Текст книги "Дай им шанс!"

Теория экономического кризиса по Джорджу

Подвозя Сару до дома, Джордж ничего не сказал, но для себя решил, что поможет ей с уборкой и докажет, что он заслуживает доверия.

Джордж был не страннее и не нормальнее любого другого человека, оставшегося выживать в Броукенвиле. История города наложила свой отпечаток и на него тоже. Хотя, конечно, в его жизни было больше трагедий. Не зря его рано начали звать Беднягой Джорджем и говорить, что он «хороший парень, несмотря на все пережитое».

Американские земли когда-то покорились мужественным и терпеливым пионерам. Фермеры в поисках плодородной земли готовы были бороться с трудностями, связанными с ее возделыванием. Первая трудность состояла в том, чтобы сюда добраться. Фермеров, усмирявших Великие прерии, называли безумцами. Наверное, потому, что они выбирали себе для житья совершенно безлюдные места, где на сотни километров вокруг – ни души. Безумием было остаться там жить. И согласно этой извращенной дарвинистской теории, выживали самые безумные. То, что их не убивало, делало их безумнее.

Около ста пятидесяти лет назад группа смельчаков прибыла сюда в надежде осуществить американскую мечту. В одном из караванов у фургона сломалось колесо. Вот почему город называется Броукенвил, что в переводе значит «сломанное колесо». Этот город был основан по ошибке. Название свое он получил совершенно случайно. И тем не менее все эти годы он пытался его оправдать.

Городу все давалось тяжело. Даже когда сельское хозяйство в Айове процветало, когда у фермеров были кукуруза, и деньги, и яблочные пироги, и всем всего хватало, жители Броукенвила перебивались с хлеба на воду. Им всегда приходилось идти против ветра, волочиться позади других. Но они не сдавались. Больше других не везло Бедняге Джорджу. Его братьям досталась ферма, несмотря на то, что он был старшим. И он много лет был одиноким в городе, где не знают современного слова «холостяк» и где не иметь пары – большое несчастье и позор.

А когда колесо в сельскохозяйственной отрасли Айовы разлетелось на части и экономика рухнула, все стало еще хуже. У Джорджа была своя теория, почему это произошло. Все началось с утраты Софи. Пить он тоже начал тогда.

Когда его подружка женила Джорджа на себе, он не сразу понял почему. Но вскоре все стало очевидно. Через семь месяцев после свадьбы она родила дочку. Джордж знал, что Софи не его ребенок. До первой брачной ночи он был девственником. Но это не играло для него большой роли. У него была жена и прелестная дочь. Люди относились к нему с уважением. Внезапно из Бедняги Джорджа он превратился в отца и мужа, взрослого человека. Его дочь была первым человеком, с которым ему удалось найти общий язык. И люди это замечали.

– Какой ты хороший отец, Джордж, – говорили они, забыв на время про то, что он не опротестовал право на ферму, хотя имел для этого все основания, и про то, что он десять лет работал в разделочном цехе и так и не стал старшим смены. Даже в те времена, когда не было безработицы и в цехе работали одни мексиканцы.

Он с трудом вспомнил те времена, когда люди его уважали. Но Софи он помнил хорошо. Он не переживал из-за того, что Мишель его бросила, но она забрала с собой Софи – его Софи. Джордж по-прежнему помнил гамму эмоций у нее на лице, мягкость ее кожи – гладкой как шелк на фоне его – шершавой, как наждачная бумага, так он думал, не имея склонности к поэзии. Он помнил ее смех. И то, как она пахла во сне. Стараясь не разбудить девочку, очень тихо, чтобы не злить Мишель, он прижимался носом к ее волосам и вдыхал аромат. Он не помнил запаха Мишель.

С отъезда Софи и начался кризис. Люди говорили, что кризис вызван ценами на нефть, финансовыми спекуляциями банков и политиками в Вашингтоне, принимавшими решения в делах, в которых они ничего не смыслили, и все в таком же духе. Но Джордж-то знал, что это не так.

