Текст книги "Персефона"

– К нам гости! – сообщил Влад. – К вам, то есть.

Уже?!

Все это время она думала только об одном: вот-вот появится Денис.

«Я просто буду сидеть и помалкивать, – твердо решила Рыжик. – Мне вовсе не обязательно с ним общаться. Пусть с Владом говорит, с Надей, с Сергеем, если уж ему захотелось прийти».

– Денис, наверное, чуть позже будет, – услышала она голос Вики. – Он уезжал в Москву, но вроде бы скоро должен вернуться.

Рыжик отважилась посмотреть в сторону калитки. Вика и правда была одна. Она ленивой походкой прошла по заросшей клумбе, словно это был подиум.

Никаких презентов она Сергею не вручила. Наверное, считала лучшим подарком свое присутствие. Может, и правильно считала – она единственная из всех оделась более или менее празднично. Платье в талию, в ретро-стиле. Макияж. Прическа. Даже на дачные посиделки Вика собиралась как на светский раут. Золотая девочка. Звезда экрана, готовая к команде «мотор». Рыжик почувствовала легкий укол зависти.

Вика тем временем оглядывалась по сторонам:

– Как у вас тут романтично! – восхитилась она. – Не люблю всякие ухоженные клумбочки. А сорняки вырывать – это, по-моему, вообще глупо. Лучше пусть все растет, как хочет. И будет живописный беспорядок.

– Да, мне тоже нравится, – поддержал ее Сергей, позабыв, как совсем недавно хотел уничтожить «живописный беспорядок» с помощью газонокосилки.

Потекли слабенькие ручейки разговоров ни о чем, как обычно бывает в компании, где не все хорошо знакомы. Сергей выложил жариться первую порцию шашлыка и тоже вернулся за стол.

– Вы еще и готовить умеете? – с кокетливой улыбочкой поинтересовалась Вика. – Какой мужчина! Сказка!

Сергей польщённо ухмыльнулся в ответ.

Рыжик даже удивилась, как это просто и естественно у Вики получается – расточать бархатистые интонации и медоточивую нежность, флиртовать и добиваться нужной реакции. Наверное, Вика не специально обрабатывала Сергея: она со всеми представителями мужского пола так разговаривала, чисто автоматически. Это лишь привычка.

А если нет… «Может, все и к лучшему», – внезапно подумала Рыжик, почти с облегчением. Она сидела, слушала и не вмешивалась.

У нее было подозрение, что Денис все-таки не придет, раз уж не появился вместе с сестрой. Но, как всегда, она зря надеялась: не прошло и десяти минут, как снова отворилась калитка – и Денис еще издали помахал всем рукой. А еще Рыжик совершенно напрасно рассчитывала, что Сергей с Денисом не будут при всех обсуждать детали своей первой встречи. То есть они-то оба как раз промолчали, но Влад очень некстати ляпнул при виде Дениса:

– Сергей, а вот и ваш спаситель пришел.

– Спаси-итель? – с интересом протянула Вика. – От чего же нашего именинника пришлось спасать?

– Да вот, – Влад с усмешкой кивнул на Рыжика. – Скорее не от чего, а от кого.

Наверное, со стороны вся ситуация выглядела просто как анекдот. Влад думал, что все вместе над ней посмеются. В очередной раз. Вика и посмеялась, что правда то правда.

– А ты мне ничего не рассказал, – укоризненно обратилась она к брату. Тот невозмутимо состроил ей рожицу, устраиваясь на единственной оставшейся табуретке, немножко шаткой, и аккуратно пробуя, насколько она раскачивается:

– Все тебе доложи!

В отличие от Дениса, Сергей смущался все больше и больше. Рыжику стало его жаль. Ей тоже был неприятен этот разговор, но она не знала, как его замять.

Сергей, впрочем, в итоге справился и сам: начал рассказывать то же, что и ей – мол, всякие шишки для него привычное дело, – и свернул на каскадерскую тему.

– Так вы в кино снимаетесь? Как интересно, – вежливо поддержала разговор Вика.

После этого пошли героические байки про экстремальные будни трюкачей. Сергей явно приободрился, а Рыжик вздохнула с облегчением и немножко расслабилась.

