Текст книги "Притворись моей сестрой"

XXII

В тот день Нью-Йорк был прекрасен. Солнце ярко светило, небо было безоблачным, а тысячи окон домов и небоскребов сияли, как бриллианты. Улицы были чистыми, на Пенсильванском вокзале – ни соринки. Если поблизости и были бездомные, то все они поднялись с тротуаров и слились с людской толпой. В эту пятницу начинался длинный уик-энд Дня поминовения, и, судя по толпам людей, половина населения Америки решила провести эти дни на Манхэттене.

На перекрестках толпились туристы из Японии, Европы и Лонг-Айленда. Взрослые держали своих маленьких детей за руки. Группа школьников в одинаковых футболках стояла около пешеходного перехода, выстроившись в колонну по двое за учительницей. Вокруг носились курьеры на велосипедах, ехали конные полицейские, по тротуарам летали дети на роликовых коньках. Промоутеры со всех сторон совали в лица рекламные буклеты. Послышалась иностранная речь, но быстро затихла, словно кто-то поменял коротковолновую радиостанцию. Голубей было столько, что с лихвой хватило бы на все города мира. Офисные работники вышли на обед, улыбались хорошей погоде и радовались тому, что являются частью «Большого Яблока[2]2
  Самое популярное прозвище города Нью-Йорк (прим. ред.).


[Закрыть]».

Джоди представляла Нью-Йорк совсем другим. Она думала, что отребья человечества будут копаться в мусорных бачках, туалет на вокзале будет таким грязным, что ее стошнит. Девушка предполагала, что, как только они выйдут из здания вокзала, на них начнут нападать банды грязных малолетних преступников. В ее представлении в Нью-Йорке их ждали только страх и мучения.

На улицах улыбались, дружелюбно глядя, даже полицейские – молодые парни и девушки, которые напоминали тренеров по баскетболу и хоккею на траве. Они стояли по двое или по трое, внося разнообразие в толпу своей униформой. У тротуара останавливались желтые такси. Их бесконечные ряды мчались по улицам, словно рассыпавшиеся шарики.

Пытаясь собраться с мыслями, Стивен и Джоди пару минут стояли на улице у выхода с вокзала, пораженные огромным количеством народа.

– Как думаешь, сколько людей мы отсюда видим? – спросил Стивен.

Джоди пожала плечами:

– Несколько сотен?

– И это только на одном пересечении двух улиц, – хмыкнул брат. – А сколько таких пересечений в Нью-Йорке?

– Давай обойдем вокзал, чтобы лучше сориентироваться, – предложила Джоди.

«Интересно, как это нам поможет сориентироваться?» – подумала она про себя.

В ее сумочке лежал список всех бесплатных кухонь для нуждающихся, но если у Ханны были деньги, она наверняка ела где-нибудь в других местах. От вокзала было видно много недорогих мест, в которых можно было поесть. Из кармана джинсов торчала сложенная карта Манхэттена. Девушка не хотела вынимать ее и выглядеть, как турист.

Они обошли вокруг вокзала. На противоположной стороне от него стояло самое большое и самое красивое здание почты, которое Джоди видела в своей жизни. У него было множество входов, к которым вела огромная лестница с красивыми колонами. В ширину оно занимало целый блок между двумя улицами. На ступенях сидели сотни людей, ели мороженое, кивали в такт музыке, которую слушали в наушниках, и грелись на солнце, словно массивные ступеньки были крыльцом их собственных домов. Было жарко, все были одеты по-летнему.

«Здесь тысячи людей, – подумала девушка. – И из этих тысяч мы должны найти одну. Насколько это вообще возможно?»

Но тут же добавила: «Не переживай и не расстраивайся. Это то же самое, что и главная контрольная за триместр. Сначала одно предложение, потом другое. Самое длинное путешествие начинается с одного шага, как кто-то правильно сказал».

Стивен же убеждал себя, что его ничто не испугает. Он поставил себе задачу и собирался ее выполнить. Парень попытался не смотреть на толпу в целом, а рассматривать отдельных людей. Все показались очень похожими, практически одинаковыми, словно смотришь на плывущий косяк рыб. Он подумал, что в Нью-Йорке люди не смотрят друг другу в глаза, и попробовал сделать обратное. Но никто не обращал на него внимания и не смотрел в ответ.

