Текст книги "Длинная серебряная ложка"

Тут взгляд его упал на девочку, один вид которой поколебал его уверенность.

– Думаешь, ее можно разбудить?

Эвике несколько раз встряхнула сиротку за плечи и похлопала по щекам, но все без толку. Не принес пользы и стакан воды, вылитый ей на голову. Окаменевшие веки не вздрогнули, и у Уолтера, наблюдавшего за ней со стороны, опустились плечи.

– Тогда прибегнем к последнему средству! – провозгласила Эвике.

Прочистив горло с видом профессиональной певицы, она склонилась на спящей и гаркнула в ухо: «Подъем!!!» Не успел Уолтер и глазом моргнуть, как девочка приняла вертикальное положение, вытянула руки по швам и сразу же закрутила головой, дивясь новой обстановке.

– Ты на кухне в замке его сиятельства графа фон Лютценземмерна, – сообщила Эвике, предвосхищая ее вопрос.

– На кухне? – обрадовалась сиротка и заканючила, – Ой, фроляйн, а можно мне хоть немножко хлеба? Так есть хочется, что ужас просто.

– А что, вампиры тебя не накормили?! – сорвалась Эвике и потянулась вперед, влепить ей затрещину, но девочка ловко увернулась и отбежала к Уолтеру, который ласково погладил ее по голове.

– Не миндальничай с ней, Уолтер, она не заслужила! – бушевала его невеста, в гневе швыряя сковородки. – Надо ж такое выдумать, уйти черт знает куда с незнакомыми! Неужто сестра Схоластика так сдала, что уже не следит за малышней?!

При упоминании сей матроны сиротка разразилась громогласным ревом. Уолтер опустился на одно колено, так чтобы его лицо было на одном уровне с ее сморщенным личиком, и проговорил сочувственно.

– Успокойся, малышка. Ну, как тебя зовут?

– Жужанна… Жужи.

– А сколько тебе лет, Жужи?

– Восемь, сударь. Мне так в приюте сказали.

– Вот и славно. Не плачь, все будет хорошо.

– Не бу-удет, – стенала девочка, – если сестра Схоластика заметит что я, сбе… сбежала, она меня убьет.

– Это вампиры тебя убьют, – бросила Эвике, но уже спокойнее. – В приюте тебя всего-навсего высекут.

– Это еще хуже!

– Вот что, дамы, – выпрямился Уолтер, которому осточертела их перепалка, – давайте все разом успокоимся. Жужи, не реви, я лично поговорю с твоей воспитательницей, и ты не будешь наказана. Эвике, дай ты ей поесть что-нибудь.

Ворча себе под нос, Эвике достала из буфета сухари и сунула их девочке, которая начала грызть их, как мышонок, то и дело с любопытством зыркая по сторонам. Теперь, когда затихли трубы иерихонские в уменьшенной копии, настала пора действовать. Для начала требовалось решить самую насущную проблему – совладать с кринолином Эвике. Хотя он годился на роль доспехов, но бегать в такой конструкции было затруднительно. Еще когда они спускались по черной лестнице, Эвике переживала, что застрянет.

– Мне нужно переодеться! – провозгласила она. – Уолтер, помоги мне снять платье.

Юноша посмотрел на нее в замешательстве, чувствуя, как на лбу выступает холодный пот, а в остальном организме происходят не менее ощутимые процессы. Если она расстегнет платье, то он же увидит… он увидит… что-то совсем уж неприличное. Корсаж, например. Или того хуже – нижнюю юбку.

– А ты не можешь сама? – попросил он жалобно. – Ты же как-то оделась?

– Тогда у меня руки не ходили ходуном, – резонно заметила Эвике. – Давай, я буду тебя направлять… Сначала расстегни эти крючки, вот так, тебе развяжи здесь… нет, не здесь… и не здесь… Уолтер, может все таки откроешь глаза?

– Мы уже добрались до них? – жмурясь, спросил англичанин.

– До чего?

– До них. До вещей, о которых не упоминают, – пояснил он скороговоркой.

– До панталон, что ли? – когда он скривился, Эвике сказала примирительно. – Как только доберемся до моих… неупоминашек, я тебя предупрежу. Ну и страна у вас, кстати, – вполголоса добавила она.

