Текст книги "Как поплывет ковчег мой.."

Напоследок мы все же решили еще раз съездить в Сочи, куда снова звал нас все тот же Влад Соболев – теперь уже просто как друзья. Поездка, которая задумывалась мною как сюрприз, не задалась с самого начала. Мы разругались в пух и прах, и через три дня вернулись в Москву. Я впервые увидел разъяренную женщину, зато в отношениях, наконец, разобрался.

За неприятностями личными последовали проблемы финансовые – этот год, похоже, решил доконать меня окончательно. История вышла неприглядная и, как и все прочие события того проклятого лета, послужила мне хорошим уроком на будущее.

В то время многие обеспеченные люди пытались спасти деньги, переводя их в золото и американские доллары. Инфляция в рублевой зоне была такой стремительной, что все заработанное сгорало в один момент. Моя бедная мама, например, откладывала на свою книжку многие годы по крупицам все свои сбережения, надеясь помочь нам этими деньгами, когда мы вырастем. Она работала всю жизнь и накопила целых десять тысяч рублей. Это было целое состояние, которое в одночасье, во время очередной финансовой реформы, превратилось всего в несколько сотен долларов. Поколение моих родителей пережило облигации вместо зарплаты в шестидесятые, дефолт восьмидесятых – их обманывали столько раз, что вообще удивительно, как они сохранили способность доверять людям.

Никаких официальных обменных пунктов тогда не было, менять валюту приходилось на черном рынке, на свой страх и риск. Я несколько раз проворачивал подобные операции, пользуясь знакомствами в компании своей девушки. Нет, я не был наивным идиотом. Мне казалось даже, что я действую осторожно. Однажды, впрочем, я потерял очень много, и, самое обидное, – это были не мои деньги. Это были деньги моего друга Влада. Обменять надо было несколько тысяч долларов. На эту сумму можно было купить новые Жигули или не вылезать из ресторанов несколько лет. Одним словом, это было целое состояние.

В моей тогдашней компании вертелся один парень, Макс. Трудно было понять, что этот Макс из себя представляет – эрудированный, холеный, он держался, как светский лев.

Мы должны были встретиться у подъезда какого-то дома в московском районе Чертаново. При мне была сумка, набитая советскими рублями.

– Сейчас выйдет девушка, – сказал Макс. – Мы отдадим ей рубли, и она вынесет нам доллары буквально через несколько минут. Все пройдет гладко, все будет окей.

Сумку с рублями девушке я отдал, но назад она не вернулась. В подъезде, куда бросился я, бесполезно прождав около часа в машине, обнаружился второй выход. Я закурил сигарету, хотя не делал этого уже почти год, потом посмотрел на Макса, который, что примечательно, никуда не делся, и спокойно спросил: «Что происходит?». Начались оправдания и обещания завтра же во всем разобраться. Я оставил его и уехал.

Вот тут-то и пригодились мне мои прежние знакомства. Тем же вечером я вернулся к разговору с Максом, но уже не один, а в компании одного из местных авторитетов. Он просто кинул меня, как говорили тогда. Это была его работа. Он сознался в этом совершенно хладнокровно и посоветовал смириться с потерей.

Но уже на следующий день я встретился с земляками все в том же офисе-ресторане, и впервые попросил помощи. Пара крепких ребят со сломанными ушами быстро съездили к Максу и выяснили, как обстоят дела. Он работал в группе – был одним из профессиональных мошенников, действовавших под защитой районного криминала. «Деньги мы заберем, – пообещал мне Магомед. – Приставим пистолет ко лбу, и они тебе их принесут сами, да еще с процентами».

Разумеется, я был в ярости. Я жаждал возмездия и очень хотел вернуть деньги, которые, к тому же, были не мои. И, случись со мной такое еще несколько лет назад, я, не раздумывая, сам полез бы в драку. Однако в тот раз, слава Богу, мне хватило ума остановиться и подумать. Я вспомнил родителей и покойного брата, и понял, что это и есть та самая «точка невозврата». Никакие деньги не стоили человеческой жизни. Землякам я сказал, что с меня – накрытый стол в ресторане, но в своих проблемах я разберусь сам.

Между тем, украденное надо было как-то возвращать. Владу я все честно рассказал, пообещал заработать и отдать все до копейки. Счастье, что он меня понял, поддержал и заверил, что доверяет, несмотря ни на что.

