Текст книги "Цветок боли"

Глава 15

Все плохое в моей жизни повторялось с завидным постоянством. Сейчас я в очередной раз была заперта в золотой клетке. Мне это напоминало жизнь с Нораном. Правда, нужно отдать должное Винсенту – он обладал вкусом к роскоши. Моя клетка была очень дорогой, меня окружало такое богатство, что поначалу я даже растерялась. Апартаменты, куда меня поселили, состояли из нескольких совмещенных комнат, и лишь бархатные занавески разделяли их между собой. Все убранство поражала изысканностью, и я понимала, что эти вещи привезены из заморских стан. Такого здесь не делают, даже дворец правителя мне казался убогим в сравнении со здешней обстановкой.

Ко мне были переставлены три служанки, которые обращались со мной как с фарфоровой чашкой, боясь разбить.

Мне была приготовлена ванна, а потом в мою кожу долго втирали ароматные масла. Мои волосы вымыли и, просушив, уложили в красивую корону на голове. Затем мне принесли платье. Несмотря на все перипетия в моей жизни, я не осталась равнодушной к его красоте. Платье изумительно подошло мне как по размеру, так и по фасону. Хотя, увидев себя в зеркало, я посчитала, что моя грудь слишком оголена, но кого здесь интересует мое мнение.

Одев на меня платье и затянув корсет, служанка стала одевать на меня драгоценные украшения. Я даже боялась предположить их стоимость – такой красоты я не видела даже на самых богатых женщинах на балу у правителя. В ушах у меня были серьги, которые рубиновыми капельками раскачивались при движении. На шее – массивное колье из рубинов, алмазов и удивительных по красоте камней, название которых я и не знала. Мои пальцы были унизаны кольцами, а руки – браслетами, также в волосы были вплетены нити рубинов в золоте.

Когда с нарядом было закончено, в одной из комнат для меня накрыли стол с едой. Подойдя к нему, я с интересом рассматривала яства. После моего скудного питания все это было так необычно, что я даже почувствовала желание попробовать то, что лежало на этих блюдах. Но я пересилила в себе этот порыв и отошла от стола.

Побродив по комнатам, я села на диванчик и задумалась о происходящем. Сейчас у меня было лишь одно желание – поговорить еще раз с Винсентом, причем наедине. Сколько уже можно выносить это прилюдное унижение – сначала в доме отца, потом в его доме. Они как сговорились выставлять меня на посмешище.

Мои мысли были хаотичны и безрадостны.

Когда на улице стали сгущаться сумерки, дверь открылась, и зашел он.

Наши взгляды встретились, и я опять убедилась в том, что совсем не знаю этого человека.

– Мне сказали, ты отказалась есть?

Винсент медленно прошелся по комнате и остановился напротив меня.

– Скажи, чего ты добиваешься всем этим? Сегодня ты унизил меня перед всем мои родом и перед теми, кто был с тобой. Зачем тебе все это?

– Знаешь, я очень не люблю лицемерок. Я сразу спрашивал твою цену, и у нас могло бы быть все хорошо… но ты предпочла ломаться и доказать мне, что я ошибся. Так вот: сейчас я доказал тебе, что я не ошибся. Я никогда не ошибаюсь, и я не люблю, когда меня хотят выставить глупцом. Девочка, я слишком долго живу на этом свете, тебе не стоит со мной тягаться в хитрости и обмане. Таких, как ты, я повидал за свою жизнь тысячи. За свою ложь ты будешь наказана.

– Чем наказана? Ты унизил меня перед всеми. Ты изнасиловал меня. Чем ты еще хочешь наказать меня?

Винсент подошел ко мне и, наклонившись к моему лицу, произнес:

– Будешь хорошо выполнять свою работу, я не буду наказывать тебя.

– Какую работу?

– Быть моей шлюхой.

Я не успела отвесить ему пощечину. Он перехватил руку и, больно вывернув ее, завел мне за спину.

– А теперь запомни – никогда больше так не делай, никому не позволено так обращаться со мной, и ты не исключение. Ты живешь здесь, ешь, пьешь и ложишься со мной в постель. Если ты не выполняешь этого – я буду каждый день привозить тебе головы членов твоего рода. Соберешь полную коллекцию. И не вздумай сбежать – я найду тебя, и тогда коллекцию завершит твоя голова. Ты поняла меня?

Он оттолкнул меня и вышел из комнаты. Я терла руку, чувствуя, что меня трясет. Все-таки вся моя бравада была лишь временна – я боялась его. Винсент сейчас был таким, каким я его никогда не видела. В его глазах был блеск смерти. В них плескалась кровь, и я ни на секунду не усомнилась, что он выполнит все свои угрозы.

