Текст книги "Дай им шанс!"

Неожиданное предложение

Джордж не умел печь. Но у него было много свободного времени, и он умел убираться. Никто никогда не запирал двери в Броукенвиле. Воровать там все равно было нечего, да и людей, способных на это, не осталось. Джордж сам вошел в дом, не переживая за моральную сторону своего поступка. С чего начать? Тут явно нужно было пропылесосить и помыть пол, вымыть и вытереть посуду и стереть пыль. Джордж решил начать с посуды, поскольку на нее она жаловалась больше всего. Он напевал, собирая грязную посуду в раковину. Он аккуратно помыл каждую тарелку и чашку, не жалея моющего средства. Потом посмотрел на свет, чтобы не осталось жирных пятен, вытер все и расставил по местам. Он с удовольствием наблюдал, как гора грязной посуды уменьшается с каждой вымытой тарелкой, и как увеличивается на глазах кухня, возвращая себе пространство, раньше занятое грязной посудой. Казалось, что даже воздух стал прозрачнее, а солнечный свет – ярче, хотя за окна Джордж еще не брался. Джорджу нравилась работа, позволяющая видеть результаты труда. В разделочном цехе груды туш никогда не уменьшались, как бы усердно Джордж ни работал, и там всегда было грязно, сколько ни убирайся. Закончив с посудой, он вытер начисто все столы и полки в кухне. Стойка теперь сияла чистотой. Отличная кухня, подумал он. Простая и удобная. Теперь пришла очередь пола. Джордж собрал куртки и сумки и сложил на диване. Нашел пылесос и начал пылесосить, насвистывая себе под нос. Давно уже у него не было достойного занятия, если не считать помощи Саре в книжном. Джордж потянулся. Софи бы им гордилась, если бы увидела его сейчас.

– Вот видишь, – сказал он вслух, – папа еще на что-то годится!

– Привет, Клэр, – поздоровалась Грейс так, словно ее визит был самой обычной вещью на свете. На самом же деле Клэр не заходила к ней уже несколько лет. Наверное, потому, что ей гамбургеров и на своих двух работах хватало. Грейс налила им кофе. Клэр присела напротив хозяйки закусочной.

– Знаешь что, – сказала Грейс, – ты мне всегда нравилась. – Они были ровесницами, и Грейс обратилась к ней как к равной. – Разумно с твоей стороны не выходить за Грэма, – продолжила она. – Занудный тип.

– Как ты узнала, что это он?

Грейс махнула рукой с сигаретой:

– Метод исключения. Кандидатов было немного, и ты очень быстро решила, что не хочешь замуж. Если бы это был Том или еще кто-то, ты бы думала дольше.

– Мы с Томом никогда…

– И зря. Но в любом случае ты молодец, что настояла на своем. Ты воспитала сильную дочь, у которой есть чувство собственного достоинства. – Грейс моргнула. – Несмотря на то, что отец ее – Грэм. Должна тебе признаться, что я тоже влюблялась в неподходящих мужчин. С кем не бывает. Главное – вовремя их бросить.

– Разве не забавно, что после отношений с такими мужчинами вообще ни с кем не хочется встречаться? – спросила Клэр. – Вырабатывается иммунитет, как после простуды. Простудился, вылечился, живешь дальше.

– Хорошее сравнение, – отметила Грейс. – Так оно и происходит.

Клэр попросила еще кофе.

– Сегодня у меня долгая смена.

Грейс оглядела ее униформу: короткую черную юбку, кроссовки и белую футболку. От нее не ускользнули сутулая спина и усталое выражение лица. Видно было, что одну смену сегодня она уже отработала. Грейс знала, что Клэр работает в двух закусочных и всегда берет дополнительные смены.

– Мне нужно найти место, где продают домашнюю выпечку.

– Сладенького захотелось?

Грейс с Клэр расхохотались.

– Каролина велела мне устроить на ярмарке киоск с домашней выпечкой. Она утверждает, что ни одна ярмарка не обходится без выпечки. – В голосе явно звучал сарказм, но Грейс не стала ее жалеть.

Она покачала головой и сказала:

– Интересно, сколько булочек посылают с ярмарки на ярмарку?

– И варенья. – Клэр устало улыбнулась и встала.

– Погоди, – попросила Грейс, – я хочу кое-что попробовать.