Это была черная полоса в моей жизни, полоса сложных и переломных переживаний. Я могу гордиться собой в том смысле, что, хоть и попадал в ситуации сложные, практически безнадежные, все же умудрялся справляться с агрессией и злостью, и вел себя как человек.

В отчаянии я стал искать возможность заработка. Торговал, чем придется: водкой, которая тогда была дефицитом, долларами, привезенными из-за границы вещами, французскими духами, золотом… Да, все это было незаконно, но другого выхода я не видел. Многие тогда пошли такой дорожкой, пытаясь выжить. Одни покупали, другие, как я, – торговали…

В общем, я нашел нужных людей и занимался только тем, на чем можно было заработать быстро и без обмана. Для оборота требовались средства. Я обратился ко всем, кого только знал, но выручили меня только друзья. Всю жизнь буду благодарен Филиппу, а еще Рафаилу, который, живя тем, что изготавливал мебель в каком-то кооперативе, отдал мне практически все свое скромное состояние.

Я перестал тратить время на сомнительные компании, на пустые встречи и разговоры. Уволился из Дома моды «Зима» и стал осваивать искусство портного в других ателье, учась обрабатывать кроме меха и другой материал, изготавливая своими руками кожаные куртки и модные плащи. В одном из таких ателье я, по договоренности с хозяином, выполнял определенный план, а затем работал на себя. Под рукой у меня был целый профессиональный цех со всем оборудованием, а также – коллеги и сотрудники.

Теперь мы производили на заказ дорогие изделия, и этот опыт оказался бесценным. Коллектив был просто замечательный. Я находился в обществе действительно талантливых людей, среди которых, кстати, встретил своих давних закройщиц, Юлю и Ольгу, чему был несказанно рад. Мир, как говорится, тесен.

Мой круг общения менялся. Очень сдружился я в те годы и с Сергеем, с которым когда-то начинал все в том же доме моды «Зима» – спустя некоторое время, я даже стал свидетелем на его свадьбе. По-другому смотрел на Амира, Филиппа и Рафаила, стал еще больше ценить нашу дружбу. Они-то впоследствии и стали моей главной опорой в жизни.

Мы любили собираться у нас дома, чувствуя себя гусарами. Под мамину закуску и рюмку водки Раф рассказывал о своей учебе в элитном рязанском училище. Срочную службу он проходил в разведке и, как настоящий разведчик, об этом не распространялся, однако полученные навыки бесследно не пропали. Помню, как однажды по возвращении из ресторана, он, не моргнув глазом, отправил в нокаут сразу нескольких зарвавшихся бандитов. Прошло столько лет, а у меня до сих пор хранятся наши старые видео, снятые камерой, которая досталась мне в наследство от Саши. Эту память я очень ценю.

Иногда я видел Аллу. Она вышла замуж за человека, который промышлял угоном машин. В доле с ним работал гаишник Остап – нелепый парень двухметрового роста, украсивший себя золотой цепью такой невероятной толщины, что походил на дуб из пушкинского Лукоморья. Вместе они перебивали номера на угнанных машинах и продавали их на черном рынке.

В один день муж Аллы не заметил стоящий у обочины автомобиль и въехал в него на большой скорости. Сам он не получил ни царапины, Алла же ударилась о лобовое стекло, перенесла несколько операций, но часть осколков врачам так и не удалось извлечь. Я приходил к ней в больницу, и мне было больно смотреть на нее. Она угасала стремительно: очень скоро потеряла зрение, а затем перенесла инсульт и оказалась прикована к постели. Вспоминая прошлое, говорю ей спасибо за все, а иногда думаю, как могла бы сложиться наша судьба, приняв она тогда другое решение… Она появилась в моей жизни, когда я был совершенно потерян, и отогрела меня. Она умерла слишком рано.

Между тем, я постепенно менял свой образ жизни, отдавал долги друзьям, много работал и учился, как мог. Из всех предметов в институте хуже всего давался мне английский. Я говорил с чудовищным немецким акцентом, не умел толком ни читать, ни писать. Преподаватель английского, в первый раз выслушав мое чтение, задумчиво произнес: «Ну что ж, неплохо. А еще неплохо было бы все же язык подучить». Чувство юмора я оценил и пошел искать репетитора.

Как раз к тому времени мы проводили в Америку нашу Ларису, и я решил просить помощи у ее бывшего репетитора, некой прекрасной девушки Наталью, у которой была своя уникальная методика преподавания.

