Текст книги "Там… (сборник)"

«Не надо ревновать меня – ни к Богу…»

 
Не надо ревновать меня ни к Богу,
Ни к темному осеннему туману…
От этих дней осталось мне немного —
Букет из листьев клена и каштана
Да те, кого я знал еще вначале.
А тех, кого я слишком мало знал,
Кто просто любит наши имена —
Их имена припомню я едва ли.
Я далеко не все запоминал.
 

Двойник

1.

 
Я создавал тебя в ночи,
И странной ночь была.
И ангел в пламени свечи
Сжигал свои крыла.
 
 
Перекрестил меня с тоской
И отлетел во мрак.
А я дрожащею рукой
Творил ужасный знак.
 
 
И тишина плыла окрест,
И тяжелела мгла,
И со стены свалился крест,
И странной ночь была.
 
 
И исчезал животный страх,
И скорбь была чиста
По тем, сожженным на кострах
От имени Христа,
 
 
По тем, принявшим тяжкий крест
В глухую старину
За приоткрытие завес
В угрюмую страну…
 
 
Бежали тени по стене
От синего огня,
И кто-то плакал в тишине,
Оплакивал меня.
 

2.

 
«Кто говорит со мною, кто
Пророчит мне беду?…»
Надену старое пальто,
В сырую ночь уйду.
 
 
«Кто появлялся по ночам,
В моих копался снах?…»
Жилища темные молчат,
Лишь воет бес впотьмах.
 
 
«Кто нынче ангела прогнал
От моего плеча?…»
На небе красная луна,
Как смертная печать.
 
 
«Кто там плетется по дворам
По следу моему?…»
Метут холодные ветра
В преддверье новых смут.
 
 
«Давай вернемся, не спеша,
И вместе в дом войдем!..»
И плачет пьяная душа
Под ледяным дождем.
 

3.

 
«Мы с тобой теперь одно —
Ты и я.
Погляди в свое окно
Ни души и ни жилья.
Все равно.
 
 
Мы с тобою без затей,
Я и ты.
Мы не жалуем людей,
Мы дождемся темноты
Без гостей.
 
 
…Эй, послушай, это я
Или ты?!
Просто странная семья
Иль исчадья пустоты?…»
 
 
Очи мертвые пусты,
Тихий вздох из темноты.
 

«Вся мудрость книг – в увядшем лепестке…»

 
Вся мудрость книг – в увядшем лепестке,
В мерцающей созвучьями строке,
В сгоревшем на лампаде мотыльке
И в драгоценной маленькой руке…
 
 
Но правда в том, что нечего сказать,
Когда ответа ждут твои глаза,
Что страшно потерять земной уют,
Когда закат сгорает на краю
 
 
Больных небес… И в этот скорбный час
Ты вдруг увидишь ясно, без прикрас,
Что безразлично, выдумка ли, быль.
Мы – призраки, космическая пыль.
 

«Необъяснимая тревога…»

Она все та ж – Линор безумного Эдгара…

Александр Блок

 
Необъяснимая тревога
Живет в ночи.
В такую ночь тревожить Бога?!
Молчи, молчи!
 
 
Молчи о прошлом, Бога ради!
Смотри, смотри —
Огонь в твоей пустой лампаде
Едва горит!..
 
 
Мне не забыться до рассвета,
Я не смогу!
Стихи безумного поэта
Звучат в мозгу.
 
 
Наедине с собой и Богом
Ведь с нами Бог? —
Услышу шорох за порогом
И слабый вздох.
 
 
И странно, и немного жутко —
А может, враг?
А может, чья-то злая шутка,
Иль тайный знак?
 
 
А может, просто безнадежный
Усталый гость?
Войди, сними свою одежду,
Повесь на гвоздь!..
 
 
Ответа нет, лишь тьма смеется,
Кругом темно!
Лишь только ветер, ветер бьется
В мое окно!
 
 
Лишь сполох дальнего пожара
Пронзает тьму…
Линор безумного Эдгара
Идет к нему.
 

«Бежал молиться в тихий храм…»

 
Бежал молиться в тихий храм,
Шептал блаженно: «Боже святый!..»
А верил лишь своим стихам
И умирающим закатам.
 
 
Любил покой и тишину,
Свечи мистическое пламя —
А пил за жалкую страну
С ее убогими сынами.
 
 
Мечтал о пламенной строке
И грезил отдаленной славой —
А умер в грязном кабаке,
Башку разбивши о прилавок.
 

«Плавилось небо багрово…»4

 
Плавилось небо багрово,
День догорал обреченно.
Ты приходила в лиловом,
Я, как положено, в черном.
 
