Текст книги "Мифы древнего мира"

5. Анк Марций
(640–616 гг. до н. э.)

Избранный царем Анк Марций был внуком Нумы Помпилия и унаследовал его благочестивый и миролюбивый образ мыслей. Запущенное в предшествующее правление богослужение было восстановлено и вновь возродилось господствовавшее при Нуме мирное стремление к земледелию и пчеловодству. Но Рим уже настолько запутался в распрях с соседями, что миролюбивые наклонности царя не могли перевесить необходимости вести войны. Сабиняне, вейи, латиняне и другие племена вынуждали царя браться за оружие, чтобы доставить своему государству более обеспеченное существование. Он завоевал и уничтожил много городов и увел их жителей в Рим, где назначил им местожительство на Авентинском холме.

Жители покоренных городов, силою переселенные в Рим, образовали римскую общину – плебс. Плебеи были лично свободны и пользовались покровительством закона; они могли заниматься ремеслами, торговлей, приобретать собственность, но не принимали никакого участия в управлении. Одни патриции составляли римский народ; они избирали царя, решали вопрос о войне или мире и одни сражались и получали военную славу и добычу. Плебеи не принимали никакого участия ни в делах государственной религии, ни в общественном богослужении, ни в отправлении должностей жрецов и городских ауспиций (гадания по полету птиц). Так как возведение в любой высший государственный сан нуждалось в освящении ауспициями, патриции на всякое стремление плебеев занять общественные должности смотрели, как на нечто противное божественным установлениям, осквернение святыни. Кроме того, они гордо и строго воздерживались от брачных союзов с плебеями.

Чтобы лучше обеспечить продуктами питания все более возрастающее население Рима, Анк Марций старался завладеть течением Тибра и судоходством на нем. Благодаря удачным войнам с вейями, он завладел устьем этой реки и основал на нем г. Остия, который со временем стал крупнейшей торговой гаванью римлян. При Анке Марции был укреплен находившийся на противоположной стороне Тибра Яникульский холм, чтобы обезопасить город от нападения этрусков. Для большего удобства этот холм был соединен с городом свайным мостом. Мост вызывал большое восхищение даже в позднейшие времена техническим совершенством. При необходимости его время от времени чинили, соблюдая при этом древние священные обряды, которые совершали понтифексы (высшие жрецы). Так Анк Марций в 24-летнее царствование прославил Рим военными подвигами и мирными делами.

6. Тарквиний Приск
(616–578 гг. до н. э.)

Этот царь был родом из Греции. Отец его, Демарат, был уроженцем г. Коринф и происходил из рода Бакхиадов. Благодаря обширной торговле с этрусками он приобрел огромные богатства. Но так как в это время в Коринфе случился государственный переворот, Бакхиады были изгнаны тираном Кипселом, и Демарат бежал с сокровищами в этрусский г. Тарквинии, поселился там и женился на этруске.

Сын Демарата, Лукумон, после смерти отца недолго оставался в Тарквиниях. Давно установившиеся порядки в этом городе и старинные роды не допускали чужеземцев к почетным должностям. Поэтому Лукумон со всеми приверженцами, захватив сокровища, переселился в Рим. В этом городе, где только что начинала развиваться общественная и государственная жизнь и чужеземцам предоставлялся большой простор для деятельности, он надеялся получить возможность занять более выдающееся положение, чем в Тарквиниях. Надежда не обманула его: царь и народ радушно приняли богатого и щедрого чужеземца, который сменил имя на Луция Тарквиния. Прошло несколько лет, и он успел во многих войнах настолько показать храбрость, что занял место в ряду знатнейших и наиболее уважаемых сановников Рима. Вследствие этого Анк Марций перед смертью передал ему опеку над обоими сыновьями, а народ, обойдя царских детей, избрал его царем.

