Текст книги "Как поплывет ковчег мой.."

Тот, кто хотел заниматься бизнесом в те времена, должен был учиться очень быстро и осваивать не только неведомые ранее законы рыночной экономики, но и новые правила игры. Для достижения целей задействовались не только родственные связи – теперь для процветания любого бизнеса необходима была криминальная «крыша». Бывшие партийные функционеры и чиновники создавали тандемы с влиятельными «ворами в законе». Как зарабатывали свои стартовые капиталы российские олигархи? Откуда появлялись деньги на открытие новых частных банков, страховых компаний, на создание финансовых пирамид? Самая расхожая схема выглядела так: банк сначала кредитуется у государства, а затем через дочернюю компанию выставляет на продажу свои ценные бумаги на государственной же бирже. То есть, сначала вы берете у государства в долг, а потом ему же и одалживаете. Некоторые деятели умудрялись заработать на операциях с так называемыми ГКО (Государственными Краткосрочными Облигациями) по двести пятьдесят процентов годовых. Изящно, но, что называется, не для всех.

Среди наших знакомых не было ни крупных партийных функционеров, ни криминальных авторитетов, так что начинали мы с нуля. Единственным бонусом стало неправдоподобное везение, сопровождавшее тогда любые наши коммерческие проекты.

Сила наша была по-прежнему в единстве. Это я прекрасно понимал и потому уговаривал братьев создать общее семейное дело. Торговлю, которая приносила быстрые деньги, я оставлять не хотел, но мечтал при этом заниматься и производством тоже. Я помнил о своей основной профессии, так что приоритетным направлением для нашей компании выбрал производство и продажу меховых изделий из дорогостоящей пушнины – норки, песца, куницы и соболя. Именно соболя впоследствии мы и сделали логотипом новой компании, а в ее названии соединили наши имена: «ГРИН и А инвест», что означало Руслан, Игорь, Николай и Александр, которого хоть и не было уже в живых, но он все равно оставался нашим старшим братом и покровителем. Словом, всю свою братскую силу мы соединили в один мощный кулак, который мог при случае и разрушить все преграды, возникавшие на пути, и защитить всех нас. Все мы стали учредителями, а также, для статуса и прикрытия, пригласили в качестве акционера одну мощную государственную структуру «СтройТрест», с руководителями которой у Коли были дружеские отношения.

К концу года все было зарегистрировано, подходящий офис – найден, и я отправился к руководству Дома Моды «Зима» с выгодным коммерческим предложением. Двухэтажная фабрика площадью в несколько тысяч квадратных метров, с офисами, складами, подиумом, лучшим на тот момент в стране оборудованием и лучшими же специалистами еле-еле сводила концы с концами. Заказов было мало, долги по зарплате росли в геометрической прогрессии, денег на коммунальные платежи тоже не хватало. У нас, в свою очередь, были и грандиозные планы, и большое желание работать. Одним словом, мы нуждались друг в друге.

К счастью, у руководства и сотрудников Дома Моды остались только хорошие воспоминания о тех временах, когда я начинал здесь свою карьеру. Закон бумеранга сработал опять – мы договорились. Впрочем, реальный успех переговоров зависел не столько от моей харизмы, сколько от дипломатических талантов моего брата Коли. Своими точными формулировками и вескими аргументами он буквально растопил сердце моего бывшего директора, очень экстравагантной дамы средних лет. В результате, мы обязались полностью обеспечить работой всех сотрудников фабрики, выплачивать им зарплату и выделять дополнительные деньги на коммунальные платежи. За это мы получали в свое распоряжение целую действующую фабрику. Договор о сотрудничестве был подписан. Теперь для старта у нас было все: деньги, офис, фабрика, не хватало только одного – собственно меха.

И тогда, недолго думая, я пригласил в компаньоны своего друга Владислава Соболева, который знал, где закупать товар и отлично разбирался в сортировке. Он стал нашим начальником склада и всего производства. Я ему полностью доверял.