 
И, ни о чем не жалея,
Счастью нежданному рады,
Медленно шли по аллее
Возле церковной ограды.
 
 
В сумерках тени бродили,
Все на сомнамбул похожи…
Мы ни о чем говорили,
Не замечали прохожих.
 
 
Все в этом вечере влажном —
Запахи, звуки, свеченья —
Было особенно важным
И не имело значенья.
 
 
…Тлели закаты багрово,
Жизнь проходила неспешно,
Счастливо и бестолково,
Так бестолково, безгрешно.
 

Разбойники

 
Бродят лесами, пропащие головы,
И перед смертью вовек не покаются,
Да и зачем умирать?
Только тяжелые ветки еловые
Их пропускают и сзади смыкаются,
Пряча острожную рать.
 
 
Выйдут к дороге забытыми тропами —
Морды с губами, от ягоды синими,
Сядут и выпьют вина.
И до рассвета беседуют шепотом,
Не называя друг друга по имени —
Темная ночка длинна!
 
 
Или, прервавши беседу кромешную,
С хохотом, с гиком и свистом испытанным
Льют неповинную кровь.
Грабят жида иль купчину проезжего,
После дерутся и делят добытое
И разбредаются вновь.
 
 
Смутные люди без рода и племени,
Рожи клейменые, души умершие,
Сирые дети земли.
Им, заплутавшим в пространстве и времени,
Что до того, что какие то женщины
Их проклинают вдали.
 

Поздние сны

1.

 
Здесь оборваны пути.
Дальше – ни следа.
Мне отсюда не уйти
Видно, никогда.
 
 
Кто придумал этот лес
Спьяну иль в бреду?
Заблудившийся беглец
Да лесной колдун…
 
 
Нет предчувствия утрат.
Жизнь отходит прочь.
Мы у тусклого костра
Коротаем ночь.
 
 
Шепчет он: «Усни, приляг!
Слышишь, ель скрипит.
Дремлет зыбкая земля,
Папоротник спит.
 
 
Кто пройдет – спугнет века,
Только кто пройдет?»
Зреет смертная тоска
Средь гнилых болот.
 

2.

 
Помолюсь кривому пню,
Соснам, дальнему огню.
Что хранит чужой покой
За рекой.
 
 
Выпью раннюю росу,
Встречу рыжую лису,
Пробежит веселый бес
Дальше, в лес…
 
 
А когда, огнем горя,
Встанет новая заря
Убегу в глухую тьму
Я к нему.
 
 
У холодного огня
Он, как прежде, ждет меня,
Только мне уже давно
Все равно.
 
 
Страшен глаз его оскал,
Темным дням потерян счет.
«Ты нашел, чего искал —
Что еще?…»
 
 
…Позабудем страх и стыд
И напьемся допьяна
Терпким зельем из копыт
Кабана.
 

3.

 
В чаще дикой и глухой
Лишь дремота и покой.
Даль темна.
 
 
Сквозь сплетение ветвей
Еле брезжит лунный свет.
Тишина.
 
 
На обугленном пеньке
С древним посохом в руке —
Старый дед.
 
 
Тусклый свет в его глазах,
А в горячечных устах —
Темный бред.
 
 
«Не зови меня, лихой!
В чаще дикой и глухой
Я умру.
 
 
Одинокий, без креста,
Смежив очи и уста
Поутру.
 
 
Дай хоть несколько часов
Мне не слышать темный зов
Страшных снов.
 
 
Я служил тебе сто лет.
Что же мне покоя нет
Напослед?…»
 
 
Ночь темна, и жизнь темна,
Только на небе луна,
Словно глаз.
 
 
Средь коряг и пней гнилых
Кто помолится за них
В этот час?…
 

Круг

«Мария, ночь окутала сады…»

 
Мария, ночь окутала сады
И замерли во мраке города.
Окончены тяжелые труды,
Уснули утомленные стада.
Глотком холодной ключевой воды
С небес прольется синяя звезда…
 
 
Мария, храм пустынен, бога нет.
Давно истлел в гробнице гордый царь.
Затерты кем-то знаки на стене.
Но жертвенник дымится, как и встарь.
Сквозь кварцевые окна в вышине
Луна роняет блики на алтарь…
 
 
Мария, сон созвездий, прах святынь,
Слова молитв на темных языках.
Палящий ветер неживых пустынь,
И гении, зарытые в песках…
Круг разорвав, невнятная, застынь
Звездой Огня в пылающих веках!
 