– В смысле?

– Я всегда говорила, что не стоит влезать в дела других людей.

Клэр не понимала, о чем она, но послушно опустилась на стул.

– Звучит разумно.

– Да, но моя подруга Иджи открыла мне глаза.

На лице Клэр явно читался вопрос: что еще, черт возьми, за Иджи? – но Грейс не обратила на это внимания и продолжала:

– Если человек по природе сильный и не такой жалкий дурак, как остальные, разве не должен он предложить другим свою помощь? Разве не несет он моральную ответственность за тех, кто слабее?

– Наверно, – осторожно ответила Клэр. – Но у меня нет на это ни сил, ни времени. После работы я просто ползаю.

– Иджи угощала бродяг едой и спиртным. А если надо было, могла слона выиграть в покер. Заставляет задуматься, да? – сказала Грейс, зажигая сигарету.

– Конечно. Но слон… тебе нужен слон?

Грейс взмахнула сигаретой.

– Я тебе организую выпечку. Мало кто знает, но я вообще-то умею печь. У меня есть старый семейный рецепт пирога с ромом и изюмом. Секрет в том, что ром не нужен.

Клэр моргнула:

– Ярмарка в субботу.

– Успею.

– Я заплачу.

– Исключено. Топай на работу.

Джордж обрадовался возвращению Клэр. Спрятавшись за углом, он смотрел, как она паркует машину и идет к дому. Вид у нее был усталый, но не такой подавленный, как при их прошлой встрече. Но все равно перед дверью она замерла и прислонилась к ней лбом, словно боясь войти и снова увидеть царящий в доме беспорядок. Джордж был рад, что все убрал. Наверняка Клэр оценит его помощь. Он представлял ее улыбку при виде чистого пола, возможно, даже смех, облегчение, которое она испытает, когда увидит чистую кухню. Но за радостью пришли первые сомнения. Что, если она сочтет это наглостью? Рассердится, что он вот так, без разрешения зашел к ней в дом. Догадается ли она, что это Джордж? Может, надо было оставить записку, попросить прощения? Наконец Клэр открыла дверь и вошла внутрь. «Я же хорошо поступил, да, Софи?» – нервно подумал он Ему не видно было, что происходит с Клэр внутри дома, и он не знал, что она чувствует. Клэр зашла к нему через полчаса. На лице у нее не было радости. Напротив, видно было, что она напряжена. Лицо не выражало никаких эмоций. Наверно, ей приходилось сдерживаться, чтобы не потерять контроль над собой. Джордж сильно нервничал, впуская ее в кухню. Клэр обессиленно опустилась на стул. Джордж знал, что надо что-то сказать, объяснить, попросить прощения, но не знал как, и просто налил им кофе и прислонился к холодильнику, как при их прошлой встрече. Почему-то ему страшно было садиться напротив.

– Я пришла поблагодарить, – сказала она без тени благодарности в голосе.

Напротив, ее слова прозвучали агрессивно. Только сейчас он заметил, что у нее с собой бутылка вина. Клэр заметила его взгляд и сразу осознала, что это не лучший подарок для бывшего алкоголика. К ужасу Джорджа, она разрыдалась. Он не знал, что сказать. Клэр всхлипывала, закрыв лицо руками.

– Боже мой, ты только посмотри на меня! Я сижу и рыдаю из-за вымытой посуды, как полная идиотка.

– Я… – начал было Джордж, но замолчал. – Может, хочешь бокал вина?

Клэр расхохоталась сквозь слезы.

– А ты?

– Я выпью кофе. Не переживай. Я давно завязал, так что смогу устоять перед искушением. К тому же вино никогда мне не нравилось. Я предпочитал напитки покрепче.

Клэр улыбнулась

– Хорошо.

– Надеюсь, ты не сердишься? Я только хотел помочь.

– Помочь?

Она оглянулась по сторонам. Его квартира была копией ее квартиры. Здесь царил безупречный порядок.

Он улыбнулся:

– Мне все равно нечего делать.

– Да уж…

Джордж открыл бутылку быстрым уверенным движением, отчего Грейс подняла брови.

– Многолетний опыт, – улыбнулся он. – То, что я не люблю вино, не значит, что я от него отказывался.

Он налил бокал вина Клэр, а себе подлил кофе.

