Текст книги "Как поплывет ковчег мой.."

Приняли меня радушно, проводили в комнату, усадили в удобное кресло и сказали: «Ты только не бойся…». Подвоха я не почувствовал и потому был совершенно обескуражен, когда распахнулась еще одна дверь, и в комнату на полной скорости влетел бультерьер. Все тут же заорали хором: «Свой!!», и потому бультерьер меня не сожрал, а только придирчиво обнюхал. Так я познакомился с Диком.

Весь вечер я сидел, как на иголках, старался мило улыбаться всем и скармливал под столом куски мяса ненасытному псу. Откровенно говоря, все это напоминало не семейные посиделки, а какую-то сцену из римского амфитеатра со зрителями. Так или иначе, первое испытание я прошел. А когда приехал во второй раз, вместе с Колей, чтобы сосватать невесту, никакого пса уже не было.

Мы прекрасно пообщались со старшим братом Алены, Игорем, и его женой Антониной. Это была приятная семья Павловых, образованные, обеспеченные люди. Помню, я тогда очень порадовался их теплому отношению друг к другу. Мне понравился их маленький сынишка Денис, который всерьез увлекался хоккеем – я смотрел на него и почему-то вспоминал себя в детстве. При всех я вручил Алене кольцо с бриллиантом, мы обсудили предстоящую свадьбу и наши планы на жизнь после ЗАГСа. Как обычно, все хлопоты я брал на себя.

Все было так хорошо и благостно, что мы с Игорем даже на радостях немного выпили. К вечеру все находились в романтически– расслабленном настроении, в том числе и мой брат Коля, которому предстояло вести машину по дороге домой. Была зима, дороги прочно покрылись снегом и ледяной коркой, и, когда мы переезжали через мост, тяжелый Мерседес потерял управление. Нас перевернуло несколько раз и выбросило на встречную полосу, где, после серии ударов, мы все же благополучно остановились.

Будь я тогда таким же философом, как сейчас, я бы задумался: то пес, то авария, то лед на переправе от одного жизненного этапа к другому… Казалось, само мироздание говорило мне, что если не женитьба, то уж роскошная свадьба – это точно лишнее. Никому не надо демонстрировать своих чувств – их надо беречь, что есть силы, и от посторонних глаз, и от чужих языков.

Однако, философом в те годы я еще не стал, и потому начал готовиться к большому банкету в нашем любимом в те годы ресторане «Прага» на Арбате. Мы постоянно в нем что-нибудь отмечали, у нас там, что называется, все было схвачено, и нам даже предлагали его выкупить во время приватизации (тогда мы долго над этим размышляли, но так и не решились). Я перетряс свою телефонную книжку и пригласил всех друзей. Филипп и его прекрасная жена Елизавета Деникина вызвались быть нашими свидетелями в ЗАГСе. Лиза дружила с моей Аленой, к тому же они тоже ждали ребенка.

Больше всего времени я потратил на то, чтобы разыскать своего любимого друга Амира, связь с которым была потеряна несколько лет назад. Наконец, завладев его адресом какими-то сложными окольными путями, я явился к нему в офис и зашел прямо в кабинет, где он вел переговоры, вальяжно развалившись в мягком кожаном кресле. Я тихо уселся в стороне и стал ждать, пока переговоры закончатся.

Амир был очень рад и нашей встрече, и моей предстоящей свадьбе, много рассказывал о своем новом пивном бизнесе, который шел в гору, и в конце предложил немедленно поехать куда-нибудь в ресторан и отметить встречу. Все это время я только слушал, кивал и ни слова не сказал о своих собственных успехах. Мысленно потирая руки, я готовил ему сюрприз.

Амир отпустил своего водителя, мы прихватили его подругу Анну и вышли на парковку. Там мой старый друг принялся вертеть головой, выискивая среди машин пресловутую зеленую «шестерку», за рулем которой некогда покорял я московские дороги.