Уолтер помог ей развязать нижние юбки и снять клетку кринолина через голову, окончательно испортив девушке и без того растрепанную прическу. Ворохи кружевных юбок сугробом легли в углу, а Жужи, доевшая сухари, успела забраться под кринолин и теперь играла там в домик. Пока Уолтер отворачивался, Эвике заново надела платье, которое без дополнительной поддержки уродливо обвисло и волочилось по полу. Вздохнув, девушка обкромсала его ножницами чуть выше щиколоток и повязала веревкой.

– Мы готовы к битве, – сказала она.

– Эх, как бы нам сейчас пригодилась длинная серебряная ложка, – вздохнул ее жених.

– Ты о чем?

– У меня на родине есть поговорка, «Если ужинаешь с дьяволом, возьми длинную ложку.» Ну а если кто-то «родился с серебряной ложкой во рту,» значит, будет везучим. Будь у нас не только длинная ложка, но еще и серебряная, мы бы им показали!

– Хммм… длинную не обещаю, но серебряная найдется.

Воровато оглядевшись, Эвике опустилась на колени возле окна и вытащила булыжник из кладки на полу. Под ним оказалась пустота. Засунув туда руку, Эвике извлекла маленький сверток, обернутый холстом и перетянутый бечевкой, в котором на поверку оказалось с дюжину чайных ложечек и ножей для масла. Каждый предмет был украшен вензелем фон Лютценземмернов.

– Остальное серебро мы уже заложили, но кое-что я приберегла на черный день. По-моему, он уже наступил, – пояснила Эвике.

– Отлично! – потер руки Уолтер. – С почином нас. Если что, можем ими кидаться. Давай думать дальше, чего еще боятся вампиры? Солнечного света? Такой вариант нам не подходит, за окном ночь кромешная. Чеснока?

– Чеснока не держим, чтобы не злить Штайнбергов. Как и боярышника, и шиповника.

– Жаль. Кроме того, вампиры одержимы манией все считать. У тебя должна быть какая-нибудь крупа.

Девушка зарделась, будто ее уличили в небрежном ведении хозяйства.

– Мы всю доели, зато есть картошка. Целый мешок! Хозяин его принес как раз в ту ночь, когда мы с Гизелой залезли к тебе в спальню.

– Ага, помню, – Уолтер тоже покраснел. Он так и не поделился с ней своими теориями относительно содержимого того мешка. – Картошка, значит. Ну ладно, ее тоже можно считать. Что еще? О, святая вода!

– Мы же всю израсходовали, – удивилась Эвике, – новую-то взять негде.

– Нууу… мы могли бы попробовать сами, – сказал Уолтер без особой уверенности, а девушка прищурилась неодобрительно.

– И кто же из нас троих рукоположенный священник?

– Вот только не начинай свой догматизм! Любой мирянин может выполнять функцию священника, если у него хватит веры. Просто прочтем молитвы над водой и она станет святой.

– Правда, что ли? – ее светлые брови полезли на лоб. – Ух ты ж! А ту воду, во флакончиках, ты тоже сам освятил?

– Нет, – с запинкой ответил Уолтер, – я попросил отца Штефана.

– Но почему?

– Гмм… нуу… – замялся англичанин. – Дело в том что… ну то-есть…

Хотя он ходил воскресную школу, и знал десяток псалмов назубок, и мог отбарабанить «Отче наш,» даже разбуженный посреди ночи, Уолтер не был уверен, что его вера достаточно крепка. Более того, что она у него вообще есть.

– Ты что же, не веришь в Бога? – ужаснулась Эвике.

– Нет, что ты, верю конечно… хотя… я просто стараюсь об этом не задумываться. Мне кажется, что если Он обратит на меня внимание, то сотрет меня в порошок за грехи. Лучше не высовываться лишний раз.

Невеста понимающе кивнула.

– А я вот не помню, когда в последний раз исповедовалась. И с латынью у меня совсем худо, боюсь лишний раз прочесть Ave Maria, вдруг что-то не так произнесу? Это ж грех, наверное. И вообще, у меня такие мысли порою бывают, самой страшно. Насчет герра Штайнберга, в основном, что бы я с ним сделала, окажись он в моей власти. Если я помолюсь, меня никто и слушать не станет. Жужи, – глухо позвала Эвике, – ты веришь в Господа?