Вика о чем-то спрашивала, смеялась в нужных местах – в общем, взяла на себя роль хозяйки вечера и пока что вполне справлялась.

Влад уже некоторое время беспокойно поглядывал на ржавый мангал и наконец не выдержал, намекнул:

– По-моему, пора поливать шашлыки вином. Пойдем, посмотрим, – Сергей кивнул, и они направились к мангалу.

– А вы, Вика, где работаете? – решила вступить в беседу Надя.

– Да так… – неопределенно махнула рукой Виктория. На этом разговор заглох. Надя явно хотела бы узнать подробности, но у Вики было такое равнодушно-утомленное выражение лица, что настаивать она не стала. А может быть, подумала, что Вика на самом деле нигде не работает.

Со стороны Виктория действительно ничуть не напоминала светило отечественной психологии. Скорее уж была похожа на возлюбленную какого-нибудь олигарха, совсем не интеллектуалку. Вика не спешила развеять это впечатление.

Рыжик про себя удивилась: «Почему это она отмалчивается? Она ведь защитила диссертацию, преподает – почему бы не похвалиться?» Насколько Рыжику было известно, Вика постоянно разъезжала по каким-то своим психологическим симпозиумам и конференциям, а кроме того, писала хлесткие статьи о семейных отношениях и в каком-то институте вела странный спецкурс под названием «Паранойя и меланхолия в литературе fin de siècle» или что-то в этом роде. В общем, ей-то было что рассказать.

Артем, правда, всегда крайне скептично относился к ее профессиональным достижениям: «Все эти заклинания над собственным „я“, вызывание духов из глубин подсознания – чем не современный оккультизм? Компании фрейдистов препарировали душу и дистиллировали ее в перегонном кубе… Если то, что они нашли, было душой… Впрочем, результат все равно получился неприглядный – какие-то ошметки. Бр-р! Нет, уж лучше вызывать чужих духов, прячась в защитном круге, чем своего собственного: тут уж никакой круг не спасет!»

Но Артем редко о ком-то отзывался восторженно, а если объективно посмотреть – у Вики в профессиональном плане все складывалось очень даже хорошо.

Рыжику иногда казалось, что Вика намеренно представляется легкомысленной дурочкой. Не хочет, чтобы ее воспринимали слишком серьезно – в отличие от многих других ученых дам, с которыми Рыжику приходилось сталкиваться: они, наоборот, изо всех сил демонстрировали свою образованность, говорили сурово и по делу, носили строгие деловые костюмы и редко снисходили до косметики, чтобы не выделяться на фоне коллег-мужчин. А Вика очень даже выделялась.

Тут Рыжик поймала взгляд Дениса и запнулась, забыла, о чем думала: он рассматривал ее как еще не заполненный кроссворд. С интересом.

– Что-то они не торопятся нас кормить, – невпопад сказала Надежда, глядя в сторону мангала.

Рыжик воспользовалась предлогом, чтобы отвернуться, не выдав смущения, и тоже посмотреть, что там делают повара: Сергей с Владом отчаянно спорили – вероятно, о том, поливать ли шашлык чем-нибудь еще или нет.

– Мальчики! – крикнула Вика. – Мы хотим мя-яса!

«Мальчики» одновременно обернулись и замолчали, словно их застали за преступным сговором. Потом Влад произнес что-то ободряющее, хлопнул Сергея по плечу и, уступив, предоставил ему возможность самостоятельно колдовать над шашлыком, а сам направился к дамам.

– Ну что же вы так долго? – обиженно протянула Вика. – Мы уже с голоду умираем.

– Ничего, щас все будет! – успокоительно пообещал оптимистически настроенный Влад, снова подвигая свою табуретку к столу. – Еще немножко подождать осталось.

Сергей тем временем переворачивал и менял местами шампуры. Над мангалом вился сизый прозрачный дымок.

Вика совершенно по-кошачьи принюхалась к упоительному мясному духу и зачем-то заявила:

– Нет, не получится из меня вегетарианки.

– Уж конечно, – шутливо поддакнул ей Денис. – Ты у нас типичная хищница. Как же тебе обойтись без дичи?

– Смешно, – согласилась Вика. – Ха-ха.

