Текст книги "Последняя база"

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
НИЖНЯЯ: ГЛАВНАЯ БАЗА 16:00 ПО СТАНЦИОННОМУ СТАНДАРТУ; МЕСТНЫЙ РАССВЕТ [4]4
  Сезонные изменения длительности дня и несовпадение периодов обращения Нижней со станционным (земным) стандартом приводят к тому, что планета и станция лишь изредка движутся синхронно; днем разница во времени постепенно нарастает.


[Закрыть]

Наступающее утро черкнуло на горизонте алую полосу. Возле купола, размеренно дыша сквозь фильтр маски и ежась в теплой куртке под непрерывным ветром, стоял Эмилио. На этой широте, да еще на такой высоте, ночи всегда бывали студеными.

В сумраке неслышно и торопливо передвигались тени – согбенные под тяжестью клади низовики, точь-в-точь муравьи, спасающие куколки от потопа.

И в "К", и в резидентских бараках спали рабочие, лишь несколько дежурных помогали низовикам опустошать складские купола. Даже в сумраке Эмилио без труда отличал их от хиза по росту.

К нему подбежал кто-то маленький, тяжело дышащий.

– Что? Что ты звать, Константин-человек?

– Топотун?

– Я Топотун, – прощелкал низовик, ухмыляясь. – Я хорошо бегать, Константин-человек.

Эмилио коснулся мохнатого жилистого плеча; в тот же миг вокруг его руки сомкнулась тонкая, как у паука, лапка. Достав из кармана сложенный бумажный лист, Эмилио вложил его в мозолистую ладонь хиза.

– А теперь беги, – сказал он. – Покажи людям во всех лагерях. Надо, чтобы их глаза увидели, понимаешь? И расскажи хиза. Всем, кто живет между рекой и равниной. Пусть все хиза, даже те, кто не ходит в наши лагеря, пришлют ко мне своих бегунов. Передай, чтобы они остерегались людей, не доверяли чужим. Расскажи обо всем, чем мы тут занимаемся. И еще: бегуны не должны приближаться к нам, пока не услышат знакомый зов. Ясно?

– Хиза понять, Константин-человек, – откликнулся низовик. – Лукасы приходить. Я – Топотун. Я – ветер. Никто не догнать.

– Ступай, – промолвил Эмилио. – Беги, Топотун.

Жесткие руки обхватили его за пояс с поразительной для такой худышки силой. Затем темная фигурка беззвучно метнулась в темноту.

Весть понеслась. Ее уже не воротишь.

Эмилио стоял, разглядывая человеческие фигуры на склоне холма. Эти люди выполняли распоряжения, не понимая их смысла – Эмилио не желал делиться ответственностью с персоналом. Большинство складских куполов уже опустело, их содержимое было спрятано в зарослях. Тревожная весть спешила вдоль берега реки, не по человеческим тропам. Недоступная чужим ушам, мчалась она со скоростью туземного скорохода. От лагеря к стойбищу, от стойбища к лагерю… И ни Пелл, ни те, кто его захватил, не могли остановить ее своим приказом. Кто слышал ее, тот спешил передать другим.

Эмилио вдруг подумалось, что доселе хиза не ведали, что такое вражда и война. Их племена, рассеянные по планете, не нуждались в единении… Но каким-то образом новость о появлении человека разнеслась по всей Нижней, а теперь и человек рассылает свое сообщение по этой необычной сети. Эмилио вообразил, как оно расползается по берегам реки и кустарникам, как встречаются друг с другом туземцы – где-то случайно, где-то намеренно, с какой бы целью не встречались робкие, стеснительные хиза.

Ныне во всей зоне контакта хиза вынуждены красть… а ведь даже понятие такое – кража – было незнакомо им. Еще им приходится бросать работу – им, не имеющим представления ни о забастовках, ни о восстаниях.

Его бил озноб, от которого не спасали несколько слоев ткани, надежно защищавшие от ледяного ветра. Он, Константин-человек, не мог убежать, как Топотун. Он ждал, а заря все четче обрисовывала согнутые вопросительным знаком фигуры грузчиков, а в куполах уже просыпались люди. Очень скоро они обнаружат методичное расхищение припасов и оборудования, организованное Эмилио Константином и соучастниками из его администрации.

Над прозрачными куполами вспыхнули прожектора. Рабочие выходили из шлюзов и замирали, не веря своим глазам.

Заревела сирена. Эмилио посмотрел на небо, но разглядел лишь несколько дотлевающих звезд. И все же ком не стал бы поднимать шум ни с того ни с сего.