Софи исчезла, и ее исчезновение из его жизни было настолько немыслимо и необъяснимо, что и все остальные события не имели никакого смысла. Не нужно было даже пытаться их объяснить. Город остался беззащитным. Все, что угодно, могло с ним случиться. Цены на продукты не имели никакого отношения к стоимости оборудования и банковским займам. Ипотеки ни о чем ему не говорили. Банки, которые раньше были лучшими друзьями и осыпали всех деньгами, теперь делали вид, что не знают его, несмотря на то, что клерк был из этих мест.

Их дом сровняли с землей, чтобы посадить больше кукурузы. Эта чертова кукуруза, думал он. Эта знакомая сельскохозяйственная культура вдруг стала жадной и непредсказуемой.

Перед отъездом жена рассказала всем, что Софи не дочь Джорджа. И он сразу стал Беднягой Джорджем. Он запил. Все больше людей вынуждены были продавать свои фермы. И те, кто уже не мог играть роль уважаемого отца и мужа, стали пить вместе с Джорджем. Они, правда, не верили ему, когда Джордж говорил, что кризис начался с отъезда Софи.

Может, у них были свои секреты, решил Джордж, когда завязал. Он не пил уже больше месяца. За те пятнадцать лет, что прошли со дня отъезда Софи, у него бывали периоды, когда он пил мало, но все-таки существует большая разница между выпивкой и трезвостью. Теперь Джордж был трезвенником. Ему надо только продержаться. И теперь, благодаря Саре, у него появилось занятие, которое его отвлечет. «Я буду стараться», – мысленно обещал он Софи. Но не обещал больше не пить. Джордж не давал обещаний, которые не мог сдержать. Во всяком случае, не Софи. «Сара – хорошая женщина», – сказал он вместо этого по дороге домой, а голова его была полна мыслей об уборке и ремонте.

Каролина снова берет дело в свои руки

На часах было два часа дня. Каролина успела уже обойти пять домов. Она вызвалась добыть мебель, которая нужна была Саре для магазина. Конечно, ей было интересно, что это за магазин, которому требуются кресла, и торшеры, и настольные лампы, но она не стала задавать вопросов. Это проект Сары. И если она хочет торшер – она его получит. Странный интерьер – это небольшая цена за отремонтированный магазин в городе. Да и Каролина набила руку на сборе пожертвований разного рода.

Секрет ее успеха заключался в том, чтобы навестить всех и переговорить со всеми. Но делать это надо кратко и эффективно, чтобы люди сразу поняли, что от них требуется. Но сегодня Каролина почему-то чувствовала себя усталой. У нее не было желания общаться с людьми и тем более вызывать у них угрызений совести за то, что они не хотят делиться с другими.

Но со Сьюзен и Генри таких проблем не должно быть, подумала Каролина. Их дом просто ломился от разных вещей. Жизнь супругов была похожа на гаражную распродажу. Они словно поставили себе задачу собрать как можно больше хлама. Уже подходя к дому, можно было заметить огромный белый деревянный стол, занимающий всю лужайку. Окружали его восемь стульев, отчаянно нуждавшихся в покраске. Такое количество стульев явно было излишним, не говоря уже о размерах стола. Но это не помешало Генри и Сьюзен заставить все оставшееся пространство горшками с цветами всевозможных размеров. Со вздохом Каролина перешагнула через теннисную ракетку и постучала в дверь – твердо и решительно, словно пытаясь убедить саму себя в правильности своего поступка. Ей открыла Сьюзен. Приятная женщина лет шестидесяти, всегда чересчур вежливая. Ее трогали и удивляли малейшие проявления доброты, при том, что сама она была воплощением любезности.

– Сьюзен, – сказала Каролина, – мы собираем пожертвования.

Сьюзен обрадовалась. Все ее круглое лицо расплылось в широкой улыбке.

– Как здорово! – воскликнула она.

– Что вы собираете?

– Кресла и столики, главным образом.

Других эта просьба смутила. У людей была куча ненужных вещей, но они всегда предпочитали сами выбирать, с чем им расстаться.

– Думаю, это можно устроить, – протянула Сьюзен и крикнула: – Генри! Пожертвования!

Она снова повернулась к Каролине:

– Кофе?

