Текст книги "Дневники Сигюн"

Вдруг Локи одним резким движением опустил руки, прижав их к левой стороне груди Джейн. И в этот момент она пошевелилась и открыла глаза. Локи с трудом перевёл дыхание. Я вскочила, подбежала к нему. Он откинулся на спинку кровати в совершеннейшем изнеможении. Я вытащила из кармана платок, чтобы вытереть пот, крупными каплями катившийся по его лбу. Тор сгрёб Джейн в охапку, прижал к себе, покрывая её лицо поцелуями. Локи положил ладонь мне на талию. Его рука дрожала. Он опустил голову мне на плечо.

– Слава небесам, ты очнулась! – воскликнул Тор. – Джейн, дорогая, бесценная моя Джейн, я был просто вне себя от ужаса! Спасибо тебе, Локи… Пожалуйста, Джейн, не пугай меня так больше! Но какой ужасный приступ! Что это было, Локи, ты можешь объяснить? Впрочем, неважно, главное, теперь всё в порядке.

– Нет, – глухо проговорил Локи.

– Что? – Тор осёкся на полуслове. – Что ты говоришь?

– Не в порядке. И уже не будет в порядке. – Глаза Локи всё ещё были закрыты, у меня создалось впечатление, что ему трудно говорить.

Тор всё ещё машинально прижимал Джейн к себе, но она мягко отстранилась от него и с его помощью села, откинувшись на подушки. Оба они, и Джейн, и Локи, выглядели одинаково измотанными, будто после тяжёлой, изнурительной работы.

– Я… – Тор шумно сглотнул. – Я не понимаю…

– Да всё ты понимаешь, брат. – Локи, подняв голову, взглянул Тору прямо в глаза. – Срок жизни мидгардцев ограничен. Её жизнь подходит к концу.

Что-то внутри меня оборвалось, под сердцем будто бы образовалась звенящая пустота. Тор растерянно переводил взгляд с Локи на Джейн.

– Может, не надо говорить об этом здесь? – Я сжала плечо Локи.

– Нет, надо, – отозвалась Джейн. Она говорила тихо, едва различимо, но очень медленно и внятно. – Я не хочу пребывать в неведении. Скажи, Локи, сколько мне осталось?

– Я не знаю. – Он покачал головой. – Это правда, Джейн. Я не пророк.

– Это всё оттого, что ты медлил! – взорвался Тор, хватая Локи за отвороты на груди с такой силой, что несколько застёжек отлетели на пол, жалобно звякнув. – Я же просил тебя поспешить! Но ты не слишком-то торопился! Если бы речь шла о жизни Сигюн, Локи, разве ты шёл бы спокойно по коридору? Нет, ты бы мчался сломя голову! Но ведь это всего только Джейн, да, Локи? Смертная Джейн, которой всё равно суждено умереть, так какая тебе разница, произойдёт это сегодня или пару лет спустя?!

Тор тряс Локи, как тряпичную куклу, но Локи даже руки не поднял, чтобы защититься, только смотрел на брата с невыразимой скорбью. Наконец кулаки Тора разжались. Он весь обмяк, ссутулился, опустился на пол перед постелью Джейн и затих, уткнув лицо в одеяло, которым были укрыты её ноги. Локи пригладил растрепавшиеся волосы и едва заметно вздохнул, пытаясь привести в порядок одежду, разорванную на груди.

– Прежде я никогда не использовал целительную магию, – произнёс Локи очень тихо, глядя на Джейн. – Я начал учиться ей даже раньше, чем доставил тебя в Асгард, предвидя то, что будет происходить с тобой. То, что все мы привыкли называть приступами, на самом деле было смертью. Ты умирала уже не раз, но мне удавалось вернуть твою жизненную энергию назад в тело. Эти смерти были преждевременны, потому что вызвались болезнями, которые в таком изобилии поражают вас, мидгардцев, особенно когда вы начинаете стареть. Но то, что произошло сегодня… Джейн, твоя жизнь на исходе по вполне естественным причинам. Я вообще не хотел, чтобы этот разговор состоялся, но раз уж так вышло… Это не то, что я могу предотвратить или исцелить. Ты просто угасаешь. Пришёл твой срок. Я научился лечить, но воскрешать не в моих силах.

