Текст книги "Девушка с ароматом жасмина"

15

– Что будем делать дальше? – как-то спросил я Полину.

– Я хочу съездить на Багамы и месяцок там побыть, что скажешь?

– Отличное предложение, медовый месяц продолжается!

– Может тебе хотелось бы куда-нибудь в другое место?

– Нет, лучше ничего и придумать нельзя, мы с тобой, голышом среди пальм, – мечтательно говорил я.

– Из твоих уст это звучит очень заманчиво! Тогда решено, к концу недели я тут все закончу, и двинем на Багамы.

Наши мечты о том, как мы будем голышом лежать под пальмами разбила Марго. Как только я ей сказал, куда мы направляемся она тут же попросилась с нами. К ней подключился Глен, и даже моя мама. Блин, мама, ну ты-то куда?

– Ничего страшного, – сказала Полина, – пускай все приезжают. Побудут недельку, а потом мы останемся вдвоем. Я прекрасно понимаю их желание побыть на частном острове на Багамах. Покажи мне человека, который откажется от такого?

– Ты не перестаешь меня удивлять, – отвечал я, – иногда даже меня достают мои дети, а тебя нет.

– Просто это не мои дети, и я не живу с ними постоянно. Раз уж такое дело, то пусть сразу все приезжают, веселее будет, пригласи Ирен и Фиону.

– Твое настолько хорошее отношение к Фионе даже для меня иногда кажется странным.

– А что здесь странного? Она мне ничего плохого не сделала. Я что, должна ставить на ней клеймо только потому, что она бывшая жена моего мужа? Это глупо. К тому же она интересный человек, и в нужной компании она веселая и активная. Ей самой эта поездка пойдет на пользу. Мы закупимся алкоголем, я найму какого-нибудь модного бармена и ди-джея и будем закатывать вечеринки.

Фиона ругала детей за то, что они хотели подпортить нам медовый месяц, но с ними была согласна. Когда я сказал, что Полина не против того что бы все приехали, Фиона с радостью согласилась.

Путь был неблизкий, и мы летели на большом самолете, подобрав мое семейство в Эдинбурге. Были дети, Фиона, Ирен и моя мама. Фиона рассматривала самолет так, как будто была в музее. Такая реакция была у всех, кто впервые попадал на его борт.

– Сынок, не бегай, – говорила она Глену, – не дай бог что-нибудь разобьешь, мы не расплатимся.

После взлета Глену опять разрешили посидеть в кабине пилота. Через восемь с лишним часов мы прилетели в Нассау, оттуда еще полчаса плыли на катере. На остров можно было добраться на вертолете, это было бы гораздо быстрее, но дети захотели плыть на катере. Полина ни в чем им не отказывала. Остров был великолепен. Маленький, весь заросший кокосовыми пальмами и другими диковинными растениями. Через весь остров были проложены дорожки из камня. Большой дом на берегу острова был в карибском стиле, большая открытая терраса с массивной деревянной и плетеной мебелью, светлыми диванами, голубыми полками для книг и такими же голубыми ставнями на окнах. В доме было десять спален, раньше здесь был мини отель. Весь остров окаймлял пляж с белоснежным песком. Прозрачная бирюзовая вода завершала весь этот ансамбль. Там было очень красиво, настоящий райский уголок. Марго писала картины с этими незабываемыми видами. Она научилась писать портреты, и захотела запечатлеть Полину. Это был не портрет, но Полина была на нем крупным планом. У Марго очень хорошо получилось. Когда я взглянул на картину, то понял что у моей дочери есть именно тот талант, который способен запечатлеть настроение. На картине Полина сидела на пляже, как бы невзначай обернувшись. Она ласково улыбалась, слегка откинув голову. В ее взгляде была жизнь. Если бы меня спросили какая Полина, я бы мог ответить одним словом – она живая. Это именно то слово, которое характеризовало Полину. Она была разная, веселая, счастливая, эмоциональная, импульсивная, добрая, светлая, энергичная, но самое главное в ней было то, что она была живая. Она и была сама жизнь. Ее волосы развевались на ветру, и мне казалось, что я чувствую в них запах солнца через картину. Все отметили, что у Марго был настоящий талант. Я был горд своей дочерью. Мне очень повезло иметь таких замечательных и одаренных детей.