Выбор этот оказался как нельзя более удачен. Новый царь военными предприятиями прославил мощь римского народа; мирные же деяния и величественные сооружения его обнаружили влияние греческого и этрусского образования. Ему Рим обязан устройством достойных удивления клоак – подземных сточных каналов, или водостоков, сооруженных для осушения болотистых местностей города. На осушенной долине между Капитолийским и Палатинским холмами Тарквиний устроил для рынка и народных собраний форум и окружил его лавками и другими торговыми помещениями. На осушенной таким же образом долине между Палатинским и Авентинским холмами он построил для общественных ристалищ большой цирк. Вокруг него амфитеатром шли скамейки, разделенные по куриям. Окружность цирка была так велика, что он, как утверждают историки, вмещал 150 000 человек. Тарквиний положил основание и знаменитому храму Юпитера на Капитолийском холме. Для покрытия огромных издержек на эти сооружения пошла богатая добыча, которая досталась Тарквинию от удачных войн, и постоянные доходы с завоеванных земель. Он воевал с сабинянами, латинами и этрусками. Эти племена стремились освободиться от зависимого положения, в котором давно уже находились, и воспротивиться дальнейшему порабощению.

Сначала это попытались сделать латины, но кончили тем, что признали Рим главой Латинского союза. После них попробовали отстаивать независимость сабиняне и этруски. Сабиняне вторглись в Римскую область и дошли до стен Рима, но были побеждены и вынуждены признать над собой верховную власть Рима. Бывшие с ними в союзе этрусские города сражались так же безуспешно. После тяжелого поражения при Арециуме они кончили тем, что вследствие предложенных Тарквинием весьма умеренных условий признали римского царя повелителем. Под конец они переслали ему бывшие у них в употреблении знаки царского достоинства: золотую корону, престол слоновой кости, скипетр, украшенный орлом, вышитую золотом пурпурную тогу и 12 пучков фасций. Эти знаки царского достоинства с этого времени были введены в Риме, и некоторые впоследствии служили знаками консульской власти.

Если войны против внешних врагов были удачными, то в деле внутреннего управления Тарквинию не удалось осуществить все намерения. Для увеличения конницы он хотел образовать 3 новых трибы из присоединенного, но еще не приведенного в порядок населения. Но этому намерению воспротивились существовавшие трибы, причем авгур по имени Атт Навий объявил, что этого нельзя сделать без новых гаданий. Царь, опасаясь при этом коварства патрицианских родов, не соглашался прибегнуть к такому средству. Он, наоборот, решил посмеяться над искусством гадания и сказал авгуру: «Ну-ка, ты, божественный, посмотри по птицам, может ли исполниться то, что я сейчас держу в уме». Когда тот, совершив птицегаданье, сказал, что это непременно сбудется, царь ответил: «Я загадал, чтобы ты бритвой рассек оселок». Предание говорит, что Атт Навий исполнил это и привел этим чудом в такой ужас царя, что тот отказался от намерений. А уважение к птицегаданию стало так велико, что с тех пор никакие дела не совершались без предварительного гадания по полету птиц. Тарквиний, не имея возможности изменить число древних триб, удвоил в них число древних родов. Подобным же образом он удвоил число всадников и сенаторов. Организация триб была сохранена так, как была установлена Ромулом, только в каждой курии число членов было удвоено.

Жизнь Тарквиния окончилась насильственной смертью. Сыновья Анка Марция, которые смотрели на престол, как на свое наследие, опасались, что царь передаст власть своему любимцу и зятю Сервию Туллию. Чтобы воспрепятствовать этому и отомстить за себя, они умертвили престарелого Тарквиния следующим образом: подговорили двух людей войти в одежде пастухов в дом царя под предлогом представить на его разрешение возникший между ними спор и убить его. В ту минуту, когда царь выслушивал одного, другой поразил его топором. Совершив злодеяние, убийцы убежали, однако их схватили и казнили. Умысел же их подстрекателей, сыновей Анка Марция, не удался благодаря хитрости жены убитого царя Танаквилы.

7. Сервий Туллий
(578–534 гг. до н. э.)

Тарквиний оставил после себя двух несовершеннолетних сыновей и зятя Сервия Туллия. Но те грубые и смутные времена не допускали учреждения опекунства для сохранения царского престола за малолетними детьми, а требовали немедленного замещения царя. Танаквила тотчас сообразила, что она и все царское семейство будут обречены на гибель, если сыновьям Анка Марция удастся завладеть верховной властью. При этом Сервий Туллий казался единственным человеком, способным отвратить такое несчастье и вместе с тем – достойным владеть царской короной. По достоверным источникам, Сервий Туллий происходил из знатного рода латинского г. Карникул и родился в Риме. Мать его попала пленницей и рабыней в дом престарелого Тарквиния при взятии города римлянами, а отец его Туллий был убит в сражении. Царица Танаквила полюбила и мать, и сына. Мальчик был назван Сервием Туллием, получил хорошее воспитание и выказывал большие способности. Ходили слухи, что когда Сервий был еще ребенком, однажды во сне волосы его засветились огненным сиянием, которое при пробуждении исчезло. Танаквила, весьма сведущая в этрусской мудрости, объяснила это чудесное знамение как ниспосланное богами предзнаменование будущей славы ребенка.

