Текст книги "Самый любимый ребенок в мире сводит меня с ума. Как пережить фазу упрямства без стресса и драм"

«Мой ребенок взбесился, и я тоже!»

Дети, переживающие этап обретения самостоятельности (возраст упрямства), особенно пока они еще маленькие, взрываются из-за самых незначительных мелочей и могут съехать с катушек на ровном месте. Они разражаются криком и плачем, как будто произошло самое большое несчастье в мире, хотя для нас, взрослых, дело пустяковое и не стоит внимания.

Поскольку такие припадки гнева случаются по несколько раз на дню, родителям вскоре это начинает довольно сильно действовать на нервы. С каждым последующим приступом мы и сами становимся все злее и раздражительней и нам все хуже удается утешить наших малышей. Боже мой, наверное думают многие в такие моменты, да нет же никакой причины для расстройства! О типичной ситуации такого плана рассказывает Элизабет (29 лет):

«Моей дочери Мириам только что исполнился год. У нее есть одна очень неприятная для меня привычка. Каждый раз, когда что-то ломается у нее в руках – например, печенье или банан, – она тут же выходит из себя и долго не может успокоиться. Иногда мне удается отвлечь ее, если я даю ей новое целое печенье, однако это не решает проблему. Что же такого страшного в том, что печенье раскрошилось? Это еще не конец света».

Причина гнева родителей кроется в том, что мы плохо представляем себя на месте ребенка и не можем посмотреть на мир его глазами. Мы ведь сами давно прошли все этапы когнитивного развития и уже не помним, что взгляд под каким-то одним углом зрения имеет свои ограничения и недостатки. Например, годовалые дети еще не могут нормально реагировать на спонтанные изменения жизненных планов. Доктор Хетти ван де Рийт в своей книге «Ого, да я взрослею» объясняет:

«Программам свойственна ригидность, они протекают по определенному шаблону. Неудивительно, что ребенок, который только начинает осваивать этот мир, еще не в состоянии приспособить к меняющимся обстоятельствам ту программу, которая работает в данный момент. Прежде чем он научится делать это так, как мы, взрослые, ему потребуется набраться опыта в течение года»[16]16
  Рийт и коллеги


[Закрыть].

Мозг ребенка не умеет быстро приспосабливаться к изменениям, потому что нейронные сети, необходимые для подобного вида деятельности, хоть и имеются в наличии, но еще не функциональны. Текущий этап когнитивного развития не завершен, поэтому психика малыша подвергается мощной встряске, когда банан вдруг ломается у него в руках. Из-за этой мелочи ребенок впадает в истерику, потому что он не ожидал такого поворота событий. У него в планах было съесть целый банан. Это непредвиденное изменение условий вызывает в мозге неприятную рассогласованность[17]17
  Хютер, 2015


[Закрыть]. Мы, взрослые, не видим здесь проблемы и готовы съесть сломанный банан, хорошо зная, что нет никакой разницы, целый он или разделен на части. Ребенок же приходит к такому выводу, только когда его мозг достаточно хорошо развит, чтобы учитывать возможность спонтанного изменения планов и принимать непредвиденные события как само собой разумеющиеся.

