Текст книги "Как поплывет ковчег мой.."

На пару дней я съездил в Назарет. Поднимаясь по серпантину, петляющему от подножья Священной горы, я видел далеко внизу арабские поселения, затем – христианские. Впервые в жизни я ощутил весь магнетизм и святость этого места, родины наших предков, Авраама, Исаака и Якова, и трех главных мировых религий. В Вифлееме я навестил сына маминой подруги, Виталика, с которым тоже было связано множество детских воспоминаний – когда я гостил у них в Нальчике, они с братьями водили меня на рынок и учили кататься на велосипеде. Фотография, где Виталик в шутку дает мне, трехлетнему, зажженную сигарету, до сих пор хранится у меня дома. И вот теперь мы вместе едем в Вифлеем, и я чувствую, как все в моей душе становится на свои места.

Разумеется, я провел много времени на море – погонял на взятой напрокат в местном клубе яхте, загорел дочерна на палящем израильском солнце. Как ни пытался я отблагодарить своих родственников за гостеприимство, сделать мне это они все равно не позволили. Кредиток тогда не было, и я повез все свои наличные обратно в Москву, так практически ничего и не потратив.

В самолете я снова думал о своей жизни, о вере в Бога и о том, что пора заканчивать встречаться с молоденькими девочками. Надо выбирать в спутницы кого-нибудь постарше, думал я. Мне в очередной раз казалось, что я все понял и все распланировал. Что ж, я в очередной раз ошибался.

По приезду в Москву, отдохнувший, загоревший и наполненный верой, я делился впечатлениями об Израиле и родственниках, оказавших мне такой теплый прием. Мама расспрашивала о Берте и Виталике, отец – о политической обстановке в стране. Скоро, раздав все привезенные подарки, я уже вернулся к привычной московской суете и в один из дней, посадив за руль новенькой Вольво своего молодого водителя, отправился в один из самых модных клубов столицы.

Был обычный субботний осенний вечер. К вечеру немного похолодало, и я накинул легкую куртку. Чувствовал я себя превосходно, пока, еще не растеряв ни воодушевления от поездки, ни морского загара. Клуб, в который мы приехали, хоть и считался местом гламурным, но при этом оставался, однако, небольшим, уютным, даже камерным. Здесь часто выступали молодые и очень талантливые танцоры – причем, можно было увидеть и серьезные постановки известных хореографов.

Мы выбрали столик рядом со сценой, выпили пару коктейлей, обсудили бизнес. Мой водитель Ленька рассказывал о том, как шли дела в нашей компании в мое отсутствие, время от времени переводя разговор на семейные темы. Говорил о своей младшей сестренке, которой, по его словам, я очень нравился, так что, раз уж моя свадьба не сложилась, то, может быть теперь? … На сцене между тем один танцевальный номер сменялся другим, и атмосфера становилась все более магнетической.

Наконец, свет в очередной раз погас, и в лучах софитов появились последние танцовщицы. Эти девушки, несомненно, были кульминацией вечера. Современный балет с элементами хип-хопа и джаза, бальные платья, какая-то неожиданная и тонкая красота исполнительниц…

Я глаз не мог оторвать от солистки – высокой блондинки с очень необычной пластикой и пронзительным взглядом. Такой типаж обыкновенно сводит мужчин с ума – сочетание женской притягательности с ангельской невинностью, кротостью и недоступностью. Я влюбился мгновенно, ураганно.

Ленька посмотрел на меня, сразу все понял, допил свой коктейль и пошел за кулисы знакомиться – не с моей Венерой, с кем-то из ее подруг. Такой наглости я мог только позавидовать, тем более, что знакомство удалось, и через полчаса мой водитель уже просил довезти девушку до дома, не афишируя при этом, кто из нас босс и кому принадлежит Вольво.

