Текст книги "Дай им шанс!"

То, о чем не говорят

Когда Джош пришел к Каролине во вторник, она еще не приняла решения. Более того, она отказывалась даже думать об этом. Часть ее пыталась доказать, что так будет лучше и само собой разумеется, что она не должна ничего предпринимать. Что здесь и думать не о чем. Другая же ее часть готова была признаться в том, что Каролина отказывалась думать об этом, потому что не хотела слушать голос разума, перечисляющий причины, по которым между ними ничего не может быть.

И когда она снова увидела Джоша, она не поняла, что́ он вообще делает у нее дома. Ей казалось, что пары дней должно было хватить, чтобы он осознал, какое это безумие – ухаживать за Каролиной. Удивление от того, что он вернулся, смешивалось с отчаянной радостью новой встречи. И когда он нагнулся и поцеловал ее в щеку в знак приветствия, Каролина даже не вздрогнула. Вид у него был усталый. Прядь волос падала на лоб. Вокруг глаз стали заметны морщинки. Плюхнувшись на диван, он закрыл глаза, впервые за день позволив себе расслабиться. Каролина присела рядом, подавив желание убрать прядь волос у него со лба. Он улыбнулся ей. Открытой расслабленной улыбкой, как улыбаются друзьям, которых рады видеть. Очарованная, Каролина улыбнулась в ответ. Людей, которые так радостно улыбались ей и которым было комфортно в ее компании, можно было пересчитать по пальцам. Может, они станут друзьями.

– Как дела с брачными планами?

– Планами? – переспросила она.

В последнее время Каролина об этом не думала. Какой позор. Она совсем забыла про свои обязанности. Но, судя по всему, никто даже не заметил ее отсутствия. Каролина пожала плечами, но, похоже, направление мысли Джоша уже изменилось. Теперь он смотрел на нее и улыбался совсем другой улыбкой. В его глазах читался вопрос. И приглашение.

Она опустила глаза.

– Каролина, – окликнул Джош.

Каролина осторожно взглянула на него. Черт. Он опять над ней смеется.

– Не пора ли тебе меня поцеловать?

Каролина опешила. О таких вещах не говорят, подумала она. Но это не значит, что их не делают… Она вскочила как ошпаренная. Джош тоже встал, но совершенно спокойно. Его спокойствие выводило из себя. Он стоял в полуметре от нее неподвижно, не пытаясь коснуться, и ждал, когда она сделает первый шаг. Было очевидно, что это она должна принять решение, быть этому следующему шагу или нет. Лучше бы он попытался поцеловать ее, избавив от мук выбора. Каролина знала, что это ошибка, но сейчас, когда он был так близко, что его можно было коснуться, она вдруг забыла, почему этого не стоит делать. Только разок, сказала она себе. Один раз ничего не значит. Просто небольшая ошибка в моей долгой благочестивой жизни, а потом я снова вернусь к церковным делам. Каролина знала, что обманывает саму себя. Но она также знала, что второго шанса его коснуться не представится. И Каролина протянула руку и коснулась его. От одного этого прикосновения кровь буквально закипела у нее в жилах. Она сглотнула, но руку не отдернула. Каролина провела пальцами по его щеке, шее, ключице, груди… Она робко расстегнула первую пуговку на рубашке, потом вторую, потом третью… «Почему бы и нет?» – сказала она себе мысленно и испугалась, что кто-то – Бог, ее мать – ответит ей. «Может быть, это мой единственный шанс быть с мужчиной», – продолжала она внутренний монолог. Джош стоял неподвижно, но выражение его глаз изменилось. Смех исчез. Его глаза потемнели. Теперь в них читалась страсть, и эта страсть вселяла в Каролину смелость. Джош понял это и, обняв Каролину за талию, прижал к своей груди. Несмотря на то, что он предоставил Каролине право сделать первый шаг, Джош продолжал контролировать ситуацию. И он тоже готов был проявлять инициативу. Смелость Каролины придала ему уверенности в себе. Каролина наслаждалась его мужественностью. Так приятно, когда мужчина берет контроль. Он поцеловал ее, и Каролина страстно ответила на поцелуй, забыв про доводы рассудка.

