Текст книги "Не в силах устоять"

Глава 12

Освещенные солнцем развалины Эбби все еще были величественны, несмотря на то что стены во многих местах почти разрушились. Гриф быстро свернул с последнего поворота тропинки и взобрался на вершину небольшого холма, чтобы насладиться открывшимся видом. А Элиза поднималась наверх медленно, не спеша. Она улыбнулась, увидев, как он гладит древние камни. И почему-то не чувствовала себя рядом с ним неловко. Что было странно, принимая во внимание то, что происходило на пикнике.

«Даже не пытайся думать, – напомнила она себе. – Просто чувствуй. Чувствуй ласку ветра, покалывание высоких травинок, счастливое биение сердца».

– Какой волшебный вид, – воскликнул он, взбираясь на верх самой высокой стены.

– Не правда ли? – Элиза заслонила ладонью глаза от яркого солнца. – А от воды идет такое сияние, что глазам больно.

Он кивнул и взобрался еще выше.

– Осторожно, – предупредила она. – Некоторые камни шатаются и могут быть опасны.

– Да? – Гриф достал блокнот и начал писать.

Она вспомнила, что он то и дело что-то записывал, пока они бродили по окрестностям. Его друг должен быть доволен, что у него есть человек, который так педантично записывает все, что видит.

Спустившись ниже, Элиза стала наблюдать за ним. Ей понравилось, как он сосредоточен. Мальчишеский смех сменился серьезностью, и это выражение добавило значительности его красивому лицу. Она стала замечать мелкие морщинки, трещинки и шрамы. Он не был праздным гулякой, как уверяла молва, и за это стал нравиться ей еще больше. Так же как ей пришлись по душе ниспадавшие ему до плеч волосы. А еще у него была привычка дергать себя за мочку уха, и при этом забавно приподнимался уголок его рта.

Она прикусила губу, чтобы не улыбнуться.

Гриф задумался и сжал губы. Ее сердце почему-то дрогнуло, и она заставила себя отвернуться в сторону. «Остепенись!» Даже без этого не произнесенного вслух предупреждения она поняла, что их отношения принимают опасный, непредсказуемый оборот…

В это мгновение налетел порыв ветра и вырвал блокнот из рук Грифа. Блокнот сначала взлетел вверх, а потом стал падать вниз, в сторону небольшого болотца.

Элизе удалось на лету схватить блокнот за уголок обложки, но под ней зашатался камень, и она потеряла равновесие. Отчаянно замахав руками, она попыталась не выпустить драгоценный блокнот.

Стена накренилась, солнце завертелось кругами, и в следующее мгновение она весьма неаристократично плюхнулась на землю.

– Не двигайтесь! – Голос Грифа раздавался где-то далеко, но когда Элиза открыла глаза, она увидела, что он уже слезает со своей высоты.

Прекрасно. Если маркизу и требуется напоминание, что она вовсе не грациозная богиня, – то вот оно, перед глазами.

Она подняла голову, чувствуя прилипшую к щеке грязь и солому, и попыталась сесть.

– Не двигайтесь! – снова крикнул Гриф.

Она старалась не думать о нем. Какой же у нее, должно быть, вид! Будто вовсе не Диана, а какая-то кикимора завладела ее телом и душой. Настоящая Элиза, леди Брентфорд, осталась где-то в тени, радуясь тому, что никто ее не замечает. Она и не пыталась сорвать с себя корону Королевы Греха.

– Прекратите дергаться. – Гриф придавил ей плечи, не обращая внимания на ее протест. – Вы упали с большой высоты и сильно ударились. Лежите смирно и позвольте мне проверить, целы ли ваши кости. – Он прошелся пальцами по руке. – Чувствуете боль?

– Нет, к счастью, я ударилась головой, – мрачно пошутила Элиза. – Больно только, когда я думаю. И поскольку сегодня я вообще даже не пыталась это делать, со мной все в порядке.

Гриф опустил голову, и все, что она видела, – это его макушку со спутанными волосами.

– Тихо. – Его голос был нежен, и она воздержалась от дальнейшего сарказма. А он, немного приподняв ей юбку, провел рукой по ноге до щиколотки.

– Ой.

– Этого я и боялся, – пробормотал он. – Я видел, как у вас подвернулась нога, когда вы падали.