Постепенно из толпы Стивен начал выделять отдельных персонажей. Вот идет женщина неопределенной национальности, толкая перед собой продуктовую тележку со скарбом, поверх которого лежал пластиковый стул с кривыми ножками и большой пакет с бутылками, которые можно было сдать и получить за это деньги. Около одного из мусорных баков она потянулась к пустой бутылке, лежавшей между ног чернокожего, спящего на тротуаре, слегка прикрывшегося куском металлической сетки для заборов, словно одеялом. Он громко храпел, и его храп сливался с ритмами музыки, вырывавшимися из бум-боксов, которые некоторые несли на плечах. Мимо Стивена прошла высокая эффектная женщина на огромных каблуках. И тут его внимание переключилось на другого персонажа, стоявшего рядом в ожидании сигнала для перехода улицы. Это был грязный и небритый мужчина. Из его беззубого рта свисали желтые слюнявые нити то ли еды, то ли какой-то ужасной болезни. Стивен приободрился. Значит, все-таки в Нью-Йорке не все так прекрасно и замечательно. На улицах были совершенно очевидные бомжи и, вполне вероятно, среди них могла быть и Ханна.

Они шли к своей первой обозначенной в списке кухне для неимущих. По дороге им пришлось пробиваться сквозь толпу на тротуаре, на котором не было места из-за того, что по нему везли длинные металлические вешалки на колесах, где в прозрачном пластике висели десятки бальных платьев и каких-то бесформенных ярких одежд. Люди, толкавшие эти вешалки, казалось, куда-то очень торопились и активно расталкивали туристов. Стивен ума не мог приложить, куда эти люди торопились с подобным гардеробом.

Чтобы выбраться из толпы, можно было свернуть на боковую улицу. Но никто этого не делал. Стивен моментально понял, почему жители Нью-Йорка обходили ее стороной. На этой улице не было видно движущихся людских масс, но в определенном смысле толпы были. Или, скорее, более правильным словом для описания было бы слово «банды». Прислонившись к расписанным граффити стенам, там стояли группы агрессивного вида молодых людей. Одна собралась около брошенной машины, с которой в данный момент снимала колеса. На этой улице были только одни мужчины в рваных майках. Чтобы продемонстрировать свою склонность к насилию, на них были серьги в виде разных видов оружия: миниатюрных ножей и пистолетов.

Стивен почувствовал, что все его тело напряглось.

«Ошибка, – думал он. – Это точно ошибка».

Это была совершенно другая территория, где велись боевые действия или продавали наркотики. Точно определить парень не мог. Он был не в состоянии считать сигналы, при помощи которых члены разных групп общались между собой. Чем они занимались? Кто знает, может, каким-нибудь самым безобидным делом типа покупок. Как ему лучше себя вести: вызывающе смотреть в глаза или сделать вид, что их не замечает? Схватить Джоди за руку и бегом вернуться туда, где ходят толпы нормальных людей, или спокойно двигаться дальше, словно он каждый день ходит по этому переулку? А что ждет дальше? Допустим, на следующем перекрестке. Что-то еще менее привлекательное и более опасное? Сестра, судя по всему, не обращала на этих парней никакого внимания и шла впереди в своих красивых новых джинсах и розовой майке. Парни начали ухмыляться. Один за другим они отходили от стен, к которым ранее прислонялись. Они были похожи на стервятников или стаю диких собак.

В этот самый момент Джоди вынула из кармана джинсов карту и, прищурившись, принялась вглядываться вдаль, стараясь прочитать названия улиц на висевших вдалеке указателях.

– Спрячь, – прошипел брат.

Парни ухмыльнулись. Стивен попытался сделать безразличное выражение лица. Он страшно злился на самого себя за то, что испугался. У него не было опыта общения с уличными персонажами. Если он сам не до конца понимал, стоит ли ему бояться, то точно осознавал, что Джоди лучше держаться от таких людей подальше.

– Первая кухня должна быть где-то совсем рядом, – сказала она и рванулась вперед.

Стивен быстрым шагом направился за ней, зная, что ребята над ним смеются. Он покраснел и старался не смотреть им в глаза. Но ничего не произошло, никто не причинил им вреда.