Вместо одной девушки из служебного хода клуба вышли сразу три, и, к моему удивлению и счастью, среди них была и та, чьим танцем я был так околдован. Пока все рассаживались в нашей машине, я все никак не мог поверить, что это не сон. Ленька сел за руль, я – на переднее сидение, и мы тронулись с места.

Язык у моего водителя был подвешен отлично, и он без умолку болтал всю дорогу. Я молчал, робел и только кивнул, когда Ленька представил меня как своего друга. Впрочем, та, что понравилась мне больше всех, тоже молчала, читая в темноте машины какую-то неизвестную книгу. «Алена, – вдруг сказала одна из подруг. – Оставь уже свой учебник истории, ночь же!». Так я узнал, что ее зовут Алена, и мы поехали дальше.

Из разговора, который продолжался без нашего с ней участия, стало ясно, что девушки занимаются танцами с детства, и что иногда, с одобрения родителей, подрабатывают выступлениями на сцене. Заодно я узнал, кто из них за мужем, а кто пока свободен. Оказалось, что Алена – еще школьница, и что порядки в ее семье весьма строгие.

Я бы так и промолчал до самого конца, и ни за что не рискнул бы попросить ее телефон, но, уже прощаясь, одна из Алёнкиных подруг с улыбкой протянула мне листок из своего блокнота. «Не могу больше смотреть, как ты мучаешься», – сказала она. На листке был записан номер телефона Алены. Я поклялся, что позвоню, но настаивать не буду, и если она не захочет со мной разговаривать, то так тому и быть.

Затем наступил следующий день, и я погрузился в работу, но все никак не мог выбросить из головы эту случайную встречу. Листок с телефонным номером жег мой карман. Я напоминал себе о возрасте Алены, об учебнике истории у нее на коленях и о своем недавнем решении никогда больше не заводить серьезных отношений с девушками младше меня. В конечном счете, все это уже не имело никакого значения – я решился.

По ее голосу было понятно, что она ждала звонка. Не знаю, как мне удалось подобрать правильные слова, но она согласилась даже сходить со мной в ресторан, поставив мне при этом условие, что я привезу ее домой не позже десяти вечера, так как с утра ей рано вставать в школу. Я был так счастлив, как будто это было первое свидание в моей жизни.

Моросил дождь, когда я в назначенный час подъехал к Аленкиному дому. Я припарковал машину у подъезда и ждал, когда она выйдет. Она опаздывала, но вот дверь отворилась, и в открывшемся светлом проеме я увидел тонкий силуэт, вечернее платье, высокие каблуки. Вчерашняя школьница исчезла – передо мной на ступеньках подъезда стояла прелестная молодая женщина, намного выше и эффектнее меня.

Я пошёл к ней навстречу прямо по лужам, а потом взял ее на руки и перенес под дождем до самой машины, чтобы она не замочила туфель. Оба мы были смущены и растеряны, но потом я рассказал ей все про вчерашний служебный Вольво и про Леньку, а она – про то, как глупо с ее стороны было так наряжаться в дождь. Мы ехали и смеялись, и очень скоро стало понятно, что я вытянул свой счастливый билет, и ко мне в руки попала какая-то сказочная жар-птица, которую Бог наделил не только красотой, но и позитивной энергией, и скромностью, и умением слушать.

Мы провели восхитительный вечер, болтали и пили вино. Эта девушка, в отличие от моих прежних знакомых, выбирала еду не по правой, а по левой шкале меню: ее не интересовали самые дорогие блюда. Она рассказывала о своем увлечении танцами, о своей семье, о брате – бывшем спортсмене, о племяннике, родителях. Семья была самой обыкновенной, но в ней все жили с любовью и держались друг за друга. Мать ее работала уборщицей, отец, о котором она говорила с уважением и трепетом, – на каком-то заводе. Меня это не особо волновало – наоборот, я был даже рад, что родители этой девушки знают цену труду. За разговором время пролетело быстро. Вечером я отвез ее домой, нежно поцеловал в щеку, пожелал спокойной ночи и уехал. Таким было мое первое свидание со сказочной принцессой, и оно стремительно переросло в страстный роман.