Каролина уже выпила пять чашек кофе в предыдущих домах, но отказываться было не принято, так что она кивнула и прошла в кухню. Сьюзен вручила ей кружку с кофе и тарелку с сухим покупным печеньем.

– Мы открываем… книжный магазин, – рассказала Каролина, еще не свыкшаяся с этой новостью. Слишком уж оптимистично она звучала.

– Для книг Эми Харрис, – добавила она.

– Очень жаль, – пробормотал Генри. – Эми, я имею в виду.

Сьюзен тоже поникла, но стоило Каролине спросить про внуков, как воодушевление к ней вернулось. У Сьюзен с Генри было трое детей. Все они уехали из города. Четверо внуков никогда их не навещали и даже не поздравляли с днем рождения. Но, несмотря на это, весь дом был завешан их фотографиями, и Сьюзен с Генри не уставали о них рассказывать.

После кофе Генри и Сьюзен пошли искать мебель. Каролина осталась в кухне думать о том, зачем люди вообще женятся и заводят детей. У нее не было ни мужа, ни семьи.

Иногда у нее возникало ощущение, что замужние женщины смотрят на нее так, словно она меньше христианка, чем они, только потому что они завели семью, как того требует Господь. Иногда ей казалось, что для них она не существует, потому что не нашла себе пару. Каролина потеряла счет всем свадьбам и крестинам, которые она посетила. Люди всячески делали вид, что это нормально, что она не замужем, но в глубине души считали ее чужой. Незамужняя женщина для них была пустым местом, обоями на стенах, на которых не задерживался взгляд. Для них имела значение только семья. Но это было раньше, сказала себе Каролина, отпивая опостылевший за сегодня кофе.

Ныне никто в Броукенвиле не женится. Да и ты постарела, сказала она себе. Никто больше не ждет, что Каролина выйдет замуж. Видимо, после сорока на женщине ставят крест.

С теми, кто считал себя лучше ее только потому, что обзавелся семьей, у Каролины разговор был короткий. Для нее семья нн была единственной альтернативой в жизни. Конечно, у семьи есть свои преимущества, но она не дает право смотреть свысока на других людей. Взять, к примеру, Иисуса. Кем он был, если не хиппи своего времени, покинувшим родителей, чтобы жить в коллективе одной большой семьей? Не то чтобы Каролина предпочитала стиль жизни хиппи. Слишком уж они самодовольные.

Генри прервал ее размышления. Он заглянул в кухню и спросил:

– Может, садовая мебель подойдет?

Каролина отрицательно покачала головой.

– Сожалею, – сказала она и дипломатичности ради добавила: – На этот раз лучше обычную.

Как будто со дня на день мог начаться сбор громоздких, давно не крашенных столов и стульев. Хотя кто знает. Рано или поздно Каролине придется организовать сбор в пользу церкви, а там обычно берут все, с чем люди готовы расстаться. Да еще и с благодарностью берут. Если, конечно, эту задачу опять поручат ей. Но кому, если не ей?

Это Каролине придется обходить дома и убеждать людей пожертвовать старый хлам, а потом подписывать благодарственные открытки.

Порой Каролине казалось, что на ней одной держится вся церковь, а то и весь город и вся планета. В молодости эта работа казалась ей волшебством, билетом в таинственный мир взрослых. Дела делались. Слова произносились. Эту работу выполняли женщины разных лет, с разными взглядами на жизнь и разным опытом за плечами. Они помогали друг другу. И ссорились друг с другом. Как без этого?

Она до сих пор помнила историю с неудачником Сэмюэлем Гудом, который поколачивал свою жену. Обычно люди закрывали на это глаза, но однажды он так сильно избил ее, что соседи начали шептаться. Каролине тогда было лет двенадцать-тринадцать. Достаточно взрослая, чтобы при ее появлении люди не замолкали, а продолжали шептаться, и достаточно взрослая, чтобы понимать, о чем речь. Она помнила, как все восстали против него, даже те, кто никогда прежде не замечал тихую, забитую жену Гуда. Миссис Гуд потеряла ребенка в результате выкидыша. Наверно, это и стало катализатором событий. Из ниоткуда вокруг нее вдруг материализовались женщины, которые навещали ее, готовили еду, помогали с уборкой и детьми. Они просто помогали ей, не требуя благодарности. В те времена это было принято. Это делало жизнь менее безумной. Разумеется, человек должен был страдать молча, принимая все удары судьбы, но когда это было уже выше его сил, люди вдруг понимали, что ему нужна помощь, что дальше он в одиночку не справится.

