Текст книги "Царство Страха"

– Я много чего говорю, что считаю правдой. Но это не делает ее таковой.

– И все же вот она я, – вмешалась Виттория, – полностью восстановившаяся.

– Ты правишь смертью, – рявкнул он. – Разумеется, ты выжила.

Я выдержала взгляд Зависти. Если бы кто-нибудь полгода назад сказал мне, что я поверю на слово принцу Ада, а не своей сестре, я бы сочла его психом. Я вспомнила, насколько Гнев был уверен, что его брат не был убийцей. Если мой муж доверял ему, то и я буду.

Кроме того, я сомневалась, в каком смысле я была «не готова», но я точно знала, что не готова принять такое решение. Заклинание или нет, но мне нравилось мое сердце там, где оно было.

– Если мое сердце – единственное, что стоит у тебя на пути, – спросила я Витторию, – почему бы просто не вырвать его?

– Она не может, – сказал Зависть. – Ты должна сама его отдать.

– Или что? – спросила я, вглядываясь в лицо сестры. – Каковы последствия?

Виттория выдохнула.

– Ты умрешь. Как они всегда и планировали. Мы не должны были помнить, кто мы такие. Помнишь ночь, когда мы сняли наши амулеты? Тогда наше проклятие треснуло. Вот почему она предостерегла нас никогда их не менять. Они не собирались предупреждать дьявола. Они собирались начать цепную реакцию, которая освободит нас, еще одно из их пророчеств. Никто не хочет освобождать богинь Мести, особенно когда они причинили им зло.

– Откуда ты это знаешь? – спросила я.

– Книга заклинаний прошептала мне свои секреты. Вскоре после того, как я сняла свой амулет и отдала его тебе, проявилась моя скрытая способность, и со временем она становилась сильнее, шепот становился все громче и настойчивее, подталкивал меня к действию. Однажды шепот привел меня к первой книге заклинаний. Так я и узнала, как снять блокировку заклинаний.

Это было правдой. Я читала запись в ее дневнике, в которой упоминались шепот и желание Виттории понять его. Я отодвинулась от решетки камеры и рухнула на матрас, от которого взрывом взметнулись пылинки.

Все это время бабушка знала. Она не только знала, но сама приковала нас к нашим смертным формам. Зная, что в конце концов мы умрем – пойманные в ловушку как смертные, – если добровольно не решим разрушить заклинание-замок. Теперь понятно, почему мы не знали атакующих заклинаний. Все встало на свои места. И это было отвратительно. Я бы хотела сопротивляться, но это была правда.

– Но мы были детьми. Мы выросли. Как это возможно?

– Помнишь, как ты ездила в ту хижину в лесу? С подругой бабушки? – вдруг спросила Виттория. Я кивнула, мое беспокойство росло. – Как мы туда попали? Как добрались до дома? Почему было так холодно и все засыпало снегом? Очень напоминало это место, не так ли?

Я тоже недавно об этом подумала. Задавалась вопросом об истинной цели этого визита и о том, почему я не могу вспомнить подробности вроде путешествия туда и возвращения домой. Я помнила лишь кашемировые перчатки, кипящий котел…

Я почувствовала, как подступают первые слезы, и стиснула челюсти. Наши воспоминания, вся наша жизнь, это все было вымыслом. Магией, ложью и предательством. И все же они все еще казались реальными.

– А как же наши родители? – спросила я. – Они знали?

Что-то похожее на жалость появилось в глазах Виттории.

– Я вернусь позже, когда ты что-нибудь решишь. Не советую раздумывать слишком долго. Гнев не сможет вечно бороться с ядом. Он невероятно силен, но только не против магического яда, созданного Смертью. – Она снова посмотрела на мою рану. – И надо бы это подлечить, иначе выбор будет сделан за тебя.

– В смысле?

– Если ты умрешь естественной смертью, я просто верну тебя. Без твоего смертного сердца.

– Можешь просто принести мне бинты и припасы.

– Ты права. Могу. – Виттория подняла голову. – Но не принесу.

Я всего несколько минут лежала на матрасе, глядя в никуда и пытаясь обработать полученную информацию, когда надо мной навис Зависть. Взгляд его был впечатляющим. Немного надменным, немного раздраженным и до невозможности жестоким.