Как и сказала Полина, она пригласила бармена, который делал умопомрачительные коктейли и ди-джея. Три дня подряд с утра и до вечера у нас были вечеринки. Даже мама плясала в купальнике с коктейлем в руке. Полина с Ирен и Фионой отлично ладили, у них был мини девичник, к нему время от времени подключалась Марго. Недавно ей исполнилось пятнадцать лет, она выросла в весьма привлекательную девушку.

– Огромное спасибо за то, что разрешила нам всем побыть здесь, – говорила Фиона Полине. – Я давно мечтала именно о таком отдыхе.

– Здесь только Глории не хватает с ее антипохмелином, – смеялась Полина.

А Глории с ее зельем действительно не хватало, и после трех дней почти беспробудного пьянства все устали и сдались. Бармен и ди-джей были отпущены и мы остались в тихом блаженстве.

– Скоро мы останемся одни, – сказал я Полине.

– А мне нравится, что все здесь, смотри, как мы круто отжигали три дня!

Ирен делала лимонад на мини кухне выходящей к пляжу, на котором мы были с Полиной. Мы лежали в воде отперевшись на локти, и нас обдавало теплой водичкой, здесь было мелко, и вдали был виден соседний остров, вода была такая прозрачная и лазурная.

– Лимонад готов, – крикнула Ирен, – Марк, поможешь мне?

От солнца щечки Полины покрылись веснушками, они придавали ей такое милое очарование. Я поцеловал Полину в ее нежные губы и пошел к Ирен. От пляжа до дома было метров шестьдесят.

– Все, завязываем с алкоголем, – сказала Ирен, – по крайней мере хотя бы на пару дней. Бери стаканы.

Ирен взяла небольшой складной столик и графин с лимонадом. Подходя ближе к пляжу я увидел, что Полина полностью лежала в воде. Я не сразу понял, что с ней что-то не так. Она неподвижно лежала в воде, легкие волны накатывали ей на лицо. Я бросил стаканы и рванул к ней. Полина была без сознания. Я вытащил ее на берег и приложил ухо к ее груди. Я не слышал стук сердца, она не дышала. Я подумал, что она захлебнулась водой и начал делать массаж сердца.

– Что случилось? – кричал я, – еще минуту назад все было хорошо!

Я продолжал надавливать ей на грудь, но ничего не происходило, она не приходила в себя.

– Вызови скорую, – сказал я Ирен, – на холодильнике в кухне висят все телефоны.

Ирен убежала в дом, а я продолжал делать Полине массаж сердца и искусственное дыхание.

– Ну же, девочка моя, очнись, – говорил я.

Я не мог понять что происходит. Почему она еще не очнулась? Казалось, что у меня внутри отключились все чувства. Прибежала Фиона, за ней Ирен.

– Сказали, что прилетят через десять минут, – сказала Ирен.

Она пыталась нащупать пульс Полины, но тщетно. Я не переставал делать массаж сердца. Все было как в тумане.

– Марк, – аккуратно сказала Ирен, – мне кажется она умерла.

– Нет! Этого не может быть, она очнется, она просто захлебнулась, она обязательно очнется.

Через какое-то время я услышал шум приближающегося вертолета. Недалеко от того места, где мы находились была вертолетная площадка.

– Все будет хорошо, – говорил я Полине, – помощь уже на подходе. Слышишь, вертолет прилетел? Сейчас тебе помогут.

К нам подбежали два темнокожих санитара, мне сказали отойти.

– Давно она в таком состоянии? – спросил один из санитаров.

– Минут двадцать, – ответила Ирен.

Санитар с сожалением посмотрел на нас.

– Мне жаль, но она умерла.

– Этого не может быть! – закричал я, – она просто захлебнулась! Это что, какая-то злая шутка?

