Текст книги "Как поплывет ковчег мой.."

На часах было шесть утра. Меня спас звонок от любимой жены. Мой мобильный телефон произвел эффект разорвавшейся бомбы. В зале даже приглушили музыку, чтобы я мог спокойно поговорить. Я не стал говорить Алене, что сижу в казино, за одним столом с ворами и жуликами, а вместо этого сообщил, что нас с Амиром задержал наряд милиции. Нас вот-вот отпустят, сказал я. И в ответ на эту ложь во спасение я услышал от своей интеллигентной жены такую сложную матерную фразу, что долго еще сам пребывал в шоке.

Когда я закончил разговор, за столом наступила почтительная пауза. Мне даже посочувствовали: ох уж эти женщины… – сказали они. Не знаю, что произвело большее впечатление: мое везение или мой телефонный разговор, но меня больше никто не удерживал, и вскоре мы с Амиром, с полными карманами денег, уже прощались со всеми присутствующими и направлялись к выходу из казино. Уходя, я на всякий случай сослался еще на нескольких авторитетных людей, с которыми у меня якобы была сегодня назначена встреча. В общем, нас отпустили и пообещали расплатиться с нами окончательно завтра, когда мы вернемся. Карточный долг, как говорится, – дело святое.

По приезду домой меня ожидал сюрприз: Алена стояла в коридоре с чемоданом и собиралась от меня съезжать. Даже мой чистосердечный рассказ про приключения в казино и полные карманы денег не убедили ее в том, что мы с Амиром не провели эту ночь в объятьях вероломных соперниц. Она все же уехала, оставив мне на память гору разбитой в ярости посуды.

На следующий день я приехал в казино, где, конечно, меня уже ждали. Я не хотел оставлять за собой никаких недомолвок: Москва – город маленький. Поэтому я быстро проиграл виртуальные деньги, чтобы смягчить разочарование прошлой ночи, а затем, сославшись на встречу с одним очень серьезным человеком, заведение это покинул и больше никогда туда не возвращался.

Мой отец отлично играл в шахматы, да и в карты всегда у всех выигрывал. Везло и мне, но я прекрасно понимал, что азартные игры – это не мой путь. Я предпочитал выплескивать адреналин другими способами, покоряя один рубеж за другим. То, что случилось прошлой ночью, было чистым ребячеством, хотя я и остался с хорошим выигрышем. С теми деньгами я расстался быстро – просто накупил шмоток себе и любимой жене.

С Аленой мы скоро опять съехались, хотя она еще дулась на меня почти месяц. Все пошло своим чередом, только собаку пришлось отдать Алёнкиной тете – ни у кого не было времени ее выгуливать.

Все, что происходило с нами в ту зиму, явно свидетельствовало о пошатнувшееся равновесии. Как любят говорить сегодняшние умники, «мой мир никогда не будет прежним». Не знаю, что именно стало той самой точкой невозврата – конфликты в семье или отсутствие перспектив в бизнесе, но мы в очередной раз задумались о переезде.

Еще в конце 1994 года Коля отправился в Испанию и выбрал для всех нас несколько домов и вилл. Иллюзии рассеялись – мы понимали, что для того, чтобы заниматься серьезным бизнесом, надо обезопасить себя и своих близких. Дон Кихотами мы не были, бороться с ветряными мельницами не собирались. Поэтому Коля заключил контракт на покупку домов и внес первые деньги в виде задатка.

Планировался выезд всей семьи. Родителей мы тоже собирались отправить – но не в Испанию, а в Израиль, где можно было быстро получить гражданство и бесплатное медицинское обслуживание. Для них это было самым главным. Отец уже не вылезал из больниц, да и мама постепенно начала сдавать.

Почему для нашего переезда была выбрана именно Испания? Коля очень тщательно изучил все, что касалось эмиграции в разные страны Европы, Востока и США, и сделал вывод, что именно в Испании можно не только комфортно жить, но и быстро организовать свой бизнес, чтобы кормить всех. Здесь пригодились бы все наши накопленные связи и весь наработанный за многие годы опыт. Испания только-только выходила из кризиса, нуждалась в технологиях и умных предпринимателях. В этой стране было много свободных ниш, куда мы хотели войти. Был ли наш великий исход трагедией или началом новой жизни? Объединил он нас или окончательно разлучил? Не знаю. Но произошло именно так.

Случайностей не существует. Все в этой жизни либо испытание, либо наказание, либо награда.