– Знаешь, – скромно сказал я, – «шестерку» я оставил дома. Я сегодня на другой машине.

Мерседес, повинуясь команде с пульта, моргнул своими космическими огнями, и двери открылись. Последовала немая сцена. Первой обрела дар речи Анна и попросилась на переднее сидение. В синем свете приборов, мы стартовали, как экипаж трансатлантического лайнера. «Холодно, – сказала Анна. – Включи, пожалуйста, печку».

Настал мой звездный час. Не уверен, был ли в те годы в Москве еще хоть один автомобиль с подогревом сидений. Боюсь, это достижение цивилизации до столицы тогда еще не добралось. Мы ехали и болтали, пока бедная Анюта не начала ерзать на своем кожаном кресле, как на сковородке, не понимая, что происходит. Я подождал еще немного, после чего как можно более невинно спросил: «Согрелась?». Она поняла, что все это мои штучки, и обиделась. «Не смешно», – сказала она. Вообще-то, каюсь, было смешно.

К счастью, все быстро оттаяли (в прямом и переносном смысле), и мы провели отличный вечер, в конце которого я попросил Амира помочь мне купить свадебный костюм.

Мы поехали на следующий день в один из лучших магазинов итальянской моды на Ленинском проспекте, и я выбрал роскошный костюм от Valentino. Магазин, обычно пустой из-за очень высоких цен, был битком набит народом. Всюду стояли софиты и камеры, оказалось – снимали сюжет для рекламы. Так как других покупателей не наблюдалось, то я, несмотря на все свои протесты, все же попал в кадр, в момент, когда оставлял на кассе просто астрономическую сумму денег за костюм, рубашку и туфли.

В Москве меня многие знали, и потому у меня не было никакого желания светиться в чужой рекламе. Но телевизионщикам не было дела до таких нюансов, поэтому еще долгое время я мелькал потом на экране на потеху всем своим друзьям и партнерам.

Между тем, свадьба приближалась. Чем дальше, чем больше все это мероприятие напоминало бал при дворе. Я дошел даже до того, что утром знаменательного дня пригласил целую телебригаду с видеокамерами в свою роскошную тридцатиметровую спальню. Эти ребята работали в нашем рекламном агентстве и обещали снять целый фильм про нашу свадьбу – в качестве подарка.

Моя квартира была хорошо декорирована, обставлена дорогой мебелью и походила на музей изящных искусств. Мне всегда нравилось сочетание темного дерева и расписных высоких потолков с лепниной. Картины, статуэтки, библиотека, кабинет…, на полках – гжелевский фарфар, кубачинское серебро, клинки из дамасской стали, текинские ковры на дубовом паркете. Я облачался в свой дорогущий костюм от Valentino, включив на полную громкость Time от Pink Floyd. На шею надел толстую золотую цепь, на палец – перстень с большими бриллиантами. Все, как и положено влюбленному бизнесмену из девяностых.

Прошло еще немного времени, и вот мы уже большим свадебным кортежем, состоящим сплошь из Мерседесов, джипов, лимузинов и микроавтобусов Додж, несемся по заснеженному Проспекту Мира, минуя скованную лютым холодом Москву и прохожих, застывших в немом изумлении.

Свадьба пришлась на десятое февраля, Китайский Новый год. За окном было минус тридцать, поэтому, пока мы «выкупали» нашу невесту, все друзья и родственники, ждавшие нас под окнами ее дома, совершенно закоченели. Чуть позже, в ЗАГСе, я смотрел на свою дорогую Алену и, почти не слушая администратора, которая зачитывала нам казенные напутствия, думал: вот оно, наконец, счастье. Я был на седьмом небе.

Потом все наши друзья поставили свои подписи под документом, связавшим нас узами брака, мы при всех поцеловались и, конечно же, выпили шампанского. После чего, отменив из-за страшного мороза обязательную поездку по достопримечательностям, поехали сразу в ресторан.