Рядом под чьей-то ногой шевельнулся камень, затем талию Эмилио обвила изящная рука. Он обнял жену, и оба застыли, наслаждаясь прикосновением.

Раздался возглас. Неподалеку от них, на склоне, стояла фигурка со вскинутыми к небу руками. За нею остатки сумрака разгоняло пламя из дюз корабля, прилетевшего раньше, чем хотелось Эмилио.

– Шалунья!

Самка с белым пятном на руке – следом давнего ожога – приблизилась на его зов, сгибаясь под тяжестью ноши и часто, прерывисто дыша.

– Прячьтесь, – велел ей Эмилио, и она кинулась к сородичам, взволнованно щебеча на бегу.

– Куда они пойдут? – спросила Милико мужа. – Не сказали?

– Туда, где их никто не найдет. – Эмилио крепко прижал ее к себе, заслоняя от ветра. – Никто. А вернутся ли они – это будет зависеть от того, кто их попросит.

– Если нас увезут отсюда…

– Мы сделаем все, что сумеем. Но ведь на флотских нет никакой управы.

Пламя дюз разгоралось все ярче. Снижался не станционный челнок, а чужой корабль, гораздо больше ближнерейсовика.

– Военные, – сообразил Эмилио. – Это корабль-разведчик.

– Господин Константин! – к нему подбежал рабочий и застыл, недоуменно протянув руки. – Правда, что там Мациан?

– Нам сообщили о прибытии Флота, но что сейчас происходит на Верхней, мы не знаем. Судя по всему, там пока порядок. Не волнуйтесь. Скажите всем, что мы будем гнуть свою линию и не пойдем на поводу у обстоятельств. О сокрытии припасов – молчок! Иначе мациановцы отберут у нас все до последней крошки, и на станции начнется голод. Именно это нужно военным. Скажите всем: на Нижней действуют только мои приказы. Мои и Милико. Слышите?

– Да, сэр! – выдохнул рабочий и помчался разносить новость.

– Надо бы оповестить "К", – сказала Милико.

Кивнув, Эмилио направился к куполам карантина. Над холмом разлилось сияние посадочных огней. Возле бараков Эмилио и Милико встретили Вэя и толпу "К".

– Это Флот, – сказал Эмилио и, спеша прекратить панический ропот, добавил: – Мы постараемся сберечь продовольствие – для станции и для себя. Нельзя допустить, чтобы Флот закрепился на Нижней. Не надо бояться – вы ничего не видели и не слышали. Вы глухи, слепы и немы. Отвечать придется только мне.

Ропот не утихал. Эмилио и Милико повернулись и пошли по тропинке к посадочной площадке. За ними потянулись управленцы, резиденты-рабочие и несколько "К". Беженцев никто не останавливал и не конвоировал – и в этом лагере, и в остальных им была дана полная свобода передвижения. "К" трудились наравне с резидентами. Конечно, не обходилось без жалоб и протестов, но это было ничто по сравнению с проблемами, которые обещало появление корабля-разведчика. Наверняка он прилетел за продовольствием, а может быть, и за пушечным мясом.

Корабль с ревом опустился и заполнил собой всю взлетно-посадочную площадку. Люди на склоне холма замерли, обратились в слух, повернув лица к чадному ветру. Разведчик, что поднял этот ветер, вздымался над выбеленным окоемом – чужой, громоздкий, ощетиненный пушками. Словно нижняя челюсть черепа, люк со стуком упал на землю, превратившись в пандус. На планету ступили десантники в доспехах, построились и взяли на прицел безоружную, беззащитную толпу на склоне. По пандусу в свет наступающего дня сбежал офицер – темнокожий, без доспехов, с одной лишь дыхательной маской на лице.

– Это он, – прошептала Милико мужу. – Должно быть, сам Порей.

У Эмилио поползли мурашки по спине – ему, начальнику базы, чувство долга приказывало спуститься с холма навстречу явной опасности. Он отпустил руку жены, но она не освободила его запястья. Супруги направились к легендарному капитану и, кожей ощущая движения ружейных стволов, остановились на расстоянии, которое позволяло слышать человеческий голос.

– Кто здесь главный? – спросил Порей.

– Эмилио Константин и Милико Ди.

– Это вы?

– Да, капитан.

– Объявляю военное положение. Все продовольствие на базе реквизируется. Гражданская администрация временно отстраняется от дел. Все сведения, касающиеся оборудования, персонала и запасов, передаются нам. Незамедлительно!

Усмехаясь, Эмилио свободной рукой указал на опустошенные купола. Исчезли не только припасы, но и часть документов. Порей славился крутым нравом, и Эмилио боялся – за себя, Милико и остальных, но больше всего – за хиза, никогда не видевших войны.

