Текст книги "Мифы древнего мира"

VIII. Греческая история. От персидской войны до эпохи Александра Македонского
(504–323 гг. до н. э.)

1. Состояние Греции перед Персидской войной

Сравнив громадность великой Персидской монархии с незначительностью Греции, можно ожидать победы Персии в предстоящей войне. Но в громадной массе персидского управления было много неповоротливости и много причин внутреннего разложения. Несмотря на установленный Дарием в обширном государстве порядок, несмотря на возможно лучшую централизацию управления с помощью быстрого сообщения между царским двором и столицами сатрапов, несмотря на воспитание способных военачальников и должностных лиц и на развитие сухопутных и водных путей, Персидская монархия страдала двумя разъедающими недугами. Один заключался в громадном различии между соединенными под одной властью народами, и можно было в любое время ожидать, что они, вспомнив о национальности, воспользуются минутной слабостью государства и восстанут. Другой недуг заключался в дворцовом управлении – господстве женщин при царском дворе, которое имело пагубное, расслабляющее влияние на преемников Дария.

Греция ушла далеко вперед в духовном и умственном отношении, и понятно, почему кажущееся подавляющее превосходство Персии нашло такой противовес в мощи быстро развивающегося греческого гения. «В Персии все рабы, – говорил фессалиец Ясон, – за исключением одного». «Для вас, греки, – говорил перс Артабан Фемистоклу – всего важнее свобода и равенство». В Персидской монархии во главе управляемых народов стоял один господствующий народ, а правительство и подданных соединяла не внутренняя, происходящая из равенства национальностей, связь, а лишь вынужденное внешней силой повиновение. В Греции же при однородности народа и правители, и народ находились в более тесной связи, благодаря живому стремлению к основанному на свободе и равенстве образу правления. Признавалась одна власть, проистекавшая из умственного и нравственного превосходства, а повиновение основывалось на уважении к закону. Поэтому воодушевление и любовь к родине, заставлявшие каждого гражданина в Греции считать себя орудием государства, одушевляли каждое отдельное лицо. Сердца греков наполняли слава государства и забота о свободном развитии духовных сил всего народа, в Персии же подвластные народы не могли воодушевляться славой господствующего народа, и этот народ старался извлекать пользу лишь для себя. Поэтому здесь главным и отличительным признаком властителей являлась доведенная до крайних пределов роскошь. В Греции же или противились расслабляющим наслаждениям всеми нравственными силами, или облагораживали их искусством и красотой. Стремление к свободе и самостоятельности выражалось также и в том, что маленькая Греция разделялась на значительное число отдельных государств. Мы видим миролюбивую Ахайю с ее союзом городов рядом с могущественной, но раздираемой противоречиями Фессалией, дикую и суровую Этолию рядом с блистающим древними поэтическими преданиями Аргосом, Аркадию с ее первобытной пастушеской жизнью рядом с богатым, ведущим обширную торговлю Коринфом. Менее восприимчивая к духовному развитию Беотия существует рядом с незначительной по площади, но выдающейся умственным развитием Аттикой; воинственная и честолюбивая Спарта и рядом с ней – почитающая священный мир Элида. Нередко это племенное различие вело к жесточайшим столкновениям, но все это не могло надолго задерживать развития греческого духа.

Отдельные греческие государства стремились достигнуть гегемонии. Спарта распространила власть и могущество не только на Пелопоннес, но и за его пределами. Осторожный спартанский дух, хотя и не дерзал проникать в будущее, но здраво понимал настоящее положение дел. Государственное устройство в Спарте связывало всех граждан суровостью строгого повиновения; воинское воспитание создало мужественную пехоту, к тому же спартанцы принадлежали к далеко распространившемуся дорийскому племени. Все это способствовало тому, что большинство греков готовы были признать за этим государством гегемонию в предстоящей войне с персами. Но к этому времени на первое место начинают выдвигаться Афины. Введенные в них Солоном учреждения уже указывали на то противодействие, которое они намеревались оказать Спарте. Афины в то время находились под единодержавною властью Писистрата. Он настолько утвердил эту власть, что после его смерти в 527 г. та без всякого с чьей-либо стороны сопротивления перешла к его старшему сыну Гиппию, который взял себе в соправители брата Гиппарха. Гиппий не обладал обходительностью и кротостью отца, но так же заботился об украшении города и покровительствовал поэзии, в чем ему содействовал и Гиппарх. В Афины были приглашены два знаменитых поэта того времени – Анакреонт с острова Теоса и Симонид, уроженец острова Кеоса. Гиппарх был убит Гармодием и Аристогитоном за то, что нанес им оскорбление на празднестве Панафиней. Гармодий тотчас был заколот стражей; Аристогитон бежал, но был схвачен и тоже предан смерти.