– Конечно! – зазвенел ее чистый голосок. – И в Господа, и в Богоматерь, и во всех святых!.. Если б не верила, сестра Схоластика меня бы со свету сжила, – подумав, добавила она. Девушка схватилась за голову.

– Да что же за времена такие пошли, если только вампиры в Бога и веруют? Неужели у нас всех не хватит веры, чтобы освятить одно ведро воды?!

– Можем хоть попытаться, – развел руками Уолтер.

Эвике тут же набрала воды, молча поставила ведро перед Уолтером и посмотрела вопросительно – дальше что?

– Давай прочтем молитвы, – предложил англичанин, опускаясь на колени. Эвике с Жужи последовали его примеру.

– Я могу псалом прочесть, – отважилась девушка, – только я не знаю, про что он.

– А я помолюсь архангелу Михаилу, защитнику от нечистой силы. Мы ему всегда молились, чтобы сестра Схоластика нас не била, – пропищала Жужи.

Уолтер начал нетвердым голосом:

– Дорогой Господь, освяти, пожалуйста, нашу воду, много времени это не отнимет…

– De profundis clamavi ad te Domine…[42]42
  De profundis… – лат. «Из глубины взываю к тебе, Господи!» Эвике читает 130й псалом.


[Закрыть]

– … я понимаю, что у Тебя много других дел, но нам очень нужно…

– … и защити нас от всякого зла…

– …Domine exaudi vocem meam… эммм… fiant aures tuae int… intendentes…

– …мы постараемся стать лучше и не грешить, но сначала нам нужно выжить…

– … молим тебя..

– … Domine quis sustinebit…

– … помоги нам.

– Amen.

Друзья с надеждой заглянули в ведро, ожидая какое-нибудь чудесное знамение, но увидели лишь свои обеспокоенные лица. Вода осталась прежней.

– Другого выхода нет, – вздохнул Уолтер. – Не будем дожидаться, пока они нападут на нас. Открываем дверь.

Глава 34

Втроем они отодвинули тяжеленный стол и приоткрыли дверь, сначала на пол-пальца, потом распахнули ее, следуя принципу «пришла беда – отворяй ворота». В коридоре их уже караулили упыри, с кислыми минами разглядывая импровизированное распятие на полу, перешагнуть через которое никто не решался. Изабель среди них не было и уже одно это обстоятельство вызвало столь бурный прилив радости, что Уолтер, расхрабрившись, крикнул в толпу:

– И что, позвольте спросить, вы здесь делаете?

– Вас дожидаемся, – выступил вперед юнец с мелкими, неприятными чертами лица. Остальные одобрительно забормотали.

– Считайте, что дождались!

Без дальнейших рассуждений Уолтер плеснул в них водой из ведра. Это был единственный шанс если не выиграть битву, то хотя бы уравнять шансы. Святая вода выведет из строя несколько вампиров и нагонит страху на остальных, зато простая… Любое прямоходящее существо, будь то человек или вурдалак, ну очень рассердится, если его вечерний наряд вымокнет до нитки. Раз обычные вампиры так и дышат злобой, то злобу мокрого вампира можно смело помножить на десять.

Первые крики были для Уолтера столь же сладостны, что и ангельские хоры. Дико завопив, молодой вампир покатился по полу, хватаясь за обожженную щеку. Зеленоватая кожа, и без того здоровьем не сиявшая, разом покраснела, вспухла, покрылась огромными влажными волдырями, из которых, как из гейзеров, повалил пар. Еще несколько вурдалаков завыли в унисон, потрясая дымящимися конечностями. В толпе началась суматоха, особенно когда лужа святой воды расползлась, задевая чьи-то ботинки и чьи-то юбки. Однако те вампиры, что стояли дальше всех, уже переместились в авангард. Намерения у них были самые серьезные. К Уолтеру потянулись когтистые руки, которые, впрочем, быстро отдернулись, потому что на подмогу жениху бросилась Эвике, скрестив перед собой две серебряные ложки. Один из нападающих помедлил и сразу же схлопотал ложкой по руке, будто мальчишка, посягнувший на сахарницу. Серебро прожгло через перчатку, на коже заалел ожог, и визг в коридоре сделался еще громче и гуще.

