Текст книги "Мифы древнего мира"

7. Писистрат
(560–510 гг. до н. э.)

Но за время путешествия Солона в Афинах произошли события, показавшие, что законы не могут удержаться сами собою, а для упрочения нуждаются в поддержке сильного правителя. Уже в то время, когда Солон как законодательный архонт пытался укрепить государство новыми установлениями, многие изъявляли желание, чтобы он стал верховным правителем Афин или тираном (в греческом смысле слова). Отрывки из стихотворений Солона показывают, что он считал необходимым защищаться от тех, кто упрекал его в том, что он желает господства не себе, а законам, и усматривали в этом не скромность, а слабость и малодушие. Подобную скромность считали неблагоразумной. Не думая, что убеждения и законы достаточно сильны сами по себе для изменения государственного устройства, они охотно бы подчинились управлению столь справедливого и благоразумного человека, как Солон.

То, что отверг Солон, удалось получить его родственнику Писистрату. Тот отличался властолюбием и воспользовался настроением умов к тирании не только ради личных интересов, но и к выгоде государства. Лишь только Солон удалился, тотчас выступили друг против друга три партии, которые из перемены правления хотели извлечь каждая для себя гораздо больше пользы, чем предоставлялось им уравнительным Солоновым законодательством. Во главе педиев стал Ликург, паралиев – Мегакл из рода Алкмеонидов, а диакриев – Писистрат. Таким образом к партии Писистрата принадлежала беднейшая часть народа, всецело покоренная его высоким умом и увлекательным красноречием. Она ожидала от предводителя расширения политических прав и распределения земельной собственности.

Писистрату легко удалась хитрость, которой он создал для себя независимую власть. Он сам нанес себе рану и, приказав привезти себя в таком виде на колеснице на городскую площадь, сумел уверить народ, что пострадал от врагов за политические убеждения. Раздраженный народ изъявил готовность сражаться за него и охранять его, а один из друзей Писистрата сделал предложение дать ему для охраны 50 вооруженных телохранителей. Это предложение было одобрено советом четырехсот и утверждено народным собранием. Писистрат в скором времени увеличил число этих телохранителей по собственному усмотрению и начал беспрекословно править Афинами.

Между тем Солон вернулся и стал свидетелем всех этих событий. Но волнения партий пересилили его общественное влияние, а преклонные лета требовали покоя, поэтому он устранился от общественной жизни и лишь старался переговорами с предводителями партий внести мир и согласие в их отношения. Но старания его не имели успеха. Так же тщетно старался он убедить народ не поддаваться обману и не предоставлять в распоряжение Писистрата охранной стражи. Наконец, увидав, что одна часть граждан введена Писистратом в ослепление, а другая от страха не решилась сопротивляться ему, Солон удалился с городской площади, сказав: «Писистрат умнее первых и мужественнее вторых».

Достигнув власти, Писистрат выказал себя благоразумным, продолжая уважать и пользоваться советами престарелого Солона, который не переставал в речах и стихотворениях упрекать граждан в их неблагоразумии и малодушии. Когда Солон умер, Писистрат не перестал соблюдать его законы и, как рассказывают, уже будучи тираном, сам явился на суд в ареопаг, когда был обвинен в убийстве. Архонты и члены совета выбирались по-прежнему; при этом заботились только о том, чтобы большинство их состояло из приверженцев Писистрата. Однако власть Писистрата еще не была настолько прочной, чтобы противостоять каждому случавшемуся сопротивлению. Мегакл и Ликург, бежавшие из Афин в страхе за жизнь, возвратились и с помощью приверженцев в 554 г. изгнали Писистрата из города. Но вскоре они сами вступили в борьбу друг с другом и сильно потесненный Ликургом Мегакл предложил Писистрату вступить в брак с его дочерью, обещая за это помочь ему снова получить верховную власть. Писистрат принял предложение, и они для достижения цели придумали хитрость, которую Геродот считает несколько грубой для эллинов, с давних пор отличавшихся от варваров умом и сметливостью, – и в особенности для афинян, которые по уму занимали первое место среди греков. Они выбрали женщину, отличавшуюся высоким ростом и необыкновенной красотой, поставили ее во всеоружии на колесницу и въехали с нею в город. Впереди шли глашатаи и громко восклицали: «Примите Писистрата с любовью: сама богиня Афина уважает его более других смертных и вводит в свой город!» Слух о том, что женщина эта – сама богиня, быстро распространился по городу, и афиняне, убежденные в справедливости слуха, хорошо приняли Писистрата (550). После этого Писистрат разошелся с дочерью Мегакла. Тогда Мегакл, разгневанный и оскорбленный, снова соединился с противниками Писистрата. Узнав об этом, Писистрат покинул Аттику, удалился в Эретрию и старался там добыть себе людей и денег в соседних государствах, которые прежде были с ним в союзе.

