Текст книги "Поклонник"

– Мне надо назвать ее имя? Это одна из тех девушек, что были на вечеринке.

– И как далеко завело вас ваше алиби?

– Дальше, чем мне хотелось бы говорить, – скромно заметил он. – Но могу сказать вам, лейтенант, если это вас устраивает, сколько оно заняло времени, – до половины четвертого.

– Я уверен, что вас можно в чем-то обвинить. За вами определенно что-то есть, – сказал я задумчиво. – Надо только хорошенько поразмышлять, за что вас посадить. Возможно, за совращение несовершеннолетних грязными стишками. Кто вас издает?

Яркий багрянец разлился по его щекам.

– Меня… э… видите ли, еще не издавали.

– Ах вот как, – сказал я. – Хорош поэт.

– Это лишь вопрос времени, – сказал он поспешно. – В Нью-Йорке сейчас два или три дома заинтересовались моими стихами.

– Нью-Йорк давно почистили, – сказал я. – А те дома, о которых вы говорите, больше не работают.

– Я бы хотел, чтобы вы оставили ваши дешевые подковырки при себе, лейтенант! – Его лицо стало пунцовым. – Меня тошнит, когда приходитс встречаться с каким-нибудь неотесанным…

– Лейтенантом полиции?

Ромэйр прискакал обратно в комнату с двумя чашками того, что, по моему разумению, являлось чаем. Если это был не чай, – значит, мен обманули. Он подал одну чашку Пайнсу, затем уселся напротив меня и стал лихорадочно помешивать ложечкой темную жидкость.

– У вас есть еще какие-нибудь вопросы ко мне, лейтенант?

– Да в общем-то нет, – сказал я. – Но запомните одно: отказ от дачи свидетельских показаний офицеру полиции является уголовным преступлением.

– Что вы этим хотите сказать?

– Это очень просто. Если вы не рассказываете мне обо всех известных вам фактах, которые могут иметь отношение к дан, ому делу, то сейчас можете сесть в тюрьму на о-очень долгий срок.

Я видел, как он пролил чай на блюдечко.

– Не поддавайся на провокацию, Эдгар, – сказал Пайнс. – Это старый трюк. Он просто пытается запугать тебя, чтобы ты сказал то, чего сам толком не знаешь.

– Само собой, – сказал я. – Я могу сначала припугнуть, а потом и впрямь упечь вас за решетку, если вы будете что-то скрывать от меня… причем это касается обоих.

Пайнс громко хмыкнул:

– Да он только хочет…

– Заткнись! – сказал я ему.

Он посмотрел на меня, снова открыл было рот, чтобы что-то сказать, но вовремя передумал.

– Так вот, – сказал я Ромэйру. – Если вам что-то известно, то сейчас самое время рассказать все. Завтра может быть слишком поздно.

Он снова пролил чай на блюдце.

– Я не знаю, – униженно произнес Ромэйр. – Я… я правда ничего не знаю. Лейтенант, а есть у вас такая штука, как защита свидетеля? Я имею в виду…

– Эдгар! – резко оборвал его Пайнс. – Ради общего блага, закрой свой поганый рот!

Ну все, на сегодня с меня хватит этого Пайнса, подумал я. Я поднялс и подошел к тому месту, где он сидел.

– Заткнись, – сказал я ему.

– Вы не смеете… – Он медленно поднялся, глаза его округлились.

– Вытяните руки перед собой, – сказал я жестко. Он сделал, как ему было велено. Я вынул наручники и защелкнул их у него на запястьях.

– Вы не можете со мной так поступить! – В его голосе зазвучали истерические нотки. – Почему вы арестовываете меня? По какому обвинению? Я требую объяснений! Требую вызвать моего адвоката! Вы не можете обращаться со мной как с обычным уголовником!

– Марш! – скомандовал я ему. – На кухню. – И легонько хлопнул его по плечу, указывая правильное направление.

Он с неохотой побрел на кухню, все еще громко возмущаясь. Я отцепил наручник с его левой руки и оглядел кухню. Раковина выглядела подходящим местом. Я пристегнул свободный наручник к трубе, ведущей к крану.