Из кухни показалась Жужи, волоча полупустой мешок с картошкой. Отшвырнув ведро, опять же в толпу, Уолтер перехватил мешок и потянул девочку за собой. Пора ретироваться. Теперь, когда от кровожадной толпы их отделяла лишь лужа на полу, которую запросто можно обойти, да кресты из ложек и ножей, соотношение сил вновь стало неравным. Враги тоже это поняли. Хотя некоторые еще лежали на полу, уткнувшись в колени и поскуливая, те, что посообразительней, начали продвигаться вперед, лавируя между лужицами. Как только Эвике ткнула ложками в их сторону, они опустили глаза, но движения не замедлили.

– Сдавайтесь, смертные, вам все равно не спастись, – прошипела черноволосая вампиресса с дергаными движениями. Ее сложная прическа была растрепана, искусственные розы торчали во все стороны, страусиное перо свисало вниз. Платье из розового атласа, измятое во время падения, тоже красотой не блистало.

– А если сдадимся, что тогда?

– Мы все равно вас убьем, но в этом случае обещаем не мучить… слишком долго.

– Не знаете как скоротать вечерок? – насмешливо поинтересовалась Эвике. – Ничего, мы найдем вам развлечение!

По ее знаку, Уолтер вытряхнул перед ними мешок с картошкой, которая, задорно подпрыгивая на ходу, покатилась по сторонам. Вампирша подобрала юбки, глядя на клубни с брезгливым недоумением. Картофель она не видела уже лет сто, но и тогда он появлялся перед ней исключительно на фарфоровом блюде, в качестве гарнира к отбивным. Она даже не знала, что он бывает коричневым.

– Это еще что такое? – посыпались вопросы.

– Картошка.

– И что нам с ней делать?

– Считать.

Запрокинув голову, предводительница отрывисто рассмеялась.

– Нет, вы только послушайте эти bon mot![43]43
  Bon mot – фр. «острое словечко».


[Закрыть] Да за кого ты нас принимаешь… пять, шесть… Думаешь, нам только покажи рассыпанные предметы и мы начинаем их считать? Даже смешно! … семь, восемь…

Смех плавно перетек в истерику, потому что она уже не могла остановиться. Глаза сами собой отыскивали мерзкие, грязные клубни, а губы шевелились, ведя им счет. То же самое происходило и с остальными – они то нагибались, чтобы рассмотреть картофелины под ногами, то вытягивали шеи, отыскивая клубни в дальних уголках. Коридор гудел, как начальный класс во время урока арифметики. На самом деле, картофелин в мешке было раз два и обчелся, но попытайтесь сосчитать двадцать картофелин в узком коридоре, да еще целой толпой, где каждый бубнит себе под нос и ненароком задевает клубни, гоняя их по всему пространству. Некоторые, сбившись, начинали считать заново, и так по несколько раз. Зрелище было, надо сказать, завораживающее, но наша троица не успела им как следует насладиться. Воспользовавшись хаосом, они убежали не оглядываясь.

Когда вампиры не только посчитали весь картофель, но также отсортировали его по размеру, цвету и степени шершавости, они наконец умолкли, избегая смотреть друг другу в глаза.

– Давайте скажем, что их было тридцать, – предложил чей-то неуверенный голос.

– Виктор знает, что их трое, – раздался другой, – он нас упокоит, если вместо трех голов мы принесем ему двадцать семь картофелин.

– Двадцать восемь!

– То была гнилая картофелина, она не считается.

– А.

– Что же делать?

– Искать их, что ж еще, – простонала дерганная мадемуазель. – Вы пятеро, займитесь парадной лестницей. Остальные пусть прочешут коридоры. Никуда они от нас не денутся!

Вампиры переглянулись и на каждом лице прочли одну и ту же мысль – «А если денутся, то это уже не наша забота». На самом-то деле, мало кто страждал вновь столкнуться с нахальными, хорошо подкованными в фольклоре людьми, ведь в следующий раз вместо картофеля они могут воспользоваться просом, или пшеном, или того хуже – маковыми зернышками. Так что катились бы эти смертные куда подальше, но раз начальство велит, нечего не попишешь, нужно суетиться. Другое дело, что в таких ситуациях важен не результат, а имитация бурной деятельности. Собственно, этим и собирались заняться коллеги Виктора.

