Текст книги "Не в силах устоять"

– Ты сошла с ума, – повторила Августина. – Он стоит того. Человек, который спасает кошек и забивает гвозди в расшатавшиеся рамы, по нынешним временам большая редкость. Такие не растут на каждом дереве. Для тебя Хадден просто идеален.

– Боюсь, что он видит наш брак не совсем в том же свете, что и вы. – Она печально улыбнулась. – Он уложил меня в постель, Гасси. Как укладывал многих других женщин. На большее он не способен.

– Когда он смотрит на тебя, в его взгляде нет похоти, – настаивала Гасси. – В нем светится чувство.

– Вы просто были без очков, – заметила Элиза.

– Ха! Он заставляет тебя улыбаться, по-новому смотреть на жизнь.

– И скорее всего заставит меня плакать, если я соглашусь с вашим предложением. Неужели вы действительно считаете, что человеку, подобному Хаддену, нужно что-то большее, чем поваляться на сеновале с красоткой? Сейчас я его заинтересовала. Но как только в наших отношениях исчезнет новизна, ему надоедят деревенские развлечения, и он начнет искать что-то на стороне.

– Мне кажется, что Хадден совсем не такой, как Гарри и его собутыльники.

– Это потому, что вы все время предлагаете смотреть на него сквозь розовые очки. – Элиза прижала ладони к глазам, надеясь убрать из памяти образ Хаддена и его соблазнительного дракона. В этом молодом человеке можно было за версту разглядеть любителя веселых интрижек.

Неудивительно, что еще библейские пророки считали таких мужчин опасными для молодых девушек.

Она произнесла про себя молитву, чтобы Господь избавил ее от искушения, и шумно вздохнула.

– Прошу вас, Гасси, мне и так нелегко справляться с Гарри и его бандой. Так что не будем больше обсуждать лорда Хаддена и его обаяние, хотя этого у него не отнимешь. Но было бы безумием продолжать наши с ним отношения. К тому же мне иногда нравится думать, что я все-таки не дура.

Про себя она добавила: потому что только дура совершает ту же ошибку дважды.

– Если ты настаиваешь, – пробурчала Августина. – Но поверь своей старой учительнице – тебе еще понадобится не один урок, чтобы понять, что такое мужчины.

– Я предпочла бы, чтобы вы меня научили, как их избегать. – Кошки и краски гораздо лучшие компаньоны. – Как только я устроюсь в собственном уединенном домике с видом на озера и горы, свободная от домогательств мужчин, у меня будет все, что мне нужно в этой жизни.

Гасси, по своему обыкновению, фыркнула.

– Солнечный свет и теплый ветерок могут согреть лишь летом. А зимы в Озерном крае долгие и холодные, моя дорогая.

– А такой человек, как Хадден, вряд ли будет сидеть у камина и греться у уютного комелька, – заметила Элиза. Она сделала паузу, представив себе его обнаженное тело, окрашенное золотисто-красным светом пламени. – Он, наверно, захочет спалить весь дом.

– Я могу себе представить кое-что гораздо более страшное, чем сгорать от страсти, – язвительно заметила Августина.

– Разве вы не должны быть Гласом Разума? Девой Мудрости?

Хитрая улыбка тронула губы Августины.

– Вот и я об этом.

– Ах, Гасси, – засмеялась Элиза. Разговор был слишком абсурдным, чтобы плакать, хотя слезы уже подступали к глазам.

– Ладно, на сегодня оставим эту тему. И так сказано слишком много, – заметила Августина, принявшись за работу.

Элиза вздохнула и вытерла рукавом щеку.

– Мне в глаз попала пыльца, – пожаловалась она.

– Надо промыть его водой, – тактично заметила Августина. – Когда ты вернешься из кухни, давай продолжим нашу работу в саду. При условии, что мы выбросим из головы коварных кошек и не менее хищных маркизов. В этом случае, я уверена, нам удастся неплохо провести день.