Танаквила и подраставший Сервий сделали все, чтобы божественное предзнаменование оправдалось. Храбростью и умом Сервий завоевал себе высокое положение и достоинство сенатора и патриция. Танаквила и Тарквиний выдали за него дочь, и Тарквиний передал ему ведение важнейших дел. Таким образом народ давно уже привык видеть рядом с царем этого счастливого и достойного временщика и наградил его полным доверием. Поэтому Танаквила и сам Сервий нисколько не сомневались, что народ после смерти Тарквиния также охотно будет видеть в нем царя. Поэтому Танаквила, как только ее супруг был убит, приказала запереть дом и объявила собравшемуся и пораженному народу, что Тарквиний не убит, а только ранен и до выздоровления передал управление государством зятю – Сервию Туллию.

На следующий день Сервий Туллий явился на городскую площадь под охраной сильного конвоя телохранителей и, чтобы устранить с пути опаснейших врагов, сыновей Анка Марция, обвинил их в преднамеренном убийстве. Он приговорил их, как и следовало ожидать, к изгнанию и конфискации всего имущества. Они бежали, а партия их, лишенная предводителей, потеряла всякое значение. Теперь Сервий Туллий, полагая, что ему уже нечего бояться, объявил, что престарелый царь умер от ран. Сервий не сложил царского достоинства и некоторое время правил без согласия патрициев и сената. Только заручившись предварительными обещаниями патрициев, он созвал их на собрание и склонил утвердить его царем.

Сервий Туллий, подобно Нуме Помпилию и Анку Марцию, был другом мира и вел войну только с этрусками. Принудив их признать верховную власть Рима, он заключил союз с латинами и устроил общие жертвоприношения и празднества для римлян и латинян в храме Дианы на Авентинском холме. К существовавшим до того времени холмам Палатинскому, Капитолийскому, Квиринальскому, Целийскому, Авентинскому Сервий Туллий присоединил еще Эсквилинский и Виминальский, окружил все это пространство стеной и рвом и сделался таким образом основателем «семихолмного города». Всю Римскую область он разделил на 30 округов (триб): самый город на 4, а область – на 26. Это разделение распространялось не только на плебеев, но и на патрициев. Положение беднейшей части населения Сервий Туллий облегчил тем, что заплатил долги неимущих и распределил между ними небольшие земельные участки из государственной собственности. Однако этими благодетельными попечениями о плебеях он возбудил против себя ненависть патрициев. Но величайшим деянием Сервия Туллия было разделение и устройство всего римского населения вообще – как патрициев, так и плебеев – по имущественному признаку на классы и центурии. На этом делении основывались устройство войска и состав вновь учрежденного народного собрания. Благодаря такой мере, трибы и курии патрициев утратили силу, и было подготовлено слияние патрициев и плебеев в одно равноправное государственное сословие.

Не принимая во внимание происхождения, Сервий разделил все население на 5 классов, а классы, в свою очередь, на 193 центурии. Патриции, как самые богатые, должны были платить больше налогов и нести большее бремя воинских повинностей. Плебеи же, как люди менее достаточные, были обременены меньшими повинностями. Сохраняя политические права, они были отодвинуты на второй план, но имели возможность достигать высшего общественного положения.