Многие мелочи ежедневно доводят наших детей до истерики. Классический пример, знакомый каждому родителю, – чай, налитый в кружку не того цвета. Например, ребенок ожидал получить напиток в розовой кружке, а перед ним поставили зеленую, потому что все остальные находятся в мойке. Это обстоятельство может вызвать у ребенка такое раздражение, что дело закончится мощной вспышкой гнева. Часто наши дети выстраивают в голове четкий и ясный план событий, о котором родители, к сожалению, даже не подозревают. Я сама одно время не могла выходить из автобуса со своей дочерью Хеленой (тогда ей был год от роду) на определенной остановке, потому что, едва мы оказывались там, она принималась плакать. Только потом мне пришло в голову, что когда-то, проходя мимо киоска недалеко от остановки, я купила ей пакетик мармеладных мишек. Хелена это запомнила и теперь всякий раз, оказываясь здесь, рассчитывала получить сладости. В этом и состоял внутренний план ее намерений. Поскольку я об этом не знала и давно забыла о случае с мармеладными мишками, я проходила мимо киоска, ничего не покупая. Тогда разочарованная Хелена начинала кричать и долго не успокаивалась. Сначала я думала, что автобусная остановка каким-то образом пугает ее, и стала избегать этого места, пока случайно не вспомнила о купленном когда-то пакетике со сладостями. Хотя и после этого я не покупала в киоске мармеладных мишек, тем не менее я научилась успокаивать Хелену и справляться с ее недовольством, направляя ее мысли в нужную сторону.

В подобных ситуациях стоит вспомнить описанные в первой части книги этапы когнитивного развития детей и присущие разному возрасту особенности и ограничения. Вам станет понятно, что дети ничего не могут поделать со своим иррациональным, как мы считаем, поведением. Они просто еще не догнали нас в своем развитии. Мы можем унять свой гнев, посмотреть на ребенка сочувственно, покивать головой и предложить свое плечо для плача. Нам должно быть совершенно ясно, что детям в такой ситуации требуется не новое, целое печенье, а всего лишь передышка, чтобы пережить бурю чувств, бушующую у них в мозге. Таким образом, проявляя сочувствие и понимание, мы проведем детей к новому этапу когнитивного развития.

Как уже говорилось в предыдущем разделе, незначительные удары судьбы могут совершенно выбить детей из колеи, потому что ведут к изменению внутреннего плана, который они держат в голове. Спонтанное отклонение от заранее намеченной последовательности действий – важное достижение в когнитивном развитии, которое постепенно и с большими усилиями будет осваивать ребенок. Наряду с этим примерно с трехлетнего возраста родители начинают замечать усиление вспышек гнева. Кажется, дети становятся еще капризнее, кричат громче и не хотят успокаиваться, хоть мы прикладываем для этого все усилия. Что это за фаза?

Если посмотреть повнимательней, становится ясно, что все эти реакции имеют одну общую особенность. Они проявляются, когда ребенок сталкивается с какими-то непреодолимыми естественными границами, у него не получается что-то сделать или другие не удовлетворяют его потребностей. И действительно в этом возрасте наступает важный этап когнитивного развития, который позже позволяет нашим детям осознанно вести себя с другими людьми. Однако поначалу этот период нас, родителей, ужасно утомляет, как можно увидеть на примере Дилеке (25 лет) и Сами (3 года):

«Моему сыну Сами скоро исполнится три года. Наступает период, который мы, родители, с трудом выдерживаем. Он так много капризничает и так часто выходит из себя! Его злит и бесит буквально все на свете. Если курьер оставляет пакет с его игрушками у нашего соседа, а тот отлучился куда-то, то Сами тут же падает на пол и начинает орать как резаный. Если мы приходим домой и одна из его сестер случайно включает свет на лестнице раньше его, а он хотел сам нажать на выключатель, мальчик слетает с катушек и его уже ничем нельзя успокоить. Он злится, когда я иду в туалет, ведь он «запретил» мне это делать: я должна постоянно находиться рядом и играть с ним. Вы только представьте себе такое! Он приходит в ярость, если я не могу сию минуту купить его любимый йогурт, потому сегодня суббота и все магазины закрыты. Тогда у него случается уже не обычный припадок гнева, а в сто раз более жуткий, чем те, что мы видели раньше. Такие припадки длятся как минимум полчаса и от них ничего, совершенно ничего не помогает. Я не должна приближаться к нему, но и не должна уходить, потому что в обоих случаях он начинает кричать еще громче. Если я подхожу слишком близко, он отползает от меня. Когда минут через 30–45 он наконец успокаивается, изо рта у него идет пена, а из носа лезут пузыри, так что можно подумать – у него бешенство. Мы заметили еще одну странную особенность: наш сын просыпается по ночам от испуга, немедленно приходит в ярость, капризничает и плачет. Ночные припадки еще хуже тех, что происходят днем. Каждый вечер я боюсь, что наш малыш снова проснется и станет биться в истерике. К счастью, у наших соседей тоже есть маленькие дети, и они понимают, что мы не бьем и не наказываем сына. Сами – любовь всей моей жизни, часть моего сердца, однако иногда я думаю, что все же стоит отшлепать его как следует. Я этого не делаю, но такие мысли посещают меня каждый раз, когда он начинает орать».