«В багровом мареве заката…»

 
В багровом мареве заката
Печаль становится иной,
И не тревожит, как когда-то,
Неискуплённою виной.
 
 
Бряцают ангельские лиры,
Сгорает страсть, слабеет зло,
Как будто все обиды мира
Светило алое сожгло.
 
 
Поговори со мной о Боге,
О светлых днях поговори,
Когда оборваны дороги,
Когда остыли алтари.
 

«Скажи, кто вопрошает нас из тьмы…»

 
Скажи, кто вопрошает нас из тьмы,
Кого понять извечно тщимся мы?
Огонь небесный, лик неуловимый,
Любой мечты палач неумолимый…
 
 
И что себе придумать в оправданье?
Все символы, обряды, заклинанья —
Их смысл убог, и форма их пуста,
От жертвенного дыма до креста.
 
 
Смотри, вон шмель блаженство пьет с цветка,
И сладок миг, и смерть, как жизнь, легка,
И дышит светом истина нагая…
 
 
А там, уставши от пустой игры,
Летят в пространстве дряхлые миры,
В мучительной тоске изнемогая!
 

Тюрбо

1.

 
Лаская сумрак плавниками,
Плывёт прекрасная Тюрбо.
Из чёрной впадины веками
Следит за ней суровый Бог.
 
 
Средь чутких водорослей, рядом
С морскими тварями плывёт.
Пустых небес касаясь взглядом,
Вершит стремительный полёт.
 
 
Куда? К сияющим светилам,
К мирам, разбросанным вдали —
Отсюда, где в глухих могилах
Гниют покойно корабли
 
 
Останки гордости жестокой
И вечной алчности людской,
Где злато, что по воле Рока
Здесь вечный обрело покой,
 
 
Где сонмы душ, освобождённых
От утомительных оков,
Что здесь блуждают отрешённо
Тенями мёртвых моряков…
 
 
Плывёт Тюрбо, волшебной силой
Сквозь мглу прорезавшись лучом,
Как будто всех давно простила
И не тоскует ни о чём!
 
 
Порою лишь смутятся блики,
И в сумраке зелёных вод
Промчится демон светлоликий,
Иль ангел тёмный промелькнёт…
 
 
Когда пройдёшь путём свободным
И не достигнешь ничего,
Звезда Тюрбо лучом холодным
Коснётся сердца твоего.
 

2.

 
Она плывёт на дне Вселенной,
Она задумалась глубоко.
Бессмертный облик вдохновенный
Не уловить земному оку.
Свечой бессмысленной сгорает
В недвижном храме, как в пустыне.
О том, что время умирает,
Она не ведает доныне.
Она плывёт навстречу смерти,
И взгляд её исполнен света,
От этой чёрной круговерти
Она не требует ответа.
Из чёрной тьмы, из тьмы предвечной,
Послушна пламенному зову,
Она плывёт, плывёт беспечно
И Бог следит за ней сурово.
Она пребудет безмятежной
И в миг последний, как в начале,
И в этой глубине кромешной,
Где нет ни счастья, ни печали.
Тюрбо! В творенье воскресая,
Пролей глоток живого чуда!
…В ночи бездонной проплывая,
На смертный зов из ниоткуда.
 

Два стихотворения

1.

 
На свет далёкого огня,
В забвенье и обман,
Туда, где призраки, маня,
Сливаются в туман,
 
 
Где ночи источают свет,
А дни лежат во тьме,
Где бродит проклятый ответ
В озлобленном уме,
 
 
Где пустота сжимает грудь
И застилает свет,
Где слёзы орошают путь
Того, кого уж нет,
 
 
Где память полнится тоской
О прожитых веках
И беспощадною рукой
Сжимает горло страх,
 
 
Где голос разума затих
В бессмысленности дней,
Где бьётся потаённый стих
Среди глухих теней…
 

2.

 
Ворожит седая вьюга,
Заклиная пустоту.
Всё летит себе по кругу,
Задевая за черту.
 
 
Всё напрасно, всё постыло,
Всё известно наперёд.
От рожденья до могилы —
Путь один, из рода в род.
 
 
…Ворожит седая вьюга,
Гонит демонов во мрак.
Нет ни недруга, ни друга,
Хоть бы символ, хоть бы знак!
 
 
Ничего. Лишь даль пустая,
Лишь виденья прошлых лет.
На востоке расцветает
Сладкой сказкою рассвет.
 
 
Лишь бездомный, утомлённый,
Стихотворец вдаль бредёт.
Алкоголем вдохновлённый,
Он ещё чего-то ждёт.
 