Шашлык не заставил себя долго ждать. Он не подгорел за время ожесточенных споров о способе его приготовления и вообще удался на славу.

– О-о-о! – восхищенно протянула Вика, изображая крайнюю степень восторга. – Просто супер! Слов нет!

– Да, – коротко подтвердил Денис с набитым ртом. – Супер.

– Сереж, а подлейте мне вина, – Вика подставила бокал и обернулась к Рыжику: – Что это мы там высматриваем?

Надя сразу же завертелась на месте: что, где?

А Рыжику просто почудилось, что за двумя заборами сквозь кружево листвы мелькнуло какое-то цветное пятно, и она с ужасом подумала: вдруг это кофточка Ангелина Львовны – и не сама по себе, конечно же, а вместе со своей владелицей? Но нет. Кажется, нет. От облегчения Рыжик с нервным смешком поведала всем о странной соседке: без подробностей, конечно, только про маятник и ангелов, но и этого оказалось достаточно, чтобы произвести впечатление.

– Ужас какой, – засмеялась Вика.

– Ты к ней больше не ходи, – посоветовала Надя. – От таких людей лучше держаться подальше. Мало ли, что им в голову взбредет.

Рыжик, как это часто бывало, уже успела пожалеть, что вообще хоть что-то сказала.

– С другой стороны, – заявила Вика, задумчиво поглаживая краешек бокала с вином, уже почти пустого, – а кто из нас полностью нормален? Ну маятник, ну ангелы. Ничего страшного. Как сказал один психолог, «enjoy your symptom». То есть – «наслаждайся своими симптомами». Короче, если у тебя какая-то мания и при этом она никому не мешает, расслабься и постарайся получить от нее удовольствие! – она победно оглядела всю компанию: мол, да, у меня такие вот прогрессивные взгляды. – Или, может быть, речь шла о чем-то другом? Не помню. Неважно. – Она легко отмахнулась от своих сомнений.

Кажется, вино слегка развязало ей язык.

На некоторое время все вернулись к дегустации шашлыка, и отрывочные реплики были посвящены исключительно еде, но Вика после своей речи так и не успокоилась.

– Валентина, о чем ты, интересно, думаешь? – снова подала голос она через несколько минут. – Иногда мне кажется, что писательницы вот так сидят тихо-тихо, а сами тайком наблюдают за людьми. Размышляешь, как бы нас использовать в каком-нибудь романе, а?

«Почему-то у всех создается такое впечатление», – подумала Рыжик, несколько раздосадованная тем, что к ней снова привлекли внимание: вот сидит себе человек молча – и пусть сидит, не надо его трогать. Тщательно пытаясь скрыть недовольство, она с улыбкой спросила:

– А ты сама разве рассматриваешь нас как примеры для какой-нибудь своей психологической статьи?

– Ну разумеется, – невозмутимо кивнула Вика. – Но роман – это как-то увлекательнее. Думаю, мы бы получились неплохими персонажами. Особенно вы, Влад.

– Почему я?

– Интересная внешность. Не то чтобы красивые черты, но характерные. Типичный романтический злодей.

– Позвольте-позвольте, – перебил Денис. – Я тоже хочу быть романтическим злодеем!

– Сереж, а вы что же молчите? Не хотите быть злодеем? – поинтересовалась Вика.

– Не очень, – признался Сергей.

– А Валентина – знаю-знаю, кем бы она была, – промурлыкала Вика, отворачиваясь от него. Рыжику почудилось, что в ее голосе прозвучало скрытое злорадство. – Я помню, Артем хотел, чтобы она сыграла в собственной пьесе – но ты ведь так и не дописала ее, правильно?

– Правильно, – согласилась Рыжик. На то, что Вика теперь отстанет, рассчитывать не приходилось.

– А пьеса была о Персефоне, – пояснила та. – Ну, вы все этот миф знаете?.. – Вика вопросительно обвела взглядом, словно это был кружок любителей античной мифологии.

– Да знаем, знаем! – отмахнулся Влад.

– А я не знаю, – честно брякнул Сергей.