Лишь спустя 11 лет, собравшись с силами, Писистрат снова вернулся в Аттику (538), занял Марафон и получил значительную поддержку из Афин и из самой области Аттики. Во главе собранного войска он напал на Афины и в битве при Паллене обратил противников в бегство. Со свойственным ему благоразумием он тотчас послал за бежавшими сыновей и приказал ободрить их и уговорить вернуться домой, обещая, что им ничего дурного не сделают. Когда беглецы вернулись, Писистрат не стал вести дальнейшую борьбу. Многочисленные враги его или пали в сражении, или, спасая жизнь, тотчас бежали. Чтобы избавиться на будущее от противников, Писистрат распорядился захватывать и отсылать как заложников на покинутый о. Наксос детей знатных граждан, казавшихся ему подозрительными. Он правил Афинами справедливо и умеренно до самой смерти в 527 г. и постоянно старался распространять в них умственное образование.

8. Дельфийский Оракул. Союз Амфиктионов. Общественные игры

Рядом со Спартою и Афинами, которые частью уже в это время, а частью впоследствии вступили между собой в борьбу и неприязненные отношения, в Греции существовало множество других государств. Но история их не настолько известна: мы знаем только, что их государственное устройство уподоблялось или афинскому, или спартанскому. Что же касается политического значения, то они почти всегда примыкали к одному из этих двух государств. Однако, несмотря на то, что общий мир эллинских государств распадался на множество отдельных, самостоятельных частей, которые с трудом соединялись в одно целое – и то лишь для отражения общего врага, угрожавшего их общему отечеству, – существовали такие учреждения, благодаря которым все эллины сознавали единство своего происхождения. Таковыми были их общая религия и связанные с ней оракулы, Амфиктионии – род религиозных союзов, священные игры, а также общий язык и излагавшиеся на нем произведения, художественные и научные.

Свойственное всему миру в древности убеждение, что боги непосредственно общаются с людьми, и вера в то, что такое общение отчасти выражается в известных откровениях богов, породили множество учреждений, среди которых самыми замечательными являются оракулы. Оракулов в Греции было несколько, но ни один не приобрел такого значения и уважения, как Дельфийский, посвященный богу Аполлону. В Фокиде, в диком ущелье горы Парнас, находится пещера с трещиной в земле. Через эту трещину выходят газообразные испарения, производящие опьяняющее действие. Это место и было избрано жрецами для устройства прорицалища. Над дымящейся трещиной ставили треножник, на который садилась жрица, называемая пифией (сначала в пифии выбиралась молодая женщина, впоследствии – старая). Испарения, поднимавшиеся из трещины, приводили пифию в исступление. В подобном состоянии, считавшемся доказательством того, что она вдохновлена Аполлоном, пифия произносила бессвязные и отрывочные слова. Жрецы из этих слов слагали гекзаметрами предсказания, которые согласовывались с обстоятельствами. Эти предсказания часто заключали в себе двусмысленные ответы на предложенные посетителями вопросы, касавшиеся как отдельных лиц, так и целых государств. В Греции, особенно у дорийских племен, не предпринималось ничего сколько-нибудь важного без предварительного мнения Дельфийского оракула. Всеобщее уважение, которым пользовался этот оракул и за пределами Греции (доказательством служит пример Креза), выражалось в богатых приношениях звонкой монетой, драгоценностями, произведениями искусства, наполнявшими храм, на котором знаменательная надпись гласила: «Учись познавать самого себя». Охраняли эти священные жертвоприношения жрецы, состоявшие из почетных граждан Дельф. Стечение множества иностранцев, непрестанные празднества и процессии доставляли и занятия, и выгоды всем дельфийским жителям. Влияние Дельфийского оракула в первые времена было по большей части благотворно. Нередко сила его прорицаний, имевшая величайший авторитет, предотвращала раздоры и кровавые столкновения. Таким образом, оракул составлял связующее звено между греческими племенами, разъединенными взаимным соперничеством. Позже, вероятнее всего с началом Пелопоннесской войны, этот оракул стал приходить в упадок из-за усиливавшейся продажности жрецов и возраставшего просвещения народа. В конце концов он стал предметом презрения и насмешки.