С тех пор я засыпал под английские фразы (они, кажется, врезались в мою память навечно), несколько раз в неделю ходил на частные уроки, и дела мои в институте пошли в гору. Но главное даже не это, а то, что, благодаря английскому, я снова влюбился. Не в Наталью – в ее шестнадцатилетнюю племянницу, которая однажды, волею случая, замещала свою замечательную тетю.

Кто мог подумать тогда, что эта кудрявая, рыженькая, очень умная и невероятно милая десятиклассница станет моей будущей невестой, частью моей судьбы? В свои двадцать два я чувствовал себя рядом с ней зрелым и опытным.

Роман вспыхнул мгновенно. На смену черной полосе пришла белая.

Не осуждай никого – ни тех, кто обманывает, ни тех, кто предает. Не оправдывай обидчиков. Просто бери свою душу и уходи.

Глава четвертая. Правильный момент

Никогда не знаешь, когда наступит правильный момент. Тот, когда надо собрать воедино все знания и навыки, полученные в юности. Все, чему научился ты в своих детских кружках и секциях, все правила жизни, которые дала тебе семья, все мысли, сомнения, ошибки, потери, результаты первых драк, всех одноклассников, друзей и сослуживцев. В сущности, для того, чтобы изменить свою жизнь, многого не требуется: всего лишь поймать этот момент и сделать правильный выбор.

Со мной такое случалось не раз. Чаще – когда я сидел в растерянности и думал, что делать дальше со своей проклятой судьбой. Единственная привычка, которую я приобрел, снова и снова оказываясь на самом дне, – не сдаваться и делать хоть что-нибудь. Остальное прилагалось, само собой.

Несмотря на новую влюбленность, которая, что и говорить, сильно скрасила мое существование в тот год, дела мои были не так уж хороши. Я отчаянно искал возможность заработать, но все равно был весь в долгах, и денег катастрофически не хватало. Между тем, как это часто случается в переломные моменты истории, наступило время быстрых и шальных денег. В лексикон прочно вошло слово «челнок» – казалось, что все от мала до велика, независимо от профессии и уровня образования, ринулись в Польшу и Турцию, чтобы по возвращению сбывать на вещевых рынках одежду и электронику. Прилавки магазинов были все еще пусты, однако на рынках можно было купить все, что угодно.

Умные же люди играли по-крупному. Открывались частные банки и первые совместные предприятия. Появлялись новые перспективы. Я огляделся вокруг и увидел своего зятя Гильята – мужа соей сестры Лиды, той самой, что в детстве водила меня в Большой театр. Гильят был образованным человеком, в совершенстве владел несколькими иностранными языками, и много лет провел в загранкомандировках, преподавая африканским детям физику и математику на французском. К середине девяностых он, вместе со своим земляком и партнером, уже открыл одну из первых в стране торговую компанию, вложив в это дело все свои небольшие накопления. Вместе с ними начал работать и мой брат Коля, понемногу выбиравшийся из депрессии.

Это было отличное содружество и грамотное распределение ролей. Гильят был умен, умел объяснять красиво и доходчиво. Назим (так звали земляка-партнера) обладал железной хваткой настоящего предпринимателя. Он всегда шел только вперед, действовал жестко и в компании явно лидировал. Коля же обеспечивал бизнесу юридическую безопасность, вел всю бухгалтерию и имел, наконец, возможность проявить на практике все свои блестящие знания. Поэтому, скорее всего, и собрались они вместе: математик и физик по образованию, бывший директор крупного автосервиса и мой брат, который всю жизнь занимался наукой, хорошо разбирался в юриспруденции и экономике. Он разработал систему договора о совместной деятельности и новые алгоритмы для полной систематизации ведения бизнеса.

Пока я в поисках денег перепродавал вещи, добытые «челноками», компания Гильята договаривалась с банками о финансировании, после чего закупала и привозила в Россию большие партии товаров. Их бизнес не просто стремительно развивался – он мчался вперед на всех парах, как бронепоезд.

По новым законам, предприятиям разрешились распоряжаться собственностью в коммерческих целях, чтобы хоть как-то покрыть долги по зарплате. Поэтому очень скоро компания Гильята арендовала у государственного объединения стройматериалов большие склады для привезенного товара, а также – небольшой павильон Союза кинематографистов на ВДНХ, который стала использовать как офис. Благодаря своим знаниям, драгоценному опыту, дисциплине, кавказской сплоченности и упорству, они стали зарабатывать огромные деньги.