Мы виделись каждый день, я дарил ей цветы, приглашал на разные вечеринки и иногда, махнув рукой на ее юный возраст, забирал прямо с уроков. Поначалу Алена брала с собой на свидания своих подруг, но после того, как одна из них захотела познакомиться со мной поближе, оставила эту затею, и теперь мы проводили время только вдвоем.

Эта новая любовь наполнила мою жизнь. Бизнес пошел вперед, как фрегат на попутном ветре. Мы удачно дебютировали со своей дорогой коллекцией на аукционе «Мягкое Золото России», где практически все ведущие магазины Москвы сразу же обратили на нас внимание и заключили контракты.

Я знакомился с миром моды. Помню, как много лет назад мечтал стать модельером, чтобы быть окруженным красивыми моделями. Что ж, теперь вокруг меня вились многие из них, в том числе – Мисс России и будущая Мисс Мира. Она была ослепительно хороша и настолько высока, что ее длинные руки выглядывали из рукавов наших меховых манто, несмотря на все наши попытки прикрыть их. Увы, на все это я смотрел теперь другими глазами.

Именно тогда мне окончательно стало ясно, что красоту женщины должно сопровождать нечто большее, чем вечеринки, шампанское и секс. Я искал родную душу, умного собеседника, преданного друга. Мне даже жаль было этих несчастных девочек: многие из них были неглупы, образованы и хороши собой, но быстро сгорали среди подарков, роскоши и случайных знакомств. И тем большую ценность обретали в моих глазах отношения, у которых, кроме романтики и страсти, возможным было продолжение в виде будущей семьи. В общем, я снова возвращался к тому, с чего начал, и думал теперь только о своей Прекрасной Алене.

Все мировые религии говорят о любви. Любовь – это благословение и проклятие, тяжкий ежедневный труд, иногда – неблагодарный. Можно искать любовь на Земле Обетованной, но найти ее, в конце концов, в собственном сердце.

Глава восьмая. Большие деньги

Если взять группу людей и попросить их соединить четыре точки одной линией, девять из десяти нарисуют квадрат. Хорошо, если найдется хотя бы один, кто выйдет за рамки и начертит большой треугольник. Это и есть глобальное мышление. Все границы придумываем себе мы сами.

Когда я сегодня рассказываю кому-то обо всем, чем мы занимались в приснопамятные девяностые, мне не верят – мы действительно тогда вышли за все рамки. Было в этом какое-то сумасшедшее везение, лихость, запредельная уверенность в своих силах. Не помню, чтобы нашей целью когда-либо было захватить весь мир – скорее, мы пытались построить империю, некое общество с новыми экономическими и социальными связями, где каждый нашел бы и свою нишу, и возможности для развития. Разумеется, это было утопия – современный мир живет по другим законам.

В девяностые подчас было нечего есть, зато деньги лежали буквально под ногами. Не зарабатывал только ленивый. Мы вручили свои агентам пачки наличных, отправили их на фабрики в Китай и заполнили склады нашего магазина на несколько лет вперед. Мой двоюродный брат Яков наладил поставки одежды и обуви из Италии, и бытовой техники из США. Широкие американские холодильники, с трудом помещавшиеся в наших квартирах, пользовались большим спросом. Итальянская одежда тоже разлеталась «на ура», у нас был самый лучший ассортимент. Я и сам теперь одевался только здесь.

Торговля мехами процветала. Наш логотип с соболем осенял собой рекламные щиты в центре Москвы. По первому каналу крутили ролик про рыбака, поймавшего русалку – на русалке была наша шуба. Светские львицы появлялись на людях в наших манто из норки, черно-бурой лисицы, песца, куницы и соболя. Всего за один год мы заработали не меньше миллиона долларов, и продолжали развивать производство, к которому подключился к тому времени и мой младший брат Игорь.