Мне хотелось ударить санитара, он нес какую-то чушь! Как это она умер… я даже мысленно не мог произнести это ужасное слово. Этого не может быть. Это бред. Он просто неквалифицированный и ничего не соображает. Я оттолкнул его и снова начал делать Полине массаж сердца. К этому моменту уже все вышли из дома и столпились вокруг. На лице Ирен был ужас. Санитар спрашивал ее о том, что случилось. Она что-то ему отвечала.

– Мы хоть и VIP скорая помощь, но мы не волшебники. Сейчас я не смогу сказать вам по какой причине наступила смерть, – говорил ей санитар, – это покажет вскрытие.

– Какое вскрытие? – кричал я, – вы что хотите ее разрезать? Вы лучше помогите мне спасти ее! Что вы все стоите? Сделайте что-нибудь!

Я поднял глаза, по лицу Фионы катились слезы, она прижимала к себе плачущую Марго. Мама села рядом со мной, и попыталась отнять мои руку от груди Полины.

– Мама что ты делаешь? Ты мне мешаешь.

– Сынок, – очень ласково сказала мама, – она умерла еще полчаса назад, ты сейчас просто издеваешься над ее телом. Пожалуйста, дай этим людям забрать ее.

Я остолбенел от маминых слов. Кажется, до меня наконец-то начало доходить. Мама опять взяла меня за руки, на этот раз я дал убрать их. Я смотрел на Полину, казалось, что она просто спит. Мне казалось что я и сам сплю. Это не могло быть правдой, это просто ужасный кошмар. Санитары положили Полину на носилки и понесли к вертолету. Я пошел за ними.

– Я полечу с ней, – сказал я, – вдруг она очнется, а меня нет рядом.

– Послушай, парень, – сказал санитар, положив мне руку на плечо, – она уже никогда не очнется, ты должен принять это. Я сожалею. Я знаю, что вы недавно поженились, но я ничего не могу для тебя сделать.

Подошла Ирен, она дала мне какую-то одежду, я даже не обратил внимания на то, что на мне были только плавки.

– Я полечу с тобой, – сказала она.

В вертолете санитар полностью накрыл Полину тканью. Я убрал ткань с ее лица. Зачем он накрывает ее как мертвую? Она же жива, она очнется. Сейчас мы прилетим в больницу, и там ей помогут. Я держал ее за руку, я был уверен, что она это чувствует.

Мы прилетели в больницу и Полину увезли. Мы с Ирен сидели в коридоре. Ирен хотела мне что-то сказать, но не решалась. Я видел, как у нее подступают слезы, но она их сдерживала. Позже вышел врач, он сел рядом с нами.

– Мне очень жаль, но Ваша жена умерла. В медицине это называют внезапная смерть, этому могут быть разные причины. Скажите, она чем-то болела?

У врача в руках был бланк. Он называл название разных болезней и заполнял его по моим ответам.

– Мы проведем срочное вскрытие, и завтра Вам сообщат его результат. Вы можете ехать домой.

Врач был очень вежливым, он казался мне знающим человеком. Но зачем он меня обманывает? Зачем говорит, что ее больше нет?

– В больнице есть психологи, Вы можете сейчас к ним обратиться, – добавил он и ушел.

– Может поговорим с психологом? – спросила Ирен.

– Ты тоже в это веришь? Они все говорят, что ее больше нет. Ты в это веришь?

– Да. Марк, тебя никто не обманывает, ты просто не хочешь в это поверить.

– Именно! Я не хочу верить, я отказываюсь в это верить! Это все какой-то бред. Этого не может быть.

У меня внутри вдруг все сжалось, как в том сне, где Полина меня бросала. Все мои внутренности превратились в один огромный кусок льда. Я почувствовал, как по моим щекам лились слезы.