– Это всего лишь растяжение, – быстро сказала она, чувствуя себя неповоротливой коровой. – Это скоро пройдет. – Она вдруг вспомнила про блокнот. – Вот ваши записи. Я надеюсь, что они не пострадали.

– Ваша безопасность гораздо ценней моих каракуль.

– Мне было бы интересно узнать, что вы записывали.

Он взял блокнот из ее рук.

– Это вовсе не так важно, как ваша нога.

– Да она пройдет.

– Нет. Нога в этом месте уже распухла. Но если я сниму ботинок, я боюсь, что будет хуже. – Гриф снял с себя галстук и начал перевязывать щиколотку. – Пока я перевяжу туго щиколотку, и это, наверное, неудобно, но зато поможет в дальнейшем. Дома вы должны лечь и поднять ногу повыше, подложив подушку. Вам нельзя ходить по крайней мере один день. А теперь позвольте мне помочь вам лечь поудобнее, пока я схожу за своей лошадью.

– Нет! – Элиза схватила его за рукав. – Не стоит устраивать спектакль из-за моей глупости.

Он сдвинул брови.

– Я бы предпочла сама дойти до дома. – На самом деле нога болела весьма ощутимо, но она была твердо намерена спасти остатки своей гордости. – Помогите мне встать.

Маркиз был в нерешительности, но, внимательно посмотрев ей в лицо, вздохнул и протянул руку.

– Вот видите, ничего страшного, – сказала она сквозь стиснутые зубы. – Я просто обопрусь о вас немного и смогу идти.

– Осторожность никак не умаляет отваги, леди Брентфорд. Мне вы ничего не должны доказывать.

– Отвага. – Улыбка получилась грустной. – Любая моя попытка изобразить себя в героическом свете будет выглядеть довольно жалкой, не так ли?

Он резко остановился и, повернувшись к ней, взял за плечи.

– Давайте не ходить на цыпочках вокруг того, что произошло между нами, – тихо сказал он. – Я обещал вести себя как джентльмен, но не сдержался, так что если кто-то и заслуживает порицания, так это я. Но это не значит, что я сожалею о том, что случилось. Вот такой я противоречивый человек.

Он вымученно улыбнулся.

– Между нами существует мощное физическое влечение, – продолжал он. – Мы с вами разумные, взрослые люди…

– С этим можно было бы и поспорить, – прервала его Элиза.

– Я согласен, на какое-то короткое время эмоции перехлестнули разум. Однако мое мнение таково – нет ничего постыдного в том, что человек обладает страстным характером.

Как же ей хотелось поверить ему. И все же…

– Возможно, такое объяснение годится для повесы, лорд Хадден. Но для леди все обстоит гораздо сложнее. И поэтому сбивает с толку.

– Простите, если я смутил вас.

– Ладно. Давайте… давайте просто забудем об этом, – пробормотала она. Больше всего ей хотелось дохромать до дома и залечить свои недуги. – Продолжим путь.

– Разумеется. – Он положил ее руку в сгиб своего локтя. – Будьте осторожны, здесь дорога не очень ровная.

Элиза шла по извилистой тропинке, и каждый шаг стоил ей большого труда и невыносимой боли. «Так тебе и надо, – говорила она себе, – это еще самое ничтожное наказание за твои грехи».

Слава тебе, Господи, за то, что проявил милосердие. По крайней мере ее не поразил удар грома.

Мелкий ручей был последней преградой перед тем, как они должны были спуститься к дороге, которая вела к дому. Элиза стиснула зубы, приготовившись преодолеть скользкие камни.

«Иди медленно, не торопись, – уговаривала она себя, – и тогда каким-либо чудесным образом тебе удастся избежать еще одного неграциозного падения».

Она приподняла юбки и вдруг оказалась в воздухе – это Гриф подхватил ее на руки.

– Но, сэр, я и сама могу перейти.

– Замолчите. Разве вы ни разу никому не позволили перенести вас через опасное место?

Как на это ответить? Кроме Гасси, в ее жизни не было никого, кто бы сделал ей такое галантное предложение.

Не обращая внимания на камни, Гриф пошел прямо по мелководью.

– Вы испортите свои дорогие сапоги, – заметила она.