В тесной связи с Дельфийским оракулом находилась Дельфийская Амфиктиония – союз 12 соседних государств, первоначально созданный с целью празднования общих религиозных торжеств, а впоследствии служивший для охраны Дельфийского храма, святилища Деметры в Анфеле и для надзора за Пифийскими праздничными играми. Вскоре эта Амфиктиония, состоявшая из фокеян, фессалийцев, беотийцев, а также афинян и спартанцев, приобрела и политическое значение. Она устанавливала основные международные правила, имевшие обязательную силу как во время мира, так и во время войны.

Весною Дельфы служили сборным местом, осенью же собрания происходили в Анфеле, при Фермопилах. Эти собрания состояли из послов государств, имевших право принимать участие в союзе. К нему обычно причисляют следующие племена: ионийцы, дорийцы, беотийцы, фессалийцы, локрийцы, фокеане, перребы, ойтейцы, магнеты, феотийцы и долопы. Названия племен указывают на то, что первоначально союз ограничивался народами Фессалии и ближайших к ней областей. Но когда некоторые народы (дорийцы и ионийцы) распространились в большей части Греции, то в союзе приняли участие все государства, основанные каким-либо из народов, входящих в Амфиктионов союз. Каким образом распределялись голоса между относящимися к одному племени различными государствами, неизвестно. Послы, отправляемые членами союза, назывались пилагорами и иеромнемонами; пилагоры составляли род постоянного совета для обсуждения политических вопросов; иеромнемоны назначались для решения религиозных дел.

Совсем иного рода, чем Амфиктионии, но также связующим всю Грецию учреждением были торжественные общественные игры, которые давали повод к большим многолюдным собраниям. В Дельфах каждые 8 лет проходили Пифийские игры в честь бога Аполлона, Истмийские устраивались каждые 2 года на Коринфском перешейке в честь Посейдона и Немейские происходили также каждые 2 года в честь Зевса в Немее, в Арголиде. Но все эти игры далеко уступали по значению играм Олимпийским. Эти праздновались в Олимпии, в Элиде, каждые 4 года, в июле и устраивались в честь Зевса Олимпийского. Считается, что первые Олимпийские игры учредил Геркулес, а возобновил их Ифит, царь Элиды, современник спартанского Ликурга. Дельфийский оракул на вопрос Ифита о возобновлении игр не только одобрил это намерение, но и предписал, чтобы все государства, которые будут принимать участие, устраивали на время игр перемирия для того, чтобы те могли проходить как можно спокойнее и на них могли стекаться все эллины. Жители Элиды, на которых, по преданию, еще Геркулес возложил заботу об играх и жертвоприношениях, были объявлены посвященными служению Зевсу, не имели права вмешиваться в военные распри и были признаны неприкосновенными от всякого нападения. Празднества длились 5 дней. Начало и окончание игр сопровождались жертвоприношениями Олимпийскому Зевсу на алтаре, который возвышался почти на 60 м. Священные процессии и пение гимнов прославляли Олимпийские игры и возводили их в степень религиозного обряда. Представления всякого рода искусства телесного и духовного характера делали этот праздник средоточием физического и умственного развития эллинского мира. Поскольку сюда стекалось множество народа со всей Эллады, победа на этих играх, награждаемая оливковым венком, составляла предмет величайшей славы и счастья. Сами цари, например, Гиерон и Дионисий Сиракузские, Филипп Македонский, добивались победы на Олимпийских играх. Когда отдельные лица одерживали победу, она служила к прославлению и их родины: имя ее провозглашалось вместе с именем победителя. Поэтому в честь победителя сограждане воздвигали его статую в Олимпии.