Я лежал в постели и обнимал подушку Полины, на ней остался ее аромат. Закончился день, и наступила ночь, и снова настал новый день. Я не спал, я просто лежал, обнимая ее подушку. Мне казалось, что она войдет в дверь и скажет что все это просто шутка. Я бы смеялся. Я бы честно смеялся, невзирая на то, что мне пришлось пережить, я бы смеялся. Только бы она вошла в комнату. Я не понимал что произошло. Если бы она была больна, может я бы еще как-то был к этому подготовлен. Но ничего такого не было. Ею занимались лучшие врачи, она регулярно проходила обследование. Может ее укусил какой-то тропический комар? Или она действительно захлебнулась? Мне нужно было найти виноватого. Ведь кто-то или что-то у меня ее отняло. Я ничего не понимал, ничего не хотел. Я отказывался верить в то, что ее больше нет, я не допускал даже мысли об этом.

Дверь в комнату была открыта, и в нее вошла мама.

– Звонили из больницы, – сказала она, садясь на кровать рядом со мной, – они сказали, что у Полины была довольно крупная аневризма сосуда головного мозга. Она лопнула, и из-за этого наступила внезапная смерть.

– Мама, пожалуйста, не говори это ужасное слово.

Мама замолчала.

– Что такое аневризма? – спросил я, – тебе объяснили, что это такое? Почему ее врачи этого не заметили?

– Мне все объяснили. Бывает так, что стенка сосуда в каком-то месте истончается, и как бы выпячивается в этом месте. Это как бомба замедленного действия, она может лопнуть в любой момент, эффект от этого можно сравнить с обширным инсультом. Почти все, кто выживают после разрыва аневризмы остаются инвалидами. Я не думаю, что Полина хотела бы снова сесть в инвалидное кресло. Врач сказал, что, скорее всего аневризму не обнаружили, потому что симптомов к этому практически нет, и у многих может вообще не быть. Обнаружить ее можно, только если намеренно исследовать голову. Видно она не жаловалась, и поэтому голову ей и не обследовали. Я думаю на этот вопрос тебе подробно сможет ответить ее лечащий врач.

Я смотрел на маму. Я не был удовлетворен ответом. Мне нужен был виновник, но я не ожидал, что им окажется сама Полина.

– Марк, я разговаривала с мамой Полины, она хочет, что бы ее привезли в Дижон для похорон.

Похороны. Какое ужасное слово. Полина всегда говорила, что выхода нет только из гроба. Они хотят положить ее в гроб. Из него нет выхода. Если они ее туда положат, то она точно уже не вернется. Я уткнулся лицом в подушку. Мне казалось, что меня сейчас разорвет от боли.

– Просто кивни, если ты не против, я всем займусь.

Я кивнул, и мама вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

Я не знаю, сколько я пролежал так. Потом я почувствовал, что хочу есть. У меня не было аппетита, у меня просто сильно болел желудок. Я встал с кровати и увидел в зеркале свое отражение. Я поседел. Половина моих волос по всей голове была седой. Я не знал, что такое на самом деле возможно. Я читал об этом в книгах, видел в фильмах, но не верил, что это действительно может произойти. Я вышел из комнаты и вошел в столовую. Там были все, они ужинали, был уже вечер. Я сел за стол, и Фиона поставила передо мной тарелку и приборы. Я смотрел на них, у всех были заплаканные лица.

– Я не знаю, что бы я делал, если бы вас тут не было, – сказал я.

Я просто лежал в постели пока они разговаривали с врачами, с мамой Полины, обсуждали похороны и перевозку Полины в другую страну. Они все за меня сделали. Сейчас я был очень благодарен им за это. Ко мне подошла Марго и поцеловала в макушку.

– Я положу тебе жаркого, хорошо? – спросила она.

Я кивнул головой. Они о чем-то говорили, я не слушал. Я поел и вышел на улицу. Был замечательный теплый вечер, солнце стремилось утонуть в океане, окрашивая небо в оранжевый цвет. Я вспомнил, как мы с Полиной провожали закат в Рио. Мне ее так не хватало. Неужели я больше никогда не обниму ее? Не поцелую ее нежные губы, не зароюсь лицом в копну ее ароматных волос? Не увижу ее волшебную улыбку, не услышу ее звонкий смех? Я не был готов расстаться со всем этим. Я не мог отпустить ее.