Мы быстро приобрели брокерское место на меховой бирже, чтобы наладить необходимые связи со зверофермами и добиться бесперебойных поставок сырья. Сделать это было непросто, однако наших связей и нашего заработанного миллиона хватило на все, так что очень скоро мы уже закупили большую партию меха – более десяти тысяч шкур норки, песца и чёрно-бурой лисицы, и приступили к производству.

Еще год назад я шил шапки и манто в переоборудованной под маленький цех комнате нашей квартиры, теперь же в одночасье стал фабрикантом, и на меня работало сто человек. Выкройки мы покупали на лучших меховых фабриках и в экспериментальных конструкторских цехах. У меня уже была команда талантливых модельеров – все те же Ольга с Юлей, и я предпочитал создавать свою коллекцию только с ними. Я сам отбирал лекала, а когда было необходимо – придумывал новые. Помощницы мои не просто имели огромный талант и опыт, но и хорошо чувствовали потребительский спрос. Теперь фабрика выпускала более пятидесяти изделий в месяц – по сути, целую уникальную коллекцию дорогих манто, шуб и накидок. На рынок мы выходили всерьез, применяя все технологии продвижения, от аукционов до модных показов. Все это требовало новых и новых вложений, поэтому торговлю другими товарами, которые мы брали у нашего зятя Гильята, мы не бросали.

Дело продвигалось. На вырученные деньги мы скупали все больше и больше мехов, расширяли ассортимент роскошными собольими и куньими шубами.

Вскоре я приобрел первый в моей жизни, хоть и сильно поддержанный, но все же Мерседес, одевался в дорогих магазинах, и даже Марго сменила свое ко мне отношение и воспринимала уже как выгодного жениха. Вместо парусных гонок, я гонял с бешеной скоростью по Москве, показывая чудеса экстремального вождения, заходя в крутые виражи и повороты. Что и говорить, я был очень доволен собой. Вскоре я пригласил к себе на работу нескольких старых друзей и одноклассников – очень мне хотелось им помочь.

Как только бизнес наладился, к нам пожаловали первые «гости» из криминальных кругов с предложениями о попечительстве. К этой встрече мы, в принципе, были готовы, «гости» ушли ни с чем, однако я успел обратить внимание на одного человека. Лицо его показалось мне смутно знакомым, однако я все никак не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах я его видел. Уже позже Коля напомнил мне, что именно этот парень отнял кольцо у моего брата, когда тот еще был официантом. К счастью, он больше не возвращался.

Между тем, вопрос безопасности бизнеса становился все более актуальным. Нам нужна была надежная защита, и эту защиту обеспечил нам наш зять Арнольд, который был обладателем красного диплома технологического института и уроженцем города Грозный в одном лице. Поэтому он, с одной стороны, прекрасно разбирался в производстве и, с другой, имел опыт ведения переговоров в криминальных кругах. Именно Арнольд впоследствии стал автором гениальной идеи, которая вознесла наш бизнес на уже какие-то прямо-таки недосягаемые высоты.

Дело было так. Съемная квартира Арнольда по счастливой случайности располагалась по соседству с Институтом физкультуры, куда из всех бывших республик СССР съезжались на учебу лучшие спортсмены. А поскольку большинство борцов и каратистов были родом с Кавказа и из Средней Азии, то Арнольд, живущий неподалеку, общался с ними довольно плотно. В результате, вокруг него сама собой образовалась весьма колоритная компания, своего рода спортивное братство, в члены которого входил и сын первого президента Туркменистана.

Гениальная идея Арнольда состояла в том, чтобы договориться о поставках по выгодным ценам хлопка-сырца, который не просто очень ценился, но являлся стратегическим товаром, «белым золотом». Российские заводы, которые раньше занимались его переработкой, теперь простаивали, да и в Европе это сырье было очень востребовано. Проект, в случае успеха, означал для нас выход на совершенно иной уровень.