* * *

Тяжело дыша, друзья вырвались в вестибюль, но и там их поджидал неприятный сюрприз, ибо у подножия лестницы стояла их добрая знакомая Изабель и смотрела так, что наилучшим решением было бы умереть прямо сейчас. Жужи завизжала от страха, Эвике тоже вскрикнула и молодой человек сжал ее руку. Хотя какая уж тут поддержка, если оба прекрасно понимали, что на этот раз ничего не смогут сделать – вампирша была слишком зла, чтобы играть с ними в головоломки (в прямом смысле этого слова). Девушка зажмурилась, готовясь к худшему, но когда открыла глаза, то увидела неожиданную перестановку сил. Изабель медленно оседала на пол, а за ее спиной стояла леди Аркрайт, держа на вытянутых руках тяжелую каменную урну с барельефами. На ней остался отпечаток головы, и Эвике успела отметить краем сознания, что Гизела, наверное, очень расстроится – это была ее любимая ваза…

Уолтер подмигнул подруге – знай наших! – и они подбежали к спасительнице. Возле тела Изабель Жужи остановилась и собиралась уже потыкать ее ногой, как Эвике, заметив ее маневр, наградила глупышку подзатыльником. Не буди лихо, пока оно тихо. Вампирша, похоже, была в глубоком обмороке. Наверное, получит сотрясение мозга, если есть чему сотрясаться.

– Спасибо, миледи, – поклонился Уолтер. – Но почему вы это сделали? Вы с ней вампиры, а мы, уж простите наш обман, смертные.

– Да какой там обман. Думаете, я хоть на секунду поверила, что вы один из нас? – леди Аркрайт хитро посмотрела на Уолтера, – А что эти, с позволения сказать, вампиры, так поступили – так я сама должна стыдиться, что принадлежу к их племени! В Англии они не посмели бы так себя вести, уж поверьте. Обманом проникнуть в дом и две ночи напролет издеваться над хозяевами – разве это честная охота? Виктор и его приспешники просто позорят наше общество! А уж эта… – она указала мыском туфли на бесчувственную вампиршу, но так и не договорила, только вздохнула. Эвике радостно закивала. Английским она не владела, но уловила в голосе дамы знакомые интонации – именно с такими обычно и говорили про Изабель.

– Спроси ее, что произошло, пока мы сидели на кухне? Как там граф и моя фроляйн, живы ли?

Уолтер перевел, и леди Аркрайт помрачнела.

– Живы, но это временно. Виктор считает, что вы мертвы – раз уж поручил дело своей фаворитке, значит, оно выполнено. Что он решил делать с хозяевами, мне неведомо, но я бы не стала уповать на его доброту, особенно после того, чтобы вы здесь натворили. Так что забирайте их и бегите прочь. Может статься, он вас не поймает. Ну или не сразу поймает.

– Непременно! – воскликнул Уолтер. – Именно так мы и поступим – найдем графа и все ему объясним. Эвике, Жужи, идемте! Миледи, вы ведь нам поможете?

Она отрицательно покачала головой.

– Нет, молодой человек, это ваша битва. Я не намерена ни минуты здесь задерживаться, чего и вам желаю. Будете в Англии, заходите, – проговорила она и у самой двери оглянулась, добавив тихо:

– Если выживете, конечно. Удачи вам!

Уолтер не возражал. В такой ситуации трудно принять чью-либо сторону. Нельзя же вынуждать леди Аркрайт разрываться между двумя разновидностями патриотизма – желанием поддержать земляка и преданностью своему биологическому виду. Как знать, какое чувство одержит верх в последний момент?

– Благодарю вас, мэм, – он еще раз согнулся в поклоне. Тут Эвике, так и подпрыгивавшая на месте от нетерпения, сделала большие глаза. Пора спасать друзей, а не полировать хорошие манеры. Но Уолтер, направляясь вслед за ней, все таки прокричал вдогонку соотечественнице:

– Я зайду к вам в гости, миледи! На файф-о-клок… в пять утра! Готовьте чай и бутерброды с огурцом! Потому что мы обязательно выживем!

И леди Аркрайт снова ему подмигнула.