– Боже мой, – выдохнул Джош.

Каролина была с ним полностью согласна.

Нелегко было снова жить с Мишель и Софи. Они так и не сказали, на сколько приехали. Единственное, что ему удалось выяснить, – это что Мишель поссорилась с новым ухажером. Джордж знал, что они скоро уедут, но надеялся, что ему удастся вернуть себе расположение Софи. Он старался не думать о том, что будет позже. Но это было нелегко. Мишель почти не выходила из комнаты Джорджа (сам он теперь спал на диване). С собой она привезла ноутбук, что удивило Джорджа. Раньше Мишель не интересовалась электроникой. Теперь же целый день проводила за экраном компьютера. Но это ему было только на руку. Так она доставляла меньше проблем. И к тому же Джордж привык жить с Мишель. Привычки быстро не забываются. Сложнее обстояло дело с Софи. Ему все время приходилось напоминать себе не разговаривать с воображаемой Софи, как он это обычно делал. Однажды, когда Джордж думал, что он был один, он начал было: «Софи…» – и услышал удивленное «да» из коридора.

Она была милая и хорошая девочка. Было нелегко изображать из себя чужого человека. Джордж страдал из-за того, что не мог сделать для нее многого, хотя и знал, что должен быть счастлив уже тому, что она рядом.

– Я сегодня была в книжном, – сообщила Софи, когда они готовили ужин. Джордж уставился в доску, чтобы не смущать ее взглядами. Впервые Софи сама захотела что-то ему рассказать. Как правило, она ждала, когда он что-нибудь спросит. Обычно им было комфортно и без слов, но иногда Джордж спрашивал про школу или друзей, а она отвечала вежливо, но без особого энтузиазма. Он даже не знал, где они жили до приезда сюда. Он полагал, что в Айове, но не был в этом уверен. Во всяком случае, у Мишель там был мужчина, но это его не удивляло.

– Ты видела Сару? – спросил он.

– Да, – ответила Софи. – Она сказала, что у нее есть книги для меня.

– Не знал, что ты любишь читать.

– Не уверена в этом. – Софи улыбнулась ему: – Но эти книги… они были такие красивые, Джордж…

Она сделал паузу перед его именем, но Джордж уже начал к этому привыкать. И он не будет ее в этом упрекать.

– Она сказала, что это городской магазин.

Джордж задумался. Потом ответил:

– Наверное, да. Но это Сара все придумала, так что это только ее заслуга.

– Значит, часть книг и твои тоже.

Джордж улыбнулся.

– Пожалуй. Небольшая. Я помогал ей с открытием. – Чтобы быть честным, он добавил: – С уборкой. И возил ее. У Сары нет водительских прав.

– Думаешь, это правда? Что там есть книга для меня?

– Если Сара так говорит, значит, так и есть.

Софи улыбнулась:

– Спасибо… папа…

В кухню внезапно вошла Мишель.

– Джордж, – поправила она на автомате.

Но Софи заговорщически улыбнулась Джорджу.

Гэвин Джонс был хорошим бюрократом. Он знал, что это звучит противоречиво и что многие скажут, мол, «хороший» и «бюрократ» – две вещи несовместные. Но законы нужны были обществу. Люди голосовали за своих представителей, а те потом принимали законы. Но бессмысленно только устраивать выборы и принимать законы. Нужно еще и следить за их исполнением. Для этого и нужны были бюрократы. Гэвину Джонсу платили за то, чтобы он выполнял свою работу. И он выполнял ее хорошо, поскольку обладал всеми необходимыми навыками и умениями. Гэвин считал себя хорошим работником по трем причинам. Во-первых, он нутром чувствовал, когда что-то не так. Во-вторых, он всегда прислушивался к интуиции и готов был докапываться до сути. В-третьих, он всегда видел мелкие детали, умел создавать из них общую картину и никогда ничего не забывал. Турист из соседнего города без визы. Рабочий, не говорящий по-английски. Квартиры, сдающиеся без контракта. Ничто не ускользало от его внимания.

