Текст книги "На веки вечные"

– Я думала, нахожусь под арестом.

– Наручники – это мера предосторожности, чтобы арестованный не застал полицейского врасплох. – Хит посмотрел на Мередит и подмигнул. – Но я думаю, мы можем обойтись без формальностей. Если вы прыгнете на меня, пожалуй, я с вами справлюсь.

– Спасибо, я это очень ценю.

Хит кивнул головой на радио:

– Я все время слушаю, не будет ли каких-нибудь сообщений от Чарли. Пока в управлении спокойно. Постарайтесь расслабиться. А когда снимем наручники, может быть, сумеете заснуть.

Мередит немного помолчала.

– Думаете, нам удалось вырваться?

Шериф так не считал. Но понимал, что она нуждается в ободрении.

– Судя по всему, да.

– Куда мы едем?

– У моего школьного приятеля есть охотничий домик у Изумрудного озера.

– И как там?

– Красивый край, открытый, насколько хватает глаз. Домик – ничего особенного. Две спальни, гостиная, нет электричества, но канализация есть. Вода подается самотеком. Я с ним как-то ездил и знаю, где приятель прячет ключи.

– Скажите откровенно, вы думаете, мы будем там в безопасности?

– Я говорил, что мы едем в самую глушь. Туда ведет грязная, разбитая дорога и, кроме как на джипе, никак не доберешься. А пешком – сложно, долго, да и заблудиться можно.

Мередит отвернулась к окну.

– Вдоль дороги не много домов.

– А дальше будут еще реже. Только вокруг озер и кое-где в лесу кемпинги для рыбаков и охотников.

Уединение в домике имеет плюсы и минусы. С одной стороны, маловероятен визит непрошеных гостей. С другой – если они все-таки явятся, помощь быстро не подоспеет.

Хит сжал руль, стараясь проанализировать все, что сообщила ему Мередит. Организованная преступность, наемные убийцы, злобные доберманы. Все это звучало настолько фантастично…

Как профессионал Хит не сталкивался с крупномасштабными преступными образованиями. Но как и все, читал газеты и журналы, смотрел фильмы и знал, что рядовые бойцы этих организаций – шестерки, головорезы, быки, назови их как угодно – хорошо обучены и беспощадны. И реальная возможность схватиться с такими людьми Хита вовсе не радовала.

Шоссе превратилось в крутой узкий серпантин. Хит сосредоточился на управлении машиной, но каждый раз, когда выходил из поворота, видел за собой фары. Он прибавил скорость и стал высматривать боковой съезд – дорогу похуже и погрязнее. У его джипа было четыре ведущих колеса, и он мог пролезть там, где другие машины обычно застревали. Если свернуть с главного шоссе, выключить фары и помчаться в темноте, то можно сразу оторваться и ускользнуть от преследователей. Конечно, если это были преследователи, а не плод его разыгравшегося воображения. Но лучше перестраховаться.

К досаде Хита, они как раз проходили крутой поворот и он не мог разглядеть ни одного порядочного съезда. Зато увидел, что фары сзади приближались – и слишком уж быстро. Он нажал на педаль газа.

– Что… что вы делаете? – заволновалась Мередит.

– Сэмми пристегнута?

Она обернулась.

– Да. Но ремень распущен.

– Подтяните!

– Не могу.

Хит вспомнил о наручниках и про себя чертыхнулся. Мередит тоже была не пристегнута, так как до этого лежала внизу и только что села.

– Сгруппируйтесь, упритесь ногами в пол, спиной – в сиденье. Сейчас поедем жестко.

– В чем дело?

Прежде чем Хит успел ответить, машина сзади ударила в бампер, и джип занесло в сторону так, что взвизгнули покрышки.

– Дьявольщина!

Хит едва справился с управлением, но в этот миг машина снова ударила в бампер.

Глава 21

-Боже! – воскликнула Мередит, когда «бронко» ударился о заградительный рельс. – Хит! Хит! Не позволяйте нас перевернуть!

Она крутилась на сиденье, стараясь разглядеть, что творилось с Сэмми. Девочка проснулась и от страха заплакала.

– Мамочка! Мамочка!