В нашем распоряжении теперь был целый банк, поэтому, помимо меха, одежды, обуви, бытовой техники и поставок туркменского хлопка-сырца, было решено открыть еще несколько стратегических направлений. Коля хорошо понимал конъюнктуру рынка, поэтому вскоре был заключен контракт на поставки сахара. Подошел целый корабль с Кубы, сахар раскупили прямо с машин, мешками. Так же, с колес, была распродана первая партия румынской мебели. Мы взяли в банке крупный кредит, конвертировали деньги в доллары и во время очередного витка инфляции заработали целое состояние. Его мы планировали вложить в поставки сигарет Marlboro, однако через несколько месяцев, безрезультатно прождав ответа от американских партнеров, изменили планы и купили парк Мерседесов прямо с фабрики в Штутгарте.

Все, что ни завозилось в страну, продавалось мгновенно. Завезенные Мерседесы ушли по цене ниже заводской, однако все издержки были тут же покрыты разницей курса. Для представительских целей решено было оставить один из первых в Москве так называемый «шестисотый», стоимостью около ста тысяч долларов. В то далекое время иметь такую машину было все равно, что иметь самолет. Заодно были приобретены пять КАМАЗов для перевозки товара, несколько американских джипов, небольшой лимузин, пара микроавтобусов с диванами, баром и телевизорами, и отечественные машины для сотрудников. Я стал ездить на Вольво. Коля пересел на большой Мерседес, а по выходным гонял на американском внедорожнике Wrangler (он вообще любил внедорожники, как и все американское, к которому привык за время своих частых командировок в США для заключения контрактов и изучения бизнеса). Всю неделю он ездил с личным водителем, но в воскресенье сам без проблем покорял московские сугробы и горки.

В отличие от Коли, я, в основном, мотался по стране – то ехал в Ростов договариваться о реализации мебели, то во Владивосток, в зверохозяйства, подписывать контракты о поставках шкурок. Помню одну свою поездку в Уссурийск, куда мы отправились вместе с Алексеем Алексеевичем Печерским и его замом. К тому времени мы были уже не просто деловыми партнерами, скорее – друзьями. Алексей Алексеевич оказался человеком мудрым и предприимчивым, я тогда многому у него научился.

В Уссурийске меня больше всего поразили не медведи и не тигры, а китайцы. Китайцев было столько, что казалось, Россия здесь уже закончилась: китайские магазины и рестораны, целые азиатские кварталы… Директором зверофермы оказался старый приятель Алексея Алексеевича, как тогда говорили, по партийной линии. Мы провели свои переговоры, договорились о поставках меха, попробовали местную еду и засобирались назад. И тут повалил снег.

Он все шел и шел, пока не замело все взлетные полосы в аэропорту, и тогда стало ясно, что никто никуда не полетит. Причем, не только сегодня, но завтра тоже, потому что наши билеты уже сгорели, надо было покупать новые, а новых в кассе осталось всего два. А нас – трое.

Чтобы никому не было обидно, мы бросили жребий, и он выпал не мне. Вмешалась ли в это дело судьба или дело решила хитрость моих взрослых наставников – сейчас это уже неважно. Главное, что они улетели, а я остался еще на сутки в одном из самых бандитских городов, очень далеко от Москвы. Возможно, это было мне напоминанием о том, что не все и не всегда происходит по плану, который мы выстраиваем в своей голове. К счастью, в тот раз обошлось без приключений и вскоре меня всё-таки отправили в Москву следующим рейсом, я даже летел в кабине вместе с пилотами. Один из моих друзей, встречавший нас в московском аэропорту, рассказывал, как он сначала пожал руку Алексею, потом его заместителю, а потом протянул руку и мне, но меня не было. «А Руслан?.. а где Руслан? …» – почему-то он тогда очень возмутился и долго еще стоял с протянутой рукой в надежде, что я сейчас вынырну из-за чьей-то спины со своим чемоданом.