– Я нервничаю, – признался он. – Не знаю, стоит ли мне идти на танцы. Это же в «Площади», а мне лучше держаться подальше от бара.

– А как?.. – спросила она с тревогой.

– Хорошо. Я не пью уже три месяца.

Клэр кивнула.

– Это Софи, – объяснил он.

– И Мишель?

Он устало улыбнулся:

– Нет, она для меня больше ничего не значит.

– Не переживай из-за танцев, – попросила Клэр. – Я за тобой присмотрю. Если увижу тебя с бутылкой, ударю тебя ею по голове.

Джордж улыбнулся. Настроение его улучшилось.

– Только сначала посмотри, что это за бутылка. Вдруг мне захочется колы, – сказал он.

Клэр расхохоталась над его шуткой. Вся тревога испарилась. Клэр присмотрит за ним. «Все будет хорошо, Софи», – сказал он себе. Клэр допила вино и встала. В прихожей она остановилась. Джорджу показалось, что теперь она спокойнее. И она больше не плакала.

– Джордж, – сказала она, не поднимая глаз. – Твоя уборка…

Он кивнул.

– …это самое прекрасное, что кто-либо когда-либо для меня делал…

Она ушла, а Джордж остался в кухне разглядывать бутылку с вином. Поколебавшись несколько мгновений, он сунул в нее пробку и спрятал в нижний шкаф.

– Знаешь что, Софи, – сказал он, – думаю, я могу тебе обещать, что больше не буду пить.

Дружба Иджи и Грейс проходит проверку на прочность

Навестив на следующий день свою племянницу, Каролина была приятно поражена. Во-первых, дома у них было очень чисто (даже зоркий взгляд Каролины не нашел нигде грязи), а во-вторых, Клэр удалось испечь потрясающий пирог с ромом и изюмом. Каролина отрезала себе ломтик и спросила рецепт. Впервые за несколько лет она чувствовала расположение к своей племяннице. Но Клэр сообщила ей такой странный рецепт, что Каролина решила, что та была пьяна, когда пекла пирог. Но если ей, даже будучи навеселе, удалось сотворить такое, то Каролине остается только восхищаться… Если только…

Под конец ей удалось вытянуть из Клэр признание. Это не она испекла пирог.

– Ты его купила? – воскликнула Каролина, забыв даже, зачем она пришла. Ей с трудом удалось взять себя в руки и спросить: – Но как же быть с ярмаркой? У нас должен быть киоск с выпечкой. Если бы сказала раньше, я бы что-нибудь придумала, но теперь…

– У нас будет киоск, – заявила Клэр.

– Но как? Ты же не можешь купить столько пирогов, чтобы на всех хватило? У тебя же нет денег! – Каролина задумалась. – Придется, видимо, мне заплатить, – неохотно добавила она.

Ее возмущала идея торговать покупными пирогами на ярмарке, но это не самое ужасное, что произошло в городе за последнее время.

– Сколько денег тебе нужно?

Но Клэр не желала принимать деньги. Она явно о чем-то думала. Наконец Клэр произнесла:

– Я их не покупала.

Четвертью часа позже Каролина вошла в закусочную Грейс.

– Я слышала, ты помогла моей племяннице.

– Делаю, что в моих силах, – ответила Грейс и добавила: – Помогла?

– С выпечкой.

– Она рассказала, что я умею печь? Да лучше бы она сказала, что я Антихрист.

– Твой ромовый пирог просто чудо.

– Там нет рома.

– Не хочу ничего знать.

Грейс пожала плечами.

– Я думаю, это ты должна устроить киоск на ярмарке. Под своим собственными именем.

Грейс попятилась и в шоке уставилась на Каролину:

– Гамбургеры Грейс? – спросила она с сарказмом.

– Я вообще-то думала про «Домашнюю выпечку Грейс».

Сара удивленно подняла глаза на тень на пороге книжного магазина. Грейс явно была возмущена. Сара даже обрадовалась, что у той нет с собой дробовика. Грейс была в рабочей одежде, от которой пахло маслом для фритюра, но фартук она сняла. Грейс выпалила историю про пироги, Клэр и Каролину, которая уложилась в три возмущенных предложения.

