Текст книги "Колдовская любовь"

«Ты глупец, если хоть на миг поверил в это! – возразили здравый смысл и жизненный опыт. – Пусть она прекрасна и нежна, но она такая же, как и все. Какой смысл получить еще один отказ? Забудь о ней. Дай воспоминаниям тихо умереть, оставь их в прошлом, которому они принадлежат, потому что ты никогда больше ее не увидишь».

«Да, породистая лошадка, ничего не скажешь, – не утерпел конь, его мысли всплывали из темной глубины. – Это прекрасно, что ты стремишься выкинуть ее из головы, пока можешь. Иначе берегись: махнет хвостом и умчится. А ты грызи удила. И зачем, спрашивается?»

– Кто идет? – раздался требовательный окрик пожилого солдата, охранявшего подъемный мост.

– Принц Эйдан Анакреонский.

– Ну конечно, а я черт с рогами, – проворчал стражник и, хромая, приблизился к всаднику, окутанному темнотой. Он поднял повыше факел, чтобы разглядеть прибывшего, и отшатнулся, чуть не выронив его из рук. – Мой господин, – заикаясь произнес он. – Простите меня. Я… Я понятия не имел.Пожалуйста. Входите.

Эйдан послал коня вперед. Цоканье копыт Люцифера по подъемному мосту громко разносилось в ночной тиши, отражалось эхом от мрачного камня крепости. Он поднял глаза на зубчатые стены. Там прошел другой стражник, совершая караульный обход.

Странно, раньше замок не охранялся так бдительно. Сейчас здесь полно стражников. Может быть, наблюдения крестьяночки были недалеки от истины?

Он стиснул зубы: рассказ девушки не давал ему покоя. Мать тяжело больна, отец, кажется, совсем забросил дела, а младший брат уже не тот робкий и серьезный мальчик, каким он помнил его в юности. Бри сказала, что это дело рук Морлоха. Хотя, возможно, слухи о проклятии, лежавшем на нем самом, ближе к истине. И зло, исходящее от него, коснулось всех, кто был ему дорог…

Во внутреннем дворе Эйдан спешился. Оглянулся вокруг в поисках конюха. Вихрастая голова высунулась из-за угла. Эйдан позвал мальчугана:

– Поди-ка сюда, паренек. Конь не кусается, а я слишком устал, чтобы причинить тебе вред, даже если бы захотел.

Подросток осторожно подошел к нему, готовый удрать в любой момент. Эйдан бросил ему поводья.

– Хорошенько оботри его и дай побольше овса. Он сегодня неплохо потрудился.

Кинув мальчишке золотую монету, он направился к зданию, расположенному за воротами внутреннего дворика.

Эйдан отметил про себя, что за годы его отсутствия ничего не изменилось. Никаких новых построек. Кухня, печи, зернохранилище – все осталось по-старому. В восточной стороне двора фруктовые деревья так же, как и пятнадцать лет тому назад, ломились под тяжестью зреющих яблок и груш.

«Да, – мелькнула у Эйдана угрюмая мысль. – Хоть замок и выглядит несокрушимым, но внутри все уже разлагается. Как в гниющем плоде».

Из открытых окон доносились веселые голоса. Заливистый смех, хриплый хохот, музыка, звон посуды. Чем ближе он подходил, тем сильнее было желание вернуться, вскочить на коня и уехать. Что он здесь забыл?.. Нет, надо идти. Он обещал. Повидается с матерью и утром уедет.

Эйдан остановился в дверях, оглядывая зал. За длинными столами – всего лишь доски, положенные на козлы – теснились подвыпившие пирующие. Нарядно одетые служанки с подносами, на которых пенились кувшины эля, сновали среди гостей, пытаясь одновременно наполнять пустые кружки и увертываться от тянувшихся к ним мужских рук. Взрывы грубого смеха и визг говорили, что им не удавалось ни того, ни другого.

Внезапно проклятия и глухие удары, доносившиеся из дальнего угла зала, превратились в жаркую драку. Участники схватки сцепившись двигались через всю комнату под ободряющие крики сидевших за столами.

Пирующие радостно приняли участие в потасовке, швыряя кружки и тарелки с жареным мясом в дерущихся и подбадривая участников.