Только вот было еще и то, что я так и не смогла заглушить в себе – чувства к нему. И сейчас, когда он был рядом, все то, что притупилось за это время, опять всплыло с новой силой. Наверное, еще и из-за этого было так больно. Я любила его и ненавидела. И эта любовь, смешанная с ненавистью, просто убивала.

В этот день я заставила себя поесть и легла спать. Все пережитое навалилось на мое сознание и вычерпало из меня силы. Даже мысль о том, что он придет, уже не пугала меня. Внутренняя опустошенность после стресса накрыла настолько сильно, что, как только я укрылась одеялом, сразу же провалилась в сон.

***

Утром, проснувшись, с радостью осознала, что он не приходил. Сейчас сил на борьбу с ним у меня просто не было, да и хотелось сначала все еще раз обдумать и понять, как теперь мне жить дальше?

Конечно, намного правильнее все обдумывать на другой день, так как происходящее начинает видеться со всех сторон. Я не могла понять поступки Винсента. Ведь, по большому счету, он мог получить меня уже давно, но не делал этого. Тогда мне казалось, что он уважает меня и мое решение. Вот поэтому наша близость с ним и была такой искренней. Хотя потом он сам же все перечеркивал своими словами, которые больно ранили меня.

Последний его поступок – это насилие. Им он перечеркнул все, что между нами зарождалось. Или мне казалось, что зарождалось. Наверное, я все напридумывала себе, а он просто пришел и взял то, что хотел, привыкнув так всегда поступать? Сейчас же он тоже мог просто сказать, чтобы меня притащили в его дом, и никто бы за меня не заступился. Но он сделал все по-другому. Создавалось впечатление, что он вообще всю эту войну развязал, чтобы получить меня в свое распоряжение, только вот несопротивляющуюся ему, покорную и сломленную обстоятельствами. Звучало абсурдно, но доля истины в этом была. Хотя, конечно, войну он развязал не из-за меня – ему тоже нужна власть, земли и все то, что хотят получить мужчины. Но он воспользовался всеми этими обстоятельствами и вспомнил обо мне. Зачем? Кругом столько красивых девушек. Я не понимала этого. Или ему действительно было так важно показать мне при всех, кто я есть. Доказать себе, что я продаюсь? Зачем ему это? На этот вопрос я не могла ответить. И даже то, что он запер меня в своем доме, тоже было неоднозначно. В городе сейчас было очень опасно. Я жила одна, и за мою жизнь никто и ломаного гроша не даст. Теперь же я под защитой от всех, кроме него. Все эти мысли сводили меня с ума.

Я полдня металась по комнатам, обдумывая происходящее и так и не находя ответов на свои вопросы. Иногда мне казалось, что он сознательно хотел сделать мне больно, как будто мстя за причиненную ему боль. Но я ведь не причиняла ему боли. Я любила его и люблю, даже сейчас, несмотря ни на что. Только теперь моя любовь переплелась с ненавистью. Я не простила ему насилие над собой, не простила того, что он сделал сейчас, унижая при всех. Как же можно любить после всего этого? Мне казалось, что внутри меня кто-то болезненно ковыряет все наспех затянувшиеся раны. Все то, что я так усиленно пыталась залечить, сейчас этот некто расковыривал. Я не могла прекратить это, мне оставалось лишь терпеть боль.

Прошло три дня. Винсент больше ко мне не приходил. Хотя, судя по разговорам прислуги, он и не был дома. В городе было неспокойно. Он постоянно куда-то уезжал, и вообще ему, видно, было не до меня. Не в силах проводить дни в праздном шатании по комнатам и созерцании из окон клочка неба и стены соседнего здания, я набралась смелости и попросила прислугу принести мне все для вышивания. На удивление, мою просьбу исполнили чуть ли не моментально. Теперь время потекло для меня незаметно. На платке распускался цветок, который я оживляла стежок за стежком. Это завораживало, и я забывало обо всем. Мои дни проходили однообразно, уныло. С утра я принимала ванную, меня натирали всевозможными маслами и одевали так, будто я шла на бал. Причем каждый день на мне были новые платья и новые украшения. И вот такая наряженная я и проводила весь день наедине с собой. Три раза в день мне приносили еду, причем тоже всегда разную. Блюда поражали искусностью тех, кто это готовил. Я ела немного, так как не хотела конфликта. Хотя еда была очень вкусной, но только мне ничего не хотелось, и поэтому по достоинству насладиться ею я не могла. В течение дня прислуга приносила мне горячие напитки, и на моем столике всегда стояли разные сладости, сладкая выпечка и разнообразные фрукты. К этому я вообще не прикасалась. Весь день я вышивала и забывала обо всем.