Глава тринадцатая. Исход

Все, что последовало дальше, напоминало цунами, сносившую с лица земли нашу налаженную жизнь. То, что еще совсем недавно казалось незыблемым, прочным, все, что являлось предметом нашей гордости – семья, отношения, бизнес, дома – закружилось в гигантской мутной воронке и в одночасье исчезло. Пришла весна 1995 года, но глядя на ручейки тающего снега, которые когда-то, в далеком детстве, настраивали меня на счастливое ожидание предстоящего бесконечного лета, я не мог радоваться. Ожидания были, но, скорее, тревожные. Все понимали, что надвигаются новые испытания и новые трагедии.

Это был какой-то страшный сон. Нашему зятю Гильяту, компанию которого сильно лихорадило еще в конце прошлого года, теперь грозила серьезная опасность. Денег, которые мы одолжили ему для латания дыр в бюджете, не хватило, так что нам пришлось еще и поручиться за него, фактически возложив его финансовые проблемы на свои плечи. В этот момент мы уже не думали о бизнесе – лишь о безопасности членов нашей семьи. Пока велись переговоры о жизни Гильята, Арнольд ночевал с оружием у него дома. Арнольда многие знали, как и то, что он слов на ветер не бросает. В нашей семье именно он отвечал за безопасность и за эти годы не раз лично выезжал на так называемые «разборки», прихватив с собой пистолет. В общем, независимо от того, кто был прав, а кто – виноват в сложившейся ситуации, нам некогда было рассуждать и разбираться. Необходимо было просто подставить плечо – по крайней мере, мы тогда были в этом уверены.

Разумеется, одних только наших сил было недостаточно. Один из наших партнеров, бывший офицер спецподразделения, а ныне – владелец серьезно охранного агентства, предоставил нам своих профессиональных бойцов. Сами мы тоже вооружились до зубов, всем свои видом показывая, что никого из своих в обиду не дадим. Как быстро меняются люди! Еще вчера все поднимали друг за друга красивые тосты, а сейчас были готовы перегрызть горло.

Все это продолжалось около месяца, и я даже попросил Алену пожить у своих родителей, пока все утрясётся. Сам же жил вместе со своими. Через некоторое время показалось, что жизнь возвращается в свою колею, однако спокойствие это было обманчивым. Между нашим семейным кланом и родственниками бывшего партнера Гильята начались серьезные трения. Обе семьи практически перешли на военное положение и жили, как на пороховой бочке.

Даже те события, что должны были приносить только радость, завершались трагически. Так, наконец, решил жениться мой младший брат Игорь. Его избранница была единственной дочерью в одной очень зажиточной семье, недавно переехавшей в Москву с Кавказа. Эти люди крепко стояли на ногах, так что невеста Игоря воспитывалась как настоящая принцесса – хорошее образование, фортепиано, приданое, воспитание… Словом, это и в самом деле была хорошая партия. Ее родители уважали нашу маму и без колебаний согласились выдать любимую дочь за нашего Игоря. Он же к тому времени уже успел окончить институт и заведовал нашим супермаркетом, который мы уже успели даже приватизировать. Дело шло к свадьбе. И в этот момент всех нас буквально сразила страшная новость – старший брат нашей будущей невестки и ее родная бабушка были зверски убиты в Израиле.

Парень только что окончил школу с золотой медалью и теперь учился в самом престижном университете Тель-Авива. Бабушка жила вместе с ним в качестве помощницы. Преступник проник в их квартиру, которая располагалась в привилегированном районе, и сначала убил, предварительно пытая, бабушку, а затем и внука, который случайно вернулся домой среди бела дня, чтобы забрать какие-то свои забытые учебники. Чтобы вынести тело несчастной женщины, этому мерзавцу пришлось разрубить его на куски. Внуку же он просто всадил пулю в лоб.

Самое же страшное заключалось в том, что убийцей оказался дальний родственник этой семьи, много лет сидевший на наркотиках. Полиция вычислила его довольно быстро.

Ни у кого из нас сначала даже не было слов, все находились в полной прострации, не понимая, как вообще такое могло произойти. Родители невесты, пребывая в чернейшей депрессии и шоке, отправились в Израиль на похороны. Мы все должны были их сопровождать. В аэропорту, однако, случилась очередная неприятность – в спешке я забыл задекларировать наличные деньги, и меня сняли с рейса. Таким образом, на похороны я не попал – уж и не знаю, почему судьбе так было угодно.