Мередит отдала бы все, что угодно, только бы оказаться с ней рядом, обнять, успокоить. Но в наручниках не могла даже дотянуться до дочери. Через заднее стекло она видела, что фары снова накатывали на их бампер, и различила, что за ними гнался большой светлый седан.

– Осторожно! – закричала она. – Сейчас ударят!

Ее бросило на дверцу. Мередит стукнулась головой о стекло – на несколько мгновений в глазах потемнело.

– Черт, упритесь ногами и держитесь!

Она выпрямилась, стараясь выполнить приказ. Сзади залаял Голиаф, заглушив жалобный плач дочери.

Выражение лица Хита стало пугающим в жутком зеленоватом свете приборной доски. Казалось, он нутром чувствовал, как выправить машину.

– Вот сукины дети! Хотите поиграть? Давайте!

Он резко нажал на тормоз, и седан, чтобы избежать столкновения, ушел на встречную полосу. Когда машины поравнялись, Хит взял резко влево и столкнул седан с дороги. В немом изумлении Мередит наблюдала, как фары, словно ни к чему не прикрепленные шарики, запрыгали в темноте, озаряя мгновенными вспышками деревья и камни.

Но в следующую секунду, отброшенный силой собственного удара, «бронко» отскочил вправо. Хит пытался удержать его, но правые колеса джипа попали на гравий. Если бы не мастерство Хита, они бы непременно разбились. «Бронко» замер в нескольких дюймах от глубокого кювета. Мотор чихнул и заглох.

Мертвая тишина. Даже Сэмми и Голиаф затихли. Хит так и не снял рук с руля, словно не веря, что все-таки остановился. Долетели отдаленные звуки голосов. Он выругался, отпустил сцепление и повернул ключ в замке зажигания.

– Надо выбираться.

Мотор снова ожил, и Мередит от радости чуть не расплакалась. Хит совершенно прав: надо уносить ноги. Пассажиры седана могли вот-вот появиться вместе с изрыгающим огонь автоматом.

Хит включил первую передачу и надавил на газ. Салон джипа наполнил свистящий звук.

– Черт побери!

– Мамочка! Мамочка! – снова разревелась Сэмми.

– Все в порядке, милая, – успокаивала дочь Мередит, не в силах отвести взгляд от лица шерифа.

– Правое заднее колесо в канаве. Мы сели на мосты, – объяснил он.

– Нам не выехать?

Хит наклонился вперед, дернул более короткий из двух рычажков на полу и снова нажал на газ. Мередит не понимала, что он делал, но сердце так билось, что не было сил спросить. Теперь к свистящему звуку сзади добавился шум от передних колес. И Мередит догадалась, что шериф включил передний мост. «Бронко» дернулся и сполз обратно, снова дернулся, опять накренился – и все.

Хит выключил фары, все приборы и рацию, из которой то и дело раздавались какие-то звуки. Потом нажал на кнопку, опустил заднее стекло и, распахнув дверцу, выскочил из машины.

– Ложитесь на пол, обе, – шепотом приказал он и бесшумно закрыл за собой дверцу.

Мередит свернулась на сиденье. И в боковое окно увидела его силуэт на фоне луны – он пробирался к задку машины. Она прищурилась, стараясь разглядеть его сквозь проволочную сетку.

– Хит? – Брякнул металл, раздалось ни с чем не сравнимое клацанье затвора и щелчок досылаемого в патронник патрона. – Хит, не надо! Не ходите! Они вас убьют!

– Заткнитесь, Мередит! – Приказ продрался сквозь ее истерику, как острый нож, и она всхлипнула. – Вы же не хотите, чтобы они явились на ваш крик? Или начали стрелять на голос? Лежите тихо и смотрите, чтобы Голиаф не вырвался.

Шериф растворился в темноте. Наступила жуткая тишина, Мередит слышала только стук своих зубов, видела в боковое окно задранные под необычным углом фары седана – видимо, машина врезалась в сосну. Трудно было сказать, насколько сильно поврежден седан и сколько уцелело людей после аварии.

Мередит серьезно обдумывала вопрос, не убежать ли ей с Сэмми. Если удастся углубиться в лес, может быть, люди Глена их не найдут. Но там так темно! В наручниках дочь нести не удастся, даже взять за руку, чтобы помочь бежать.

– Сэмми, дорогая, ложись на пол.