На следующий день мама сказала, что дали разрешение на то, что бы вывезти Полину из страны. Мне нужно было подписать какие-то бумаги, и я уехал в Нассау. Ирен предложила поехать со мной, но я хотел остаться один. Я понимал, что все они хотят мне помочь, но не существует таких слов, от которых мне стало бы лучше. Я потерял ее. Какая-то часть во мне умерла. Что тут можно сказать?

На следующий день мы все улетели в Дижон. Гроб с Полиной был в грузовом отсеке самолета. Мне казалось это неправильным, она же не багаж. Но мне объяснили, что там другая, более низкая температура, чем в салоне, и так нужно. Я согласился. Так нужно для Полины, я все для нее сделаю. Все в усадьбе были мрачные и заплаканные, Беатрис накрывала на стол, вытирая слезы, у нее из рукава торчал промокший носовой платок. Полину любили все, даже пилоты были поникшие. Мама Полины, Татьяна, была похожа на тень. Она сидела в кресле возле окна и смотрела в никуда.

– Может вам удастся заставить ее хоть немного поесть, – сказала тетя Соня маме. – Она все время тут сидит и смотрит в окно. У меня сердце разрывается.

Я подошел к Татьяне и обнял ее. Я не знал, что чувствует мать, потерявшая своего ребенка, но из всех присутствующих мне больше всех была близка ее потеря. Она смотрела на меня с каким-то пониманием.

– Давайте немного поедим, – сказал я, – Полине бы не понравилось то, что мы морим себя голодом.

Она встала с кресла и села за стол. Тетя Соня тут же начала класть ей что-то в тарелку. Она немного поела, и я тоже. Полина и правда не поддержала бы нас в голодовке. Мы с Татьяной сидели на улице возле дома.

– Полина хотела, что бы ее кремировали, – сказала она. – После аварии она задумалась над смертью. Она все время говорила, что не хочет, что бы ее зарывали в землю. Она хотела, что бы ее кремировали, и разделили прах меду тобой и мной.

– Значит, мы сделаем так, как она хотела.

Следующим утром были похороны. Это было ужасно. Это было хуже того, когда я увидел ее неподвижно лежащую в воде. Тогда у меня была надежда, сейчас нет. Я сидел один возле ее гроба. В нем лежала чужая женщина. Не живая. Моя Полина была живой, а эта нет. Я не хотел узнавать в ней Полину. На ней было то зеленое платье, в котором я увидел ее первый раз в Праге. Я попросил Татьяну, что бы ее похоронили именно в этом одеянии, она не была против. На ней были те же туфли, я помню, как надевал одну из них ей на ногу, словно Золушке. Ее руки были скрещены на груди. Где ее кольцо? Где бабушкино обручальное кольцо? Я выбежал из комнаты и нашел Ирен.

– Они украли ее обручальное кольцо! – кричал я.

– Спокойно, никто ничего не украл, – сказала Ирен, – все, что на ней было мне отдали еще в больнице, когда мы прилетели туда вместе с Полиной. Все лежит у меня в сумке. Отдать тебе сейчас?

– Да.

Ирен ушла, и ко мне подошла мама.

– Мам, я хочу, что бы оно было на ней, пожалуйста, пусть оно будет на ней, – с каким-то отчаянием сказал я.

Мне казалось, что Полина не будет помнить меня, в какой бы мир она ни направлялась. А если на ее пальце будет кольцо, она вспомнит, что у нее есть муж, который очень любит ее, и она не одна.

– Хорошо, – сказала мама.