Джейн смотрела на него, широко распахнув глаза.

– Я видела себя со стороны, – сказала она, – и видела твои руки, протянутые ко мне. Они не давали мне рассеяться в пространстве. Они словно нити притягивали меня назад. А потом по этим нитям заструился огонь. Мне стало горячо. Мне стало больно. Я открыла глаза – и снова очутилась здесь.

– Мне пришлось передать тебе частицу своей жизненной энергии, чтобы вернуть тебя. Но даже после этого ты продолжала удаляться, и мне показалось в какой-то момент, что все мои усилия тщетны.

– Я могу отдавать ей свою энергию каждый день! – воскликнул Тор. – У меня этой энергии хоть отбавляй! – Он демонстративно поиграл выпуклыми шарами мышц, рельефно выделяющихся даже под одеждой.

– Это не может продолжаться бесконечно. – Локи устало провёл ладонью по лицу, пальцами массируя глаза. – Это противоестественно. Она превратится в живого мертвеца, движущийся призрак Джейн, лишённый всего того, что сейчас составляет её сущность. Смерть – не зло для неё, она в её природе. Чтобы сохранить прекрасные воспоминания о ней, сохранить её душу, ты должен отпустить её. И смириться с неизбежным…

Локи встал, взял меня за руку.

– Сейчас мы уйдём и оставим вас, – сказал он. – Думаю, вы захотите побыть наедине друг с другом, поговорить, что-то вспомнить… Прожито немало лет вместе, куда больше, чем было бы у вас двоих, останься Джейн в Мидгарде. Можете не спешить, у неё ещё есть время. Она еще встретит не один рассвет, прежде чем… просто заснёт.

Я обошла вокруг кровати и, склонившись к Джейн, поцеловала её.

– Я приду навестить тебя утром, – шепнула я ей.

– Спасибо. – Она улыбнулась мне в ответ, пожимая мои пальцы.

Тор даже не поднял головы, когда мы направились к двери. Мне показалось, что именно Джейн придётся утешать его, поражённого, раздавленного своим горем.

– Я не хотел бы оказаться на его месте, – только и произнёс Локи, когда мы вернулись к себе.

Он разделся и лёг рядом со мной в постель, прижался ко мне тёплым нагим телом. Глаза его закрывались, но он продолжал тихо целовать моё лицо, губы, шею, пока окончательно не заснул. Но и во сне его рука покоилась на моей груди. Я же лежала без сна, и перед моим мысленным взором плавной чередой проходили картины прошлого, яркие и ясные, будто виденные вчера.

…Прошло немало времени, прежде чем я осмелилась рассказать Локи о просьбе Джейн. И ещё почти столько же, прежде чем мы вдвоём отправились в Мидгард, чтобы забрать её.

– А Тор знает об этой твоей идее? – первым делом осведомился у неё Локи.

Побледневшая Джейн, закусив губу, осторожно помотала головой, глядя на прохаживающегося вдоль её трейлера Локи. Она выглядела такой перепуганной, что мне стало её просто жаль, и я ободряюще ей улыбнулась.

– Чего ты боишься? – спросила я её потихоньку.

– Он ведь может в любой момент передумать, – прошептала она в ответ, не сводя с Локи заворожённого взгляда.

Локи между тем остановился, задрал голову, вглядываясь в беспредельную синеву аризонского небосвода.

– Почему ты так стремишься попасть в Асгард, смертная? – спросил он, не оборачиваясь, как будто обращался к раскинувшемуся над нами сияющему небу. – Разве мало тебе того, что мой брат приходит сюда едва ли не каждый день?

– Он забегает сюда на пару часов, и каждый раз, едва он входит в моё жилище, радость от встречи с ним омрачена для меня сознанием предстоящей разлуки… Я устала находиться в постоянном ожидании его появления. Я не хочу больше жить от встречи до встречи.

– Всё это весьма трогательно, – бросил Локи через плечо. – Но я не занимаюсь благотворительностью.

Джейн вспыхнула:

– Ты хочешь, чтобы я доказала свою полезность Асгарду? А может быть, лично тебе?

– Мой господин, ты забыла добавить. – Локи заложил руки за спину.