– Ты помнишь Звезды Семи? – спросил он.

– Ты меня уже спрашивал.

– А ты не соизволила ответить.

– Если ты вдруг не заметил, – сказала я язвительным тоном, – нас прервали.

– Так и собираешься лежать и дуться весь вечер? Или сосредоточишься на поставленной задаче? – Его голос был резким от раздражения. Как я смею немедленно не прислушаться к его королевским требованиям.

Помимо убийства (а я не была уверена, что это действительно убийство), за короткий промежуток времени мне пришлось столкнуться с кровавым возмездием против Виттории, отравлением Гнева и новой информацией о моей семье. Мой мир рушился быстрее, чем игровой зал Жадности, и Зависти следовало бы отползти обратно в свой угол и дать мне подумать несколько минут. Мне нужно было составить разумный список целей, и в данный момент я изо всех сил пыталась собрать разбегающиеся мысли.

– Позволь освежить тебе память, – сказал он. – Ты отправилась на поиски Семи Сестер. Ты нашла их и Тройное Лунное Зеркало, которое я искал. Не помнишь где?

– Почему… – Я села, поморщившись от вновь вспыхнувшей боли. Моя кожа начала гореть, словно меня настигла лихорадка. Я посмотрела на корни на потолке, соображая, к чему клонил Зависть. И мой желудок перевернулся. – В Коридоре Греха было дерево. Мне пришлось поить его кровью, чтобы открыть потайную дверь в стволе.

– Знаешь, почему я послал тебя за зеркалом? – настаивал Зависть, его тон становился настойчивым. Я покачала головой. – Потому что ключ, чтобы разблокировать магию на дереве, требует крови бога Ада. Кровь богини. Никто другой не может открыть эту дверь. Буквально никто, каким бы могущественным он ни был.

– Кровь и кости. – У меня болела голова. – Если Гневу каким-то образом удастся вырваться на свободу, он не сможет найти меня. Коридор Греха блокирует нашу связь. И даже если он найдет дерево, он не может получить к нему доступ.

– У дерева есть корни, но оно часто перемещается, что делает почти невозможным его отслеживание любым демоном. А это значит, что нам нужно разработать план побега. – Он с отвращением посмотрел на мою рану. – И нам нужно сделать это быстро, прежде чем ты окончательно станешь бесполезной.

– Твоя забота о моем благополучии поистине трогательна. – Я вздохнула, когда Зависть кивнул в знак согласия, явно упуская из виду сарказм. – Я не могу расплавить решетки. Сомневаюсь, что сумею прожечь нам выход. Если скажу своей сестре, что соглашусь отдать ей свое смертное сердце, то она доберется до него прежде, чем мы схватим ее. Думаю, моего согласия будет достаточно, чтобы она начала действовать. Что ты предлагаешь?

Зависть прохаживался по маленькой камере, поглаживая волосы. Он шевелил челюстью, как будто ему в голову пришла мысль, и он молча спорил сам с собой. Наконец он остановился и повернулся ко мне. Выражение его лица было холодным. В его глазах две ямы бездонной ненависти.

– Твоя сестра хочет меня.

Я моргнула, когда до меня дошел смысл его слов.

– На что ты намекаешь? Предложишь переспать с ней?

– Мы на грани войны, Эмилия. Я трахну ее до потери сознания, если придется. Я воспользуюсь своим грехом и сделаю так, чтобы она позавидовала всем любовницам, которых я возьму после нее. Это поможет выиграть время, чтобы выскользнуть из камеры.

– А как же ты? – спросила я, ненавидя даже мысль о том, чтобы согласиться с тем, что так явно подтолкнуло его к греху моего мужа. – Если я ускользну, ты все равно будешь в ловушке. С ней. Неизвестно, действительно ли она убила командира Жадности. И боюсь представить, что она сделает с тобой, если ты предашь ее.