– Я» оставлю вас здесь помедитировать, – сказал я ему. – Возможно, вас посетит вдохновение, и вы сложите пару стишков.

Я вернулся в гостиную, плотно затворив за собой кухонную дверь, из-за которой доносились протестующие вопли Пайнса о справедливости и правах человека.

Я снова подошел к своему креслу и уселся в него. Ромэйр смотрел на меня испуганными глазами.

– Нужно ли это было делать? – спросил он.

– Нужно, чтобы нас больше не прерывали разные грубияны, – сказал я. – Так о чем вы говорили?

Он сделал большой глоток чая и потом посмотрел на меня почти умоляющими глазами.

– Лейтенант, я задал вопрос: предоставляется ли защита свидетелю при определенных обстоятельствах?

– Конечно, предоставляется, – сказал я. – При любых обстоятельствах, если это необходимо. Чего вы боитесь? Что вас кто-то убьет, если вы расскажете мне о том, что вам известно? Полиция, уверяю вас, примет все возможные меры по вашей защите, если это…

– Я не совсем то имел в виду, – сказал он. – По совести сказать, лейтенант, я, в основном, подразумевал шантаж.

– Все, что я сказал, естественно, относится и к шантажу, – пояснил я. – Самая большая ошибка человека, подвергающегося шантажу, – это сидеть молчком. Вам это должно быть известно.

– Да, вы правы, – сказал он. – Но все это не так просто, когда вы сталкиваетесь с… – Он в отчаянии покачал головой. – Я – несчастный человек, лейтенант. У меня ничего нет, кроме небольшого дохода по процентам. Когда я сошел со сцены, у меня были достаточные вложения, чтобы обеспечить мне скромный доход до конца моих дней. Но за последние два месяца ушла почти треть всего капитала! – Ужас послышался в его голосе. – Если так пойдет и дальше, я буду разорен в ближайшие шесть месяцев! Так больше продолжаться не может. Что бы ни случилось, я уже не потерплю…

– Кто вас шантажирует? – спросил я.

– Вейсман, конечно, – сказал он. – Я думал, вы уже догадались.

– Я не обладаю даром ясновидения, как Учитель, – сказал я. – Почему он шантажирует вас?

– Ну, на самом деле, лейтенант… Нет, не могу сказать… Я думаю… Это абсолютно необходимо? Разве вы не можете воздействовать на него после того, что я вам сказал?

– Нам недостает самой малости под названием ?улики?, – сказал я.

– Ой, – безвольно сказал он. – Я об этом не подумал. Значит, вы не сможете обеспечить мою защиту, да?

– Конечно, сможем, – сказал я. – Мы можем…

– Нет, вы не сможете, – сказал он. – Если я вам все скажу, вы потом расскажете вашему начальству, затем это выйдет на суд, и все газеты разнесут… Извините, лейтенант. Я вел себя по отношению к вам крайне невежливо. Я… я лишь пошутил.

– Послушайте, Ромэйр, – сказал я. – Мы говорим сейчас о мотиве убийства, и вы не можете…

– Извините, лейтенант. – Его лицо стало бледным как мел. Медленно он вытянул руки перед собой запястьями вместе. – Арестуйте меня, если хотите, но отныне мои уста будут на замке!

– Ах, черт! – сказал я с отвращением. – Наручников больше нет.

Я открыл входную дверь под яростный аккомпанемент лязга наручников, бьющихся о кухонный кран.

– И последнее, лейтенант, – раздался взволнованный голос Ромэйра у меня за спиной. – Как быть с Питером? Я имею в виду наручники. Вы разве не освободите его?

– Передайте ему, что ключ пришлю по почте, – сказал я и с треском захлопнул за собой дверь.

Глава 6

Она, естественно, жила в пентхаусе. Вход внутрь здания лежал через декоративную алюминиевую решетку. Проходя через фойе, я подумал, что какой-нибудь художник по интерьеру заработал на нем не меньше десяти тысяч долларов. Обряженный в серую ливрею швейцар проводил меня к лифту. Я нажал кнопку с пометкой ?П? и понесся ввысь, быстро и бесшумно.

