Текст книги "Центральное дело. Хроника сталинских репрессий в Якутии"

«ПРОШУ ПЕРЕД СМЕРТЬЮ…»

Занимаясь в мае-июне 1989 г. в архиве Военной коллегии Верховного суда СССР, мы попросили в числе многих ознакомить с делом Ф.У. Ходжаева, который проходил и по делу М.К. Аммосова. Наша просьба вызвала странную реакцию – военные юристы переглянулись. Подумав, начальник секретариата Военной коллегии полковник юстиции А.А. Никонов пошел докладывать генерал-майору юстиции М.А. Марову. И через несколько дней нас ознакомили с делом «Антисоветского правотроцкистского блока», т. е. с делом Н.И. Бухарина и других, ибо именно по нему проходил Ф.У. Ходжаев.

Судя по отдельному листу регистрации, мы были первыми журналистами, получившими допуск к бухаринскому делу. Предусмотрительно запаслись официальной справкой секретариата Военной коллегии, подтверждающей наш приоритет. Но из-за большой занятости мы тогда не смогли написать отдельную статью, хотя и были заказы со стороны историков «Мемориала» и «Московских новостей». Сейчас бухаринское дело весьма широко освещено в печати, поэтому не будем углубляться в него. Сообщим только номер: архивное уголовное дело по обвинению Н.И. Бухарина и других имеет № 13614 (прежний № 967582), состоит из 82 томов, хранится в 10 отделе КГБ СССР.

В числе других наших больших удач были и допуски к делам Т.Р. Рыскулова и Л.И. Мирзояна. Мы хотим более подробно раскрыть дело Мирзояна. Во-первых, еще нигде не было публикаций по нему. Во-вторых, он работал вместе с М.К. Аммосовым, проходил по его делу. А в-третьих, дело Л.И. Мирзояна не только поражает своей непридуманной трагичностью, но и наглядно раскрывает механизм работы НКВД (среди дел якутян таких сильных по своему накалу и явных по своей беззаконности немного).

Левон Исаевич Мирзоян, до ареста работавший I секретарем ЦК КП(б) Казахстана, родился в 1897 г. в селе Ашан Нагорного Карабаха, был членом партии большевиков с 1917 г. Его дело имеет № 959943, состоит из 6 томов. Л.И. Мирзоян 22 мая 1938 г. был арестован. Депутат Верховного Совета СССР, член ЦК ВКП(б), он был арестован даже без санкции прокурора. Постановление на арест было оформлено лишь 9 февраля 1939 г., перед самой передачей дела на рассмотрение суда.

В заявлении на имя И.В. Сталина, написанном 4 февраля 1939 г., Левон Исаевич раскрывает методы следствия: «…Следствие с первого же дня применило ко мне чудовищные побои. В первый же день меня допрашивали в течение 14 часов. Во время этого допроса меня подвергли невероятным, нечеловеческим побоям. Меня довели до такого состояния, когда я, лежа на полу, просил и умолял следователей застрелить и прикончить меня поскорее. Но меня продолжали бить, заявляя при этом, что оставим у вас только одну правую руку, что бы вы могли подписать все, что вам предложим. Таким образом, меня довели до такого состояния, пока я, превратившись в развалины и потеряв рассудок и волю, не сказал следователям: «напишите – я подпишу». После этого меня посадили на стул и диктовали заявление на имя наркома. Когда я отказывался писать те или иные формулировки, меня тут же били и заставляли писать. В течение первых двух месяцев продолжались систематические побои буквально по каждому вопросу…»

В следственном деле тоже можно обнаружить следы того, как мучили Л.И. Мирзояна. В его собственноручных показаниях, написанных 27 октября 1938 г., есть поразительные строки – он просил, чтобы «если возможно, не подвергать новым наказаниям» (Т. 3. Л. Д. 162).