Глава 8

Он успел отъехать от домика мисс Хэверстик всего на несколько миль, как началась гроза. Дождь, сгустившиеся тучи и раскаты грома как нельзя лучше соответствовали его настроению. Ухабы на дороге, подбрасывавшие его то вверх, то вниз, совпадали с его оценкой собственного недавнего поведения…

К тому времени как он доехал до своего дома, настроение уже было по-настоящему отвратительным. Он вошел в холл и, громко выругавшись, сбросил насквозь промокшие пальто и перчатки.

Появившийся дворецкий смотрел на лужи на полу с выражением крайнего неудовольствия.

– Чай, милорд? Или вы предпочтете что-либо более крепкое?

– Горячую ванну, – еле сдерживая гнев, ответил Гриф. «И большой стакан бренди, чтобы успокоить свою совесть», – хотелось ему добавить, но он промолчал. Он и так уже наговорил сегодня достаточно. Так что незачем выставлять себя дураком перед прислугой.

– Хорошо, сэр. – Дворецкий взял шляпу маркиза и стряхнул грязь и воду с ее полей. – Мистер Дэггетт ждет вас в библиотеке, сэр. Он сказал, что вы не будете возражать, если он просмотрит кое-какие из ваших книг.

– Вот как? – Гриф состроил гримасу. – Я не знал, что он умеет читать.

– Я ничего об этом не знаю, сэр. – Дворецкий сдержанно кашлянул. – Он рассматривает те, в которых больше всего картинок.

– Черт возьми. Пойдите, пожалуйста, и распорядитесь насчет ванны. А чай принесите в гостиную. И большое сухое полотенце.

Услышав шаги Грифа, Кэмерон поднял голову.

– Я думал, что ты останешься в Оксфордшире еще на пару дней.

– Планы переменились, – коротко ответил Гриф, опускаясь в кресло у камина.

– Какая-то особая причина?

– Нет. – Он поставил мокрые сапоги на каминную решетку. – Не уверен.

– Хочешь поделиться?

– Вряд ли в этом есть необходимость.

Кэмерон стал снова рассматривать богато иллюстрированную книгу, лежавшую перед ним на рабочем столе.

– Полагаю, тут замешана леди.

– Почему ты так считаешь?

Его друг тяжело вздохнул.

– Большинство твоих эскапад связаны либо с женщинами, либо с выпивкой, но поскольку ты заявил, что сейчас почти не пьешь… – Он перевернул страницу. – Это загадочная сестра Лита?

– А ты откуда о ней знаешь, черт побери? – Гриф выпрямился в кресле. – Клянусь, мне иногда кажется, что ты родился от джинна, а не от женщины из плоти и крови.

– Не нужно обладать никакими сверхъестественными способностями, чтобы разгадать твои секреты. Достаточно посетить «Волчье логово». – Кэмерон перевернул еще одну страницу. – Сара рассказала мне все о твоей интересной встрече со вдовой Брентфорд.

– Ничего интересного не произошло, – хмыкнул Гриф. – Мы всего лишь перекинулись несколькими словами.

– Тогда почему ты краснеешь, как школьник, которого застали со спущенными штанами?

– Потому что… потому что я совсем не горжусь тем, что произошло потом, – вырвалось у него.

– Ага.

Гриф ждал, что Кэмерон продолжит, но тот наклонился и сделал вид, что рассматривает цветную иллюстрацию.

– И это все, что ты хочешь сказать, после того как я раскрыл перед тобой свою душу? – обозлился Гриф. – Друг, называется.

Кэмерон чуть улыбнулся:

– Полагаю, что твоя душа была не той частью твоего тела, которую ты обнажил перед леди?

Гриф не удержался и рассмеялся:

– К сожалению, ты прав. Можешь мне поверить, но у меня не было намерения попасть в беду. – Слово «беда» начинает его преследовать. – Но попал.