И чего он боялся? Интересно, как много в Нью-Йорке действительно опасного, а что является показухой? Представляли ли те парни реальную угрозу или просто изображали из себя крутых, чтобы поддержать легенду и репутацию города? Стивен подумал, что Рив точно должен уметь разбираться в таких вопросах и поступил бы правильно в подобной ситуации.

Он не стал оборачиваться. Джоди оказалась совершенно права. Первая кухня для бездомных была расположена буквально в двух улицах от того места, где они повстречали неприятных уличных персонажей. Время обеда еще не настало, но кухня уже работала. Люди заходили в здание.

Джоди была довольна. Именно то, что она наблюдала сейчас, девушка предполагала увидеть прямо на Пенсильванском вокзале. А именно – нищих и обездоленных. На бесплатной кухне кормились совсем не те, кто потерял работу в результате экономического кризиса и кому надо помочь продержаться в течение нескольких недель до нового места работы и возможности себя обеспечивать. Сюда приходили люди, которым всегда была и будет нужна помощь. Можно даже сказать, те, кому уже ничем не помочь.

Ребята перешли через дорогу и направились к дверям здания, в котором располагалась кухня для бездомных. И тут Джоди стало страшно.

«Вот тут все по-настоящему, – подумала она. – Эти люди по-настоящему голодны. Они явно не приехали сюда на поезде из Нью-Джерси. У них действительно нет ванны, туалета и душа. И мы сейчас войдем внутрь, будем на них пялиться и показывать фотографию Ханны. Мы по сравнению с ними богатые туристы из Нью-Джерси».

Солнце пекло нещадно. В нос ударил запах мочи. Джоди представила, как эти люди живут на тротуаре. Как давно привыкли к этим отвратительным ароматам? Как они могут постоянно пить? Потом девушка попыталась представить уютный дом ее родителей в Коннектикуте, в котором Ханна могла бы жить, но предпочла находиться совершенно в другом месте.

У Джоди не хватило бы смелости войти, но Стивен зашел внутрь спокойно и без колебаний, и сестра последовала за ним. Они встали в очередь. Все вели себя смирно, и очередь медленно двигалась вперед. При этом Джоди ощущала здесь, как и во всем городе, мощную и хаотичную энергию. Ей казалось, что ее толкают, хотя никто к ней не прикасался, казалось, ее внимательно рассматривают, хотя никто даже не смотрел в ее сторону. Она боялась каждого находившегося в этом зале. Эти люди жили жизнью, которую она никогда не смогла бы понять. Скорее всего, ни один из находившихся там не окончил среднюю школу, не волновался по поводу оценок, собственной популярности в классе и количества друзей.

Никто не объяснял, почему он или она здесь находится, не называл своего имени. На раздаче женщина разливала суп половником так, будто орудовала лопатой. Она была невысокого роста, плотного телосложения и покрыта сотнями бородавок. Джоди с содроганием взяла протянутую ей тарелку и внимательно посмотрела на содержимое. Это было какое-то густое варево, но из чего именно, понять было невозможно.

– По крайней мере, у половины мы можем ничего не спрашивать, – тихо прошептал Стивен на ухо сестре.

– Почему?

– Вряд ли иностранцам что-то известно.

Она на секунду задумалась и потом кивнула.

Стивен и Джоди сели за стол, за которым сидело восемь человек. Какое наслаждение, когда у тебя перед глазами всего восемь, а не сотни. Их стол превратился как бы в некоторого рода общность, коммуну. Девушка помешала ложкой суп и неожиданно почувствовала себя как-то комфортно.

Брат вынул фотографию Ханны.

– Мы ищем эту женщину, – сказал он, показывая фото сидевшим с ними за столом. В душе он удивился, что разговаривает с этими людьми на английском языке. Они так сильно отличались от него самого, что ему казалось, будто логичнее было бы обратиться к ним на каком-нибудь другом языке или диалекте. – Она была в Нью-Йорке два года назад. Вы ее не видели?

Соседи по столу посмотрели на него, сощурившись и не моргая. Через некоторое время один из них подозрительным тоном спросил:

– Зачем она вам нужна?

Эти люди были на стороне Ханны! Стивен даже не подозревал, что подобное вообще было возможно. Если он сейчас скажет: «Эта женщина украла ребенка. Мы хотим ее найти и отомстить», то они точно горой встанут за нее. Нужно было соврать. И тогда он сказал:

– Она – моя сестра.