5 имущественных классов были составлены следующим образом. К 1-му принадлежали те, имущество которых составляло не менее 100 000 ассов (тогдашний римский асс равнялся 1 фунту меди). Этот класс состоял из 80 центурий или, поскольку разделение на классы имело влияние на способ отбывания воинской повинности, – из 80 отрядов пехоты. Из них 40 состояли из молодых людей от 18 до 46 лет, которые несли военную службу в поле; остальные же 40 состояли из людей постарше, предназначавшихся для внутренней охраны города. Вооружение лиц 1-го класса составляли панцирь, набедренник, копье, меч, шлем и щит. К этому же классу принадлежали и всадники; они разделялись на 18 центурий и состояли из более богатых и молодых людей. Хотя пехота и конница не получали жалованья, лошади и продовольствие для них доставлялись на государственный счет. Весь этот класс, таким образом, имел 98 центурий. 2-й класс состоял из тех, чье имущество оценивалось в 75 000 ассов. Он разделялся на 20 центурий, которые распадались, подобно 1-му классу, на 2 подразделения сообразно возрасту. Лица 2-го класса имели то же вооружение, что и у 1-го, но без панциря, и щиты их были легче. Имущество в 50 000 ассов давало право на принадлежность к 3-му классу. Он также распадался на 20 центурий, из которых 10 состояли из молодых, а 10 из старых воинов. Присвоенное им вооружение не заключало в себе панциря и набедренника. То же число – 20 центурий с подразделением сообразно возрасту – имел и 4-й класс, условие принадлежности к которому составляло имущество в 25 000 ассов. Копье, щит и меч составляли вооружение принадлежавших к этому классу лиц. В 5-м классе число центурий было 30 с имуществом в 12 500 ассов. Люди этого класса были вооружены копьями, пращами и служили в легких войсках.

Все остальные граждане, имущество которых было меньше имущества лиц 5-го класса, и граждане, которые не имели никакого имущества, назывались пролетариями (собственниками только детей). Несмотря на то, что их было очень много, они составляли только 1 центурию. Пролетарии были свободны от военной службы и всяких налогов. Налоги вносились только остальными классами сообразно их имуществу. Те, кто нес службу в войсках как горнисты, трубачи, оружейники и плотники, составляли 4 особых центурии. Из этого разделения видно, что в центуриальных комициях (собраниях), где голосование происходило по центуриям, 1-му классу с его 98 центуриями принадлежало преобладающее значение, мнение его было решающим, и в руках его сосредоточивалась вся законодательная власть.

Кроме того, патриции по-прежнему собирались в куриальные комиции и утверждали решения о войне и мире, избрании нового царя и т. п. Сверх того, они удержали за собой старинные права быть сенаторами, жрецами, судьями и патронами. Даже решение центуриальных комиций получали силу, лишь когда куриальные комиций изъявляли на то предварительное согласие.

В благодарность богам за счастливое выполнение столь важных дел Сервий Туллий воздвиг богине счастья Фортуне два храма. Однако несмотря на это, счастье под конец изменило ему, и члены его собственного семейства подготовили ему позорнейший конец. Сервий Туллий выдал дочерей замуж за сыновей Тарквиния. Один из них, Луций, был человек надменный и властолюбивый. Он с неудовольствием смотрел, как тесть его правил на престоле, на что он, по его мнению, имел большие права. Другой сын Тарквиния, Арунс, был человек миролюбивый. Туллия, старшая дочь Сервия, бывшая замужем за Луцием, была кроткого характера, преисполнена любви к отцу и заботилась об обуздании гордых страстей мужа. Зато младшая сестра, бывшая замужем за Арунсом и также имевшая имя Туллии, отличалась бессердечным властолюбием. Видя, что муж ее из-за своего характера не может служить пригодным орудием для ее честолюбивых планов, она не замедлила сблизиться со своим шурином Луцием, который также искал этого сближения. Непосредственным последствием этого сближения была насильственная смерть брата и сестры. Смерть эта уничтожила преграду между Луцием и женой его брата. Сойдясь и в характерах, и во мнениях, они соединили себя узами брака. Теперь они приступили к низвержению царя. Луций Тарквиний деньгами и обещаниями старался приобрести себе сторонников среди патрициев и плебеев. Сначала он надеялся вытеснить тестя законным путем и для этого в сенате и народном собрании распускал наговоры против тестя, как происходящего от рабской крови и незаконного обладателя престола. Но большинство голосов высказывалось за царя, и Луций Тарквиний вынужден был отложить исполнение замысла до другого времени.

