Текст книги "В начале пути"

– Это я был в кузнице у дяди Мити, там, наверное, вымазал, – сказал Ваня. – Он мне про Прометея рассказал, который огонь дал людям.

– У нас тут есть поинтереснее история, – сказал Гордиенко, обращаясь к батьку. – Ты слышал, Игнат? Вчера ночью Федор Щербань застрелил колхозную корову.

– Как это, застрелил? – удивился батько.

– Ну, ты же знаешь, Щербань ночью сторожит колхозную отару овец. Кто-то ему сказал, что в округе появились волки, – продолжал свой рассказ Гордиенко. – Вот они ему и начали мерещиться. Ночи сейчас темные. Как он сам рассказывал, ему показалось, что несколько волков подкрадываются к кошаре, сверкая в темноте глазами. Он возьми и пальни в темноту. Что-то вроде бы замычало и затихло. А Щербань лег и уснул. Утром, проснувшись, он с удивлением увидел рядом с кошарой убитую корову, которая отбилась от колхозного стада. Сейчас на колхозном дворе эту корову разделывают, можешь выписать свежего мяса, Игнат. Щербаня председатель колхоза оштрафовал на 100 трудодней.

Во время рассказа Ваня хохотал до слез.

– Ты чего смеешься? – подмигнув, спросил Гордиенко. – В темноте, да если еще и под «мухой», и не такое может показаться. У нас в прошлом году Петя Довбань на крестинах хорошенько выпил, а потом сел на свой трактор и поехал домой. Заснул, конечно, за рычагами. И снится ему, это он сам рассказывал, что он как будто на тракторе поднимается на высокую гору, мотор трактора работает на пределе, вот-вот заглохнет. Он, естественно, переключился на пониженную передачу, добавил обороты и двинулся дальше. Проснулся он от удара по голове половником бабы Моти Рыбалко, которая выскочила во двор, разбуженная ревом трактора в ее дворе. Оказывается, трактор уперся в стену летней кухни бабы Моти и начал ее разваливать, чуть не лишив бабку ее утвари. Вот теперь он все лето восстанавливает бабке развороченную кухню.

Во время этого рассказа хохотал не только Ваня, но и батько.

В это время в плотницкую вошел дядя Митя.

– Что за смех? – спросил он, – Игнат, выйдем на улицу, перекурим.

Они вдвоем покинули плотницкую, с ними вышел и Ваня.

– Игнат Иванович, – закуривая самокрутку, обратился дядя Митя к батьку, – только что мне сказали, что баба Катя Ковальчучка решила уехать к дочери в Овидиополь и срочно продает свою хату. Хата рядом с нашей, но на другой стороне улицы, под горой. Не бог весть что, но хороший огород, есть погреб, хата из двух половин. Если приложить руки, можно ее сделать вполне приличным жильем. Не знаю, сколько она запросит, однако, учитывая ее желание быстрее уехать, муж-то ее, дед Иван, умер, можно поторговаться. Может быть, попробуешь?

– Попробовать можно, – размышляя, сказал батько. – Ей ведь деньги надо сразу отдать. А если их у меня не хватит?

– Поторгуемся, пойдем вместе к бабе Кате. Ну а если денег не хватит, у меня есть где-то пару тысяч в матраце. Потом отдашь, когда разбогатеешь, – хлопнув по плечу батька, сказал дядя Митя.

– Спасибо, – сказал батько, – попробовать можно.

– Конечно, – продолжил свою мысль дядя Митя, – надо попытаться уговорить бабу Катю, как говорится, на компромисс. Это лучший вариант для тебя, Игнат Иванович, чем ждать, когда колхоз построит для переселенцев дома. Там и место хуже, и школа далеко, да и строительство затягивается. Короче, заканчиваем работу и идем к бабе Кате.

Через четверть часа дядя Митя и батько отправились к бабе Кате. Хата бабы Кати была через два дома от школы по той же стороне улицы. Это была типичная хата на две комнаты с кухней в средней части. Но дом этот был не глинобитный, а из дикого камня. За домом располагался огород, на котором ничего не росло, кроме повия – ужасно колючего кустарника. Во дворе виднелись погреб, курятник, колодезь, на цепи сидела большая лохматая черная собака. Когда батько и дядя Митя подошли к хате, баба Катя чем-то занималась возле дома.