– А ты забыл приказать, чтобы я опустилась перед тобой на колени, – в запальчивости крикнула Джейн, вся дрожа от закипающего гнева.

Впервые за всё это время Локи повернулся к ней, внимательно всмотрелся в её глаза. Джейн выдержала его взгляд с гордо поднятой головой. Он вскинул брови, мимолётная усмешка скользнула по его губам. В самом зените возникла маленькая тучка и начала быстро разрастаться, клубясь и набухая чернотой. Тень упала на нас, ветер взметнул пыль у ног и, закручивая в смерч, понёс прочь от трейлера. Локи щёлкнул пальцами; в ответ ему где-то у горизонта заворчал, треснул, порвав небо зарницей, нарастающий раскатистый гром. Джейн попятилась, широко распахнутыми глазами глядя то на грозовую тучу, то на Локи, подошедшего к ней почти вплотную.

– Удивительно, – восхищённо прошептала она. – Я слышала от навахов, что их шаманы порой достигают такого могущества, что в состоянии вызывать дождь по собственному желанию, но впервые вижу такую наглядную демонстрацию того, что это и в самом деле возможно!

Локи начал хохотать так неудержимо, что у него на глазах выступили слёзы.

– А ты дерзкая и любопытная, – сказал он, отсмеявшись и вытирая глаза тыльной стороной ладони. Туча, недовольно погромыхивая, начала медленно сползать за горизонт. – Мне нравится… Но разве Тор не говорил тебе, что в Асгарде «мой господин» – лишь форма вежливого обращения? Мы с Сигюн называли так друг друга в самом начале нашего знакомства. Да, моя госпожа? – обратился он ко мне.

– Разумеется, мой господин. – Я церемонно склонила перед мужем голову, как требовал того придворный этикет Асгарда, с которым меня впервые знакомили ещё в Ванахейме. Но не выдержала и пары минут подобной серьёзности и, прыснув, бросилась Локи на шею, а он подхватил и закружил меня.

Джейн смотрела на нас, а мы дурачились, как дети, нисколько этого не стыдясь.

– Может, в Мидгарде это и считается могуществом, – заговорил Локи, ставя меня на землю и всё ещё улыбаясь, – я бы назвал это не слишком сложной магией. Такими фокусами я забавлялся, ещё будучи подростком. Однажды полил дождём своего наставника и Сиф, которые шли рядом и о чём-то так серьёзно беседовали, что я не мог удержаться и сотворил малюсенькую тучку прямо у них над головами… Как же они бежали к крыльцу Вальяскьялва! Я хохотал от души… У них были такие одинаково мокрые и разозлённые физиономии, словно они были близнецами! Конечно, они нажаловались Одину, и он в очередной раз строго-настрого запретил мне использовать магию в каких бы то ни было целях.

– Это было всё равно как попытаться преградить путь водопаду, так рассказывал мне Тор, – подхватила Джейн, возбуждённо блестя глазами. – Кстати, я сказала ему тогда, что у нас на Земле научились использовать силу падающей воды, чтобы получать электроэнергию.

Не знаю, заметила ли Джейн, как мгновенно изменилось настроение Локи, как сузились его глаза, а в движениях проскользнуло что-то мягкое, пружинистое, как у большой хищной кошки, готовящейся к прыжку.

– Использовать, да, это – самое точное слово, – сказал он, глядя в пространство перед собой, – однако в твоём мире магия используется настолько мало, что считается чудом. Ни один серьёзный учёный не занимается здесь тем, чем пытаешься заниматься ты, Джейн Фостер. Твои работы будут либо осмеяны как лженаука, либо засекречены организациями, подобными Щ.И.Т. В любом случае ты окажешься неудачницей.

– Но не в Асгарде! – горячо возразила Джейн. – Об этом я и говорила, и повторяю сейчас: если бы я могла продолжать свои исследования в вашем мире, иметь там хорошую лабораторию, а не те крохи, которые достаются мне здесь, я могла бы, используя синтез магии и технологии, создавать удивительные вещи!

– Что ты имеешь в виду, говоря «хорошая лаборатория»? – осведомился Локи, садясь на раскладной стул в тени одинокой акации и усаживая меня к себе на колени.