В мгновение ока зал превратился в свалку. Грохот опрокидываемых столов, хриплые мужские вопли заглушили мелодию, исполняемую горсточкой музыкантов.

Отвращение и нарастающая тревога охватили Эйдана. Где принц-консорт, почему он допускает это безобразие? Ни разу за годы своей юности не видел он такого безобразия!

С яростным рыком он вошел в зал и направился к главному столу.

Сначала дерущиеся не обратили на него внимания, я бой вокруг него продолжался. Брошенная кем-то кружка просвистела у него над ухом. Но по мере того как он проходил мимо пирующих, шум и драка стихали и вспыхивал привычный боязливый шепоток. Тайком делались знаки от сглаза.

«Это он… Дурной глаз… Рэнгора… убил… бедный мальчик… Что он здесь делает?.. Тише, дурень, он тебя услышит!.. Святая Матерь, спаси и сохрани…»

– Добро пожаловать, братец.

Ироническое приветствие произнес мужчина, поднявшийся из-за стола, не выпуская из обьятий гологрудую служанку. Одетый в красный бархатный камзол, залитый элем, бородатый, с раскрасневшимся лицом, он стоял перед Эйданом, высоко подняв голову. Несмотря на прошедшие пятнадцать лет, принц легко узнал его. Это был Драган.

– Чем мы обязаны чести этого визита? Через такое долгое время? – с несколько глуповатым видом Драган сморщил горбатый, как у Эйдана, нос и ехидно улыбнулся. – Ах, ну как же я забыл! Кажется, настал день твоего тридцатилетия? Мать говорила, что ты обязательно явишься. Но, если честно, я сомневался. До этой минуты. А ты все-таки вернулся. Как приятно сознавать, что, несмотря на все твои недостатки, ты человек слова.

– У меня нет времени слушать твою пьяную болтовню, Драган, – резко оборвал его брат. – И нет настроения выслушивать твои шуточки. Где мать?

– В постели. Она серьезно больна. Но сначала тебя хочет видеть принц-консорт.

Драган отпихнул женщину, допил кружку, вышел из-за стола и направился к ближайшей двери, приглашая Эйдана следовать за ним.

– Пойдем со мной, дражайший братец. Я отведу тебя к нему.

Эйдан колебался: ему было противно сопровождать брата куда бы то ни было. Все, что ему было нужно, это увидеть королеву и узнать, насколько серьезно она больна. Но Драган сказал, что отец ждет его. Дворцовый этикет требовал, чтобы он выполнил сначала это обязательство.

Досадливо поморщившись, Эйдан заставил себя пойти за братом. За его спиной в зале воцарилась мертвая тишина, и суеверное молчание следовало за ним по пятам, пока он шел за удаляющимся Драганом.

Они поднялись по узкой винтовой лестнице и двинулись по коридору к королевским спальным покоям.

Комнаты, мимо которых они проходили, словно приветствовали Эйдана, но он заставлял себя не смотреть по сторонам. Все это уже не имело значения: ничто здесь больше не принадлежало ему. Он постарается как-то пережить завтрашний день, а потом забудет обо всем. И на этот раз навсегда.

Драган остановился перед резной дубовой дверью.

– Вот твоя комната… разумеется, временная, – произнес он с насмешливой ухмылкой. – Я схожу за отцом. Маленькое отступление от этикета: он придет к тебе, а не наоборот; но при нынешних обстоятельствах это – печальная необходимость.

Он повернулся и, едва не пританцовывая, отправился дальше по коридору.

Эйдан сжал кулаки. Полузабытая злость вновь закипала в нем, грозя прорваться в любую минуту. Если бы не этот странный обет, данный матери, – вернуться в день своего тридцатилетия, если б не клятва, которую он скорее умер бы, чем нарушил, Эйдан никогда не вернулся бы в это ненавистное место.

Но он дал клятву. Это было все, что он мог подарить матери, единственной женщине на свете, в сердце которой продолжала жить любовь к нему, несмотря на то, кем он стал и что сделал.

Он толкнул дверь и вошел в комнату. Около горящего очага стояло деревянное кресло с высокой спинкой. Эйдан тяжело опустился в него.