Л.И. Мирзояна обвиняли в правотроцкистской контрреволюционной деятельности с 1926 г., подробно разработали его бакинский (был секретарем ЦК ВК(б) Азербайджана), уральский (был вторым секретарем Свердловского обкома партии), казахстанский (был I секретарем Казахского крайкома, а потом и ЦК КП(б) Казахстана) периоды жизни.

По казахстанскому периоду Л.И. Мирзоян был вынужден назвать 167 человек, якобы связанных с ним по преступной деятельности. Но о М.К. Аммосове он в собственноручных показаниях писал, что до Казахстана он М.К. Аммосова не знал, а в Казахстане тот вел себя независимо, пытался игнорировать указания Л.И. Мирзояна, поэтому он с 1935 г. ставил перед ЦК ВКП(б) вопрос о том, чтобы М.К. Аммосова перевели из Казахстана (Т. 3. I. Д. 22). Видимо, Левон Исаевич пытался таким путем выгородить Максима Кировича или… неизвестно.

В деле Л.И. Мирзояна есть выписка из протокола допроса М.К. Аммосова, в которых он якобы показал, что со слов других знал об антисоветской деятельности Мирзояна и его поддержке казахских националистов. В деле самого М.К. Аммосова такого протокола нет. Кроме того, показания Аммосова – точная копия показаний бывшего Председателя Совета народных комиссаров Казахской ССР У.Д. Исаева. Тот утверждал, что участниками контрреволюционной организации были некие Асриев, Пинхасик, Спиров, Алиев, Рафальский и другие, причем они у Аммосова называются в той же последовательности, что и у Исаева. А между тем, в деле М.К. Аммосова эти имена не встречаются.

В заявлении от 29 августа 1938 г. Л.И. Мирзоян, отказываясь от всех своих ранее данных показаний, как от вынужденных, по поводу показаний Исаева писал, что последний сводил с ним личные счеты за борьбу, которую вел с Исаевым в течение двух лет (Г. 3. Л. Д. 57–59).

26 февраля 1939 г. Л.И. Мирзоян предстал перед Военной коллегией Верховного суда СССР. Приводим выдержки из протокола закрытого судебного заседания Военной коллегии, подписанного председательствующим – армвоенюристом В.В. Ульрихом и секретарем – военюристом I ранга А.А. Батнером.

«…Председательствующий разъяснил подсудимому сущность предъявленных ему обвинений и спросил его, признает ли он себя виновным, на что подсудимый ответил, что виновным себя не признает и от своих показаний на предварительном следствии отказывается, т. к. они ложны и даны им под физическим воздействием… Ни в каких а/с организациях он не состоял и никакой а/с работы не вел. На следствии он вынужден был ложно оговорить несколько десятков людей, о виновности которых ему ничего известно не было. Все изложенное в его показаниях не соответствует действительности и было выдумано…

Судебное следствие закончено.

В последнем слове подсудимый заявляет, что его единственная вина только в том, что он дал на следствии ложные показания. Утверждает, что он 22 года честно служил партии и народу. Он сейчас, в последней инстанции, лгать не может и просит перед смертью поверить ему, что он никогда интересов партии не предавал. Он смерти не боится, но его страшит, что он должен умереть незаслуженной им позорной смертью врага народа, которым он никогда не был. В этом он убедительно просит ему поверить. Он клянется своим последним вздохом, жизнью своих детей, что врагом партии и народа не был. Суд удалился на совещание, по возвращении с которого председательствующий огласил приговор».

Левон Исаевич Мирзоян, с самого начала революции находившийся на руководящих партийных и советских постах, делегат шести съездов ВКП(б) и трех партконференций, член ЦК ВКП(б) с 1934 г., соратник Г.К. Орджоникидзе и С.М. Кирова, был расстрелян 26 февраля 1939 г. как враг партии…

НЕИЗВЕСТНАЯ РЕАБИЛИТАЦИЯ ПАНТЮРКИЗМА

В деле М.К. Аммосова был не только «казахстанский след». По его делу проходили и бывший председатель Совнаркома СССР, бывший член Политбюро ЦК партии А.И. Рыков, председатель Совнаркома Узбекской ССР Ф.У. Ходжаев, заместитель председателя Совнаркома РСФСР Т.Р. Рыскулов. Однако они не давали никаких показаний против М.К. Аммосова. Имена Л.И. Рыкова и Ф.У. Ходжаева понадобились лишь для того, чтобы связать Аммосова с правотроцкистским блоком.