Иногда Каролина задумывалась, почему она так и не вышла замуж. Может, это женщины виноваты? Она видела, как тяжело приходилось ее матери. Это вселило в нее недоверие к мужчинам и институту брака. Разумеется, не все проблемы были связаны с мужчинами, хотя и многие. Нет, вряд ли дело в женщинах, сказала себе Каролина. Если быть честной с самой собой, то она просто никогда не влюблялась. Каролина даже не знала, как это делается. Правда, когда ей было семнадцать, она испытывала что-то похожее на влюбленность, но, возможно, в ней просто играли гормоны. После той истории Каролина воздвигла вокруг себя невидимую стену, но никто не делал попытки прорваться сквозь нее.

Сьюзен с Генри все еще были в подвале. На улице поднялся ветер. Он опасно гнул ветки деревьев. Каролина не спешила покидать теплую кухню в такую погоду. Она отпила еще кофе и беззвучно вздохнула.

Нет, она не жалела, что не вышла замуж. Но иногда она удивлялась тому, что так быстро постарела. Она и не заметила, как вышла из подходящего для брака возраста. Скорее всего, это произошло после смерти матери. Своеобразная смена поколений. От миссис Роде к мисс Роде. Но Каролина тогда не обратила на это внимания. Мама умерла, женщин по-прежнему били мужья, они разводились, переживали из-за незапланированной беременности или из-за того, что не могут забеременеть, хотя детская комната уже готова и одежда для младенца сшита. Эми старалась им помочь, но когда наступала катастрофа, за дело бралась Каролина. Это она побуждала всех вспомнить о том, что они добрые христиане, и помочь несчастной. Каролина делала это снова и снова. И даже не заметила, как ей стукнуло сорок, а потом сорок пять.

Но когда она решила, что хочет остаток жизни провести в одиночестве?

Из подвала донесся голос Сьюзен:

– У нас есть четыре ненужных кресла.

Наверно, придется сначала собрать все в церкви, а потом придумать, где хранить. И это тоже ее задача. Каролина вздохнула. Не глупи, Каролина, велела она себе. И с улыбкой крикнула в ответ:

– Прекрасно! Я уже знаю, куда мы их сложим!

Необычный магазин

– Ты хочешь открыть книжный магазин? Почему бы и нет! Но ты хорошо все обдумала? – любезно спросила Джен, занимая собой всю узкую прихожую в доме. Саре пришлось остаться в дверях. За спиной Джен виднелась лестница наверх, на ступеньках которой лежали спортивная одежда, кроссовки и игрушки. Это было единственное, что напоминало о присутствии в доме детей. Нижний этаж был оформлен в разных оттенках кофе: стены цвета латте и капуччино, мебель цвета эспрессо.

Больше Саре пока не удалось разглядеть. Дом Джен был в два раза больше обычного. Но поражало не это, а участок, на котором он стоял. Обычно расстояние между участками в Броукенвиле было метров двадцать, но между участком Джен и соседним – пять. Все остальное представляло собой заброшенный сад.

– Так мебель не нашлась? – поинтересовалась Сара. Когда Джен позвонила, она решила, что ей удалось найти недостающие предметы, но теперь у Сары появились сомнения.

– Мебель…

– Я бы предпочла уютную мебель, – сообщила Сара. – Каролина сказала, что с этим проблем не будет.

«Мы объявим сбор пожертвований», – обещала Каролина.

– Кресла мы найдем, но может, тебе нужно что-то более стильное?

– Нет.

– Даже маленький стеклянный столик не подойдет? Пара черных кожаных кресел? Кожа искусственная, конечно, но выглядит очень презентабельно.