– Вот, я здесь набросала список, – заторопилась Джейн, взбегая по ступенькам трейлера. – Сейчас… Да где же…

Раздался звук падения чего-то тяжёлого, потом что-то разбилось, и из-за полуоткрытой двери выкатилась, звеня и дребезжа, маленькая сковородка с отломанной ручкой. Локи невозмутимо проследил её путь по каменистой почве.

Почти сразу после сковородки в дверях показалась всклокоченная Джейн, держащая в руках сложенный вчетверо лист бумаги.

– Это самое необходимое, – сказала она, переводя дыхание и протягивая бумагу Локи, который, развернув её, мельком пробежал глазами исписанные угловатым убористым почерком строки. – Конечно, было бы неплохо дописать еще несколько пунктов… буквально два-три, но… на первое время этого было бы вполне достаточно.

Локи свернул листок и спрятал его у себя на груди.

– Значит, для Тора твоё появление будет сюрпризом, – усмехнулся он. – Обожаю сюрпризы!

…Когда Локи открыл перед нами вращающийся тоннель, Джейн замерла на его пороге, обернулась. Я заглянула ей в глаза, а потом взяла её под руку.

– Держись за меня… – шепнула как можно более ободряюще.

– Да, Джейн, держись за нас обоих, – подал голос Локи, подходя к ней с другой стороны. – Этот путь будет трудным для тебя, и не только трудным, но и рискованным. Ты знаешь, почему Тор запрещал тебе путешествие в Асгард. Тела смертных слишком хрупки, не предназначены для таких переходов. И ты не пройдёшь этот путь без потерь. Но каковы они будут, неведомо никому.

Локи обошёл Джейн и встал прямо перед ней, преграждая путь к тоннелю. Волосы шевелились за спиной, извивались, как чёрные змеи, затягиваемые ветром в воронку.

– Я выживу? – спросила женщина отрывисто.

– За это я ручаюсь.

– Но это будет путь в один конец.

Локи кивнул, не сводя с Джейн взгляда внимательных изумрудных глаз. Тонкая линия губ, острые высокие скулы, бледный выпуклый лоб. Он склонился над женщиной, но не её отражение я увидела в его зрачках. В них клубилась первозданная бездна.

– Ещё не поздно передумать, Джейн Фостер. Один шаг, один миг – и возврата не будет!

Джейн намертво вцепилась в моё плечо. Глаза ее наполнились слезами.

– Пожалуйста, ещё минутку, – срывающимся голосом произнесла она. – Я хочу запомнить Землю… Унести её с собой.

За её спиной вращалась, перемалывая пространство, лишённая воли, разумения, сострадания и скорби воронка.

Я обняла Джейн, зашептала ей на ухо какие-то утешительные слова о том времени, когда я сама покидала родной мир. Но что могла я рассказать ей об этом? Ведомо ли нам самим расставание, разлука в такой степени, как мидгардцам? Уходя из Ванахейма, я волновалась отчаянно и тосковала. Но сравнимо ли испытываемое мною в тот миг со страшным мидгардским словом «навсегда»?

– Ты просто исчезнешь из этого мира, Джейн. Такое случается здесь, и нередко. Пропавшие без вести – вышедшие по ошибке или нет на перекрёстки миров, где свищет беспощадный ветер, сдувающий их, как сброшенную ненужную оболочку, покинутую насекомым или змеёй.

Джейн кивала, и её слёзы капали мне на плечо, а худенькое тело содрогалось.

Наконец женщина выпрямилась и, шмыгая носом, насухо вытерла ладонью глаза.

– Я готова, – только и сказала она.

Локи кивнул и, приблизившись, расстегнул воротник рубашки у неё на груди. Прямо между ключицами, в уютной ложбинке у горла, где бьётся тоненькая ниточка жизни, нарисовал тризаострённую руну.

– Руны могут жечь тебя, и порой нестерпимо, – сказал он, указывая длинным гибким пальцем на эту руну и другие, что он нарисовал на ее предплечьях и щеках ещё ранним утром, когда воздух в пустыне не раскалён, но наполнен мимолётной свежестью. – Но ты терпи, ибо они защищают тебя, а не вредят тебе. По сути только они и будут преградой между твоей живой плотью и безжизненной пустотой, сквозь которую мы пойдём. Не бойся. Мы не дадим тебе упасть.