– Вы останетесь на планете и будете оказывать нам содействие, когда мы сочтем это необходимым.

Изобразив улыбку, Эмилио сжал руку жены. Спасибо отцу, своей депешей поднявшему его с постели. Спасибо добровольным помощникам из рабочих. И все же Эмилио полагался не столько на их молчание, сколько на туземных скороходов. Военные не колеблясь пойдут на открытое принуждение. Эмилио подумал о своей семье, о возможной эвакуации Пелла, о мациановцах, готовых превратить в руины колонию на Нижней, лишь бы она не досталась Унии. Он вообразил мобилизацию всех мужчин и женщин, пригодных к воинской службе. Мациан, если бы мог, вложил бы ружья даже в руки хиза.

– Капитан, мы обсудим этот вопрос.

– Все оружие передается моим солдатам. Персонал подвергается обыску.

– Капитан, я предлагаю обсудить это.

Порей махнул рукой.

– Проводите их на борт.

С угрожающим видом приблизились десантники. Пальцы Милико крепче сжали запястье Эмилио. Не дожидаясь, когда его схватят и потащат, он повел жену к пандусу, навстречу режущим глаза лучам прожекторов. На верхней площадке их дожидался Порей. Супруги остановились перед ним.

– Мы отвечаем за эту базу, – сказал Эмилио. – Я не желаю, чтобы ее превратили в концлагерь. Я выполню заявки вашего командования, но лишь постепенно и в разумных пределах.

– Вы нам угрожаете, господин Константин?

– Нет, я заявляю. Сэр, скажите конкретно, что вам от нас нужно. Я знаю эту планету. Одно дело – включиться в уже работающую систему, и совсем другое – перестроить ее на собственный лад. Для этого требуется время. Кроме того, иногда перестройка оборачивается разрушением.

Глаза Порея на покрытом шрамами лице ясно давали понять: этот человек не терпит отказов. Он был опасен, и не только по долгу службы.

– Мои офицеры проводят вас, – бросил Порей сквозь зубы, – и заберут документацию.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

1. ПЕЛЛ: БЕЛАЯ СЕКЦИЯ, ВТОРОЙ ЯРУС; 17:00

Полицейские стояли у двери и о чем-то тихо беседовали с надзирателем. Глянув на них исподлобья, Джош опустил голову еще ниже. Его пальцы ни на миг не отрывались от работы.

Соседка недоуменно посмотрела на вошедших и больно ткнула Джоша локтем в бок.

– Эй, – шепнула она, – гляди, полиция.

Их было пятеро. Джош не отвечал девушке, и она толкала его снова и снова, все сильнее.

Наверху вспыхнул экран кома, и Джош поднял глаза. Очередное объявление, на сей раз – о восстановлении свободы передвижения (правда, ограниченной) в зеленой секции. Джош вернулся к работе.

– Смотрят на нас, – шепнула девушка.

Верно, полицейские смотрели и показывали в их сторону. Взгляд Джоша метнулся вверх, вниз и снова вверх – на входящих десантников Компании. На мациановцев.

– Гляди, – повторила соседка.

Джош трудился. Ком бархатным голосом сулил скорое возвращение порядка. Джош давно перестал в это верить.

В проходе грохотали тяжелые сапоги. Джош надеялся – страстно, изо всех сил. «Дэймон! – отчаянно звал он про себя. – Дэймон!»

Чужая рука коснулась его плеча, и он резко вскинул голову. Перед глазами расплывалось лицо надзирателя, дальше застыли станционные полицейские и солдат в доспехах с эмблемой Флота Мациана.

– Господин Толли, – обратился к Джошу один из полицейских, – будьте любезны, пройдите с нами.

У Джоша мелькнула мысль, что металлическую деталь в его руке могут принять за оружие. Он осторожно отложил ее в сторону, вытер ладонь о комбинезон и встал.

– Куда ты? – спросила девушка. Ее некрасивое лицо погрустнело. Джош так и не узнал ее имени. – Куда?

Джош не ответил. Полицейский взял его за руку и повел по проходу между верстаками, затем вдоль стены к двери. Все рабочие смотрели на них.

– Тихо! – воскликнул надзиратель, и многоголосый шепот умолк. Десантники и полицейские вывели Джоша в коридор. Дверь затворилась. Мациановский офицер, на котором из доспехов был один лишь панцирь, заставил Джоша встать лицом к стене и обыскал.