Наверху, у пентхауса, было свое фойе. Меньшее по размерам, чем внизу, но отделанное не менее шикарно. Я нажал кнопку звонка и стал ждать.

Дверь открылась. На пороге стояла Кэнди Логан и смотрела на меня. На ней была мужская рубашка… белая, с длинным хвостом сзади. Спереди она едва прикрывала бедра.

– Привет, – сказала она. – Я думала, ты мне сначала позвонишь.

– Интересно, когда брюки вышли из моды? – спросил я хриплым голосом.

– Так прохладнее, – сказала она беспечно. – Почему бы тебе не войти и не взглянуть на то, что я называю домом?

– Ты хочешь сказать, что здесь есть еще что-нибудь достойное внимания?

– Зайди и посмотри сам.

Я прошел за ней. На первый взгляд стиль гостиной показался мне современным, дорогим и не восточным. Уже хорошо. Но Кэнди шла впереди меня, и хвостик ее рубашки мотался из стороны в сторону, поэтому у меня, говоря честно, не оставалось времени на то, чтобы разглядывать детали интерьера.

Она направилась в угол комнаты к бару, а я завалился на диван и стал с интересом смотреть, как она готовит напитки для нас. Она наливала в бокалы ?Чивас Ригал?, впрыскивая по капельке сельтерской из весьма изысканного сифона.

– Здесь прекрасный вид из окна, – сказала она, заводя разговор.

– Отсюда, где я сижу, вид не менее превосходный, – сказал я ей. – И ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что я могу променять его на какое-то паршивое окно.

Она принесла два бокала и села на диван рядом со мной. Я благодарно принял бокал из ее рук и стал пить.

– Как мило, что ты выкроил минутку и заглянул ко мне, Эл, – сказала она. – Я уж думала, что расследование этого убийства не даст нам возможности повидаться.

– Что сказал тебе по телефону Ромэйр? – спросил я ее.

– Ромэйр? – Брови ее удивленно приподнялись. – О чем ты говоришь?

– Я сегодня работаю объездчиком, – сказал я. – И если бы ты не стояла следующей по списку, я бы бросил это дело.

– Почему бы тебе не расслабиться? – сказала она. – Успокойся, Эл, и объясни все по порядку.

– Не морочь мне голову, милая, – сказал я ей. – Стелла Гибб сказала, что мне надо поговорить с Ромэйром, и затем позвонила ему и предупредила, что я еду к нему. Ромэйр посоветовал мне поговорить с тобой, и могу поспорить, что он тоже звонил тебе и предупредил о моем появлении.

– Ты никому не веришь? – вздохнула она. Привычным движением Кэнди забросила ногу на ногу, и, хотя край рубашки лишь чуть-чуть вздернулся, этого оказалось достаточно, чтобы возбудить мое любопытство – а есть ли у нее что-то под рубашкой? Я почувствовал, что этот вопрос требует повторного расследования.

– Однажды я поверил одной даме, – сказал я. – Оглянуться не успел, как чуть было не стал мужем.

– И это было бы неглупым шагом, если она владела какой-нибудь недвижимостью, – сказала Кэнди.

– Не будем отклоняться от темы, – сказал я ей. – Ну, так что Ромэйр, а?

– По правде сказать, Эдгар действительно звонил мне.

– И что он сказал?

– Он думает, что я должна рассказать тебе правду о Стелле и Джулии. Мол, теперь ты вряд ли поверишь ему, что бы он ни говорил. Сам он собирался все рассказать, но разговор как-то не получился. – Она нахмурилась. – Там что-то получилось с Питером… Тот сходит с ума, стараясь освободиться от крана!

– Пайнс – параноик, – объяснил я. – Ему мерещится, будто кухонный кран охотится за ним. И вообще – все краны, – он не мылся уже три недели, – а этот представляется ему главарем всей банды. Это история из серии о враче и больном: первый боится возмездия второго за нанесенный здоровью ущерб. Питер на прошлой неделе менял прокладку в кухонном кране и, как ему кажется, провел эту операцию несколько неряшливо.