– Это оскорбление! – продолжала Грейс. – И это твоя вина! Твоя и этой чертовой Иджи и ее бродяги. Это из-за вас я стала такой мягкотелой!

– Э-э… – протянула Сара, – не хочешь войти?

Грейс влетела внутрь и рухнула в одно из кресел. Ее всю трясло от возмущения. Сара стояла за прилавком, не зная, что ей делать. В магазине сразу стало очень тесно. Грейс всегда занимала собой все пространство, куда бы она ни пришла.

– Они хотят, чтобы я устроила киоск на ярмарке!

– И что они хотят, чтобы ты продавала?

Сара не знала, можно ли продавать на ярмарке самогон. Все-таки туда приходят дети и подростки.

– Домашние пироги! – возмущенно ответила Грейс.

– Разве это не чудесно? – с облегчением сказала Сара.

– Чудесно? Она меня провоцирует! Женщины из моего рода никогда не влезали в городские дела. Мы никогда не держали лотков на ярмарке. Никогда не собирали деньги для церкви. Да это просто позор для моего рода. Никогда женщина из моего рода не делала таких глупостей. – Подумав, она добавила: – Кроме разве что мамы.

– Хочешь кофе?

– Одно дело – анонимно. Я не говорю, что женщины из нашего рода не помогали другим. Конечно, о церкви речи не идет. И, естественно, мама помогала, но она была белой вороной в нашей семье.

– Замечательная женщина, – заметила Сара, хотя не знала ее.

– Что? Ну да, – с сомнением ответила Грейс. – Мадлен. Но другие – нет!

– Так что ты будешь делать с ярмаркой?

– Откажусь, конечно.

– А почему она вообще к тебе обратилась?

– Клэр разболтала. Я предложила испечь пироги за нее. Анонимно, естественно. Куда катится этот мир?

Сара улыбнулась:

– Так Клэр теперь придется одной печь пироги? Раз ты решила отказаться.

– Что? Не знаю. Наверное.

– А у нее есть время? – спросила Сара. – Я слышала, она работает на двух работах.

– Она не умеет печь. Наверное, купит, – ответила Грейс, явно обеспокоенная. – Я могу испечь за нее. Без проблем. Я сама предложила. Конечно, с моей стороны было ошибкой совать свой нос в чужие дела, но я умею держать слово. Но только анонимно.

– Но ведь теперь Каролине все известно…

Грейс задумалась.

– Не знаю, – призналась она. Она закрыла лицо руками. – Видимо, мне придется пойти на это. Но это будет последний раз, когда я кому-то в этом городе предлагаю свою помощь. Раз люди такие неблагодарные…

– Естественно.

– Ты надо мной издеваешься? – обвиняюще заявила Грейс.

– Да нет же, – улыбнулась Сара. – Ты же знаешь, что Иджи спас священник? После того, как она убила мужа подруги, расчленила, зажарила и подала в своем кафе?

– Ее можно понять, – сказала Грейс и вздохнула: – Чертова книга!

Книги и люди

Грейс была бы довольна, если бы узнала, какие муки совести испытывает сейчас Каролина. Не успела она прийти в себя после чтения книги, как ее душевное спокойствие снова оказалось под угрозой. Причем эта угроза появилась оттуда, откуда Каролина ее не ожидала.

Она была в церкви, куда заглядывала каждый день. Она медленно обошла церковь, подобрала забытую под скамьей Библию, убрала выгоревшие свечи, сменила цветы у алтаря. Она подумала, не помыть ли окна, но потом решила, что в этом нет нужды. Просто Каролине хочется чем-то себя занять. Церковь была не самой красивой, но Каролине она нравилась. Церковь больше напоминала дом собраний с бежевыми стенами, обычными стенами и холодными скамьями по обе стороны широкого прохода. Она вмещала более ста человек, но Каролина никогда не видела здесь больше двадцати, по крайней мере, в этом тысячелетии.

– Так что мы думаем об этой Саре? – спросила она у Бога.

Бог не ответил. И втайне Каролина испытала облегчение. Раздайся сверху голос, она скорее решила бы, что лишилась рассудка, чем что к ней явился Бог. К тому же, если бы Бог и захотел ей что-то сказать, вряд ли это были бы приятные вещи.