Бывало всякое, но я всегда вспоминаю только хорошее. Девяностые, обернувшиеся для многих растерянностью и потерями, для нашей большой семьи стали временем становления. Важным был даже не размах нашего бизнеса, а то, что мы работали вместе. Каждый день наша компания прирастала новыми направлениями, мы использовали все, абсолютно все возможности, что дарила нам судьба. Разумеется, судьба эта нередко действовала через близких и дальних друзей, и родственников, но кто сказал, что это плохо? Многие приходили тогда к нам с идеями различного бизнеса, и мы хватались за все, что приносило какую-то прибыль.

Впрочем, постоянный поиск новых направлений был обусловлен еще и тем, что государство, вместо того, чтобы поддержать меховой бизнес, ввело тридцатипроцентный акциз, так что производителям пришлось либо уходить в подполье, либо искать другие возможности для развития. Мы хотели играть честно, поэтому выбрали второй вариант. С этого момента оборот наших мехов значительно сократился, и мы перевели производство на другую фабрику, в центр Москвы. Мы даже поучаствовали в приватизации одного из особняков на Ордынке.

Офис, который снимала наша компания, на долгое время стал для меня вторым домом. Мы практически поселились в нем, пропадали там целыми сутками, вынашивая идеи и строя наполеоновские планы. Думали о развитии производства, покупке заводов и фабрик, пытались наладить все по-новому, с использованием передовых технологий. К примеру, когда нам понадобилась оперативная связь, мы с братом купили два сотовых телефона, чуть ли ни первыми в стране. Вижу, как сейчас, эти две переносные стации с антеннами, которые мы подключили к своим машинам. Каждый такой «телефон» стоил как половина квартиры.

Наступала новая эпоха – эпоха нефти, и мы тоже задумались о месторождении газа и нефти, и о покупке мини-завода по ее переработке. Коля поехал в Америку, чтобы на месте изучить все новейшие технологии. По его возвращению, мы, не без протекции троюродного брата Альберта, закончившего Институт нефти и газа, купили разработанный в его недрах патент на производство девяносто пятого бензина. Уже тогда было понятно, что нефть и все, что с нею связано, ляжет в основу новой экономики, однако современного оборудования для ее переработки в стране просто не было. Мы собирались наладить высокотехнологичное производство – не вывозить нефть и газ за границу, а делать бензин и продавать его на территории России.

В итоге, в начале девяносто третьего года мы владели акциями банка, своим производством, имели постоянные квоты на поставку хлопка и мебели, и ряд собственных магазинов. Мы выиграли тендер на разработку месторождения нефти и газа на Дальнем Севере и тендер на право аренды в течение сорока девяти лет земельного участка в Москве. На этом участке планировалось построить первый в России гостинично-деловой комплекс и коммерческий центр. Все это вместе взятое стоило немыслимых денег, но нам тогда все было по плечу – мы ворочали миллионами долларов, вкладывали их и развивались по всем направлениям, куда только могли дотянуться.

Зачем Бог дал мне тогда такие деньги? – думаю я теперь. Я был слишком молод и вряд ли осознавал в полной мере всю ответственность, которая приходит к человеку с богатством. Действовал я, скорее, интуитивно, не позволяя вскружить себе голову, не соскакивая во все тяжкие – наоборот, как и прежде, вел весьма скромный образ жизни и радовался лишь тому, что мои близкие теперь не нуждаются ни в чем. Я всегда мечтал о том, чтобы родители жили в достатке, чтобы все у них было, поэтому был по-настоящему счастлив, что теперь нам с братьями это полностью удалось.