– Ваня, ты беги домой, – сказал батько, – скажи маме, что я скоро буду, а мы с дядей Митей побеседуем с бабой Катей.

Батько с дядей Митей пришли домой примерно через час. Оба в приподнятом настроении. Мама в это время развешивала белье во дворе.

– Гриппко, – сказал батько, – готовься к переезду в собственный дом. Только что мы с Дмитрием Павловичем сторговали дом у бабы Кати Ковальчучки, которая живет напротив дома Гордиенко. Получилось удачно, даже занимать деньги не придется. Давай тысячу рублей, отдам задаток, чтоб бабка не передумала. Через неделю она уезжает к дочери, надо успеть оформить все документы.

– Ты не шутишь? – с недоверием спросила мама.

– Какие могут быть шутки, спроси у Дмитрия Павловича, – улыбаясь, сказал батько.

– Ну, наконец-то будет своя крыша над головой. И сами перестанем мучиться, и людей добрых перестанем мучить, – всплеснув руками, сказала мама. – Подожди минуту, сейчас вынесу деньги.

Мама чуть ли не бегом побежала в хату за деньгами. У всех было приподнятое настроение, даже Аня запрыгала и захлопала в ладоши.

– Ура! У меня будет своя кроватка, – радостно закричала она.

– И у меня будет! – прокричал за ней Ваня.

Две семьи вышли во двор, обсуждая новость о покупке дома. Все были этому рады, поскольку жить семье из семи человек в одной комнате было очень не просто и хозяевам, и переселенцам.

Вечером обе семьи собрались во дворе за общим столом. Отец сходил в магазин, купил водки, консервов. Баба Шура приготовила картошки, достала из погреба капусты, сала… Началась украинская вечеринка с разговорами, шутками, байками. Самым бойким рассказчиком был дядя Митя, который любил поделиться эпизодами своей жизни в Одессе. Вот и на этот раз, выпив водки, он начал вспоминать «за отдельные эпизоды молодости своей».

– И вот, Игнат Иванович, помню я, когда мы жили с моим братаном Гришей в Одессе… О, это было золотое время, хотя с деньгами были проблемы… Как говорится, сердце красавиц склонно к измене, нечего делать с ними без денег. Да и не хотят они ничего делать, если у тебя нет денег, даже какая-нибудь шизла с Привоза нос воротит. Но мы с Гришей разработали свой метод зарабатывания денег, на приезжих. Говорят, этот метод до сих пор используют в Одессе. Мы приходили на Дерибасовскую… Ну, а куда еще? Здесь всегда полно приезжих, жаждущих ближе познакомиться с городом и его достопримечательностями. Перед этим мы рисовали собственные карты – путеводитель по Одессе – и продавали их. В этой карте были обозначены все «интересные» места, где можно найти недорогих девочек, покурить травку, увидеть собачьи и петушиные бои, побывать в бильярдных, где играют на крупные суммы. Не надо быть великим психологом, чтобы увидеть на лицах подвыпивших отдыхающих, что им в Одессе еще нужно. Указанные на карте адреса были, естественно, вымышленными…

Батько, смеясь, заметил, что можно было нарваться на того, кто был таким образом обманут.

– Да, такое случалось, – продолжал дядя Митя, – и мы, выкручиваясь, объясняли, что, дескать, недавно был милицейский рейд, и указанная точка временно не работает.

Иногда мы использовали и другой метод. Брали какой-нибудь старый прибор времен раннего Ломоносова и приходили в Городской сад, который также находится на Дерибасовской. На скамейках обращали внимание на отдыхающего с болезненным видом лица. С помощью нашего «прибора» мы определяли его общее состояние и потом убеждали, что он может встретиться с богом буквально через несколько дней. Это, как правило, воздействовало безотказно. Да, он может задержаться на этом свете, но нужно использовать наш «прибор» для повышения тонуса организма. При умелой работе иногда удавалось клиента раскрутить на кругленькую сумму…

Многие за столом умирали со смеху, хохотал и Ваня. Он еще в будущем не единожды будет свидетелем рассказов дяди Мити.

– Митя, – сказала тетя Шура, жена дяди Мити, – заканчивай свои байки. Игнату Ивановичу и Агриппине Евтуховне завтра надо начинать оформлять документы на дом, да и поздно уже, детям пора спать. Деду Павлу завтра надо ехать в Цебриково, тоже рано вставать придется.