Принципиальная договоренность была достигнута. Дело оставалось только за финансированием. Нужны были деньги. Очень, очень много денег. Сумма, по тем временам, нереальная – несколько миллионов долларов США.

Мы попытались обратиться за помощью в банк, который кредитовал нас во время реализации других проектов, однако их средств оказалось недостаточно. Операция под кодовым названием «Хлопок» была на грани провала. Сейчас в это трудно поверить, но деньги я нашел. И опять на помощь мне пришли мои давние знакомства.

Был у меня когда-то сосед Кирилл Чуриков. Именно он в давние, школьные еще времена, отвел меня на занятия по игре на гитаре, с тех пор окончил финансовый институт и поступил на работу в кредитный отдел крупного банка, продолжая при этом жить в соседнем подъезде нашего дома. Изредка мы виделись в общих компаниях, не раз вместе выпивали, и он, хоть и казался мне несколько напыщенным и важным, был все же парнем неплохим, и внушал мне доверие. Немного подумав, я снял трубку и позвонил Кириллу. Через неделю управляющий банком назначил мне встречу.

Мне было всего двадцать два, и я никогда не вел переговоры на таком уровне, но мною двигала неизвестно откуда взявшаяся уверенность в успехе. Я взял с собой контракт на покупку хлопка и рекомендательное письмо от нашего авторитетного учредителя и со всем этим богатством отправился в банк. Письмо, разумеется, никаких гарантий не давало, скорее – являлось моим джокером, козырем, который я держал на всякий случай в рукаве.

Мне почему-то представлялось, что я буду разговаривать только с одним человеком, однако послушать меня собрался весь совет директоров в полном составе. Мои надежды на поддержку Кирилла тоже растаяли очень быстро, так что выкручиваться пришлось самому.

Маяковского я, конечно, перед зеркалом читал, но до оратора мне было еще очень далеко. Я чувствовал себя как молодой исполнитель, впервые выступающий перед публикой. Надо было срочно собраться с мыслями.

– Уважаемые руководители банка, – начал я. – Я пришел к вам с проектом, который принесет всем огромную прибыль. Я здесь только благодаря вашему сотруднику Кириллу, с которым мы не просто знакомы с самого детства, но и которому я полностью доверяю. Я предлагаю финансировать этот проект именно вам, хотя могу вас уверить, что существуют и другие банки, готовые его осуществить.

Дальше все пошло, как по маслу. Я говорил о выделенных квотах на хлопок, о перспективах и стратегической значимости всего этого предприятия, о том, как ждут это сырье подмосковные фабрики, о международной бирже в Европе, схеме складирования и продаж в России и за рубежом. Не забыл, конечно, упомянуть и о статусе нашей компании, учредителем которой является огромное государственное объединение стройматериалов, с большими складами, фабриками и цементным элеватором в Южном порту в Москве. Мой доклад, длившийся более часа, а еще более – процентные ставки, которые мы предлагали, вызвали интерес. Для вынесения вердикта банку потребовалось несколько дней, и он был положительным.

Рассказываю сейчас об этом, и самому не верится. Тем не менее, уже через пару недель контракт был оплачен, и первая партия хлопка-сырца (ни много, ни мало – несколько тысяч тонн) прибыла из Туркменистана в Москву и была размещена на складах в Люберцах. Еще через месяц заработали на полную мощь фабрики в Павловом и Сергиевом Посаде, вырабатывая наш драгоценный хлопок. В этот момент в успех нашего проекта поверили и наши партнеры, и помогли нам с продажей хлопка на Амстердамской сырьевой бирже.

Пришло мое время. Успевал я везде: разъезжал по складам, контролировал все процессы на своем производстве и лично проводил через таможню фуры с хлопком. В ходе этой операции были заработаны огромные деньги – после выплаты всех полагающихся процентов и вознаграждений, на нашем общем счету остался уже не миллион рублей, а миллион долларов США.