– Я похороню их с подобающими воинскими почестями, – ответил он. – Включая салют из двадцати четырех орудий.

Она не удержалась от улыбки.

– У вас очень своеобразное чувство юмора, лорд Хадден. Многие мужчины относятся к себе гораздо серьезнее, чем вы.

– Еще один из моих недостатков.

– Ирония никогда не была недостатком, – возразила Элиза. – Если только она не за чужой счет, – поправилась она. Они перешли ручей. – Можете опустить меня на землю.

Но он продолжал нести ее.

Хотя мягкая шерсть его куртки была бы привлекательной подушкой, она почувствовала, что должна запротестовать.

– Лорд Хадден, я тяжелая, как лошадь.

– Особенно если учесть, что вы съели львиную долю торта с кремом.

– Я поступила предосудительно. – От запаха нагретой солнцем травы и ритмичных движение его шагов ее вдруг стало клонить ко сну. – Но такого вкусного торта я в жизни не ела.

– В свой следующий визит я привезу вам такой же. Не надо отказывать себе в столь невинном удовольствии.

– Следующего раза не должно быть. – Ее шепот затерялся в жужжании пчел, круживших над кустами дикой жимолости. – Вот и цветок рядом со мной это подтверждает.

– Вы еще не в полной мере изучили язык цветов. На самом деле этот цветок – жимолость – означает «дай шанс будущему счастью», – сказал Гриф.

Она ощутила, как что-то сжалось в ее груди. Все верно. «Но чтобы это случилось, сэр, наши пути должны разойтись. И чем раньше, тем лучше», – мысленно сказала она себе.

– Разумеется, вы в цветочных предсказаниях человек компетентный. И все же я настаиваю, чтобы вы поставили меня на землю, лорд Хадден. Мы уже совсем близко подошли к дому, и я предпочла бы, чтобы никто не увидел меня в столь компрометирующем положении.

На этот раз маркиз выполнил ее желание без возражений.

– Спасибо. – Элиза расправила юбки. – Пойдемте по правой дороге от развилки. Это кратчайший путь до дома.

Он вновь предложил ей руку, стараясь держать дистанцию.

Наступила неловкая пауза. Она шла, глядя себе под ноги. Сапоги Грифа были залеплены грязью, кожа в некоторых местах была сильно поцарапана колючками сорной травы.

Сорная трава. Наверняка у нее тоже есть значение. Скорее всего что-то колючее, несмотря на веселые желтые цветочки.

– Откуда вам так много известно о тайном языке цветов? – спросила она, чтобы как-то заполнить затянувшуюся паузу чем-то другим, а не хрустом гравия.

– У меня в библиотеке есть интересная книжица прошлого века.

– Уж не Мэри Уортли Монтегю ее автор? – воскликнула она.

– Да.

– Я слышала о ней от членов нашего общества садоводов.

– У вас нет экземпляра?

Элиза покачала головой:

– Эту книгу невозможно достать.

И все-таки любопытно, почему этот баловень судьбы удосужился прочитать столь специфический труд. Она уже собралась спросить его об этом, когда с крыльца дома раздался голос домоправительницы:

– А, вот вы где, леди Брентфорд! Я думала, где это вы бродите…

Миссис Хиллхаус внезапно замолчала, увидев маркиза.

– Я была на развалинах Эбби и поскользнулась на камнях. Лорд Хадден любезно предложил мне свою помощь. Представьте себе, он любит цветы. – Она смущалась все больше. – И деревья.

– Лит любезно разрешил мне посетить поместье и сделать кое-какие пометки относительно дизайна ландшафта, – объяснил Гриф. – К счастью, я оказался в нужный момент поблизости и смог прийти на помощь леди Брентфорд.

Лицо миссис Хиллхаус оставалось невозмутимым, только правая бровь чуть приподнялась.

По своему опыту Элиза знала этот взгляд, означавший «чую недоброе».

– Да, очень удачно, – сказала домоправительница, окинув оценивающим взглядом их несколько помятую одежду. – Для вашей щиколотки я приготовлю настой из листьев арники, – добавила она, а потом спросила: – Может, принести вам тряпку, чтобы стереть следы заварного крема с ваших бриджей, милорд?