Гэвин просто хотел хорошо делать свою работу. Он читал местные газеты, запоминал подробности, проверял факты. Возможно, своей блестящей интуицией он был обязан хорошей памяти и мозгу, способному обрабатывать большие объемы информации и делать выводы. В этот раз было так же. Сперва он не заметил ничего подозрительного. Том Харрис через адвоката подал ему прошение. Но вот только Том Харрис был не из Хоупа, а из Броукенвила. Броукенвил? Где это вообще? Слышал ли он когда-нибудь об этом городе? Гэвин пожал плечами. Если он что-то и слышал, рано или поздно он об этом вспомнит.

Запах книг и приключений

– Привет!

Софи поздоровалась, но не спешила проходить внутрь, с любопытством поглядывая на Сару, которую она застукала за странным занятием. Сара в буквальном смысле совала нос в книги. При появлении Софи она отняла книгу от лица и положила на прилавок. Она распаковывала посылку с книгами и, естественно, не удержалась и решила их понюхать.

– Иди сюда, – позвала Сара, открывая коробку сбоку, чтобы Софи было удобнее. – Ты когда-нибудь нюхала книги?

Софи покачала головой. Сара протянула ей книжку в мягкой обложке. Свежая книга Мариан Киз.

Обложка была выполнена в нежных пастельных тонах – розовых и голубых, а название было набрано крупными блестящими буквами, словно написанными от руки.

– Открой, – попросила она.

Софи осторожно приоткрыла книгу, словно боясь испортить.

– Нет, нет, – остановила ее Сара.

Девочка испуганно посмотрела на нее.

– Открой как следует. – Она показала как. – Чтобы можно было сунуть в нее нос.

Софи поднесла книгу к лицу и осторожно понюхала. На лице у нее появилась улыбка.

– Чувствуешь? Аромат новых книг. Новых приключений. Новых друзей, с которыми тебе предстоит познакомиться. Бегства от реальности. Волшебных миров.

Сара знала, что она слишком многословна, но была уверена: Софи понимает, о чем она. Сара взяла с полки другую книгу – красивый альбом с фотографиями дубов на плотной блестящей бумаге и в твердом переплете. Он пах совсем по-другому. Немного пластмассой и краской.

– А теперь вот эту.

Следующей она протянула девочке обычную книжку с тонкими пожелтевшими страницами. Они вместе понюхали ее. Снова другой запах.

Сара улыбнулась. Книги в твердой и мягкой обложках пахли по-разному. Чувствовалась разница и между английскими и шведскими книжками. Классические издания имели свой собственный запах. Школьные учебники пахли школой, университетские – взрослой жизнью. Интересный запах был у книг для вечерней школы, он напоминал запах учебников для начальной школы – спертый воздух в классе, ерзанье на стульях и ощущение потери свободы. Но, естественно, количество школьников, которые смогли ощутить аромат новых учебников, с годами снизилось. Сильнее всего пахли новые книги. От них пахло типографской краской, бумагой, клеем. И чем больше книгу открывали и читали, тем меньше она пахла. Так, во всяком случае, должно было быть. Но Саре казалось, что даже старые книги пахнут. Она ощущала исходящий от них запах новых приключений и впечатлений, предназначенных только для нее. Софи наконец справилась с робостью и начала разглядывать книги на полках. Сара вернулась к коробке с книгами Мариан Киз. Наверно, глупо закупать новые книги, когда скоро ехать домой, но это помогало Саре справиться с тоской. Нельзя останавливаться. Надо продолжать и делать вид, что все в порядке. Когда придет время, она сядет в этот чертов самолет, потому что так надо.