Под конец Луций наружно примирился с тестем, но втайне заботился об увеличении сторонников. Он выждал время, когда жатва удержала вдали от города часть народа и друзей Сервия Туллия, а сам получил возможность собрать приверженцев в сенат и на форум. Внезапно и неожиданно он появился в собрании сенаторов, украшенный знаками царского достоинства. Престарелый царь, извещенный об этом, поспешил в сенат. Укоряя зятя за то, что тот посмел явиться в таком одеянии, Сервий Туллий хотел стащить его с престола. Но Тарквиний, будучи моложе и сильнее, схватил царственного старца и сбросил вниз с каменной лестницы курии. Несчастный, окровавленный и обессиленный царь хотел с помощью некоторых друзей удалиться, но тут подоспели посланные Тарквинием убийцы и положили конец существованию Сервия. Преисполненная радости Туллия прибыла на площадь, чтобы приветствовать мужа как царя. При этом вполне проявился характер этой дочери. Возвращаясь домой, она с торжеством переехала в колеснице через труп отца, и кровь его обрызгала ее одежду.

VII. Персидское государство

1. Персидское государство при Камбизе

Кир царствовал почти 30 лет и умер в 529 г. до н. э. Он завещал государство старшему сыну Камбизу Младший же сын его Смердис получил в управление восточные области. С честолюбивым отцовским характером Камбиз соединял в себе наклонность к дикости и жестокости. Он хотел присоединить к завоеваниям отца еще богатый и цветущий Египет, к тому же считал себя лично оскорбленным царем Египта Амазисом. Дело в том, что Камбиз попросил у Амазиса руки его дочери, а тот вместо своей дочери отправил ему дочь своего предшественника Хофры – Нитетис, нарядив ее в царское платье. Через некоторое время в дружеском разговоре об отце она сказала Камбизу: «Царь, ты и не подозреваешь обмана. Амазис обманул тебя, выдав меня за свою дочь. В действительности я дочь Хофры, его бывшего повелителя». Этот обман глубоко оскорбил Камбиза и побудил его к войне с Египтом.

Ко времени похода Камбиза в Египет случилось следующее. В войске Амазиса был один ионийский грек по имени Фанет, умный человек и храбрый воин. Рассердившись за что-то на Амазиса, он бежал в Персию и указал Камбизу удобный путь в Египет через владения арабского царя. Пока Камбиз шел в Египет, Амазис умер и на египетский престол, вступил его сын Псамменит. Он расположился с войском в устье Нила, при Пелузии. Находившиеся в египетском войске ионийские наемники решили жестоко отомстить Фанету за предательство. Они привели в лагерь сыновей Фанета, зарезали их над чашей, влили в ту же чашу вина с водой, напились из этой чаши и пошли в сражение. Персы победили в этом бою, а египтяне обратились в бегство и заперлись в Мемфисе. По свидетельству Геродота, после битвы при Пелузии еще через 70 лет место сражения было усеяно черепами убитых воинов, и весьма легко было отличить персидские черепа от египетских. Персидские были мягки и хрупки, египетские крепки. Это объясняют тем, что персы с раннего детства носят войлочные шапки; бритые же головы египтян закаляются солнцем.

Затворившиеся в Мемфисе египтяне горели мщением и ненавистью. Когда Камбиз послал по Нилу на митиленском корабле вестника с предложением городу сдаться, египтяне изрубили в куски весь экипаж и уничтожили корабль. Тогда Камбиз окружил город, принудил его к сдаче и заключил царя и других знатных египтян под стражу в предместье города. Судьи персидского царя решили, что за каждого убитого перса должны быть казнены 10 знатнейших египтян. Несчастный Псамменит, процарствовавший всего полгода, сидел безутешный, окруженный персидской стражей. Прежде всего он увидел, как провели на казнь во главе 2000 египетских юношей его единственного сына с веревкой на шее и удилами во рту, и не заплакал, когда другие отцы громко рыдали. Затем увидел он, как его любимая дочь вместе с другими знатными молодыми египтянками в одежде рабыни, с кувшином на голове шла из неприятельского стана, громко сетуя на то, что ей приходится исполнять непривычную унизительную работу, – и снова не проронил ни одной слезы среди всеобщего плача. Но вскоре взор его упал на старого друга и сотрапезника, жившего до тех пор в постоянном довольстве, а теперь хилого старика, который был лишен всего имущества и обходил воинов с униженной просьбой о милостыне. Тут Псамменит разразился горькими рыданиями, стал бить себя по голове и звать друга по имени. Извещенный об этом Камбиз велел спросить Псамменита о причинах такого поступка. «О сын Кира! – отвечал царь. – О несчастии друга я могу еще плакать, но моя личная скорбь слишком велика и не может быть выражена слезами». Камбиз не остался нечувствительным к этому ответу: он милостиво обошелся с пленником и отдал приказание, чтобы сына его не убивали. Но посланные опоздали, ибо царственный юноша был казнен первым. Псаммениту не пришлось бы испытать дальнейших оскорблений, и он сохранил бы сан при персидском правлении, потому что персы обычно с почтением относятся к царским детям. Но он сделал попытку возбудить египтян к бунту. Узнав об этом, Камбиз велел напоить его бычьей кровью, от чего Псамменит умер.