Все, что происходило с нами, я расценивал как подтверждение правильности тех истин, которые внушали нам с детства. Рассчитывать только на себя, не останавливаться, держаться всем вместе… Все это, как я видел теперь, сработало. Родители наши тоже остались прежними. Мать сама вела хозяйство и еще ухаживала за отцом, который в те годы уже сильно сдал и почти не вставал с инвалидной коляски. Я много с ними говорил тогда: с отцом – о политике, с мамой – о себе. Она знала, что у меня уже есть любимая девушка, но я, после двух своих несостоявшихся свадеб, пока был не готов привести ее в наш дом.

Алену я добивался долго, с рыцарской галантностью и самурайским терпением. Помимо танцев, она иногда подрабатывала моделью, и, как и у всех моделей, у нее была своя свита постоянных поклонников. С одним из них, не дававшим моей девушке проходу, мне пришлось сцепиться всерьез. Этот парень был при деньгах и имел разряд по боксу, но меня уже невозможно было остановить. Роман наш долгое время был платоническим, пока однажды не разрешился ураганным сексом в подсобке какого-то ресторана, за кулисами не помню уже по какому случаю устроенного корпоративного приема. Детонатором для последующего взрыва эмоций послужил посвященный мне тост одного из старших наставников. После этого тоста случилось непредвиденное – мы оба вдруг увидели друг друга по-другому и одновременно шагнули дальше, как будто начали новую главу.

После того памятного банкета мы уже не могли прожить друг без друга ни дня. Алена говорила дома, что задерживается у подруги, и приезжала ко мне, в мою новую квартиру, где только что закончился ремонт, и из всей мебели был только матрас на полу. Юность волшебным образом сочеталась в ней с чуткостью, мелкие капризы и прихоти ничуть ее не портили – напротив, придавали только ей свойственный шарм. Она была настоящей женщиной – прекрасной, упорной и мудрой. Бывают простые вина и бывают – дорогие. Попробовав вторые, никогда уже больше не вернешься к первым. Вот и мне больше не нужны были прежние случайные подруги, я весь отдался своим новым чувствам и был в них абсолютно счастлив.

Время шло, и мы, как и раньше, держались все вместе. Лида с Гильятом купили большую квартиру, в том же доме где жил Коля с семьей, и я задался целью расселить коммуналку этажом ниже. Мне ужасно хотелось, чтобы все они были рядом, а родители могли общаться со своими внуками, тем более, что отец уже был тяжко болен. Кстати, объявился и отец Роберта. Мы стали общаться. Он, тоже воспользовавшись всей перестройкой, быстро окреп и подумывал даже о покупке квартиры в том же доме, для сестры и детей, где жил Коля и куда перебирались Лида с Гильятом. Вариантов в том доме было множество. Нам всем очень хотелось жить рядом и собираться как раньше по выходным всей нашей дружной семьей.

Из друзей в то время я чаще всего общался с Филиппом, а Алена как-то легко и быстро сошлась с его женой, хотя та и была ее немного старше. Амира же в те годы я почти потерял из виду – знал лишь, что все у него в порядке.

Мы постоянно собирались семьей, бывали у наших сестер и общались со всеми из компании нашего зятя Гильята, у которого родился долгожданный наследник. Долго они шли к этому, и ожидания увенчались успехом, а сынишку назвали Давидом. Все разногласия, возникшие было между нами на старте, словно забылись. Я больше не злился – память у меня хорошая, просто я научился прощать.

Что касается бизнеса, то не знаю, кто из нас в те времена был круче. С нашей стороны были магазины, хлопок, переработка нефти, со стороны Гильята – собственный первый коммерческий банк и комбинат по добыче алмаза-сырца. Вскоре они купили несколько самолетов и открыли свою частную авиакомпанию. Никогда не забуду, как они возили миллиарды наличных КАМАЗами из своего банка, для покупки очередного самолета. Все мы общались как с губернаторами, так и с криминальными авторитетами.