– Твоя забота о моем благополучии поистине трогательна, – процитировал он меня в ответ, чем заслужил оскорбительный жест рукой. – Я встану рядом с дверью камеры. Затем толкну ее к матрацу, грубо, как ей нравится, и захлопну дверь, прежде чем она сообразит, что мы делаем. Если повезет, мое прикосновение к ней ограничится подталкиванием к кровати.

– Плохая идея. Там… – Низкий, хриплый кашель напугал нас обоих. Я бросила на принца обвиняющий взгляд, и он пожал плечами. – Почему ты не упомянул, что здесь еще кто-то есть?

– Регенерация сердца – непростая задача. Я проснулся незадолго до тебя. – Зависть подошел к решетке, вглядываясь в полумрак. – Кто здесь?

Кашель повторился. Звучало не очень хорошо.

– Привет? – спросила я, подойдя к Зависти. – Гнев?

– Эмилия?

Мое сердце болезненно сжалось. Это был не мой муж. Я не понимала, почувствовала ли я облегчение или только больше начала за него волноваться. Но тем не менее голос я узнала.

– Антонио? – Он снова закашлялся, звук стал ближе. Он словно был в камере рядом с нашей. – Тебя тоже поймали?

Его тихий смех перешел в мучительный кашель.

– Она пообещала, что я снова увижу свою маму. Если сделаю, что скажет. Она хотела, чтобы я взял на себя убийство тех девушек. Если я сыграю свою роль, она поклялась, что вернет мою мать. Так же, как она поступила с волком. Ангел Смерти. Я так и думал. Кто еще, кроме ангела, способен воскресить мертвых? Решил, может быть, она воскресит и ведьм. Я не знал… Я не знал, что она хотела отомстить их семьям.

Я закрыла глаза. Звучало разумно. Он сильно изменился после смерти матери. Резко влился в святое братство, отдалился. Горе было не просто тенью, которая преследовала людей; оно было худшим спутником. Горе могло заставить человека зачахнуть от печали и слез либо превратить его в монстра. Жаждать мести, как крови. Справедливости. Возмездия. Словно пролитая кровь вернет мертвого. Уж я-то знаю. Та же самая искра зажгла мой нынешний путь.

Со стороны Виттории было жестоко внушать ему такую несбыточную надежду. Бесчеловечно. Я надеялась, что в ней еще осталась какая-то благородная сторона. Что-то исправимое. Связь между нами, которую невозможно разорвать. Если нет, то, возможно, Жадность прав. Может, ее и не стоит спасать.

– Она всех нас обманула, Антонио. Даже меня.

Зависть сверкнул взглядом, мол, его никто не обманул, и я жестом попросила его держать свой беспокойный рот на замке. Он поднял руки, притворно сдаваясь, и вернулся таиться и замышлять в свой угол. Богиня, дай мне силы справиться с высокомерными и наглыми принцами демонов.

– Хочешь вернуться домой прямо сейчас? – спросила я, когда мой старый друг замолчал. – Еще не поздно, ты же знаешь.

– Дом. – Он повторил это слово, словно проверяя его и обнаружив, что вкус слишком горький. – Все это очередной обман, так ведь? – Прежде чем я успела придумать ответ, чтобы утешить его, он сказал: – Доменико всегда с ней. Даже когда она спускается сюда, он стоит и охраняет в конце коридора. И он не один. Трудно разобрать, но обычно там несколько других. Они привели новую. Она не подходит к камере, но я вижу, как она смотрит. Она кажется более дикой, чем другие. Как дикая собака, которая ненавидит клетки. Доменико явно не по себе, когда она рядом. Что в последнее время происходит каждый раз.

– Откуда ты знаешь, что она новенькая?

– Я слышал, как они шептались в ту ночь, когда она приехала. Дескать, она не может путешествовать между мирами. Доменико и другому волку пришлось ее вытащить.

Я взглянула на Зависть. Он выглядел напряженным. Даже если наш план запереть Витторию в камере сработает, нам придется бороться с волками. Что не так уж и страшно, если бы не моя гнойная травма и отсутствие оружия. Я также сомневалась в силах Зависти, но мне было интересно, не повлияло ли на его способности нахождение в месте, запертом магией богини. Судя по его мрачной реакции, ничего хорошего ждать не приходилось. И если есть новая волчица, которая заставит других нервничать из-за своей неспособности путешествовать в Царство Теней, я не хочу встречаться с ней лицом к лицу. Я снова постаралась разглядеть мир за решеткой.