«Странно, что я нашел именно такое объяснение, – подумал он. – Хотя по-своему можно сказать, что она сестра Дженни, а Дженни – моя настоящая сестра».

Люди жадно запихивали в голодные рты ложки с похлебкой. Сидевшая слева от Джоди женщина сказала:

– Симпатичная девчонка. Если бы такая хотела вернуться домой, она бы это сделала. Красивая… может, лучше не знать, чем она сейчас занимается.

Тон ее голоса был грустным и добрым.

– Это старое фото, – сказал Стивен. – Сейчас ей уже за тридцать. Я не думаю, что она уже такая красивая.

– Тут быстро перестают быть красивыми, – согласилась женщина и улыбнулась, блеснув ртом, полным золотых зубов, на одном из которых была серебряная звезда. – Она наркоманка, – не без чувства удовлетворения добавила она. – Как я. Как думаешь, сколько мне лет?

Джоди подумала, что сто. Ну, может, девяносто, но очень сильно потрепанные жизнью девяносто лет.

– Тридцать шесть, – произнесла женщина.

Челюсть Джоди отвисла, а глаза широко раскрылись. Девушка так долго пялилась на женщину, что это можно было бы расценить нарушением неприкосновенности личности. Она почувствовала, что от ее взгляда собеседница становится менее дружелюбной и более агрессивной, но ничего не могла с собой поделать.

«Ей действительно тридцать шесть лет?! Этой старухе? Интересно, как тогда может выглядеть Ханна?» – думала она.

Джоди погрузилась в свои мысли, а Стивен собрал волю в кулак и начал обходить столы, показывая фотографию и спрашивая, не видел ли кто-нибудь его сестру, которая сейчас гораздо старше, чем на фото, и, скорее всего, уже не такая красивая.

Люди смотрели на фотографию, но лишь немногие говорили: «Нет», большинство вообще никак не реагировали. Лишь ждали, пока он отойдет.

Когда брат вернулся к их столу, испуганная Джоди сидела, выпрямив спину. Ее окружали совершенно другие люди. Девушка поднялась, и они двинулись к выходу, стараясь не выделяться и делать то, что остальные. Ребята не съели ни капли и вылили содержимое в мусорные ведра. Один из работников столовой с укоризной посмотрел на Стивена, выбрасывающего еду, в которой нуждались другие. Но не произнес ни слова. Судя по всему, главным правилом этикета в этих местах было следующее – держи язык за зубами.

Они немного оробели перед выходом из здания. Все, что находилось внутри, уже было понятно и казалось вполне безопасным, но вот что ждало на улице, на которой стояли агрессивные молодые люди, было не совсем ясным.

Они оказались снаружи, но ничего плохого не произошло. Джоди и Стивен вернулись на Восьмую авеню, а потом дошли до Седьмой. В этих местах мужчины были одеты не в рваные футболки, а в приличные костюмы с галстуками. Никаких сережек в виде черепа. Напряженной энергии на этих улицах чувствовалось намного меньше, а ощущение безопасности было в два раза сильнее.

Джоди успокоилась и стала внимательно изучать карту, чтобы понять, как добраться до следующей кухни. Стивен вглядывался в лица прохожих, а потом начал их считать, пытаясь хотя бы приблизительно понять, сколько здесь людей. Это оказалось нереальным. Просто невозможно было себе представить, как много людей вышли на улицу в этот солнечный и жаркий день.

И в этой толпе они искали всего одного человека.

Всего лишь одного.

Стивен почувствовал, что закипает от злости. На какое-то мгновение он почувствовал себя одним из агрессивно настроенных безработных молодых людей, облокотившихся на витрины магазинов.

– Ханна снова нас победила. Она всегда выигрывает. Так уж получается, поэтому все бесполезно. Бесполезно было думать о том, что мы в состоянии ее победить, а приезжать в город и пытаться это сделать, было смешно.

Каким же ребенком он был, считая себя Стивеном Храбрым и Стивеном Сильным, мечтая, что найдет эту Злую Похитительницу Ханну. Он был еще молодым и зеленым. Именно это он ненавидел в себе больше всего.

