Текст книги "Смешанная пара"

Кэтрин Беллами
Смешанная пара

ГЛАВА 1

– Как ты посмел так вмешаться в мою личную жизнь? Ты снова разрушил все мои планы! – гневно воскликнула Алекс, пытаясь вонзить ноготки в полированную поверхность письменного стола из красного дерева.

– Не мели вздор, глупая девчонка! – рявкнул на дочь Филип Кейн. – Я уберег тебя от очередной глупости. – Он брезгливо швырнул ей пачку фотографий. – Полюбуйся! Твой драгоценный Димитрий женат, у него на Кипре трое детей. А в море он выходит разве что на ялике своего тестя. Взгляни правде в глаза! Ты снова едва не угодила в сети охотника за богатой невестой.

– Неправда! Димитрий любит меня! А я люблю его. Ты наломал дров, отец! Но я все равно с ним увижусь, и немедленно!

Губки Алекс дрожали, на зеленые глаза-блюдца навернулись слезы. Встряхнув каштановыми волосами, она исподлобья уставилась на папашу.

– Ищи-свищи! – ухмыльнулся Филип. – Он улетел из Англии, мой служащий сопроводил его в Хитроу.

– Ложь! Он не мог улететь из Лондона, не поговорив со мной.

– Его и след простыл! Он сбежал, отхватив изрядный кусок моего состояния. Ты ведь оплачивала его проживание в отеле, не так ли? И давала ему деньги.

– Только на карманные расходы, – потупилась Алекс. – Он сказал, что по дороге потерял кредитные карточки…

Вид у дочери был растерянный.

– Ох, Алекс, Алекс! – укоризненно вздохнул Филип. Он очень переживал за дочь и был страшно расстроен тем, что ему пришлось разрушить ее иллюзии.

Встав из-за стола, Филип шагнул было к ней, чтобы попытаться ее успокоить и утешить, но замер на месте, заслышав чьи-то шаги. Ни он сам, ни Алекс не ожидали вторжения постороннего: они не слышали, чтобы звенел дверной звонок, да и горничная Мэри не докладывала о чьем-либо визите.

Но едва Филип посмотрел на дверь, как лицо его просветлело, и, широко улыбаясь, он воскликнул:

– Роза! Как я рад тебя видеть!

Он поцеловал в щеку женщину, вот уже сутки как ставшую его невестой. Она выглядела очаровательно: щеки разрумянились на свежем вечернем воздухе, темные глаза и смоляные волосы прекрасно гармонировали с бежевым кашемировым пальто и шляпкой того цвета.

– Я вам не помешала? – спросила Роза Фаррелл, заметив слезы и сжатые кулачки Алекс. – Ты уже сообщил ей? – с упавшим сердцем обернулась она к Филипу.

– Как, она тоже в курсе моих дел? – гневно воскликнула Алекс.

– Нет, успокойся! – поспешно сказал отец. – Роза имела в виду совсем другое.

– Что же?

Филип медлил с ответом: момент явно не подходил для того, чтобы сообщить дочери о своей помолвке: ведь он только что развеял ее надежды выйти наконец замуж. И, как назло, Роза стянула с рук перчатки – на ее левой руке сверкнуло брильянтами изящное кольцо.

– Цирконы смотрятся не хуже бриллиантов, не правда ли? – язвительно заметила Алекс, покосившись на него. – Значит, ты можешь жениться на охотнице за богатством, а я – нет?

– Алекс! – возмутился отец. – Немедленно извинись перед Розой!

– Черта с два! – отрезала она и, стремглав выбежав из кабинета, захлопнула за собой дверь.

– Бедняжка, – вздохнула Роза. – Но какая муха ее укусила? Мне казалось, что я ей симпатична.

– Это так, дорогая, – поспешно заверил ее Филип. – Она слегка расстроена сегодня из-за очередного неудачного романа: мне пришлось прервать его, вот и все, но это не страшно. Перебесится и успокоится, как всегда. Позволь мне приготовить для тебя джин с тоником!