Когда Джошу разрешили повернуться, он прислонился спиной к стене и увидел в руках офицера свои документы, а на панцире – эмблему «Атлантики». Нахлынул тошнотворный страх. Документы! Говорящие о том, через что он прошел, доказывающие, что теперь он не опасен. Теперь они – у солдат Компании.

Он протянул руку. Офицер поспешно отстранился.

Мациановцы. Призрак минувшего. Он опустил руку. Сердце забилось чаще.

– У меня есть пропуск. – Он силился перебороть тик, возвращавшийся, стоило ему занервничать. – Тут, в бумажнике. Вы сами видели, как я работал. Мне разрешено находиться в мастерской.

– Только до обеда.

– Нас всех задержали, – объяснил он. – Сверхурочная работа. Спросите надзирателя и остальных. Они все из утренней смены.

– Вы пойдете с нами, – сказал десантник.

– Спросите Дэймона Константина. Он скажет. Мы с ним знакомы. Он скажет, что со мной все в порядке.

Военные заколебались.

– Ладно, – буркнул офицер. – Отмечу в рапорте.

– Похоже, он не врет, – произнес один из полицейских. – Что-то подобное я слышал. Это особый случай.

– У меня приказ. Комп выдал его имя, надо разобраться. Если не посадите его под замок, это сделаем мы.

Джош открыл рот, чтобы сказать, что предпочитает местную полицию, но полицейский опередил его:

– Мы его берем.

– А мои документы? – Джош запинался и краснел от стыда – к нему еще не вернулась способность контролировать некоторые реакции. Он протянул заметно трясущуюся руку. – Пожалуйста, сэр.

Офицер сложил документы и аккуратно засунул в клапан пояса.

– Они ему не понадобятся, – сказал он станционному полицейскому. – Изолируйте его. По первому требованию любого из наших доставьте куда прикажут. Он отправится в "К", но только после того, как с ним разберется командование. Вам ясно?

– Ясно, – коротко ответил полицейский и, ухватив Джоша за руку, повел по коридору. Десантники сопровождали их, но наконец свернули.

Мациановцы были в каждом коридоре, по которому шагал Джош. Он казался себе нагим и беспомощным… и вздохнул с облегчением, когда оказался наедине с полицейским в кабине лифта. Они высадились на первом ярусе красной.

– Пожалуйста, вызовите Дэймона Константина, – попросил он полицейских. – Или Элен Квин. Или кому-нибудь из их офисов. Я могу назвать номера.

Всю дорогу полицейские молчали.

– Мы доложим по нашим каналам, – пообещал наконец один из них, не глядя на Джоша.

На первом ярусе красной секции располагалось управление охраны. Под конвоем двух полицейских Джош прошел через дверь в прозрачной стене и приблизился к столу недалеко от входа. Здесь он тоже увидел вооруженных десантников в доспехах, и это вызвало у него новый приступ страха, потому что он надеялся, что, по крайней мере, здесь еще распоряжается станция.

– Я вас очень прошу, – не обращая внимания на конвоиров, которые его обыскивали, сказал Джош дежурному офицеру. Этого молодого человека он знал. Помнил еще по тем временам, когда сам считался пленным. Склонившись над столом, он прошептал с отчаянием в голосе: – Сообщите обо мне Константинам. Скажите, что я здесь.

Полицейский лишь опустил голову и отвел глаза. Они боялись. Все станционеры боялись вооруженных десантников. Конвоиры оттащили Джоша от стола, повели по коридору к камерам, затолкали в одну из них. Голые белые стены, сантехника, а из мебели – только белая кушетка, выдвинутая из стены. Здесь его вновь обыскали, на этот раз приказав раздеться донага, и вышли, а он остался стоять над грудой одежды.

От страха и усталости кружилась голова. Джош опустился на койку, подобрал ноги и уткнулся лицом в колени.

2. ТОРГОВЫЙ КОРАБЛЬ «МОЛОТ»: ГЛУБОКИЙ КОСМОС; 17:00

Витторио Лукас поднялся, прошел вдоль изгиба стены слабо освещенной рубки управления и остановился, заметив резкое движение стека в руке сопровождающего. Приближаться к пультам на расстояние вытянутой руки Витторио запретили, а ведь могли вообще не пустить в рубку, и тогда ему пришлось бы худо – в трюме и корме, занимавших почти весь объем фрахтера, гравитация была сейчас нулевой. Для Витторио сделали поблажку, но прочертили на плитчатом полу замкнутую ломаную, ограничив ему свободу передвижения. Выяснять, что последует за попыткой перешагнуть черту, ему не хотелось, тем более что он мог беспрепятственно разгуливать по всему вращающемуся цилиндру и даже заглядывать в жилые отсеки. В одном из них – тесной кают-компании – он ночевал… А на мостике ему хватало пространства, чтобы видеть один из экранов и не загороженную плечом теха часть скана. Витторио посмотрел на экран из-за спин мужчин и женщин, одетых в торговую форму. Он тяжело отходил от прыжка – его все еще мутило от наркотиков, да и нервы пошаливали.