– Как думаешь, новая волчица все еще здесь? – спросила я.

Ужасный звук – хруст костей, сопровождаемый хлюпаньем, – нарушил тишину. В поле зрения появилась Виттория, держа в руках вырванное сердце. Страх превратил мою кровь в лед.

Не могла же она…

– Вот. Теперь нам больше не нужно слушать его болтовню, он может снова повидаться с матушкой. Об этом он мечтал. – Я упала на колени, и меня вырвало. Моя сестра медленно присела, встретив мой взгляд, сердце Антонио все еще билось в ее руке. – Ты хотела сперва трахнуть его? Могу его вернуть. Я и забыла, что ты на него запала. Будет как новенький, если я не буду мешкать. Уверена, это не повлияет на его способности, хотя он и смертен, так что, скорее всего, даже в лучшем состоянии он не так уж и впечатляет. Хотя, учитывая, как сильно он любил поболтать, возможно, его рот мог принести достаточно удовольствия.

– Да что с тобой такое? – закричала я.

– Я делаю именно то, для чего была создана, Эмилия. Когда ты сделаешь то же самое?

Сражаясь с волками, я дала себе клятву сделать все возможное, чтобы раскрыть всю свою силу, но должен быть какой-то другой способ добиться этого. Вернусь в Дом Гнева и буду искать решение во всех проклятых гримуарах.

Виттория цокнула на меня, встала, вызвала из эфира стеклянную банку, запихнула внутрь сердце и закрутила крышку. Банка исчезла в струйке дыма. Вместе с остальной частью ее мрачной коллекции. Это заставило меня вспомнить сон, который я когда-то видела – в ночь, когда я переохладилась и Гнев вылечил меня. Я видела изображения сердец в банках.

Теперь понятно, откуда они взялись. Воспоминания о другом времени и месте. Возможно, ее храм, или где там она хранила свою коллекцию. Возможно, в нашем Доме Греха была ужасная комната с ее трофеями.

– Я властвую над смертью, – продолжала она. – А вот ты, Ярость, не понимаешь, кто такая и в чем твоя цель. Ты думала, что Дом Мести весь из себя добрый?

– Ты сказала ему, что вернешь его мать.

– Наш дружок неверно понял, – сказала Виттория. – Я пообещала ему, что он снова увидит свою мать. Потом мы с Доменико показали ему мой маленький фокус с сердцем. Антонио сам все додумал. Я же не виновата, что он не уточнил. Я сдержала обещание. Так и представляю, как сейчас его душа воссоединяется с матерью. Если ты не хочешь его трахнуть, то что не так? Он был всего лишь смертным инструментом. Когда ему было нужно, он с легкостью забывал о тебе. Ты знаешь, как легко было заставить его согласиться с моим планом? Даже зная, что в процессе он причинит тебе боль?

Я уставилась на свою близняшку, на незнакомку, которой она стала. Она выглядела такой холодной и бесстрастной, способной так легко убить, – может быть, она действительно убила Весту. Я могла представить, как эта версия моей сестры стоит сложа руки, пока ее волки разрывают демона на части, оставляя повсюду запах своей крови. Возможно, это дело лап той новой волчицы, о которой упоминал Антонио. Антонио… Меня снова вырвало, я не могла смотреть на его кровь, покрывающую руку моей сестры.

– Верни его, – умоляла я, стирая остатки неприятной слизи с губ и поднимаясь. – Клянусь своей кровью, если ты этого не сделаешь, я никогда не помогу тебе восстановить наш Дом.

В глазах Виттории сверкнуло что-то похожее на победу.

– Его сердце в обмен на твое?

Я замолчала. Я не хотела отказываться от своего смертного сердца, но я не могла позволить своему старому другу умереть. Виттория загнала меня в угол, и она это понимала. Я глубоко вдохнула.

– Я…

Зависть, который до сих пор молчал, заговорил:

– Знаешь, мне любопытно. Каково это, знать, что твоя мать любит Эмилию? У меня нет матери, но мне кажется, это неприятное чувство. То самое, которое вдохновляет мой одноименный грех.