Бог, с которым она выросла, не стремился никому угодить. Если люди считали Каролину строгой, то что бы они подумали о ее Боге. Он был строг, но мысли Каролины он читать не мог. По крайней мере, ей хотелось в это верить. Потому что после прочтения гомоэротической книги голова ее была полна самых неожиданных мыслей. Каролина никак не могла выбросить из головы рассказ о том одиноком юноше. История его любви была практически платонической, могла бы она сказать в свою защиту, но Бог, с которым она выросла, не принял бы такие аргументы. Одинокий юноша. Запретная любовь в маленьком городке. Ни одного поцелуя до страницы 178 (Каролина никогда бы в этом не призналась, но ей показалось, что они с этим слишком долго тянули).

Наверняка у Бога много дел и помимо тебя, сказала она себе в утешение. Но все равно надо следить за своими мыслями, сохранять достоинство и держаться подальше от нескромных книг. Но в глубине души Каролине хотелось бы поговорить с Богом о том, что ее беспокоит. Не важно, слышит он ее или нет. Не важно, отвечает он или нет. Каролина вздохнула. Сделав все, что можно было сделать в церкви, и еще раз обойдя ее, чтобы потянуть время, она вышла через заднюю дверь и заперла замок. Можно было бы пойти домой и сделать что-нибудь полезное – она сама не знала, что это может быть, но дома всегда есть какое-нибудь занятие, но вместо этого Каролина обогнула церковь и остановилась у скамейки, стоящей в начале жалкого подобия городского парка Броукенвила.

Парк состоял из тощих березок и плохо подстриженного газона. У скамьи росли два небольших вишневых деревца с красными листьями. Эти деревца напоминали ей о детях, гуляющих в любую погоду. Березки только слегка пожелтели. Был теплый осенний день, и Каролина решила присесть на скамейку. Ей было тепло в пальто, шарфе и перчатках. Она сидела, держа спину прямо и стараясь не подавать виду, что наслаждается этим занятием. Не стоит шокировать жителей города нетипичным для нее поведением. Каролина старалась сохранять серьезное лицо, но в такой прекрасный осенний день ей ужасно хотелось улыбнуться. Было что-то живительное в прозрачном осеннем воздухе, в ясном небе, в прохладном ветерке и ярком солнце. Каролина заметила, что ее дыхание превращается в белые облачка пара. Впервые в этом году. И сидя на скамейке и наслаждаясь прекрасным осенним днем, она продолжала думать о юноше из книги и о том, как развивалась его история любви, и она не чувствовала к нему ненависти. Было что-то еще в этой книге, что Каролине сложно было уловить. Но у нее создавалось ощущение, что каждый взгляд, каждое прикосновение оценивалось и осуждалось другими персонажами. Много людей пьют и совершают ужасные поступки, рожают детей и не заботятся о них, и никому нет до этого дела. А другим достаточно одного неверного движения – и весь город будет их обсуждать. После того лета, когда Каролине было семнадцать, еще один мужчина заинтересовался ею. Они редко виделись, так что она не успела в него влюбиться, но иногда он провожал ее домой из церкви. Нет, ничего такого. Просто провожал до дверей. Улыбался, хотя она не улыбалась в ответ. И даже не пытался взять ее за руку. Но этого было достаточно. Люди начали болтать и смеяться, и Каролина запретила провожать ее. Она не знала, жалеет ли о том решении или ей просто любопытно, что случилось бы, если бы она тогда поступила по-другому. Это все погода, подумала она.

Она так глубоко погрузилась в эти мысли, что даже не заметила мужчину, присевшего с ней рядом на скамейку, пока он не повернулся к ней и не сказал:

– Надеюсь, вы не возражаете против моей компании?

Видимо, ее хорошее настроение было написано у нее на лице, потому что мужчина не выказывал ни малейшего сомнения в правильности своего поступка. Он улыбался ей так же ослепительно, как светило сегодня солнце. И уголки губ Каролины против воли поползли вверх. Мужчина радостно закивал.

– Я увидел вас с улицы, – сказал он.

Каролина вопросительно изогнула брови, но промолчала.

– А на днях я видел вас в книжном магазине.

Каролина застыла, не зная, что делать – нападать или спасаться, но он просто смотрел на нее так, словно в том, что он только что сказал, не было ничего предосудительного – словно он думал, что в книжном она покупала книги. Впрочем, именно это ты и делала, сказала себе Каролина. Ну да, конечно, добавил внутренний голос. Наверное, не стоило надевать тогда темные очки. В конце сентября это выглядело подозрительно.