Ребята подошли к другой бесплатной кухне, которая располагалась в церкви святого с именем, которое Стивен не знал, как произнести. Бомжи, которые ели здесь, были чуть поприличней, не выглядели такими развалинами, как на первой кухне, но выглядели еще более мрачными. Никто из них не знал девушку на фотографии.

Здание следующей кухни было таким страшным и обшарпанным, что они не смогли заставить себя в него войти. Когда добрались до четвертой, помещение было закрыто до ужина. Вокруг слонялись люди, которым некуда было идти. Никто даже не соизволил взглянуть на фото. Подавляющее большинство даже не посмотрело на Стивена. Было такое ощущение, что они находились в прострации. Может, от жары, может, от наркотиков. Или просто от ударов и бед, из которых состояла их жизнь.

Джоди и Стивен пошли куда глаза глядят. И оказались около публичной библиотеки, здание которой узнали по каменным статуям львов, стоящих у входа. На широких и высоких ступеньках отдыхали сотни людей. Брат с сестрой купили мороженое, уселись повыше и принялись рассматривать город.

С места, на котором они сидели, Джоди было сложно оценить архитектурные изящества города. Ей казалось, что за весь день мимо них прошел миллион жителей города, в котором проживает еще много миллионов. Оттого, что поиски оказались безрезультатными, хотелось плакать. Мороженое не лезло в горло и таяло в руке, а у нее даже не было салфетки, поэтому пришлось облизывать пальцы и ладонь.

Стивену казалось, что Сорок первая улица заполнена не женщинами, которые потенциально могут оказаться Ханной, а хорошо одетыми успешными бизнесменами, которые знали, куда идут, что делают. Эти люди рассмеялись бы, если бы узнали, какие грандиозные планы строил в голове Стивен, сидя в электричке по пути в Нью-Йорк сегодня утром.

«Пора с этим заканчивать», – думал он с тоской.

Но все же… Наперекор всему и несмотря ни на что, девочка, проживавшая в Коннектикуте, взяла в руки пакет молока, которое вообще не пила, увидела старую фотографию, по которой ее никто бы никогда не узнал, кроме ее самой. Наперекор всему. Так смогут ли они подобным образом найти Ханну?

Он подумал о молодых актерах и актрисах, приезжавших в этот город после успешных выступлений в школьных постановках и в колледжах, чтобы сделать карьеру. Этих молодых людей наверняка ошеломляет и пугает окружающее, а также минимальные шансы добиться тут успеха. Какие возможности есть у этих людей? Тот, кто сдастся и вернется домой, никогда не осуществит мечту. А те, кто останется и будет пробиваться, могут.

Была пятница, поэтому в офисах заканчивали работу раньше обычного, люди высыпали из небоскребов толпами, словно здания переворачивала невидимая рука и вытряхивала из них миллионы людей. Жившие в пригородах стремились быстрее добраться до вокзалов. Подкрепившись мороженым, они, сверяясь по ламинированной карте, двинулись к следующей кухне для неимущих. У Стивена было чувство, что массы людей вдохнули в себя весь кислород, оставив город задыхаться. Толпы шли по ширине всего тротуара, отпихивая парня в строительные ограждения. Нет, на самом деле этого не происходило. Никто к нему не прикасался. Люди были похожи, как он и подумал вначале, на косяки рыб, оплывавших его. И он, как всегда, плыл в противоположную от остальных сторону.

Посещение следующей кухни было безрезультатным, и они не смогли найти приют для бездомных, который должен быть расположен поблизости. Стивену было уже совершенно все равно, насколько опасным или безопасным был район, в котором они находились. Ему было совершенно все равно, какой цвет кожи был у людей, в какую одежду они были одеты и какими ужасными болезнями болели. Единственное, о чем он мечтал, – это как можно быстрее вернуться домой и сделать так, чтобы никто не узнал о том, что он провел этот день как полный идиот.

– Проверь расписание электричек, – сказал он Джоди. – Когда следующая?

Но сестры не было рядом.

Он обернулся и посмотрел назад, пытаясь увидеть ее в толпе потных людей.

Ее не было видно.

Сердце замерло, как двенадцать лет назад у его матери, когда она поняла, что потеряла дочь.

Чтобы больше никогда ее не увидеть.