Что еще сказать о бизнесе начала девяностых? Вместо наперсточников, еще недавно дуривших народ на рынках, появились силы более серьезные. Строились первые финансовые пирамиды. На федеральных каналах герои рекламных роликов призывали обывателей доставать накопления из подушек и вкладывать их в облигации, чтобы потом, сказочно обогатившись на процентах, «купить жене сапоги». Кто жил в начале девяностых, тот помнит эти слова. Грандиозные аферы лопались, как мыльные пузыри, но на их месте возникали новые, и безумные вкладчики все шли и шли в отделанные мрамором офисы и отдавали там последнее, что у них было. Кто все это придумал – новые реформаторы или подпольные теневики?

В Москве по-прежнему часто стреляли. Иногда доставалось и нам. В любое публичное место мог без предупреждения ворваться взвод ОМОНа, в масках и с автоматами. Сначала всех без разбора укладывали на пол, а потом уже проверяли документы.

Был день, когда прямо возле банка нас всех вытащили из машин и положили лицом в грязь, прямо в дорогих костюмах. В другой раз в одном из ресторанов Кирилла Чурикова огрели прикладом по лицу за то, что он сболтнул что-то лишнее. Со мной тоже случались разные триллеры, вроде того, когда меня остановили и надели наручники, а потом поставили этот сюжет в хронику новостей. Понятно, что произошла ошибка, но телезрители об этом уже не узнали, а запомнили только меня, стоящего у капота спортивной иномарки в длинном кожаном плаще и наручниках. Все это были мелочи, хоть и неприятные. Но однажды мы попали в действительно серьезную ситуацию.

В ресторане на Арбате мы отмечали день рожденья одного из партнеров: мужчины в костюмах, дамы в вечерних платьях – всего человек сорок. Тосты прозвучали, кто-то из гостей ушел танцевать, и уже через несколько минут в соседнем зале началась дикая драка. С нами были вооруженные охранники, с другой стороны – много пьяных крепких мужчин, и кто-то из них уже выхватывал из кобуры табельное оружие. Никто никому ничего не объяснял, мы сошлись, как во дворе, стенка на стенку. Слава Богу, выстрелов не было. Но для того, чтобы убраться из ресторана, нам, как победившей стороне, пришлось вызывать спецназ.

Подобное могло произойти где угодно – в ресторане, в казино, просто на улице. Ты случайно задеваешь чью-то иномарку, и тебя, как это тогда называлось, «сажают на счетчик» или просто бьют до полусмерти. У каждого в машине была бейсбольная бита. Один раз я видел парня, который вытащил из-под капота топорик для разделки мяса. Люди защищали себя, как могли, не было никаких правил. Иногда казалось, что звери в джунглях – и то лучше живут.

Наконец, мы всерьез задумались о безопасности. Нас знали практически все, от Москвы до Севера и Сибири, мы входили в девятку самых перспективных компаний страны, американский журнал Global опубликовал статью о нас. Моему брату даже предлагали должность консультанта в Министерстве экономики. Брат был легендарной личностью, но даже он отказался. Мы, конечно, понимали, что надо менять этот мир к лучшему, но оставались при этом не политиками, а бизнесменами и думали, в первую очередь, о том, как прокормить свои семьи и обеспечить рабочими местами своих сотрудников. Как и многие тогда, мы уже смотрели в Европу, конкретно – в Испанию, у нас были филиалы за границей и даже дом у моря, в котором, впрочем, я так и не усел побывать. Одним словом, несмотря на весь свой размах, противостоять тому хаосу, что творился вокруг, мы не могли. Более того – риски существенно увеличивались. И тогда для защиты собственных интересов была создана серьезная, уже настоящая служба безопасности, куда одновременно входили как сотрудники спецслужб, так и криминальные авторитеты. Боже мой, с кем только ни приходилось мне общаться в те годы…

Мы не думали, что может быть еще хуже – наоборот, считали, что именно сейчас и надо бросаться вперед. Не могу сказать, что это стало нашей катастрофической ошибкой, однако, находясь на гребне удачи, мы явно забыли про ухабы и ямы на нашем пути.