Капитан тоже следил за экранами. Заметив Витторио, жестом подозвал его.

Витторио заколебался и лишь после повторного приглашения двинулся вперед, в запретную зону, опасливо покосившись на человека со стеком. Глядя на скан с близкого расстояния, Витторио ощутил на своем плече руку капитана. Капитан казался таким дружелюбным и благодушным, так редко прибегал к приказному тону, разговаривая с подчиненными, что вполне сошел бы за пелльского бизнесмена. На борту «Молота» с Витторио обходились достаточно мягко, даже вежливо; он боялся не столько переодетых униатов, сколько своей миссии. «Трус!» – с омерзением сказал бы на это отец. Да, он трус. И здесь не самое подходящее место для него. Не самое подходящее общество.

– Скоро полетим обратно, – пообещал капитан… Бласс? Да, Бласс. – Слишком близко подходить не будем, там все-таки Мациан. Не волнуйтесь, господин Лукас. Как желудок? Все еще беспокоит?

Витторио промолчал – упоминание о желудке вызвало спазмы.

– Никакой опасности, – бархатным тоном произнес Бласс, не убирая руки с плеча Витторио. – Абсолютно никакой, господин Лукас. Прибытие Мациана на Пелл нас не пугает.

Витторио посмотрел на капитана.

– А что, если Флот обнаружит нас на подступах?

– Успеем отскочить, – ответил Бласс. – Все будет хорошо. «Лебяжье перо» не сбежит с наблюдательного поста, и капитан Айлико не проболтается. У нее свой интерес. Отдыхайте, господин Лукас. Мне кажется, вы все еще относитесь к нам с некоторым предубеждением.

– Если моего отца на Пелле скомпрометировали…

– Это маловероятно. Поверьте, Джессад знает свое дело. Операция спланирована очень тщательно. А вы неплохо перенесли первый прыжок. – Капитан похлопал Витторио по плечу. – Примите совет старого космического волка, не изводите себя сомнениями. Отдыхайте. Ступайте в кают-компанию. Я позову вас, как только мы рассчитаем курс.

– Хорошо, сэр, – прошептал Витторио и послушно двинулся мимо надзирателя, вдоль изгиба стены, в пустую кают-компанию. Там он уселся возле некоего предмета меблировки из литой пластмассы, служившего и столом, и кушеткой, положил на него руку и с трудом проглотил комок в горле. Не только прыжок был причиной его недомогания, но и страх. «Я сделаю из тебя человека!» – звучал в ушах отцовский голос; его мозг мучительно сверлила мысль: «Что ты творишь? Разве твое место среди таких, как Бласс, как эти угрюмые, почти неотличимые друг от друга люди? Отец пожертвовал тобой, словно пешкой. Будь у тебя хоть какие-нибудь амбиции, ты бы сейчас постарался извлечь выгоду для себя, поторговался бы с униатами… Нет, на это ты не пойдешь, ибо знаешь пределы своих желаний. Тебе достаточно Розин, уюта, хороших напитков… а здесь напитки омерзительны, в них всегда подмешаны наркотики».

Ничего не выйдет. Ровным счетом ничего. Его утащат в Унию, где все шагают в ногу, и там он забудет свое прошлое. Витторио боялся перемен, ему совсем неплохо жилось на Пелле, он никогда не требовал слишком многого от судьбы и от людей. И сознание, что сейчас он оторван от всего, порождало кошмары.

Но выбора у Витторио не было. И об этом позаботился его отец.

Наконец в кают-компанию пришел Бласс, сел, с важным видом разложил карты на столе-кушетке и пустился в объяснения, как будто Витторио был важной фигурой в шахматной партии униатов. Глядя на чертежи, Витторио пытался разгадать причины и цели этих метаний в космосе. Но это было невозможно, ибо он не понимал, где находится «Молот». Где-то в пространстве…

– Не беспокойтесь ни о чем, – улыбнулся Бласс. – Уверяю вас, сейчас тут гораздо безопаснее, чем на станции.

– Вы – офицер очень высокого ранга, правда? Иначе бы вас не послали на такое задание.

Бласс пожал плечами.

– Вы назвали «Молот» и «Лебяжье перо»… А других ваших кораблей возле Пелла нет? – поинтересовался Витторио.

И снова капитан лишь пожал плечами в ответ.