– Шура, – сказала мама, – может, дед Павло возьмет с собой Ваню? Нам надо ему книжки купить для второго класса, для Анечки тоже, она ведь пойдет в первый класс. Все на работе, и я занята.

Ваня аж подпрыгнул за столом от известия, что они с дедом Павлом на телеге поедут в Цебриково.

– Конечно, возьму, – сказал дед Павло. – И мне будет веселее. Вместе учебники, тетради купим. Все будет хорошо, не переживай, Гриппо.

На следующее утро Ваня проснулся почти с восходом солнца. Мама его умыла, причесала, покормила, дала денег на книги и тетради.

– Смотри не потеряй деньги и зря не трать, – сказала мама, – сейчас каждая копейка на счету. Вот купим дом, надо много чего приобрести из мебели…

– Не буду я тратить деньги, – сказал Ваня, пряча их в карман штанов.

Во двор вышел дед Павло.

– Ну что, казак, – обратился он к Ване, – ты уже на ногах? Молодец! Сейчас Буланого запрягу, и поедем с тобой в Цебриково.

– А можно, я помогу запрягать Буланого? – спросил Ваня деда Павла.

– Хорошо, пойдем со мной, – сказал дед Павло.

И они отправились в конюшню запрягать Буланого.

Через минут пятнадцать все было готово. Ваня и дед Павло сели в телегу, дед Павло дернул за вожжи, и телега, выехав со двора, покатилась по улице села.

Буланый бежал размеренной рысью по пыльной деревенской дороге, и вскоре телега свернула на проселочную дорогу по направлению к районному центру Цебриково. Они обогнали деревенское стадо коров, которое, подгоняемое щелкающим бичом пастуха, которого звали в селе Володя Немой, направлялось на пастбище, и поднялись на вершину одного из холмов.

День был солнечным, и хотя солнце еще поднялось не так высоко, но его тепло уже заметно ощущалось. С холма открывался замечательный вид на окружающую степь, покрытую местами седым ковылем. В долине, перед очередным высоким холмом, виднелся колхозный ставок. Так здесь называют пруд. Высоко в небе то тут, то там пел свою песню жаворонок. Несколько раз через дорогу перебегали стайки куропаток. Возле ставка на водопой пришло стадо колхозных коров. На склоне холма целину распахивал трактор. Пахло жнивьем, степными травами, выделялся запах полыни. Ваня широко раскрытыми глазами смотрел на эту чарующую картину. Ему казалось, что за каждым холмом, которые виднелись вдали, скрывается что-то такое, чего он еще не видел…

– Ты что, Ваня, приумолк? – прервал его мысли дед Павло. – Уснул?

– Нет, я не сплю, – ответил Ваня, – я смотрю, какая большая степь… Вон, смотрите, какой-то зверек стоит столбиком!

– Это суслик сторожит свое семейство, – сказал дед Павло.

– Вы, наверное, здесь все исходили, все знаете? – поинтересовался Ваня.

– Ваня, я тебе вот что скажу, – улыбнувшись, сказал дед Павло, – в твоем возрасте я себе сапогами уже ноги до задницы стер, присматривая за стадом коров, лошадей и другой живности. Мы ведь в школу не ходили, нас грамоте не обучали. Здесь был помещик, немец, по фамилии Келлер, вот на него и гнули спину от мала до велика. Ему здесь все принадлежало – и земля, и люди… Ты, наверное, только в книжках читал о помещиках, а мы на своей спине и заднице их прочувствовали. Целый день под палящим солнцем спину гнешь, но даже на хлеб не заработаешь. А он очень любил скрипку слушать… Бывало, сядет у себя перед домом в саду, ты, может быть, заметил огромный дом на горе, когда мы поднимались на этот холм, там сейчас училище механизаторов, и заставит Митю-скрипача играть ему разные полонезы. А сам девку Мити испортил… Митя после этого и повесился…

– Дед Павло, а как это – девку испортил? – неожиданно для деда спросил Ваня.

– Ну, как тебе сказать?.. – запинаясь, промолвил дед, – это… В общем, подрастешь – сам узнаешь…

Телега катилась по степной дороге, преодолевая один холм за другим, и теперь Ване уже не казались такими страшными и опасными спуски и подъемы, хотя временами все же сердце уходило в пятки, когда Буланый садился чуть ли не на зад, чтобы удержать телегу…

Солнце катилось к полудню, когда телега деда Павла въехала в Цебриково. Дед Павло остановил телегу возле магазина «Культтовары».