– Спасибо, не надо. Вдруг мне захочется перекусить на обратном пути в гостиницу.

Взгляд миссис Хиллхаус заметно смягчился.

– Вы зачем-то искали меня? – спросила Элиза, прежде чем могли быть заданы еще какие-либо кулинарные вопросы. При упоминании крема у нее и так запылали щеки.

– Вам доставили два письма. Увидев, что одно – от вашего брата, я решила, что вы захотите прочитать его немедленно. – Они обе знали, что Гарри писал, только когда попадал в очередной переплет.

– О Господи, куда он вляпался на этот раз? – пробормотала Элиза, рассматривая неразборчивые каракули брата. Вид аккуратного почерка мистера Уоткинса вызвал у нее гораздо более позитивные эмоции.

– Леди Брентфорд, боюсь, что я и так слишком злоупотребил вашим гостеприимством, – сказал Гриф. – Я, пожалуй, откланяюсь, чтобы вы могли заниматься делами семьи.

Какими бы ни были новости из Лондона, они могли еще немного подождать. Сунув письмо в карман, она кивнула:

– Да, полагаю, так будет лучше. Миссис Хиллхаус, будьте добры, попросите Джема…

– Джем еще не вернулся с полевых работ, – ответила домоправительница.

– Я сам заберу свою лошадь, – спокойно сказал Гриф.

– А я займусь приготовлением отвара для вашей щиколотки. Если только вам не нужна моя помощь, чтобы подняться наверх к себе в комнату.

– Нет, нет, я справлюсь. – Было бы, наверное, лучше позволить маркизу уйти именно сейчас, не попрощавшись с ним наедине. Условности в данной ситуации выглядели бы просто абсурдно. Но и выпалить что-то вроде: «Благодарю вас за чудесное сексуальное свидание у озера» – тоже было нельзя.

– Вам удалось увидеть все, что вы хотели? – начала она и тут же захотела затолкать эти слова обратно в горло. Потому что ей не удалось выглядеть такой же спокойной и утонченной, как лондонская красавица.

– Да, благодарю вас. Мне, конечно, хотелось бы увидеть все поместье, но пора возвращаться в Лондон. У меня есть кое-какие обязанности, которые требуют моего присутствия.

Ее пальцы коснулись твердого конверта в кармане. У нее тоже есть неотложные дела. Нельзя, чтобы это безумное свидание нарушило ее планы.

Преодолевать препятствия на своем пути всегда означало борьбу. Но она была настойчива и терпелива и умела, когда это было необходимо, жертвовать собой.

– Разумеется, – ответила Элиза, решив не говорить, что неприятности Гарри и собственные дела могут тоже потребовать ее присутствия в Лондоне. Но Боже упаси, если он подумает, что она гонится за ним. Он устанет от этого, и очень быстро. Одно дело мимолетная интрижка с деревенской вдовушкой, и совсем другое – Лондон. Вкрадчивые улыбки, негромкий смех. Все в высшем свете казалось отполированным и гладким. Золоченые колеса крутятся, и горе тому, кто окажется под ними.

Элиза отвернулась. Ей не хотелось думать об этом. Пускай этот волшебный день останется в ее памяти как сказка. Какой он на самом деле и был.

– С вами все будет в порядке? – спросил Гриф.

Она заставила себя весело рассмеяться.

– Ну конечно. Я крепкая деревенская девушка, лорд Хадден. В моей жизни было много шишек и царапин. К завтрашнему дню все пройдет и будет забыто.

– Ваши письма…

– У Гарри его обычные штучки, – уверила она Грифа. – Ничего такого, с чем я не могла бы справиться.

– Плохо, что вам приходится этим заниматься, – нахмурился он.

– А куда денешься? – ответила она. Но это ненадолго.

– В таком случае до свидания.

– До свидания, сэр. Вам лучше поскорее уехать, прежде чем я испортила еще какой-либо предмет вашей одежды.

Он посмотрел на свой пыльный галстук, обмотанный вокруг ноги Элизы, и хихикнул:

– Я предупрежу Прескотта, чтобы он стойко встретил такой удар.

Как ей будет не хватать его необычного юмора! Она вздохнула:

– Спасибо за пикник.

– Вам спасибо.