Уже и не помню теперь, сколько гостей гуляло на нашей свадьбе. Думаю, никак не меньше двухсот. Приехали все наши родственники, друзья и партнеры по бизнесу. Там были политики, банкиры, руководители объединений и крупных заводов со всей страны, спортсмены (практически вся сборная России по дзюдо) и даже один серьезный криминальный авторитет – известный вор в законе с огромным крестом на груди, который лично поздравил меня, вручил подарок, потом немного посидел и быстро ушел. Чтобы вместить такую ораву, пришлось объединить три ресторанных зала. Приглашенная моим племянником Робертом группа балалаечников лихо играла «Калинку». Дорогая получилась свадьба, с размахом.

Каких тостов только ни провозглашали за меня и мою невесту! Говорили про черные и белые полосы, про то, что жизнь длинная, и будет в ней много радости и невзгод. Но самыми важными для меня были слова мои родителей. Отец к тому времени был уже очень болен, на свадьбе сидел в инвалидной коляске, но говорил еще хорошо. Мама желала мне семейного счастья и надеялась, что жизнь моя сложится лучше, чем у моего погибшего брата.

Я оглядываюсь на этот день и вижу его, как сквозь туман всех прожитых лет, полным добра и света. Мою невесту, окутанную сиянием чистых бриллиантов, в ослепительном свадебном платье, и то, как, по кавказскому обычаю, осыпали ее ворохом денег, которые собирали мои племянники, а мать прятала их в огромный мешок. Восхищенных гостей, столы, ломящиеся от закусок, огромного осетра на блюде, цветы, которые не помещались в машинах… И родителей, которые давно уже ушли в мир иной, а тогда были еще живы, и были рядом со мной, и были счастливы. Пусть это только воспоминания, и я давно уже расстался с Аленой, а потом любил и других женщин, и был снова женат, но эти воспоминания рождают в моем сердце тепло, которое дает мне силы двигаться дальше. Знаменитый фильм, который для меня тогда сняли, я сохранил – смотрел его совсем недавно, пока писал эту главу.

Начало моей новой жизни было многообещающим. Алену полюбил мой отец, и мать приняла ее, как родную. Отец выделял ее спокойный, покладистый нрав и вечно ставил в пример моим сестрам. Мама никогда ее не критиковала, а, напротив, всячески помогала и берегла. Казалось, она легко вошла в нашу семью, и первое время все шло хорошо и радостно.

Мы жили в одном доме, большим кланом: я с молодой женой и родителями, брат с семьей – этажом выше, и, в соседнем подъезде – сестра с мужем и маленьким сыном. Еще совсем недавно, расселяя коммуналки и собирая всех фактически под одну крышу, я надеялся, что заживем мы дружно и счастливо, как в кино. Тогда я еще не знал, что любить лучше всего получается на расстоянии.

Сестры, которые поначалу подружились с моей молодой женой, очень скоро принялись критиковать каждый ее шаг. Раздражало все: белые волосы, тонкая талия, то, что она учится в институте и ездит на танцевальные тренировки вместо того, чтобы сидеть дома, ухаживать за мной и готовить… О, женщины умеют сживать соперниц со света, а мои сестры показали себя настоящими экспертами в этом деле! Разумеется, я старался улаживать все конфликты, но любой, у кого есть старшие сестры, меня поймет: высокомерие, сарказм, мелкие придирки – все это варится и клокочет в одном котле, и в какой-то момент просто выходит из-под контроля. Эмоции сжигали нашу семью. Алена постоянно обижалась и плакала, так и не смогла найти подход к сестрам, да и они этого не особо желали.