Правление Гиппия сделалось суровым и жестоким. Побуждаемый недоверчивостью, он старался уничтожить страх страхом. Множество заподозренных им граждан было предано смерти, а имущество отобрано. Доверяясь только чужеземным наемникам, он, чтобы уплачивать им жалование, производил жесточайшие грабежи. Многие благородные граждане бежали из Афин и соединились с Алкмеонидами, которые принадлежали к знатнейшим и богатейшим фамилиям и жили вне Афин, но рассчитывали вернуться в город и отомстить Писистратидам. Проживая вблизи Дельф, Алкмеониды расположили в свою пользу оракула. За известную сумму они приняли на себя постройку храма, уничтоженного пожаром. Храм выстроили с большой роскошью и красотой и после этого не переставали одаривать его многочисленными приношениями и денежными взносами. Алкмеониды хотели после смерти Гиппарха возвратиться в Афины, и для того, чтобы силы их и прочих изгнанников были достаточными, оракул оказал им содействие. Когда к оракулу обращались спартанцы, пифия убеждала их освободить Афины. Спартанцы послушались веления божества и послали войско в Аттику. Гиппий призвал на помощь фессалийцев и некоторое время мог сопротивляться. Но спартанцы прислали сильное подкрепление под началом царя Клеомена I, войско Гиппия было разбито при Палленах, фессалийцы ушли к себе, а Писистратиды оказались заперты в Акрополе. После того, как дети Гиппия попали в руки неприятеля, он заключил с афинянами договор, по которому обязался покинуть Афины и Аттику при условии возвращения ему детей. Дети были возвращены, и он отправился в Сикион к сводному брату Хегесистрату, надеясь вновь захватить власть в Афинах с помощью персов, ибо его зять Гиппоклес, владетель Лампсака, находился в большой милости у Дария.

Благодаря этому перевороту, фамилия Писистратидов была свергнута, а Алкмеониды снова очутились во главе управления. Одним из политических деятелей рода Алкмеонидов был Клисфен, человек, который стоял выше сословных предрассудков и полагал, что величие Афин может быть достигнуто не установлением новой тирании, а полнейшим и совершенным уравнением в правах всех граждан. С этой целью он уничтожил существовавшие с древнейших времен 4 класса (филы), которые предоставляли власть родовой и денежной аристократии. Клисфен разделил область Аттики согласно ее географическому положению на 10 фил (округов) с 10 демами (общинами) в каждой; к филам были присоединены иностранцы и матеки (поселившиеся навсегда иностранцы). Этим была уничтожена в государстве власть родовой аристократии. Сделавшийся таким образом хозяином собственных судеб народ решал свои дела в народных собраниях, регулярно собиравшихся 10 раз в год. Число членов совета было увеличено до 500, и в нем также утвердился демократический элемент. Чтобы уничтожить возможность возврата к тирании, Клисфен ввел остракизм (право изгнания), когда при голосовании имя того, кто должен был отправиться в изгнание, голосовавшие выцарапывали на черепке (остраконе). По этому закону гражданин, угрожавший демократическому равенству и свободе, мог быть изгнан из отечества на 10, а впоследствии на 5 лет, если за такое постановление высказывалось 6000 голосов.