– Мама, – заплакала девочка, – я боюсь.

– Не надо, малышка. Хит все уладит, – уговаривала ее Мередит, сползая с сиденья на колени. – Видишь, я на полу. Будь послушной девочкой. Давай покажем Хиту, что мы умеем слушаться.

– Не хочу.

Внезапно тишину разорвали выстрелы, и такие громкие, раскатистые. Сэмми вскрикнула. Еще одна смертельная очередь, сотрясшая их джип. «Узи», машинально подумала Мередит. Такой же звук, как и у «узи» Дэна.

Голиаф кинулся на стекло, зарычал, оскалил клыки. Сэмми все еще оставалась на сиденье. Если не заставить ее лечь на пол, пуля может угодить в нее.

– Сэмми! – Мередит перегнулась на консоли, стараясь как можно ближе оказаться к дочери. – Сейчас же вниз! Ты меня слышишь?

Девочка хлюпала носом, плакала, но все же расстегнула ремень. А когда оказалась на полу, в темноте прогремел еще один выстрел. В бой вступило ружье крупного калибра.

– Ниже! Ниже! – уговаривала Мередит. – Прижмись плотнее. Вот так.

Голиаф тоже спрыгнул с сиденья и встал над своей любимицей. По его позе Мередит поняла, что пес скорее умрет, но никому не даст дотронуться до нее. Оставалось только молиться, чтобы до этого не дошло.

– Мамочка!

– Что, родная?

– Не уходи.

Мередит изо всех сил вжалась в консоль.

– Что ты, малышка, я здесь. Протяни руку и сможешь до меня дотронуться.

Сэмми изогнула ручонку и нащупала волосы матери.

– Будь со мной.

– Не волнуйся. Меня отсюда и дикие лошади не утащат.

Вечность. Теперь Мередит поняла значение этого слова. Вечность не имела никакого отношения к единицам времени, из которых вырастали столетия и складывались тысячелетия, простираясь в бесконечности. Вечность была ее состоянием, когда вдох занимал тысячу лет, шум выдоха рвал барабанные перепонки, а между ударами сердца проходило столетие.

Вечность – это пребывание в кромешном мраке, когда непрестанно звучат разрывы выстрелов и не знаешь, дотянешь ли до следующего биения сердца. Лежать рядом со своим ребенком и не видеть его, только ужасаться, почему он затих и как будто не дышит. До рези в глазах вглядываться в золотистые кудряшки: нет ли на них красных капелек крови. Вечность – это сознавать, что твоя жизнь, какой бы жалкой она сейчас ни казалась, в руках одного человека, который нырнул в темноту, чтобы сражаться за тебя с твоими врагами. Это представлять его себе, восстанавливать его образ в памяти, словно в вихре размытых цветных картинок из книги.

Хит. Огромный, больше всех. Кожа смуглая, как старинная медь. Волосы всегда нуждаются в расческе – растрепанные на ветру пряди падают на лоб. Глаза изменяют цвет в зависимости от настроения: то отливают сталью, когда он в гневе, то становятся ясно-голубыми, когда смеется.

Вечность – это вспоминать прикосновения его рук, какое от них исходило успокаивающее тепло и как они были нежны, несмотря на свою силу.

Вечность – это представлять, как Хит держал ее за плечо, и горевать о том, как легко пошатнулась ее вера в него. Вечность – это чувство вины, потому что Хит где-то там, в темноте, может быть, умирает за нес. И даже если выживет, как бы она ни была благодарна Хиту, все равно какая-то частичка души не перестанет его бояться.

Вечность – это ненавидеть себя из-за того, что сознаешь, как была не права. Ужасно не права. Превратилась в какую-то ненормальную женщину, полностью подвластную чувствам – и хорошим, и темным, злым. Знать: как теперь ни старайся, все равно не освободиться от жутких воспоминаний и не преодолеть беспричинные теперь страхи.

Вечность – это лежать сейчас на полу, пока не расплющишь грудь и не переломаешь ребра. Когда слезы заливают глаза и губы беззвучно шепчут молитвы: за дочь, за себя и за того человека, чья жизнь неразрывно связана с твоей. Просить у Господа его защитить и надрывать сердце при мысли, что Хит ранен или убит, и какой-то частью сознания понимать: хочешь или нет, но ты безнадежно в него влюблена.