В довершении всего, мы потеряли ребенка. И тогда ситуация стала невыносимой. Я чувствовал себя внутри дворцовой интриги, когда все шипят друг у друга за спиной и строят заговоры в ожидании наследника. Моя бедная жена, в моей же собственной квартире, для всех стала изгоем. На меня же по-прежнему смотрели лишь как на несмышленого младшего брата. Мои милые сестренки буквально на глазах превратились в стаю тигриц. Впервые в жизни я узнал, что такое матриархат, и впервые оказался запертым в золотой клетке, которую сам же и построил. Про мои успехи в бизнесе все моментально забыли – оказалось, что все, чем теперь владела наша семья, было результатом трудов одного только старшего брата. Даже наше великое переселение, к которому я приложил столько усилий, оказывается, было теперь лишь удачным стечением обстоятельств.

Сказать, что я был потрясен – значит, ничего не сказать. Я был огорошен, абсолютно опрокинут таким откровенным вероломством. В голову лезли дурацкие ассоциации с пушкинским рыбаком и его золотой рыбкой. Я уже видел строящуюся стену, по одну сторону которой должен был остаться я со своей молодой женой, а по другую – мои родители и братья. Понятно, что семья Алены тоже была не восторге от такого развития событий. И виноватым во всех случаях оказывался только я.

Поначалу я пытался сгладить ситуацию, как мог. Не обращал внимания на разговоры за спиной, отказался от посиделок с друзьями и парусных гонок, и теперь, вместо соревнований, ездил с Аленой в Турцию, тупо валялся там на пляже и пил водку на сорокаградусной жаре. Нет, я никого не обвиняю. Мне всегда было приятно общаться с родственниками моей жены, и я до сих пор созваниваюсь иногда с ее старшим братом. Но в тот момент я чуть было не растерял то, что называется мужской независимостью – из воина и охотника я стремительно превращался в мальчика на побегушках. И уж этого допустить я никак не мог.

Помучавшись так примерно полгода, мы решили разъезжаться. Я оставлял собственную огромную квартиру своей семье, а сам, вместе с женой, уезжал в съемную однушку неподалеку. Это было страшным решением, но другого выхода я просто не видел.

Возможно, я ошибся, и кто-то другой на моем месте поступил бы иначе. Но меня тогда меня волновали только две вещи: ни в коем случае не ущемить родителей, которых я перевез когда-то под свою крышу, и отстоять при этом независимость своей личной жизни.

Главным моим козырем всегда было отсутствие страха перемен и уверенность в том, что на ошибках учатся. Главным же разочарованием тех лет стало непонимание со стороны самых близких людей. Каждый из них видел всю эту ситуацию по-своему, но все сходились в одном: я – эгоист. И тут я с ними почти согласен, если понимать под эгоизмом уверенность в себе и нежелание прогибаться под обстоятельства.

Не жалей о том, что сделано – твой путь всегда остается твоим. Ты можешь взять других людей с собой, но это не значит, что они пройдут его за тебя.

Глава двенадцатая. Тот, кто сдает карты

Когда-то давно был у меня один приятель, Валерий Лютов, виртуозный карточный шулер. Валерика этого знали многие, попадались среди его напарников, в том числе, известные люди. Помню, был даже один персонаж, который собрал все выигранные деньги, быстро перевел их в доллары и открыл один из первых в России частных банков. Впоследствии этот человек некоторое время даже рулил отечественной экономикой – однако, дело не в нем.

В запасе у Валерия всегда был один беспроигрышный трюк: во время раздачи, в самом конце, он незаметно клал себе две карты – так называемый «заряд». Таким образом, несмотря на то, что у соперника карты были сильные, выигрывал все равно тот, кто сдавал. Так сказать, последняя рука – владыка. Поскольку я с Валерой приятельствовал давно, то правила игры освоил прочно. И мне это не раз помогало – и за карточным столом, и в жизни.