Кэнди откинулась на диван, заложив руки за голову.

– Ну ладно, если ты не хочешь слушать о Стелле и Джулии…

– Я хочу.

– Эдгар сказал, что ты, возможно, поверишь мне, если я расскажу тебе о них. Всю правду.

– Возможно. Попробуй.

– Они ненавидели друг друга, – не смущаясь, произнесла Кэнди. – И обе сходили с ума по парням. Стелла всегда занималась тем, что отбивала у Джулии ее кавалеров.

– Это я уже знаю, – сказал я. – Слышал эту песню, и мелодия мне слегка наскучила.

– Та стычка, что произошла на вечеринке у Стеллы, она не из-за Эдгара, тут причина – Харри Вейсман.

– Все это похоже на аттракцион в китайском цирке, – сказал я. – На сцене семь маленьких китайцев, и один из них непрерывно вытаскивает из шляпы кроликов. Вот только не понятно, – это все тот же китаец или разные.

– Ты опять болтаешь чепуху, – вздохнула она. – Если ты мне не веришь, я заткнусь и больше не буду отнимать твое драгоценное время.

– Продолжай, – разрешил я.

– Джулия была по уши влюблена в Вейсмана, а Стелла однажды вечером случайно увидела их вместе в баре. Для Стеллы это была своего рода пощечина; любого нового парня Джулии она воспринимала именно так. Делом чести стало соблазнить Вейсмана и увести его от подружки. Ее увлекала сама мысль – перетащить Вейсмана из постели Джулии в свою собственную. А когда все случится, она похвалится этим перед побежденной соперницей.

– Ну и как?.. Удалось?

Кэнди выразительно пожала плечами.

– Откуда мне знать. Но их схватка произошла именно по этой причине. Джулия предупреждала, чтобы та ушла с ее дороги.

– Ты думаешь, ее убила Стелла?

– Я точно не знаю, – сказала Кэнди. – Но я уверена, что она способна на это. Я никогда не встречала более порочной женщины, чем Стелла!

– А Учитель? Он тоже не может ее исправить, как ты считаешь? Этот загар и все прочее? Кэнди разразилась хохотом.

– Давно я так не смеялась! Исправить Стеллу! Ты что, не знаешь… – Она внезапно замолчала. – Ладно, не важно.

– Ну, продолжай, – сказал я. – Интересно послушать. Это даже более увлекательно, чем чтение сплетен в скандальных журналах.

– Я просто хотела сказать, что ничто не может исправить Стеллу… кроме могилы… наверное, – сказала Кэнди. – Хочешь еще выпить?

– Конечно. А еще я хочу посмотреть, как ты проходишь по комнате туда и как возвращаешься с бокалом обратно.

– Могу сделать и то и другое, – сказала она, взяла пустой бокал из моих рук и медленно пошла через всю комнату к бару.

Ее бедра двигались свободно и легко, как в танце. Она вернулась с новыми порциями и опять уселась рядом со мной. Ее длинные ноги с превосходным загаром – лучшая реклама в пользу поклонения солнцу, какую я когда-либо видел.

– Ну, вот и все, – сказала она. – У вас есть еще вопросы, лейтенант? У меня, как вам известно, есть алиби на время убийства. Так случилось, что я, видите ли, провела ту ночь с мужчиной. Конечно, если вы будете настаивать, я могу назвать вам его имя, но уверена, что ему бы это не понравилось. Видите ли, я случайно узнала, что у него жена и восемь голодных детей; и если он потеряет свою работу уборщика в офисе шерифа, то он…

– Интересно, – прервал я ее, – у тебя есть еще что-нибудь под этой рубашкой?

– Никогда не вздыхай так выразительно, задавая подобные вопросы, – сказала она. – Ты напоминаешь мне моего усопшего супруга. Вот с таких вздохов и началась его сердечная болезнь, а потом…

– У меня нет никакой недвижимости, – сказал я. – Поэтому мне не о чем волноваться.