И наконец, вечность – это внезапно услышать, что наступила тишина и нет больше никаких выстрелов, и видеть, что пугающая, чернее черноты темнота еще плотнее обступила тебя со всех сторон.

Мередит подняла голову и, затаив дыхание, прислушалась. Но различила только посвистывание ночного ветра в кронах высоких сосен и пихт да поскрипывание покачивающихся могучих стволов.

– Мама, – прошептала Сэмми. – Где Хит?

Мередит вытянула шею и выглянула в окно. Фары седана по ту сторону дороги погасли. Но эту кромешную тьму, движущуюся, шуршащую, наполняли черные тени и, казалось, все разом двигались к машине, если в них вглядываться.

Она услышала хруст гравия и снова вжалась в консоль. Руки и ноги обмякли. Голиаф заскулил и зарычал.

– Тихо, – приказала Мередит.

Снова шаги. Кто-то приближался к джипу. Весь вопрос в том – кто? Она изогнула шею и с таким напряжением всматривалась в темноту, что саднящие глаза чуть не вылезли из орбит. В висках громко и ритмично стучала кровь.

От несправедливости и ужаса всего происходящего хотелось кричать. Хит ушел и погиб за них. А это возвращаются люди Глена. И нельзя бежать – в наручниках Сэмми не понесешь. Оставалось ждать смерти, сознавая, что крошечная дочь окажется у Глена и пожалеет, что не погибла с матерью. Если малышка выдержит годы издевательств, то вырастет таким же психом и садистом, как ее отец.

В окне показался огромный силуэт, щелкнул замок дверцы. В образовавшуюся щель хлынул поток прохладного воздуха, и Мередит сжалась, ожидая ливня свинца. Страх сковал все тело.

– Вы здесь в порядке? – Низкий мужской голос заглушил все на свете. – Мередит!

Огромные руки судорожно ощупывали ее. А она не могла произнести ни единого слова, только, как выброшенная на берег рыба, судорожно разевала рот.

Хит! Он не умер. Он здесь, рядом.

– Вас не задело? Эти мерзавцы вас не ранили?

– Ничего… я в порядке.

Шериф выпустил ее из рук, как горячую картофелину, и нырнул в зияющий промежуток между сиденьями.

– Сэмми? – Он оттолкнул Голиафа с такой силой, что пес врезался в виниловую обивку стенки, и поднял девочку с такой легкостью, будто это была тряпичная кукла. – Как ты, малышка?

– Хит?

Мередит сидела и смотрела, как он опустился на водительское место и прижал Сэмми к груди. Не говорил ни слова, молчал и обнимал ребенка. Он дышал хрипло, прерывисто, тяжело.

Через несколько секунд Хит осторожно посадил Сэмми назад и вышел из машины. Его силуэт терялся в темноте, когда он взад и вперед ходил вдоль дороги. «Не хочет, чтобы его сейчас видели, – догадалась Мередит. – Разнервничался, думал, что нас ранило, и теперь пытается прийти в себя».

Когда он наконец вернулся к джипу, то казался спокойным. Мередит только позавидовала: как бы ей хотелось тоже расслабиться и не высматривать во мраке бандита с автоматом, ствол которого вот-вот озарится оранжевым пламенем.

– Вы в порядке? – наконец выговорила она.

– В полном. Ни одной царапины.

– Что… что там произошло?

Хит просунул руку между спинкой сиденья и дверцей, потрепал собаку по холке и взбил волосы девочке.

– Ну что, малышка? Как себя чувствуешь?

– Хорошо. Только испугалась.

– Я тоже. Но теперь все в порядке.

Только и всего? Теперь все в порядке?

– Сколько… их было?

– Трое, – тихо ответил Хит. – Господи, как я хочу сигарету!

Сигарету? Мередит не знала, что он курит.

– Трое… И они все…

– Все в порядке. – И бросил взгляд на Сэмми, словно предупреждая, чтобы Мередит выбирала слова.

Она оглянулась – темнота по-прежнему таила угрозу.

– Вы уверены… Я хотела спросить, вы уверены, что больше никто…

– Да. – Хит издал звук, отдаленно напоминавший смешок, но это был вовсе не смех. – Я прошел и все проверил.