Их глаза на мгновение встретились, и ей захотелось запомнить дымчатый оттенок его зелено-карих глаз с золотистыми искорками. Зелень Хаддена. Ее следует расположить в одном ряду со стандартными зелеными красками. Прекрасное сочетание!

– Я отлично провела время, лорд Хадден. Я хочу пожелать вашему другу удачи. Я надеюсь, у вас появились какие-то новые идеи, которые он сможет применить в своем поместье.

Он поднес ее руку к губам.

– Природа вдохновляет бесконечно.

– Это правда.

Еще немного помедлив, он отсалютовал ей и повернул в сторону конюшни.

Она прохромала к задней террасе и подождала немного, пока не услышала цокот копыт, а потом не увидела, как он скрылся за поворотом.

С трудом поднимаясь по каменным ступеням, она вдруг ощутила, как к горлу подступают горячие слезы.

– Не будь глупой гусыней. – Она вытерла слезы рукавом. – Мне по крайней мере никогда не придется упиваться пустыми мечтами. У меня есть воспоминание, и мне не о чем сожалеть.

Глава 13

Вернувшись рано утром в Лондон, Гриф снял насквозь промокшие сапоги и переоделся. Эта процедура сопровождалась тяжелыми вздохами и молчаливым неодобрением его камердинера, но сейчас Гриф был слишком взволнован, чтобы задерживаться в доме для объяснений с Прескоттом.

По пути из деревни он все время напоминал себе, что мимолетные интрижки и праздное времяпрепровождение уже не играют важной роли в его жизни. Теперь он отдает предпочтение не фривольным развлечениям, а серьезным делам. «Думай о своей работе, а не об очаровательной пылкой вдове».

Он ускорил шаг, пытаясь заглушить в себе воспоминание о грациозной щиколотке, заразительном смехе, роскошных губах.

– Черт побери, – пробормотал он, – пора старому псу выучиться новым трюкам, главный среди которых – думать головой, а не другим местом.

Сосредоточившись на этой задаче, он решил нанести визит в издательство «Уоткинс и Хэролд», а не посылать записку, чтобы справиться, получен ли ответ от неуловимого Линдена.

Да или нет. Когда-то ведь надо внести ясность в этот вопрос.

Было немного смешно, что он так волнуется. Мало кто отказывал маркизу Хаддену. Августейший титул и внушительное богатство были мощными стимулами для утвердительного ответа.

Но ведь Линден был не в курсе, что заказчиком является высокопоставленный пэр. Художник будет исходить из достоинств его эссе, и только.

А это и пугало, и воодушевляло.

Гриф свернул на боковую улицу и постарался успокоиться, прежде чем войти в скромное кирпичное здание издательства.

– Линден сказал «да», – без всяких предисловий начал Уоткинс, как только за Грифом закрылась дверь офиса.

Маркиз опустился на стул перед письменным столом.

– Отлично. – Он сжал руки, пытаясь не выдать своего волнения. – Отлично.

– Да. Но нам придется придерживаться сроков, – напомнил издатель. – Как я уже говорил, книга должна выйти вовремя, то есть к открытию симпозиума по ботанике, который состоится будущей весной в Оксфорде.

Гриф сглотнул. Проект вдруг стал не просто замыслом, зародившимся у него в голове, не какими-то заметками на листочках бумаги. Это будет настоящая книга, переплетенная в телячью кожу с тисненными золотом титулом и фамилией автора.

Новый шаг. Новая мечта. А готов ли он перевернуть новую страницу?

– Сроки, милорд… мы все связаны сроками, – продолжал Уоткинс. – Я знаю, что для вас это ново, но таков мой бизнес.

– Вы сомневаетесь, могу ли я быть профессионалом?

Уоткинс слегка смутился, но кивнул:

– Если откровенно, то немного опасаюсь на сей счет.

– Можете на меня рассчитывать, – ответил Гриф. – Я вас не подведу. А как насчет Линдена?

– Поскольку я уже работал с этим художником, то уверен, что нам не придется сожалеть о нашем выборе.

– Ну, в таком случае все пройдет гладко.

Издатель позволил себе улыбнуться:

– Не уверен, что не возникнет никаких трений, милорд. Творчество не всегда движется одними и теми же точными шагами, как в вальсе на светских балах. Художники – и авторы – обычно танцуют под собственную музыку. Мне приходилось наблюдать в таких делах и ошибки, и промахи. Важно, чтобы они сошлись в конце. Если вы меня понимаете.