Я почувствовала легкую пульсацию греха Зависти, настолько тонкую, что моя сестра могла и не заметить, что он вообще использовал магию. Ее глаза сузились.

– Чтобы это оказалось правдой, наша мать должна проявить интерес к нашему существованию. Она создала нас, а затем перешла к следующей мимолетной фантазии. Ты видишь ее здесь? – Виттория даже не удосужилась сделать вид, что огляделась. Хотя слово «создала» заставило меня съежиться. Видимо, мы не родились. Это была еще одна странность, к которой мне пришлось привыкнуть, хотя моя сестра совсем не выглядела обеспокоенной. – Старухи здесь нет, потому что у нее есть дела поважнее, надо души помучить и все такое.

Улыбка Зависти была кошачьей – большая хищная кошка, которая вот-вот набросится.

– Мои шпионы шептали интересные истории. Те, которые Эмилия может подтвердить.

Еще одно мягкое мерцание его греха. Я стояла неподвижно, не желая разрушать чары. Хотя внутренне я кричала, чтобы он поторопился. Нужно было вернуть Антонио его сердце.

– Хочешь знать, где была твоя мать в последние годы, – продолжил Зависть язвительным тоном, – Чем она занималась?

И тут я заметила. Легкое движение тени на стене. Кто-то стоял вне поля зрения. Я напряглась в надежде, что Зависть почувствовал то, чего не заметили мои притупленные смертные чувства, и именно поэтому он начал отвлекать мою близняшку. Виттория смотрела на принца, что заставило меня задуматься, знает ли она о приближающейся фигуре или ей просто все равно. Или же они наложили чары, спрятавшись от нее. Я молилась, чтобы последнее было правдой.

– Мне все равно, – наконец сказала Виттория. – Она не пыталась взломать наши заклинания. Не удосужилась помочь нам. Она создала нас, чтобы наблюдать за подземным миром, а потом ушла. Она прекрасно умеет исчезать, путешествуя в любое царство или вселенную, которая придется ей по вкусу. Может пройти тысяча лет, прежде чем мы снова увидим ее.

– Дом Гнева – своеобразный выбор места проживания для той, кто не интересуется своими дочерьми. Ну, – поправился Зависть, – по крайней мере, одной из них. – Затем он посмотрел на меня. – Полагаю, ее титул был «Покровительница проклятий и ядов».

– Селестия. – Мой голос прозвучал потрясенным шепотом. Я не отвечала Зависти. Я разговаривала с женщиной с серебристо-лиловыми волосами, подошедшей к сестре сзади.

Ее темные глаза встретились с моими, а затем опустились на следы когтей на моей груди. Что-то вроде гнева вспыхнуло в ее древнем взгляде, что-то знакомое мне.

В мгновение ока она призвала корни над нами, вырвала их из потолка и обвила ими Витторию, сковав ее руки, ноги и тело. Моя сестра, застигнутая врасплох, дернулась, а затем замерла, когда Старуха встала перед ней.

Улыбка Селестии пугала монстров. Здесь стояла не просто богиня подземного мира, а его создательница.

– Привет, дочка.

Десять

– Мама. – Шок Виттории почти сразу же рассеялся. Она боролась со связывающими ее корнями, выкрикивая проклятия и заклинания. Селестия равнодушно смотрела. Моя сестра была могущественной богиней, но Селестия была Старухой. Титаном. Похоже, осознав это, Виттория, тяжело дыша, замерла, ее взгляд стал еще жестче. – Ты лишь подтвердила мои слова. Отпусти меня.

Прутья моей камеры вспыхнули лавандовым сиянием, а затем провалились под землю. Я осторожно перешагнула барьер и почувствовала облегчение, когда вышла из камеры без боли и трудностей.

Я бросилась к соседней камере, крепко схватившись за прутья. Изломанное тело Антонио валялось на полу, лужа рубиново-красной крови отражалась в свете факела. Перед мысленным взором промелькнула моя близняшка на алтаре, в такой же луже крови. В отличие от моей сестры Антонио не был бессмертным. Он больше не встанет. Он сгниет, и его кости в конце концов превратятся в пыль. Он перестанет существовать. Неважно, что он сделал со мной, он не заслужил этого.