«Клянусь всеми Святыми, как же я ненавижу это место! – выругался он про себя. – Все эти воспоминания! Вся боль! И вот я снова здесь, как глупый верный пес, и вновь позволяю пинать и оскорблять себя. Ах, мама, если бы я не любил тебя так!»

В коридоре послышались шаги. Эйдан вскочил. Он был собран и напряжен, как перед битвой. Да, это будет битва, а противниками станут его отец и брат.

Первым вошел Марус, принц-консорт. По пятам за ним следовал Драган. Возраст и события прошедших лет, казалось, лишь слегка коснулись Маруса. Осанка принца-консорта была гордой, манеры царственными. Высокий мужчина с глазами черными и блестящими, как оникс. Время посеребрило его темно-каштановые волосы. Львиной гривой обрамляли они надменное, словно выточенное из камня лицо. Однако тревогу в сыне пробудили легкие, почти незаметные изменения: горестная складка у рта, впалые щеки, слегка сгорбившиеся широкие плечи.

Эйдан сделал шаг вперед.

– Мама. Драган сказал, что мама больна… Движение королевской руки заставило его замолчать.

– Ты забываешься. Сначала нужно подобающим образом поприветствовать твоего государя.

Эйдан замер. «Итак, – подумал он, – несмотря на то что столько лет прошло, пропасть между нами остается такой же глубокой».

Он яростно сверкнул единственным глазом, но заставил себя подчиниться и безмолвно склонился перед человеком, который ему был не только отцом, но и господином. После долгой паузы он выпрямился, хотя но этикету нужно было дождаться разрешения сделать это.

На лице его родителя застыла маска доброжелательности, а в глазах полыхала ненависть.

– Значит, ты вернулся, как обещал. Твоя верность слову весьма похвальна.

– Но как с мамой… – настаивал Эйдан.

– Все эти годы ты не считал нужным справляться о своей матери, – холодно прервал его Марус. – Состояние королевы не изменится за несколько часов. Сейчас у нас есть дело более неотложное.

Он помолчал.

– С каких это пор тебе стало необходимо входить к себе домой вооруженным, как для битвы? – Принц-консорт заметил меч, висевший за спиной Эйдана. – Немедленно отдай оружие!

На мгновение единственный глаз его сына сверкнул янтарным огнем, и принц оробел. Если Эйдан когда-нибудь снова снимет повязку и пустит в ход свою убийственную Силу…

Марус подавил легкую дрожь и попытался придать своему лицу выражение царственной надменности. Так он стоял и смотрел, как Эйдан медленно вытащил меч из ножен и положил на столик между собой и братом.

Небритая щека Эйдана дернулась, когда Драган схватил оружие, коснулся блестящего полированного лезвия, любовно погладил украшенную драгоценными камнями рукоятку. Эйдан едва сдержался, чтобы не вырвать меч из рук брата. Даже сейчас, когда у Драгана было все: право наследования престола, любовь отца, спокойная и роскошная жизнь, – даже сейчас он стремился отнять то единственное, что осталось у Эйдана, – меч Балдора Завоевателя.

Рука Маруса легла на плечо Эйдана.

– Нам нужно о многом поговорить, но сначала самое важное: ты взял себе жену?

Эйдан удивленно взглянул на отца.

– Что вы сказали, милорд? – и когда смысл отцовского вопроса дошел до него, добавил с издевкой: – Жену? Вы шутите? Думаете, какая-нибудь женщина возьмет меня в мужья? Вы прекрасно знаете, что это невозможно.

– Тогда мне крупно повезло, – Драган поднял со стола меч и прижал к себе. – Наконец-то он будет мой.

– Скорее небо рухнет на землю, чем ты будешь владеть мечом Балдора! – Эйдан угрожающе шагнул к Драгану.

И вновь отец остановил его.

– Речь идет не о твоем брате и не о мече, – слова звучали холодно и безучастно. – Речь идет о законе и его выполнении. Хоть ты и принц королевской крови, ты обязан подчиняться законам точно так же, как и другие наши подданные. Я снова спрашиваю тебя, взял ты себе жену?