– Это легко поправить, – сказала она просто. – Женись на мне, а?

– Ну да, конечно, – сказал я. – И глазом не успеешь моргнуть, а у нас уже полон дом детворы под ногами.

– Я серьезно, Эл, – сказала она низким голосом. – Почему бы тебе не жениться на мне? Мне кажется, я снова хочу замуж. Ты как раз из тех, за кого бы я рискнула выйти во второй раз. Недвижимости осталось столько, что вполне хватит нам обоим. Ты бы бросил эту работу копа с ночными разъездами, а я бы могла…

– Впервые слышу от дамы высоконравственное предложение. Я потрясен. И даже не уверен, что мне это нравится. Но лучше скажи, а ты сама не бегала на свидания с Харри Вейсманом?

– Не пытайся увильнуть от ответа! – резко парировала она.

– Никто не любит Харри Вейсмана, – сказал я. – Судьба Джулии Грант тоже никого особенно не заботила. Но если сама Джулия никого не волновала, то почему все так переживали о том, с кем она встречается?

– Понятия не имею, – сказала Кэнди и зевнула. – Я не хочу играть с тобой в ?полисменов и разбойников?. Я хочу выйти замуж.

– Тебе надо зарегистрироваться в агентстве, – сказал я ей. – За двадцать пять баксов они выдадут тебе пачку из десяти фотографий с лицами десяти парней, которые выглядят по-разному, но на уме у них одно и то же.

Кэнди поднялась с кушетки и встала передо мной. Медленно стянула с себя белую рубашку, и та упала на пол. А Кэнди все стояла и смотрела на меня сверху вниз.

По крайней мере одно теперь можно было считать неоспоримым фактом: под этой рубашкой у нее точно ничего не было.

– Ты уверен, что не хочешь на мне жениться? – нежно проворковала она.

– Это, пожалуй, единственная вещь, в которой я уверен, – выдавил я. – И еще я сконфужен.

– Мы бы могли сейчас же оформить все необходимые документы, – продолжала она. – Неужели это такая трудная ноша – быть моим мужем?

– Ты, вероятно, серьезно относишься к этому солнцепоклонству, – сказал я. – У тебя везде такой ровный загар.

– Ты все еще уходишь от ответа, – сказала она. – Спрашиваю в последний раз, Эл Уилер. Ты женишься на мне?

– Не думаю, – сказал я.

Она нагнулась, подняла рубашку с пола и набросила ее на себя через голову, как обычно делают все женщины. Затем она змеевидными движениями вползла в нее, и белая ткань стала спадать с ее груди к бедрам. Такого рода представления и возродили в свое время интерес публики к водевилям.

– Жаль, что вам так рано надо уходить, – сказала она раздраженным тоном. – Что-то вы меня сильно утомили своим присутствием, Эл Уилер!

Я допил свое виски и встал. Затем медленно побрел к двери. Кэнди осталась стоять на месте, наблюдая за мной. Я подошел к двери и обернулся:

– Я могу тебе сказать, чего боится Ромэйр. Вейсман шантажирует его, а Эдгар не желает платить. Но еще больше он не желает обсуждать, что является предметом шантажа. Ты тоже не желаешь это обсуждать?

– Убирайся! – прошипела она сквозь зубы.

– Джулию Грант убили, – сказал я. – Может быть, тебе следует рассказать мне, чего ты боишься. Я быстро это улажу, а то ведь как бы не было слишком поздно.

– Убирайся! – Она схватила бутылку из бара и швырнула ее в меня.

Я убрался.

Этот ночной экскурсионный тур я проходил без экскурсовода. Последний визит – и тур, в любом случае, будет завершен. Я собирался заскочить к своему приятелю Харри Вейсману. Уже становилось поздно, и, несмотря на то, что у меня оставалось менее двадцати четырех часов до отпущенного мне шерифом срока, я подумал: все равно надо отправляться спать, каким бы жалким ни был итог этой бурной ночи.