Когда что-то подобное случается со взрослыми, например, сосед забрал пакет с нашими вещами в наше отсутствие, а теперь его нет дома, и тут уж ничего не поделаешь: нам просто не повезло. Закрытая дверь – данность, непреодолимая естественная граница. Можно звонить и стучать сколько угодно, но мы не получим пакет до прихода хозяина квартиры. Будучи взрослыми, мы знаем об этом, и данное обстоятельство мало расстраивает нас. Мы пожимаем плечами и решает зайти попозже. То же самое с йогуртом: когда в субботу вечером съедена последняя банка нашего любимого лакомства, мы знаем, что бессмысленно колотить в дверь супермаркета, так как магазин не откроется специально для нас. Придется потерпеть до понедельника, и только тогда, не раньше, мы сможем купить свой любимый йогурт. Снова мы имеем дело с естественной непреодолимой границей. Однако для маленьких детей такие чувства, как гнев, ярость, страх и т. д., – сравнительно новые переживания. К ним надо привыкнуть и научиться справляться с ними. С одной стороны, реорганизация мозга делает детей быстровозбудимыми, а с другой – за свою короткую жизнь они пережили не так уж много ситуаций, в которых встречались непреодолимые границы и препятствия. Когда им приходится сталкиваться с барьерами, ограничивающими их возможности, это совершенно новый для них опыт. Здесь даже не нужны устанавливаемые взрослыми границы – достаточно естественных преград, которые ставит перед нами окружающий мир.

Детям в возрасте Сами еще предстоит смириться с фактом и научиться принимать как должное, что других людей нельзя просто убрать из реальности или отодвинуть в сторону, как это можно сделать с неодушевленными объектами. Ведь когда они лежали в колыбели, мы отодвигали свои потребности на второй план в угоду новорожденным. Мы отправлялись на прогулку с малышом в слинг-шарфе за спиной, чтобы тот мог насладиться послеобеденным сном, хотя нам самим было нужно в туалет. Нам приходилось отказываться от душа по утрам, потому что наш младенец не хотел лежать один в колыбельке и начинал плакать. Мы забывали о голоде, потому что малыш срочно требовал очередную порцию грудного молока. Все это правильно и важно. Однако чем старше становятся наши дети, тем больше они способны ждать, позволяя своим родителям снова заботиться о собственном благополучии.

И вот настает момент, когда смена приоритетов при оценке потребностей взрослых и детей приводит к ссорам. В три года большинство детей еще не могут поставить себя на место другого человека – их способности к сочувствию и сопереживанию ограничены. Они не представляют себе, как неудобно терпеть и сдерживаться, будучи не в состоянии отлучиться по нужде, потому что ребенок требует, чтобы его держали за руку, пока он не заснет. Маленькие дети также не понимают, что сестра, оказавшись на темной лестнице, нажала выключатель машинально, а не для того чтобы разозлить своего брата, который хотел сам включить свет. Ведь девочка не могла залезть к нему в голову, а значит не знала, чего он хочет.

Для маленьких детей такие чувства, как гнев, ярость, страх и т. д., – сравнительно новые переживания. К ним надо привыкнуть и научиться справляться с ними.