– Спасибо, милый! – Роза сняла пальто и шляпу и непринужденно уселась на большом кожаном диване.

Разлив по бокалам напиток, Филип присел с ней рядом, с умилением любуясь ее стройной фигурой, обтянутой вишневым платьем, и длинными ногами, сохранившими прекрасную форму, которую удачно подчеркивали темные прозрачные колготки. В свои сорок восемь лет Роза Фаррелл выглядела очень эффектно. Филип не без гордости мысленно похвалил себя за то, что на исходе пятого десятка, благодаря регулярным занятиям в спортзале, тоже сумел сохранить бодрость и спортивную осанку.

Седина тронула только его виски, красиво оттеняя темную шевелюру. Филип улыбался с юношеским задором и выглядел молодцом. Но двадцатилетние блондинки уже давно не прельщали его: он понял, что ни одна из этих красоток не стала бы тратить на него свои лучшие годы и делить с ним постель, если бы он не был богат и не занимал исключительное положение в обществе. Более того, ему нечего было им сказать, выйдя утром из спальни: не разделяя вкусов и увлечений своих временных подружек, он чурался их друзей. К тому же Филип не горел желанием стать супругом и отцом ребенка, отдавая себе отчет, что на это у него уже не остается ни сил, ни времени. Ему с огромным трудом удавалось держать в узде одну взрослую дочь!

– Не сердись на Алекс, Роза! – проникновенно попросил Филип. – Такое случается с ней не впервой. Беда в том, что в восемнадцать лет она стала наследницей состояния своей матери, и с тех пор началась вся эта чехарда с женихами: их прошло бесчисленное множество перед моими глазами! Инструкторы по горнолыжному спорту, испанские официанты, разные ловкачи-ловеласы – всех не упомнить! Впрочем, я утомил тебя этим разговором. – Он погладил Розу по руке. – Расскажи лучше, как ты провела день!

– Превосходно! – просияла Роза, совсем недавно ставшая бабушкой. – Мы с Джеком сегодня привезли Лайзу и ребенка домой. Да, спасибо тебе за цветы для нее, дорогой! Это очень трогательно. Я так рада, что в Беллвуде снова поселилась малышка. Тебя не пугает, что твоя невеста имеет внучку?

– Нет, разумеется! Ведь ты самая очаровательная бабушка в мире! Ты уже сообщила им о нашем решении?

– Да, я рассказала сегодня Джеку о нашей помолвке. Он рад за нас. – Роза умолчала о том, что поделилась новостью и с Дэниелом, своим бывшим мужем, тот, похоже, тоже обрадовался. – Мелисса пока ничего не знает, – продолжала она. – Вместе с Ником, своим супругом, она сейчас летит к нам из Калифорнии. Они останутся в Беллвуде на Рождество. Мелисса ждет не дождется, когда увидит малышку: я сообщила ей о рождении Китти по телефону. Правда, мне показалось, что она чуточку волнуется…

– Почему? – насторожился Филип, уловив странные нотки в ее голосе. – Она не рада за брата? Какие у них отношения?

– Мелисса обожает Джека! Но беда в том, что в возрасте девятнадцати лет она сделала аборт, – тяжело вздохнула Роза. – Они с Ником тогда разругались и расстались на два года. Мне думается, что Мелисса до сих пор корит себя за тот поступок. Она ушла из большого спорта вскоре после своей победы на Уимблдоне – ей захотелось самой родить ребенка. Но пока им с мужем так и не улыбнулась удача.

– Ничего, рано или поздно им обязательно повезет! – заверил Филип. – Твоя дочь добилась всего, к чему с юных лет так упорно стремилась: стала чемпионкой престижного теннисного турнира, богатой женщиной, вышла за любимого и достойного человека. Вот бы моей Алекс толику ее упорства и трудолюбия! – Он огорченно поморщился.