А вот имя Т.Р. Рыскулова понадобилось для того, чтобы пришить М.К. Аммосова еще и к пантюркистскому движению. Замысел 4 отдела ГУГБ ПКВД СССР сводился к тому, чтобы через это связать «якутское буржуазно-националистическое антисоветское» движение с пантюркизмом. Но все разбилось из-за твердости Максима Кировича. Поэтому эта затея наркомвнудельцев оказалась неосуществленной.

В свое время Г.В. Баишева-Алтан Сарын хотели осудить за пантюркистские взгляды, но не удалось ему инкриминировать такое «преступление». Вторая попытка связать якутских «националистов» с пантюркистами через связь М.К. Аммосова с Т.Р. Рыскуловым также не удалась… В дни I съезда народных депутатов СССР один из авторов – И.И. Николаев – поговорил с О.О. Сулеймановым. Олжас Омарович попросил тщательно разобраться с делом Т.Р. Рыскулова, подчеркивая особую политическую важность этого дела.

Турар Рыскулович Рыскулов, бывший председатель ЦИК и Совнаркома Туркестанской республики, бывший член Среднеазиатского бюро ЦК ВКП(б), заместитель председателя СПК РСФСР, казах, член партии с 1917 г., был арестован 21 мая 1937 г. Он обвинялся в том, что еще в 1919 г. примкнул к антисоветской пантюркистской организации «Иттиахатват-Тарраки», якобы ставившей перед собой задачу вооруженного свержения Советской власти в Туркестанском крае. Будучи одним из идеологов контрреволюционного пантюркизма, Т.Р. Рыскулов в последующие годы объединил и возглавил пантюркистские кадры в Казахстане, республиках Средней Азии, Закавказья, в Крыму, Башкирии и Татарской АССР, организовал и возглавил объединенный центр в Москве. От имени объединенного пантюркистского центра Рыскулов заключил блок с лидерами антисоветских террористических организаций троцкистов, был связан по антисоветской работе с А.И. Рыковым. Лично и через диверсионно-террористические группы осуществлял вредительские и диверсионные акты в промышленности, организовывал проведение терактов над руководителями партии и правительства. Будучи с 1923 г. агентом германской разведки, занимался активной работой в пользу германских органов. Таковы его «преступления» в сжатом виде (само его уголовное дело № 967326 состоит из 2 томов и одного тома материалов проверки).

8 февраля 1938 г. Военной коллегией Верховного суда СССР Т.Р. Рыскулов был приговорен к смертной казни. Суд длился всего 14 минут, как зафиксировано в протоколе. Его расстреляли через два дня, 10 февраля. Прежняя, названная родственникам органами НКВД, дата смерти – 19 апреля 1943 г. – ложна.

Дополнительное следствие, проведенное Главной военной прокуратурой СССР и Военной коллегией Верховного суда СССР установило, что Т.Р. Рыскулов не занимался ни шпионажем в пользу Германии, ни антисоветской деятельностью. Было доказано, что никакой реакционной пантюркистской организации не было, а были только культурно-просветительские организации, пропагандировавшие идеи национально-культурного возрождения тюркских народов СССР. И 8 декабря 1956 г. Т.Р. Рыскулов был полностью реабилитирован постановлением Военной коллегии Верховного суда СССР. Этим определением № 4н-022397/56, можно говорить, было реабилитировано и само пантюркистское движение. Но об этой юридической реабилитации пантюркизма даже сейчас мало кто знает.