Коля, наконец, купил себе машину – внедорожник УАЗ с откидывающейся крышей. Назим приобрел модную «девятку», а Гильят – новую Волгу, которой, впрочем, воспользоваться не мог, поскольку прав у него не было. Вот тут-то и появился я, предложил себя в качестве личного водителя и партнера. Разумеется, стать полноправным партнером я тогда не мог, но рассчитывал постепенно войти в курс дела, имея рядом таких наставников.

Гильята я знал давно и всегда уважал его. Он, возможно, тоже вспомнил те далекие времена, когда водил меня гулять в Парк Горького, поэтому договорились мы быстро. Его отец, кстати, ко мне тоже хорошо относился и в детстве не раз меня баловал: покупал мороженое и даже брал в ресторан. Словом, я оставил свою работу в ателье и начал учиться предпринимательству. Это была моя первая бизнес-школа.

С тех пор я проводил с Гильятом все свое время. Оставлял Жигули у его подъезда, пересаживался на Волгу и – вперед, до самого вечера. Я сопровождал его везде, присутствовал на всех деловых встречах и вечеринках с иностранными партнерами, учился вести переговоры и налаживать связи. Мы привозили огромные партии товаров из Китая и Польши – все, что хорошо продавалось: «американские» джинсы, платья, косметику, радиотелефоны, коньяк «Наполеон» и французские вина. Постоянно мотались по Москве, общались с директорами больших супермаркетов, банкирами и руководителями крупных государственных учреждений.

Раз в неделю мы собирались в частном клубе на Беговой, где продолжали обсуждать бизнес за рюмкой водки или бокалом вина. Я слушал, смотрел и впитывал все, что мог. Буквально через полгода я был в курсе многих событий, знал людей, стал разбираться в схемах банковского финансирования, процедурах оформления договоров и международных контрактов. Однажды меня даже отправили в командировку в Казахстан.

Поездке я был рад, тем более, что тема командировки была мне близка и понятна – я должен был провести переговоры о продаже шкур со скотоводами. Средняя Азия, степи, юрты, лошади, погонщики – все это было мне незнакомо, и вызывало дикий восторг. Пару раз, правда, я попал впросак. Сначала во время чаепития мне подали пиалу с чаем. По кавказским традициям, чай надо наливать до самой каемки, чтобы жизнь была полной. Здесь же чая было ровно до середины, и у меня хватило ума спросить, почему пиала наполовину пустая. Замечание мое вышло оскорбительным для хозяина дома, ведь на Востоке, как оказалось, наоборот, уважительным считается постоянно подливать гостю чай. В результате все обошлось, и я, помимо заключенного контракта, увез с собой новые знания – на этот раз касающиеся азиатских обычаев и тонкостей протокола.

Еще один анекдот случился на обратном пути, в самолете, где моей соседкой оказалась невероятно красивая женщина. Мы очень легко разговорились, выпили коньяку, и я даже начал немного флиртовать с ней.

– Вы мне, конечно, очень понравились, – сказала она на исходе четвертого часа. – Но мой внук – ваш ровесник.

Соседка оказалась из тех женщин, про которых говорят, что у них нет возраста. В молодости она была балериной и танцевала в Большом.

Бизнес наш был по-настоящему семейным. Поскольку компания процветала, в Москву стали стекаться многочисленные родственники и друзья. При этом дисциплина у нас была железная. Работала служба безопасности и аналитики, нам не приходилось тратить время и силы на разборки и передел сфер влияния. Я учился быстро и впервые стал зарабатывать очень много денег. Хватало и на семью, и на долги, и на личную жизнь, которая в тот год тоже приносила мне одни только радости. Я опять собирался жениться.

Мне всегда нравились более зрелые женщины. Возможно, это началось с того мимолетного, но памятного романа с матерью невесты моего друга Сергея, завязавшегося под чай и его кубинские истории. Кто бы мог подумать, что на этот раз я всерьез увлекусь девушкой намного младше меня – той самой рыженькой выпускницей Марго, которая занималась со мной английским? Он была смешная, эта Марго, но цепкая и страстная, как кошка. По удивительному совпадению, она жила в том же самом престижном районе на юге Москвы, что и давняя моя любовь.