– Я отличный танцор, – пошутил Гриф.

– Я в этом не сомневаюсь, лорд Хадден. Но, как автор, вы должны быть готовы импровизировать.

Импровизировать. Хорошее словечко. Он поймал себя на том, что думает в эту минуту о торте с заварным кремом и освещенной солнцем улыбке.

– А теперь, раз уж вы пришли, давайте просмотрим те эссе, которые вы уже нам представили, милорд…

«Ты рехнулась». Зрение сыграло с ней какую-то шутку. Спрятавшись в тени какого-то подъезда, Элиза увидела высокого, элегантно одетого мужчину, выходившего из типографии и свернувшего к Пиккадилли.

«Ты что, видишь призраки?» – отругала она себя. В данном случае призраком был Гриф.

Кажется, маркиз Хадден полностью завладел ее мыслями. Даже в полутемные часы рассвета ей мерещилась его фигура в тени деревьев и изгородей вдоль дороги, когда она ехала в Лондон. Но она подумала, что это просто пыльные окна старой кареты искажают ее зрение.

Но сейчас приближавшееся к ней привидение уже не казалось плодом ее воображения. Профиль под высокой тульей шляпы был определенно вылеплен из плоти и крови. Орлиный нос, красиво очерченные губы, глаза…

Она забилась в угол своего убежища и молила Бога, чтобы маркиз прошел мимо и не обратил на нее внимания.

К счастью, Гриф ничего и никого не замечал вокруг. Наклонив голову и насупив брови, он, казалось, был погружен в свои мысли.

Элиза не решалась выйти на свет, пока не перестал быть слышим стук его сапог по мостовой. Как странно, подумала она, оглянувшись и проводив взглядом удалявшуюся фигуру. Маркиз сказал, что у него есть в Лондоне неотложные дела и встречи. Тогда зачем он ходил к каким-то малоизвестным издателям, которые не выпускают любовные романы и книги о спорте?

Может быть, он зашел купить одну из прелестных книжек поэзии для какой-нибудь своей подруги, чтобы загладить свою вину за отсутствие на балах? И в будуаре.

Она подавила в себе ревность. Мысль о смятых простынях и обнаженных женщинах спровоцировала еще более неприятные подозрения. Может быть, он принес собрание эротических гравюр, чтобы их переплели в мягкую телячью кожу? У нее по спине пробежал холодок. Нет, она не могла себе представить, чтобы строгий мистер Уоткинс взялся бы за такой заказ. Он не стал бы принимать участие в чем-то аморальном, скабрезном.

Колокольчик над дверью зазвенел, напомнив ей, что она приехала не для того, чтобы чахнуть по лорду Хаддену. Ей предстоит работа.

– Доброе утро, мадам, – приветствовал ее клерк. – Мистер Уоткинс ждет вас?

– Не совсем. – Элиза решила, что издатель уже получил ее согласие заняться новым проектом. – Но я была бы благодарна, если бы он уделил мне несколько минут.

Издатель не заставил ее долго ждать.

– Леди Брентфорд! Прошу вас, входите, – воскликнул он, приглашая ее в свой офис. – Какой сюрприз!

– Надеюсь не слишком неприятный?

– Что вы! Вовсе нет. – И все же, несмотря на то что в комнате было довольно прохладно, у него на лбу выступил пот. – Садитесь, пожалуйста.

Когда он начал поспешно перекладывать бумаги на столе, Элизе показалось, что она увидела среди них один свой эскиз.

– Благодарю вас. Семейные дела неожиданно потребовали моего присутствия в Лондоне. Но если у вас сейчас нет времени, я могу прийти в другой раз.

– Вовсе нет, – повторил он, но его улыбка выглядела напряженной. – По совпадению я как раз сейчас… э… собирал пакет с оставшимися эссе, чтобы выслать его вам.

– Счастливое совпадение, – отметила она.

Он промокнул лоб носовым платком.

Элиза не стала расспрашивать о самочувствии мистера Уоткинса, чтобы не усиливать его смущение. У бедняги, по-видимому, небольшая температура или приступ подагры, что объясняет его нервное постукивание ногой по ковру.