– Начало становится любопытным, – заметил Кэмерон. – Продолжай.

– Если я расскажу тебе правду, ты скорее всего подумаешь, что я все это придумал, – пробормотал Гриф.

– А вот это уже по-настоящему интересно. – Кэмерон вытянул ноги. – Я жду продолжения.

Гриф покачал головой:

– Черт возьми, Кэм. Ты же знаешь, что честь запрещает джентльмену обсуждать интимные отношения с женщиной.

– Я бы очень хотел узнать все восхитительные подробности, но, конечно, вдова заслуживает того, чтобы о ней не судачили. А ты чувствуешь себя немного виноватым за то, что произошло между вами?

Гриф кивнул.

– Все же я смею предположить, что в этой любовной игре она участвовала не по принуждению.

– Нет. Но…

– Что значит «нет»? Сара описала леди Брентфорд как смелую и умную женщину. Я сомневаюсь, что она оценила бы твое покровительственное отношение.

– Покровительственное?

– Вот именно. Отдай ей должное. Думаю, она была в состоянии сама решать, что она хочет, а чего – нет. Мне кажется, что ей скорее всего до смерти надоело, что мужчины контролируют ее жизнь.

Гриф заморгал.

– Вряд ли она была девственницей, – продолжал Кэмерон. – Если бы ты лишил невинности молодую девушку, все было бы гораздо сложнее. Но вдове позволено иметь любовника при условии, что она ведет себя осторожно.

– Знаю. Она говорила, что ей уже доводилось видеть пенис. Хотя она никогда не наблюдала татуировку.

– Она ее заворожила, не так ли?

– Она сказала, что восхищена искусством художника. – Гриф встал, потому что в комнату вошел слуга с подносом с чаем, а у него вдруг пересохло во рту. – Послушай, – сказал он, когда они опять остались одни, – сколько бы мы ни шутили по этому поводу и сколько бы она ни говорила, что лучше нам обоим позабыть о том, что произошло, я все еще не могу избавиться от чувства, что мое поведение было далеко не благородным.

– Каким образом?

– Словами это выразить трудно.

– Странно. Ты очень красноречив в своих эссе, когда рассуждаешь об эмоциях и прочих тонких материях.

Гриф непроизвольно бросил взгляд на свой письменный стол, где лежали черновики его последних статей.

– Черт побери, нечего совать свой нос в мои личные бумаги, – огрызнулся Гриф, хотя был приятно удивлен похвалой друга. Кэмерон редко говорил о чем-нибудь без убийственного сарказма.

– Да, церберы известны тем, что не придерживаются строгих правил светского общества.

– Тебе кажется, что это нас оправдывает, не так ли? – пробормотал Гриф, хотя это относилось скорее к нему самому, чем к Кэмерону.

Кэмерон ответил не сразу. Отодвинув стул, он встал и налил себе портвейну.

– Прости меня, но если мы решили обсуждать мораль, мне, чтобы поддержать силы, понадобится что-либо покрепче чая.

Гриф задумчиво смотрел на огонь в камине.

Кэмерон облокотился на каминную полку.

– Поскольку твой вопрос прозвучал не просто риторически, я тебе отвечу. – Он на мгновение задумался. – Не упрекай себя слишком строго. Человеку не так легко меняться.

– Это ты говоришь по собственному опыту?

– В какой-то степени. – Губы Кэмерона изогнулись в ироничной улыбке.

Гриф вздохнул.

– Почему тебе обязательно надо выглядеть таким чертовски загадочным?

– Дело не во мне. – Потом с откровенностью, удивившей Грифа, он добавил: – У меня полно недостатков, но в отличие от тебя сейчас мне не хочется о них говорить. – Через секунду Кэмерон стал самим собой и сказал с насмешкой: – Я говорил о твоих чувствах. А что сказала леди, когда ты увидел ее утром?

– Я ее не видел, – признался Гриф. – Она уехала к подруге еще до того, как у меня появился шанс поговорить с ней.