Я часто бывал у них дома и сошелся довольно близко со всей ее семьей, состоящей из бабушки, мамы и огромного числа котов. Наши отношения с Маргаритой развивались на фоне бесконечных кошачьих выставок и конкурсов, куда я был вынужден ее сопровождать. Они были заводчиками, разводили ценные породы, а заодно занимались разными кормами, и надо сказать, что маленький бизнес их был весьма успешным. Думаю, что в первую очередь это было заслугой матери моей невесты. Эта женщина была элегантна и ухожена, как княжна, и обладала при этом мертвой хваткой тигрицы. В семье царил матриархат, там не было места мужчинам.

На первых порах мне особо нечем было удивить Марго. Я звал ее на прогулку в парк, в кино или недорогое кафе. К тому же, я по-прежнему большую часть заработанных денег нес родителям, чтобы хватало на всю нашу большую семью. Впрочем, прошло совсем немного времени, и я уже мог себе позволить купить своей невесте духи, вечернее платье или туфли, отвести ее в дорогой ресторан. Это было в своем роде прорывом.

Иногда я оставался ночевать у Марго дома, и тогда ее кошки сидели всю ночь в комнате и наблюдали за нами. Отношения, начавшиеся как невинный флирт, переросли в серьезный роман, и я, погружаясь в атмосферу Маргаритиной семьи, все чаще ловил себя на мысли, что на такой девушке можно было бы и жениться. Что удивительно, моя собственная семья тоже приняла Маргариту благосклонно. Она всем показалась достойной невестой. Единственной проблемой был возраст Марго – восемнадцать ей должно было исполниться лишь через полгода.

Это была первая женщина в моей жизни, которая пыталась давить на меня. Я не привык, когда кто-то указывает, что и когда мне делать, и временами мне казалось даже, что она покушается на мою независимость. К тому же постоянная нехватка денег сильно омрачала первый этап нашего романа. Она была из обеспеченной семьи, с детства привыкла к подаркам, беззаботной и красивой жизни. Я же только-только вставал на ноги и постоянно искал возможность заработать, чтобы обеспечить все ее капризы и прихоти. С другой стороны, именно это и стало, в конечном счете, основной мотивацией для развития и начала своего собственного бизнеса. Я нуждался в финансовой независимости и думал о полноценной семейной жизни. Мне казалось тогда, что я готов связать с ней всю свою жизнь.

И вот наступил день, когда я сменил свои джинсы на костюм с галстуком, подыскал Гильяту нового водителя и отправился покорять этот мир самостоятельно. И в этот момент мне, как никогда раньше, пригодились все мои знания, знакомства и связи, спортивная злость, армейская дисциплина и жизненные ценности, привитые родителями. Я ощутил свою причастность к мужской стае и готов был к настоящим сражениям.

Свою торговлю начал с фирменных джинсов Levi's – развозил их по торговым точкам и рядам по всей Москве. Больших коммерческих центров тогда еще не было, и известные всем, кто жил в ту эпоху, вещевые рынки – Коньково, Лужники, Черкизовский – тоже еще не появились. Прилавки зачастую стояли прямо вдоль улиц. Джинсы оказались ходовым товаром, разлетались просто с космической скоростью.

Помню, как однажды, когда я приехал с партией джинсов к торговым рядам на Проспекте Мира, меня окликнул какой-то парень. Одет он был модно, выглядел отлично, и я не сразу узнал в нем своего давнего приятеля Михаила, с которым во времена срочной службы в Венгрии отрабатывал приемы рукопашного боя и прикрывал его от азиатских дедов. Сюрприз был неожиданный, очень приятный, и мы еще долго обнимались и хлопали друг друга по плечу. Встречу продолжили в ближайшем ресторане, оставив вещи прямо на прилавке.

Приятель мой, похоже, был здесь частым гостем. Выпив несколько рюмок за встречу, мы вспомнили нашу службу, и то как я за него заступился, жертвуя своим очередным отпуском… Он мне рассказал, что недавно демобилизовался и сразу же вернулся в свой спортивный клуб карате. Я ему тоже рассказал немного о себе: как меня чуть не отправили в «дисбат», как вернулся из армии, пережил смерть брата, к которому так и не удалось попасть на свадьбу. Рассказал, как теперь развиваю собственный бизнес.

Встреча оказалась как нельзя более кстати. Михаил был непрост. В торговых рядах на Проспекте Мира он смотрел за порядком, собирал членские взносы с продавцов и отваживал заезжих гастролеров. Как и мне когда-то, ему предложили вступить в местную группировку, и, в отличие от меня, он согласился.