Все, что происходило со мной и со всеми нами дальше, было слишком похоже на шулерство (причем – в планетарных масштабах), чтобы быть простым стечением обстоятельств. Девяностые – время колоссальных шальных денег, головокружительных иллюзий и страшных провалов. В момент передела собственности и сфер влияния всем почему-то вдруг показалось, что можно вознестись просто так, сорвать банк с одной счастливой картой. Каждый бросился играть – играли по-крупному, ставили на кон последнее. Но выигрывали, в конечном счете, конечно, не они – а тот, главный, кто контролировал партию и сдавал карты.

В октябре 1994-го случился очередной обвал рубля, а вслед за этим – серьезный экономический кризис. Это был год великой битвы за государственную собственность – все понимали, что раздача идет буквально за копейки.

В те далекие годы и олигархов-то настоящих еще не было, и никто из российских миллиардеров не светился на обложках журнала Forbes. Нефтяные скважины, авиакомпании и крупные заводы скупались через знакомых и по рекомендациям. Помню, был у меня один знакомый политик, с которым мы даже на некоторое время сдружились. Этот парень, который занимал тогда должность вице-премьера страны и метил в президенты, по совету еще одного своего приятеля из высших кругов власти, вложил в акции Газпрома миллион долларов и после продал их уже за сто миллионов. В результате этой операции он обеспечил себя и свою семью на долгие годы. Это был очень умный и образованный человек, но даже он не смог противостоять системе – жизнь его, к великому сожалению, оказалась очень короткой.

Происходила какая-то революция наоборот. Пропасть между очень богатыми и очень бедными росла. Те, что были внизу, сами загоняли себя в новую кабалу, те, что сверху – грызлись, как стая шакалов. Уверен, были еще и третьи – те, что наблюдали за всем происходящим со стороны и готовились подсчитывать дивиденды.

Бороться с этой гидрой было невозможно. Поначалу мы пытались идти, что называется, в ногу с проклятым временем и тоже начали компанию по привлечению денег в свой бизнес. К этому моменту наша семейная компания получила, наконец, статус открытого акционерного общества. Вообще-то, документы на регистрацию мы подали еще в середине 1994-го года, чуть ли ни первыми в стране, но процесс получился довольно долгим. Как и многие тогда, мы решили привлечь дополнительные средства в бизнес и вложить их в покупку предприятий.

Вот когда можно было оценить силу воздействия телевизионной рекламы! Людям рассказывали о том, что их деньги пойдут на развитие экономики страны и предлагали проценты от прибыли. Мы, в сущности, делали то же самое, призывая вкладываться в добычу и высокотехнологичную переработку нефти и газа. На телевизионную рекламу теперь приходилось тратить просто астрономические суммы. Наш рекламный ролик со слоганом «Жизнь – это движение, а движение – это топливо» крутился по всем каналам, мы даже, сжав зубы, подняли ставку с начальных шестидесяти до ста процентов прибыли. Однако, несмотря на все это, денег нам никто так и не принес.

До сих пор не понимаю, в чем была наша ошибка. Вероятнее всего, дело было даже не в нас, а в той массовой истерике, которая охватила людей. Все хотели легкой и, главное, быстрой наживы.

С началом 1995-го пришла великая эпоха МММ. «Я не халявщик, я – партнер!» – все повторял и повторял с экрана фальшивый Леня Голубков, и казалось, что этот пресловутый Леня проник уже не только на кухню обитателей рекламного ролика, но и на кухни всей огромной страны. МММ открывала офисы по всей России, и их все равно не хватало, потому что количество желающих принести все свои сбережения уже исчислялось миллионами. Поэтому снимали со счетов последнее, продавали только что приватизированные квартиры и шли не к нам, а в офисы МММ, расплодившиеся по всей страны. Там сразу предлагали прибыль в тысячу процентов, и при таком раскладе никому уже, в сущности, не было дела до того, откуда эта прибыль возьмется. Дивиденды выплачивались за счет продажи новых акций – мыльные пузыри надувались, переливаясь радужными красками. Мы же хотели заниматься реальным производством – и мы проиграли.