– Ваня, – сказал ему дед Павло, – в этом магазине продают учебники, тетради, другие полезные вещи. Ты здесь посмотри. Купи, что тебе надо, а я съезжу по своим делам. Договорились? Через часик я за тобой заеду.

– Договорились, – ответил Ваня, направляясь к дверям магазина.

Войдя в магазин, взгляд Вани вдруг остановился на полке, где стояли игрушки – яркие, привлекательные. Особенно Ване понравился большой грузовик с настоящими фарами, открывающимися дверцами.

– Тетя, а сколько стоит вот эта машина? – Ваня указал на большой грузовик.

– Мальчик, это дорогая игрушка, у тебя нет столько денег, – ответила продавщица. – Она стоит 25 рублей.

Ваня задумался. Именно столько ему мама дала на учебники для него и Ани. Как быть? «Куплю машину, – подумал Ваня, – а учебники у кого-нибудь возьму на время».

– А вот и есть у меня деньги, – сказал Ваня, обращаясь к продавщице, – продайте мне этот автомобиль.

– Мальчик, ты хорошо подумал, – удивилась продавщица, – родители не заругают?

– Нет, не заругают, они мне сами дали деньги, – ответил Ваня.

– Ну, хорошо, – сказала продавщица, – сейчас я тебе его упакую в коробку.

Продавщица упаковала игрушку, Ваня расплатился и вышел из магазина с огромной коробкой под мышкой. Лицо его сияло…

Через несколько минут подъехал воз деда Павла. Дед слез с телеги и подошел к Ване.

– Ну как, казак, все купил? – спросил дед Павло.

– Купил, – ответил Ваня, опустив голову.

– А ну-ка покажи книжки, которые ты купил? – попросил дед Павло.

Ваня стоял и молчал.

– Ты чего молчишь? – удивленно спросил дед Павло. – Это что у тебя за коробка?

– Это грузовик, настоящий «Студебеккер», – опустив голову, ответил Ваня.

– Какой еще «Студебеккер»? – удивился дед Павло, – тебя родители за чем послали? Где учебники, тетради?

– Потом куплю, – тихим голосом проговорил Ваня.

– Э, брат, так дело не пойдет. Что мне скажут твои родители? Давай, пошли обратно в магазин.

Дед взял Ваню за руку, и они вернулись в магазин.

– Гражданочка, – сказал дед Павло, – этот молодой человек попутал товар. Вы ему продали машину, а ему надо купить учебники для второго класса и прописи для сестрички-первоклассницы. Давайте меняться обратно…

– Так я ему говорила, что родители заругают, а он в никакую, продайте, и все тут, – сказала продавщица.

– Давай, герой, машинку, – обратилась она к Ване, – какие тебе нужны учебники?

– Для второго класса, а для Ани прописи для первого класса, учебниками она будет пользоваться моими, – сказал Ваня, передавая коробку с машиной продавщице.

Ему так жаль было расставаться с такой красивой машиной! У него даже на глазах выступили слезы.

– Ну, ну, Ваня, ты же мужик, – завидя готовность Вани расплакаться, сказал дед Павло. – Давай выбирай нужные учебники, и поедем домой.

Заплатив за книги деньги, Ваня и дед Павло снова уселись в телегу и тронулись в обратный путь. Проезжая мимо кафе, дед остановил Буланого.

– Ваня, ты мороженое когда-нибудь пробовал? – спросил дед Павло.

– Нет, никогда, – ответил Ваня без особого интереса.

Дед Павло слез с телеги и зашел в кафе. Вышел он оттуда с пакетом и бутылкой в одной руке, а в другой у него был картонный стаканчик, чем-то наполненный.

– Держи, Ваня, мороженое, – сказал дед Павло Ване, подавая ему картонный стаканчик с воткнутой деревянной лопаточкой. – Ешь, только не торопись, оно холодное, еще простудишь горло. Потом съешь пирожок с повидлом и запьешь газировкой. Пить-то, наверное, хочешь, полдня с тобой уже валандаемся.