– А Хеймдаль пропустит меня, незваную гостью? – спросила Джейн, голос её ещё дрожал.

– Хеймдаль? – Локи расхохотался. – Мы не пойдём по Биврёсту, смертная. Никому из вас не дано пройти по радужному мосту. Он испепелит вас, как мотыльков, летящих на пламя свечи. Я проведу тебя кружными тропами, и Хеймдаль не будет ведать о твоём прибытии. Скорее всего, он будет возражать, как и многие другие в Асгарде. Но любовь Тора защитит тебя от всех посягательств. Он не позволит им отправить тебя обратно, ибо лучше других знает о том, что путь назад убьёт тебя.

И тогда Джейн протянула нам свои руки и, зажмурясь, шепнула:

– Готова.

Она была маленькой, но очень мужественной землянкой. Она сумела пройти сама почти половину пути, чего ни я, ни Локи не ожидали от неё. Потом она начала падать, а еще некоторое время спустя терять сознание. В её зрачках плескалась боль, целое море боли, но мы не услышали от неё ни звука, ни стона.

В сад, раскинувшийся позади Вальяскьялва, Локи внёс её на руках. Он положил Джейн на скамью и склонился над её лицом, и когда его дыхание вошло в её полуоткрытый рот, она с хрипом втянула в себя воздух и открыла глаза. Она обвела удивлённым взглядом новый мир и попыталась приподняться. Мы помогли ей сесть, прислонили к спинке скамьи и придерживали с обеих сторон до тех пор, пока она окончательно не пришла в себя.

– Удалось, – сказала Джейн хрипло и надолго закашлялась. Потом осмотрела свои руки и грудь, на которых сохранились лишь полустёршиеся следы рун, и подняла на нас ликующие глаза: – Мне удалось!

Какова была цена её перемещения, мы узнали значительно позже, когда выяснилось, что Джейн беременна. Ребёнок был зачат в Асгарде, но это не спасло его от гибели. Джейн родила мёртвого мальчика и едва выжила сама.

Десять дней она металась между жизнью и смертью в жару и в бреду.

– Прости меня, любимый, – были первые её слова, которые она сумела произнести, когда пришла в себя.

У неё едва хватало сил, чтобы шевелить пересохшими, растрескавшимися губами. Тор смачивал их влажной губкой и подносил ей воду, приподнимая женщине голову, чтобы она могла попить. Она страшно исхудала, осунулась, словно лишь тень прежней Джейн осталась от неё. Она смотрела на Тора огромными карими глазами, и из них по щекам беспрестанно текли и текли слёзы.

Тор не слишком умел её утешить, только обнимал, осторожно прижимая к себе, потому что теперь она, как никогда прежде, выглядела похожей на тоненькую слабую веточку, которую так легко переломить одним неосторожным движением.

– Не переживай, Джейн, такое случается даже с асинями. – Тор старался говорить приподнятым тоном, чтобы она не догадалась, какая буря эмоций бушует в его душе. – Мы попытаемся ещё раз.

Но она смотрела мимо него, в тёмный дальний угол, где, скрестив руки на груди, прислонясь плечом к стене, вполоборота к ней стоял Локи. Едва выступающий из тени силуэт, тонкий и острый, как лезвие отточенного клинка, он почти слился с тьмой. Локи едва заметно покачал головой, и Джейн поняла и опустила голову. Как будто чьё-то ледяное дыхание коснулось в ту секунду моего сердца, холод пробежал по спине, растёкся по рукам и ногам, и я опустилась на пол прямо посередине комнаты, обхватив руками колени и спрятав лицо.

Несколько недель спустя мы вдвоём с Джейн гуляли по саду. Она ещё не слишком окрепла, и долгие прогулки утомляли её, но она не терпела проявления собственной слабости и упрямо стремилась достичь самых отдалённых уголков парка.

В какой-то момент мы присели на скамейку. Ветви бересклета и ракитника сплелись у нас за спиной; густо разросшиеся, они напоминали живую стену, колышущуюся от налетающих порывов ветра. Джейн сорвала маленькую веточку, увенчанную крохотными яркими плодиками, и задумчиво крутила её в руках.