Умение встать на позицию другого человека и проявлять эмпатию появляется на определенных этапах когнитивного развития, которые ребенок может пройти самостоятельно в ходе естественного взросления. Но что же делать с желанием «решать все за других», которое наши дети заявляют в таком возрасте по нескольку раз на дню? Уйдет ли оно само собой?

Когда Джошуа было три года, с ним случилась такая история. Зимой на выходных мы смотрим вместе по крайней мере один детский фильм. Три раза подряд мы пошли на поводу у Джошуа, который просил включить свой любимый мультик с говорящими машинами. Однако на этот раз мы хотели посмотреть что-нибудь другое. Чтобы не разочаровывать Джошуа так сильно – все же он самый младший, – мы объяснили ему, что сначала посмотрим его любимую сцену из его любимого мультфильма, в которой две машины переговариваются с тракторами гудением. Сказано – сделано. Мой сын рад донельзя. Но стоило нам поставить фильм, который выбрали обе старшие дочери, как разыгралась драма. Джошуа не желал, чтобы мы смотрели очередную серию «Петсона и Финдуса». Он был вне себя от гнева и кричал, что мы должны немедленно выключить телевизор. Он хотел единолично решать, что нам смотреть или же не смотреть.

Мы не отступили от своего решения, и это привело моего сына в неимоверную ярость. Мне пришлось сорок пять минут сидеть рядом с ним, пока он не свыкся с мыслью: мы собираемся сделать именно то, что он нам «не разрешает». Карлотте с Хеленой также пришлось ждать, пока их брат угомонится и можно будет включить фильм. Ситуация была крайне напряженной, однако я знала, как важно выдержать напор маленького капризули. Конечно, мы могли бы ради скорейшего восстановления спокойствия и мира в доме немного уступить или отвлечь мальчика, чтобы дочери смогли посмотреть фильм втайне от Джошуа. Но тогда мы отправили бы мозгу ребенка неверное послание. Он бы сделал вывод, что других людей можно отодвинуть с дороги с помощью громкого крика. Возможно, это и работало бы какое-то время с родителями, братьями, сестрами или с дедушками и бабушками, но не в реальной жизни при общении с соседями, воспитателями в детском саду, учителями или начальниками. У всех людей есть свои желания, и они иногда реагируют не так, как нам хочется. В этом состоит урок, который должны были усвоить мой сын Джошуа и Сами из примера выше и который нужно выучить всем детям такого возраста.

Когда мы прогибаемся под их напором, потому что не можем видеть детские страдания, не хотим лишать их любви и терпеть их громкие вопли, то наносим вред ребенку и ослабляем его. На желании решать все за других далеко не уедешь. Это прекрасно видно на примере некоторых известных взрослых (политиков и прочих).

В конечном итоге наши дети все равно узнают, что в жизни иногда приходится наступить на горло собственной песне, но не от нас. Таким образом, мы осложняем им жизнь в большом мире. Умение принять факт существования естественных границ, таких, например, как время закрытия магазинов, привычка выдерживать такие удары судьбы и неприятности, как лопнувший воздушный шарик, или не расстраиваться из-за того, что люди иногда делают глупые вещи… Все это – обязательные условия воспитания, необходимые, чтобы ребенок мог спокойно и уверенно следовать по жизни, встраиваясь в общество и не потеряв при этом себя.

Мы сделаем еще одно отступление от основной темы этой главы и расскажем кое-что о ночных припадках гнева, о которых пишет Дилек. В главе «Мы приписываем детям намерения, которых у них нет» упомянуто, что ребенок не может проявлять упрямство во сне. Это просто невозможно. И все же на этом этапе развития у многих детей часто случаются ночные припадки гнева, и их с трудом удается успокоить.