Много было мошенников в то время, но сравниться по масштабу с МММ никто не мог. Это уже была не просто финансовая пирамида, а какая-то пирамида Хеопса. Кто ее построил – не знаю до сих пор. Математик-авантюрист Мавроди? Тайные инвесторы из-за границы? Экс-коммунисты, держатели «золота партии»? Новоиспеченные олигархи, состоявшие в сговоре с силовиками? Как бы то ни было, цель у этой беспрецедентной аферы была довольно ясная: приватизировать всю страну на деньги ее же граждан. И, будем честны, цель эта была почти достигнута. МММ действительно купила акции крупнейших предприятий, в том числе – восемь процентов акций Газпрома, которые оценивались тогда более чем в десять миллиардов долларов США. Мавроди, заваривший всю эту кашу, стал депутатом Государственной Думы и даже возглавил собственную политическую партию – теперь у него была не только финансовая независимость, но и власть. Не сомневаюсь, дело дошло бы и до поста президента, но это, видимо, было уже слишком. Спохватившись, аферу прикрыли, и всем, кто надеялся заработать миллион, ничего при этом не делая, осталось только наблюдать за ее феерическим концом.

Между тем, финансовая катастрофа неумолимо приближалась. У многих начались большие проблемы, в том числе – у наших ближайших родственников, Гильята с Назимом. В середине девяностых у них в активе уже имелся новый мощный банк с офисом в самом центре Москвы, авиакомпания с парком в шесть самолетов и комбинат по добыче алмазов. На приобретение всего этого были потрачены серьезные деньги и привлечены кредиты с огромными годовыми. Были и другие проекты, столь же многообещающие и масштабные, однако все они находились в стадии развития и быстрой прибыли приносить не могли. Те же самолеты большей частью простаивали и только поглощали миллионы рублей за обслуживание. Кормить же при этом надо было многих, прежде всего – так называемую службу безопасности. В результате, в бюджете у Гильята образовались огромные дыры, и холдинг стало довольно сильно трясти. Мой брат, несмотря на мои возражения, одолжил им тогда значительную сумму денег, взяв в залог один из самолетов. На короткое время это им помогло, но главных проблем не решило. Они уже были практически обречены.

Мы держались, как могли, и дела, в общем-то, шли не так уж плохо. По счастью, вместе с нами к тому времени уже работал и мой старый друг Амир – в какой-то момент он согласился возглавить магазин, который находился в здании нашего универмага. Во всем, что касалось бизнеса, Амир был чрезвычайно дотошен, работать с людьми умел и быстро поставил весь процесс на широкую ногу. Он был мне уже как брат – вся наша семья и воспринимала его именно так. Как и водится между братьями, нас роднили не только общие дела, но и общие же выходки, великолепные совместные загулы и не менее ослепительные похмелья. После нашей судьбоносной встречи накануне свадьбы, он оставил свой пивной бизнес, где хоть и поднял с его помощью приличные деньги, но затем потерял практически все, одолжив их родственникам. Единственное, что он успел тогда приобрести, – бывший загородный дом какого-то знаменитого академика, с большим садом и недалеко от Москвы. Мой отец всегда говорил: «Я счастлив, что ты встретил настоящего друга».

В конце 1994-го года к нам пришла с проверкой налоговая инспекция. Стали проводить аудит – ведь мы же собирались собирать деньги у населения. Вот тут-то мы на себе испытали весь масштаб коррумпированности системы. В документах копались долго, но так ничего и не нашли (находить-то, в общем-то, было и нечего – мы вели бизнес легально, платили все налоги). Несмотря на это, проверки продолжались еще несколько месяцев, пока, наконец, не обнаружилось отсутствие какой-то бумаги о покупке машины. Масштаб нашей провинности, с точки зрения проверяющих, был так велик, что в качестве взятки пришлось выложить сумму, которой хватило бы на покупку домика в Испании.

Было и еще одно важное событие в конце той лютой зимы – годовщина нашей с Аленкой свадьбы.