Во главе аристократической партии в это время стоял Исагор, который желал вернуть власть аристократов. Он призвал на помощь спартанцев, которые не упустили случая вмешаться во внутренние дела афинян. По предложению Исагора сначала спартанцы послали в Афины вестника, который должен был на площади потребовать изгнания Клисфена за то, что он осквернен убийством Килона, которое совершили его предки. Клисфен покинул город, после чего спартанский царь Клеомен с небольшим отрядом вступил в Афины, чтобы устроить там все по желанию Исагора. Он изгнал 700 семейств, распустил совет пятисот и хотел учредить новый из 300 человек – исключительно приверженцев Исагора. Но народ не остался равнодушен к этим событиям и, возбужденный советом пятисот, взялся за оружие. Спартанцы были заперты в крепости, и из-за недостатка съестных припасов уже на 3-й день просили отпустить их с миром. Это было им разрешено, и вместе с ними покинул Аттику и Исагор. Клисфен и остальные изгнанники возвратились, и новая реформа была приведена в исполнение. Но поскольку можно было опасаться возвращения спартанцев, афиняне решили искать союза с персами. Сатрап в Сардах принял послов во главе с Клисфеном и обещал им помочь, если они согласятся дать царю земли и воды (знак покорности). Ввиду большой опасности для отечества послы изъявили согласие, но договор был отвергнут афинянами, а Клисфен после возвращения стал первой жертвой остракизма и был изгнан из Афин.

Персидская помощь явилась слишком поздно. Клеомен, полный гнева за испытанное оскорбление, уже собрал со всего Пелопоннеса многочисленное войско и даже склонил беотийцев и г. Халкида на Эвбее вступить с ним в союз, чтобы содействовать возвращению Исагора в Афины как тирана. Таким образом, в 506 г. Аттика одновременно с двух сторон подверглась нападению и погибла бы, если бы неприятельское войско не было составлено из союзников. Это спасло Афины. Коринфяне, считая предпринятое дело несправедливым, а также сильно опасаясь перевеса Спарты в случае порабощения Афин, неожиданно ушли домой; спартанские цари Клеомен и Демарат поссорились между собой, после чего Демарат удалился в Спарту. Клеомен, ощущая собственную слабость, вынужден был последовать за ним. Остались одни беотийцы и халкидяне, которых афиняне без особого труда прогнали. Халкида попала в руки победителей и получила демократическое устройство. По поводу этих, событий Геродот написал: «Так доказало свое превосходство гражданское равенство. Ибо пока властвовали тираны, афиняне не могли преодолеть на войне ни одного неприятеля; сделавшись же свободными, они выказали достаточно рвения и мужества в достижении такой цели». Такое развитие молодого государства устрашило спартанцев. По преданию, Клеомен нашел в афинской крепости пророчество, предвещавшее много бед спартанцам в будущем со стороны Афин. И соображая, что если афинский народ останется свободным, он возьмет над ними перевес, а будучи в рабстве, ослабеет и будет охотно повиноваться, спартанцы решили вызвать из Малой Азии Гиппия и с помощью союзников восстановить его власть в Афинах. Свое предложение Спарта представила на усмотрение союзников. В собрании союзников против этого предложения выступил коринфянин Сосикл, который доказывал, что спартанцам по меньшей мере неприлично уничтожать свободу в тех городах, где она существует, и вводить в них рабство. Он так живо изобразил деспотизм тиранов, властвовавших в прежние времена в Коринфе, что никто не согласился поддержать Спарту, и Гиппий должен был удалиться. Тогда Гиппий возложил надежды на персов и старался всеми силами побудить Артаферна, бывшего сатрапом в Сардах, покорить афинян. Артаферн с угрозами отправил повеление афинянам принять к себе Гиппия. Но афиняне смело отвергли такое предложение и решили скорее вступить с персами в открытую войну. Таким образом, и со стороны персов, и со стороны греков все было подготовлено к войне и недоставало лишь повода.

2. Восстание ионян в Малой Азии
(504 г. до н. э.)