Сложив в уме все трагические обстоятельства, мы уже не сомневались в своем решении уехать из страны. Жизнь вокруг виделась каким-то постоянным кошмаром, люди теряли человеческий облик. Если раньше мы думали эмигрировать только своей семьей, то теперь понимали, что увозить нужно всех. На родителей невесты Игоря было страшно смотреть – они были совершенно опустошены и напуганы. Несмотря на траур, все понимали, что надо жить дальше, поэтому в начале лета мы очень тихо сыграли-таки свадьбу и занялись оформлением документов на выезд.

Мы не от кого не бежали, нет. Но выглядело это все как организованное отступление с поля боя. При этом мы не собирались сворачивать бизнес, понимая, что деньги – это ресурс нашей семьи. Не так уж важно было иметь возможность покупать роскошные машины, бриллианты и яхты – это всего лишь был вопрос финансовой независимости, и не более того.

Между тем, наш отъезд многим был невыгоден – главным образом, тем, кто кормился с нашего бизнеса. Нас подставляли под серьезные удары, оплетали паутиной, откровенно готовили рейдерский захват. Мало того, у нас тащили все, что плохо лежало. Понятия дружбы, чести и веры стремительно терялись в наступившем хаосе, все как будто враз озверели. Партнеры друг за другом стали нас предавать, в результате чего у нас тут же возникли проблемы с выплатой кредитов. Мы приняли решение избавляться от своих акций, чтобы покрыть хотя бы часть обязательств. Из всех существующих проектов мы решили оставить только самые перспективные: по добыче ресурсов и нефтепереработке, по разработке земельного участка и по сборке компьютеров, который стремительно набирал обороты.

Для того, чтобы вернуть деньги за весь разбросанный по всей стране товар, требовался хотя бы год. Мы изымали деньги из оборота и, насколько это было возможно, переводили их на счет за границей. Словом, мы действовали по классическому антикризисному сценарию. Мы больше никому не доверяли.

У Коли все было продумано, и в запасе имелся не только план А, но и план В. В идеале, мы должны были вывезти капитал и продолжить работу в Испании, тем более что там как раз начинался период расцвета строительства. На имеющиеся у нас в активе средства там можно было построить целый небольшой поселок, и нам как раз предлагали купить огромные земельные участки, и совсем недорого.

План был быстрый, дорогой и с непредсказуемым результатом. Нам предстояло продать всю свою недвижимость (не только ради вывоза капитала, но и из соображений безопасности, так как практически все знали, где мы живем). Магазины тоже пришлось продать, несмотря на обиды со стороны некоторых родственников, так как без нашего профессионального надзора они все равно бы не приносили особенной прибыли. Наш офис, вместе с имуществом, мы передали новому партнеру по компьютерному бизнесу, ему же отдали одну квартиру, деньги с продажи которой должны были пойти на оборот нового бизнеса, для закупки плат и процессоров. У нас была доля в этом бизнесе, а также брат собирался открыть такое же дело в Испании. В Испании никто еще даже и не думал об этом, и мы собирались стать первыми.

Деньги надо было аккумулировать в максимально сжатые сроки, несмотря на огромные побочные траты, о которых большинство наших родственников, кажется, даже не догадывались.

Я много раз анализировал обстоятельства, которые подталкивали брата на столь стремительный отъезд. У него к тому времени было уже шестеро детей и, разумеется, он беспокоился об их безопасности. Возможно, в спешке он совершил ряд грубых ошибок, но единственным способом выжить в тот момент было – безжалостно рубить все концы.

Что касается меня, то я пребывал в каком-то обалдении. Состояние было непонятное, я стоял на распутье, борясь с желанием от отчаяния дать кому-нибудь в морду и разрядиться. Мне было двадцать шесть, и я не мог в полной мере оценить масштаб бедствия. Поэтому смотрел на происходящее с большим сожалением и грустью. Столько лет я ежедневно трудился, проходил трудности и барьеры, создавая по крупицам все то, что мы имели, а теперь все это приходилось просто оставить и ехать в неизведанное.

Конечно, мы примерно представляли, чем именно мы будем заниматься после переезда. Но необходимость зачищать все активы перед тем, как сесть в самолет, действовала мне на нервы. Больше всего жалел я о своей новой квартире, которая одновременно являлась моим семейным гнездом и крепостью.