– Помоги ему, – я повернулась к Старухе, – пожалуйста. Верни ему его сердце.

Внимание Селестии переключилось на тело. В выражении ее лица не было ничего, что указывало бы на ее мысли. Она оглянулась на меня.

– Его больше нет, дитя. Вернуть его сейчас… неестественно. Он не оживет.

Я в отчаянии перевела взгляд со Старухи на сестру.

– Виттория вернула оборотня. И Антонио не умер естественной смертью. Должен быть какой-то способ исправить это.

Селестия вытащила банку с его сердцем из эфира и показала мне. Меня едва не вырвало, но я заставила свой взгляд не дрогнуть. Селестия постучала по стеклу.

– Больше не бьется. Ничего не поделаешь. Теперь он вне нашей досягаемости. Ты должна отпустить его, Дочь Луны.

– Не могу.

Слезы, которые я сдерживала, вырвались на свободу и потекли по щекам. Все это было слишком. Гнев отравлен и пропал без вести; ему сейчас, скорее всего, тяжело, а я не могу ему помочь. Мое детское увлечение жестоко убили, прежде чем мы смогли забыть прошлое и найти прощение. И моя близняшка, ради которой я буквально отправилась в Ад, чтобы отомстить, потому что я так сильно любила ее и отчаянно пыталась спасти, была источником всех душевных страданий.

Меня пронзили рыдания. Чем больше я пыталась их сдержать, тем сильнее плакала. Дело было не только в бессмысленной смерти Антонио. Накатило все сразу. Весь мой мир рушился. Моя семья. Моя жизнь. Все оказалось неправильным. Даже понимание собственной жизни, того, кем я была как личность, как богиня. Все это сокрушило меня.

Я опустилась на колени и подчинилась волнам горя, тянущим меня под воду. Я не знала, как быть дальше. Как подняться. Даже не знала, хочу ли я этого. Я устала от постоянных битв, как эмоционально, так и физически. Может быть, мир будет лучше без богинь с их жестокой, нечеловеческой силой и злыми играми.

Все, кого я любила, все, кто имел несчастье встретиться со мной, страдали.

В поле зрения появились блестящие сапоги Зависти. Я почти ожидала, что он сделает колкое замечание, чтобы спровоцировать меня на что-либо, кроме сокрушительного горя, которое тяготило меня. Или, возможно, чтобы назвать меня жалким существом, кем я и являлась.

Вместо этого он протянул руку. Слезы текли по моему лицу, когда я посмотрела на него, мои рыдания почти душили меня.

– Вставай, – сказал он мягко. – Сделай то, чего они так боялись.

Его слова, те самые, что он сказал мне несколько недель назад, когда я посещала его Дом Греха, привлекли мое внимание к его лицу. Он не смотрел на меня как на жалкое существо. Он выглядел как человек, глубоко понимающий, каково это – потерять все. Вынужденно встать, когда хочешь упасть. Выпрямиться и бросить вызов судьбе, которая принесла столько боли, раз за разом бросая вас на землю. Выбрать жить и процветать, несмотря на все плохое. И самое главное, осмелиться мечтать о лучших днях, пока твой нынешний мир был сущим кошмаром.

– Вставай, Эмилия, – повторил он, держа руку как спасательный круг. – Напомни им.

Слезы замедлились, когда я сжала его пальцы. Он мягко, но твердо помог мне встать на ноги. Я сделала глубокий, прерывистый вдох и крепче сжала губы, последние слезы высохли.

– Спасибо.

Он сжал мою руку еще раз, прежде чем отпустить.

– Разумеется, мне это выгодно. Так что не слишком сильно благодари. Ты все еще не очень мне нравишься.

Я знала, что это не вся правда, но не задавалась вопросом, как ему удалось частично солгать. Вместо этого я посмотрела на Селестию и Витторию. Моя семья по крови. Сестра все еще боролась со своими волшебными цепями из корней, а выражение лица матери было невозможно прочесть. Будет время поговорить, посмотреть, что можно сделать с моей смертностью и воспоминаниями, но прямо сейчас нужно было добраться до Гнева.