Между тем греки, живущие в Малой Азии, процветали под персидским владычеством. Все берега были усеяны городами, которые вели обширную торговлю. Главнейшим был Милет, основавший 80 колоний, богатый торговлей, которую он вел преимущественно на Черном море и уважаемый за имена многих граждан, прославившихся в области наук и искусств. Правителем Милета был тиран грек Гистией, человек необыкновенно способный. Ему одному было обязано спасением все персидское войско в несчастном скифском походе. Он был награжден участком земли во Фракии на берегу р. Стремона, основал здесь колонию и тем встревожил персов: здесь располагались серебряные рудники. Кроме того, именно это место было ближе всего к европейским грекам. Чтобы удалить оттуда Гистиея, Дарий вызвал его в Сузы под лестным предлогом – иметь при себе столь заслуженного мужа. На место Гистиея был назначен его зять Аристагор. Гистией сильно тосковал при персидском дворе об утраченной свободе. Зятю его новая должность также не принесла счастья. Решив оказать помощь одной из партий на о. Наксосе, он выпросил для этого флот у Артаферна, который дал ему 200 кораблей под предводительством Мегабата, но на пути Аристагор поссорился с Мегабатом. С досады Мегабат предупредил враждебную партию о грозящей опасности и тем дал возможность подготовиться к предстоящему нападению неприятеля. Таким образом, флот должен был вернуться, ничего не сделав. Аристагор опасался, с одной стороны, гнева персов на неудачный исход похода; с другой стороны, ему приходилось взять на себя издержки по содержанию войска, участвовавшего в этом предприятии. Кроме того, он боялся, что его лишат владычества над Милетом. В таком затруднительном положении он получил от Гистиея предложение организовать восстание. К нему в Сузы явился раб Гистиея и попросил обрить себе голову. На коже ее были вытравлены слова, в которых Аристагору предлагалось побудить ионян отложиться от персов. Гистией рассчитывал при этом, что Дарий, узнав о восстании, пошлет его в Милет для восстановления порядка. Аристагор тотчас приступил к делу. Эллинские города Малой Азии были весьма склонны к независимости. Едва Аристагор сложил с себя власть в Милете и возвратил народу свободу, тотчас восстали все города и острова от Геллеспонта до Карий, изгнали тиранов, вооружили корабли и войска и учредили у себя народное правление. Недоставало только участия европейских греков. Для достижения этого Аристагор сел на корабль и отправился сначала в Спарту. Держа в руке медную доску с вырезанной на ней картой, он доказывал, что властителям Греции должно быть близко освобождение потомков этой страны от рабства. При этом он показал царю Клеомену на карте персидские провинции и описал их богатства, плодородие их земель, чтобы побудить его к действиям надеждой на прибыль. Но когда на вопрос, как далеко от Ионического моря до персидского царя в Сузах, он ответил, что на поход потребуется 3 месяца, Клеомен тотчас прервал переговоры, сказав: «Удались, добрый друг из Милета, и покинь Спарту еще до солнечного заката. Ты совсем не дело говоришь спартанцам, предлагая совершить им столь далекий поход». Однако Аристагор сделал еще попытку. Он вошел к царю в дом и застал его с 9-летней дочерью его Горго. Он обещал Клеомену 10 талантов, если тот переменит решение, но тщетно. Аристагор довел предложение до 50 талантов. «Отец, – сказала тогда маленькая Горго, – уйди, а то он тебя подкупит». После этих слов царь навсегда отказал милетцу.

Затем Аристагор отправился в Афины, которые, как об этом рассказано выше, только что изгнали тиранов и опасались вражды персидского сатрапа в Сузах, вследствие наговоров находившегося там Гиппия. Они тем легче склонились на предложение Аристагора, что тот напомнил им о племенном родстве жителей Милета с афинянами, говорил о богатствах персов и представил войну с ними как общую борьбу за достижение и сохранение свободы. Они обещали ему 20 кораблей, к которым жители острова Эвбеи прибавили еще 5 своих. «Эти обещания и корабли были началом всех зол для греков и варваров», – говорит Геродот. Как только весь этот флот прибыл в Эфес, Аристагор послал войско против Сард. Жители не оказали сопротивления, и город, а затем и крепость, защищаемая Артаферном, были взяты. Бо́льшая часть домов там была построена из тростника или покрыта им. Поэтому когда греческий воин бросил в ближайший дом горящую головню, весь город вместе с храмом богини Кибелы запылал. Это заставило лидийцев отступить от греков и для борьбы с ними соединиться с персами и Артаферном. Стоявшие по эту сторону р. Галиса персы, узнав о случившемся, пришли на помощь лидийцам, но не застали греков и преследовали их вплоть до Эфеса. Здесь произошло сражение, в котором ионийцы были совершенно разбиты. Их союзники, афиняне, удалились, а остальные греки рассеялись.