– Нет, я хочу разные, обитые тканью. Настоящие кресла для чтения, в которых можно уютно устроиться.

Джен вздохнула и отошла в сторону, пропуская Сару в дом.

– Входи, – сказала она и пошла в направлении гостиной.

На лице у нее было написано страдание. Она явно боялась реакции Сары. Сара же не могла сдержать улыбки. Между черными креслами (явно из натуральной кожи), стеклянным столиком и застекленным шкафом с металлическими ручками, громоздились кресла и столики всех цветов и размеров. Все они были обиты тканью. Некоторые выглядели так, словно могли проглотить взрослого мужчину. Другие больше напоминали табуретки. Столики были, в основном, из дерева, один был из металла, один – из вишневого дерева, но о стильности здесь и речи не было.

Саре понравились красные, синие, некрашеные и еще парочка.

– Каролина обошла все дома, – сообщила Джен. – Люди охотно пожертвовали мебель. И Каролина сказала, что они могут привезти их ко мне. Мы целый день только и делаем, что стаскиваем их в гостиную, – в отчаянии добавила она и оглядела комнату: – Что мне со всем этим делать?

Сара усмехнулась:

– Пожертвуй церкви. Мне нужен только один столик и пара кресел.

Еще ей нужны были полки. Их внешний вид особого значения не имел. В Швеции они всегда использовали белые металлические полки, которые быстро становились грязно-серыми. Так что только этот вариант Сара полностью исключала.

Полки вызвался найти Том. Через день он появился у Сары дома. Саре было любопытно посмотреть, как он живет, и она поехала с ним якобы для осмотра полок. На самом деле ей было не так уж и важно, как они выглядят. Полки есть полки. И если Сара надеялась по внешнему виду дома Тома узнать что-то о его характере, то надежды ее оказались напрасными. Внутрь они даже не зашли. Том сразу провел Сару в сарай. К дому вела плохо посыпанная гравием дорожка, обсаженная тощими лиственницами. Видно было, что фасад дома всегда в тени деревьев. К тому же маленькие окна не могли пропускать достаточно света.

Они обошли дом вокруг, и перед Сарой открылась другая картина. Дом располагался на небольшом возвышении. Сзади деревьев было меньше, и отсюда открывался вид на кукурузные поля. Вдалеке виднелись крыши Броукенвила. А на западе было видно дом Эми.

С задней стороны одна стена была целиком превращена в панорамное окно, что странно смотрелось в здешних местах.

Вдоль окна шла веранда, переходившая в подсобные помещения, одно из которых напоминало мастерскую. В открытую дверь Сара увидела рабочий стол с инструментами и полки, заставленные банками и бутылками с аккуратными этикетками. Там же стояли два автомобильных сиденья кремового цвета.

Перед мастерской был еще один рабочий стол длиной метра два, с раковиной, заляпанной краской. Везде было чисто и аккуратно. Рядом со столом на сухой земле стояли три книжных стеллажа, выкрашенные странной красно-коричневой краской. Выглядели они крайне ненадежными.

– Не переживай, – заверил ее Том. – Я их перекрашу.

– Но их только три, – Сара не могла скрыть своего разочарования.

В ее книжном магазине было около пятидесяти шкафов. А теперь у нее больше кресел, чем книжных полок.

– Слишком много?

– Много? Да их не хватит даже для одной стены.

Подул ветер. Полки затряслись и заскрипели. Вид у них был такой несчастный, что Сара даже прониклась жалостью.

– Они хорошие, но мне нужно больше. По крайней мере, еще три.

Том удивленно посмотрел на нее:

– А сколько у тебя книг?

В книжной коллекции Эми не было необычных или ценных экземпляров, но ей удалось создать настоящий гимн радости чтения. В ее домашней библиотеке были книги для всех. Даже для тех, кто «никогда не читал книг» или «предпочитает фильмы». И Сара решила, что с ее помощью создаст в книжном магазине настоящий храм чтения. Для начала она решила разбить книги по категориям и недостающие заказать с «Амазона».