Он говорил настолько уверенно, что Мередит перестала следить, не приближаются ли к ним неясные тени. Ссрдце-биение замедлилось, но руки и ноги налились еще большей тяжестью.

Хит обошел «бронко» и открыл пассажирскую дверцу. Мередит ощутила его руки на запястьях, и в следующую секунду наручников уже не было. Кисти болели и в то же время потеряли чувствительность, руки болтались, как деревяшки. Морщась, она принялась сгибать и разгибать пальцы.

– Спасибо.

– Не за что. Лучше поздно, чем никогда. – Он порылся в бардачке, и через секунду в темноте вспыхнул крохотный огонек. – Извините. После такой передряги мне необходима сигарета.

Это напомнило Мередит об отце и его трубке. Вечность назад она так любила садиться у очага напротив него и смотреть, как дымок из трубки поднимается и вьется, точно венком осеняя его седую голову.

Она уперлась о сиденье руками и приподнялась, стараясь распрямить затекшие ноги. Боль в коленях и запястьях стала утихать. А шериф затягивался сигаретой: оранжевый огонек озарил его смуглое чеканное лицо. Он выдохнул дым и сухо произнес:

– Вместо того чтобы бежать в кусты. Не слишком по-мужски, но ничего не поделаешь.

Мередит вгляделась в его лицо, не понимая, что он имел в виду. Потом сообразила, что Хита, должно быть, тошнило. И снова посмотрела в окно – какие ужасы таила тьма за стеклом. Он застрелил троих. А потом подошел и проверил, точно ли все убиты. Смотрел на них, дотрагивался.

И теперь заявляет, что ведет себя не очень по-мужски? Вышел против троих с охотничьим ружьем и полицейским пистолетом. В такой ситуации не испугаться способен только очень глупый человек, а Хита глупым не назовешь. Он не из тех, кто демонстративно играет бицепсами и подставляет лоб под пулю. Но когда потребовалось, не отступил, рисковал своей жизнью.

Хит выбросил сигарету и растер сапогом окурок.

– Надо обо всем сообщить. Мастерс вызывает третьего. Ответьте.

Почти тотчас же в эфире возник мужской голос:

– Босс? Я пытался связаться. Слава Богу, что ты меня вызвал. Здесь такое творится – мы на ушах стоим!

Хит покосился на Мередит.

– Что ты имеешь в виду, Чарли? Прием.

– Федералы наступают на пятки. А у тебя в кабинете трое из окружной комиссии дымятся от злости.

– Федералы? Ты о чем?

– О ФБР! Понятия не имею, откуда они прознали. Мы никому не сообщали. Но они в курсе! Дело дрянь. Отсюда звонил один человек – ты знаешь кто. И вдруг нежданно-негаданно нам на голову валятся федералы и хотят забрать твою подружку. Прием.

В свете приборов было заметно, как окаменело смуглое лицо Хита.

– Значит, у этого стервеца и агенты ФБР в кармане.

– Расскажешь об этом большому начальнику, – отозвался Чарли.

Хит выругался и ударил кулаком по рулю. Мередит вздрогнула.

– Я не могу отдавать ее в руки купленным агентам. Если звонил только Дельгадо, нетрудно догадаться, что он вызывал Календри. И вдруг оказывается, что задействованы фсдералы. Эти агенты явно на содержании. Если арестованная попадет к ним в руки, то никогда не увидит зала суда.

– У тебя нет выбора. Игра сделана. Если ты ее не привезешь, тебе крышка. Прием.

Мередит прислонилась к дверце и стиснула руками колени. А Хит сидел и смотрел на радио.

– Не могу, – наконец произнес он.

– Мастерс? – В динамике послышался сердитый голос. – Это вы, Мастерс? С вами говорит Рой Ферпоссон. Вы меня слышите?

Шериф вздохнул. Только этого не хватало. Окружной прокурор.

– Я вас слышу, Рой. Не кричите так громко. Прием.

– Везите эту Календри обратно. Немедленно. Я ясно выразился? Не знаю, где вас черти носят, но советую поспешить. Если через шесть часов ее не водворят в камеру, где надлежит быть арестованной, можете попрощаться со значком шерифа.

– Рой, ее жизнь в опасности. Глен Календри связан с воротилами преступного мира.