– Я здесь потому, – объяснила она, – что хочу как можно скорее выполнить ваш заказ.

Издатель при этих словах немного успокоился.

– Счастлив это слышать. Я установил довольно жесткие производственные сроки, чтобы книга была закончена к очень важному симпозиуму по ботанике. – На его угловатом лице неожиданно отразилась тревога. – Неужели вы хотите сказать, что могут возникнуть проблемы с иллюстрациями?

– Нет, – быстро ответила она, постаравшись, чтобы тон ее голоса был решительным. – Я вас не подведу.

Уоткинс облегченно вздохнул.

– Вот и хорошо, иначе автор был бы страшно разочарован. Вы же знаете, какими неуравновешенными бывают творческие люди – к вам это, конечно, не относится. Но знаете, как нелегко продвигать такой проект с одной ступени на другую!

– А мы добавляем вам хлопот, настаивая, чтобы вы не раскрывали до времени наши настоящие имена.

Уоткинс потянулся за стаканом с водой.

– Это мягко сказано.

– Признаюсь, я почти готова отказаться от секретности и попросить о встрече. Из того, что уже прочитала, я поняла, что у автора этих эссе замечательное чувство юмора. – Элиза помолчала. – Я догадываюсь, что автор скорее всего – женщина.

Уоткинс чуть было не поперхнулся водой. Его лицо, и без того розовое, стало угрожающе багровым.

– Ж-женщина? П-почему вы так думаете?

– В стиле чувствуется какая-то странная, причудливая нотка. Обычно это не свойственно мужчинам, хотя, конечно, бывают, наверное, исключения. – То, что она могла бы назвать одно такое исключение прямо сейчас, было в данном случае ненужной деталью.

– Вообще-то я с вами согласен, – осторожно заметил Уоткинс.

– Но судя по вашей реакции, я понимаю, что была не права.

У мистера Уоткинса от пота уже блестели щеки.

– Я этого не говорил, – запротестовал он.

– Простите меня. Я не хотела вас смущать, – извинилась Элиза. – С моей стороны это простое любопытство.

– Я обещал вам обоим, что буду хранить ваш секрет. Но оказалось чертовски трудно выполнить свое обещание.

– Извините. Я больше не буду к вам приставать. И вообще, я больше не хочу отнимать у вас ваше драгоценное время. Но раз уж я здесь, не могла бы я взять с собой эти законченные эссе? Тогда я могла бы сразу начать работать.

Бумаги на столе зашуршали под нервными руками мистера Уоткинса.

– К сожалению, у меня не было возможности сделать копии. Но до конца дня они будут готовы. Если вы, как обычно, остановились у мистера и миссис Фремптон, я могу прислать копии, как только получу их.

– Спасибо. Я не знаю, как долго я задержусь в Лондоне, так что было бы лучше, если бы копии привезли сегодня.

Элиза встала. Все это время она старалась гнать от себя мысли о просьбе Гарри, но больше откладывать было нельзя. Сама просьба выглядела необычно, а то, что из всех мест он выбрал кафе-мороженое, было еще более странным. Мурашки побежали у нее по спине.

Гарри пытается подсластить пилюлю?

У нее возникло нехорошее предчувствие.

– Я провожу вас, леди Брентфорд, а потом передам бумаги копировщикам. Это займет всего несколько минут.

Когда он собирал и сортировал бумаги, Элиза увидела краем глаза почерк, показавшийся ей знакомым.

Нет… полный абсурд.

«Прекрати видеть Хаддена везде… в каждой строчке, в каждой тени…» Нельзя позволять призраку Хаддена повсюду ее преследовать.

– Ну вот. Все в порядке, – сказал Уоткинс, в последний раз пролистывая пачку бумаг.

Когда Элиза снова на них взглянула, она не увидела ничего, напоминающего почерк Грифа в его блокноте. Однако она не поняла, расстроило ли ее это или, наоборот, принесло облегчение.

– Между прочим, – сказала она, следуя за Уоткинсом к дверям, – мне показалось, что от вас недавно выходил лорд Хадден. Это действительно был он?

– Хадден? – переспросил Уоткинс. – Возможно, он забирал у клерка какую-нибудь книгу. Джентльмены иногда заказывают необычные переплеты.