***

Вернувшись после двух недель пребывания сначала в ущелье трех гор, потом в Багтире, да еще и несколько раз вступив в стычку с наемниками Норана, Винсент и Лонт приехали в дом. Нужно было передохнуть и приготовиться к следующему шагу. Норан хорошо укрепился на дальних землях, но Винсент проработал со своими генералами план дальнейших действий. Пока все не перешло в военные действия, они вернулись в столицу. Оставлять здесь своих людей без контроля тоже было нельзя.

Спустя столько времени, проведенного в походных условиях и питаясь только кровью, Винсент и Лонт с удовольствием поедали пищу, приготовленную для них. Утолив первый голод, Винсент, как всегда, стал неспешно есть виноград, запивая его вином. Лонт же продолжил поедание оленьей вырезки, наслаждаясь ее вкусом.

– Мы это заслужили, – смакуя ее вкус, произнес Лонт, – ты в последнее время просто одержим. Я видел тебя таким очень давно. Тогда мы только познакомились. В то время ты упивался кровью, но, знаешь, мне больше нравился ты прежний, каким ты был до этого. – Лонт прекратил жевать и посмотрел в глаза Винсента. – Ты выпустил наружу зверя. Зачем? Неужели так легче?

Винсент отвел взгляд, понимая, что вскоре и Лонт выпустит своего зверя, узнав истинное лицо Лиз. Все это время Винсент тянул с ее раскрытием перед своим другом. Если бы не понимание, сколько боли причинит это Лонту, он бы давно ее разорвал на мелкие кусочки. Но все откладывал с этим, видя, как светится изнутри Лонт, когда говорит о ней; как он спешит к ней, как он изменился. Вот поэтому Винсент и тянул с расправой. Он приставил к Лиз своих людей, которые следили за ней. А ей подкидывал через Лонта только ту информацию, которую хотел. Лонт, не подозревая, рассказывал ей об их планах, но только то, что Винсент заранее с ним обсудил. И, соответственно, Винсент уже знал, где ждать нападения магов. Такая игра в кошки-мышки его даже забавляла. Ему нравилось узнавать, что очередная наживка проглочена, и потом ждать, когда в расставленные им сети попадутся эти простофили. Они наивно думали, что Лиз приносит им важные данные о вампирах, а на самом деле все это время Лиз приносила им красивый фантик и не более. Винсент развлекался такой игрой, но понимал, что и этому должен прийти конец. Только не хотел он увидеть своего друга, так же, как он, выпустившего зверя наружу. Чтобы зверь, упиваясь кровью, глушил эту боль.

– Лонт, я тот, кто я есть. Были времена, когда я становился спокойней… сейчас идет война, и мы должны победить в ней. Это наш шанс.

– Я не о войне говорю. Зачем ты так с ней?

– Я поступаю с ней так, как она того заслуживает. И давай сменим тему.

Лонт понимал, что Винсент не хочет его слушать. Все было бесполезно. Он ничем не поможет Злате, и сегодня ему придется встретиться с глазами Лиз, полными боли и тревоги за свою подругу. А он ничего не сможет ей ответить.

Завершив ужин, Лонт поехал к Лиз, а Винсент, проводя его взглядом, допил вино. Как же он сейчас ненавидел Злату и эту Лиз. Вот точно две подруги – одна лживее другой. Он даже не представлял, как Лонт переживет такой удар. Наверное, ему будет так же больно, только вот, в отличие от Златы, Лиз умрет. Ее игра другая – она предала Лонта, а значит, и его. А Залатея – просто девка, которая решила поиграть его чувствами. Решила провести его своими невинными глазками и всем этим фарсом с гордостью. Он даже в военном походе все это время не мог забыть ее глаз, губ, голоса, ее стонов под ним, и все это перечеркивалось горечью от ее лжи. Сейчас он прекратит все свои воспоминания.

Винсент, встав из-за стола, пошел в ее комнату. Он знал, что все делает правильно, отгоняя от себя лишние, непонятно откуда возникшие сомнения.

Когда он, как хозяин, вошел без стука в ее комнату, девушка вышивала. Он видел, как она вздрогнула и подняла на него глаза. Но только это взгляд уже не действовал на него.