Сказать, что это было целое состояние – значит, ничего не сказать. Для сравнения: свою первую квартиру в Москве я купил за пять тысяч, вторую – за семь, третью – за пятнадцать. Четвертая, самая большая, вместе с идеальным ремонтом, обошлась тысяч в семьдесят. Деньгами мы, впрочем, не швырялись, почти все вложили в наш семейный бизнес, у штурвала которого встал Николай.

Но и этим все не закончилось. После успешной операции с хлопком, банк не просто предложил нам полное финансирование всех проектов, но и продал часть своих акций. Теперь мой брат входил в состав совета директоров, всем нашим проектам был дан «зеленый свет», а Кирилл, так удачно встреченный мною когда-то, взял на себя всю экономическую сторону деятельности нашей компании. Вместе с Кириллом появилось еще несколько человек, возглавивших разные направления, а также наш кузен Яков, с которым мы последнее время были практически неразлучны. Одним словом, мы быстро окрепли, а главное – с нами были проверенные временем друзья, братья и ближайшие родственники. Наш стремительный вертикальный взлет занял всего каких-то пару лет.

Теперь мы могли много себе позволить. Николаю, для статуса, купили новый Вольво, стоивший как целый чугунный мост. Я сменил свой старенький Мерседес на черную «семерку» с модным люком и завел личного водителя. Помимо основного бизнеса, мы вкладывались в машины и недвижимость и строили новые планы. Думали про покупку гостиниц, супермаркетов, разработку нефти и газа. Открыли первый меховой магазин возле гостиницы «Молодежная», на месте известного в то время универмага под названием «Иван да Марья». Помню, хотели даже назвать его в «Магазин Якова – не для всякого». Для совещаний и отдыха мы снимали загородный пансионат. Наши родственники тоже стремительно выросли, сняли под офис целое здание, туда же вскоре переехал и Николай, чтобы подчеркнуть объединение наших компаний. Вероятно, это было ошибкой.

Хоть аббревиатура «ГРИН и А» объединила наши имена, все стратегические решения принимал мой старший брат. Иногда мы даже ссорились по этому поводу. Я хотел быть независимым, и меня совсем не радовало тесное соседство с бывшими компаньонами. Тем более, что в офисных коридорах я теперь постоянно натыкался на разных персонажей, одного взгляда на которых хватало, чтобы понять, кто они и чем занимаются. Однако Коле я доверял, а потому помалкивал и делал то, что у меня получалось лучше всего, а именно – трудился, везде успевал, был помощником, пахарем, пехотинцем.

Между тем, я все чаще задумывался о женитьбе. Каюсь, временами случались у меня отношения на стороне – в первую очередь, во время многочисленных командировок. С точки зрения морали – это, возможно, выглядело нехорошо, однако я никогда не проповедовал воздержание и аскезу, не фарисействовал и других не осуждал. Было так, как было: я был молод, горяч, богат, и всегда находились женщины, готовые проводить меня утром чашкой горячего кофе. С одной стороны, я всерьез рассматривал юную Марго в статусе своей невесты, с другой… Что ж, были вещи, которые сильно задевали меня – в первую очередь, ее желание руководить. К тому же, я хорошо помнил слова покойного брата: «Руслан, братишка, будь только там, где тебе рады». Вот я и был.

И все же настал день, когда я предложил ей руку и сердце, и при всех надел на палец кольцо в знак помолвки. Событие это мы отпраздновали шумно, в одном из лучших ресторанов Москвы, на тогда еще улице Горького, а ныне – Тверской, в присутствии, по меньшей мере, сотни гостей. Теперь на месте того отеля и того ресторана возвышается Ritz-Carlton, и я устраиваю там совсем другие встречи. День свадьбы был назначен – она должна была состояться сразу после Маргаритиного восемнадцатилетия.