Эйдан ответил, едва сдерживая нарастающий гнев, не сводя глаз со своего меча:

– Я снова повторяю тебе: нет! Отец облегченно вздохнул:

– Тогда я вынужден призвать тебя к выполнению этого древнейшего закона. Завтра наступает день твоего тридцатилетия. Тебе будет дана последняя возможность взять себе жену. Если ты не подчинишься закону, пеняй на себя.

Эйдан тряхнул головой и непонимающе уставился на отца.

– Вы с ума сошли? На королевство навалилось столько бед! Морлох со своими подручными у вас почти на пороге! А вы объявляете, что главной вашей заботой является соблюдение какого-то замшелого закона, обязывающего меня жениться?

Марус хотел ответить, но приступ кашля согнул его пополам. Лицо посерело. Он попытался отдышаться, но вновь захлебнулся кашлем. Схватился рукой за горло, задыхаясь от удушья. Когда приступ миновал, принц-консорт медленно опустился в ближайшее кресло. Говорить он не мог и сделал знак Драгану продолжать.

– Это уже не в нашей власти, дражайший братец, – проговорил тот, становясь между отцом и братом. Глаза его светились торжеством. – Теперь выбор за тобой, вернее, за женщинами Анакреона. Ты женишься или…

– Или что? – Эйдану хотелось схватить брата за горло и трясти, трясти, трясти…

Мимолетное движение брата заставило Драгана сделать шаг назад. В поисках поддержки он поглядел на принца-консорта, затем все-таки ответил. По мере того как он объяснял, голос его звучал все увереннее.

– Если ты или любой мужчина, подданный нашего королевства, не женится до дня своего тридцатилетия, это считается нарушением священного долга продолжать род. Это преступление против людей Анакреона, позор нашему народу.

– Преступление? – Эйдан фыркнул. – Должно быть, это очень древний закон. Я никогда о нем и не слыхивал. И какое же наказание ждет гнусного преступника?

По лицу Драгана расплылась широченная улыбка.

– Наказание за это, мой драгоценный братец, – смерть.

Глава 2

– Поспеши, дочка, а то мы не успеем к полуденной молитве.

Брианна отбросила упавшую на глаза прядь волос и, посмотрела на солнце, яростно пылавшее в вышине.

– Да, мама.

Толстый сноп полетел в шаткую тележку, стоявшую между ними.

– Но времени еще много, а нам осталось сжать всего одну полосу. Пока не зазвонит церковный колокол, мы успеем умыться и надеть чистые передники.

– Может, и так, – вздохнула Каина. – Правда, я уже было подумала, что мы сегодня поздно начали и не успеем всего. Я хотела разбудить тебя пораньше, но пожалела. У тебя был такой измученный вид после вчерашнего ужаса…

В мыслях Брианны снова возник смуглый воин с черной повязкой на глазу.

– Он не напугал меня. По крайней мере потом я перестала бояться. Меня измучили наши односельчане бесконечными вопросами, и потами, старая Саура с этими своими знахарскими заклинаниями и благословениями…

Она помолчала.

– Я знаю, что они хотели «не лишь добра, во в этом не было нужды. Совсем.

– Как же так? – Мать с тревогой всматривалась в нее. – Тебя же захватил сам Принц-демон! Он ведь проклят, он своим Дурным глазом убил человека! Тебе повезло, что ты осталась цела. Ох, как будто и так недостаточно нам бед, еще и он вернулся!..

– Что с ним случилось? Он же сын королевы и короля. Почему обладает он такой ужасной колдовской Силой?

Каина покачала головой и потащила тележку дальше по меже.

– На него наложено проклятие при рождении. И не кем иным, как злым колдуном Морлохом. Конечно, в те дни Морлох был всего лишь мелким чародеем… но уже тогда он был лучшим учеником великого мага Кэрлина и владел достаточной Силой, чтобы взмахом руки и несколькими словами загубить жизнь ребенка и всей его семьи. Говорят, что принц-отец так никогда и не принял его как сына.

– Но почему Морлох так ненавидит королевскую семью?

Мать пожала плечами.

– Никто не знает, что заставило его совершить эти злодеяния. Может, ненависть? А может, он тронулся, когда исчез его учитель. Ну а еще ходят слухи, что когда-то Морлох был влюблен в королеву Айслин и добивался ее руки вместе с принцем-консортом.