Попробовав мороженое, Ване оно показалось таким вкусным!.. Он даже зажмурился от удовольствия. Съел он его гораздо быстрее, чем советовал дед Павло. С не меньшим аппетитом съел он и пирожок с повидлом, запив его шипучей сладкой водой, на бутылке которой он прочитал слово «Ситро».

Попоили они и Буланого, остановившись возле колонки водопровода, после чего окончательно тронулись в обратную дорогу.

– Не расстраивайся, Ваня, – обратился к нему через какое-то время дед Павло, – насколько я понимаю, для ученика все же главное – учебники. А игрушки… Вот вырастишь, сам на большой машине будешь ездить. Я вот Буланым управляю, а ты будешь – машиной или трактором. Тебе все завидовать будут!..

От этих слов деда Ване на душе немножко стало легче, но все равно где-то в ее глубине ныла жалость по «Студебеккеру». Ваня сидел молча, не реагируя на обращенные к нему слова деда Павла и на красоты простирающейся вокруг степи. Так они и доехали молча почти до самого дома. Только за несколько метров до двора Ваня нарушил молчание.

– Дед, – тихим голосом обратился он к деду Павлу, – не надо рассказывать батьку и маме о машинке. Ладно?

– Ладно, – ответил дед Павло, – не расскажу, пусть это будет нашим секретом.

На следующее утро Ваня показывал Ане букварь для первоклашек, прописи…

– Ты хоть одну букву знаешь? – спрашивал ее Ваня.

– Какой ты, Ваня, хвастун, – отвечала Аня, – ты целый год ходил в школу и то, наверное, не все буквы выучил.

– Кто, я? – удивленно воскликнул Ваня, даже несколько опешил от такой наглости младшей сестры. – Да я даже читать книжки могу. Смотри, какую толстую я прочитал.

– Через год и я буду уметь читать, – примирительно заявила Аня.

– А что это у тебя за баночка возле подушки? – неожиданно сменив тему, спросил Ваня.

– Какая, вот эта? Это баночка Любы и Оли, – сказала Аня, взяв баночку в руку, – они с этой баночки себе на лицо что-то наносят. Потом так пахнет!

– Давай посмотрим, – сказал Ваня.

Напрягая силы, он отвернул крышку баночки, под которой оказалась масса белого цвета. Ваня понюхал содержимое, которое действительно имело приятный запах.

– Аня, – сказал Ваня, – давай я тебе лицо помажу вот этим из баночки, и ты будешь хорошо пахнуть.

– Давай, – согласилась Аня.

Ваня зачерпнул содержимого на палец и нанес его густым слоем на лицо Ани.

– Ваня, а давай я теперь тебе лицо намажу, – сказала Аня.

– Давай, – согласился Ваня.

Аня также зачерпнула пальцем хорошую порцию содержимого, нанесла его на лицо Вани.

– Ваня, – Аня обратилась к Ване, – понюхай меня. Пахнет?

– Пахнет, Аня, очень пахнет, – принюхавшись, сказал Ваня.

– И ты меня понюхай, – в свою очередь, попросил Ваня.

– Пахнет, – подтвердила Аня.

И так они несколько раз мазали друг друга, пока в баночке не показалось дно.

Ваня забеспокоился.

– Ох, и влетит нам, Аня, когда увидят пустую баночку, – почти шепотом сказал Ваня. – Надо что-то придумать…

– Что? – тоже шепотом сказала Аня.

– Не знаю, – признался Ваня.

– И я не знаю, – опустив намазанное кремом лицо, сказала Аня.

Какое-то время оба молчали. У Ани слегка скривилось лицо, и она была готова заплакать.

– Только не реви, – строго приказал Ваня, – лучше принеси стакан воды, кажется, я придумал.

Аня быстро побежала за водой. Ваня подошел к мешку с мукой, стоявшему в углу комнаты. Он его развязал и зачерпнул муку баночкой. Когда Аня принесла воду, он влил ее немного в баночку, тщательно размешав карандашом. Получилась масса, очень похожая на первоначальную.

– Ты только, Аня, никому не говори, – приказал он младшей сестре, – поставь баночку на место и давай вытрем лица.