Все необходимое для женитьбы у меня уже было: двухкомнатная квартира недалеко от центра, где я начал делать так называемый «евроремонт», деньги, машина, бизнес, положение в обществе и так далее. Все складывалось как нельзя лучше. Прислушаться бы мне тогда к словам дяди Арнольда, который инструктировал меня по вопросам общения с криминальными авторитетами и политиками: «У людей глаза, как иглы, и жала, как у ядовитых змей». Слова эти, как выяснилось вскоре, явились пророческими.

Как только ты делаешь первый шаг, начинается дорога. И впереди открываются такие горизонты, о которых раньше можно было только мечтать.

Глава шестая. …И это тоже пройдет

Я часто думаю в последнее время о природе внутренней свободы. Что нужно человеку для того, чтобы чувствовать себя свободным? Деньги? Это было бы слишком просто. Миллион на счету прибавляет, конечно, возможностей, но и проблем от него не меньше. Возможно, внутренняя свобода – это смелость принимать собственные решения. И труднее всего делать это, когда все идет не так.

Допустим, вам двадцать три. Вы молоды, богаты, помолвлены, мир лежит у ваших ног. Вам кажется в этот момент, что вы контролируете свою жизнь, и все вокруг развивается по разработанному плану. Тут жизнь вдруг делает вираж, план летит ко всем чертям, и реальность оказывается гораздо сложнее, чем вы себе представляли, стоя на пьедестале. Реальность – она всегда сложнее. И здесь надо принять все как есть и действовать. В этом и заключается внутренняя свобода – принять все как есть и снова действовать. К чему весь этот спич? К тому, что в жизни моей снова все изменилось.

«Дискотека у Лиса» – так называлось знаменитое в те времена на всю Москву заведение, одновременно ночной клуб и казино. Презентацию этого заведения устроил тем вечером в Москве бывший комсомольский вожак, а ныне – торговец куриными окорочками и владелец рекламного агентства, занимавшегося продвижением «ГРИН и А инвест». Я бывал в этом комплексе и раньше – сразу после возвращения из армии, когда в Москву с гастролями приезжал Pink Floyd. Однако теперь все было по-другому. На презентацию собрался весь столичный бомонд – политики, артисты, пресса, деловые люди… Мы тоже были приглашены. Разумеется, я взял с собой Марго.

Времена были такие – в Москве часто стреляли. Поэтому, став бизнесменом, один я уже не ходил. Обычно со мной был водитель с оружием, а сбираясь на мероприятие или встречу, я брал с собой еще нескольких человек. Да что там – у меня самого, как и у многих тогда, был пистолет в кобуре. В публичных местах оружие приходилось сдавать – все привычно складывали пистолеты в сейфы, а на выходе – забирали.

Я радовался нашему выходу в свет, Марго тоже была в восторге и попросила разрешения взять с собой подруг, чтобы вместе повеселиться. Узнав об этом, ребята мои очень оживились. Мы зашли в клуб, заняли столик, поздоровались со всеми, с кем должны были поздороваться, после чего моя невеста попросила у меня немаленькую сумму денег и исчезла на танцполе вместе с подругами. Пусть веселится, подумал я, тем более что я все равно не люблю быстрые танцы.

Тогда я играл в казино в первый раз в жизни, восхищался, как мальчишка, красивыми женщинами вокруг и всей великолепной обстановкой в целом. Это место олицетворяло собой пафос и гламур – ну, или наше тогдашнее представление о них. Прошел час. Моя невеста продолжала мелькать где-то среди танцующих, вспоминая обо мне лишь время от времени, и лишь для того, чтобы взять еще денег на коктейли. Теперь на мои средства гуляли уже не только ее подруги, но какие-то совсем незнакомые молодые пижоны. Я чувствовал себя полным идиотом.