– Насколько я понимаю, ты это так не оставил.

Гриф кивнул.

– Сначала… я это не планировал. Но потом мне показалось трусостью просто взять и вернуться в Лондон.

– Значит, тебе удалось встретиться с ней с глазу на глаз. – Пауза. – Или вы соединили другие части тела?

Рычание Грифа прервало язвительное замечание Кэмерона.

– Да, мы говорили. Но было бы не по-мужски передавать наш разговор. А твои догадки мне не нравятся.

– Планируешь снова с ней встретиться?

– Я еще не решил. Даже если решу… она твердо дала мне понять, что… – Гриф внезапно запнулся, желая переменить тему. Его взгляд упал на открытую книгу с иллюстрациями. – Я надеюсь, что ты не думаешь взять ее с собой? – спросил он, нахмурившись. – Если тебе нужны деньги, наложи свою хищную лапу на что-нибудь другое.

– Я просто смотрел. На днях видел похожую книгу и хотел убедиться, что мои предположения небезосновательны.

– Где? Существует всего несколько экземпляров.

– У одного из дилеров.

– Ты имеешь в виду «малину»? – настаивал Гриф, имея в виду притон, куда воры приносят на продажу украденное.

– Да, если хочешь знать. Какой-то тип хотел продать мне эту книгу и еще кое-какие предметы. Меня ничего не заинтересовало, но мне стало любопытно.

– В каком смысле?

– О, некоторые незначительные детали, которые для тебя не имеют значения, – как-то неопределенно ответил Кэмерон и, поставив стакан, подошел к письменному столу. Когда он начал перелистывать страницы, стал чувствоваться запах чернил и старой бумаги.

Какие успокаивающие запахи. Не похожие на цветочные ароматы, преследовавшие его почти весь день. Проклятие. В духах леди Брентфорд содержится какой-то тайный ингредиент, который опьяняет сильнее, чем алкоголь.

Знакомый библиотечный запах помог Грифу прочистить мозги. Книги напомнили ему, что он собирался зайти в издательство «Уоткинс и Хэролд» как можно скорее. Он хотел узнать, принял ли неизвестный ему художник заказ на иллюстрацию его эссе. Для Грифа это было чрезвычайно важно. За последние дни пробный эскиз изрядно помялся от того, что он постоянно его рассматривал. Чем больше он на него смотрел, тем больше убеждался в том, что стиль рисунка идеально подходит к стилю его статей.

Странным образом художник понимал его отношение к природе лучше, чем он.

Поэтому он решил, что они должны работать вместе. Каждый человек – будь то мужчина или женщина – имеет свою цену, думал Гриф, а он был достаточно богат, чтобы позволить себе любую цену, какой бы она ни была.

Вопрос Кэмерона прервал его мысли.

– Между прочим, насколько хорошо ты знаешь лорда Лита?

– Я его вообще не знаю. – Гриф потер виски, чувствуя, как при каждом прикосновении начинала стучать кровь. – Послушай, даже в лучшие времена твои двусмысленные вопросы вызывали у меня головную боль. Если ты хочешь узнать об этом парне что-то определенное, так и скажи. В противном случае мне хотелось бы снять с себя мокрую одежду, а потом отправиться с визитом к моему издателю.

– В общем-то это не важно, – небрежно пожал плечами Кэмерон. – Занимайся своими делами. Возможно, в следующий раз ты займешься с леди любовью в саду. Луч солнца может растопить скромную леди.

– Ну уж нет, – проворчал Гриф. – Уверяю тебя, что следующего раза не будет – ни в дождь, ни в солнечную погоду.

Элиза опустила секатор, чтобы стереть пот со лба. Яркое солнце каким-то образом высветило все ее проблемы. Ах, если бы она могла отсечь Гарри пальцы, чтобы он не мог держать карты или играть в кости. А может, первым должен быть другой отросток, неожиданно подумала она, вспомнив про счет на какую-то безделушку, который пришел из известного ювелирного магазина. Обхаживает парень очередную пассию, пускает пыль в глаза.