– Хорошая погода, – наконец выжала из себя Каролина, чтобы сменить тему разговора.

Мужчина кивнул и оглянулся по сторонам. Он бессознательно то сжимал, то разжимал ладони. Каролина заметила, что у него красивые руки с длинными пальцами. И на нем не было перчаток. Но, наверно, молодежь меньше мерзнет.

– Красивый город, – внезапно сказал он.

Каролина подняла глаза. Перед ними была улочка, которая вела на главную улицу. По обе стороны ее возвышались старые, серые, обшарпанные дома с пустующими первыми этажами, где когда-то были магазины. Да и главная улица была не лучше. В ярком солнечном свете уродство представало еще отчетливей. Отсюда видно было часть книжного и часть лавки Джона и дерево между ними, но молодой человек явно говорил искренне. И, конечно, Каролина была с ним согласна. Это был красивый город. Странно, что она об этом раньше не думала.

– Так вы не отсюда? – спросила она.

– Из Хоупа.

– Вот как.

Он улыбнулся ей.

– Именно.

Потом протянул руку и представился:

– Джош.

Его рукопожатие было теплым и крепким даже через перчатку.

– Каролина.

Он замолчал, но это молчание было комфортным. Мало кто умеет ценить тишину, подумала Каролина. Правда, в голове ее сейчас царил такой хаос, что молчание было ей не на пользу. Такой день, как сегодня, располагал к рефлексии, а в случае Каролины рефлексия всегда означала самоанализ. Ее беспокоила мысль о браке Сары и о том, какую роль она сама в этом всем играла. Но Каролина знала, что заставило ее пойти на это. Она видела выражение глаз Сары, когда спросила ее, когда она должна вернуться домой. Успела увидеть до того, как Сара отвернулась. Это не было выражением отчаяния, скорее – отчаянной храбрости. Она не хотела, чтобы люди догадались, как сильно она желает остаться. Каролина уважала ее за эту храбрость. Она была свойственна и ей тоже, но Каролина научилась лучше ее скрывать. В таких случаях женщинам всегда нужна помощь. Что бы сделала ее мать? Помогла бы Саре? Или отстранилась и начала распускать сплетни? Сложно сказать. Каролина подозревала, что и ее мать не всегда знала, как правильно поступить. Неожиданно для себя она произнесла:

– Знаешь, жизнь была бы намного проще, если бы не все эти люди…

Он засмеялся:

– Среди них есть и приятные.

– Возможно, – с сомнением ответила Каролина.

Видимо, он уловил сомнение, потому что снова засмеялся.

– Людей переоценивают, – сказала она. – Мне кажется, они часто только мешают все делать правильно.

– Но вам все равно пришлось бы учитывать ваше мнение, – возразил он с улыбкой.

Каролина знала, что ее мнение не проблема. Она полностью контролировала себя.

– Это только вопрос дисциплины, – заметила она.

Но брак все-таки твоя идея, Каролина, напомнила она себе. Это ты вселила эту мысль в голову Джен. Она скривилась. К счастью, мужчина ничего не заметил. Она не собиралась признаваться незнакомцу в своих ошибках.

– Вы полностью себе доверяете? – спросил он. – Без всяких сомнений?

Казалось, ему действительно интересно услышать ее ответ. Это было в новинку для Каролины.

– Сомневаться в самом себе – это пустая трата времени. Стоит совершить малейшую ошибку, кто-нибудь непременно тебе на нее укажет, – сказала она и добавила: – Кто-нибудь вроде меня.

Он засмеялся.

– Так пока вы не скажете, что я поступаю неправильно, мне не стоит переживать и сомневаться? Очень практично. Все равно что иметь моральный компас. Это работает только с этическими вопросами или с другими вещами тоже?

Каролина посмотрела на него, гадая, шутит он над ней или нет. Но вид у него был совершенно расслабленный. Казалось, он наслаждается погодой и ее обществом. Каролина рассмеялась искренним грудным смехом, прежде чем успела его сдержать.

– Если бы я была на вашем месте, – сказала она, – я не стала бы доверять моему мнению.

Мужчина улыбнулся.