В этот момент та, о ком он случайно обмолвился, решила вернуться, чтобы извиниться перед Розой. Но услышав такие слова, Алекс тотчас же передумала: да черт бы подрал всех этих Фарреллов! Схватив сумочку и жакет, она выбежала из дома, намереваясь разыскать Димитрия и лично поговорить с ним.

– Такси!

Прыгнув в машину, Алекс велела водителю поторапливаться. Но уже спустя четверть часа она вышла из отеля в совершенном унынии: любимый исчез, не оставив для нее записки. Она стояла посередине тротуара, дрожа от озноба и вызывая недоуменные взгляды прохожих. В эти предрождественские дни улицы кишели людьми, спешащими купить подарки, и девицами, направляющимися на вечеринку для служащих, ежегодно устраиваемую за счет фирм. Весело хохоча и громко разговаривая, они горделиво шествовали вдоль нарядных домов, оставляя за собой шлейф дешевых духов.

Одинокая и несчастная, Алекс лихорадочно соображала, как ей лучше поступить: вернуться домой на Итон-сквер или же встретиться с подружкой. Дома ей делать было нечего, а объяснять подруге, почему на Рождество она вновь осталась не у дел, ей не хотелось. Что за наваждение преследует ее? Разве она чем-то хуже других? Или уродка? Нет, определенно виноват во всем ее папаша, постоянно сующий свой длинный нос в ее личную жизнь. Именно из-за него у нее нет постоянного парня!

Занятая подобными размышлениями, Алекс брела по улице, приближаясь к освещенным витринам магазинов. Боже мой! Ведь у меня нет наличных! – с ужасом вспомнила она и принялась рыться в сумке. Отыскав кредитную карточку, она выстояла очередь у банкомата и дрожащей рукой всунула кусочек пластика в щель приемника. Пальцы торопливо набрали код, который она запомнила наизусть, пока Димитрий был в Лондоне.

Пронзенная ужасной мыслью, Алекс замешкалась: разве она не понимала, с кем имеет дело? Разве гневные слова отца явились для нее откровением? Конечно, она ни о чем не подозревала, когда познакомилась с ним в Греции. Но потом-то, в аэропорту, после того как он наплел ей историю об утерянном багаже, она должна была сообразить, что кредитные карточки не кладут в чемодан! Не говоря уже о дорожных чеках! Нормальные путешественники хранят их в бумажнике. Нет, надо было просто лишиться рассудка, чтобы поверить ему!

– Нельзя ли побыстрее, девушка! – раздался у нее за спиной нетерпеливый голос. – Мы не собираемся торчать здесь до утра!

– Ой! – вздрогнула Алекс, лишь сейчас заметив, что банкомат втянул ее карточку в свою утробу и не хочет выплевывать: очевидно, она подозрительно медленно производила необходимые манипуляции. Зло стукнув по железному ящику кулаком, Алекс повернулась на каблуках и пошла прочь, провожаемая недоуменными взглядами людей, стоящих в очереди. Надменно задрав голову, она не заметила на тротуаре лужи, подернутой льдом, поскользнулась и упала на колени. Великолепное завершение всех невзгод, свалившихся на нее в этот проклятый денек!

– Женщина на четвереньках – это именно то, на что я обожаю смотреть, – услышала она нахальный мужской голос с американским акцентом. Говорящий был явно доволен неожиданным развлечением и не спешил прийти ей на помощь.

Алекс подняла голову и, откинув рукой волосы с лица, взглянула на незнакомца. Высокий и широкоплечий, он с любопытством разглядывал ее наглыми глазами цвета застывшей лавы. Лицо его показалось ей знакомым: где-то она уже видела эти длинные волосы и свирепый оскал рта. Но вот только где именно?

– Отстань от нее, Эйс! Разве не видишь, что она плачет? – сказал его спутник, тоже темноволосый и высокого роста, но заметно моложе, с бородой и серьгой в ухе. Бородач протянул ей руку и помог подняться.

– Почему ты плачешь, крошка? Кто тебя обидел?