– О чем бы тебе хотелось почитать? – спросила Сара.

Софи пожала плечами.

– Не знаю, – призналась она и продолжила разглядывать книги. Софи заметила, что она не читает названия, только рассматривает корешки и обложки. То и дело она протягивала руку и касалась книг, как опускают кончики пальцев в реку, чтобы попробовать температуру воды.

Софи провела в магазине почти полчаса. Перед уходом она сказала Саре:

– Драконы. Мне нравятся драконы. Когда-нибудь я найду книгу о драконах. Или об одном драконе. Это не так важно.

Драконы, вот оно как, подумала Сара.

– Погоди, – окликнула она. – Сколько ты еще пробудешь в городе?

Софи пожала плечами:

– Не знаю.

– А откуда ты?

– Из Блумфилда.

Сара протянула ей листок бумаги и попросила записать адрес. Она написала, не спрашивая, зачем он Саре. Сара тоже ничего не сказала. Она твердо решила найти подходящую книгу для Софи, и желательно до ее отъезда.

Она все еще думала о драконах, когда в магазине появилась Джен.

– Тебе понадобится подвенечное платье!

Она наверняка уже поговорила с Томом, подумала Сара. И он наверняка ответил отказом. Если нет, то сейчас самый подходящий момент положить конец этой афере. Сара посмотрела Джен в глаза и решительно начала:

– Я…

– Тебе надо заглянуть к мадам Хиггинс, – перебила ее Джен. – Она торгует свадебными платьями еще с тех пор, как Каролина была молода.

Сара видела ассортимент в витрине магазина мадам Хиггинс. Это было печальное зрелище.

Джен посмотрела на бумажку, которая была у нее в руке. Похоже, это был список. Она зачитала:

– Мальчишник и девичник. Обязательно фотографии. Документы. Люди, которые работают в USCSI, очень подозрительны.

Она даже название организации произнесла правильно.

И правильно подозрительны, подумала Сара.

– Джен, это безумие!

– Я не говорю, что это будет настоящий девичник. Или мальчишник, – усмехнулась она. – Хотя я бы посмотрела на лицо Каролины при виде стриптизера. Не переживай, я все продумала. Мы пригласим нескольких избранных друзей на примерку платьев и выпьем немного вина. Прекрасные фотографии гарантированы. И без всяких усилий. И тебе дадут советы по выбору платья.

– Это безумие, – повторила Сара. – Во-первых, это незаконно. А во-вторых, Том не хочет жениться.

– Том! – отмахнулась Джен и посмотрела Саре в глаза. – Ты хочешь остаться?

И на этот вопрос Саре ничего не оставалось, как ответить «да».

Нечего рассказывать

– Ты собираешься рассказать родителям?

Они лежали обнаженные на кровати. Свет, конечно, был выключен, но поскольку дело было днем, в комнате было светло. Каролина не знала, как назвать то, что произошло, – грехом, непристойностью или обретением свободы? Она не знала, что ей думать. Даже внутренний голос замолчал. За несколько часов он не произнес ни одного нравоучительного слова, как будто ее нравственный компас внезапно размагнитился. Каролина уже занималась сексом. Много лет назад. Это был не самый приятный опыт в жизни, явно не стоящий того, чтобы потом так над собой измываться, считая грешницей. Но сегодня все было по-другому. Каролина и не подозревала, что секс бывает таким. Секс с Джошем был просто божественным.

– О нас? – спросил Джош.

Каролина хотела было сесть на кровати, но поняла, что она совсем голая, и поспешила накрыться одеялом.

– Не о нас, разумеется, – шокированная, ответила она. Как ему вообще в голову пришла такая мысль. Никто не должен узнать. Ни его родители (ей захотелось залезть с головой под одеяло), ни жители Броукенвила. – О тебе… что ты предпочитаешь мужчин.

Он рассмеялся и притянул Каролину к себе так, что ее голова оказалась у него на плече. Это было не очень удобно, но приятно.