Буквально на следующий день продавцы получили распоряжение отнестись ко мне со всем уважением и серьезностью. С тех пор на всех прилавках Проспекта Мира продавались не только мои джинсы Levi’s, но и весь остальной товар, залежавшийся на складах нашей семейной компании. Никакого вознаграждения Михаил с меня не взял, сказал только, что долг платежом красен, и что это лишь небольшая благодарность за то, что я вступился за него тогда, в начале его армейской службы.

С Михаилом мы продолжали общаться, видел я и еще нескольких крепких ребят из своего армейского прошлого. Они звали меня в свой «бизнес», однако я неизменно отказывался и предпочитал идти своей дорогой.

Это было яркое время. Мне все удавалось, я чувствовал себя молодым и сильным. Красивые женщины любили меня. И как бы ни дорожил я Маргаритой, мелкие приключения на стороне у меня все же случались. Тем более, что на ВДНХ, неподалеку от нашего офиса, постоянно проводились всевозможные выставки, мероприятия и вечеринки, и девушки так называемой модельной внешности, стуча каблучками, дефилировали по аллеям.

Не раз, взяв у Коли его эксклюзивный российский джип, я знакомился с какой-нибудь невероятной красоткой, предлагал подвезти, приглашал в ресторан. Помню одну из них, обладательницу роскошной внешности и властного имени Ольга. Когда фотограф подошел к нашему столику, она вдруг сказала: «А я снимаюсь только за валюту» … Возможно, никакого подтекста в этом заявлении не было, и мы с ней долго еще потом смеялись над этой ее фразой, как над удачной шуткой, однако я тогда подумал, что лучше буду рядом с Марго и ее капризами, чем с одной из таких моделей.

Все подобные истории нужны были мне, как и любому нормальному мужчине, для самоутверждения. Это была своего рода «школа молодого бойца».

И все равно на первом месте у меня была работа. Тут все складывалось хорошо, хотя не обходилось и без конфликтов. К обманам и коварству чужих людей я начинал уже привыкать, однако никак не ожидал подобных проявлений от родственников и друзей.

Одно безобразное недоразумение произошло прямо у дверей нашего офиса и, что хуже всего, в присутствии иностранных партнеров. В то утро я был, как всегда, при параде, одетый в стильный костюм с повязанным модным галстуком. Настроение было приподнятое, и одна из участниц той самой делегации во время переговоров посматривала на меня с большим интересом.

У Назима был младший брат Азар, парень с причудами, довольно нервный, но, в сущности, не хуже других. Я не слишком его любил, держал на расстоянии, поэтому, когда в то утро он вдруг принялся что-то мне доказывать и проявлять агрессию, я даже не сразу сообразил, в чем дело.

Азар этот, между тем, злился все больше и в результате мы сцепились. Я повалил его на асфальт, даже придушил слегка и держал, пока он не успокоился. Нас разняли. Из офиса выскочил Коля и встал между нами, но этот парень от этого разъярился еще больше и отшвырнул моего брата в сторону. Вот этого я уже простить не мог. Разум мой мгновенно отключился, остался один только гнев.

Это была какая-то битва титанов, в офисных костюмах, под начинающимся дождем. Азар этот был, хоть и младше, но на вид гораздо крупнее меня. Через некоторое время нас снова растащили, но он последним ударом исподтишка все же умудрился выбить мне шейный позвонок. Корчась от боли, я пообещал, что скоро его достану.

Разумеется, с моей стороны это было ребячество. Никогда не опустился бы я до кровной мести. Однако Назим, старший брат Азара, очень обеспокоился и всерьез просил меня потом забыть обиду.

Это был неприятный случай. И самой неприятной была даже не драка, а ее истинная причина. Как выяснилось позже, конфликт организовал Назим, чтобы поговорить со мной с позиции силы. Ему не нравилось, что я стал зарабатывать слишком много, и казалось, что я переманиваю к себе своего брата Николая. Что ж, это было его право, а для меня стало уроком: я понял, что иногда даже близкими людьми движет самая банальная зависть.

Я старался не обращать внимания на недоброжелателей и упорно занимался своим делом, тем более, что после той судьбоносной встречи с армейским другом, деньги буквально липли к моим рукам. Вскоре судьба свела меня с еще одним влиятельным человеком, неким Алексеем Алексеевичем Печерским, телефон которого передал мне мой друг Филипп. Я и сегодня, уже живя в Испании, поддерживаю связь с этим человеком.