В его голосе Алекс услышала теплые, сочувственные нотки. Как не похож он на своего сурового приятеля! Отметив это, Алекс прикусила язык: поделись она своим горем, этот высокомерный янки наверняка посмеется над ее доверчивостью. Нет, о Димитрии она рассказывать ему не станет!

– Я вышла из дома, забыв взять деньги! – пролепетала она. – А банкомат проглотил мою карточку!

– Весьма оригинальная история, – кивнул хмурый брюнет. – Но вряд ли стоило падать из-за этого на колени перед нами; я не покупаюсь на подобные басни. И Джонни, думаю, тоже.

– Да как ты смеешь!

Алекс едва не вцепилась ногтями в его физиономию. Но незнакомец не повел и бровью: его глаза смотрели на нее с холодным безразличием, не предвещая ничего хорошего. Облизнув губы, Алекс отпрянула, сообразив, что моментально получит сдачи, причем – с процентами.

– Меня зовут Джонни Дансер! – представился его добродушный спутник. Алекс улыбнулась и кивнула ему, благодаря за помощь. Надменный брюнет с лицом безжалостного индейца расхохотался.

– Напрасно стараешься, Джонни! Твой номер не показывают по английскому телевидению, и твое имя ей не известно.

– Жаль, – беззаботно пожал плечами Джонни и улыбнулся. – Я артист. А этот старый негодяй, физиономия которого вам наверняка знакома, знаменитый теннисист Эйс Делани. А теперь он пробует силы еще и в кино. Не сердитесь на него, он сегодня не в духе: его лучший друг забыл о нем после того, как женился и стал отцом. Теперь Эйсу не с кем играть!

– Это ложь, Джек остался моим лучшим другом! – возразил Эйс.

– Не говоря уже о его матушке и сестре! – ухмыльнулся Джонни.

Они изрядно напились, пока летели из Лос-Анджелеса, и Эйс проговорился Джонни о своих романах с Розой и Мелиссой Фаррелл.

– Заткнись! – рявкнул на него Эйс, жалея, что проболтался. – Пошли поужинаем где-нибудь, я умираю от голода. Захвати ее с собой, если хочешь, – добавил он так, словно Алекс была тряпичной куклой.

Она натянуто улыбнулась и поплелась следом, лихорадочно сопоставляя услышанное с известными ей фактами. Ну конечно, Джек – это Джек Фаррелл, он на протяжении многих лет был партнером Эйса. Алекс смотрела по телевизору финальный матч Уимблдона, который они выиграли. Неужели Эйс действительно переспал с мамашей и сестрицей Джека? Вот так сюрприз! Теперь можно позабавиться, вылив ушат помоев на молодящуюся невесту папочки! Нужно только уловить подходящий момент…

Вопреки заявлению, что он чертовски проголодался, Эйс почти ничего не ел, зато алкоголь поглощал в устрашающих дозах. Внешне это совсем не проявлялось, и лишь тот, кто хорошо его знал, мог заметить нездоровый блеск глаз и напряжение губ. Да еще нервное постукивание пальцами по стойке бара выдавало его нарастающее напряжение.

Джонни верно подметил, что Эйс не в духе, но ошибся в определении причины: тому не давала покоя мысль не о дочурке Джека, а об иной особе – к счастью для нее, она была недосягаема в данный момент. Лишь поэтому он и обратил внимание на глупенькую особь женского пола, изливающую душу Джонни.

– Отец только и делает, что отравляет мне жизнь, – сетовала Алекс. – Мне уже двадцать лет, а он обращается со мной, как с ребенком. Мама умерла, когда мне исполнилось десять, а я единственная дочь – в этом-то и вся беда! – Она жалостно взглянула на Джонни из-под длинных ресниц, и тот сочувственно вздохнул. – Отец контролирует каждый мог шаг! Он не хочет, чтобы я вышла замуж! Вы меня понимаете? – продолжала девушка, выдержав выразительную паузу. – Он запугивает парней, ухаживающих за мной, и вынуждает их прекратить знакомство.