Скрыв следы преступления, они пошли на улицу гулять. Но преступление вскоре раскрылось, буквально на следующий день. Люба и Оля, отправляясь пасти телят, захватили с собой и баночку с кремом, чтобы защитить лицо от солнца. Не разобравшись, они нанесли новый состав на лицо. Вскоре под солнцем их лица превратились в коржики, которые стянули кожу, как на барабане. Удивлению их не было предела, когда с их щек начала осыпаться мука.

– Любочка, – плакала Оля, – кто это мог сделать?

– Олечка, – плакала Люба, – не знаю…

В слезах они вернулись к вечеру домой. Без смеха нельзя было смотреть на их лица, но им было не до смеха. Они обо всем рассказали маме. Мама сразу поняла, кто это мог сделать. Допрос с пристрастием первой не выдержала Аня, которая во всем и созналась. До экзекуции дело не дошло, но слез пролилось много. И только Володя, который окончил курсы механизатора и уже приступил к работе на тракторе, узнав подробности случившегося, чуть не умер со смеху, поддевая разными шутками Любу и Олю. Батько посоветовал девочкам держать свои баночки подальше от детей, и на этом инцидент был исчерпан.

Наконец, наступил счастливый день. Баба Катя, собрав свои скромные пожитки, погрузив их в грузовик, на котором за ней приехала ее дочь, уехала в Овидиополь. Дом был оформлен на новых хозяев. Батько заранее попросил машину в колхозе, чтобы перевезти крупные вещи. Мама, Люба и Оля отправились в дом первыми, чтобы навести в комнатах порядок, подготовить их к размещению домашнего скарба.

Ваня также собрал свои книги, тетради и чуть ли не впереди всех примчался во двор теперь уже собственного дома. Во дворе пару раз лениво гавкнула собака. Ваня подошел к ней, пытаясь погладить. Собака зарычала.

– Ты чего сердишься? – обратился Ваня к собаке, – будешь теперь с нами жить, и звать мы тебя будем Жуком, потому что ты черный.

Собака склонила голову, как бы прислушиваясь к словам Вани, потом, вильнув хвостом, сама осторожно протянула свою морду к руке Вани и лизнула ее.

– Вот так-то лучше будет, – сказал Ваня, – будем с тобой дружить.

– Ваня, отойди от собаки, хочешь, чтобы она тебя покусала? – прикрикнула мама, заметив Ваню рядом с собакой.

– Она умная, кусаться не будет, ей с нами жить, – ответил Ваня.

– Да, конечно, – возразила мама, – она тебе об этом сказала сама?

– Она не умеет говорить, но смотрите, как приветливо хвостом машет, – сказал Ваня.

– Возьми лучше вон, в казанке немного картошки осталось, и угости собаку, чтобы у нее настроение лучше было.

Ваня взял у мамы казанок с картошкой и высыпал ее в собачью миску.

– Ешь, – подавая миску собаке, сказал Ваня. – Мама, мы его будем называть Жук, посмотри, какой он черный.

– Хорошо, Ваня, – сказала мама, – пусть будет Жук. Иди в дом и посмотри, в какой комнате тебе хочется жить.

Ваня, подпрыгивая, весело забежал в дом. Дом был старый, с низкими потолками, земляным полом. Ваня обошел обе комнаты и остановился на комнате, которая окнами выходила на улицу. Она была больше и светлее.

Подъехал грузовик с домашним скарбом, и все дружно начали его разгружать и заносить вещи в дом. Прибежали соседские ребята, которые тоже включились в разгрузку. Через час с этим было покончено. Семья переехала в свой собственный дом. Пусть он и не выглядел дворцом, но это была своя крыша над головой. Вечером собрались соседи за быстро сколоченным батьком столом во дворе и по традиции обмыли новоселье.

Ваня, пока старшие были заняты, вместе с Борей Сивацким, мальчиком соседей, живущих почти напротив нового дома, года на три старше Вани, отправились в сельский клуб. Боря уговорил Ваню посмотреть новый фильм «Одиссея капитана Блада».

– Пойдем, Ваня, посмотрим приключенческий фильм про пиратов, цветной.

– Пойти можно, – отвечал Ваня, – но у меня денег нет.

– Да какие там деньги? У меня их тоже нет.

– А как же мы попадем в клуб? – спросил Ваня.

– Не волнуйся, есть один способ, – загадочно произнес Боря.

– А это как, через окно? – настаивал на объяснении Ваня.