При первоначальном основании и восстановлении этих игр они были не состязательны и весьма просты. С течением времени характер и значение празднества увеличились. Главным предметом состязаний вначале был только бег на расстояние в 1 стадий (192,28 м). Постепенно к бегу присоединились конские ристания на четверке лошадей, борьба, кулачный бой, метание дисков и прыжки в длину. Игры обычно начинались с восходом солнца на берегах р. Алфей. Здесь была устроена ровная, длинная дорога, разделенная на 2 части. Левая сторона, ипподром, предназначалась для конских ристаний, правая, стадиум, служила для бега и борьбы. Увенчание победителей происходило в священной роще при восторженных кликах собравшегося народа. Кроме того, поэты прославляли победителей песнями. Творцом таких торжественных гимнов был, например, Пиндар Фиванский (522–442). Чтобы слава такой победы доставалась одним лишь эллинам, и только достойнейшим из них, было установлено, что правом участвовать в играх могут пользоваться только свободные лица греческого происхождения и безукоризненной нравственности, рожденные в законном браке. Почти тысячелетнее существование этих игр свидетельствует о том, какую приверженность сохраняла к ним вся Эллада. Так как они в то же время служили к объединению всех эллинов, впоследствии правильное повторение Олимпийских игр через каждые 4 года послужило основанием для летосчисления и хронологического определения событий греческой истории, которая и разделялась по Олимпиадам. Последняя Олимпиада античности состоялась в 393 г. н. э.

9. Духовная жизнь греков: религия, искусства и науки

Главными источниками для ознакомления с духовной жизнью, в частности – с религией древних греков, являются творения двух поэтов: Гомера (ок. VIII до н. э.) и Гесиода (ок. 700 до н. э.). По выражению Геродота, «они создали эллинам родословное дерево богов», т. е. привели представления о давно почитаемых богах и их деятельности в систему, которая не изменилась существенно и впоследствии. Согласно этой системе, народ представлял себе внешний облик, жизнь и взаимные отношения богов такими же, как у людей. По понятиям древних греков, боги – не непорочные, нравственно возвышенные, всесовершенные существа, а лишь существа, наделенные страстями в значительно большей степени, чем люди. Но они свободны от всех человеческих скорбей и печалей, привольно живут, пользуются в неиссякаемом избытке юношеских сил чувственными наслаждениями и питаются только нектаром и амброзией. Жилищем бессмертным богам служила гора Олимп.

Греческий язык, отражавший в своей гибкости, правильности, ясности, глубине и благозвучности отличительную особенность духа эллинского народа, был вторым главным элементом, благодаря которому эллины сознавали свое единство. Он состоял из 4 главных диалектов: ионийского, аттического, дорийского и эолийского. Наличие разных диалектов не мешало характеру общности языка, так как все они были знакомы каждому греку и служили для выражения различных родов поэзии. Например, ионийско-эолийский диалект был основой эпоса, а дорийский – хорового пения.

Гомер и его поводырь.

Уильям Бугро. 1874 г.

Древнейшие известия о возникновении греческой образованности и литературы начинаются с имен легендарных Орфея, Лина и Мусея. Это, скорее всего, были мудрецы, жрецы и учителя народа, и их религиозным и нравоучительным песням приписывается первоначальное просвещение греческого народа, введение мистерий – таинственных высших учений. Они были родом из Фракии и оттуда распространили учения по всей Греции.