– Сейчас это уже не актуально, – сказал Джош.

Каролина попыталась обдумать его слова, но мысли путались. Тогда она сказала:

– Ты знаешь, что никаких «нас» нет, ведь так?

Он даже не потрудился ответить.

– Ты встретишь приятного мужчину. Или женщину, если так тебе больше нравится. Одних с тобой лет, – добавила она. Конечно, встретит. Каролина слишком стара для него. Но, в отличие от него, она понимает всю серьезность ситуации. И она готова к тому, что он уйдет. Она сможет это пережить. Главное, чтобы никто не узнал. Ты с ума сошла, Каролина! Конечно, все узнают! Как ты сможешь им помешать? Тебя разорвут на части. И его тоже в покое не оставят. Он не знает, какими жестокими бывают люди, когда находят предмет для насмешек. Но Джош оставил ее слова без ответа. Тогда Каролина на всякий случай сказала:

– Никто не должен ничего узнать, Джош. Они нас просто засмеют.

Он медленно водил пальцем по ее плечу, рисуя бесформенные узоры. Каролина немного расслабилась, но все равно ее мучила мысль о том, понимает ли он, насколько это все серьезно. И в этот момент он произнес:

– Поскольку нет никаких нас, то нечего и рассказывать.

Каролина кивнула. Именно так. Можно расслабиться и просто получать удовольствие, пока это все не закончится.

Подозрения усиливаются

– Ха-ха, – сказал Гэвин Джонс соседу. Он был из тех, кому свойственно даже смех выражать словами. Сосед стоял, перегнувшись через забор, и явно не собирался оставлять Гэвина в покое.

– Давненько ты не высылал мексиканцев из страны?

Гэвин вздохнул. Всего пару минут назад он спокойно сгребал осеннюю листву, наслаждаясь тихим вечером пятницы, и вот он уже вынужден выслушивать все эти глупости.

– С того случая в Поствиле? – продолжал сосед. – Сотни несчастных мексиканцев, убивавшихся за мизерные зарплаты на работе, которую отказываются делать американцы…

Этим случаем занимался другой департамент. Но Гэвину тоже не нравилась их деятельность, вот почему он сменил направление.

– Тебе их не жалко? Разве нельзя было оставить бедняжек в покое?

В прошлом месяце сосед жаловался на то, что «понаехавшие» воруют у него работу. Которую ты не стал бы делать, подумал тогда Гэвин. А теперь они, значит, бедняжки. Он пожал плечами. Наверное, ему все равно, на что жаловаться. Сам же он предпочел нелегальным рабочим отдел, который занимался европейцами, заключившими брак – легальный или нет – с американскими гражданами. Куча бумажной работы, но зато непыльной и спокойной. У Гэвина было шестое чувство. Он всегда знал, когда кто-то лжет. Это производило большое впечатление на коллег, потому что ему достаточно было взглянуть на анкету, чтобы понять, что податели лгут. Но иногда коллеги смотрели на него с жалостью и даже с отвращением – наверное, потому, что считали эту работу слишком нудной и не стоящей того, чтобы на ней так выкладываться. Но Гэвин ничего не мог с собой поделать. Он был хорошим работником. Просто раньше он вычислял нелегальных иммигрантов, которые просто хотели заработать, а теперь – избалованных европейцев, которые думали, что им закон не писан. Европейцы почему-то считали, что у них есть право оставаться в США сколько им заблагорассудится. Этим они сильно отличались от латиноамериканцев, которые прекрасно знали, что у них нет никаких прав, и ничего не ждали от жизни, кроме тяжелой работы, разлуки с семьей и мизерной зарплаты. Нет, ему не доставляло удовольствия их наказывать, хотя именно так и думали его коллеги. Нет, ему нравилось видеть, как люди нервничают и переживают в его офисе. Он знал, что злоупотребляет властью, но ведь это никому не приносило вреда. Европейцев всего-навсего заставляли платить штраф и отправляли домой. Мексиканцам приходилось гораздо хуже. Зачастую они оказывались за решеткой, даже не понимая, какое преступление совершили. И для них депортация была равносильна катастрофе.