– Иными словами, откупается, – съязвил Эйс.

Он понимал, что девчонка врет. Впрочем, догадывался об этом и Джонни, но изображал сочувствующего собеседника, выжидая момент для атаки.

Алекс поправила рыжевато-коричневые волосы, упавшие на лоб, и смерила Эйса враждебным взглядом. Поразительно, подумалось ей, почему многие девушки находят его неотразимым? Весь облик этого человека источал холод и надменность. Она зябко поежилась и вновь заговорила с обаятельным Джонни:

– Так, значит, вы артист? И в каких же фильмах вы снимались?

Говоря это, Алекс покосилась на зеркало за стойкой бара – убедиться, что на ее припудренных щеках не осталось следов слез.

– Я снимался во многих картинах, но в эпизодических ролях, – уклончиво ответил Джонни.

– Надеюсь, вам скоро доверят наконец и серьезную роль, – глубокомысленно наморщила лобик Алекс, гадая, прислушивается ли к их разговору Эйс. Но тот продолжал сидеть с каменным лицом.

– Пока я всем доволен, – признался Джонни. – Главное, что мне неплохо платят. Особенно в сериалах. Вот сейчас, например, я играю младшего брата Эйса. Его герой – тоже бывший профессиональный теннисист, страшный донжуан и нарушитель общественной морали. В общем, он играет почти самого себя.

– Надо полагать, это не требует от него особых актерских усилий, – с иронией заметила Алекс.

Однако и эта реплика не произвела на Эйса никакого впечатления. Он с улыбкой поднял бокал, как бы давая понять, что созрел для того, чтобы поддержать светскую беседу.

– А что вы делаете в Лондоне? – спросила Алекс.

– Джонни прилетел проведать свою подружку, – ответил Эйс. – Не пора ли ей позвонить? Устроим маленький праздник вчетвером, если, конечно, у нее найдется и для меня смазливая подружка.

Он выразительно взглянул на Алекс. Та зарделась, а Джонни заерзал на стуле: какая муха укусила Эйса? Зачем он хамит этой рыженькой красотке? Она ведь может обидеться!

– Пожалуй, я схожу позвоню, – растерянно промямлил он. – Тебе дать денег на такси?

– Если только в долг! – обрадовалась Алекс. Она наморщила носик и встала. – Спасибо за угощение, Джонни! Рада была познакомиться с тобой.

Они вместе вышли на улицу. Джонни собрался было остановить такси, но Алекс удержала его.

– Скажи, это правда, что Эйс переспал с матерью и сестрой Джека Фаррелла?

– Во всяком случае, не сразу с обеими, – Джонни расхохотался. – К его огорчению, как мне кажется.

– Но это было? – не унималась Алекс. – С матушкой-то наверняка, я полагаю. Она ведь старше его! Когда это было?

– Несколько лет назад, – пожал плечами Джонни. – Я ее и в глаза не видел. Эйсу сейчас за тридцать… Но почему тебя это волнует? Коллекционируешь слухи?

– Из любопытства, – сказала Алекс. – Согласись, такое не часто услышишь! А вот и такси. Ну, пока! Завтра я завезу должок в службу размещения, – пообещала она и захлопнула дверцу.

Откинувшись на спинку сиденья, Алекс удовлетворенно вздохнула: папочку хватит удар, когда он узнает эту новость! Какой чудесный сюрприз ко дню его публичного объявления о своей помолке! Пожалуй, до поры лучше приберечь его…

Позже, укладываясь в постель, Алекс поймала себя на мысли, что за несколько минувших часов ни разу не вспомнила о Димитрии. Какой ужас! – подумала она. Но эта мысль не помешала ей тотчас же крепко уснуть.