– Чушь! – В динамике затрещали помехи, и Мередит подпрыгнула. – Что вы несете: воротилы преступного мира! Вернитесь на землю! Вам грозят серьезные неприятности. Эта дамочка потчует вас всякой нелепицей, а вы слушаете и верите!

– Это не нелепица, Рой. Я это только что понял на собственной шкуре. Трое неизвестных пытались столкнуть меня с дороги. А когда выскочили из машины, мне показалось, что наступил День независимости . Пришлось попрыгать под девятимиллиметровыми очередями из «узи». Думал, не выберусь. Прием.

– Сукин сын! Что вы такое говорите? Слушать даже не хочу! Вы их уложили?

– А что надо было делать – ждать, пока они меня изрешетят? Прием.

– Дьявольщина! – В динамике загрохотало: видимо, Ферпоссон треснул кулаком о стол. – Вы понимаете, что наделали?

– Спас свою задницу. Прием.

– Вы, вероятно, убили трех агентов ФБР.

– Рой, – вздохнул Хит, – агенты ФБР не сталкивают людей с дороги, а потом не открывают огонь, даже не показав значков. К тому же я проверил: ни у одного из них нет никаких документов – ни фэбээровских, ни каких-либо других.

– Хватит, Мастерс! – взревел Фергюссон. – Везите ее сюда! Поняли? Шесть часов и ни минутой больше. Мы не хотим неприятностей с федералами. И если вы нам их устроите, мы вас распнем, прежде чем поджарят нас самих!

Хит отключил рацию. Мередит не знала, что сказать, как будто слова имели какое-то значение. На карту поставлена его карьера. Теперь шерифу ничего не оставалось, как отвезти ее обратно в город.

Хит положил руки на руль и уронил на них голову. Похоже, его надо было уговаривать.

– Извините. – Он тихо рассмеялся и выпрямился. – Черт-те что!

– Я… – что-то мешало ей говорить, и Мередит сглотнула, – я очень признательна за все, что вы сделали. И никогда не забуду. Кроме отца, меня никто так не защищал. И он тоже так не защищал. Не знаю, как вас благодарить. Простите, что навлекла на вас неприятности.

– Мамочка, почему у Хита неприятности?

– Потому что он наш друг. Теперь, малышка, ему придется отвезти нас в управление. Иначе у него отберут значок.

Сэмми забралась на консоль и посмотрела на шерифа.

– Блестящий? Ты его очень любишь, да, Хит?

Он уперся подбородком в грудь и посмотрел на значок. Потом отцепил его от рубашки и подставил под лунный свет. Выражение лица сделалось невероятно печальным; с минуту Мередит казалось, что перед ней сидел растерянный мальчик. Но вот, закрутив, как бутылочную пробку, Хит швырнул значок через открытую дверцу в темноту, и он звякнул где-то вдалеке.

У Мередит екнуло сердце. Хит повернулся к ней и с улыбкой ответил девочке:

– Больше всего на свете я люблю тебя и твою маму, малышка.

– Хит, – перебила его Мередит, – это еще надо обсудить.

– Тут нечего обсуждать. Чтобы выбраться отсюда, мне понадобится ваша помощь. Управитесь с переключателем передач?

– Да, но…

– Никаких «но». – Хит выпрыгнул из джипа. – Мы не можем здесь дольше торчать, как утки перед носом охотника. Ключи в замке зажигания. Заводите. Когда я крикну, пускайте вперед. И не тревожьтесь, если услышите грохот и почувствуете, что задняя часть оседает. – И, наклонившись, добавил; – Только не уезжайте без меня. – Он усмехнулся и захлопнул дверцу.

Как будто она могла это сделать! Мередит не имела ни малейшего представления, где находится. И не знала, как выживать в здешних лесах. А главное, Хит спас их жизни, и не исключено, что не в последний раз.

Она услышала звяканье металла и поскрипывание. «Бронко» все больше наклонялся вперед. Мередит поняла, что Хит приподнимал заднюю ось.

– Хорошо! Теперь давайте вперед!

Она включила первую передачу, нажала на газ и одновременно отпустила сцепление. Из-под колес полетел гравий и забарабанил по днищу. «Бронко» дернулся вперед, задние колеса ударились о землю с такой силой, что амортизаторы сработали до конца. Мередит нажала на сцепление и тормоз и перевела переключатель передач в нейтральное положение. Хит убрал домкрат. Она затянула ручной тормоз и, уступая ему место, пересела на свое.