По этому поводу у нас с Колей состоялся долгий и серьезный разговор, после которого я все-таки продал квартиру и отдал ему все деньги. Я не знал, прав он или нет, руки у меня опускались от бессилия, однако из нас двоих брат всегда был капитаном, а я – преданным старшим помощником. Поэтому я ему не перечил, был верен и четко выполнял все требования. Успокоения среди всего этого кошмара я искал в своих прежних увлечениях – гонял на доске с парусом где-нибудь на водохранилище в Строгино, играл до утра в карты или встречался со старыми подругами – не ради секса, лишь для разговоров по душам.

И вот, в момент, когда, казалось бы, все былое завершалось, и обрубались все связи, в жизнь мою удивительным образом вернулись многие, кого я совсем потерял в суете последних лет. Родственники со стороны отца: дядя Боря, некогда нарекший меня Русланом, его сыновья – мои двоюродные братья… Дядя Боря уже стал академиком и возглавил Фонд Милосердия России. Фонд располагался в самом центре Москвы, в старом дворянском особняке – здание это какими-то правдами и неправдами ему удалось отвоевать у московской мэрии. Один из его сыновей, мой двоюродный брат, был вице-президентом одного из центральных телеканалов, остальные дети защитили диссертации, имели научные степени медиков и юристов. Они шли своей дорогой и тоже сумели использовать ситуацию в своих целях.

Родня по маминой линии в середине девяностых стала съезжаться в Москву – так получилось, что, когда мы уже сворачивали свой бизнес, они свой только начинали. Их переезд стал хорошим поводом для того, чтобы, наконец, встретиться и поговорить по душам с другим моим двоюродным братом, тоже Олегом. Этот Олег был сыном маминого брата, и у нас всегда были непростые отношения.

Общался я и со своим старым другом Богданом Паниным – тем самым, с которым некогда стояли мы к спине спиной, защищая девчонок. Богдан сменил свои белые Жигули на шестисотый Мерседес, обзавелся собственной службой безопасности – он охраняли какую-то крупную торговую структуру. По всему выходило, что Богдан стал теперь серьезной фигурой, был меня в два раза больше и на вид гораздо сильнее, однако побороть на руках так и не смог.

Вслед за друзьями, дошла очередь и до одноклассников – причем, не только своих, но и младшего брата Игоря. Среди них был один примечательный парень, наш земляк, родной дядя которого, казалось, еще совсем недавно переехал в Москву, однако развивался стремительно. Поначалу он скромно продавал цветы, но затем стал одним из инициаторов создания известного на всю страну вещевого рынка под кодовым названием «Черкизон». Название это быстро стало именем нарицательным – иногда мне кажется, что «Черкизон» вообще стал воплощением того времени и всей его философии, какая бы она ни была. Дядя одноклассника моего брата Игоря, возил из Китая товар целыми фурами, на него в Поднебесной работало около ста тысяч человек – маленькая провинция. Знакомы мы были и с его партнером, хотя никаких дел с ним никогда не вели.

Одним словом, это было время «собирания камней», а, может, – время прощания. Подспудно я понимал, что ухожу от всего, что было мне так дорого, и обратной дороги уже не будет. Тогда я впервые подумал, что мой путь – это путь охотника и воина, таковым оказалось главное свойство моей натуры. Впрочем, несмотря на вполне приличествующую моменту грусть и даже легкую панику перед лицом неизвестности, я не мог не признать, что именно о таком пути я мечтал когда-то в детстве и юности. Может, надо было яснее формулировать свои желания?

Между тем, мы без всякого шума сыграли свадьбу Игоря, и затем пришло время отъезда наших родителей в Израиль. Вместе с ними вызвались ехать моя сестра Лариса и кузен Яков.

Проблемы начались ранним утром, когда все уже буквально сидели на чемоданах. К дому подъехало четыре машины с боевиками, выезд был перекрыт, и мы сумели прорваться лишь благодаря решительности Арнольда, который уже готов был стрелять, прикрывая наш отход. Роберт тоже был рядом – защищал нас с тыла. Я проводил всех до самой зоны вылета, а мой племянник Андриан, который уже несколько лет жил в Израиле, встретил их на той стороне. Прощаясь, Коля выдал матери приличную сумму денег на первое время – этого хватило, чтобы снять небольшой домик и быстро обставить его. Предполагалось, что вместо съемного жилья у родителей в скором времени будет свое, однако самое главное было не это. Их отъезд, состоявшийся в результате наших организованных и сплоченных действий, был правильным решением. Теперь они находились в безопасности и под наблюдением хороших врачей. Очень скоро отец распрощался с болячками, перед которыми были бессильны лучшие московские врачи.