Весь Египет оказался под властью персов. Обитавшие на западном морском берегу народы Ливии покорились добровольно, послали Камбизу дары и уплатили дань. Камбиз решил присоединить к государству и лежавшую далеко на юге Эфиопию, которая еще в древнейших народных преданиях изображалась как высокообразованная и богатая страна. Сначала он послал туда с подарками лазутчиков, которым было приказано сделать вид, что они имеют поручение уговорить эфиопов вступить с персами в дружественный союз. Но эфиопский повелитель разгадал их хитрость и сказал им: «Удалитесь. Ваш царь человек несправедливый. Если бы он не был таковым, то не искал бы другой земли, кроме своей, и не старался бы порабощать себе людей, которые ничем его не обидели. Отнесите ему этот лук и передайте совет, чтобы он тогда только приблизился к эфиопам, когда персы будут в состоянии так же легко, как мы, натягивать этот лук, и скажите ему, что он может возблагодарить богов за то, что они не внушили эфиопам желания завладеть чужой собственностью». Камбиз, достигший в это время Фив, пришел в ярость от такого ответа и, несмотря на то, что ни один перс не мог натянуть эфиопский лук, тотчас дал приказание выступить в Эфиопию. В Фивах он оставил эллинов, а 50 000 человек послал завоевать оазис, где находился оракул Юпитера Аммона, который был в 10 днях пути к западу от Фив. Но это войско было засыпано в пустыне песчаным ураганом и бесследно исчезло. Не лучше шли дела и в главном войске, с которым сам Камбиз выступил против эфиопов. Очень скоро все взятые с собой припасы были съедены, истреблен даже вьючный скот. В пустыне не было ни дерева, ни былинки, и голод вынудил войско, подобно гибнущим мореплавателям, выбирать из своей среды 1 из 10, убивать его и съедать. Это заставило Камбиза отказаться от дальнейшего похода, и он повел войско назад в Мемфис.

Здесь он нашел народ в шумной радости по случаю рождения после долгого ожидания нового аписа (священного быка). Жрецы были заняты жертвоприношениями и молитвами, а народ с радостными криками следовал за процессиями аписа по всему городу. Но Камбиз, усмотрев в этом ликовании выражение радости по случаю постигшего оба его войска несчастья, готовил веселому празднеству ужасный конец. Он приказал привести к себе аписа и с презрительным смехом воткнул ему в бок кинжал. Затем велел бить жрецов плетьми, а жителей рубить мечами. В мемфисском храме бога Фта он вступил в его сокровенную часть, доступную только жрецам, и приказал бросить в огонь изображения богов. Он велел вытащить из могилы труп Амазиса и сжечь его после всевозможных поруганий. Деспотизм и ярость его не знали никаких пределов. Когда из всех персов только его брат Смердис смог натянуть эфиопский лук, Камбиз велел отослать его в Персию, а следом послал своего любимца Прексаспа с приказанием убить Смердиса, что тот и сделал.