– Ну, я тогда расскажу. Жила-была девушка. Так ее и звали – просто «девушка». Кора по-гречески. Жила-жила. Гуляла на лугу с подружками. И вот ее увидел владыка царства мертвых, Аид. Влюбился – да и утащил к себе под землю. Она, конечно, плакала-страдала. И мать ее, богиня Деметра, тоже – да, забыла сказать, что мать у нее была богиней. В общем, Деметра как-то разжалобила остальных богов, и Аиду пришлось отпустить жену обратно на землю, но не навсегда, а только на полгода, а потом она должна была вернуться к нему. Так вот, у Валентины в пьесе Аид позволяет жене вернуться домой насовсем. А интрига вот в чем: Кора приходит на Землю уже как владычица подземного мира, с новым именем – Персефона, Несущая смерть. На вид она такая же, как прежде – милое, нежное создание. Но когда она ступает по луговой траве, та желтеет и вянет у нее под ногами. Когда касается зеленых ветвей – они осыпаются трухой из-под пальцев. Когда обнимает друзей – друзья умирают от ее прикосновения. Она побывала в царстве мертвых – и принесла его с собой. Как бы она ни хотела, чтобы все было по-прежнему, кое-что уже не изменить. И в итоге Персефона добровольно возвращается к мужу. Вот такая пьеса.

Влад задумчиво потер подбородок.

– Интересно.

– Вот и я говорю, – поддакнула Вика. – А знаете, кто должен был сыграть Персефону? Сама Валентина.

У Артема действительно была такая мысль, забавная с его точки зрения, но Рыжик категорически отказалась – какая из нее актриса? Тихий голос, и невыразительный к тому же. Никто из зрительного зала не услышит. Нет уж, ее вполне устраивала роль автора.

Но у Артема была неприятная привычка делиться своими гениальными идеями со всеми окружающими.

«Так странно, – подумала Рыжик. – Вика ведь какое-то время хотела со мной дружить. Почему же теперь такое впечатление, что она хочет меня как-то задеть, подразнить, уязвить? Или это не так?»

В сущности, в этой истории не было ничего… компрометирующего. А что напоминание о ней теперь так неприятно – в этом Вика не виновата. Рыжик даже Наде когда-то рассказывала все то же самое, хотя вряд ли сестра тогда внимательно слушала – вот уж кто мало обращал внимания на чужие идеи, так это она. Может, и к лучшему.

– Мы все незакавыченные цитаты, мешанина из архетипов и прочей ерунды, – говорила тем временем Вика. Она разрумянилась от вина, оживилась. Изящные пальцы скользили по краешку бокала – круг за кругом.

Вокруг постепенно сгущались сумерки, и Рыжику казалось, что весь мир скоро утонет в них, и тогда не останется движений и слов – только вязкая патока мрака. И надо, пока не поздно, шевельнуться, освободиться, но не хочется, ничего не хочется.

Совсем некстати ее вдруг посетила странная мысль: ничего этого нет. Она одна в своей московской квартире – сидит и придумывает себе мир, в котором не так скучно сходить с ума. Двери заперты, окна закрыты. Она пишет диалоги и сама их читает на разные голоса. Глядит в окно на серые тучи, а видит акварельный вечер и рыжие искры над мангалом.

Может, так было бы лучше. Не выходить из заточения, не выпускать оттуда вместе с собою что-то черное и злое, превращая жизнь в вечное умирание.

Сергей сидел рядом – такой же немногословный, как и Рыжик. Заботливо подливал всем вина, передавал хлеб. Похоже, Вика предпочла бы, чтобы он подвинулся поближе к ней – она сама чуть склонялась в его сторону, когда что-то говорила. Но Сергей, наверное, не замечал.

Влад периодически отлучался покурить у калитки – все чаще и чаще. Как нарочно, как раз во время одной из этих отлучек Надя ушла в дом, и Вика вместе с ней – должно быть, чтобы наведаться в места не столь отдаленные, а Сергей сказал: «Сейчас вернусь, шампуры уберу только», – и тоже исчез. Пока их всех не было, Рыжик сосредоточенно расковыривала вилкой кусочек помидора и твердила себе, что не обязана поддерживать светскую беседу. К счастью, Денис тоже не пытался завязать разговор – наверное, понимал, что получились бы сплошные узлы, которые потом уже не распутать.