Но лучше всего, если бы она могла отсечь это безумное влечение, которое прочно обосновалось внутри ее самой. Хадден был Цербером. И ее невольно пугало, что он недвусмысленно предлагает ей спуститься вместе с ним в логово разврата.

– Может, тебе перейти к другому кусту? – сухо заметила Августина. – А то от этого скоро останется один ствол.

– Извините. Я думала о Гарри и об еще одной дорогущей покупке – сапфировом браслете, который он, как я предполагаю, подарил какой-то балерине. Но что бы я ни говорила, он не замечает, что мы практически идем ко дну, а наши трюмы уже заливает вода.

– Это потому, что он ждет, что ты его, как обычно, выручишь.

– Не то чтобы у меня был выбор, – ответила Элиза. – Я люблю Эбби, и мне страшно подумать, что все здесь пойдет прахом. – Она остановилась, испугавшись, что становится слишком сентиментальной. Сначала равнодушные родители, потом совершенно незнакомый человек, ставший ее мужем, – она никогда еще по-настоящему не чувствовала, что кому-то нужна. В доме должно быть тепло, должен звучать смех…

– Поскольку ты упомянула выбор, – Августина переместилась в тень, – я надеюсь, что ты не собираешься пожертвовать своим будущим ради сэра Брайтона?

Взгляд Элизы остановился на пчеле, кружившейся над прозрачными лепестками жимолости.

Лучше бы здесь была клумба с цветами морозника, которые на тайном языке цветов означают «успокой меня».

Вместо этого перед ее глазами оказалась красная герань, которая радостно кричала: «Глупость!»

Но герань также означает «верный друг», напомнила себе Элиза.

Ха! Эту мысль надо гнать прочь. Разве Хадден думает о дружбе?

– Моя дорогая, – прервала Августина размышления Элизы о тайных языках цветов, – я чувствую, что должна высказаться. Я стояла в стороне и не вмешивалась в тот раз, когда ты позволила своему отцу обменять твое счастье на материальное благополучие семьи. Я была не в том положении, чтобы возражать, когда был жив твой отец. Но теперь у меня нет причины молчать.

Ком в горле Элизы не позволил ей что-либо ответить.

– Ты была несчастлива с Брентфордом, – настаивала Августина. – Ты будешь еще более несчастна с Брайтоном. Насколько я наслышана, он хам и буян.

– С этим, если будет нужно, я справлюсь, – прошептала Элиза. – Для счастья мне не нужен муж. У меня есть мое искусство.

– А что, если он отнимет его у тебя? – возмутилась Августина. – Он может, и ты это знаешь. И в порыве гнева уничтожит все твои рисунки и бумагу.

– Я знаю, знаю. Я ведь не полная дурочка. – Несмотря на солнце, она вдруг почувствовала озноб. – Я все чаще думаю о том, что как бы ни любила Эбби, не мне его защищать. Поэтому я… – Она сглотнула. – У меня созрел план стать независимой от Гарри и его дружков. Мое финансовое положение пока не позволяет мне это сделать. Но после того как у меня появятся новые заказы…

Если только ее братец за это время не добавит счетов и не наделает еще долгов.

– Совсем недавно мне предложили очень выгодный заказ, – продолжала Элиза, – и если я буду откладывать каждое пенни, этот заказ приблизит меня к осуществлению моего плана.

– И что это за план?

Элиза замялась. Она старалась не рассказывать о своей мечте даже лучшей подруге, опасаясь, что если она облечет свои планы в слова, ее надежды не сбудутся. Суеверие. Но она устала жить в постоянной тревоге, молча ходить на цыпочках в надежде, что какой-нибудь глупый талисман убережет ее от несчастья.

Августина права – пришло время обрисовать свое будущее собственными красками.