– У меня есть для тебя совет, – сказал сосед.

Гэвин вынужден был отставить грабли и повернуться к нему лицом. Может, он выскажет все, что его гложет, и отстанет от Гэвина.

– Подожди меня здесь! – сказал сосед и пошел в дом. Через минуту он вернулся с двумя распечатками. Гэвин неуверенно взял их в руки.

«Новостной бюллетень Броукенвила» – значилось наверху. Он с интересом посмотрел на соседа.

– Новый книжный в Броукенвиле! – сказал сосед. Гэвин прочитал статьи. Сара. Просто совпадение? Или в этом городе две шведки по имени Сара? Фамилия нигде не упоминалась. Но Сара Линдквист из анкеты на его столе на работе находится в США по туристической визе, срок которой не истек. И в анкете было написано, что она влюбилась в американского гражданина. Туристическая виза не дает права открывать книжный магазин. В этом нет никакого сомнения. А раз она это сделала, то внезапный роман с Томом Харрисом предстает совсем в ином свете.

– Можно мне это оставить у себя? – спросил он.

– Конечно, – кивнул сосед и потянулся, оголяя живот.

На дворе был октябрь, а с него еще не сошел загар, с отвращением отметил Гэвин. И рубашка у него была расстегнута, в отличие от укутанного Гэвина. Он вздохнул. Видимо, придется навестить книжный магазин и поговорить с этой Сарой. Ему совсем не улыбалась перспектива работать в субботу.

На следующий день Гэвину не составило труда сразу узнать Сару по фотографии на распечатке. С того места, где он стоял на улице, было прекрасно видно, как она работает в книжном. Она как раз советовала книги покупателю и двигалась со спокойной уверенностью человека, явно хорошо знающего этот магазин. Так могли себя вести только работник или владелец. Гэвин не стал сразу входить. В таких ситуациях он всегда сначала собирал информацию и только потом говорил с подозреваемыми. Но здесь все было уже ясно. Сара Линдквист была в Айове меньше двух месяцев. Если она и правда влюбилась и собралась замуж, то жители города будут в курсе. В маленьких городках все всегда всё знают, а такой бурный роман точно должен быть у всех на устах. К тому же, раз их охватила такая сильная страсть, они, должно быть, уже и живут вместе. Или во всяком случае проводят вместе много времени. Такое невозможно упустить. Конечно, они могла знать друг друга раньше. Но тогда люди тоже были бы в курсе, потому что Том представил бы ее как свою девушку из Швеции. А въезжать в страну по туристической визе с целью брака незаконно.

Закусочная по соседству была заполнена посетителями, но женщина за стойкой при этом явно скучала без дела. У нее был вид человека, который всегда в курсе местных сплетен. Бар и закусочная – лучшие места, чтобы узнать, что происходит в городе, решил Гэвин. Он присел на стул перед стойкой, и женщина тут же принялась жарить гамбургер – как он понял, для него. К горлу тут же подступила тошнота. Он обычно не ел ничего жирного. Потерпи, сказал он себе. И попробуй выудить из нее всю информацию. У него был большой опыт допросов, в том числе с нетерпеливыми людьми того же типа, что и женщина за стойкой. Людям нравится болтать. Это Гэвин знал хорошо. Достаточно только задать пару вопросов, и они с радостью расскажут тебе все, что знают. Нужно только заставить их забыть об осторожности, а потом внимательно слушать и задавать наводящие вопросы. Иногда достаточно было просто повторить последнее сказанное ими предложение, но с вопросительной интонацией, и они тут же бодро продолжали. Даже никаких особых знаний и умений не требовалось. Гэвин поблагодарил за кофе, который перед ним поставили, и приподнял чашку, словно собирался произнести тост.