В те годы он возглавлял торговый департамент одного из столичных районов и подчинялся непосредственно мэру Москвы. В его ведении находились более двухсот пятидесяти продовольственных магазинов, универмагов, хладокомбинатов и складов. В моем товаре он был очень заинтересован. Это был ключевой момент в моей карьере.

Мы с ним быстро договорились, и вскоре весь коньяк, вино и ликеры развозился по точкам огромного торга, а первые в стране радиотелефоны «Пантера» скупались не только всеми магазинами Москвы, но и многими оптовиками. Я разрабатывал эту «золотую жилу» абсолютно легально, и вскоре на моем счету был первый в моей жизни миллион.

Даже в рублях это было целое состояние, и мы с братом гордо принесли эти деньги домой. «Маме будет очень приятно», – говорил Коля, и я тоже так думал.

На том же этапе жизни приобрел я еще одно важное знакомство. Юлиан Макаренко, который помогал обналичить наш миллион, был человеком с двумя высшими образованиями – журналистским и экономическим, а его младший брат учился на одном факультете с будущим министром экономики страны, одним из авторов реформ 90-х, и, по словам Юлиана, который называл себя Юрген, «отвешивал ему щелбаны».

Наверное, он был одним из первых в Москве, кто занялся подобными операциями. В те времена никто из нас ничего еще не знал о частной собственности, конвертации денег, бизнес-моделях, стартапах, не было юридической базы для заключения международных договоров, как не было и мобильной связи, интернета, ноутбуков, смартфонов. Мы двигались на ощупь и делали все наугад. Именно Юрген стал моим главным учителем во всем, что касается экономики, протокола общения, ораторского искусства, дипломатии – таковым и остается он до сих пор. Тогда впервые на моих полках появились книги по экономике и психологии. Я читал перед зеркалом стихи Маяковского, развивая дикцию и речь – знаний мне не хватало, да и красноречие никогда не было моим главным достоинством. Я учился вести себя в обществе. Моей настольной книгой на долгие годы стал толстый том сочинений Дейла Карнеги. «Говорить нужно о том, что хочет услышать твой собеседник» … Что же, не такая уж сложная истина.

Все, что было дано тебе в детстве и юности, – лишь фундамент. Но без него невозможно строить свою жизнь дальше.

Глава пятая. Братья ГРИН и А

Моисей сорок лет водил евреев по пустыне, но сам так и не вошел в Землю Обетованную. Современный человек трактует этот акт как поражение, но я думаю иначе. Не Земля Обетованная была целью похода, целью был сам путь. Это понимание пришло ко мне не вдруг. Потребовалось много лет взлетов и разочарований, чтобы почувствовать, наконец, красоту самого движения к заветной точке на горизонте. В конечном счете, как кажется мне, в этом и есть смысл человеческой жизни в целом.

Тогда, в 91-м году, начиная свой первый грандиозный проект, я об этом, конечно, не задумывался. Мне было двадцать два, я был окрылен успехом, деньгами, захватывающими перспективами. Казалось, что нет ничего невозможного для того, кто не боится, верит в себя, ставит себе четкие цели. Думаю, именно эта сумасшедшая вера в собственные силы и помогала мне тогда.

События по-прежнему развивались стремительно. Это был год распада СССР, попытки военного переворота, отстранения от власти Горбачева и прихода Ельцина, год начала больших войн.

Помню, как изымали из оборота пятидесяти– и сторублевые купюры, как вводили чрезвычайное положение, как штурмовали Белый Дом. Многие, в том числе – мой старший брат, вышли тогда на баррикады. Когда под колесами танков в центре Москвы погибло несколько молодых ребят, стало действительно страшно.

В бывших советских республиках кровь полилась рекой. Солдаты теперь уже Российской армии гибли не в Афганистане, как раньше, а в Чечне. Война за независимость Ичкерии, война в Нагорном Карабахе… В Москву толпами съезжались беженцы и вооруженные боевики. Мошенничество и обман, и без того процветавшие на обломках империи, умножились многократно и достигли уже каких-то космических масштабов. Убийства и захват заложников с целью выкупа стали обычным делом. Власти были абсолютно беспомощны.

Подходила великая эпоха приватизации, ваучеров и экономических реформ. На так называемых «молодых реформаторов» – Гайдара, Чубайса, Немцова – возлагали главные надежды. Нефть стала мерилом всех вещей.