 
Ждёт – исполнятся надежды
И с пылающих небес
В ослепительных одеждах,
То ли ангел, то ли бес…
 
 
Ворожит седая вьюга.
Стынет нищий у дворца.
Нет ни недруга, ни друга,
Ни начала, ни конца…
 

«Город спит в ночи недвижно…»

 
Город спит в ночи недвижно,
Ангел плачет у порога.
Я во тьме тревожной слышу
Зов томящегося Бога.
 
 
Он один во мгле безбрежной,
Я – его больная грёза.
В синей дали безмятежной
Никнут очи, сохнут слёзы.
 
 
Люди плачут друг о друге,
Ветер гонит тьму над миром,
На земле во всей округе
Все повержены кумиры.
 
 
Ангел, ты единый знаешь
Слово кроткого прощенья,
И незримо навеваешь
Сказку поздних превращений.
 
 
Над округой ночь повисла.
Всё трепещет в мире грозном.
Мы хотим любого смысла,
Только поздно, только поздно…
 

Баллада

 
Сияло небо солнечным ядром,
Манила жизнь несбыточным добром,
Кричали чайки искренне «Га-га!»
И море орошало берега.
Летели звёзды плавно в пустоту,
Искал философ в мире красоту,
Играли дети в поле под дождём,
А где-то в мире, в городе большом
Пылал пожар, двенадцать дней пылал,
И о войне полковник тосковал…
 
 
А там, в каком – неведомо, краю,
Где чужаков по взгляду узнают,
Стояли двое. Ночь вдали плыла.
Как сон, беседа странная текла.
Он молод был, надменен и красив,
А сзади только небо и обрыв.
Он бледен был, как юный офицер,
Когда глядит в зияющий прицел.
В глазах светился тлеющий огонь,
Дрожала нервно тонкая ладонь,
Ломающая пачку сигарет.
Чернел на шее странный амулет.
 
 
Он говорил: Я шёл к тебе давно,
Я знал, что всё за нас предрешено,
Я видел знак на гневных небесах
И срок прозрел на солнечных часах.
Я звал тебя, когда горел в огне
И проклинал доставшееся мне
От прежних поколений, как судьба,
Я звал тебя, когда касался лба
Погибшего товарища в полях,
Когда спивался в грязных кабаках,
Когда молил о смерти я врага,
Когда своё спасенье отвергал…
 
 
Я шёл к тебе двенадцать долгих лет,
Я помнил дни, которых больше нет,
Я заклинал неведомых богов,
Разгадывал значенье тёмных снов.
Я так желал забыть тебя, забыть,
И память беспощадную убить,
И умереть с проклятьем на устах
В каких-то экзотических местах.
Зачем пришёл? Как видно, не сумел
Себя найти, а потерять – не смел.
Теперь я здесь. Зачем? Прости меня.
И смерти нет, и в жизни нет огня…
 
 
Она смотрела молча в пустоту
И вспоминала давнюю мечту —
Мечту простую, детскую, без слов.
В глазах металось пламя долгих снов.
Она смотрела в тьму ушедших лет,
Разглядывала странный амулет,
Смотрела на знакомые черты —
В душе не убавлялось пустоты.
К чему слова? И пепел тех времён
Что ворошить давно развеян он…
Сказала, равнодушием слепя:
Напрасно шёл. Я не люблю тебя.
 
 
Он потемнел чернее, чем земля,
Поднял глаза, и встретил страшный взгляд,
Когда миры взрывались в тех зрачках,
И образ отпечатался в веках.
Когда ушёл – в глазах дымилась мгла.
Комета небо чёрное прожгла.
Звезда упала в вечные снега
И Волга затопила берега.
Он шёл по этой проклятой земле,
И дни влачились в равнодушном зле.
Он шёл, и Бог его оберегал.
Зачем? Никто не знал. И он не знал.
 

«Когда борозда отвергает зерно…»

 
Когда борозда отвергает зерно
И плоть распадается в прах,
Когда прокисает в подвалах вино
И меркнет свеченье в зрачках,
 
 
Когда в отдаленных, укромных местах
Ликуют владыки земли,
Когда с пьедесталов в больших городах
Последних кумиров снесли,
 
 
Когда, неразгаданной тайной дыша,
Погосты рождают огни,
Когда в бездорожье блуждает душа,
Листая постылые дни,
 
 
Когда умирает последний солдат,
Оплакавший пепел святынь
Тогда просыпается древний набат
В пространствах горячих пустынь.
 
 
В остывших кровях пробуждая огонь,
В цепи размыкая звено,
Сияющий Бог разжимает ладонь
И в землю швыряет зерно!