Супруги Леннокс прибыли из Калифорнии в аэропорт Гатуик в южном предместье Лондона в два часа ночи. Путешествие, начавшееся в их усадьбе «Розарий», расположенной в окружении обширных виноградников под Лос-Анджелесом, ничуть не утомило молодую семейную пару. Люди провожали ее заинтересованными взглядами. Справедливости ради следует сказать, что у них имелись на то все основания.

Тридцатитрехлетний Ник Леннокс был высок и строен, как и подобает аристократу и отставному британскому офицеру. Этот блондин с короткой стрижкой, уверенными манерами и проницательными серыми глазами невольно внушал уважение к своей персоне. Скромный по натуре, он предпочитал, чтобы к нему обращались по заслуженному им воинскому званию – «майор», а не «сэр» – в соответствии с титулом баронета, полученным по наследству.

Выйдя в отставку, Ник стал совладельцем охранного агентства, взяв в напарники друга и сослуживца Дейла Купленда. Их фирма обеспечивала водителями-телохранителями состоятельных людей, опасающихся за свою безопасность. Воинские звания владельцев придавали совместному предприятию дополнительную весомость, особенно в глазах американских и арабских клиентов.

Супруга – в девичестве Мелисса Фаррелл – в свое время получила от репортеров прозвище Английская Роза, прославившись не только красотой, но и выдающимися успехами в теннисе. Стройная темноволосая красавица с выразительными синими глазами сумела заработать состояние упорным трудом.

Пиком ее карьеры стала триумфальная победа в Уимблдонском турнире. Тем не менее в возрасте двадцати трех лет она решила оставить теннис и посвятить себя супружеству: кочевая жизнь ее серьезно утомила. Радость от первых месяцев безмятежного брака несколько омрачало лишь одно обстоятельство… Но совсем недавно у Мелиссы появилась надежда, что и оно вскоре будет устранено естественным образом. От мужа она держала свои предчувствия в секрете, чтобы не огорчить его в случае, если они не оправдаются.

– А вот и наш лимузин! – сказал Ник, едва они вышли из здания аэропорта.

Мелисса зябко повела плечами и застегнула жакет: ночь выдалась прохладной. Во всяком случае, так ей казалось после продолжительного пребывания в бархатном климате Калифорнии.

– Давай попросим водителя отвезти нас в Лондон, – предложил Ник, имея в виду квартиру, полученную по наследству. – Как-то неловко заявляться в Беллвуд в такой час!

– Почему? – вскинула брови Мелисса. – Ведь до поместья отсюда ближе! К тому же ты оставил там свой «ягуар». – Она зевнула. Догадавшись, что жена устала и хочет спать, Ник не стал спорить. – У меня есть ключ, – добавила Мелисса. – Мы никого не потревожим, уверяю тебя. Только пусть шофер высадит нас у ворот.

Но подъезжая к особняку, служившему их семье родовым гнездом с эпохи Тюдоров, Мелисса убедилась, что нет причин для предосторожности: некоторые окна здания ярко светились. Она невольно залюбовалась очаровательным зрелищем: освещенный серебристым лунным сиянием, шикарный дворец предстал ей во всем своем гордом величии. Здесь выросло множество поколений Фарреллов: три столетия – солидный срок, согласитесь! Досадный эпизод с переменой владельцев дома был столь кратковременен, что сейчас все, похоже, уже забыли о том, что Дэниел, отец Мелиссы, в силу обстоятельств продал его с аукциона.

Тогда Джек, старший брат Мелиссы, тоже теннисист-профессионал, не захотел выкупать его, и, ко всеобщему удивлению, на короткое время хозяином Беллвуда стал Эйс Делани. Но того роль английского сквайра развлекала недолго: спустя год он продал поместье Джеку. Вынужденный оставить спортивную карьеру после автомобильной аварии, Фаррелл женился и прочно обосновался в этом месте, настолько живописном, что о нем нельзя не сказать несколько слов.