Под яблоней стало совсем уж сумрачно, и по возвращении Вика заявила, что им пора домой. Денис не стал возражать. Надя с Владом тоже начали прощаться. Как-то так получилось, что Рыжик осталась помогать Сергею с посудой.

Свет на кухне Сергей не включил, потому что руки у него были заняты – тарелки в одной руке, блюдо с остатками салата в другой. Все это он плюхнул прямо в раковину, так что фаянс отозвался зловещим «дзынь!», но вроде ничего не разбилось.

– А все остальное сюда, – он обернулся к Рыжику, чтобы забрать у нее бокалы – по три из каждой руки. – Вот так.

Ладони соприкоснулись – разошлись – бокалы перекочевали на кухонную столешницу. Вот уже второй раз за вечер Рыжик оказалась наедине с Сергеем, совсем рядом – ближе, чем диктуют правила хорошего тона, но теперь ситуация получила новое развитие.

Издали казалось, что у Сергея темные глаза. Выяснилось, что на самом деле они светло-зеленые по краю, с желтыми крапинками ближе к зрачку. И немножко удивленные: кажется, Сергей не ожидал, что она ответит на поцелуй.

Как все странно получается, как нелепо, думала она, механически исследуя губами его губы.

Совершенно некстати ей вспомнился совсем другой вечер.

Они с Денисом всегда прощались-расставались на лестничной клетке. Рыжик говорила: из-за Даши, но на самом деле… на самом деле она не хотела пускать его в квартиру. Сама не понимала почему, но чувствовала, что так будет лучше. Для него.

Денис спрашивал: «Думаешь, твоя сестричка меня не одобрит?» Рыжик была уверена, что одобрит, но только плечами пожимала в ответ.

Тогда они стояли возле входной двери, в тусклом свете пыльной лампочки высоко под потолком, и Даша была в гостях у Нади, а Денис смотрел так пристально, словно хотел осушить ее взглядом до дна, чтобы всю унести с собой и ничего не оставить.

– Ты такая белая. Ты, наверное, светишься в темноте.

– Хочешь проверить? – спросила она.

Рыжик чуть отстранилась, попыталась изобразить на лице улыбку.

– Я, наверное, пойду, да? – спросила она, как будто нуждалась в его позволении. – Надо посмотреть, как там Даша.

Сергей кивнул, напоследок коротко прикоснулся губами к ее щеке, и Рыжик в очередной раз за этот день поспешила ретироваться – так и не помогла ему помыть посуду. Обманщица.

Из калитки в калитку – и снова в дом. Тишина: наверное, Надя с Владом в спальне наверху, а Даша у себя. Интересно, она подогрела себе ужин, как ей было велено, или обошлась бутербродом? И не обиделась ли, что ее не взяли на посиделки во взрослой компании? Надо было бы действительно заглянуть к ней, спросить, но Рыжик была сейчас совсем не в настроении вести разговоры.

О том, что случилось, думать не хотелось совершенно. И о том, что Серей теперь вообразит – тоже. Это был нечестный поцелуй. А возможно, через некоторое время будет еще и нечестный секс? Эта мысль не вызывала ни паники, ни возбуждения, ни даже интереса – ничего.

Двигаясь как во сне, погруженная в странное чувство неправильности происходящего, Рыжик открыла дверь к себе в комнату… и вдруг в сердце ударило внезапное предчувствие беды. На полу у порога отчетливо белел листок бумаги. Рыжик нагнулась, подняла его и поднесла близко к глазам, чтобы разглядеть, не зажигая света. Она легко прочитала большие печатные буквы – всего одно слово: «Уезжай».

Ожидание седьмое

Так! Рыжик, Рыжик, успокойся. Первым делом нужно прийти в себя. Нет причин для паники – пока нет.

Буквы печатные, крупные. Выведены аккуратно, будто коротенькое послание тщательно переписали после долгих раздумий. Не поймешь, чей почерк, даже если бы она этот почерк знала.