Я припарковал свой ?хили? у многоквартирного дома без лифта и побрел наверх. Нажал кнопку звонка и, ожидая, пока откроют, закурил сигарету. Несколько секунд все было тихо. Я снова позвонил. Звонок вновь заиграл первые такты из увертюры к опере ?Вильгельм Телль?. Я подумал, ну уж если такой звонок не может разбудить Вейсмана, то он, должно быть, помер.

Оказалось, легок на помине. Я услышал за дверью слабый стон. Затем дверь медленно распахнулась, и в проеме я увидел Харри Вейсмана, в упор смотрящего на меня.

Его глаза едва не вылезли из орбит, а обе руки были плотно прижаты к животу. Между крепко стиснутыми пальцами торчала рукоятка ножа – то ли он пытался вытащить нож, то ли хотел не дать вывалиться внутренностям.

Он издал еще один стон, ноги его подкосились, и, подавшись вперед, он стал медленно валиться на пол. Судорожно вздрогнув, он ударился головой об пол и затих.

Я вытащил свой полицейский револьвер 38 – го калибра из кобуры и закрыл за собой дверь. Вейсману я все равно уже помочь не мог, но, если убийца еще находится в квартире, – мой 38 – й здорово мне пригодится.

За каких-то тридцать секунд я обыскал квартиру и убедился, что она пуста. Окно в ванной было распахнуто настежь, и легкий ветерок нежно колыхал занавески. Я выглянул в окно и увидел, что оно выходит на пожарную лестницу. Убийца, должно быть, уходил по этой лестнице, когда звонок проигрывал мне разные музыкальные фрагменты.

Я медленно вернулся в гостиную и проверил пульс Вейсмана. Тот был мертв. Рукоятка ножа показалась мне знакомой. Она была похожа на вторую из той пары, что висела на стене в столовой Стеллы Гибб.

Я переступил через тело Вейсмана и подошел к телефону. Сверившись с телефонной книгой, я набрал номер Стеллы. Я ждал около минуты. Никто не снял трубку. Я нашел номер Кэнди Логан и набрал его. На третьем гудке она сняла трубку.

– Кэнди? – Я говорил самым сиплым голосом, каким только мог.

– Да, – резко ответила она. – Кто это?

– Харри Вейсман.

– Что тебе надо?

– Этот легавый снова задает вопросы.

– А мне какое дело? – Ее тон был безразличным. – Это не моя забота, а твоя. Хочешь, чтобы тебя еще и никто не беспокоил, да?

– Так как насчет того дельца? – сказал я приглушенным голосом.

– Не наглей! Я плачу тебе более чем достаточно, не говорим уже об остальных. Ты, должно быть, становишься богатым человеком, Харри. Так будь любезен, попереживай там сам, ладно? Может, сдохнешь от переживаний? И, пожалуйста, не звони мне больше! – Она с треском бросила трубку.

Я повесил свою и закурил сигарету. Затем еще раз набрал номер Гиббов, но трубку так никто и не снял. Я нашел номер телефона Ромэйра и набрал его. Тот ответил почти сразу.

– Уилер, – сказал я. – Как там Пайнс? Все еще привязан к кухонному крану?

– Конечно, лейтенант, – ответил Ромэйр напряженным голосом. – Кажется, у него с минуты на минуту начнется истерика. Мне ему передать что-нибудь от вас?

– Ладно, – сказал я. – Можете передать ему от меня, что столь навязчивая привязанность к крану указывает на нездоровые наклонности. Спросите его, почему бы ему время от времени не переключаться в своих мыслях на девушек.

Я быстро повесил трубку и тут же набрал номер домашнего телефона Лейверса. Ждать пришлось секунд двадцать, пока там не сняли трубку.

– Але? – спросили сонным голосом.

– Никак, моя любимая жена? – спросил я. – Когда у вас будет все кончено с этим снеговиком, знайте, что вам достаточно лишь поманить мен пальчиком, дорогая.

– А это, никак, лейтенант Уилер, – терпеливо выслушав меня, произнесла миссис Лейверс. – И с ним, без сомнения, снова приключилась какая-то беда.