Странный это был год. Пожалуй, впервые тогда я ощутил первые подземные толчки – предвестники будущих катастроф. Мой всегда такой незыблемый мир рушился, большую семью, которая с детства воспринималась мной как непотопляемый корабль, трясло и шатало. На каждом шагу возникали непонимания и конфликты. В основном, все начиналось из-за женских страстей, но затем быстро переходило на бизнес, который оказался в паутине родственных связей. То, что помогало нам поначалу, со временем начало душить. Мои родные сестры были не только моими сестрами, но одновременно выступали и на стороне своих мужей, также вовлеченных в бизнес. Все были настроены против всех, и обязательно находился кто-то, чьи интересы были ущемлены. Дошло до того, что сестры даже между собой не могли найти общий язык, что не мешало им совать нос в мужские дела и показывать всем своим видом, что все вокруг им чем-то обязаны. Им казалось, что если наша мама всегда проявляла строгость по отношению к этому миру, то и они должны вести себя так же. Разница, впрочем, заключалась в том, что мама была штурманом нашего огромного корабля, и требовала от всех нас, прежде всего, дисциплины и уважения. Сестры же норовили влезть на капитанский мостик.

Ситуация усугублялась все больше, и наша семья напоминала теперь толстый электрический кабель, состоящий из множества отдельных жил. На вид все было очень прочно, однако некоторые провода были оголены и постоянно искрили – да так, что в любой момент мог начаться пожар. Отношения настолько размазались, что никто уже не пытался сдерживать обиды, и атмосфера в целом становилась все более агрессивной.

Повлиять на ситуацию никто не мог. Отец тяжело болел. Младший Игорь был еще слишком юн, чтобы влезать в конфликты, так что он заканчивал свой институт, кадрил девчонок и осваивал азы семейного бизнеса. Надо сказать, у него была хорошая хватка – он так быстро вник в проблемы нашего супермаркета, что за короткий срок сразу же решил ряд насущных задач и вывел магазин не только на самоокупаемость, но и на прибыль. Мы даже устраивали контрольные закупки, что для многих являлось определенным шоком. Что касается старшего брата, Коли, то у него хватало своих проблем: его первая жена, сражаясь с одиночеством, все чаще искала утешения в алкоголе. На Коле лежала самая большая ответственность, ему было тяжелее всех. И потому он то с головой уходил в работу, то старался убраться подальше от нашего шумного двора, от ругани и склок, и уезжал за границу или находил пристанище у своей второй, гражданской, жены – именно она его и поддерживала.

А я… Что я?.. Понимая, что происходит вокруг, и мучаясь от невозможности что-либо изменить, я старался, по меньше мере, не изменять самому себе. Оставаться мужчиной, поступать так, как учили меня мама и отец. Я не хотел конфликтов, и даже когда родители просили нас с Аленой переехать обратно, – отказался, из-за сестер. Поэтому мы продолжали жить на съемной квартире и, чтобы как-то отвлечься после трагической потери ребенка, завели собаку, щенка добермана.

Несмотря на все переживания, все у нас шло хорошо, мы практически не ссорились и не расставались. Главное, что больше никто не влезал в наши личные отношения.

Годовщину свадьбы мы отметили тихо, пригласив лишь некоторых друзей и родственников. Приехал, конечно, Амир. Приехал и тот самый Валерий Лютов, великий карточный шулер. И не начни мой друг после нескольких тостов хвалиться тем, что в карты его не обманешь, ничего из того, что произошло дальше, и не было бы. Амир не знал про Валерия, и сел с ним играть в «морячка». Разумеется, не прошло и часа, как он лишился не только собственных наличных, но и всей дневной выручки магазина. Когда шутка раскрылась, Амир не обиделся, и клятвенно пообещал нам никогда не играть в карты на деньги, тем более – на общественные. В мире много обманщиков, сказали мы друг другу, а потому надо быть всегда начеку.