Почему, думал я, почему я сижу здесь совершенно один, молодой и полный энергии парень, собравший свою жизнь и свою карьеру с нуля, из ничего, поднявшийся высоко, но знающий цену каждой заработанной копейке? И почему девушка, которую я так долго добивался, и которая знала меня еще нищим студентом, теперь использует меня лишь в качестве кошелька? Одним словом, мысли были горькие. Я запивал шампанским зреющую обиду, все больше грустил и скоро окончательно перестал понимать, что я здесь делаю. Несколько раз, когда моя будущая жена являлась за очередной порцией денег, я просил ее остаться или, наоборот, пытался присоединиться к ее компании, извиняясь при этом, как школьник. Все было бесполезно. Наконец, терпение мое иссякло, и я ринулся в толпу.

Найти Марго на танцполе было непросто, но еще сложнее оказалось докричаться до нее. Моя невеста веселилась от души среди пестрого общества – подруг, нескольких популярных артистов, «золотых» мальчиков. И она была мне не рада. Более того, она довольно резко попросила меня уйти. И в этот момент меня, что называется, накрыло.

Весь стресс, все мысли и разочарования последних месяцев, вся моя жизнь, порой напоминавшая «американские» горки, мои потери, амбиции, кавказская гордость – словом, все это сошлось в одной точке. Очень тихо, вкрадчивым голосом я сказал, что, наверное, ошибся. Что никакой свадьбы не будет. И что я ухожу с этого праздника жизни, ухожу окончательно и навсегда.

Понятно, что после этого выхода в свет я уже не мог считать Марго своей невестой. Меня словно окатили холодной водой. Где та грань, думал я, которую нельзя переступать в отношениях? Возможно, она проходит там, где заканчивается взаимное уважение. Женщина, которая находится рядом с тобой, должна быть не только любовницей, но и поддержкой, и другом. Вероятно, именно тогда я впервые всерьез задумался об этом. И сколько раз еще в своей жизни я возвращался потом к тем же мыслям?

Мы еще встречались пару раз – да и то лишь потому, что я не мог отказать брату, пытавшемуся нас помирить. Марго извинялась, говорила, что все осознала, но сердце мое оставалось холодным. Через некоторое время я вернул ей кольцо, попросил прощения за все обиды, и мы расстались. Так я сбежал с собственной свадьбы, и моя семейная жизнь во второй раз закончилась, так и не начавшись.

От осадка, который остался у меня в душе после всего пережитого, я решил избавиться, сменив обстановку. Отменил все встречи и уехал в Чегет, чтобы там, среди гор и неба, подумать о своей жизни и успокоиться. Что бы ни случилось, я был твердо намерен продолжать играть по своим правилам и слушать только свой внутренний голос. «И это пройдет…» – повторял я про себя мудрую фразу царя Соломона.

Едва вернувшись из Чегета, я переместился в Сочи, где уже ждали меня мои братья и друзья. Ну, и поскольку в этот момент я отчаянно нуждался в женской ласке, к нам присоединилась одна из моих приятельниц, давно симпатизировавшая мне.

Мы выехали из Москвы на моей новой модной «семерке» – я, моя подруга и еще один друг, Алекс. Я надеялся наслаждаться дорогой, пейзажами и веселой компанией, однако наслаждались все, кроме меня. Во-первых, Алекс всю дорогу беззастенчиво флиртовал с моей девушкой и, во-вторых, я впервые проехал две тысячи километров за рулем практически без отдыха, и это оказалось не так уж весело. Остальные полетели на самолете, и, как оказалось, были правы.

