, который хорошенько тряхнул одного из местных авторитетов, дело удалось все же закрыть.

Иногда инциденты случались прямо на дороге и среди бела дня. Помню, как мы ехали на свадьбу к брату Гильята, вдруг нас подрезали старые Жигули, и оттуда выскочили сразу трое с оружием. Эти трое явно в Москве были проездом, и им было абсолютно наплевать и на нас, и на наш сто сороковой Мерседес, и на охрану. Да что уж там говорить – даже на самой свадьбе, куда мы все же благополучно добрались, нас ждало неожиданное продолжение.

В разгар торжества явился некий деловой партнер из Сибири. Он не зашел, а именно явился – в черной широкополой шляпе и плаще в пол, как в кино, выложил на поднос толстую пачку долларов в качестве подарка молодоженам, а потом пригласил на танго мою сестру. Скорее всего, этот партнер из Сибири просто хотел покрасоваться, ну, или добавить драматизма этой семейной свадьбе. Однако вся эта мизансцена вызвала почему-то бурю негодования у некоторых наших родственников, а один из них даже взял в руки микрофон и назвал сестру проституткой.

От таких слов все буквально опешили, однако возражать почему-то никто не стал. Никто кроме меня. Сначала я сделал замечание в вежливой форме и, когда оно не подействовало, вызвал его на дуэль. За неимением перчатки, я запустил в него стул, потребовал извинений и пообещал застрелить на месте. Этот родственник был старше меня, и, по нашим кавказским обычаям, я не имел права так поступать, но мне уже было все равно. Главный закон, заложенный еще в детстве, гласил: защищай честь своей семьи. Я и защищал.

До чего мы дошли, если даже среди ближайших родственников происходили такие инциденты? Все общество трясло, как на вулкане. Никто ни с кем не считался. Банкиров, предпринимателей и воров в законе роднило одно – всех их при удобном случае отстреливали, чтобы отжать бизнес. Происходило это повсеместно и было обычным делом. Это сегодня рейдеры действуют по-другому: запускают инсайдера, фабрикуют дело, сливают коммерческую информацию, разваливают компанию изнутри… В девяностые никто особо не заморачивался: нанимали киллера и – вперед. Не буду называть имен, однако именно так в те прекрасные времена у нас отняли целое здание в центре Москвы – тот самый приватизированный особняк на Ордынке, который мог бы сейчас кормить всю нашу семью. Захват производился в лучших экшн-традициях: с участием автоматчиков и криминальных авторитетов. Нынешняя цена этого особняка в непосредственной близости от Кремля – более двадцати миллионов евро. Вместе со зданием была потеряна целая коллекция шуб и манто, а также шкурки куницы и соболя на сотни тысяч долларов. Отстоять все это оказалось не под силу даже нам, несмотря на все наше кажущееся влияние. Война всех против всех шла полным ходом, и в этой войне победителей не было.

Собственно, способ ведения этой войны был один единственный – стрелять самому. Многие так и делали, но эта история уже не про нас. Мы никогда не нападали сами – только оборонялись. Поэтому теряли, и теряли немало.

Свою невесту я предпочитал не посвящать в подробности своего бизнеса. Алена, которой уже исполнилось восемнадцать, как мне кажется, до конца не понимала, какая опасность ей угрожает, и ужасно стеснялась, когда я посылал за ней своего телохранителя. Моя же тревога за нее усилилась многократно, когда я узнал, что она ждет ребенка.

Момент этот оказался переломным в жизни нашей семьи. В конце декабря я перевез всех на новую квартиру, и Новый, 1994-й год мы встречали все вместе. Для меня это было огромным событием, тем более что новогодние праздники у нас всегда совпадали с днем рождения моей любимой мамы.

В третий раз в своей жизни я стал готовиться к свадьбе. Мать поначалу была против, однако, хорошо зная характер своего сына, препятствовать все же не стала. В конце концов, родители поддержали меня в моем выборе и даже радовались за меня. Другое дело – мои сестры.

Вот уже не знаешь, откуда ждать беды. Все пятеро сестер, будто сговорившись, давили на меня изо всех сил, убеждая, что такая красивая девушка, тем более – танцовщица и модель, по определению не может стать хорошей женой. Никто из них не верил в будущее наших отношений. Впрочем, хоть я их и любил всем сердцем, но все же это была моя жизнь, и именно я принимал в ней решения.

Не знаю, кого они прочили мне в жены – вряд ли кого-нибудь из моих бывших подружек, объектов милого флирта и наивных ухаживаний. Все это было в прошлом. Теперь я ощущал себя настоящим мужчиной, и это чувство исчислялось не количеством любовных побед, а полнотой эмоций, которыми я жил в то время. Сколько бы ни говорили мне, что нельзя связывать свою жизнь с чересчур красивой женщиной, я тому не верил, думал только своей головой и слушал лишь свое сердце. А мое сердце было спокойно и счастливо.

О, как я недооценивал эту мягкую, но сокрушительную силу женского давления! Я хотел осчастливить всех сразу, собрав в одном доме самых близких людей. За что, в конечном счете, и поплатился.

Есть трехмерное измерение каждого из нас. Первое – это наши действия и их причины. Второе – то, что заставляет поступать нас так, а не иначе. И третье – наше бытие, краеугольный камень и мерило всего.

Глава одиннадцатая. «Ты только не бойся…»

Не знаю, как бы все сложилось, не будь Алена беременна. Возможно, я и не стал бы так торопиться со своим предложением, и события не развивались бы так стремительно. Говорю это не потому, что жалею о чем-то – ни разу, ни единого мгновения не сомневался я в правильности принятого тогда решения. Я был счастлив, уверен в своей будущей жене и своих к ней чувствах. Однако приходится признать, что оба мы испытывали в тот момент определенное давление. Ни ее родители, ни мои не признавали отношений в рамках столь популярного ныне гражданского брака. Решившись жить вместе и, тем более, в ожидании малыша, мы просто обязаны были поставить печати в свои паспорта и устроить шикарную свадьбу. Я вспоминал слова своего ушедшего брата: «Женись только на той, что по-настоящему любит тебя». Мне казалось, что я так и поступаю. Я еще не знал, какая огромная пропасть лежит между отношениями «до» и «после».

Тогда я еще верил во все: в любовь и уважение «пока смерть не разлучит нас», и в то, что можно до самой старости гулять вот так по парку, держась за руки, как любовники. Перед глазами был пример моих родителей, и я тоже хотел быть своей семье настоящим мужчиной, капитаном, как мой отец. В общем, решение было принято и я, наконец, отправился к Алене домой, чтобы официально познакомиться со всей ее семьей – уже в качестве жениха.