Первая мысль была – действительно собрать вещи, Дашу в охапку – и уехать отсюда. Немедленно. Сестренка, конечно, будет протестовать. Надя с Владом обидятся…

Рыжик села на кровать и прижала ладони к щекам. Главное – успокоиться. Сосредоточиться. Кто мог подложить эту записку? Ангелина Львовна? Самое логичное объяснение. Кто еще в округе мог вбить себе в голову бредовые идеи про опасности, которые ей угрожают? Два маньяка на один поселок – это, знаете ли, многовато. Другой вариант – кто-то воспользовался этой историей и хочет тебя, Рыжик, запугать. Но не Сергей же, не Денис? Не Влад с Надей? Значит, все-таки Ангелина Львовна.

Тьма приникла к окнам, с любопытством заглядывая с комнату: ну, и что теперь?

Рыжик думала, что в доме, где много людей, не бывает страшно. Может, четыре человека – это вовсе не много? Она сидела в темноте и прислушивалась к ночным скрипам и шорохам.

Теперь тревогу не припишешь пустой игре воображения. Бумажка ведь материальна. И тот, кто ее подбросил, тоже, поэтому он способен сделать какую-нибудь вполне материальную пакость. Но какую? И почему?

Уезжай. И недописанные слова – а то хуже будет.

Но хуже – это как?

Рыжик на всякий случай задернула занавески, чтобы никто не мог увидеть ее силуэт в окне. Лаконичность записки пугала больше, чем перечень угроз на двадцать страниц. Богатая фантазия, как всегда, рисовала самые мрачные картины.

В конце концов Рыжик убедила себя, что срываться с места прямо сейчас – незачем. Не сказано же – уезжай сию секунду, поэтому каких-то немедленных последствий, наверное, не будет, даже если чуть-чуть подождать, хотя бы до утра.

Есть время подумать. Бегство – это, конечно, проверенная тактика, и весьма заманчивая. Очень много доводов в пользу этого варианта. Например, не надо будет продолжать нелепый эксперимент с Сергеем…

Рыжик отдавала себе отчет в том, что поцелуй ни к чему ее не обязывает, да и Сергей, кажется, спокойно воспринял отсутствие какого-либо продолжения, но как теперь с ним себя вести? Ох, все будет еще сложнее, чем после злополучной встречи в подвале. Может, Сергей захочет как-то объясниться, а что тут скажешь? Не признаваться же, зачем на самом деле ей понадобилось флиртовать с ним.

Глупая была идея и жестокая.

«Интересно, хочу ли я, чтобы Денис узнал о том, что произошло?» Рыжик не могла бы сказать наверняка.

Она разделась в темноте, нашарила в постели рубашку-ковбойку. Мягкая ткань приятно льнула к телу. Под простыней-одеялом было тепло. Дремота неожиданно быстро пересилила тревогу – положила на обе лопатки и устроилась сверху, несмотря на жалкие трепыхания побежденной. Может быть, Рыжику просто хотелось впасть в спячку, чтобы больше ни о чем не думать. Так электрические приборы отключается при перегреве. Слишком много эмоций, слишком много мыслей… Но если подоткнуть одеяло со всех сторон, устроиться, точно в уютном коконе, и сомкнуть веки, можно представить, что все вопросы и ответы не имеют значения – и на время погрузиться во тьму.

Во сне она тоже читала записку, пытаясь разобрать в тусклом свете подземного коридора неровные строки на обрывке бумаги. «Не верь никому, моя Валентина. Все хотят доказать, что они – другие. Что они – особенные. Это неправда. Никто не хочет открыть двери твоего подземелья, выпустить тебя на волю – каждый жаждет заманить тебя в свое царство теней. Они шепчут: соединим наши тени, соединим наши души, прорубим дверь из твоего подземелья в мое – и все будет хорошо… Ты должна быть осторожна, Валя-Валентина, очень осторожна. Помни: опасно ходить по своим лабиринтам, а по чужим – опаснее вдвойне. Все мы кругом обманщики. Не верь никому из нас».

Рыжик повертела записку в руках, пытаясь догадаться, кто ее автор. «Конечно, Ангелина Львовна!» – сначала решила она, но потом подумала: наверное, все-таки Артем. Почерк казался смутно знакомым.

***

Это неправильно, когда утро начинается с мысли, что вот бы не вставать вовсе, ни с кем не говорить, никого не видеть. Закрыться в своей комнатке, спрятаться под одеялом – и пусть мир как-нибудь разбирается без твоего участия. Может быть, если долго не решать свои проблемы, все как-нибудь наладится само собой?