ОБЩЕСТВО «САХА ОМУК»

Равно как и рыскуловское просветительское общество «Иттиахатват Тарраки», якутское культурно-просветительское общество «Саха омук» было объявлено в 1937 г. буржуазно-националистическим по распоряжению самого Н.И. Ежова. Тем самым у наркомвнудельцев появился сильнейший козырь, позволяющий любого якутянина, когда-либо состоявшего членом этого общества, обвинить в членстве в контрреволюционной организации. Мы это ставшее стандартным обвинение увидим почти во всех уголовных делах якутян (включая дела П.Г. Габышева, П.Н. Гуляева, И.П. Лебедкина, А Д. Попова, Н.Г. Рысакова, X.П. Шараборина). Поэтому есть смысл разобраться в этом вопросе.

Весной 1917 г. было организовано культурно-просветительское общество «Саха аймах», имевшее свои филиалы в округах и улусах, занимавшееся вопросами обучения неграмотных, организацией литературных и драматических кружков и вечеров с докладами на просветительские темы. Общество после окончательной победы Советской власти в Якутии заняло нейтральную позицию. Но некоторые его руководящие работники занимались, по мнению органов ВЧК, раскрывших так называемый «заговор Р.И. Оросина», враждебной деятельностью. Поэтому общество в августе 1920 г. было распущено. Взамен 7 ноября 1920 г. А.И. Софроновым, К.О. Гавриловым, П.В. Слепцовым и другими было организовано новое общество «Саха омук» с аналогичными просветительскими задачами. Но органы ВЧК в 1921 г. раскрыли контрреволюционный заговор, в котором оказались замешанными некоторые члены нового общества. И оно в феврале 1921 г. опять было закрыто, хотя в его составе были коммунисты, ибо по рекомендации Сиббюро ЦК РКП(б) директивой Якутского губбюро РКП(б) от 21 ноября 1920 г. всем коммунистам и кандидатам в члены партии, а также комсомольцам рекомендовалось вступить в общество.

23 декабря 1921 г. при губбюро РКП(б) в целях привлечения якутской интеллигенции было организовано общество «Манчары», которое возглавил А.Ф. Бояров. Оно издавало первую советскую газету на якутском языке. Одной из главных задач общества была борьба с повстанческим движением. В сентябре 1922 г. в связи с возобновлением деятельности общества «Саха омук» общество «Манчары» было ликвидировано. В марте 1924 г. состоялось 4-ое партсовещание коммунистов Якутии, которое приняло постановление, чтобы все члены РКП(б) и РКСМ состояли членами «Саха омук», «оказывая содействие в расширении и углублении культпросветработы среди интеллигенции, якутской молодежи и трудового населения в улусах» (Партархив Якутского обкома КПСС. Ф. 3. Оп. 3. Д. 301. Л. 49 об.). Это решение 2 марта 1926 г. было подтверждено бюро Якутского обкома ВКП(б).

Общество «Саха омук» в сложные времена «ксенофонтовщины» (тогда в Якутии было только 400 человек во всех воинских частях, в том числе 30 человек в дивизионе ОГПУ ЯАССР, 32 милиционера, 38 конвоиров и т. д., поэтому мятежники представляли серьезную угрозу) решительно поддержало Советскую власть и призвало всех участников мятежа прекратить вооруженную борьбу. И во время разгрома пепеляевской авантюры (вторжения в Якутии белогвардейской экспедиционной дружины под командованием генерала-лейтенанта А.Н. Пепеляева в январе-июне 1923 г.) члены общества «Саха омук» принимали активное участие в агитации против бандитизма, а часть членов защищала Советскую власть с оружием в руках. 7 июня 1928 г. по решению Якутского обкома ВКП(б) общество «Саха омук» самораспустилось, как выполнившее свои задачи.