* * *

Для графа Бальтазара-Фридриха-Георга фон Лютценземмерна наступал самый торжественный и, пожалуй, самый ненавистный момент в жизни любого отца. Скоро он поведет дочь к алтарю. Правда, алтаря у них тоже не будет, потому что от вампиров как-то не ждешь особой религиозности, и это обстоятельство тяжким грузом повисло на его сердце. При нашей бедности какие нежности, – утешал себя хозяин замка, однако успокоиться никак не мог. Леонард, конечно, славный мальчик, но в былые времена к виконтессе фон Лютценземмерн сватались бы самые знатные, самые титулованные юноши, весь цвет общества. Хотя граф прекрасно понимал, что титул не всегда означает подлинное благородство, скорее уж уйму долгов в сочетании с какой-нибудь наследственной болезнью, но все равно, разве можно гордиться тем, что его единственное дитя выходит замуж за сына мануфактурщика? Граф не навязывал Гизеле этот брак, наоборот, умолял ее подумать – лет эдак десять – но дочь приняла предложение, хотя заметно было, что Леонарда она ни во что не ставит. Кто смеет ее упрекнуть? Бедность доведет до отчаяния самую терпеливую натуру.

Терзаясь, граф несколько раз прошелся по вытертому до дыр персидскому ковру, отряхнул камзол, унаследованный от деда, который в свою очередь откопал его в старом сундуке, и поднялся по лестнице. Снизу доносились шум и крики – видно, гости разгулялись ни на шутку. То и дело вздыхая, он постучался в спальню Гизелы.

– Ты готова, Гизи?

– Еще нет, папочка! – прокричала она из-за двери.

Одеваться и причесываться без помощи служанки было непросто. А вот где сейчас Эвике? Не иначе, как любезничает со своим женихом, вместе с тем предвкушая, как облапошит беднягу. Ну и времена пошли! О Нравственности молодые люди знают столько же, сколько эскимос о законах Ньютона. Даже если Мораль встанет напротив и со всего размаху ударит их кувалдой по голове, они будут лишь оглядываться по сторонам, спрашивая: «Что это было?»

– Я зайду чуть позже, – сказал граф и спустился к себе.

На первом этаже опять вопили, визжали, и топали, но он уже смирился с буйной компанией и собирался свернуть в восточное крыло, как вдруг заметил, что из западного навстречу ему идет Леонард. Граф открыл рот, чтобы поприветствовать без двадцати минут зятя, но не нашел нужных слов. Юный вампир шел пошатываясь, ни на чем не задерживая пустого взгляда. В правой руке он держал платок, которым, как заведенный, тер щеку. В одежде царил полнейший беспорядок. Фрака на нем не было – где только успел потерять? – манишки тоже, а рубашка была заляпана пятнами, бурыми и лоснящимися. Святые угодники, что могло произойти, чтобы он выглядел так? Окажись на месте Леонарда девица, граф знал бы, что заподозрить в первую очередь, но сейчас он растерялся.

– Леонард? Мальчик мой, что с тобой приключилось?

Стоило только прикоснуться к его плечу, как юный вампир отпрыгнул в сторону. В остекленевших глазах появились проблески смысла.

– Не смотрите на меня и не трогайте меня, ибо я нечист, – прошептал он. Для полноты картины не хватало лишь колокольчика, который носили с собой средневековые прокаженные, дабы предупреждать прохожих о заразе.

– Глупости! А ну-ка, что стряслось с твой рубашкой? Всего лишь грязь, – потянулся к нему граф, но Леонард перехватил его руку.

– Это микробы, очень оп-пасные. Отойдите, ваше сиятельство, вы можете заразиться.

– В таком случае, почему бы тебе не переодеться? – невозмутимо заметил фон Лютценземмерн. Когда непослушные пальцы Леонарда справились со всеми пуговицами и он, содрогаясь от омерзения, бросил рубашку на пол, хозяин замка повел его к себе в спальню.

– Тебе нужно умыться и переменить белье, – сказал он, усаживая юношу на огромную кровать с точеными столбами. Леонард тут же подобрал под себя ноги. Он весь трясся от мелкой дрожи и кровать начала постанывать в такт, словно соболезнуя. Бросив взгляд на его узкую безволосую грудь с острыми стрелками ключиц, граф снял с крючка домашний халат и укутал беднягу. Что же с ним стряслось? Поэкспериментировал прямо накануне свадьбы и что-то опять взорвалось? Ох, Леонард, Леонард! Каким мужем он станет для Гизелы, как она уживется с вечным полуребенком? Даже его сестра казалась куда более мужественной, с ее вечно сдвинутыми бровями и волевым ртом. Удивительно, что в последний момент она дала слабину и убежала, оставив отца с братом выпутываться из неприятностей. Он был о ней лучшего мнения. Из всей семейки она казалась самой трезвомыслящей.