– Я всегда была поглощена наукой, – вдруг сказала она, глядя в песок у нас под ногами. – Когда в моей жизни появился Тор, я была ошеломлена… Я влюбилась в него с первого взгляда, даже когда ещё сама не понимала этого. Поначалу мне казалось, что я просто пытаюсь помочь ему выжить в чужом для него мире. Вряд ли он нуждался в моей помощи, – женщина усмехнулась, – однако в тот момент мне так казалось. Потом, когда он вернулся в Асгард, я почувствовала странную пустоту где-то вот здесь, возле сердца… – И она прижала к груди узкую сухую ладонь. – И я захотела любой ценой быть там же, где он. Я привыкла добиваться своих целей…

По её лицу скользнула мимолётная горькая усмешка.

«Что за пропасть между мирами, которую не мог бы преодолеть учёный, вооружившись наукой, верой в свои силы и в свой разум?» – думала я.

– Но теперь перед моими глазами стоит мой ребёнок, Сигюн, который не успел даже открыть глаза навстречу сияющему солнцу… Мой сын, которого я принесла в жертву своей науке.

Джейн говорила, и по щекам у неё безостановочно струились слёзы, но женщина даже не пыталась их отереть. Она не рыдала, не билась в истерике, просто произносила слова ровным, тихим голосом… и плакала, не замечая своих слёз. И я плакала вместе с ней, обняв её за плечи, и даже не пыталась её утешать, просто слилась с ней воедино в её горе, чтобы разделить его с ней, чтобы ей не пришлось нести его в одиночку.

– Возможно, я была не права и слишком самонадеянна, – продолжала она, – пропасть между нашими мирами огромна, и кто-то, кто превыше меня, запретил нам, смертным, пытаться её преодолеть, и не потому, что он жесток и злобен, но потому, что исполнен сострадания. Как бы то ни было, я здесь, и у меня есть только Тор и моя любовь к нему. В эти дни после гибели моего ребёнка я тысячу раз думала о тех словах, которые ты сказала мне при нашей первой встрече. Тогда я просто не придала им значения. Теперь уже нельзя ничего изменить… Я хочу попросить Локи об одной, последней услуге. Если это в его силах, пусть он сделает так, чтобы я не старела. Нет, я знаю, моё тело рано или поздно предаст меня, но моё лицо, мой облик… Пусть он останется неизменным. Я не хочу, чтобы через несколько лет Тор видел рядом с собой старуху.

– Это не просто возможно, но и очень легко, – раздался позади нас знакомый голос.

Я вздрогнула – Локи стоял возле нашей скамьи.

– Как незаметно ты подошёл! – невольно вырвалось у меня.

Он лишь усмехнулся краешком губ.

– Ты получишь то, что ты хочешь, – улыбнулся он, обращаясь к Джейн. – Умирая, ты будешь выглядеть так же, как сейчас. Твоё лицо не состарится ни на день.

Джейн посмотрела на Локи снизу вверх долгим-долгим взглядом. Что-то в ней перегорело в эти дни, будто разом выключили свет, который струился изнутри, придавая сияние карим глазам. Так смотрит на мир душа, присыпанная пеплом.

– Спасибо, – одними губами проговорила она.

…Джейн вернулась в лабораторию, которую однажды в шутку назвала своей кельей. Название ей явно понравилось. Она пропадала там целыми днями, а вместе с ней Вали. Она проводила с ним теперь едва ли не больше времени, чем с Тором. Локи доставлял Джейн из Мидгарда всё, что ей требовалось, стоило только попросить.

– Идеальные условия для работы, – бормотала она вслух, поглощённая своими исследованиями и опытами. – И идеальный помощник, – кивала на довольно улыбавшегося Вали, – у тебя такие разные сыновья, Сигюн…

У источника Урд он родился. И первым, что испил он, было не материнское молоко, а вода источника, которой норны поливают корни Иггдрасиля. Мы отправились туда ночью, втайне ото всех, когда я почувствовала приближение родов. Мы шли во тьме, странными тропами, и Локи держал меня за руку, чтобы я не оступилась. Пахло сыростью и мхом, и кое-где вода проступала сквозь почву и чавкала под подошвами наших сапог, а потом дорога внезапно сделалась каменистой и начала резко подниматься вверх. Деревья расступились, и в промежутках между их ветвями таинственно и холодно блеснули рассыпанные по чёрному осеннему небу мириады звёзд. Налетел ветер, наполненный влагой и резким запахом багульника, и Локи велел мне прижаться спиной к скале, которую огибала наша тропа, потому что в этом месте становилась она совсем узкой, а внизу под нашими ногами расстилалась бездонная чернота и слышался едва различимый плеск воды.