Сочи был моим убежищем. Я возвращался сюда снова и снова, еще со времен моей спортивной юности. Не всегда мои возвращения оказывались удачными, но этот город, эти горы и море все же не теряли для меня своего очарования. На этот раз компания подобралась отличная: к нам присоединились друзья покойного брата Саши, а Коля привез с собой любимую девушку Клару и их годовалого сына Максима. Это была фактически его вторая семья, существовавшая параллельно с первой, в которой родилось уже пятеро детей. Мария, Колина первая жена, относилась к ситуации философски, с Колиной девушкой дружила и называла ее «двоюродной женой». Как они там между собой умудрились достичь такого равновесия, я не знаю, и история эта достойна отдельного романа. Скажу только, что мой брат никого не бросал, всех обеспечивал, и шкатулка Марии с драгоценностями пополнялась регулярно. В тот раз Коля очень хотел показать своему младшему сыну Черное море.

В те времена Сочи из всесоюзной здравницы превратился в настоящий криминальный курорт. Кавказский фронт, где бушевали межнациональные войны, был совсем рядом, и в город съезжались жулики и бандиты всех мастей. Надо было нам учесть этот факт, когда мы бронировали лучший отель.

Несколько дней нам просто не давали прохода, потом попытались ограбить. В результате однажды ночью мы просто снялись с якоря, забрали женщин и детей, и на полной скорости помчались обратно в Москву. В моей машине были мои братья Игорь и Коля, а также Клара и маленький Максим. Остальная наша компания, включая мою приятельницу Надежду (ее и вправду так звали) вылетела самолетом.

За ужином мы все выпили грузинского вина, затем чуть не сцепились с местной шпаной. Рискованно было выезжать в таком состоянии, однако оставаться было еще опаснее. Поэтому мы стартовали в ночь, хотя за окном было темно, и шел сильный дождь. До самого рассвета мы пробирались через горный хребет по извилистому серпантину, пару раз чуть не улетели в кювет и под конец спаслись только чудом, когда Коля, который вел машину, разогнался на пологом участке. Он все еще был слегка пьян, и напряжение долгой дороги дало о себе знать, так что он сам не заметил, как заснул за рулем. Я тоже дремал на переднем сидении, и лишь на миг приоткрыл сонные глаза. Этого мгновения хватило, чтобы увидеть бетонную стену, несущуюся на нас, и дернуть руль в сторону…

Дальше машину вел я. Мы ехали медленно и говорили Богу спасибо за то, что он нас спас. Даже сейчас вспоминаю этот момент с содроганием – мы чуть было не погибли все сразу: трое оставшихся братьев, женщина и ребенок. Не знаю, какой ангел-хранитель разбудил меня тогда – думаю, его звали Александр.

Ни в холодной Москве, ни в теплом Сочи теперь нельзя было чувствовать себя в безопасности. Путешествовать по стране тоже большого желания не было. Я близко сошелся с другом покойного брата, Валерием, говорил с ним о многом, смотрел на своих дальних родственников, перебиравшихся на жительство в Израиль, анализировал ситуацию. Моя несостоявшаяся свадьба, роковая поездка в Сочи… Я все никак не мог успокоиться.

В конце концов, я решился, быстро оформил паспорт и впервые в жизни, не считая службы в Венгрии, собрался за границу. Марго, узнавшая от кого-то из знакомых о моей поездке, приехала в аэропорт, чтобы поговорить и попрощаться. Но я улетел, так и не увидев ее. Я понимал, что делаю ей больно, но встречаться больше не хотел. Иногда лучше закончить вот так – раз и навсегда.

Свобода – это возможность сказать «нет» вопреки сложившимся обстоятельствам. И это «нет» будет результатом сложного выбора, и сформирует затем всю последующую жизнь.

Глава седьмая. Земля Обетованная

В начале девяностых проблем с выездом за границу уже не было. Прошли времена, когда поехать в какую-нибудь братскую Болгарию можно было только с одобрения КГБ и под присмотром сотрудников органов безопасности. Все разнообразие, культур и религий для советского человека было под запретом – мы познавали этот мир по книгам, да и то лишь по тем, которые, с точки зрения партии и правительства, не представляли идеологической угрозы. Лишь работники советского МИДа, дипломаты, политики и некоторые артисты могли достойно выдержать встречу с той «невыносимой легкостью бытия», которая поджидала их по ту сторону границы. Впрочем, артисты – нет, не все.