Дом был воздвигнут в долине, лесистые склоны холмов надежно защищали его от холодных ветров. Тенистый парк, чудесные газоны, цветочные клумбы, зеленые живые изгороди придавали дух ухоженности и уюта. Венцом окружающих особняк сооружений был теннисный корт, где Джек обучал Мелиссу элементарным приемам игры. Теперь у него появилась новая, пока еще, правда, слишком юная, ученица, подумала Мелисса и пощупала живот. Возможно, вскоре к той прибавится двоюродная сестренка, а может – братик. И подрастет смена…

Она отперла дверь своим ключом и, толкнув ногой тяжелый резной притвор, вошла в просторный холл: высотой в два этажа, он был внизу обит деревянными панелями, а выше выкрашен в бледно-розовый цвет. Многое сохранилось здесь с древних времен – например, огромный камин, но теперь для удобства усадьба, конечно, обогревалась центральным отоплением. Дубовый пол холла был устлан толстым персидским ковром, повсюду стояли плюшевые кресла и стулья.

Крытая галерея соединяла холл с задней частью дома. Ее стены были сплошь завешаны фотографиями Джека и Мелиссы с почетными призами в руках, полученными на многочисленных чемпионатах. На кухне, удачно сочетающей в себе элементы старины и модерна, Мелисса застала брата.

– Джек! – Она повисла у него на шее, едва ли не пробежав последние ярды, разделявшие их.

Джек был на пять лет старшее ее и обладал мужественной внешностью, темно-русой густой шевелюрой и смеющимися карими глазами. Он широко улыбнулся, обрадованный сюрпризом, и, обняв Мелиссу, радушно кивнул Нику, вошедшему в кухню следом за женой.

– Прости, что мы заявились без предупреждений, – извинился Ник.

– Винить нужно одну меня, – добавила Мелисса. – Мне не терпелось взглянуть на малышку. – Вы уже придумали, как назовете ее? А где Лайза? Надеюсь, она не болеет?

– Нет, просто устала. Она кормит ребенка в спальне. А я могу покормить вас! – он широко улыбнулся. – Девочку мы назвали Китти – Кристина.

– Кристина Фаррелл, Китти… Чудесно! – воскликнула Мелисса. – Можно к ним подняться?

– Разумеется!

– Я подожду тебя здесь, – смущенно потупился Ник.

– Все в порядке, старик! Можешь пойти с нами: Лайза кормит ее из бутылочки, – сообразил Джек в чем дело.

По узенькой черной лесенке они поднялись из кухни в спальню. Возле дверей Джек приложил палец к губам – в комнату все вошли на цыпочках. Лайза, сидевшая у камина, подняла голову и вяло улыбнулась: под глазами у нее чернели круги, но они так и светились от счастья.

– Привет! – прошептала Мелисса, опускаясь рядом с ней на колени. – Какая прелесть! Чудесный ребенок! А какие миленькие у нее пальчики! Какая нежная кожа!

Мелиссу обдало жаром: тяжкие воспоминания острой иглой пронзили ей сердце. Минуло четыре года с тех пор, как она сделала аборт, но сейчас ей вновь стало стыдно и больно за тот поспешный поступок. Как могла она решиться на подобный шаг?

– Пошли, дорогая, – Ник нежно обнял жену, угадав ее чувства. – Тебе нужно поспать. И Джеку с Лайзой тоже!

– Вам понадобятся беруши, – улыбнулся Джек. – У этого ребенка необыкновенные легкие. Вы скоро сами в этом убедитесь!

Наконец все обитатели дома угомонились, особняк затих. Китти тихо посапывала во сне, ее родители тоже крепко спали, совершенно измученные домашними хлопотами. Мелисса, утомленная долгим перелетом, заснула, словно младенец – быстро и крепко. И только Ник, все еще верный калифорнийской привычке, бодрствовал довольно долго, пока его не разморило теплом, исходящим от жены.

Ровно в шесть утра всех разбудил крик Китти: она оповестила мир о том, что ей пора завтракать.

– О Боже! – воскликнула Мелисса, накрывая голову подушкой. – Я совершенно не выспалась. – Она зевнула.