История с картами, однако, на этом не закончилась и имела неожиданное продолжение. К ночи, когда все гости уже, разъехались, а моя жена легла спать, я пошел провожать Амира до такси. Я был уверен, это займет от силы минут пять, и потому вышел в легкой одежде и домашних тапочках. Я не учел тот факт, что, если встречаются два старых друга, да еще и таких закадычных как мы, всегда нужно быть готовым ко второй серии.

Амира не смущал мой вид. Он предложил продолжить праздник в каком-нибудь тихом месте – хотя бы на часик, как он выразился. Из всех вещей у меня с собой был только телефон – Motorola с откидывающейся крышкой и выдвигающейся антенной, заменившая собой огромный чемодан с сотовой связью, с которым я ездил, пока у меня его не украли, прямо из машины. Я сел в такси.

Час был поздний, и практически все рестораны были уже закрыты. Таксист посоветовал нам ночной клуб под названием «Жар-птица». Заведение это было довольно пафосное (не то, что казино в Монте-Карло, куда, если ты решил потратить деньги, тебя пустят даже в пляжных сандалиях), поэтому охранник оглядел нас с головы до ног и в доступе отказал. Амир-то, в своем дорогом костюме, выглядел неплохо, но мои домашние тапки фейс-контроль не прошли. Словом, прежде чем войти в «Жар-птицу» нам пришлось предварительно заглянуть в ближайший торговый ряд и купить мне приличную обувь. Внутри было полно магнетических неоновых огней, женщин, коктейлей и музыки. Ресторан был полон, места нашлись только в казино, так что я, недолго думая, одолжил у Амира несколько сотен долларов и сел за карточный стол. Игра шла в «три листа», ставки делали серьезные.

К счастью (или несчастью) это была единственная игра, в которую я умел играть – мы коротали за ней время в училище и когда собирались своей дружной компанией. В тот раз я играть не собирался – мы пришли сюда пообщаться и выпить. Но во время игры водку наливали бесплатно, так что мы пристроились за столом и тоже взяли карты в руки.

Надо сказать, что я никогда не играл по-крупному. Во все подобные заведения, включая казино в Монте-Карло, я ходил лишь ради атмосферы гламура – пить коктейли и смотреть на красивых женщин. Теперь, волею случая оказавшись за карточным столом, я принялся оглядываться. Публика оказалась весьма пестрой – от маститых воров и авторитетов до серьезных бизнесменов. За столом собрались воедино Магомеды, Альхазуры, Сильвестры и так далее. Был один кавказский парень, который явно владел долей во всем этом бизнесе. Случайных людей не наблюдалось.

Я разменял всего несколько фишек, но мне вдруг начало так невероятно везти, что через пару часов, как мне казалось, я уже выиграл у присутствующих все наличные деньги. Некоторые даже отправляли своих водителей за дополнительной порцией купюр. Теперь-то я понимаю, что меня просто заманивали. Вероятнее всего, эти джентльмены обратили внимание на толстый бумажник Амира, который не таясь заказывал выпивку и приставал к красивым девчонкам, и увидели в нашем лице хорошие перспективы. Пришли два пижона, чтобы спустить здесь свое состояние, наверняка подумали они. Когда я хотел встать и уйти вместе с деньгами, меня стали отговаривать. И мы остались, хотя давно уже было за полночь.

В общем, до определенного момента все шло по их сценарию. А потом случился обратный эффект. Пусть я умел играть только в «три листа», но уж в этом опыта мне было не занимать. Игроки за столом хорошо знали друг друга, но мне уже было плевать и на их игру, и на их высокий ранг – я почувствовал азарт и просто получал удовольствие. Внимательно следя за их лицами, я время от времени просто скидывал карты, но один раз, когда у меня на руках было три туза, начал играть по-настоящему, хотя многие думали, что я блефую. Я, поставил на кон все, что у меня было, и, естественно, поднял главный куш.