По шоссе ехали недолго. Мили через две он свернул на боковую дорогу, но вскоре покинул и ее. Снял с консоли фонарь и присоединил провод под панель приборов. Теперь освещались обе стороны колеи. Вот показался охотничий домик. Хит тщательно его осмотрел и проехал мимо. Мередит решила, что он не может найти домик приятеля.

– Вы забыли, куда ехать?

Шериф бросил на нее странный взгляд.

– Нет, просто выбираю.

– Выбираете? – Мередит откинулась на спинку сиденья и замолчала.

Осмотрев не меньше полудюжины хижин, только через несколько миль Хит осветил в лесу маленький бревенчатый домик. Под навесом Мередит заметила старый красный грузовичок.

– Вот этот подойдет. Здесь несколько месяцев никто не бывал. Думаю, с прошлого сезона. Хозяева приезжают на охоту пару раз в году.

– Хотите здесь остановиться? – спросила она.

– Ничего подобного. Хочу поменяться машинами, – объяснил он, выключая свет и зажигание. – На нашей теперь далеко не уедешь. К утру всем постам будет разослана ориентировка.

Он собирался поменяться машинами? А говорил так, будто намерен мирно обсудить это дело с владельцами грузовичка и обо всем договориться.

– Вы же не хотите украсть автомобиль?

Хит выпрыгнул из джипа, предостерегающе посмотрел на Мередит и кивнул на Сэмми.

– Я в жизни ничего не крал. Это очень плохо. Просто хочу купить нам новую машину со стопроцентной скидкой.

Боже, если шериф это сделает, возврата уже не будет! Кража крупного имущества. Укрывательство преступника. Неподчинение правосудию. Потворствование и содействие преступлению. Может быть, даже соучастие в краже ребенка.

Мередит слышала разговор по радио с окружным прокурором, и ее мучила совесть. Она старалась убедить себя, будто ей все равно, что станется с Хитом Мастерсом, только бы в безопасности была ее дочь. Но голос совести заглушить не удавалось. Если Хита не остановить, его жизнь окажется погубленной, карьера – спущенной в туалет. Шериф отдавал им все. Абсолютно все, отрезая себе пути назад.

Это уже слишком. В управлении она была так напугана за себя и за Сэмми, что не могла задумываться о последствиях его жертвы. Мередит открыла дверцу и вывалилась из машины.

– Хит, подождите! – И побежала вдогонку. – Нельзя воровать грузовик! Это безумие!

Уже под деревьями он остановился и громко прошептал:

– Вы что, не можете говорить потише? Сэмми услышит. Я не хочу, чтобы она считала меня вором.

– А кем вы окажетесь, если стащите машину? – Мередит понизила голос. – И это называется образцовый офицер полиции! Давайте лучше поговорим.

– О чем?

Она схватила его за рукав.

– Нельзя этого делать! Вы же шериф! В работе – вся ваша жизнь. И я не позволю вам се губить.

Брови Хита удивленно изогнулись.

– Не слишком ли поздно? Разве у меня есть выбор? Обратно я не могу вас отвезти. Если что-нибудь случится… ну не могу, и все… Эти субчики стреляют настоящими пулями. И чтобы не подставить им задницы, нам нужна другая машина. Эта подходит. Хозяева не появятся здесь несколько месяцев и не заявят о пропаже. Может быть, еще удастся ее вернуть так, чтобы владельцы ничего не узнали.

– А если они приедут завтра? Или через пару дней? Вы играете с удачей в рулетку.

– Приходится.

– Вы можете меня выслушать? У нас есть другой вариант.

– И какой же?

– Вы даете мне ружье и «бронко». Отец учил меня стрелять; я уверена, что вспомню, как только возьму в руки оружие.

Хит хмыкнул и сделал презрительный жест рукой.

– Не смейтесь! – обиделась Мередит. – Все прекрасно . получится. Мы представим дело так, будто я вас заставила… – Она запустила пятерню в волосы, лихорадочно прикидывая, что бы сказать. – Я вас ударю… конечно, не сильно, только чтобы оставить синяк. А вы расскажете, что я вас вырубила и удрала.