***

Я с ужасом смотрела на Винсента. По его одежде было видно, что он много дней провел в седле. Винсент был раздраженным и, как мне показалось, немного уставшим. Наверное, даже при всей его внутренней силе он был не железный. Увидев его глаза, где была кровь и смерть, я почувствовала, что мне страшно. Неужели в моей душе были чувства к нему? Или я любила его другого? Или я так сильно ошибалась, и не было никакого другого, а был только он – вампир, веками убивавший людей. Почему я решила, что он другой? Почему я решила, что он пощадит меня? Ведь в ту ночь, когда он пришел и взял то, что хотел, он не щадил меня. И сейчас не пощадит.

– Я рад, что ты не скучала без меня.

Винсент еще раз бросил взгляд на платок, который вышивала Злата. Ему нравился этот цветок и то, насколько искусно она его изобразила. Он в очередной раз оценил ее мастерство и вкус.

– Что ты вышиваешь? – он не хотел это спрашивать. Ему вообще это было неинтересно, но вопрос сам слетел с его губ. Наверное, под действием красоты ее вышивки.

– Это цветок боли… ты слышал легенду о нем.

– Слышал. Что, хочешь вдохнуть его аромат? Не понимая, зачем он тебе, ты и так ничего не чувствуешь. Настолько лживых тварей я давно уже не встречал. Или думаешь, этот цветок окончательно заглушит в тебе все чувства? Хотя, вряд ли у тебя они есть.

Как же больно все это слышать. Почему он такой? Я не знала…

– За что ты так ненавидишь меня?

Винсент видел ее глаза, наполнившиеся слезами, но вот только эта уловка на него уже не действовала. Он перевел взгляд на ее грудь. Лиф платья был достаточно открытым, и холмики грудей аппетитно вздымались над ним. Моментально он ощутил, как его наполняет желание.

– На сегодня хватит разговоров. Иди ложись на кровать.

Эти слова нашли в моей памяти глубоко спрятанные воспоминания о боли и унижениях, которые я прошла с Нораном. И теперь практически те же слова мне говорил Винсент.

– Я не лягу с тобой! – произнеся это с вызовом, я вся съежилась под его взглядом и в душе захотела, чтобы именно сейчас потолок рухнул мне на голову, и это спасло бы меня. Но потолок не падал, а глаза Винсента наполнялись кровью.

– Что так? Не нравлюсь. Раньше нравился, а теперь что не так?

– А ты сам не понимаешь, что не так? Да все не так! Ты насиловал меня, опозорил, держишь у себя в доме, как рабыню, и потом еще спрашиваешь, что не так! – Опять обида придала мне смелость. Вспышка злости помогла мне выплюнуть ему в лицо все эти слова.

– Может, ты все переворачиваешь с ног на голову? За твою услугу ночью я тебе щедро заплатил. Твоя семья всегда торговала тобой и в очередной раз выгодно подложила тебя под меня. С Нораном они сильно прокололись. – Винсент улыбнулся краем губ, только его глаза были такими же безжалостными. – У меня ты живешь как королева. Если бы ты была рабыней – сидела бы в подвале на цепи и питалась помоями. Так что не нужно этого дешевого спектакля об оскорбленной невинности. Мне все это порядком надоело. Пошла в спальню.

Глаза Винсента прожигали холодной ненавистью. Я слышала его слова, понимая, что мне и возразить нечего, а то, что все совсем не так, знала только я.

– Я не играю с тобой, – упрямо повторила я, зная, что не смогу жить, если сейчас сама, по доброй воле отдамся ему. Подтвердить все его слова своей покорностью – это значит навсегда потерять его. Он никогда не поверит мне. Хотя он и сейчас не верит. Но мой отказ – это последнее, что у меня осталось.

– Не ляжешь со мной? Не хочешь, значит. Хорошо. Только вот сегодня я был настроен на развлечение, и я не привык себе отказывать.

Винсент прошел мимо меня обратно к двери и вышел из комнаты. Я застыла, не понимая, что происходит. Мне радоваться тому, что он ушел, или огорчаться? После того, как в комнату зашли охранники и, грубо схватив меня, повели за собой, я уже знала ответ – радоваться нечему.

Меня привели в комнату с диванами вдоль стены, большим камином в углу, шкурами животных на полу и их головами на стенах. На одном из диванов сидел Винсент, перед ним был невысокий столик, на котором стояли вазы с фруктами и сладостями. В руке он держал бокал.

– Начинайте, – сказал он тем, кто меня держал.