– Хочешь, я принесу кофе? – спросил Ник.

– Нет, спасибо. Займусь-ка я завтраком сама, надо поскорее привыкнуть к новой обстановке в родном доме.

Накинув халат, Мелисса отправилась на кухню. Вскоре туда явился и Ник – в строгом деловом костюме. Его вид заставил жену удивленно вскинуть брови.

– Поеду в Лондон, – сообщил супруг, – зайду в офис, потом проверю, все ли в порядке в квартире.

Он сел за стол, Мелисса пододвинула к нему чашку кофе и тарелку с гренками, а сама начала готовить завтрак для Джека и Лайзы. Ник с интересом наблюдал за ней. Он давно не видел ее в роли хозяйки, ведь они почти все время находились в разъездах, питаясь в ресторанах либо заказывая еду в номер отеля, чтобы отдохнуть от газетчиков и болельщиков. Перехватив его умиленный взгляд, Мелисса улыбнулась.

– Отнеси поднос наверх, а я захвачу подарки для Китти.

Ник кивнул и понес завтрак для родителей малышки в их спальню. Мелисса поспешила следом, взяв пакет с игрушками и детской одеждой. Когда они вошли в комнату, ребенок с аппетитом поглощал содержимое бутылочки.

– Она просто чудо! – воскликнул Ник, любуясь младенцем.

– Похожа на маленькую Мелиссу, – улыбнулся Джек. Лайза нахмурилась, но не сказала ни слова. – Между прочим, я недавно проверил твой автомобиль. Он на ходу, и бак залит.

– Спасибо, – кивнул Ник. – Ну, я пошел! Вернусь после обеда.

Проводив мужа, Мелисса поела, приняла душ, поболтала с Лайзой и стала помогать брату и отцу наряжать в холле к празднику елку, доставленную на трейлере. К приезду Розы дерево являло собой волшебное зрелище, сверкая и переливаясь нарядными украшениями. За разговором никто из семейства Фаррелл не заметил, что Лайза наблюдает за ними с галереи с печальным лицом.

Джек уже сообщил сестре о помолвке Розы с мультимиллионером Филипом Кейном, и Мелиссу распирало от любопытства. Ей хотелось поподробнее расспросить брата о банкире, но ей мешало присутствие отца: хотя Дэниел и Роза сохранили после развода дружеские отношения, не следовало злоупотреблять его терпением. Поэтому Мелисса только обняла мать и шепотом поздравила ее.

Наконец, когда все шары и разноцветные гирлянды обрели места на ветвях елки, Дэниел заметил наверху Лайзу.

– Доброе утро! – Он приветливо улыбнулся. – Как вы себя чувствуете?

Держа на руках ребенка, Лайза с опаской стала спускаться по лестнице.

– Здесь и черт ногу сломит! – сердито обронила она. – Ни одной ровной ступеньки!

На самом деле ступени были надежными и почти ровными, хотя и прослужили обитателям дома сотни лет.

– Ты быстро к ним привыкнешь! – заверила невестку Роза, многозначительно взглянув на бывшего супруга. – Я сама поначалу боялась уронить Джека, но все обошлось, как видишь. Позволь мне помочь тебе.

Мелиссе показалось, что Лайза отдала дочку Розе неохотно, и она с недоумением взглянула на Джека: в чем дело? Почему Лайза так себя ведет? Брат пожал плечами и отвернулся.

– Ну, как вам нравится елка? – спросил Дэниел у Лайзы.

– Елка как елка, – холодно ответила та.

– Лайза, может, выпьешь чаю? – спросила Мелисса.

– Я не англичанка и не люблю чай! Мы, американцы, предпочитаем пить по утрам кофе.

– Хорошо, я сварю кофе, – дружелюбно сказала Мелисса.

– Благодарю, я и сама справлюсь! – фыркнула Лайза и удалилась в кухню.

Джек тяжело вздохнул и молча поплелся следом.