Больше нас в Москве ничего не удерживало, мы упаковывали вещи. К тому времени я уже продал все свое имущество и отдал деньги старшему брату. Проблем не возникло – какому-то купцу из Сибири так понравилась моя квартира, что он не стал торговаться, сразу же заплатил задаток, и мы быстро заключили сделку. Квартиру Коли я тоже продал без проблем – своему другу Богдану. Честно говоря, тяжело мне было расставаться с этим домом – слишком много надежд на будущее родилось под его крышей. Не таким я видел это будущее, но свой выбор я сделал.

Самым сложным для меня оказалось уговорить свою жену Алену ехать со мной. Отношения наши были непростыми – мы даже жили в разных квартирах, однако теплые чувства между нами остались, мы постоянно виделись и вместе принимали важные решения. Бывало, она обижалась на меня, но затем быстро остывала, и все шло, как прежде. Алена никак не могла решиться на переезд, долго советовалась со всеми своими родственниками, может, она и не была настоящей женой декабриста, но все же, в конце концов, поехала в полную неизвестность со мной и с моими многочисленными сестрами, так мучавшими ее на заре нашей семейной жизни.

Итак, мы отправлялись сразу несколькими семьями. Старший брат Николай со своими пятью детьми. Младший Игорь с женой и тещей, старшие сестры с мужьями и детьми, некоторые близкие друзья. И мы с Аленой. Словом, это действительно был массовый исход, и надо было сделать все возможное, чтобы он был безопасным. Старшая сестра, жена Гильята, тоже поехала вместе с нами, а сам Гильят собирался прилететь уже позже из другой европейской страны, где он находился довольно долгое время.

Отправление было мало похоже на увеселительную прогулку – скорее, это была спецоперация. Коля организовал что-то вроде пересылочного лагеря в одном из подмосковных пансионатов – так было легче всех контролировать. Мы переселились в этот пансионат, где провели некоторое время под охраной целого взвода вооруженных автоматами солдат. Там же я встретил свой день рождения – мне исполнилось двадцать семь. Попробовал бы мне кто-нибудь несколько лет назад сказать, что я буду вот так уезжать из страны – я первым назвал бы такой шаг предательством. Теперь мы все воспринимали происходящее как шанс изменить свою жизнь к лучшему.

Наконец, в Испанию улетел наш багаж, который занял целый контейнер, и наступил решающий день. Ранним утром 25 июля 1995 мы расселись по машинам и выехали всем эскортом, в сопровождении микроавтобусов с охраной, в сторону аэропорта Шереметьево. Нам снова пытались помешать, но вновь наши спины прикрывал Арнольд, который собирался вылететь чуть позже, когда мы благополучно разместимся на новом месте. Моя жена приехала в аэропорт отдельно, в сопровождении своего старшего брата.

Никогда не забуду этот день. Все происходило как в дурном боевике – нас было двадцать человек, и мы проходили таможенный и паспортный контроль в сопровождении спецназа в черном камуфляже и масках. Благополучно добравшись до самолета, мы с облегчением разместились в своих креслах и уже почти было расслабились, однако это еще было не все.

Сначала рейс задержали на пару часов, и все мы сидели в самолете, борясь с духотой и приступами паники. Потом мы все же взлетели, но через четыре часа снова приземлились в Шереметьево. Оказалось, самолет был неисправен. Еще несколько часов ушло на починку навигационных приборов. В итоге, лишь глубокой ночью мы добрались-таки до Испании. Я смотрел на приближающиеся огни Аликанте и был уверен: от одной опасности мы спаслись, но впереди еще много испытаний. Моя интуиция меня еще никогда не подводила.

Испания приняла нас нежно – всю дорогу до небольшого городка под названием Торревьеха, мы наслаждались дыханием теплой южной ночи, запахом моря, шелестом пальм, бегущей по воде лунной дорожкой. Мы предвкушали новую счастливую жизнь.