Вслух деликатный старик ничего не сказал и лишь предложил:

– Вот и славно, а сейчас умойся.

– У вас есть спирт? – попросил Леонард. Говорил он медленно и невнятно, как будто у него во рту, а то и в голове, плескался кисель, в котором увяз язык.

– Спирту нет, есть палинка. Сгодится?

Вампир кивнул едва заметно, и будущий тесть извлек из шкафа лафитник с абрикосовой водкой. Поколебавшись, вылил всю водку в тазик для умывания и молча наблюдал, как Леонард ожесточенно трет лицо, словно намереваясь дюйм за дюймом содрать с себя кожу. Ополоснув лицо и шею с полсотни раз, он благодарно поклонился графу. Тот невесело улыбнулся в ответ. Ноздри его орлиного носа затрепетали – от Леонарда столь явно разило алкоголем и абрикосами, что появляться в таком виде на свадебной церемонии было просто непозволительно. Чего доброго, гости решат, что жених наклюкался с горя. А уж как расстроится Гизи, которая так боится публичного позора!

Тем временем юный вампир вскарабкался на кровать и застыл в позе горгульи.

– Леонард, я понимаю, что до свадьбы осталось минут пятнадцать, но, может, тебе ванну принять?

– Что вы сказали? – переспросил юный вампир. Он встрепенулся, словно пробудившись ото сна. Милосердная память послала ему оцепенение, целебное, как воды Леты, теперь же все события разом вспыхнули перед глазами.

– Сегодня ночью ты женишься на моей дочери, – напомнил граф, – а наш гость, Виктор де Морьев – на Берте в лице Эвике, хотя на этот брак я благословения не давал.

Закрыв лицо руками, Леонард простонал.

– Свадьба! Ох, ваше сиятельство, простите нас, простите. Мы привели зло в ваш дом!

Он сполз на пол, все еще закрываясь руками, не в силах посмотреть на графа, и упал ниц. Обеспокоенный до крайности, фон Лютценземмерн бросился его поднимать.

– Мальчик, ну что с тобой? Хочешь, я позову твоего отца? Хотя не стоит, конечно. Тебе плохо? С тобой произошло что-то… нехорошее? С тобой кто-то что-то сделал?

Леонард схватил его за руки.

– Бегите отсюда! Забирайте Гизелу и бегите, пока они на вас не напали!

– Кто – они? Гости? Они ведь хорошие вампиры.

– Не бывает хороших вампиров! – простонал Леонард и вскрикнул от неожиданности.

Дверь распахнулась, но вместо прихвостней Виктора в спальню ворвалась троица друзей. Они привалились к обитой дубовыми панелями стене, хотя перед этим Эвике все таки успела сделать графу книксен.

– Уолтер? Эвике?

Запыхавшиеся, они только кивали.

– Такое впечатление, будто за вами гонятся адские легионы, – удивился граф. – Я дождусь ответа, что же происходит в моем замке? И что это за девочка? Она тоже вампир? Я совсем запутался!

– К счастью, нет, – переведя дыхание, ответил Уолтер. – Изабель похитила ее из приюта, чтобы вампиры могли ею полакомиться.

– Невозможно!

– Но это так. Вампиры объявили войну. Нам удалось отбиться, но в другой раз фортуна может от нас отвернуться. Нужно срочно бежать отсюда!

– Только как? Приспешники Виктора рыщут по всему замку! – простонала Эвике.

– Есть одно средство, задумка моего прапрадеда, – граф подошел к камину, украшенному лепниной и нажал на неприметную завитушку. С громким скрипом одна из панелей отодвинулась, за ней зиял темный лаз со ступенями, уходящими вниз. Уолтер не сдержал восхищенного вздоха.

– Ваш предок проделал потайной ход, чтобы при случае прятаться от турецких полчищ?

– Есть и такая версия, – улыбнулся граф, – хотя на самом деле ревнивая жена запирала его спальню на ночь, чтобы он не бегал в деревню к одной вдовушке. Вот он и принял меры. Ступайте, а я схожу за Гизи и мы к вам присоединимся. Я точно знаю, что она еще не выходила из спальни.