Но книг было так много, что в них можно было затеряться. Сара разложила их вокруг себя. То и дело она открывала какую-нибудь книгу, смеялась, болтала с Эми, перечитывала любимые места, находила новые. Когда дождь застучал по окнам, Сара сидела, погрузившись в книгу, убаюканная сотнями историй, которые жителям Броукенвила только предстояло открыть.

«Это была любовь с первого взгляда. В первый раз, когда Йоссариан увидел капеллана, он безумно влюбился в него».[2]2
   Джозеф Хеллер, «Уловка-22».


[Закрыть] А вот история неудачника Койла[3]3
   Энни Пру, «Корабельные новости».


[Закрыть]. «Плоть моя обитает в приюте для престарелых «Розовая терраса», но сердце мое и мысли никогда не покидали кафе «Полустанок», где на обед подают жареные зеленые помидоры».[4]4
   Фэнни Флэгг, «Жареные зеленые помидоры».


[Закрыть]

«Дорогой Сидни!

Сьюзан Скотт просто прелесть. Мы с ней продали больше сорока экземпляров книжки, что само по себе очень здорово, но главное счастье здесь – еда».[5]5
   Мэри Энн Шеффер, Энни Бэрроуз, «Клуб любителей книг и пирогов из картофельных очистков».


[Закрыть]

«Прохладным апрельским вечером пробило одиннадцать, и женщина по имени Джои Перроне упала за борт с роскошной палубы круизного лайнера «Герцогиня солнца». Погружаясь в темные воды Атлантики, Джои так ошалела, что не сообразила запаниковать. «Я вышла замуж за кретина», – думала она, головой рассекая волны».[6]6
   Карл Хайасен, «Купание голышом».


[Закрыть]

Сара решила сделать стопку книг, которые сама хочет прочесть, но она получилась слишком большой, и она решила отложить это занятие на потом. В тот вечер она неохотно покинула спальню Эми и вернулась к себе в комнату для гостей. Спала она беспокойно. Но на следующее утро проснулась полная радостных ожиданий.

Сара быстро налила себе кофе и направилась в спальню Эми. В дверях Сара остановилась.

Спальня Эми, какой она ее помнила, с толстым пестрым покрывалом, выполненным в технике пэчворк, на кровати, с книгами, аккуратно стоящими на полках и ждущими своего читателя, испарилась. Теперь же в спальне царил хаос, который сама же Сара и создала.

Кровать была завалена книгами. На полках зияли дыры. Скопившаяся пыль свидетельствовала о том, что книги, стоявшие там десятилетиями, вдруг убрали. Конечно, они не ушли дальше пола и кровати, но все равно картина была удручающей. Пустые коробки, прислоненные к кровати, сползли на пол. И стоя в дверях, Сара вдруг подумала: а этого ли хотела Эми? Она столько лет провела в этой спальне. Каждый раз, входя внутрь, Сара словно попадала в параллельный мир, где не было пространства и времени и где все было так, как при жизни Эми. Теперь же ей начало казаться, что мир Эми состоит из книг и что если их убрать, то и дух Эми тоже исчезнет.

Нет, он просто переедет вместе с ними в книжный магазин, сказала себе Сара, но это прозвучало не слишком убедительно.

Когда Том заглянул к ней после обеда, коробки стояли вдоль стены, а покрывало на постели было аккуратно заправлено. Сара также вытерла пыль с полок, но это было ошибкой. Вытирать пыль было все равно что стирать следы присутствия Эми в комнате. Она вынуждена была вернуть несколько книг на место.

Том ничего не сказал про пустые полки или про то, что обнаружил Сару, сидящей на полу посреди груд книг с растерянным взглядом, готовую разрыдаться. Он просто облокотился на косяк и молча смотрел на нее. Саре хотелось спросить, смотрит ли на них Эми, и что она думает обо всей этой затее, и не кажется ли она ей полнейшим безумием, но не осмелилась.

Наконец Том кивнул на коробки у стены и вопросительно поднял брови. Сара кивнула.

Том нагнулся и поднял сразу две коробки. Потом снова посмотрел на нее, словно ожидая разрешения. От тяжести мускулы на загорелых руках напряглись. И впервые за два дня Сара подумала о чем-то, помимо книг.