Утро тоже было добрым. Едва открыв глаза, мы тут же ринулись на пляж, который оказался диким, каменистым и полным морских ежей. Но все это было прекрасно, и такой же прекрасной была кухня в маленьком рыбном ресторане, куда отправились мы обедать. Пока мы плескались, Коля занялся организационными вопросами. Я, честно говоря, тоже рвался в бой. Мне срочно нужен был план действий, и еще я хотел знать, как обстоят дела с нашим жильем – ведь одним из главных условий, которое я поставил еще перед отъездом, передавая брату все свои сбережения, был отдельный дом или квартира для нас с Аленой.

Но скоро я понял, что все идет не совсем так, как я себе представлял. Брат явно что-то не договаривал. Теперь-то я понимаю, как несладко ему приходилось. Он взвалил на свои плечи такую ношу, с которой было невозможно справиться в одиночку. Не все вопросы были решены. Оказалось, в частности, что, из-за войны между кланами, не весь наш капитал удалось вывезти. Вилла, на которой мы планировали разместиться, стояла недостроенной, так что нам всем скопом пришлось жить в гостинице и транжирить деньги.

Еще через неделю выяснилось, что ситуация не только не улучшилась, но даже усугубилась – Коля разрывался на части и уже не знал, что делать дальше. Всплыли также некоторые неприятные детали: например, выяснилось, что было куплено не четыре дома, а только два, один из которых – та самая большая вилла, где спешно заканчивали ремонт и посадку газона, была оформлена на Колю и его жену. Второй дом находился на стадии завершения строительства и предназначался для нашей сестры с Арнольдом. Для меня же и для младшего Игоря не было ничего, и это означало, что снова придется жить вместе со всеми. К нашему финансовому положению тоже было много вопросов.

Признаться, мне от всего этого стало как-то не по себе. Чтобы не вносить панику в ряды нашей маленькой общины, я старался обиду не показывать, однако на самом деле был настолько разозлен, что, оставаясь наедине с самим собой, принимался ломать стулья и крушить все вокруг. У меня не было ни денег, ни крыши над головой. От такого кто угодно свихнется.

За все время ведения семейного бизнеса мы заработали столько, что хватило бы и нашим внукам. Однако все это куда-то в одночасье исчезло, просто утекло, как песок сквозь пальцы. Никто, кроме Коли, не знал, куда делись наши деньги. Он совершил катастрофическую ошибку, смешивая все капиталы в общий котел и выдавая поручительства направо и налево. К сожалению, среди этих благородных намерений как-то потерялись наши с Игорем интересы.

Что и говорить, семья – это такая тонкая материя: одно неловкое движение – и связи рвутся навсегда. Я был готов поддержать и понять брата, но мне нужна была правда, какой бы горькой она ни была. Мы поговорили. Он рассказал, что мы несем огромные убытки, но денег пока еще достаточно, чтобы начать новую жизнь и новый бизнес. Все так или иначе наладится, сказал Коля, а пока он просит меня войти в положение, быть терпеливым и пожить в общем доме.

Мне было не все равно. Внутри кипели ярость и обида, вспоминались все недавние переживания, все это скручивалось в узлы и канаты, но я должен был смириться. Не знаю, как мне это удалось – наверное, дело было в моей преданности брату. Или в генетическом предназначении быть «верным сыном» – ведь именно так мое имя переводится с древнееврейского. Видимо, мало мне было уроков еще недавно в Москве. В очередной раз я наступил на те же грабли, и они со всего размаху ударили не только меня, но и мою жену.

В общем, мы переехали. Я объяснил Алене ситуацию, попросил ее взять волю в кулак и пережить еще и эти непредвиденные обстоятельства. Заклинал ее не поддаваться на провокации и не вступать в конфликты с моими старшими сестрами. Так оно и было в течение нескольких недель – Алена даже подружилась с молодой женой Игоря. Однако уже очень скоро мне уже было не до шуток и слово «смешно» напрочь исчезло из моего лексикона.

Ситуация, в которой я оказался, была, честно говоря, хуже некуда. Все постоянно звонили родственникам в Москву, и на эти переговоры тратилось столько, что хватило бы на первый взнос за квартиру. Я же вынужден был не только наблюдать, как проедаются деньги, предназначенные для моего дома, но и вновь стал для всех «младшеньким». Любимые сестры, вместе с женой старшего брата, стали шептаться. Меня уже воспринимали как нахлебника, как-то очень быстро и напрочь забыв, откуда, собственно, взялись средства на наш великий переезд. В Москве мы с Колей владели семейной компанией пятьдесят на пятьдесят, не говоря уж о проданном мной личном имуществе… Я был похож на случайного пассажира в этом вагоне страстей и интриг. А путешествие напоминало постоянный экстрим.