Большие деньги не даются просто так. Это не подарок – это проверка. Деньги приходят и уходят, а ты остаешься наедине с самим собой.

Глава девятая. Я не знаю, что будет завтра – просто живу

Я не знаю, что будет завтра, но все равно иду вперед. Я делал так всегда, всю свою жизнь. К двадцати пяти годам, так и не окончив институт (из которого меня, в конце концов, выгнали, устав бороться с моими прогулами и долгами), я все же обрел такую профессиональную закалку, что не снилась никому из моих бывших однокурсников. Все, чему могли научить меня в институте, я постиг самостоятельно, на практике. Думаю, я все же сдал все свои экзамены, причем – в экстремальных условиях.

В девяносто третьем году вокруг по-прежнему царил хаос, реформы не работали, по периметру шли войны. Началась великая эпоха приватизации: заводы, государственные компании, сырьевые недра – практически вся государственная собственность уходила с молотка, растаскивалась по углам, оказываясь, в конечном счете, лишь в «нужных» руках. Новоявленные олигархи все больше подминали под себя производство, финансы, контролировали телевидение. «Повсюду пахло воровством, даже воздух в комнате был какой-то спертый» – сказано о двадцатых годах, но и в девяностые мало что изменилось. Идея урвать свой кусок – хоть больший, хоть меньший – овладела буквально всеми. Олигархи брали по-крупному, обыватели, надеясь на какую-то мифическую прибыль, скупали ваучеры предприятий, и над всем этим кружились, как стервятники, бандиты, боевики, «выпускники» чеченских войн, которые промышляли откровенным грабежом и «крышеванием». Одним словом, веселое было время.

Наша семья продолжала двигаться по этому минному полю – пока более или менее без потерь. Несмотря на все перемены, бизнес процветал. Мы занимались все тем же топливом, хлопком, мебелью, мехом и магазинами. Приступили к разработке проекта коммерческого торгового центра с гостиницей. Здесь нам уже помог отец Роберта – он привел нас в Главное Московское Архитектурное бюро, где к нам отнеслись с уважением и быстро разработали эскизы вместе с макетами. Семен, тем не менее, стал усиленно изучать экономику и неплохо зарабатывать, играя на финансовой и сырьевой бирже. Вскоре он станет вплотную заниматься ресурсами нефти.

За что мы только ни брались.... Открывали свои магазины. Торговали мехами, мебелью, автомобилями, сигаретами, разной одеждой, алкоголем и еще много чем. Но главным было тогда, что мы заключили контракт на поставку нефтеперерабатывающего завода. Открыли новое направление, на этот раз – по строительству коттеджей, которое возглавил старый товарищ моего старшего брата. Кроме того, у нас появился собственный департамент недвижимости – мы начали заниматься покупкой квартир. Возможно, именно тогда проявилась впервые моя будущая страсть к операциям с недвижимостью, которая впоследствии превратилась в профессию на долгие годы.

Крупнейшей сделкой того года стало заключенное уже на межправительственном уровне соглашение о поставках туркменского хлопка в Румынию – мы отправляли туда уже не один состав, как некогда в Россию, а целые поезда. Вместо денег румынская сторона рассчитывалась с нами мебелью, которая всегда высоко ценилась у нас в стране и для многих была предметом мечтаний. Мы стали практически монополистами, торговали как со склада в Москве, так и в магазинах. С прибыли от продаж отдавали деньги за хлопок. Круг, таким образом, замыкался.

Это была очень серьезная операция, в которой было задействовано сразу три страны. Практически все мебельные фабрики в Румынии работали только на нас. Повсюду крутилась наша реклама, выходили целые полосы в центральных газетах, а сама операция была очень выгодная. Без преувеличения могу сказать, что для нас это была сделка века.