– Какое еще окно? – возмутился Боря. – Мы сейчас придем и сразу спрячемся под скамейку в зале клуба, пока Гришка-киномеханик будет заводить движок.

– Этот способ я знаю. Мы им пользовались в Трискино, когда мы там жили, – разочарованно произнес Ваня. – Так ведь могут обнаружить и по шее дать?

– Могут, конечно, – согласился Боря. – Надо хорошо прятаться.

– Ладно, пойдем, – согласился Ваня, – давно я в кино не был. Просить денег в кино сейчас бесполезно, наверное, все на дом потратили.

Когда они пришли к клубу, здесь была еще полная тишина. Киномеханик кинопередвижки Гриша копался возле своего движка. На телеграфном столбе висело от руки написанное объявление с названием фильма в двух сериях. Ребята подошли к зрительном залу, изучая размещение в нем скамеек.

– Что, хулиганье, – вдруг раздался за их спинами голос киномеханика, – смотрите, где спрятаться? И не вздумайте, фильм для взрослых. Обнаружу – уши надеру.

– Ничего мы не смотрим, – сказал Боря обиженным голосом. – А что, уже и посмотреть нельзя?

– Смотреть можно, – сказал Гриша, – прятаться нельзя. Знаю я вас, только отвернись!

Ребята отошли в сторонку, делая вид, что зал их не интересует.

– Слушай меня внимательно, – обращаясь к Ване, сказал Боря. – Как только Гриша начнет продавать билеты в зале, я закрою выхлопную трубу движка. Он заглохнет, в зале погаснет свет, и Гриша выйдет во двор, чтобы завести движок. Пока он это будет делать, мы с тобой проникаем в зал и там спрячемся. Ты все понял?

– А чего тут понимать, – ответил Ваня, – гениально придумано, почти как в кино.

– А ты как думал, – с некоторой гордостью ответил Боря.

Все получилось почти по плану Бори. Как только клуб наполнился зрителями и Гриша пошел в зал их обилечивать, Боря подбежал к движку и закрыл выхлопную трубу тряпкой. Движок чихнул и заглох. Свет в клубе погас. Боря и Ваня быстро спрятались за входной дверью. Из клуба, ругаясь, вышел Гриша, направляясь к движку. Пользуясь этим моментом, Боря и Ваня прошмыгнули в зал и спрятались под скамейкой за ногами зрителей. Свет в зале снова загорелся, и Гриша продолжил обилечивание. Проходя между скамейками, под одной из которых прятались ребята, Гриша наступил своим огромным сапогом на руку Бори. Боря от боли вскрикнул. Гриша схватил Борю за ногу и выволок его из-под лавки.

– Ах, вот ты куда спрятался, пострел! – сердитым голосом сказал Гриша.

Он схватил Борю за шиворот и стал выталкивать его из зала. Кто-то из сердобольных зрителей попросил Гришу оставить парня в зале, соглашаясь за него заплатить.

– Хорошо, я оставлю, но здесь должен быть еще один. Где он? – обращаясь к Боре, спросил Гриша.

– Ваня, вылазь из-под скамейки, – сказал Боря, – нас обнаружили.

Зал грохнул залпом хохота. Смеялся и Гриша. Когда смех утих, он, все еще улыбаясь, разрешил обоим ребятам остаться в зале.

Ване фильм очень понравился, в котором смелый капитан Блад решительно преодолевал все трудности. Идя домой после кино, они громко обсуждали содержание фильма, отдельные понравившиеся эпизоды, перебивая друг друга.

Дома Ваню встретила мама.

– Ты где это ходишь? – спросила мама.

– В кино ходил, – ответил Ваня.

– Все заняты домашними хлопотами, а ты устроил себе каникулы? Завтра поднимись на чердак и посмотри, там есть какие-то книги. Я читать не умею, а ты отбери полезные. Чердак надо освободить под заработанное на трудодни батька и ребят зерно. А сейчас мой ноги и спать.