Я обратилась к матери.

– Волки?

– Они заперты в Царстве Теней на час, – сказала она. – Иди. И не забудь, ты должна мне мою книгу заклинаний. Я скоро приду за ней. Достань ее.

– Хорошо. – Я выдержала взгляд Старухи и кивнула. Думаю, она была переменчива, как и любой другой бог. Ее настроение менялось с каждой новой прихотью. Мне не нужен был еще один враг за спиной, и я была благодарна, что не забыла положить ее книгу в сумку в ту ночь, когда обнаружила, что Виттория жива.

Зависть двинулся по земляному коридору, не удосужившись посмотреть, пошла ли я следом. Как и было обещано, когда мы появились в комнате, где я впервые нашла Тройное Зеркало Луны, никаких оборотней не было.

Зависть оглядел пространство, осматривая все так, словно мысленно откладывал информацию для последующего использования.

– Не очень в стиле богини, но я полагаю, в этом есть определенное деревенское очарование. Если не обращать внимания на камень и грязь.

Улыбнувшись его словам, я покачала головой и направилась к пьедесталу в центре комнаты. Во время моего прошлого визита там находилось Тройное Зеркало Луны. Теперь там сверкал мой кинжал, висел в центре, острием вниз. Я обхватила его пальцами, чувствуя, как меня наполняет волна решимости. И, возможно, надежды. Я найду своего короля, а потом найду способ сломать заклинание-замок. Каким-то образом за это время я также выясню правду об убийстве или исчезновении Весты и очищу имя своей сестры. Или посмотрю, как она расплачивается за свои преступления.

Я выдохнула. Это будет нелегко, но я найду способ все это сделать. Для начала нужно было найти своего партнера. Моего мужа.

Столкнувшись с Завистью, я вспомнила, что моя сестра сказала о местонахождении Гнева. Если ей можно было верить. Я вновь не была полностью богиней, поэтому сомневалась, но до сих пор у меня не было проблем с ложью. В отличие от принцев демонов.

– Ты знаешь, где находится храм Виттории? – спросила я. Зависть кивнул, сосредоточив внимание на кинжале. – Тогда вперед.

Мы стояли у врат Ада, у входа в Коридор Греха, глядя на яростную магию, которая потрескивала на костях. Гнев наложил заклинание, чтобы запереть врата, когда мы впервые прибыли в Семь Кругов, и магия обвилась вокруг него, как демонические лозы.

У магии был немного странный цвет, и она непривычно ощущалась, но я не могла полностью довериться своим воспоминаниям. Проклятие по-прежнему действовало, хотя теперь, когда я позволила немного магии Гнева проникнуть в мою душу, оно уже не было таким мощным.

Зимняя буря, которая, казалось, всегда присутствовала в той или иной степени, разыгралась в полную силу. Где бы он ни находился, мой муж был в ярости. Однако его ярость и то, как он повлиял на мир, вселили в меня надежду. Гнев должен быть невредим, чтобы вызвать столь бурную погоду.

Я сморгнула снежинки с ресниц и вздрогнула, когда Зависть приложил руку к воротам, как это делал Гнев. Он говорил на незнакомом языке, и магия зеленого цвета осветила его руку и погрузилась в ворота. Он не убирал руку, ожидая, когда раздастся щелчок.

И ничего не произошло.

Зависть резко выругался и попробовал еще раз. С тем же результатом. Он отвернулся от ворот, провел руками по волосам и пробормотал что-то себе под нос. Выдернув кинжал Дома из-под своего охотничьего зеленого пиджака, он уколол палец. Как и у Гнева, его рана мгновенно зажила, но ему удалось размазать кровь по воротам. Они не открылись.

Всякая надежда, которую я чувствовала, медленно уступала место страху и неуверенности. Хотя я была почти уверена, что с ним все в порядке, мне нужно было добраться до Гнева.

– Может, моя кровь их откроет?

Зависть перестал наматывать круги и прищурился.

– Можешь попробовать, но я подозреваю, что магия, связывающая врата, наложена, чтобы предотвратить возвращение как вашего вида, так и моего.