Однажды я сел и подсчитал, сколько стран я объездил за свою жизнь. Я переезжал с места на место сорок два раза, видел более тридцати пяти стран, посетил минимум пятьсот городов и деревень, выучил больше десяти языков и наречий. У меня появились паспорта трех государств. Я не был туристом, не путешествовал – я жил. Каждый переезд давал мне новый опыт, новые темы для размышлений и новые возможности творить. Вот что для меня по-настоящему бесценно, ведь в плоском мире расти невозможно по определению – ни вверх, ни в глубину.

Та первая моя поездка на Землю Обетованную оказалась важнее, чем я, возможно, себе представлял. С самого начала и до последнего дня меня не покидало странное ощущение, что я будто бы бывал здесь уже раньше, много веков назад. Видел эти узкие улицы, заполненные людьми, сады, спрятанные за толстыми стенами, плавящиеся на солнце купола, и Назарет, и Стену Плача, и круто взбирающуюся вверх, с четырнадцатью остановками, Виа Долороса – великий Путь Скорби. По неопытности и молодости лет, я не мог тогда в полной мере осознать всю святость этих мест, однако смотрел на все с вдохновением и радостью. Я был очарован Тель-Авивом, который сразу же меня поразил своим жарким климатом, теплым морем и каким-то радужным восточным гостеприимством. Я, разумеется, забронировал себе номер в гостинице, но сначала заглянул в гости к друзьям.

Бывают такие друзья, которые вам ближе, чем родственники – вот это тот самый случай. Дочь маминой подруги детства Берта, ее муж Славик и двое их сыновей переехали в Израиль еще до развала СССР. Чтобы совершить такой шаг, требовалась особая смелость – в те годы это означало прощание навсегда.

Как и многие репатрианты, жили они небогато, в съемной квартире в одном из ветхих районов Тель-Авива. Славик, как и прежде, работал сапожником, Берта вела хозяйство. Это были простые, добрые люди, к ним я приезжал еще в детстве, в их собственный дом в Нальчике. Время шло, все менялось вокруг, менялась и география жизни, но только не эти люди. Пусть им вечно не хватало денег на жизнь, но главным для них было то, что они жили в безопасности, никто их не преследовал, а дети были обуты, сыты и получали правильное воспитание.

Мне всегда нравилось смотреть, как Славик шьет новую обувь. Было в этом что-то древнее, настоящее, успокаивающее. Он стучал своим ремесленным молотком прямо в комнате, а детишки, которым было по семь-восемь лет, переводили для меня фильмы, идущие по телевизору, с иврита и английского – на русский. Места у них было немного, но в гостиницу они меня так и не отпустили. Я вспомнил, как к нам в Москву тоже постоянно приезжали друзья и родственники, не стал спорить и стал их гостем.

От квартирки, где я поселился, было рукой подать до старого центрального базара. Под окнами ходили люди в восточных одеждах, пахло шаурмой. Вдоль рыночных рядов шла виртуозная торговля. Я слонялся по базару, наслаждался ароматами специй, пробовал фрукты и сладости, смотрел на продавцов и покупателей, которые разыгрывали целые спектакли над каждой кистью винограда, кульком изюма, пригоршней орехов. Мне здесь нравилось.

Тель-Авив, который с первого взгляда показался мне маленьким и невзрачным, вскоре явил мне свои небоскребы, фешенебельные гостиницы и прекрасную морскую набережную, где по субботам, в шаббат, танцевали люди. Здесь жили вместе евреи, арабы и христиане – и, вопреки всему, о чем сообщали советские газеты, не враждовали, а, напротив, как-то улыбчиво и славно соседствовали. Меня до глубины души поразило их отношение к жизни – с молитвой и уважением традиций. Жители Тель-Авива показались мне одной большой и сплоченной семьей.