Сделав глубокий вдох, она начала:

– Я сэкономила кое-что из своих заработков и вложила сбережения с помощью мистера Мартина – делового человека, который является членом нашего общества садоводов. Мы рассчитали, сколько мне понадобится денег, чтобы купить небольшой коттедж в Озерном крае в Шотландии. – В отдаленном месте, подальше от хныканья Гарри. – И чтобы еще осталось достаточно на жизнь. – Закрыв глаза, она представила себе краски заката, отражающиеся в воде озера. – Как только на моем счете появится нужная сумма, я начну действовать.

– Молодец, – похвалила ее Августина. – Я надеюсь, что ты наконец будешь иметь доходы от своего таланта и не позволишь Гарри их растранжирить.

– Но пока я еще заработала недостаточно, так что не будем уже сейчас начинать праздновать.

– Я уверена в твоем таланте, моя дорогая. – Августина смахнула со шляпы надоедливую муху. – Знаешь, даже если ты не получишь этот заказ, сэр Брайтон никогда не должен быть твоим выбором. Ты всегда можешь жить со мной. Я буду только рада.

Это было замечательное предложение, и сердце Элизы чуть было не выскочило из груди. В ее жизни так недоставало любви. Она оглядела опрятный домик и ухоженный сад.

– Я чрезвычайно благодарна вам, Гасси, за ваше предложение.

Но места здесь было мало, к тому же ей было известно, что доходы у пожилой женщины более чем скромные. Какими бы близкими друзьями они ни были, в этой тесноте могли возникнуть любые осложнения. Сама мысль о том, что их дружба может подвергнуться испытаниям, была невыносима. К тому же Элиза устала все время от кого-то зависеть.

Свобода быть самой собой, принимать собственные решения – вот это и есть настоящая жизнь.

Элиза вдруг поняла, что будет бороться изо всех сил, чтобы получить то, о чем она столько мечтала.

– Но я уже решила, что хочу, и намерена этого добиваться.

Это заявление полностью ее освободило. Комок в груди исчез, и все тревоги улетучились вместе с теплым ветерком.

– Умница! – похвалила ее Августина. – Давно пора взять свое счастье в собственные руки.

* * *

– Нет, я еще не знаю ответа, милорд.

– Нет ответа? – нахмурился Гриф. – Вознаграждение, которое мы предложили, более чем щедрое, разве не так, Уоткинс?

– Совершенно верно, милорд, – уверил его издатель. – Просто этот художник немного эксцентричен.

Складка меж бровей стала глубже. Новость не предвещала спокойные рабочие отношения.

– Нет, нет, – поспешил поправиться Уоткинс, увидев, как изменилось выражение лица маркиза. – Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли. Иногда проходит много времени, прежде чем приходит ответ, потому что художник долго раздумывает, какой именно заказ следует принять. Но когда заказ принят, Линден никогда не подводит.

Линден. Он уже несколько дней не мог расшифровать небольшую элегантную подпись в углу акварели.

– Кто этот чертов Линден? – пробурчал Гриф. – Мужчина? Женщина? Фея из первобытного леса?

– Прошу вас, не заставляйте меня обманывать доверие этого человека, милорд. Вы попросили меня защитить ваше собственное инкогнито и не захотите, чтобы я нарушил свое обещание, не так ли?

Оспаривать этот факт Гриф не мог. Он знал, что существует масса причин, по которым человек не желает раскрывать свое имя. Может статься, что этот парень даже член его клуба и тоже не хочет пока раскрывать свое настоящее имя.

– Ну хорошо, – согласился он, – я не буду надоедать вам с этим. Но все же я жду, что вы постараетесь убедить этого призрачного художника принять заказ. Его стиль просто идеален для моей книги.

– Верно, милорд. Я пошлю еще одно письмо с пространным объяснением, почему считаю, что этот проект будет плодотворной совместной работой, в результате которой получится великолепная книга.