Крезу, сопровождавшему Камбиза в походах, иногда удавалось удерживать царя от неправых поступков или высказывать ему правду. Как-то Камбиз спросил любимого придворного Прексаспа: «Скажи, что думают обо мне персы?» – «Государь, – отвечал тот, – они тебя очень хвалят, но находят, что ты слишком склонен к употреблению вина». – «Ах! – воскликнул царь. – Так они думают, что я тогда неспособен владеть собой? Ты должен немедленно убедиться, правы ли они. Если я попаду твоему сыну, который стоит там, на дворе, прямо в сердце, будет очевидно, что персы говорят неправду». Он натянул лук, и мальчик упал мертвым. Царь приказал вскрыть его тело, и действительно нашли стрелу, пронзившую сердце. «Итак, Прексасп, – воскликнул торжествующий Камбиз, – будут ли персы и теперь утверждать, что я не владею собой? Знаешь ли ты хоть одного человека в мире, который стрелял бы так же хорошо, как и я?» Прексасп, видя, что царь не в здравом уме, и опасаясь за собственную жизнь, отвечал: «Я полагаю, царь, что сами боги не могут стрелять лучше». В другой раз царь без достаточной причины велел арестовать 12 знатнейших персов и закопать их в землю головами вниз.

При виде такого Крез счел своим долгом образумить Камбиза и обратился к нему с такими словами: «Не следуй во всем увлечению молодости и сердца, но умеряй и сдерживай себя. Ты казнишь своих граждан без достаточных оснований. Берегись, как бы персы не взбунтовались. Отец твой настойчиво наказывал наставлять тебя и давать тебе благие советы». Камбиз в гневе пустил стрелу в Креза, и тот едва успел отклониться. Тогда царь велел слугам убить его. Но те, зная непостоянный нрав царя, скрыли Креза и, когда на следующий день Камбизу захотелось беседовать с Крезом, слуги, заметивши это, доложили, что тот жив. Хотя это и обрадовало деспота, он все-таки приказал казнить ослушавшихся слуг.

После 3 лет в Египте Камбиз решил возвратиться в Сузы, оставив в Египте персидский гарнизон. В Сирии он узнал, что по всем областям разосланы вестники, которые провозглашают царем Смердиса. Угадывая обман, Камбиз вскочил на лошадь, чтобы поспешить в Сузы. Но тут у него выпал из ножен меч и конец его воткнулся ему в бок и прошел до кости. У него сделался антонов огонь. На смертном одре Камбиз просил собравшихся вокруг него знатнейших персов не допускать, чтобы верховная власть снова перешла в руки мидян. Он убеждал, чтобы всякого, кто будет выдавать себя за его брата Смердиса, наказывали как обманщика, ибо настоящий Смердис, увы, давно убит по его приказанию. Камбиз умер, не оставив после себя детей.

Лже-Смердис был мидийским магом Гауматой, братом мага Патизефа. Он имел цель восстановить мидийское владычество. Знатные персы сначала держали себя спокойно, так как недоверчиво относились к последним словам Камбиза, полагая, что он распустил слух о смерти брата из зависти к нему. К тому же и Прексасп после смерти Камбиза из страха наказания отрицал справедливость этого слуха. Маги старались щедрыми обещаниями склонить Прексаспа на свою сторону и убедить его всенародно подтвердить, что Смердис жив. Это должно было рассеять уже возникавшие сомнения, поскольку все приказания стали исходить через магов из царского гарема и никто не допускался лицезреть царя. Наконец, 6 главных персидских предводителей собрались на совет, обдумывая, каким образом узнать правду. Если мнимый Смердис – брат Патизефа, его легко можно узнать, ибо он не имел ушей, которые еще Кир приказал ему отрезать за какой-то проступок. Случилось, что в числе его жен была дочь одного из этих предводителей, которая на вопрос отца сообщила, что у царя Смердиса совсем нет ушей. В то время, как шестеро предводителей совещались, как наказать обманщика, в Сузы прибыл Дарий, сын наместника Персиды Гистаспа, молодой и отважный перс из племени Ахеменидов, к которому принадлежал и Кир. Они тотчас приняли Дария в союзники и отправились вооруженные под его предводительством в царский дворец. Стража беспрепятственно пропустила их во двор ввиду их высокого положения. Здесь они встретили сопротивление со стороны слуг, но после непродолжительной схватки одолели их и ворвались в комнату царя. Тут они нашли обоих братьев-магов, убили их, показали их головы персам и рассказали все дело. Народ в это время уже узнал все от Прексаспа, который подтвердил смерть настоящего Смердиса и затем бросился с башни. Персы пришли в такую ярость, что перебили всех попавшихся им в руки магов.