Настойчивый громкий перезвон колоколов, выводивший какую-то странную мелодию, зазвучал в жарком воздухе. Женщины озадаченно уставились друг на друга.

В глазах Каины зажглась тревога.

– Не понимаю… Давненько я не слышала этого зова. Всех женщин призывают в замок. Право слово, очень необычно.

– Только женщин? – нахмурилась Брианна. – Что это может означать?

– Несомненно, ответ мы узнаем в замке. – И мать повезла тележку по тропинке через сад к дому. – Пойдем, дочка. Туда полчаса добираться, а мы не смеем опаздывать.

Брианна стала помогать ей, и они, тяжело дыша, дотащили тележку до задней двери домика. Потом мать подождала, пока Брианна уложит снопы в тень раскидистой яблони.

Когда дочь вернулась, Каина предупредила ее:

– Не знаю, зачем мы нужны в замке, но что бы ни случилось, оставайся рядом со мной. Он, возможно, еще там, и я не хочу, чтобы он опять попытался заворожить тебя.

– Мама, он совсем не такой, как ты думаешь. Мне ничего не грозит…

Каина подняла руку, призывая ее замолчать.

– Хватит, дочка. У меня есть на это свои причины.

Брианна вздохнула.

– Хорошо. Будет так, как ты хочешь.

Брианна с интересом смотрела по сторонам. Она никогда не видела столько людей сразу. Как быстро все собрались! Все ждали. Крестьянки вперемежку с благородными дамами. Что нужно от них принцу? Какое новое развлечение он предложит им? Да не важно какое, лишь бы оно как-то отвлекло от тяжелого труда жатвы или скуки унылого двора.

Ворота замка распахнулись, и толпа замерла в ожидании. Все взоры устремились к внутренним зданиям, в которых жила королевская семья. Королевский сенешаль с церемониальным посохом в руке выступал первым. За ним следовали принц-консорт, принц Драган и королевская охрана. Они пересекли крыльцо замка и остановились перед ступенями, ведущими вниз, во дворик. Толпа качнулась вперед в настороженном молчании.

Королевский сенешаль в синем с золотой каймой плаще три раза стукнул посохом о плиты каменного крыльца.

– Да будет известно всем, – начал он звучным голосом, – что пришел день тридцатилетия одного из мужчин Анакреона, а он до сих пор не женат.

Каина наклонилась к дочери и шепнула ей на ухо:

– Не могу поверить! Они собираются представить какого-то несчастного всем незамужним женщинам, чтобы кто-то из них взял его в мужья. Я слышала, что есть такой древний закон, но его не применяли больше ста лет!

– А что будет, – прошептала Брианна, – если никто его не выберет?

– Что будет? Он умрет. Закон требует, чтобы все подданные Анакреона женились и заводили детей. Все без исключения, кроме святых мудрецов вроде твоего учителя, старого Оленуса.

– И колдунов, – пробормотала Брианна, вспоминая страшное проклятие, наложенное Морлохом много лет назад на королевского наследника. – Никто не осмелится указывать им, как бы жестоко они ни поступали.

– …и теперь по закону Анакреона он должен быть казнен, – говорил сенешаль, перекрывая поднявшийся гул, – если только не найдется незамужняя женщина, готовая взять его в мужья. Думайте, думайте хорошенько, потому что жизнь человека зависит от вашего решения.

Раздался скрежет камня по камню, все головы повернулись на звук. Медленно отворилась дверь темницы. Первым шел палач. Черный капюшон закрывал его лицо. Лезвие топора поблескивало на солнце. Следом два стражника вели мужчину в черном плаще.

Общий вздох взлетел над толпой, когда люди поняли, кто этот пленник.

«Принц!.. Принц-демон!.. Помогите все Святые, неужели это он должен сегодня взять себе жену?.. Спаси нас. Святая Матерь!»

Женщины делали знаки, ограждающие от Дурного глаза. Они переглядывались между собой, качали головами.

Брианна оглянулась на соседок. Лица их были искажены страхом и отвращением. Впервые за много лет никто не испытывал жалости к человеку, предлагаемому в мужья.