В словах «ваш вид» не было и капли яда, и все же меня передернуло. Для кого-то за пределами этого царства я была сродни демону. Потребуется время, чтобы к этому привыкнуть. Я подошла ближе к рогам лося, которые служили ручками.

– Гнев запер их. С чего ему запрещать вход мне или другому принцу?

– Магия не демоническая. – Зависть вздохнул, его дыхание повисло перед ним туманом. – Звездные ведьмы опять взялись за старое.

Звездные ведьмы, как бабушка. Она сказала мне, что они были стражами между мирами. Они были надзирателями в тюрьме проклятия. Я предположила, что так они называли Семь Кругов. Она также утверждала, что я была одним из стражей, но теперь я поняла, что это ложь.

Мысль о том, что моя бабушка заперла меня здесь, стала очередным ударом кинжала по сердцу. Она обещала найти меня после того, как велела мне бежать и прятаться от принцев Ада; она поклялась, что мы воссоединимся. Я не сказала ей, что решила отправиться в Семь Кругов, и отчасти надеялась, что она не хотела запирать здесь меня.

– Все равно попробую, – сказала я с надеждой, хотя и сомневалась.

Я прижала лезвие к кончику пальца, поморщившись, когда выступила капля крови, и размазала ее по рогу, как это сделал Зависть. Я представила, как ворота со скрипом открываются. Или даже взрываются. Я надеялась, что если достаточно сильно верить, то желаемый результат проявится. Ничего не произошло.

Я изучала магию, а потому в голову пришла тревожная мысль. Гнев оказался в ловушке за пределами этого царства. Это означало, что либо моя сестра перенесла его на Изменчивые острова до того, как Звездные ведьмы наложили свое проклятие, либо они каким-то образом работали вместе.

В таком случае бабушка должна знать, что я здесь.

В воздухе вокруг нас вспыхнул огонь, лианы поползли вверх по воротам, сокрушая, обжигая и дергая, словно я могла испепелить любой барьер, который они пытались воздвигнуть между мной и мужем. Взрыв за взрывом обрушивался на ворота, моя ярость росла с каждой неудачной попыткой.

– Бабушка не может быть злодейкой.

– Ну, перспектива очень любопытная шутка, – сказал Зависть. – В ее версии этой истории зло – это ты. Тьма из пророчества, от которого она должна защитить мир смертных.

– Но я бы никогда не сделала никому ничего плохого. Независимо от пророчества.

Я прекрасно понимала, что это ложь. Если кто-то тронет Гнева или кого-то еще из моих любимых, я без колебаний нанесу ответный удар жестоко и злобно.

Зависть сжал губы. Вероятно, догадавшись о моих мыслях, он оставил свой комментарий при себе.

Оставалось еще столько проблем. Проклятие. Пророчество. Я почти о нем забыла, хотя подробности всегда были туманными. Отчасти, как мне сказали, это результат проклятия, которое искажало каждый пересказ истории.

Моя подруга Клаудия сказала мне, что смутные воспоминания были результатом проклятия, которое мешало нам вспомнить. До этого я даже не знала о проклятии или пророчестве, только о кровном долге перед дьяволом. По крайней мере, так утверждала бабушка. Моя бабушка наконец рассказала мне о пророчестве в ту ночь, когда мы попрощались. Она не сообщила много подробностей, только намекнула, что мы с Витторией каким-то образом означали окончание дьявольского проклятия.

– Как ты сказал в ту ночь, когда мы познакомились, – сказала я, грустно улыбаясь Зависти. – Это запутанная паутина.

– А мы только начали обрезать нити.

Мы оба помолчали.

– Если бы ты хотел убить кого-то здесь и желал скрыть следы преступления, ты бы использовал кровь оборотня?

Если Зависть и удивился смене темы, он этого не выдал.

– Если бы я хотел спровоцировать войну, возможно. У волков превосходный нюх. В конце концов они выследят правду и ударят сильно и быстро. Это одна из причин, по которой демоны перестали похищать волков много лет назад. Использование волчьей крови не стоит той цены, которую они в конечном итоге заплатили.