Причина в том, что префронтальная кора, которая отвечает за сдерживание импульсивных желаний, как бы уходит ночью в «оффлайн» и отключается, засыпает. Какое-то время после пробуждения она все еще спит, поэтому даже взрослый человек, если внезапно разбудить его ночью, пребывает в мрачном и ворчливом состоянии, как медведь, которого потревожили в берлоге во время зимней спячки. У детей все точно так же. Заснувшая префронтальная кора не в состоянии подавить приступы гнева, и при ночных кошмарах весь накопленный негатив выходит наружу. Проснувшийся ребенок громко вопит, дергает руками и ногами. По нашим ощущениям, это длится целую вечность, пока родители не придут к малышу и не успокоят его. Неудивительно, что Дилек уже вечером в страхе думает о предстоящей трудной ночи.

Единственное, что может хоть как-то помочь, – заставить ребенка избавиться от всех негативных эмоций до отхода ко сну. Это не означает, что вы должны намеренно разозлить его! Однако если до сих пор вам удавалось избегать вечерних припадков гнева у ребенка благодаря тому, что вы особенно дрожали над ним в беспокойные дни, то теперь придется отказаться от такой практики. Лучше всего пережить вспышку гнева вечером, чем ночью, когда префронтальная кора функционирует не лучшим образом и в результате появляются кошмары и происходят ночные просыпания.

В последней части книги мы подробно опишем, что делать во время приступа гнева и как вывести ребенка из этого состояния. Однако справиться с такими приступами, какие бывают у Сами в примере выше, немного труднее. Когда наши дети сталкиваются с незначительными ударами судьбы или натыкаются на естественные препятствия, они испытывают наплыв смешанных чувств, где присутствуют и гнев, и горе одновременно. Отвлекать детей в этом случае – не лучший, заведомо проигрышный и бесполезный способ. В силу самой природы ситуации предлагать компромисс также бесполезно. Например, когда сестра Сами включила свет на лестнице, Дилек могла предложить сыну постоять на площадке и дождаться пока свет погаснет, чтобы мальчик мог включить его снова. Однако это совершенно не помогло бы, потому что мальчику было важно не просто включить свет: он хотел сделать это первым, а его лишили этой возможности.

Когда у ребенка случается такой приступ горя и гнева, как мы описали в этой главе, просто оставайтесь рядом с ним. Предложите взять его за руку, но не тащите его. Часто дети не хотят валяться в постели и не любят, когда взрослые «зеркалят» их движения. Но чего они хотят вместо этого, они и сами точно не знают. Так что может случиться, что ваш ребенок прогонит вас, но стоит вам сделать шаг, как он тут же завопит, потому что вы действительно собрались уйти. Тогда сядьте на пол неподалеку и посмотрите на ребенка с сочувствием. Лучше всего ничего не говорить. К сожалению, пройдет не меньше 30–45 минут, пока маленький строптивец отойдет от припадка. В течение этих 45 минут вы ничего не сможете делать, кроме как выслушивать излияния его горя. Не думайте, что это будет легко. Это высасывает все эмоции – сидеть и терпеливо слушать вопли и визг своего отпрыска. После этого вы, вероятно, и сами будете выжаты как лимон, как и ваш ребенок, и захотите поваляться вместе с ним в постели, чтобы восполнить запасы энергии.

«Ее плач злит меня»

Родители, конечно, искренне расстраиваются, если у детей тоскливо на душе. Когда наши дети больны или им просто грустно, у нас появляется непреодолимое желание помочь им, чтобы хорошее расположение духа как можно скорее вернулось к ним. Однако то и дело встречаются ситуации, когда мы не можем ничего сделать для них или не в состоянии изменить положение вещей. Иногда наши любимые дети просто должны пережить, переждать, перетерпеть неблагоприятный период. Когда они все же плачут, бывает, что мы начинаем злиться на них. Даниэла (37 лет) рассказывает:

«Моя дочь Лаура (6 лет) недавно пошла в школу. Две недели назад она начала плакать по утрам, собираясь на занятия. Этот плач невероятно злит меня: я не понимаю, почему дочь капризничает. Она говорит, что ей в школе очень нравится и ее все устраивает. Сначала я просто утешала ее как могла, но мне все труднее даже просто находиться рядом с ней. Мне бы очень хотелось ей помочь, но этот плач просто выводит меня из себя. В такие моменты мне хочется повернуться и уйти, лишь бы не слушать ее воплей. Я знаю, что это звучит глупо и гадко. Я и сама стыжусь таких мыслей. Но дело в том, что мне стоило огромных усилий найти хорошую школу для Лауры. Она ходит в школу Монтессори, и нам пришлось очень постараться, чтобы получить там одно из немногих мест. В школьном дворе есть прекрасный сад, настоящий лес, учителя приветливые и отзывчивые, никто не подгоняет детей и не давит на них, не требует высоких оценок. Моя дочь считает себя еще маленькой, потому что она плачет каждое утро. Ей и самой не нравится происходящее. Похоже, у нас сложился настоящий утренний ритуал: дочь плачет – я сержусь. Я не знаю, что нам сделать, чтобы вырваться из этого порочного круга».

Причина гнева, который обуревает Даниэлу, на самом деле проста. Когда дети плачут, все люди – так уж они генетически запрограммированы – испытывают желание помочь им. С точки зрения эволюционной биологии, такая реакция очень важна, поскольку обеспечивает выживание наших потомков. Когда наш ребенок в слезах, мы утешаем его, качаем на руках, обнимаем и делаем все, чтобы успокоить. Этот рефлекс не ослабевает, даже когда дети подрастают: если ребенок падает, мы помогаем ему подняться и берем на руки, чтобы он перестал плакать. Если он зацепился за сук, повис на дереве и зовет на помощь, мы бежим к нему и спасаем его из ловушки. Но иногда возникают ситуации, в которых взрослые ничего не могут сделать – ни помочь, ни исправить. Детям нужно смириться с некоторыми неизбежными реалиями жизни, даже когда их отец или мать пытаются защитить их. В случае Даниэлы с Лаурой поход в школу – неизбежное событие для девочки. Мать сделала все возможное, чтобы найти для нее хорошую школу с дружелюбными учителями, но больше ничего она для своего ребенка совершить не в состоянии. Тем не менее недовольный плач вызывает у матери желание как-нибудь помочь ей. Эта раздвоенность привела к сильной стрессовой реакции и несогласованности в работе мозга и нервной системы, которую нейробиолог Джеральд Хютер описывает как очень неприятное ощущение – центр его распространения и возникновения находится в отделе, который отвечает за физическую боль. Человек в такие моменты испытывает очень сильный психологический дискомфорт, и ему хочется сделать что-нибудь, чтобы поскорее избавиться от неприятного чувства[18]18
  Хютер, 2015, онлайн-интервью


[Закрыть].

Для таких случаев природа предусмотрела определенную программу действий, встроенную в мозг. Ее называют состоянием «дерись или беги». Чтобы избавиться от неприятного чувства, Даниэла могла бы отвернуться от своей плачущей дочери, пока та не прекратит капризничать. От такого поступка веет холодом и отчуждением, да и дочь воспримет его именно так, поэтому матери не хочется этого делать, даже если она подумывает об этом. Но поскольку она не может убежать от ситуации, мозг активирует программу выброса агрессии (т. е. настраивается на борьбу). Мать злится на дочь. Даниэле хочется, чтобы Лаура прекратила плакать, тогда мать сможет избавиться от неприятного чувства.

Мать отреагировала на эту сложную ситуацию вполне типичным для взрослых способом. Она попыталась приуменьшить горе ребенка. «На самом деле не так уж все страшно». «Мир не рухнет из-за этого». «Глупо плакать по пустякам». «Другим детям гораздо хуже». «Ничего особенного не случилось». Эти слова произносят родители по всему миру[19]19
  Альдорт


[Закрыть], и такая болтовня ни капельки не помогает. Едва ребенок прекращает плакать, как родители тут же думают: «Все было не так уж плохо».