Стражники подвели его к самому краю крыльца. Связанные руки, усталое лицо. Видно было, что каждый шаг дается ему с трудом. Тем не менее взгляд его был твердым. Он смотрел прямо перед собой, поверх толпы. Даже когда один из стражников грубо сорвал с него плащ, он не пошевелился. Он стоял перед ними, высокий, несломленный, гордый даже в своем унижении.

«Вот так же гордо он умрет, – подумала Брианна, ее взгляд скользил по мускулистой фигуре, по груди, поросшей курчавыми черными волосами. – Он никогда не позволит себе молить о пощаде. Да это и бесполезно. Он понимает, что все боятся и презирают его. Hо если бы эти люди знали, какой он добрый, какой ласковый…»

– Поглядите на него, женщины Анакреона, – снова начал сенешаль, ударяя посохом о камни крыльца. – Хорошенько подумайте о том, что вас ждет, если вы сделаете это. Готова ли одна из вас взять его в мужья?

Брианна с тревогой посмотрела на мать:

– Что же будет? Неужели они действительно казнят его? Я не могу поверить, что они так поступят. Он же принц королевской крови!

– Тише, дочка. Тише! – зашипела Каина, заметив удивленные взгляды и недоуменно поднятые брови. – Это не наша забота. Закон Анакреона касается всех – и королей, и простолюдинов. Пусть будет, как велит судьба. Это лучше всего. Он несчастный, проклятый человек. Это даже милосердно, если его жизнь закончится теперь.

– Но он спас меня, мама! – воскликнула Брианна, но мать не услышала ее в гуле толпы. – Как я могу оставаться в стороне?

Сенешаль дважды ударил посохом. Женщины снова стихли.

– Я еще раз спрашиваю: кто возьмет этого человека в мужья?

– Да кому нужно это чудовище? – выкрикнул откуда-то из толпы визгливый женский голос.

– Да уж, – подхватил другой. – Как вы только осмелились собрать нас сюда из-за такого, как он? Давно надо было отрубить ему голову. Много лет назад. А не отнимать сейчас наше время. Вы знали наш ответ, не созывая нас сюда!

Сенешаль трижды ударил своим посохом.

– Закон обязателен для всех. Я снова спрашиваю вас. Третий и последний раз: возьмет кто-нибудь этого человека в мужья?

– Нет! Никогда! Убейте Демона! – визжали женщины, перебивая друг друга, напирая вперед. – Казнить его, и дело с концом! И зачем надо было нас сюда созывать!

Ужас, горький как желчь, поднялся к горлу Брианны. Прижавшиеся тесно со всех сторон женщины почти душили ее своей ненавистью. Она снова перевела взгляд на его лицо, невозмутимое, безучастное ко всему.

Слезы обожгли ей глаза. Святая Матерь! Это же так несправедливо! Он не заслуживает такой участи.

Мысль предложить в жены себя мелькнула у нее, и озноб пробежал по коже. Конечно, он был добр к ней, спас ее от верной смерти… Но стать его женой? От этой мысли она похолодела. Неужели нет другого выхода?

Словно почувствовав бурю в душе дочери, Каина сжала ее руку и прошептала:

– Не надо, дитя. – Она крепко обняла Брианну. – Слишком велика будет жертва, даже чтобы заплатить долг чести. Если ты вступишь в этот нечестивый союз, ты рискуешь не только жизнью, но и душой. Святая Матерь поймет тебя и простит, но люди… Молю тебя. Не делай этого!

Сенешаль ждал ответа. Но перед ним была только толпа разъяренных женщин. Он не знал, что делать дальше. Хотел что-то сказать, но не сказал ничего, только растерянно открыл и закрыл рот. Затем обернулся к принцу-консорту.

– Ваше величество, что мне…

– Ну же, добрый человек, – вмешался Драган, прежде чем отец успел ответить. Он махнул рукой в сторону брата. – Закон в таких случаях вполне ясен. как ни скорбит мой отец о судьбе своего сына, но даже королевская семья подчиняется закону. Выполняй свой Долг.

В глазах сенешаля мелькнула нерешительность. Он встревоженно посмотрел на принца-консорта. Марус медленно кивнул, словно сожалея о чем-то большем, чем о своем равнодушном согласии на смерть старшего сына.

Сенешаль вздохнул, затем повернулся к Эйдану и стражникам:

– Готовьте принца.