– Поздно отступать. Я полностью вам доверяю. Вопрос только в том, нужно ли мне спрашивать вас перед тем, как что-то сделать, или после? Что важнее – разрешение или прощение?

– Я бы на вашем месте не стала просить у меня ни разрешения, ни прощения. Я в этом не сильна.

Естественно, Каролина верила в исповедь, раскаяние и отпущение грехов, но обычно люди старались перепрыгнуть через эти ступени в надежде, что кто-нибудь другой заплатит за их грехи. И никому не было от этого пользы.

Мужчина изучающе смотрел на нее, обдумывая ее слова, потом пожал плечами и сказал:

– Никто не силен в прощении. По крайней мере, на деле.

Впервые в жизни Каролина не знала, что сказать. У нее давно не было ни с кем такого доверительного разговора. И этот мужчина был явно мудрее своих лет. Она покачала головой:

– Кто знает, может, для вас я сделаю исключение. Если, конечно, речь не о смертном грехе.

– Боюсь, я не помню, что к ним относится.

Каролина уже собиралась их перечислить, когда увидела его улыбку. Она покачала головой и засмеялась.

– Энди попросил меня помочь с танцами в субботу, – сообщил мужчина.

Каролина ничего не сказала.

– Ожидается много народу.

Она по-прежнему ничего не сказала, и тогда он осторожно продолжил:

– Я сам к ним пошел… чтобы встретить других…

– Как мило, – ответила Каролина единственное, что пришло ей в голову.

Видно было, что он благодарен ей за эту реакцию. Каролина пожалела, что не нашла более достойного ответа. Она подумала о мальчике в книге. Может, и хорошо, что она не стала ничего отвечать. Может, это и есть лучший ответ для него. Каролина поправила шарф, но не встала. Она посмотрела на мужчину. Она не будет никому рассказывать, не будет распространять сплетни. Это не ее дело.

– Вы придете? – спросил он.

Каролина выпрямилась, он неверно истолковал ее движение и поднялся.

– Приятно было познакомиться, – сказал он и медленно пошел прочь. Каролина осталась сидеть на скамье. Прежде чем завернуть за угол, он повернулся к ней и сказал:

– Надеюсь, вы придете в субботу. Я смешаю вам отличный коктейль!

Солнце у него за спиной не позволило ей разглядеть выражение лица. Каролина сидела, лишенная дара речи. Пойдет ли она на танцы? Эта мысль ей даже не приходила в голову. Они же будут делать предложение Саре, а это ее идея. Не то чтобы Каролина хотела присваивать эту честь, да и идею нельзя назвать удачной, но все-таки ей хотелось при этом присутствовать. Но пойти на эту оргию непристойности? Это же аморально. Каролина не знала, что делать. Только одно она знала твердо – пить она там не будет.

Сара Линдквист

Корнвэген 7-1

13638 Ханинге

Швеция

Броукенвил, Айова, 14 апреля 2011 года

Знаешь, Сара, иногда я представляю тебя здесь, в Броукенвиле. Эта картина стоит у меня перед глазами. Знаю, это звучит странно, но так бывает с пожилыми людьми, когда кто-то спрашивает их об истории города, частью которого они являются. Я так долго несла в себе эту историю, что сейчас рада поделиться ей с тобой. Но на твоем месте я не стала бы принимать все близко к сердцу. Опасно оказаться вовлеченной в чужие воспоминания. Я надеюсь, тебе известно, что я никогда не жалела о том, что состарилась. До сегодняшнего дня. Я поняла, что у пожилых людей нет не только будущего, у них нет и прошлого. Со смертью друзей уходит и история. Я смотрю на своих ровесников и вижу, что все их мысли только о смерти. Они даже время мерят датой смерти. «Мой муж умер девять лет назад». «Со дня смерти моего сына прошло семь лет». Мне повезло, что никто из моей молодежи не умер. Но иногда мне кажется, что этот город попал в порочный круг. Что все повторяется снова и снова и ничего нового не происходит. И тогда я представляю тебя в Броукенвиле. Я не знаю, в какой день и какой месяц, но для меня ты уже часть моей жизни. Ты могла бы продавать Библию с Каролиной или раздавать книги с мисс Энни или болтать с моим Джоном.

С наилучшими пожеланиями,

Эми