Спала Рыжик предсказуемо плохо, но хотя бы долго. Тем не менее, вылезать из постели отчаянно не хотелось: наяву все было еще более запутанным и неприятным, чем во сне.

Ох, глупенькая девочка. Мир постепенно приобретает те черты, которые ты рисовала. Меняет краски, оттенки, лишь бы тебе было приятно. Кто же виноват, что ты все время думала о чем-то плохом?

Артем тоже смотрел на жизнь сквозь темные очки. Если он считал тебя Персефоной, как понять – ошибался ли он или просто заглянул в твою душу слишком глубоко? Если сварить твое сердце в молоке, как в страшной-престрашной сказке, напиток будет горчить. Может, и к лучшему, если его никто не отведает.

Рыжик вяло пнула подушку кулаком, но это не сильно помогло. Недавние сны выползали из воспоминаний один за другим и предвещали ничего хорошего. Вчерашняя записка по-прежнему белела на столе.

Наде и Даше Рыжик ничего говорить про нее не стала. Долго сомневалась, стоит ли показывать ли ее Владу – и в итоге все-таки решила показать. Она хотела, чтобы кто-то ее успокоил, сказал, что бояться нечего.

Влад так и сделал.

– Дурацкие шуточки, – нахмурился он. – По-моему, это Вика.

– Почему это? – удивилась Рыжик. На Вику она бы подумала в последнюю очередь.

– Потому что она глаз на твоего соседа положила, вот почему, – резко объяснил Влад. – А он, кажется, к тебе неравнодушен. Но ты не переживай. Вика побесится и перестанет. Ничего она тебе не сделает.

– А может, это все-таки Ангелина Львовна? – предположила Рыжик.

Влад покачал головой и уверенно заявил:

– Нет. На сто процентов уверен, что нет. Зачем ей эта анонимность? Она ведь прямо высказала тебе все свои бредни. Судя по твоему рассказу, тетеньке просто нужно чье-то внимание. А значит, ей совсем ни к чему, чтобы ты куда-то уезжала. Кому же она тогда будет поверять разные откровения, полученные с помощью маятника?

Рыжик чуть поразмыслила и согласилась:

– Логично.

Значит, Вика? Что ж, вполне возможно. Идея не такая уж абсурдная, если к ней привыкнуть. Воспользоваться рассказом про Ангелину Львовну и без проблем убрать нервную соперницу одной запиской… Она ведь заходила в дом. Рыжик легко представила себе, как Вика аккуратно выводит на белом листе большие, ровные буквы, пока Надя не видит. Вот только где она бумажку взяла – принесла с собой? Нашла в доме?

Рыжик уточнила:

– И что мне делать, как по-твоему?

– Да ничего. Не обращай внимания, – посоветовал Влад. – Она себе другого кавалера быстро найдет. Не клюнул один – забросит наживку другому. Правильно ее брат сказал: хищница.

– Он пошутил, – зачем-то объяснила Рыжик.

– В каждой шутке есть доля шутки, как гласит народная мудрость, – наставительно заметил Влад. – Ты эту Вику защищай больше.

После разговора с Владом Рыжику стало полегче, но все равно какое-то неприятное чувство осталось. В этом коротеньком «Уезжай» не чувствовалось злобы или досады. Просто предупреждение. Послушаешься – хорошо, нет – сама виновата.

Ничего, думала Рыжик, теперь я знаю, от кого ждать всяких гадостей. И буду осторожна. А Вика действительно найдет себе другого ухажера. Или пусть забирает Сергея себе, так даже лучше.

Что ему сказать? «Останемся друзьями?» Но для этого надо изначально ими быть.

Вот с Денисом они, пожалуй, были. А потом… До поры до времени она и не ждала чего-то большего от общения с ним. «Наверняка у него есть девушка», – думала она, но чувствовала не горечь, как после встреч с Артемом, а только слабый интерес: любопытно было бы увидеть их вместе. Что за барышня выбрала себе в кавалеры такое лохматое чудо? Рыжик пыталась соткать в воображении ее портрет, но ничего не получалась. Пока однажды она не представила этой девушкой себя.