Как видно, общество «Саха омук» не являлось ни буржуазно-националистическим, ни контрреволюционным. Военная коллегия Верховного суда СССР в 1956 г. определениями № 4н-04049/56, № 4н-01405/56, № 4н-020224/56 официально установило, что общество «Саха омук» было культурно-просветительским, но никак не антисоветским. Эти определения тоже можно считать юридической реабилитацией общества. А в 1937–1940 гг. членство в этом обществе автоматически делало его бывшего члена контрреволюционером. А поскольку партийными органами настоятельно рекомендовалось вступать в общество, то бывших членов «Саха омука» было очень много…

Почему же все-таки общество «Саха омук» было объявлено буржуазно-националистической организацией? Еще в 1928 г. комиссия ЦК ВКП(б) и ВЦИК под руководством Я.В. Полуяна большую часть вины за мятеж 1927–1928 гг. возложила на «националистически настроенную» интеллигенцию и тогдашнее руководство республики (секретаря Якутского обкома ВКП(б) И.Н. Барахова, председателя Совнаркома ЯАССР М.К. Аммосова, председателя областной контрольной комиссии ВКП(б) С.В. Васильева), хотя истинными виновниками того, что мятеж стихийно принял такие масштабы, являлись сотрудники органов госбезопасности, спровоцировавшие своей неадекватной карательной политикой всплеск вооруженного протеста против террора ОГПУ.

Следуя установкам центра, комиссия Я.В. Полуяна субъективно подошла к оценке глубинных причин и характера мятежа 1927–1928 гг. Этому способствовала и позиция некоторых местных кадров, которые из-за желания свести личные счеты или карьеристских соображений стали подталкивать комиссию на такие выводы, посылали телеграммы и заявления в ЦК ВКП(б) и другие инстанции, включая ОГПУ СССР. Среди них можно назвать В.В. Дьякова, освобожденного в 1926 г. от должности секретаря Якутского обкома ВКП(б) за свои крупные политические ошибки, карьериста и провокатора А.И. Новгородова, который в 1929 г. на приеме у секретаря ЦК ВКП(б) Л.М. Кагановича обвинял многих якутских большевиков в том, что они переродились в буржуазных националистов.

Среди тех, кто обвинял тогдашнее руководство республики в местном национализме, были и левацки настроенные товарищи, о которых в свое время М.К. Аммосов метко сказал, что они рождены наличием «еще классово неорганизованных и идеологически не выдержанных прослоек части батрачества и бедноты, где анархические настроения частенько берут верх над выдержанной классовой идеологией» (Аммосов, М.К. С помощью русских рабочих и крестьян. Якутск. 1987. С. 187). Они не понимали необходимости кропотливой, тактичной и планомерной работы в такой топкой политической сфере, как национальный вопрос. Многие были репрессированы в 1937–1939 гг. как раз по обвинению в национализме. Прозрение для них было очень горьким…

По необъективным выводам комиссии Я.В. Полуяна, 9 августа 1928 г. ЦК ВКП(б) принял постановление «О положении в Якутской организации», подписанное В.М. Молотовым. И.Н. Барахов, М.К. Аммосов, С В. Васильев были отозваны в распоряжение ЦК ВКП(б). Исполняющим обязанности секретаря Якутского обкома ВКП(б) был назначен А.Г. Габышев.

Новое руководство обкома партии при обсуждении постановления ЦК ВКП(б) от 9 августа 1928 г. развязало широкую кампанию обвинений прежнего руководства республики в правом уклоне, оппортунизме и перерождении в идеологов буржуазного национализма. Всех коммунистов, не согласных с такими оценками, считали беспринципными отщепенцами. Своего апогея эта кампания достигла в дни работы VI Якутской областной партийной конференции, проводившейся 2—13 сентября 1928 г. С целью противостоять этой кампании, М.К. Аммосов из Москвы послал известному большевику А.А. Назарову телеграмму с просьбой выступать против подобных фальсификаций.

В числе самых активных разоблачителей «аммосовщины» был А.И. Кремнев, впоследствии сам репрессированный и тяжело расплатившийся за свое троцкистское прошлое, но успевший сделать много черных деяний. А сам А.Г. Габышев вряд ли понимал, что ровно через десять лет ему самому придется пройти через пламя такой же очернительной кампании, направленной уже против него и тех, кто усердствовал в 1928 г., разоблачая «аммосовщину».