– Всего один маленький трупичок, – сказал я. – Я скорблю всей душой, что должен побеспокоить шерифа в столь неурочный час, но мне кажется, он захочет это знать.

– Пойду позову его, – сказала она. – Когда вас ждать на ужин?

– Как только шериф уедет из города, – снагличал я. – Надо только поставить капкан у черного хода на тот случай, если он забудет что-нибудь и захочет вернуться домой.

– С вами я снова чувствую себя молодой, – сказала она с тяжелым вздохом. – Вы серьезно об этом трупе?

– Я никогда не говорю серьезно о трупах, – сказал я холодно. – Я пока еще более или менее нормальный, более или менее молодой человек.

– Я расскажу об этом шерифу. Он никогда в это не поверит.

Я прождал, может быть, еще секунд тридцать, пока голос Лейверса не заревел мне в ухо.

– Что там, черт возьми, вы сказали про труп? Да еще посреди ночи!

– Пока вы там спали, я работал, – сказал я с притворной обидой в голосе. – Да. Такова судьба полицейского. Я тут ходил по людям, зашел и к Харри Вейсману. Он дверь открыл, а вот сказать ничего не смог.

– Начните с конца!

– Именно так и поступил Харри. Он напоролся на конец ножа… получил им прямо в живот. Он мертв.

– Вы задержали убийцу?

– Он скрылся через окно в ванной и потом ушел по пожарной лестнице.

– А что вы делали, пока он скрывался?

– Слушал увертюру к опере ?Вильгельм Телль?.

– Послушайте! – Лейверс говорил таким голосом, словно его душили. – Прекратите крутить, Уилер! Если вы хотите сказать, что дали уйти убийце из-под самого вашего носа, то…

– Через окно в ванной, а не из-под носа, – поправил я его. – Я в это время жал на кнопку звонка по другую сторону входной двери. Пока я, простите, не обладаю рентгеновским зрением, шериф, и не могу видеть сквозь двери. Но уже работаю над этим.

– А я-то думал, что вы уже достаточно напрактиковались на этом в прошлом, – недовольно буркнул он. – Вейсмана зарезали?

– Кинжалом, который выглядит как близнец того, каким была убита Джулия Грант.

– Но это невозможно. Вы сами принесли его в офис, и он лежит сейчас закрытым у меня в сейфе.

– Возможно, что кинжалы были тройняшками, а не двойняшками, – предположил я. – Между прочим, вы не пришлете сюда Полника?

– Конечно, – сказал он. – Парни из Городского совета умрут от смеха! Еще бы, Большой Белый шериф Пайн-Сити заверял, что сможет справиться с этим делом без помощи отдела по расследованию убийств, а у нас появилось еще одно! И этот проклятый Учитель должен завтра исчезнуть с закатом солнца. Возможно, прихватит с собой сотню новеньких! – Голос звучал почти умоляюще. – Скажите, Уилер, ну есть у вас хоть какое-нибудь продвижение по делу?

– Нет, – сказал я услужливо.

– Ради всего святого! Газеты выльют на меня ушаты грязи, как только пронюхают о втором убийстве. Неужто у вас нет хоть каких-то идей на этот счет?

– Парочка есть, – сказал я. – Но не стоит на них сильно рассчитывать. Я дождусь здесь Полника, а потом поеду навестить кое-кого.

– Может быть, ваши женщины подождут, пока вы добьетесь хоть чего-то путного? – заорал он.

– Я и не собирался разъезжать с галантными визитами, – укоризненно произнес я.

– Что бы вы ни надумали делать, действуйте быстро, – сказал Лейверс. – Если мы не размотаем это дело к завтрашнему вечеру, мне придетс обратиться за помощью в отдел по расследованию убийств. Даже если лицо у меня от стыда будет как помидор.

– А у меня?

– Меня не волнует цвет вашего лица! – рыкнул он. – Зеленое, синее или багровое – вам подойдет любой цвет. Вам все как с гуся вода!