Греческая поэзия возникла тогда, когда эллинам после завершения переселений и умиротворения внутренних смут удалось достигнуть прочных форм существования, а отдельные племена, благодаря прекрасному климату и счастливому положению страны, способствовавшим развитию торговли, благосостоянию и развитию искусств, возвысились до более свободного и благоустроенного образа жизни. Такое счастливое стечение обстоятельств в особенности выпало на долю ионийских колоний на побережье Малой Азии, и в них впервые расцвел гений, который стал образцом для всех времен в области эпической поэзии, – Гомер. Место его рождения неизвестно, и впоследствии 7 городов оспаривали друг у друга славу именоваться его родиной. Знаменитый поход на Трою и возвращение героев оттуда составляют содержание творений этого поэта – «Илиады» и «Одиссеи». Известно, что первым принес эти поэмы в Элладу Ликург. Писистрат же поручил целому обществу ученых собрать и привести в порядок отдельные разрозненные части этих поэм, и именно в этом виде с тех пор читались и заучивались в школах наизусть песни Гомера.

Песни Гомера были образцовыми творениями, ни одно эпическое произведение, написанное после Гомера, не достигало его высоты. После Гомера появились так называемые киклические поэты, создававшие большие или меньшие циклы песен, описывающих события Троянской войны. В поэмах «Разрушение Илиона» и «Малая Илиада» были изложены события, составлявшие продолжение содержания гомеровской «Илиады».

Затем появились первые исторические повествования, начало которых было также в Ионии. Самыми древними историческими писателями, которых называли логографами, были Кадм из Милета, Дионисий, Гекатей и Гелланик. Отцом истории считается Геродот (484–425), на которого мы не раз ссылались. Он был родом из г. Галикарнас в Карии, историю он написал на ионийском диалекте.

Первым исторически достоверно установленным поэтом был Гесиод, родившийся ок. 700 г. до н. э. От него до нас дошло два произведения: «Теогония» и «Труды и дни». Первое повествует о сотворении мира из хаоса и излагает генеалогию богов. Во втором поэт излагает разные правила житейской мудрости, дает советы по ведению домашнего хозяйства и особенное внимание уделяет описанию сельскохозяйственных работ.

Примерно в это же время процветали и так называемые «семь греческих мудрецов», к которым принадлежали: Солон, Фалес из Милета, Хилон из Спарты, Биант из Приены, Питтак с острова Лесбос, Периандр Коринфский и Клеобул. Им принадлежат знаменитые изречения, не утратившие силы и в наше время: «Укажи дорогу заблудшему» и «Никогда не делай через меру» (Солон); «Прощение лучше мщения» и «Не попрекай никого бедою, ибо сам в нее попасть можешь» (Питтак); «На пути от юности к старости запасись мудростью» (Биант); «Не будь заносчив в счастье и малодушен в несчастье» (Клеобул); «Дело мастера боится» (Периандр); «Держи язык за зубами» (Хилон); «Счастлив тот, кто здоров, богат и образован» (Фалес).

Упомянем и знаменитого баснописца Эзопа, жившего в VI в. до н. э. и происходившего из Фригии или Фракии. Сама история его жизни представляется нам баснословною: он был маленького роста, горбат и настолько беден, что вынужден был продаться в рабство. Басни его, составленные первоначально в прозе, сохранились далеко не в первоначальном виде. Существующий и в настоящее время сборник басен Эзопа был составлен поэтом II в. н. э. Бабрием, который их собрал и обработал.