Палач поднял топор и шагнул вперед.

Толпа замерла, затаив дыхание. Двое стражников попытались поставить Эйдана на колени. Но не тут-то было. Пусть принц не молил о пощаде, не унижался, но и добровольно класть голову на плаху не собирался.

Быстрым движением он ударил плечом в грудь одного из стражников. Потеряв равновесие, тот выпустил руку пленника. Эйдан, развернувшись, ударил второго стражника коленом в пах. Тот с воплем упал наземь.

Женщины в панике закричали, и Эйдан чуть замешкался.

Удар в лицо отбросил его назад. Оглушенный, ничего не видя, он обернулся. В застилающем глаза тумане мелькнуло что-то белое. Мощный кулак палача врезался ему в челюсть.

Боль. Жаркая, ослепляющая боль. Дыхание перехватило. Голова словно раскололась пополам. Он упал, и связанные руки не могли смягчить падение. Ударился лицом о камни. Хотел поднять голову, но снова уткнулся в каменные плиты.

Собрав все силы, Эйдан попытался подняться, но тяжелый сапог опустился на его голову, вжимая в землю, раздавливая щеку о булыжник.

– Не-ет!

Крик вырвался из глубины души Брианны. Она дико оглянулась по сторонам. Никто ее не услышал. Крик потонул в злобном вое толпы. «Они почуяли запах первой крови, – поняла Брианна. – Теперь им ничего не нужно. Только кровь, которая будет литься, литься… пока не наступит смерть».

Ее затошнило. Ослабевшая, полная отвращения к окружающим и себе, она качнулась вперед, но мать крепко держала ее.

– Не надо! Молю тебя, дитя мое, не надо! – шептала Каина. Она тянула Брианну назад, старалась пригнуть ее голову к своей груди, закрыть ей глаза. – Все кончится через несколько минут. Мужайся. Борись с его чарами. Пожалуйста, дитя! Потерпи еще немного…

Ах, быть бы сейчас далеко от этого места! Не видеть того, что здесь происходит! Мысли проносились в голове. Жизнь не должна быть такой страшной и суровой, такой, что человек не в силах изменить ее… Если б она могла хотя бы оглохнуть, не слышать этих криков ненависти, кровожадных воплей! Брианне казалось, что она уже в аду и демоны воют, подбираясь все ближе к ее душе…

– Нет! – закричала она, вырываясь из плена материнских рук. – Я не страшусь нечестивого союза! Мне грозит лишь одна беда… и мне с ней жить до конца дней, если я не заплачу свой долг! Он спас мне жизнь!

Она круто обернулась. Блеск солнца на стали поднятого топора на миг ослепил ее. Палач, чья нога с силой вжимала в камень голову Эйдана, в то время как стражники мертвой хваткой вцепились в него и не давали вырваться, отводил руку для смертельного удара.

Время для Брианны остановилось. Она видела все. Палача. Стражников. Принца-консорта. Лицо его было желтовато-белым. Восковым. Губы шевелились, произнося молитву. Принца Драгана. Он улыбался. Торжествующая улыбка.

Она увидела это все сразу. Будто смотрела со стороны. И откуда-то появилась уверенность, что ради себя самой, ради всего Анакреона она не должна допустить происходящего!

Толпа вокруг Брианны бесновалась, раскачивалась, как волны бушующего моря, но отчаяние толкало ее вперед. С силой, которой она в себе не подозревала, Брианна проталкивалась сквозь толпу. Она уже не слышала и не видела ничего. Ни криков матери, ни воя толпы, ни удивленных лиц женщин. Только лежащую на камне фигуру, топор палача и шепчущие молитву белые губы принца-консорта.

Она не чувствовала своего тела, будто не шла, а ее несла какая-то сила. Вдруг Брианна оказалась на свободе и из последних сил рванулась вверх по ступеням.

Внезапно, словно по мановению руки, наступила тишина. Толпа замерла, и только чуть слышно рыдала Каина.

– Стойте! Прекратите! Остановите казнь! – чистый юный голос Брианны прозвенел над двором, эхом отразился от высоких каменных стен. – Я беру этого человека в мужья!