Дальше – больше. Вы когда-нибудь жили в доме, под крышей которого одновременно пытаются существовать пять семей, дети, теща младшего брата и друзья? Народу было столько, что даже на пятистах метрах роскошной новой виллы нам было тесно. Пять спален, три этажа, два салона, участок с бассейном… Звучит роскошно. Я и не жаловался. Сначала все спальни разобрали мои любимые родственники. Супруга брата с детьми, младший брат с женой, сестры с семьями. Потом еще и прикатил товарищ по работе с молодой женой. Словом, нормальной и полноценной спальни нам с Аленой так и не досталось, и пришлось жить в гараже.

Никто в этом доме уже не хотел признавать чужого мнения, у нашего корабля больше не было капитана. Коля, хоть и спас всех от преследования, в чем он был абсолютно уверен, но совершил страшную ошибку, собрав теперь в одном доме. Он был просто обязан поставить всех на свое место, объяснить, в каком положении мы находимся, и кто здесь хозяин. По крайней мере, я поступил бы именно так.

Наша помощь уже воспринималась некоторыми как должное, зато во всех грехах виноваты были именно мы. Ну, главным образом, я, потому что меня быстренько низвели в ранг «салаги». Прошло очарование вкусной едой, морем и прекрасным вином – началась обычная рутина, суета сует.

Хорошо, что этого кошмара не видели наши родители. Я старался держать свои эмоции при себе и не вступал в конфликты, но через месяц нашего совместного проживания все уже было напряжено до предела, поэтому мы с женой старались целыми днями находиться на море или, по крайней мере, за пределами дома. Я купил пару велосипедов, чтобы ни от кого не зависеть, и начал учить испанский язык. Мама всегда говорила, что главное золото – это молчание. Для меня было важно сглаживать острые углы и ни с кем не ругаться. Я-то точно понимал, что я никому ничем не обязан и ничего не должен.

Весь месяц мы пытались подать документы для получения резиденции, однако все ограничилось лишь присвоением нам так называемого NIE – индификационного номера иностранца. Поэтому стало понятно, что, когда закончатся визы, мы все перейдем на нелегальное положение. Коля занялся бизнесом, но на этот раз почему-то только сам, не посвящая меня ни в какие дела. В качестве партнера он выбрал Хоакина, испанца из местных, и доверился ему полностью. Вместе они приобрели партию испанского товара и оправили в Москву, где его принял один из моих старых друзей. Одновременно была арендована большая фабрика со складами, где предполагалось заняться производством апельсинового сока и поставками цитрусовых в Россию. У нас была уже предварительная такая договоренность с Алексеем Алексеевичем Печорским, тем самым с которым мы удачно продавали алкогольные напитки и хлопок. Заодно Коля рассматривал различные инвестиционные проекты в сфере недвижимости и искал возможности для развития компьютерного бизнеса.

До сих пор не могу понять, почему он не посвящал меня в дела. Иногда мне казалось, что я живу под домашним арестом, хотя, разумеется, мог в свое удовольствие гонять на велосипеде, купаться и вечерами гулять на площади городка по-соседству. Так долго продолжаться не могло. Конфликты вспыхивали все чаще. Сестры уже не стесняясь взялись за мою жену – она раздражала их своим загаром и жизнерадостностью. Бедная Алена превратилась в объект для пересудов и сплетен, и уже очень скоро абсолютно все женщины в доме были настроены против нее. Началась настоящая травля, доходило до угроз. Алена обливалась слезами, каждый вечер ее трясло, но она все же старалась не поддаваться на провокации.

У сестер же появилась так называемая «своя правда». «Нет дыма без огня» – повторяли они ежедневно и, в конце концов, объявили моей жене бойкот.

Пришлось вмешаться. Я очень вежливо попросил оставить Алену в покое и проявить уважение и к ней, и ко мне. Напомнил, что сам я никогда не влезал в чужую жизнь и никого не обсуждал, так что имел право требовать того же самого по отношению к себе. Но все это не помогло. Сестры, возглавляемые женой Коли, вели себя как пираньи – каждая хотела укусить побольнее. В довершение всего одна из моих сестёр выплеснула на мою жену раскаленное масло со сковороды. Гнев обуял ее, она явно находилась в состоянии аффекта.