Но поскольку борьба началась, ионийцам приходилось ее продолжать, и прибытие карийцев и киприотов, также отложившихся от персов, казалось, могло возместить потерю афинской помощи. Однако содействие Кипра продолжалось недолго. Персы тотчас поспешили к Кипру с сухопутными и морскими силами, чтобы завладеть этим важным пунктом. Хотя ионийцы и разбили персидско-финикийский флот, персы успели высадить войско на самый остров, одержали полную победу и принудили восставших к покорности. Карийцы после двух поражений продолжали держаться только благодаря помощи ионян, и главный виновник восстания Аристагор начал сомневаться в его счастливом исходе. Потеряв мужество, он недостойно отказался от борьбы и удалился во Фракию, где Гистией уже хотел основать колонию с целью устроить там убежище для жителей Милета в случае их поражения. Аристагор вскоре был убит тамошними жителями. Худшая участь постигла Гистиея. При первом известии о восстании в Сардах он, как и предполагал, был вызван к Дарию. Гистией сумел защитить себя от всякого подозрения в участии в восстании, так что царь послал его в Сарды, чтобы он оказал содействие в подавлении восстания. Но в Сардах Гистией не мог долго играть двойную роль. Персидский наместник Артаферн знал о его участии в восстании и прямо упрекнул его в измене. Гистией поспешил спастись бегством и удалился к ионянам. Те приняли его как виновника бедствий; у жителей Милета, которые не имели никакого желания снова иметь над собой тирана, и были весьма довольны бегством Аристагора, он также должен был опасаться за жизнь. После долгих скитаний Гистией нашел убежище у жителей о. Лесбос. Получив от них 8 кораблей, он пустился в море, но не принимал участия в большом сражении, решившем судьбу ионян.

Когда персидские полководцы со всеми сухопутными и морскими силами направились к Милету, греки решились вступить в сражение с персами не на суше, а на море. У лежащего близ Милета маленького о. Лады собрался флот, в котором было 100 хиосских, 80 милетских, 70 лесбосских и 60 самосских судов. Эта морская сила показалась персам столь значительной, что они попытались сначала ее раздробить. Они предложили изгнанным из греческих городов и находившимся в их стане тиранам войти в тайные переговоры с предводителями греческого флота и обещанием полного прощения склонить их отступиться от союза; сначала эти предложения не имели успеха. Флотом командовал Дионисий Фокейский, который сделал все необходимые приготовления к битве. Ионяне сначала охотно подчинялись его распоряжениям, но вскоре вследствие лени и изнеженности стали находить их слишком тягостными и утомительными и, наконец, отказались ему повиноваться, потому, будто бы, что его родной город выставил только 3 корабля. Скоро союз греков окончательно распался. Самосцы вступили в переговоры с только что свергнутым прежним тираном Эаком, сыном Силосона. Когда в 497 г. произошло решительное морское сражение, самосцы, а вслед за ними лесбоссцы и другие обратились в бегство, и персы одержали полную победу, хотя хиосцы и фокейцы показали чудеса храбрости.

Ближайшим следствием этого поражения было падение Милета. Из жителей бо́льшая часть мужчин была перебита, а женщины и дети уведены в плен в Сузы. Дарий переселил их в один из городов на Тигре. Большая часть островов и все прибрежные города покорились персам и испытали всевозможные неистовства, жертвой которых стал и Гистией. Он попал в руки персов и был распят Артаферном на кресте; голова его была засолена и отправлена в Сузы. Его не хотели доставлять царю живым, ибо опасались, что он может снова попасть у него в милость. Дарий приказал обмыть голову, обвязать ее и похоронить с честью. Такова была печальная участь ионийского восстания. С гордым сознанием непобедимости надеялись персы на такое же счастье в войне с европейскими греками, к которой Дарий стал теперь готовиться.