– Но спальня фроляйн далеко от вашей. Вам придется идти по коридору, – запротестовала служанка.

– Тогда захвачу шпагу, – и граф молодцевато подтянулся. Уолтер с Эвике переглянулись скептически – что может один старик против толпы упырей, злых как осы, в чей улей плеснули кипятка? Идея родилась сама собой.

– Может, в замке и опасно, но во дворе еще опасней, – сказал англичанин. – Не удивлюсь, если мерзавцы устроили там засаду.

– Раз так, почему бы вашему сиятельству не уйти вместе с Жужи? – подхватила горничная. – Вы сможете ее защитить лучше нашего, если вампиры решат вас подкараулить. А мы быстренько сбегаем за фроляйн и догоним вас. Всего-то делов.

– Не уверен, что это хорошая идея, – засомневался фон Лютценземмерн, но девушка незаметно ущипнула Жужи, да так сильно, что бедняжка взвизгнула и жалобно посмотрела на графа, умоляя защитить ее если не от вампиров, то хотя бы от забияки-Эвике. Со вздохом он взял девочку за руку.

– Не дожидайтесь нас во дворе, поезжайте прямо в деревню. Там разбудите отца Штефана, пусть созовет крестьян в церковь, – проинструктировал его Уолтер.

– Разве мы не поедем все вместе?

– Нет, иначе нас легко переловят. Нужно разбегаться врассыпную, тогда хоть у кого-то есть шанс выжить. Но вы не беспокойтесь – мы не дадим Гизелу в обиду! До встречи в деревне.

– До встречи! Кстати, Леонарда забрать не забудьте.

И хозяин замка, согнувшись в три погибели, ступил в потайной ход, а Жужи юркнула за ним, на прощание показав обидчице язык. Когда их шаги стали глуше, Уолтер и Эвике облегченно вздохнули. Леонард все еще лежал возле кровати, лицом вниз, и не подавал признаков жизни, как и подобает настоящему вампиру. Уолтер завел его руку себе за шею, поднимая бедолагу с пола. Тот посмотрел на него мутным взглядом.

– Все, приятель, хватит ломать комедию, – скрепя сердце, отчитал его Уолтер. Увы, именно такой тон лучше всего действовал на Леонарда. Герр Штайнберг хорошо выдрессировал сына. – Тащить тебя я не намерен, много чести, так что топай сам.

Запинаясь, он поплелся за ними. На их удачу, коридор оказался пустым, хотя как пробраться в спальню Гизелы, которая находилась этажом выше, они не представляли. Парадную лестницу патрулируют вампиры. Черный ход от ее спальни далеко. Тем не менее, именно этот вариант показался наиболее удачным, и они начали на цыпочках пробираться по коридору. Но друзья не проделали и двадцати шагов, как из-за угла кто-то вывернул. Эвике подскочила на месте, но тут же облегченно улыбнулась. Это был Штайнберг.

– Где тебя носит, Леонард? – сразу напустился он на сына. – Я тебя повсюду ищу.

– Разве ты не знаешь? Виктор раскрыл наши планы! Он в ярости!

– Знаю, знаю, – досадливо махнул рукой вампир. – Ничего, покричит и перестанет, эти аристократы вечно такие экзальтированные. На нас, впрочем, он уже не сердится.

Все трое вытаращились на него.

– Когда это вы успели с ним помириться? – уперев руки в бока, осведомилась Эвике.

– А я с ним и не ссорился, – парировал фабрикант. – И вообще, это была твоя идея, а не моя. Твоя и этого англичанишки. Вы меня убедили, значит вам и ответ держать! Виктор уж точно будет ко мне благосклонней, если я приволоку ему вас обоих.

Его пальцы, словно капкан, сомкнулись на ее запястье. В ту же секунду перед ним вырос Уолтер, но отлетел в сторону, сраженный ударом в грудь. Леонард с полуоткрытым ртом наблюдал за происходящим.

– Отец, что ты д-делаешь? – прошептал он.

– А вот я тебе сейчас объясню, – процедил Штайнберг. С легкостью он перехватил и другое запястье Эвике, вытянув руки перед собой, чтобы девушка не могла достать до него коленом. Она немедленно попыталась укусить его за пальцы, но взвыла, почувствовав как хрустнула кость. От боли перехватило дыхание.