– Том, – сказала она с сомнением в голосе. – Нет, извини, ничего. Будь осторожен. Книги тяжелые.

Сара готова была поклясться, что он улыбался, когда выходил из комнаты. Боже мой, подумала Сара.

После десяти лет работы в книжном магазине Сара знала, что переносить книги – тяжелая работа, требующая выносливости. Важно было не перенапрячься в самом начале. Но мужчины никогда об этом не думали. И не слушали Сару, когда она их предупреждала. Наверно, это заложено у них в генах – не обращать внимания на то, что говорят женщины.

Вечером накануне открытия книжного магазина Сара осталась в помещении одна. «Вот оно как, Эми», – сказала она, выглядывая в окно, где несколько одиноких фонарей отбрасывали желтый свет на улицу. Из окна видно было улицу Джимми Кугана. Сара улыбнулась своим мыслям.

Три дня ушло на то, чтобы покрасить стены, перевезти мебель и книги и все расставить. Книги, которым не хватило места на полках, Сара убрала в чулан на будущее. Конечно, она единственная в городе верила, что это будущее наступит, но Сара готова была доказать всему миру, что ее вера не напрасна.

Теперь в первую очередь в магазине в глаза бросался прилавок, выкрашенный в ярко-желтый цвет. Саре казалось, что он создает волшебную атмосферу в магазине. В месте, где прилавок желтый, может произойти все, что угодно.

Помимо шкафов, вся мебель в магазине была разнородной. Стены, выкрашенные светло-желтой краской, казалось, аккумулировали солнечный свет и распределяли по магазину. Оттенки желтого различались, но это Сару мало заботило. Главное, что это цвет радости. И на его фоне хорошо смотрелись сливочного цвета книжные шкафы. У окна она поставила два больших кресла разного цвета – зеленое и синее, обитые тканью, а между ними – маленький столик из кедрового дерева. Темный деревянный пол Сара не стала перекрашивать. По ее замыслу, магазинчик должен был напоминать семейный дом, где вещи скапливались годами. Впрочем, идея дома для молодых, у которых нет денег купить что-то новое, ее тоже устраивала.

Джордж, Каролина и другие заходили сегодня посмотреть на результат. Дел у Сары больше не было, и можно было ехать домой, но ей не хотелось. Сара достала телефон. Наверно, пора позвонить родителям и рассказать, чем она занята. Ей было стыдно за то, что она звонит так редко.

Ей следовало бы сделать усилие над собой и дать родителям понять, что она не звонит, потому что город и Эми занимают все ее время и мысли. Последние дни она была так занята, что даже не думала про родителей. Но оказалось, что она зря переживает. Маму нисколько не интересовала ее жизнь в Броукенвиле. Сара все равно попыталась рассказать маме последние новости:

– Мама, я открыла книжный магазин, – сказала она.

На другом конце провода воцарилось молчание.

– Ты работаешь в книжном магазине? По туристической визе?

– Это не работа. Это скорее… – Сара вздохнула. – Я просто помогаю.

Она слышала, как мама сообщает папе, кто звонит и что Сара себе придумала.

– Так ты вместо того, чтобы продавать книги и получать за это деньги в Швеции, решила делать это бесплатно на другом конце света?

– Я…

– Это тебя та женщина надоумила? Это в ее книжном тебя заставляют работать?

Мама так громко вздохнула, что, наверно, ее слышно было всему Атлантическому океану.

– Ты знаешь, что мы с отцом во всем тебя поддерживаем, но, может, ты все-таки еще раз подумаешь? – высказалась мама.

Сара решила, что не позволит родителям испортить ей вечер.

– Конечно, подумаю, мама, – ответила она и поспешила закончить разговор. С телефоном в руке Сара принялась мерить комнату шагами. На губах у нее была улыбка. Магазин готов. Он само совершенство.

– Ты думаешь, тебе здесь понравится? – спросила она Эми.

Эми ничего не ответила. Наверно, еще не освоилась.

– Не переживай, – попросила Сара. – Вместе мы научим Броукенвил любить книги!