Драган прыгнул вперед. Глаза его сверкали беспредельной яростью. Ей показалось, что он сейчас столкнет ее вниз.

– Ты опоздала, девка, – он говорил тихо, так что только она услышала его издевку. – Подумай еще раз о своей жизни и своей бессмертной душе. Возьми назад свои слова. Став его женой, ты не только приговоришь себя к вечному проклятию, но ты и твои близкие навсегда станете моими врагами.

Широко открытыми глазами посмотрела она на него и на мгновение испугалась за свою семью. Но она решилась, и ничто теперь не могло ее остановить.

– А я говорю, прочь с дороги, милорд. Мой выбор сделан. Я обесчещу себя, если отвернусь от вашего брата, после того как он спас меня.

Драган выхватил изящную шпагу, висевшую на боку. Эфес сверкнул на солнце драгоценными камнями.

«Может, я выразился слишком непонятно? – подумал он. – Может, этой самоуверенной девке надо пригрозить открыто?»

Он наклонился к ней ближе:

– А если я сейчас заколю тебя на месте? Что тогда?

– Вы заколете меня на глазах у всех этих людей? Едва ли…

– Хватит, Драган, – пророкотал сзади звучный голос. – Дай девушке пройти. Закон исполнен. У меня нет охоты еще раз смотреть на страдания твоего брата.

Драган обернулся с учтивой улыбочкой на устах и низко склонился перед отцом.

– Воля ваша, мой господин. Я всего лишь хотел убедиться, что мои опасения верны. Эта девушка пойдет на все, лишь бы только стать членом королевской семьи. – Он театрально вздохнул. – Боюсь, ее больше заботит выгодный брак, чем благополучие моего брата.

– Это будет решать Эйдан, и я уверен, что для него эта девушка лучше, чем неминуемая смерть.

Марус окинул Брианну холодным оценивающим взглядом: распущенные золотые волосы, бедное домотканое платье, облегавшее изящную стройную фигурку. Покачав головой, он грустно улыбнулся и протянул ей свой кинжал.

– Иди к нему, девочка. Разрежь веревки и забирай его себе.

Она взяла нож и шагнула на последнюю ступеньку. Как во сне Брианна прошла по широкому каменному крыльцу на глазах у молчащей толпы. Как она ни старалась, но не услышать рыданий матери она не смогла.

Не чувствуя под собой ног приблизилась она к месту, где лежал он. У головы расплывалось кровавое пятно. Опустившись на колени, Брианна ласково коснулась его:

– Мой господин?

Он попытался подняться, но силы оставили его, и Эйдан со стоном снова повалился наземь. Из пореза на лбу струилась кровь, заливая правый глаз, ослепляя его. Но даже не видя, он узнал ее.

– Бри? Неужели это правда ты, девочка?

– Да, мой господин, – прошептала она сдавленным голосом, едва сдерживая слезы. – Сейчас, сейчас. Я вас освобожу.

Брианна ловко разрезала веревки и, приподняв его голову, положила себе на колени, стирая кровь с лица краем своего белого передника. Он пошевелился. Попытался приподнять руку, но она бессильно упала. Повернул голову. Его единственный янтарный глаз впился в лицо девушки,

– Значит, долг ты все-таки вернула? Брианна улыбнулась:

– Да, мой господин. Получается так. Отодвинувшись назад, она помогла ему встать. Одной рукой обхватив его за пояс, второй перекинув его руку себе через плечо, Брианна выпрямилась. Взглянула на Эйдана. Улыбнулась. Сапфирово-синие глаза сияли радостью.

– Пойдемте отсюда. Надо позаботиться о ваших ранах. Здесь я ничего не могу сделать.

Он посмотрел на притихшую толпу, потом на отца и брата.

– Да, – прохрипел Эйдан, с трудом выговаривая слова, – покинем это место. Здесь у меня нет друзей.

– Чем могу служить вам, миледи? – пожила» служанка присела в низком реверансе.

Брианна помогла Эйдану сесть в деревянное кресло с высокой спинкой. Она сначала не поняла, что «миледи» назвали ее. Но так как в комнате больше никого не было…

– А-а… принесите мне, если можно, воды и чистой ткани, надо промыть раны принца… и еще какую-нибудь целительную мазь.