Но стратегия отрицания приносит еще больше вреда: с ее помощью родители внушают ребенку, что с его чувствами что-то не так. Малыш чувствует непонятную боль в груди, а любящие родители настойчиво повторяют, что это все ерунда, пустяки и мелочи жизни. Тем самым они учат ребенка не доверять своим чувствам и связанным с ними импульсивным желаниям. Так легче для окружающих, потому что позже в сходных ситуациях ребенок не станет плакать, а соберется и возьмет себя в руки. Однако такое поведение разрушает естественную связь ребенка с его эмоциональным «я». Вместо того чтобы учиться распознавать свои психические состояния и владеть эмоциями, он привыкает подавлять их и контролировать чувства разумом. Однако тот, кто держит свои чувства под контролем, может в моменты особенно сильного эмоционального напряжения потерять самообладание. Если же, напротив, позволять ребенку в раннем возрасте испытывать и проживать свои эмоции, то они будут успешно интегрированы в его личность. Человек смеется, плачет, сердится, но больше не «взрывается» в неожиданном приступе гнева или смеха – он владеет своими эмоциями.

И все же что делать нам, родителям? Прежде всего нужно усвоить, что своим плачем дети не требуют от нас никакого решения. Они плачут просто потому, что им грустно. Конечно, Лауре было бы приятнее, если бы ее освободили от правил школьного образования, но ей и самой ясно, что это не подлежит обсуждению. Ей всего лишь хочется выразить свое недовольство новой ситуацией – погрустить, выплакаться, а потом с новыми силами жить дальше. Позже она лучше включится в ситуацию, потому что напитается от объекта привязанности энергией и теплом. Мы, родители, должны обуздать свой порыв, заставляющий бросаться на помощь детям, потому что от нас этого не ждут!

Когда дети плачут, все люди – так уж они генетически запрограммированы – испытывают желание помочь им.

Вам наверняка знакома ситуация, когда ваш коллега по офису начинает слишком бурно реагировать на какое-то событие или же начальник предъявляет к вам слишком много требований. Вечером дома мы рассказываем о произошедшем своему партнеру, и нам нужно всего лишь выговориться, выплакаться и обнять своего любимого (любимую). Мы не просим совета. Мы не хотим, чтобы наш супруг/супруга вскакивал и с воинственным видом провозглашал: «Вот я ему покажу!» Нам не нужны такие подвиги. Мы хотим всего лишь выпустить пар, быть выслушанными. Как только мы выговоримся, нам становится легче. Мы чувствуем себя лучше, хотя, вероятно, так и не получили практического решения проблемы.

То же самое происходит с нашими детьми. Если мы как взрослые возьмем решение их проблем на себя, например, позволим им сказаться больными и не пойти в школу, то тем самым лишим их возможности преодолевать трудности, встречающиеся в жизни, и развиваться дальше.

Всякая помощь в преодолении кризиса со стороны взрослого, который не перегружает малыша гиперопекой, позволяет нашим детям расти психологически, развивать жизнестойкость, то есть умение справляться с трудностями и переносить удары судьбы, не пасуя при встрече с ними[20]20
  Брукс и коллеги


[Закрыть]. В большинстве случаев дети всего лишь хотят, чтобы их утешили. Они добиваются от нас ободрения, просят, чтобы мы выслушали их с сочувствием и пониманием. Обращаясь к нам, они устанавливают важную социальную связь, так как переживают тяжелый период и свое горе не в одиночку, а вместе с нами, и мы признаем их проблемы и сочувствуем им. Во время такого переживания в их организме выделяются гормоны счастья, а стресс быстро проходит. Если родители осознают это, то порыв гнева тут же пропадает, потому что быстро находится подходящее решение. Утешение – это решение как для нас, родителей, так и для наших детей.