– Полагаю, ваша семья давно уже живет в Броукенвиле? – начал он.

Обычно вопрос о семье помогал растопить лед в общении с любым собеседником. Грейс просияла:

– Как интересно, что вы спросили, – сказала она, протягивая руку: – Меня зовут Грейс. Точнее, при рождении мне дали имя Мадлен…

Спустя сорок пять минут Гэвин уже чувствовал себя больным и усталым. Он так ничего и не выведал о Саре, но зато узнал о дробовике под раковиной куда больше, чем ему бы хотелось. И он надеялся, что история с шерифом была всего лишь выдумкой. Не может же это быть правдой? Но Грейс упомянула, что собирается сменить дробовик на охотничье ружье, а это уже немного пугало. А потом она заявила, что закрывает закусочную пораньше. И когда Гэвин вышел, в книжном уже тоже было темно.

Сара Линдквист

Корнвэген 7-1

13638 Ханинге

Швеция

Броукенвил, Айова, 4 мая 2011 года

Сара!

У меня остался всего один лист бумаги, так что я напишу тебе больше, когда Джон купит мне новую пачку. Тогда же я и отвечу на все твои вопросы. А сейчас я должна написать, что вчера я попросила Тома снять книги с полок и дать мне их понюхать. И ты была права. Они все пахнут по-разному. Как странно обнаружить это в старости. Нет, я бы не смогла узнать их по запаху, но я буду тренироваться. Я даже заказала три разных книжки карманного формата, альбом и роман в твердой обложке, чтобы узнать, как пахнут «свежие» книги.

Должна тебе признаться, что Том так и не понял, чем я занималась. Я сказала, что следую совету моей хорошей подруги Сары из Швеции, и больше он вопросов не задавал. Наверное, потерял дар речи, узнав, что в моем возрасте еще можно заводить новых друзей. Или он просто слишком хорошо воспитан для того, чтобы приставать с расспросами. Он просто посмотрел на меня так, что непонятно было, смеется он со мной или надо мной, но он слишком вежлив, чтобы это показать. Чувство юмора – это хорошо для мужчины. Обычно Том слишком серьезен, но зато он умеет смеяться глазами. И это говорит о многом. К сожалению, этому нельзя научиться. Конечно, можно быть счастливым и без этого таланта, но мой тебе совет: не выходи замуж за мужчину, который не умеет смеяться глазами. Я жалею, что в свое время не последовала этому совету. Я была слишком молода и не знала, какой именно человек мне нужен. По правде говоря, даже глаза Джона не смеются, но они улыбаются, и это уже много в сложившихся обстоятельствах.

Если ты когда-нибудь приедешь сюда, я надеюсь, что Джон тебе понравится. Он самый необычный человек из всех, кого я встречала. Когда я пишу это письмо, он сидит в своем обычном кресле рядом с моей постелью (я упоминала, что страдаю от болезни, которая иногда вынуждает меня несколько дней проводить в постели? Впрочем, это неважно). Я уверена, Джон знает, что я пишу о нем. И ему это не очень нравится. Но он знает, что я пишу только хорошее, и думает, что я преувеличиваю. Сейчас он нюхает книжку. Это одна из тех вещей, за которые я благодарна жизни. Я благодарна за то, что получила возможность испытать такую дружбу, встретить такого мужчину и оценить его по достоинству. Вот так. Лист закончился прежде, чем я начала распускать сантименты. Последний вопрос: когда ты приедешь?

С наилучшими пожеланиями,

Эми

P.S. Это не каприз сумасшедшей старушки. Если вдруг тебе когда-нибудь захочется посетить маленький город или провести отпуск в покое и тишине, знай, что тебе здесь будут рады. Я покажу тебе улицу Джимми Кугана, мы будем болтать о книгах, и не только. И, конечно, ты познакомишься с другими жителями города тоже. Тебе не придется все время торчать у меня. Не переживай. Мы о тебе позаботимся наилучшим образом. Подумай об этом.

Э.