– Можете немного поднять цену, если хотите. Деньги не играют роли.

Издатель кивнул:

– Это неплохо.

– А как насчет встречи? – Гриф пока не был готов открыть свое имя, но если его титул и положение в обществе помогут повлиять на решение Линдена, он не будет стесняться. – Будем откровенны – многие люди не могут устоять перед титулом и богатством.

Лицо издателя побледнело и исказилось.

– Я тоже буду откровенен, милорд. Эта идея не очень хорошая. На самом деле она может даже навредить.

Ответ Грифа был неожиданным для Уоткинса.

– Линден имеет что-то против меня персонально? Мы с ним знакомы? – Гриф стал ломать голову, стараясь вспомнить какого-нибудь Линдена во время своей учебы в Итоне и Оксфорде, но не вспомнил. Может быть, ежегодный справочник дворянства освежит его память.

– Я ничего об этом не знаю, милорд. Давайте просто скажем, что Линден не особенно жалует… э… известных представителей светского общества. – Он кашлянул и поспешно добавил: – Я ни в коем случае не хочу бросить тень на вашу репутацию, милорд. Но если читать газеты и скандальные листки, можно получить о вас… э… неправильное представление.

– Не старайтесь подсластить пилюлю, Уоткинс. Я не собираюсь ни в малейшей мере вас упрекать за то, что вы говорите правду.

Хотя правда колола глаза больнее, чем ему хотелось признаться.

– Я оставляю на ваше усмотрение решать, как лучше поступить. – Гриф встал и начал прохаживаться вдоль книжных полок. Он неожиданно понял, что нервничает. И чувствует себя как пес, который увидел лакомую косточку, а ее у него в последний момент вырвали из уже открытой пасти. И теперь с упорством терьера он не согласился бы ни на какое другое лакомство.

– Но черт возьми, Уоткинс. Я рассчитываю на вас. Помните об этом.

– Уверяю вас, милорд, я сделаю все, что смогу.

– Я очень хочу, чтобы этот проект состоялся, – сказал Гриф, надеясь объяснить свое ворчливое настроение профессиональной причиной.

– Разумеется. – Издатель явно успокоился и быстро переменил тему: – Вы уже подумали, какова будет тема вашего следующего эссе?

– Представьте себе – да. Я только что вернулся из предварительной поездки в поместье, о котором я хочу написать. У меня появились кое-какие… новые идеи.

Он не стал рассказывать о том, что полевые работы в этом поместье могут оказаться под вопросом. Как отреагирует леди Брентфорд на то, что он снова появится в Эбби?

– Значит, мы будем следовать нашему первоначальному плану опубликовать книгу весной?

– Я не вижу никаких препятствий, – ответил Гриф. – Если не считать неуловимого Линдена. – И очаровательную длинноногую леди, у которой груди похожи на вызревшие на солнце персики, а глаза…

«Думай о ландшафте, – приказал он себе. – Нельзя так распускаться».

Кэмерон был прав. Невероятно трудно такому повесе, как он, измениться. Но он был решительно настроен на то, чтобы побороть своих демонов, стать своим в мире добропорядочных людей.

– В таком случае необходимо как можно скорее закончить наши переговоры с художником, – сказал Уоткинс. – Я сегодня же отошлю письмо.

Ландшафт, а не мысли о женщинах. Работа, а не флирт. Надо привести в порядок свой письменный стол в библиотеке для следующих черновиков. Отточить все карандаши и перья. Подготовить бумагу и чернила. Расставить необходимую справочную литературу.

Гриф откашлялся, чтобы укрепить свою решимость. «Да, только это имеет для меня значение».

– А мне лучше снова вернуться в поместье, чтобы поработать над своими предварительными заметками.

– Мы пока не получили согласия художника, милорд, – предупредил издатель.

– Давайте на время забудем о Линдене. Если он вам откажет, придется мне взять дело в свои руки. Если я что задумаю, я бываю очень убедительным.