Нежный и спокойный дух созерцания вселенной, проявившийся у вышеназванных поэтов, достиг наибольшего развития у поэтов лирических, принадлежавших, в основном, к эолийскому или дорийскому племенам. Архилох с острова Пароса (сер. VII в. до н. э.) прославился силою и живостью стихотворений, в которых он впервые употребил ямб. Рассказывают, что в одном сражении Архилох трусливо бросил щит на поле боя и бежал. По этой причине некий Ликамб, обещавший ему руку дочери, отказал ему. За этот отказ поэт отомстил такими язвительными стихами, что Ликамб и его дочь решили повеситься. Острыми нападками на знатнейших граждан Архилох возбудил к себе неприязнь и был изгнан с родного острова. Но вскоре после того, как в состязании с лирическими поэтами на Олимпийских играх Архилох заслужил гимном в честь Геркулеса всеобщую похвалу, родной город принял изгнанника со славою и ликованием. Алкей (ок. 610) происходил из г. Митилены на о. Лесбос, главного местопребывания эолийцев. Он писал любовную лирику и особенно ценился за песни против тиранов. Лесбос был также родиной пламенной Сапфо (р. ок. 650 до н. э.), стихотворения которой, выражавшие страстную любовь, пользовались в древности большой славой. Жизнь и смерть Сапфо окутаны легендарными рассказами. Существует предание о том, что она, воспылав пламенной любовью к одному юноше и будучи им отвергнута, бросилась в море со скалы. Уроженцем Лесбоса был и Терпандр. Про него рассказывают, что он водворил согласие между спартанцами, погруженными в гражданскую войну и междоусобные распри, и имел большое влияние на развитие музыки в Лакедемоне. В Спарте же прославился хоровыми песнями и Алкман, уроженец лидийского г. Сарды, писавший на дорийском диалекте. О Тиртее и замечательном воздействии его стихотворений на воинственный дух спартанцев говорилось выше. В Афинах, в доме Писистрата, жил поэт Анакреон. Стихотворения его исполнены веселости, он воспевал вино, любовь и молодых девушек, жалуясь на старость. Подобным же содержанием, преисполненным жалобами на непрочность жизненных наслаждений, отличаются элегии Мимнерма из Колофона. Следует упомянуть Ивика из Регия (556–468), писавшего гимны для хорового исполнения, и Симонида с острова Кеос, создававшего песни в честь победителей спортивных состязаний.

В это же время зародилось драматическое искусство. Из обрядовых игр на праздниках в честь бога Диониса возникла греческая трагедия. Творцом ее считается современник Солона Феспид. Его произведения до нас не дошли. Сохранились трагедии его последователя Эсхила (525–456), который ввел второго актера и сделал действие драмы более динамичным.

Все больше развивалась философия. Первые философы появились у ионийских племен. Таким был знаменитый Фалес Милетский (624–546), который прославился астрономическими и математическими познаниями. Боги для него не существовали, и он признавал божественною сущностью во вселенной только безличное жизненное начало (душу мира). Его последователями были Анаксимандр и Анаксимен, Диоген из Аполлонии, Ферекид из Сиры и Гераклит Эфесский. Другим глубоким мыслителем был Ксенофан из Колофона, для философии которого характерно враждебное отношение к традиционной греческой религии. Изгнанный из отечества, он жил и учил в г. Элей на Сицилии, и в особенности в Нижней Италии, усеянной греческими колониями. Эти колонии были по большей части дорийского происхождения: Тарент, Сиракузы, Агригент, Мессана и прочие; основаны они были VIII–VII вв. до н. э.: Кротон и Сибарис – ахейцами; Катана, Леонтина и Ги – мера – ионийцами с о. Эвбеи. Все эти колонии были издавна богаты, могущественны и принимали участие в духовной жизни греческого народа. Здесь жило много последователей и сторонников Ксенофана. Нижняя Италия была также местопребыванием пифагорейцев.

Пифагор (540–500) происходил с о. Самоса, главного местопребывания ионийцев. Он отличался необыкновенными физическими и умственными способностями. На 18-м году жизни он одержал победу на Олимпийских играх. Уже на Самосе он занимался математикой, геометрией и музыкой и, надо полагать, был посвящен Ферекидом в натуральную философию. Для дальнейшего образования Пифагор совершил несколько путешествий, о которых сохранилось много вымышленных рассказов. Достоверно, что, кроме Элей и Крита, он посетил Египет. Своеобразное государственное устройство и мудрость Египта в это время привлекали к себе все выдающиеся умы Греции, а цари его начали активно общаться с греками (например, Амасис с Поликратом, властителем Самоса). Многие из последующих установлений Пифагора носят на себе следы влияния египетских жрецов. У Пифагора родилась мысль образовать союз людей, тесно связанных между собой общим учением и образованием и стремящихся к общей цели – управлению государством на основе науки. Быть может, он имел в виду осуществление идеала, выраженного впоследствии Платоном в следующем изречении: «Те государства будут счастливейшими, в которых правящие философствуют или философы управляют».