Я взял у Ирен кольцо и вернулся к Полине. Я взял ее за руку, она была такой холодной. Я вдруг понял, что это лишь ее тело, в нем больше нет того, что я так любил в Полине. Я убрал кольцо в карман. Я смотрел на нее, это была она и не она одновременно. Мне казалось, что я схожу с ума. Я выбежал на улицу, я задыхался. Я не мог дышать, мне нужен был воздух. Полина была моим воздухом. Хотя бы еще раз обнять ее живую, прижать к себе. Попрощаться. Моя сладкая девочка, как же я буду жить без тебя?! Она лежала в гробу, откуда нет выхода. Я начинал понимать, что все это реальность, что она не вернется, что она умер… Нет, я не могу произнести это слово. Оно становится комом у меня в горле. Я не могу дышать. Я закрыл глаза. Я стою в лифте, я вижу, как она бежит к нему, словно летит по воздуху. Забегает в лифт, и в нем словно зажигается лампочка. Она улыбается своей волшебной улыбкой. Я заворожено смотрю на нее. Я дышу. Я открыл глаза. Я снова дышу. Это воспоминание еще не раз спасало меня от панических атак.

На похороны приехали лечащий врач Полины и обе ее помощницы. Мы с Татьяной разговаривали с врачом. Для него это тоже было потрясением. Они действительно не уделяли особого внимания голове Полины, так как она на нее не жаловалась. Раз в год ей проводили полное обследование всего организма, последнее было девять месяцев назад, и ничего не было обнаружено.

Вместе с помощницами Полины прилетел юрист. У него было мало времени, и сразу после окончания похорон, он позвал нас с Татьяной для разговора. Я не понимал, что ему могло быть от меня нужно.

– После того как вы поженились, – говорил юрист, – Полина изменила завещание. Марк, она включила в него Вас. Здесь перечень того, что она Вам оставила.

Он протянул мне какую-то бумагу. Мне не хотелось ее брать в руки. Что он несет? Какое завещание?

– Мне ничего не нужно, – спокойно сказал я.

– Таково было желание Полины. По российским законам Вы можете вступить в наследство в течение шести месяцев с момента смерти. Вы можете отказаться от него в пользу Татьяны, или еще кого-нибудь. Подумайте, у Вас есть время.

Я закрыл лицо руками. Я ничего не хотел слышать. Какие могут быть разговоры о деньгах? Полчаса назад я видел, как гроб с моей женой поместили в печь крематория. О чем ты вообще говоришь? Верни мне ее, за это я отдам тебе свою душу. Остальное меня не интересует.

Юрист оставил все бумаги и ушел, ему нужно было срочно возвращаться в Москву. В комнату вошла Алена, одна из помощниц Полины, та, что попала в авиакатастрофу, полгода назад она снова начала летать.

– Я понимаю, что сейчас не время, – сказала она, – но нас разрывают. У Полины очень обширный бизнес по многим направлениям, и всех интересует, что будет дальше. Есть дела, которые нужно решать прямо сейчас. Кто всем этим будет заниматься?

– Я не справлюсь со всем этим сама, – сказала Татьяна, – Марк, она оставила тебе половину, видимо она понимала, что так будет лучше.

Я не понимал и половины того, чем занималась Полина, но всем этим прекрасно владели ее помощницы, я смотрел на них как на суперменш. Они бы продолжили всем заниматься. Но сейчас я не мог об этом думать. Я только что похоронил свою сладкую девочку. Пожалуйста, оставьте меня в покое, хотя бы сегодня. Мы решили, что изучим все документы завтра.

На следующий день Фиона с детьми и мамой улетели в Эдинбург. Позже пришли помощницы Полины, Алена и Ира. Они подготовили все документы и объяснили нам с Татьяной все понятным языком. Полина разделила земной шар пополам, и отдала нам те части, которые были нам ближе и с которыми мы бы лучше управились. Все, что было в Москве и на территории России она оставила Татьяне. Так же эту усадьбу, и еще много всего, что находилось в Европе и Азии. Мне досталась Бразилия, и несколько стран Южной и Центральной Америки, часть западной Европы, чем только Полина не занималась! Но мне не была интересна большая часть всего этого. Так же мне достался остров на Багамах. Я ненавидел его. Как-то Полина сказал, что если ей суждено утонуть, то она хотела бы утонуть именно в этой бесконечно лазурной воде. Почти так и вышло.

– Мне не нужен этот остров, – решительно сказал я.

– Мне он тоже не нужен, – сказала Татьяна, – просто продай его.