В этом и вправду не было ничего необычного. Элиза расслабилась. Просто ее нервы были на взводе, вот и все. Да, маркиз был известен как ландшафтный дизайнер, но Уоткинс дал совершенно правдоподобное объяснение. Дело в том, что Хадден очень заботится о своих землевладениях, и было бы глупо считать его интерес к растениям чем-то сверхъестественным.

– Еще раз спасибо, что уделили мне время, мистер Уоткинс. В будущем я постараюсь не приходить без предупреждения.

– Я буду с нетерпением ждать ваши первые работы, леди Брентфорд. Я совершенно уверен, когда все будет сделано, результаты этого сотрудничества превзойдут все наши ожидания.

– Черт побери, Кэмерон, с каких это пор ты заделался библиофилом? – Гриф остановился на пороге своей библиотеки, сдерживая раздражение. Он увидел, что зажженный канделябр стоял в опасной близости от раритетного тома гравюр семнадцатого века. – И отодвинь подальше огонь. Разве не ты дал еще в Оксфорде торжественную клятву не жечь книги?

– Ты забыл, что я не учился в ваших модных престижных школах. А если верить тому, что я слышал, вы с Коннором никогда не соблюдали университетские правила, так что прекрати ругаться, – ответил Кэмерон, но все же отодвинул канделябр на край письменного стола.

– И что же тебя так заинтересовало в моей коллекции книг по искусству? Очень любопытно.

– Искусство всегда меня интересовало, – последовал невозмутимый ответ.

Дальнейшие расспросы были бессмысленны, поэтому Гриф сказал:

– Пожалуйста, отметь, что я пользуюсь лампой со стеклянным абажуром, чтобы освещать… – Гриф запнулся. – Нечего рыться в моей корреспонденции, Кэм, – прорычал он.

– Я не знал, что тебе есть что скрывать.

– Не в этом дело, – огрызнулся Гриф. Нахмурясь, он поднял письмо, лежавшее на акварельном эскизе Линдена. – У меня здесь ценные произведения искусства, которые, очевидно, ускользнули от твоего внимания.

– Наоборот, я их очень хорошо рассмотрел. – Пауза. – Смею сказать, что и художник ценит их очень высоко.

– И что это должно означать?

– Я сейчас до этого дойду, – ответил Кэмерон. – Что ты знаешь об этом Линдене?

В какой-то момент у Грифа появилось желание послать друга к черту. Эта часть его жизни и без едких замечаний Кэмерона была достаточно сложна.

– У меня есть причина спрашивать. – Серьезный тон друга насторожил Грифа. – Но мне нужны кое-какие факты, прежде чем я начну объяснять.

– Я ничего не знаю о Линдене, – признался Гриф, – кроме того, что этот человек – необыкновенно талантливый художник.

– Судя по тому, что я видел, у него редкий талант. У тебя есть еще образцы его работы?

– Нет. Но они есть у Уоткинса.

– Мне бы хотелось посмотреть на них.

– Наверное, я смогу это устроить. Но мне желательно знать причину твоей просьбы.

– Понимаешь, я и сам мог бы устроить эту встречу.

– А почему ты думаешь, что Уоткинс позволит тебе их посмотреть?

– А почему ты думаешь, что я буду об этом его просить? – возразил в ответ Кэмерон.

– Ты… паршивый… ублюдок. – Гриф в ярости несколько раз ударил кулаком по столу. Это помогло ему немного успокоиться. – Я не в настроении играть в эти игры, разгадывая твои дурацкие загадки.

– Да, я вижу. – Кэмерон положил руку Грифу на плечо и, немного надавив на него, заставил Грифа сесть на место. – Я же сказал, что все объясню.

– Тогда давай объясняй, пока я не вышиб тебе зубы.

Кэмерон сел на ручку кожаного кресла, стоявшего у стола, и быстро оглядел свои ухоженные ногти.

– Это мы еще посмотрим, кто лишится своих зубов. Но эту дискуссию мы отложим на какой-нибудь другой день.

– Как хочешь. – Гриф взглянул на уверенные мазки, тщательно выписанные детали и подбор цвета лежавшего перед ним эскиза. – Давай будем придерживаться темы искусства.