– Теперь уже совсем рядом, Сигюн, – шепнул Локи, склонившись ко мне, и я кивнула, заворожённо глядя вокруг, потому что в полночном небе расцвели вдруг сполохи зелёного и синего огня, беззвучные извивающиеся ленты которого осветили на несколько минут далёкий горизонт и пропали, оставив нас вновь в темноте, которая теперь казалась совсем непроглядной.

Мы пошли совсем медленно, осторожно, нащупывая ногами каждый шаг. Тропа резко повернула, и обширное открытое пространство, которое скорее угадывалось, чем было видно в ночи, раскинулось перед нами. И в нём, легонько покачиваясь, плыли навстречу нам три крохотных огонька, как светлячки, чьё сияние выглядит таким призывным, призрачным и манящим под пологом осенней полночи.

– Приветствуем тебя, Локи, сын Лафея, Повелитель Магии! – раздались шелестящие голоса, звучащие из неощутимой дали вокруг нас и одновременно находящиеся совсем рядом. – И тебя, Сигюн из Ванахейма, носящая во чреве своём Вали, Предначертанного!

Один голос был надтреснутым и скрипучим, как сухая ольха, нависшая над омывающим её корни говорливым ручьём, другой был исполнен силы и властности, как солнце в зените полдня, а третий голос звучал певуче и звонко, как весенний жаворонок, трепещущий над пробуждающейся ото сна землёй, и я испуганно прижалась к Локи и спросила, откуда знают эти голоса о том, кто пришёл к ним.

А он засмеялся мне в ответ и сказал, что они знают всё.

Три свечи, горящие в застеклённых фонарях, приблизились к нам. Три женщины обошли нас по кругу, поднимая и опуская фонари, будто танцевали какой-то сакральный танец, но Локи опять успокоил меня, сказав, что так они знакомятся со мной.

– А с тобой? – спросила я его.

– А меня они знают уже давно. Они ждали когда прибудешь ты… и Вали.

Урд – так звали старшую, и она подошла первой и осветила своё лицо, чтобы я могла увидеть её глаза, в которых лучились мудрость и печаль многих прожитых лет. Полускрытые под морщинистыми веками, они смотрели на меня внимательно и строго. Урд вгляделась в меня и отошла, уступив место другой, молодой и сильной, которая в свою очередь подняла фонарь к своему лицу. Она улыбнулась мне, и в её улыбке были смелая и гордая решимость и уверенность в себе. Она коротко кивнула и, назвав своё имя, Верданди, также отошла, а на её место сейчас же впорхнула третья, Скульд, юная и гибкая, в развевающихся воздушных одеждах. Она не просто стояла, она словно пританцовывала передо мной, и каждое движение её было исполнено радости, очарования, надежды и предвкушения счастья. Она легко, почти неощутимо коснулась моих плеч и засмеялась, и увлекла за собой по тропинке, а двое других шли по обе стороны от меня. Я оглянулась на Локи. Он остановился чуть поодаль и махнул мне рукой, словно провожая, и я замерла, потому что мне отчего-то подумалось, что он сейчас уйдёт, а норны увлекали меня за собой – ласково, но настойчиво, – и вдруг они запели. Звуки этой песни и мягкий свет качающихся фонарей вокруг меня проникли в сознание и заполнили собой всё моё существо; помимо воли тело стало сонным и вялым, веки опустились, и последним, что я почувствовала, были объятия Локи, когда он подхватил меня и понёс, а мне снилось, что он качает меня в колыбели.

Я открыла глаза, и первым, что я увидела, было лицо Локи, склонившегося надо мной. Я потянулась к нему и хотела встать, но он мягко удержал меня:

– Проснись, Сигюн, пора тебе встретить рождение своего сына!