– Вы конечно можете распродать большую часть всего, – вмешалась Алена, – но Полина любила все, чем она занималась, она верила в то, что приносит этим пользу. Она занималась только тем, что считала важным, и не имела цели заработать на этом денег, но все же умела их заработать. Остров привели в порядок после покупки, и он мог бы приносить прибыль и немалую, ведь на нем есть мини отель. На эти деньги можно было бы открыть еще одну клинику. Дело конечно ваше, но подумайте об этом. Так работала Полина, она превращала что-то умершее и уже давно не прибыльное, в дело, которое приносило деньги. Ровно половина всей ее прибыли была направлена на благотворительность.

Я начал понимать, что совершенно ничего не смыслю в том, как вести бизнес. То же я видел и в глазах Татьяны. Полина оставила нам непосильную ношу.

– Вам не нужно разбираться во всем этом, – сказала Ира, как бы прочитав мои мысли. – Мы с Аленой будем всем заниматься. Вы можете нам доверять, мы десять лет работали с Полиной, и вместе все это начинали.

– Я знаю, – сказала Татьяна, – у вас общие цели. Я знаю, что вам можно доверять.

Даже если бы Татьяна не знала их много лет им все равно можно было доверять. К Полине не попадал кто зря, каждый сотрудник тщательно проверялся, особенно те, кто имел доступ к важной информации, бумагам и финансам. Они обе имели доступ к личным финансам Полины, а это высшая степень доверия. Слова Алены заставили меня задуматься. Продать все, что создала Полина, было бы нечестно по отношению к ней, к ее памяти. Она хотела помогать людям. Но я не хочу всем этим заниматься. Я вообще ничего не хочу, и сейчас меня просто заставляют сидеть здесь и думать о тех вещах, думать о которых я совершенно не хочу. Я вообще не хочу думать. Я хочу напиться до беспамятства, а потом умереть. Да. Именно так. Я чувствовал, как на меня смотрят три пары глаз в ожидании какого-то ответа.

– Мне все равно. Я просто не могу сейчас об этом думать, – сказал я.

– Послушай, – сказала Алена, – никогда не поздно все продать. Послушай меня. Сейчас ты просто вступишь в наследство, и через полгода станешь законным собственником всего, что тебе полагается. Пройдет время, ты придешь в себя, и все обдумаешь и примешь окончательное решение. Это лучшее, что ты сейчас можешь сделать. Доверься мне и сделай так, как я говорю. Ты не будешь ничем заниматься, мы все будем делать сами.

– Но ведь Полина участвовала в делах?

– Да. Но она такой человек, ей нужно все контролировать, разве ты не знаешь? К тому же она любила приходить к народу и просто общаться со всеми. От тебя этого не требуется. От тебя требуется только законное владение всем.

– Хорошо.

Раз Полина доверяла им, то и я должен. Я сделал так как они говорили. Мы разделили помощниц, Алена улетела жить в Бразилию и занималась там всеми делами западного полушария, Ира осталась с Татьяной. Спустя почти неделю мы с Ирен улетели в Эдинбург. Полина оставила мне большой самолет, Татьяна его не любила, и не любила далеко летать. Оказалось, что в Эдинбурге Полина купила квартиру, но мне об этом не говорила. Скоро у меня должен был быть день рождения, и Алена сказала, что она купила ее в качестве подарка мне. Что ж, спасибо мой цветочек, подарок очень в тему, жизнь с мамой начала меня напрягать. Она постоянно следила за мной, смотрела, что я делаю, проверяла сохранность сильнодействующих препаратов в аптечке, прятала виски. Спрашивала, не хочу ли я с ней поговорить. Пыталась выгнать меня на улицу прогуляться. Заставляла есть. Я знал, что она очень за меня переживает, все вокруг сильно переживали за меня, и от этого я чувствовал себя как за стеклом, словно за мной постоянно следят камеры. Они все хотели помочь, я знал. Но они не могли мне помочь. Я умер. Часть моей души умерла. Я не понимал зачем мне жить дальше.