Я затравленно посмотрела на мужчин вокруг себя и ощутила их мысли – они хотели меня, и их желания никто не сдерживал. И не просто хотели – от них шел дикий, животный инстинкт. Бросив взгляд на Винсента, я увидела, как его губы тронула улыбка. Он наслаждался происходящим и, судя по всему, хотел получить максимум удовольствия от того, что сейчас должно произойти. Понимание того, что тот, кого я люблю, сейчас равнодушно созерцает меня, окончательно лишило сил. Я стала отступать, и сразу несколько рук схватили меня. Я только слышала, как трещит ткань платья, как рвутся бусы, как драгоценные камни осыпаются мне под ноги.

Винсент пригубил вино, наблюдая, как его воины швыряют из рук в руки Злату и срывают с нее одежду. Она отчаянно сопротивлялась, вырывалась, кусалась, царапалась, но это было бесполезно. От ее платья остались одни лишь клочки, а ее украшения поблескивали на шкуре под ногами.

Винсент отпил вина, чувствуя, как сейчас в нем борются две его личности. Его зверь боролся с ним. Зверь говорил, что он делает все правильно, что так и должно быть. Он должен ее наказать, научить уважать себя, показать, кто она есть. Только вот Винсент еще помнил их первую ночь, ее жар и то, с какой искренностью она отдавалась ему.

– Нет! Винсент, пожалуйста… не надо.

Он слышал ее крики, и их взгляды на долю секунды встретились.

Его сердце пропустило удар. Это было больно. Он выпил вина, глупо надеясь, что боль отпустит.

На Злате уже не было одежды. Ее тело, полностью обнаженное, казалось таким хрупким в руках его воинов.

Винсент не отрываясь смотрел за тем, что происходило прямо перед ним, и уже не понимал, кого он мучает – ее или себя? Кому сейчас он делает больно? Почему в нем эта боль? Почему его зверь не забрал ее?

Наконец, эта бессмысленная борьба подходит к концу. Винсент видит, что у девушки уже не осталось сил. Он полностью заблокировал ее магию, сейчас она всего лишь обычная девушка в руках у здоровых мужчин, в глазах которых стоит жажда похоти.

Злату подняли и, держа на весу, широко развели ее ноги. Один из воинов стал между ее ног, и тогда Винсент услышал, как она плачет.

Его сердце опять замерло и, опять пропустив удар, стало истекать кровью.

– Хватит, – глухо сказал он. Они подчинились, опустив ее на шкуру, и вышли из комнаты.

***

Я чувствовала, что свободна. Все тело болело: казалось, каждый миллиметр моей кожи еще ощущал их прикосновения. Это было так мерзко – чувствовать их руки на себе. Подтянув ноги к груди и обняв их, я уткнулась лицом в колени и плакала. Сейчас у меня не было сил. Я была окончательно раздавлена произошедшим. Волосы окутывали меня медным покрывалом и согревали, хотя всю меня трясло. Но это был внутренний холод. Моя душа умирала и не грела больше меня. Все во мне умерло. Тот, кого я любила, сидел напротив и наслаждался моей болью. Он хотел видеть, как я сломаюсь, как рассыплюсь на мириады осколков и перестану быть тем, кем была. Он добился этого. Винсент победил. Самым страшным было даже не само насилие этих мужчин надо мной, страшно было то, что он хотел этого. Винсент выжег меня изнутри. Наверное, сейчас он и не осознавал, что сломал меня, что меня больше нет. Ничего нет. Любви нет. А как можно жить без любви? Зачем тогда жить…

***

Винсент почувствовал в ней этот надлом и испугался. Он медленно, как будто боясь напугать ее, подошел к сидящей на полу девушке и опустился на одно колено. Она подняла голову, и Винсент увидел в ее глазах пустоту. Там не было ничего. Дорожки слез уже подсыхали на ее щеках, губы еще дрожали, только глаза оставались пустыми и равнодушными. Сейчас он хотел видеть в них ненависть, тот блеск огня, которым она прожигала его, он хотел видеть в них это, но там не было ничего.

Винсент так же медленно встал с пола и отошел от нее.

Затем, не в силах более здесь находиться, вышел из комнаты.

Он так и не мог вздохнуть, воздух не проникал в его легкие, став таким плотным и вязким. Винсент сорвал с шеи платок и порвал кружево рубашки на груди, но от этого дышать не стало легче. Сейчас он знал, что должен сделать, чтобы стать прежним. Он должен превратиться в зверя. Зверь должен поглотить его, и тогда все, что происходит, будет правильным и верным.

Отдав распоряжение прислуге, которая застыла при его виде, он вышел из дома и, вскочив на коня, помчался в ночь, ища свежую кровь. Его зверь должен был получить свою жертву, и тогда он поможет своему хозяину – он заберет боль. Он заберет память, он заберет чувства, он заберет то, что Винсент не хотел произносить вслух.