Я изумлённо оглянулась; норны хлопотали вокруг, их песня отдалилась, но их руки удерживали меня, надёжные и уверенные. Урд сидела у изголовья, промакивая пот со лба, Верданди поглаживала мой живот, а Скульд придерживала за плечи.

Всё моё тело напряглось, я закричала, но не боль звучала в этом крике, а ликование, и это были последние потуги; Верданди скользнула вниз и вбок к моим ногам, а Скульд радостно воскликнула: ночь пронзил крик младенца.

Норны снова запели, но эта песня не навевала сон, напротив, в ней были бодрость и восторг приближающегося рассвета. Локи присел возле меня, и норны положили Вали нам на руки, а потом поочерёдно приблизились каждая со своим маленьким фиалом в руках.

– Вкуси воды источника, питающего Иггдрасиль, Вали, и узнай судьбу. – Урд снова была первой.

– И ощути становление. – Это Верданди со своим фиалом.

– И пусть свершится то, что должно. – Ясные глаза Скульд смотрели на Вали с необыкновенной нежностью.

– И всё-таки подкрепи свои силы. – Локи осторожно уложил сына мне на грудь, где он и зачмокал, а вскоре, совершенно довольный, мирно засопел, во сне шевеля крохотными пальчиками и улыбаясь.

– Локи…

– Да?

– Что это было?

– Что?

– Локи! Ты прекрасно знаешь, о чём я.

Локи наклоняется и целует в макушку спящего сына:

– Это моё спасибо тебе, Сигюн. За сыновей. За твою жизнь рядом с моей. За то, что ты есть на свете, и за то, что ты любишь меня, хотя я не всегда этого заслуживаю.

Он гладит меня, едва касаясь волос тыльной стороной руки, и смотрит, смотрит и молчит. За него говорят его удивительные глаза, сверкающие изумрудными искрами. Прохладными губами он касается моего лба. Я кладу голову ему на плечо. Звёзды, мерцая, кружатся в вышине, но мне чудится, они совсем близко от нас. Здесь, у корней Мирового Древа, всё становится иным, обретает свою истинную сущность. Мои глаза снова начинают слипаться. Какая же длинная эта ночь!

– Спасибо, Локи, – шепчу я, – спасибо что мы здесь и что ты со мной.

Только Иггдрасиль может навевать такую безмятежность. Только волшебные песни норн, в которых растворена сама вечность. Времени нет, ночь будет длится до тех пор, пока мы не отдохнём, забывшись в объятиях друг друга. Пока мы не будем готовы к новому рассвету.

Сонное дыхание Локи на моих губах. Тёплые ручонки сына на моей груди. Миг, который три вещие колдуньи могут длить бесконечно…

– Мама!

– Что, милый?

– Джейн помогла мне сделать подарок для тебя!

– Дай-ка посмотреть… Вали, что это?

В моих руках легкое, почти невесомое ожерелье из серых соколиных перьев.

– Если ты наденешь его, ты сможешь подниматься в воздух, как папа! – Вали с ногами взобрался на диван рядом со мной. Глаза его возбуждённо блестели. – Джейн сказала, что мы с ней использовали то же вещество нейтронных звезд, из которого сделан Мьёлнир, только в ничтожно малых количествах. Поэтому ожерелье – не оружие, не то что дядин молот. Джейн сказала, что она использовала принцип диамагнитной левитации, который в Мидгарде, то есть на Земле, уже давно известен. Чтобы поднимать в воздух достаточно большие объекты вроде тебя, нужно сильное магнитное поле, а уж у нейтронных звёзд оно огромное! Ты примеришь? Джейн сказала, это неопасно, но поначалу нужно соблюдать осторожность…

– Джейн сказала, Джейн сказала, – поддразнила я его, – ты уже трижды это повторил!

– Она очень умная и весёлая, и она всегда находит время поговорить со мной о таких интересных вещах! – Вали даже зажмурился от удовольствия, но тут же улыбка исчезла с его лица. – Жаль всё-таки, что она смертная. Я бы хотел провести с ней всю свою жизнь в её лаборатории!

Я положила ладонь на его руку.

– Давай сходим навестить Джейн, – предложила я.

– Давай! – загорелся Вали.

Я незаметно обернулась, бросив взгляд на соколиное ожерелье, которое оставила на круглом столике у дивана. Её прощальный поклон.