На следующий день Ваня, проснувшись, по шаткой лестнице поднялся на чердак дома. Привыкнув к полумраку, он рассмотрел стоящий в стороне большой ящик, покрытый слоем пыли. Открыв крышку ящика, Ваня обнаружил в нем кучу бумаг – старые журналы, газеты и стопочку книг. Книги были разные, в основном учебники и несколько книг художественных, слегка потрепанных, явно принадлежавших когда-то какой-нибудь библиотеке, о чем свидетельствовали номера регистрации на первых страницах. Одна из них, довольно толстая, называлась «Кавалер Золотой Звезды», но больше всего внимание Вани привлекла книга в зеленом переплете с портретом мужчины с бородой и усами. На обложке этой книги Ваня прочитал не совсем знакомое слово «Кобзар». Это была книга Т. Г. Шевченко. Ваня открыл книгу, там оказались стихи. Первые же строчки стихов захватили его. Он уселся на какой-то мешок и углубился в чтение.

 
«Рэевэ та стогнэ Днипр шырокый,
Сэрдытый витэр завыва,
До долу вербы гнэ высоки,
Горамы хвылю пидийма…»
 

Ваня листал страницу за страницей.

 
«…за що, не знаю, называють
Хатыну в гаи тыхым раем.
Я в хати мучывся, колысь
Мои там сльозы пролылись,
Найперши сльозы…
Я нэ знаю, чы е у бога лютэ зло,
Щоб у тий хати нэ жыло!..
 

Ваня читал стихи, и у него на глазах наворачивались тоже слезы. Ему было жаль мальчика, у которого рано умерла мама, который носил воду школярам из-за бедности…

 
«И золотои, й дорогои,
Мэни, щоб зналы вы, нэ жаль
Моеи доли молодои…
А иноди така печаль
Обступыть душу, аж заплачу,
А щэ до того як побачу,
Малого хлопчыка в сели…
Мов одирвалось од гилли —
Однэ однисэнькэ пид тыном
Сыдыть соби в старий рядныни…»
 

– Ваня, ты что там так долго делаешь? – вдруг раздался голос мамы. – Давай слезай!

Ваня, стряхнув с себя нахлынувшее настроение от прочитанного, собрал стопку книг, перевязал их попавшейся под руку веревкой и спустился с чердака на землю.

– Ну, что ты там нашел? – спросила мама. – Вижу только книги.

– Там больше нет ничего ценного, можно все выбрасывать, – ответил Ваня. – Книги очень интересные. Можно, я возьму их себе почитать?

– Конечно, бери. Кроме тебя, кому еще их читать? – сказала мама, посмотрев на увесистую связку книг.

Довольный Ваня ушел в свою комнату, сел на лежанку и еще долго листал принесенные книги.

Наступило 1 сентября. Ваня и Аня пошли в школу. Аня стала первоклассницей, и Ваня ей давал наставление, как надо себя вести на уроках.

– Ты только не вертись, как обычно ты это делаешь за столом дома. Прежде чем спросить учителя, ты сначала подними руку…

– Ваня, не будь занудой, я это все и без тебя знаю, – ответила Аня.

Они разошлись, каждый в свой класс. Начались учебные будни. Ваня по-прежнему учился хорошо, и учительница, Ольга Семеновна, часто ставила его в пример другим ребятам. На переменах он иногда встречался с Васей Жаруком, который рассказывал ему о том, как он летом пас колхозное стадо коров и сколько он заработал трудодней.

– Мама на эти трудодни получит три центнера пшеницы, – хвастался Вася. – А ты чем занимался?

– Я? – несколько запинаясь, ответил Ваня. – Я… ничем… читал…

– Читал!.. – пренебрежительно сказал Вася, – работать надо. Эх, ты, трутень!

– Почему трутень, – запротестовал Ваня, – я помогал батьку и маме переезжать в дом, который мы купили… Следующим летом я тоже пойду работать.

– Ладно, – согласился Вася, – переезжать – это тоже работа. Как на счет покурить?

– Нет, батько узнает, накажет, – ответил Ваня.

Вася, хлопнув Ваню по плечу, ушел в кусты, чтобы там, в стороне от глаз учителя, затянуться дымком «бычка», найденного по пути в школу.

В один из сентябрьских воскресных дней к их новому дому подъехал грузовик, наполненный мешками. В мешках были пшеница и семечки подсолнуха, кукуруза – все то, что батько, Володя, Оля и Люба заработали в колхозе.

– Игнат, куда же мы все это сложим? – выказала озабоченность мама.

– Как куда? – на чердак, – ответил батько.

– А выдержит он такой груз? – засомневалась мама.

– Выдержит, куда он денется, – уверенно ответил батько. – Мужики, давайте разгружать.