Возвратившись из путешествия, Пифагор убедился, что отечество его, о. Самос, который находился под властью тирана Поликрата, мало пригодно для его цели. Он покинул Самос и избрал полем деятельности греческие колонии в Нижней Италии. В первый раз Пифагор выступил публично в Кротоне. Его телесная красота, бросавшаяся в глаза, заимствованная, вероятно, у египетских жрецов льняная одежда, добродетель, сохраненная воздержанием от всего чувственного, увлекательная плавность красноречия собрали вокруг него множество слушателей и принесли ему уважение. Благодаря этому Пифагор получил возможность осуществить идею о союзе.

Первые последователи Пифагора, принятые после предварительного испытания в этот союз, составили тесное общество. Их жизнь была подчинена определенным правилам и постановлениям, направленным на то, чтобы сделать тело здоровым, а дух воздержанным. Для этого предписывалась особая диета (им, в частности, были запрещены бобы и мясо), и они были обязаны часто заниматься музыкой, как источником всякой гармонии, законы и содержание которой были открыты Пифагором. Отдавая ежедневно отчет в своих деяниях и поступках, они должны были точно соблюдать предписания нравственного образования. Кроме того, они должны были заниматься науками, в особенности математикой. Математика обязана Пифагору замечательными открытиями – например, названной его именем теоремой; открытие этой теоремы доставило Пифагору такую радость, что он принес в благодарность богам гекатомбу. Помимо математики, пифагорейцы занимались нравственными и политическими исследованиями.

При посвящении в цели союза и в передаче познаний соблюдались различные степени. Принимаемые в союз подвергались испытанию: они должны были в течение первого года молчать и беспрекословно исполнять определенные обряды и предписания образа жизни. После продолжительного и всестороннего испытания новичок посвящался в высшие степени. Пройдя все степени, можно было стать полноправным участником общественной жизни союза и принимать участие в управлении Кротоном наравне с самим Пифагором, который, хоть и не занимал никакой определенной должности, имел большое влияние на общественную жизнь. Пифагорейцы и за пределами Кротона сохраняли связь друг с другом. Рассказывают, что один пифагореец умер на чужбине, не имея возможности оплатить расходы на содержание. Перед смертью он написал несколько иероглифов на доске и просил домохозяина выставить ее на большой дороге. Много времени спустя кому-то из единомышленников покойного случилось приехать в эту местность; он увидел знак и уплатил хозяину. Сам Пифагор пользовался в союзе таким уважением, что одно уверение: «он сказал это» – считалось неоспоримым доказательством справедливости сказанного.

Союз пифагорейцев, отличительными качествами которого были единство и согласие, в первоначальной форме существовал недолго. В скором времени он возбудил против себя недовольство частью со стороны тех, кому было отказано в приеме, частью со стороны народа, который видел в нем тесно сплачивающуюся аристократию. Есть сведения о том, что в кротонском сенате заседало 300 пифагорейцев. Наконец, скрытое сопротивление превратилось в явное восстание против этих пифагорейских братских союзов; многие члены союза погибли. Пифагор, по одним известиям, сам лишил себя жизни; по другим, отправился в Метапонт, на побережье Тарентского залива, где и умер в глубокой старости. Но и после его смерти пифагорейцы продолжали существование. Они образовали философскую школу и преимущественными предметами занятий избрали нравственно-политические учения и математику. Таким пифагорейцем был, например, философ Архит Тарентский, который прославился в отечестве и как полководец, и как государственный деятель.