30 апреля 1929 г. партийная коллегия ЦКК ВКП(б) рассмотрела вопрос «О якутском деле» и приняла постановление, положившее конец кампании дискредитации И.Н. Барахова, М.К. Аммосова, С.В. Васильева и других. Но, тем не менее, семена были посеяны, хотя и дали всходы только через десять лет, в черные годы ежовских репрессий. Одно из семян – обвинение общества «Саха омук» в «националистическом» характере деятельности, взошло ядовитым растением раньше всех.

И в этом свою роль сыграл тот самый А.И. Кремнев…

КРЕМНЕВСКИЙ ДЕТОНАТОР

Перед арестом М.К. Аммосова в распоряжении НКВД СССР были не только показания П.Г. Габышева против И.Н. Барахова, М.К. Аммосова и других, но и заявление А.И. Кремнева с аналогичными обвинениями. Если КПК при ЦК ВКП(б) в 1937 г. отверг заявление Кремнева как клеветническое, то в ведомстве Ежова к этому доносу отнеслись иначе. У нас есть основания полагать, что именно заявление А.И. Кремнева могло послужить детонатором «Якутского дела», ибо легло в основу концепции работы НКВД СССР по «Якутскому делу».

Весьма вероятно, что сам Н.И. Ежов разработал основные направления работы 4 отдела ГУГБ НКВД СССР по «Якутскому делу» после личного ознакомления с заявлением А.И. Кремнева. Факт, что Н.И. Ежов лично контролировал ход расследований дел якутян, сам тоже принимал участие в допросах некоторых из них.

Какова же была стратегия НКВД СССР по «Якутскому делу»? В национальных республиках существовали культурно-просветительские общества. Их шаблонно объявляли буржуазно-националистическими контрреволюционными организациями, а членов общества – участниками антисоветского заговора. Так же поступили и с якутским обществом «Саха омук».

Второй стандартный прием – связать местных контрреволюционеров с центральной правотроцкистской организацией. И в «Якутском деле», как мы увидим, наркомвнудельцы «раскрыли» такую связь. А тактика НКВД тоже была весьма проста – это был список имен, кого брать. Заявление А.И. Кремнева дало именно имена, причем якобы руководителей буржуазно-националистической контрреволюционной организации.

Это тоже было привычно для НКВД СССР – арестовывать руководство «заговора», а среднее звено и мелких функционеров несуществующей антисоветской организации «раскрывали» уже низовые органы госбезопасности. У наркомвнудельцев родилась идея – арестовывать по спискам общества «Саха омук». Все-таки это была сложившаяся организация со своей структурой, фиксируемым членством, руководством. Дело было за малым – объявить «Саха омук» антисоветским заговором, выбить показания в пользу такого вывода…

Мы не исключаем и другую причину личного интереса Н.И. Ежова к «Якутскому делу». М.К. Аммосов, И.Н. Барахов, С.В. Васильев, П.А. Ойунский, С.М. Аржаков и другие были учениками Г.К. Орджоникидзе, Е.М. Ярославского, Г.И. Петровского, т. е. тех виднейших деятелей партии, против которых Н.И. Ежов вел тайные интриги. Тут он шел тоже привычным, испытанным путем – сначала скомпрометировать окружение, коллег и друзей противника, а потом свалить его самого. Серго был уже мертв, но Петровский и Ярославский еще держались.

Якутяне занимали весьма высокие посты. М.К. Аммосов был I секретарем ЦК Компартии союзной республики, И.Н. Барахов был заведующим сектором ЦК ВКП(б), С.В. Васильев был членом КПК при ЦК ВКП(б). Их поддерживал, помимо Е.М. Ярославского, Г.И. Петровского, К. Герценберг, помощник И.В. Сталина, работавший в Якутии вместе с М.К. Аммосовым.

Но Н.И. Ежов валил и не таких, правда, с санкции И.В. Сталина…