И тут она испугалась.

«Это просто физическое влечение, не больше, – говорила она себе. – Оно пройдет». Но все равно представляла, как лежит рядом с ним под тонкой простыней, положив голову ему на грудь и чувствуя его тепло. И его рука обнимает ее обнаженные плечи, играет с рыжими кудряшками. Совершенно не по-дружески.

А почему ей все это воображалось – непонятно. Ладно бы он был красавец, но нет же. Однажды Рыжик спросила Дашу:

– Как думаешь, Денис красивый?

Даша только хихикнула:

– Он же похож на чертенка.

Ну и действительно – пожалуй, что похож. Сергей намного симпатичнее – и сложен атлетически, и черты лица правильные, и глаза наивные, с длинными ресницами. Так отчего о нем мечтать совершенно не хочется?

Тебе двадцать семь лет, наставительно сказала она мимолетно увиденному отражению в зеркале. Пора избавляться от всяких романтических иллюзий. Современные люди не всегда руководствуются мечтами при выборе… гм… партнера. Так проще. Никаких потом трагических раздумий на тему о вечной любви. Не один – так другой. Не другой – так третий. И никто не будет ждать тебя потом в подземном царстве, потому что сейчас никто никого не ждет.

Вот бы обсудить эту тему с какой-нибудь подругой за чашечкой кофе, но как-то так получилось, что для откровений были только Даша и Влад, а с ними о таких вещах не поговоришь. О многом можно, не то что с Надей, например, но не обо всем. Только отражению легко доверять свои секреты, вот только оно ничего не ответит. С другой стороны – может, и к лучшему. А то напомнит еще, чего доброго, о том, как ты стояла с ножом посреди общежитской комнатки. Пусть, пусть все что угодно! – только бы он остался со мной…

С Владом, конечно, проще всего завести разговор на вроде бы отвлеченную тему. Про любовь вообще. Про жизнь в целом. Рыжик не раз пыталась. Однажды спросила его:

– Представь себе – ну, как сюжет: человек сходит с ума и прекрасно это осознает. Ему кажется, что вокруг него умирают люди. Причем определенные. Те, которые… к нему небезразличны. То есть они умирают, а ему представляется, что это как-то связано с ним, и он не может эту мысль выкинуть из головы. Что ему делать?

Влад неопределенно дернул плечом.

– Мы все немного сумасшедшие. Это абсолютно нормально… пока не угрожает другим. – Он внимательно посмотрел на нее. – А он думает, что угрожает?

– Он не знает. Не уверен. Как ему в этом случае поступить?

Влад пожал плечами.

– Обратиться к психологу. Или психиатру. Мало ли их теперь развелось. Для начала можно позвонить по телефону доверия, анонимно. Ты чего усмехаешься?

– Да так… Предположим, звонил человек. Ничего не вышло. А обращаться к какому-то определенному врачу, который увидит его лицо, запишет имя и адрес, заведет карточку… Ему бы этого не хотелось. Да и вообще, он не представляет: как может кто-то чужой разобраться в его проблемах лучше, чем он сам? Только запустит руку по локоть во всякие детские комплексы, покопается в душе, разберет ее по винтикам, а через полчаса вытрет пальцы белоснежным полотенцем и скажет, что ничего не нашел. А собирать обратно – не его дело.

– Ну, тогда, может быть, лучше оставить все как есть.

– А что если он… действительно опасен? Откуда ему знать?

Влад нахмурился:

– Слушай… Ты это для книги своей – или нет? Если ты знаешь этого человека… может быть, тебе лучше не общаться с ним? – На мгновение он посмотрел ей прямо в глаза и перехватил ее удивленный взгляд, поэтому договорил до конца, пусть и неохотно: – Я, конечно, не знаю, это не мое дело, но он не может быть опасен?

– Почему ты думаешь?.. – откликнулась она вопросом на вопрос, а сердце сделало два лишних удара.

– Но ведь ты сама сказала: вокруг него умирают люди. Постоянно. Слишком часто для совпадения. Или я тебя неправильно понял?

– Да нет, ты понял правильно. Я так и сказала, правда, – теперь Рыжик сама старательно избегала его взгляда. – Ты считаешь… это он? Сам?