Хит смерил ее оценивающим взглядом.

– А что потом?

– Убегу. Исчезну. Как раньше. Я это умею.

– В машине шерифа? Когда каждый полицейский будет за вами охотиться? Стоит мне доложить о вашем исчезновении, и будут перекрыты все шоссе. Когда вы бежали из Нью-Йорка, у вас был фактор неожиданности. Теперь такого не ждите. Вы не проедете и десяти миль, как вас прищучат. И переправят в Нью-Йорк. Бай-бай! Только я не хочу это брать на свою совесть. Не пройдет!

Хит вырвал рукав и пошел прочь. Мередит было погналась за ним, но сзади закричала Сэмми:

– Мамочка, не уходи!

Мередит затравленно посмотрела на джип.

– Я здесь! Я никуда не иду! – Потом обернулась к удалявшемуся Хиту. – Вернитесь! – Она вдруг испугалась, что в домике кто-то есть. – Постойте!

Но Хит не остановился. Тогда Мередит подняла с земли камешек и швырнула ему вдогонку. Хит вздрогнул.

– Ну надо же! – Он пошел обратно, сапоги с чавканьем месили грязь. – От горшка два вершка – и ударили меня по голове?

– Нам надо поговорить.

– Боже милостивый, так говорите!

– Я не могу позволить вам влезать в это дальше. Вы и без того по самые уши в дерьме, так, что не отмыться. Хотите добавить к своему списку подвигов еще и кражу? Подумайте, Хит! Надо найти какой-то иной выход. Иначе мы зайдем слишком далеко.

– Уже зашли. Я укокошил троих из крупнокалиберного ружья. И позвольте вам заметить, ружья, зарегистрированного на мое имя. Как тут отмоешься? Никак, дорогая. Уже никак. Фергюссон не шутит: если я не привезу вас обратно, он меня, как пить дать, вздернет.

Мередит закрыла лицо руками.

– Тогда привезите.

– Что?

– Мама! – пискнула Сэмми из открытого окна машины. – Здесь темно. Я боюсь. Ты обещала не уходить!

– Я здесь, малышка. – Она отняла ладони от лица.

– Идите к дочери, успокойте ее. А я уже большой и знаю, что делаю.

– Коверкаете себе жизнь, – прошептала Мередит, – вот что вы делаете!

– А вы на что рассчитывали?

В этом и заключалось самое ужасное. Раньше она ни о чем не задумывалась. Хит был се спасательным кругом, а она помышляла только об одном: как бы вытащить из передряги себя и Сэмми.

– Вы меня просили помочь. Вспоминаете? Говорили, если я отправлю вас обратно в Нью-Йорк, то подпишу вам смертный приговор. Неужели вы считали, что я могу это сделать, не исковеркав свою жизнь?

У Мередит задрожали колени. Задрожало все внутри. Почему-то она решила, что можно просто уехать, раствориться в темноте, замести следы и Глен их никогда не найдет. И вот теперь наблюдала, как Хит шаг за шагом разрушал все, что было ему дорого в жизни.

– Я… я не подумала! – воскликнула она. – О, Хит, простите, я просто не подумала!

Он взял в ладони ее лицо.

– Перестаньте, Мсрри, не надо. Я не должен был вам этого говорить. Решение принимал я, и никто другой. И принял бы такое же, что бы вы ни сказали.

– Что я наделала! – Ее голос дрожал. – Если вы так поступите, дороги обратно не будет. Боже, что я наделала!

– Успокойтесь. Я сам этого хотел.

– Я позволила Дэну уничтожать себя. Потом уничтожать Сэмми. А теперь позволяю, чтобы его тень из могилы уничтожала вас! Где же конец? – Мередит горестно вздохнула и указала пальцем себе под ноги. – Я решила! Я остаюсь здесь! Не хочу, чтобы Календри испортил вам жизнь. Довольно с него моей и Сэмми.

Хит поднял ее голову за подбородок.

– Вы ему ничего не позволили. Вы здесь – значит, по-прежнему боретесь. Что же до меня, то в ответе за это я, а не вы. Я все обдумал, Мередит. Я знаю, что делаю. И знаете что?

– Что?

– Мой выбор чертовски мне нравится.