Текст книги "Архон"

– Пещеру заливает! – ахнула Ретия. – Откуда берется вода?

Кто-то судорожно всхлипнул. Люди попятились к выходу. Круг Девятерых распался.

Аргелин приставил меч к горлу Мирани. Его лицо побледнело, а щеки пылали, как в лихорадке, глаза сверкали ледяным огнем.

– Надо было давно это сделать. Больше не будет никаких Архонов, никаких Гласительниц. Я сожгу Оракул и убью всякого, кто посмеет мне перечить! – его голос осип от ярости. – Если хочешь молчать – молчи. Замолкни навечно!

Он замахнулся. На лезвии меча блеснули лунные блики.

Чьими устами я буду теперь говорить?

– Орфет!

Крик, донесшийся из древнего кошмара. На миг он пронзил их ужасом, пригвоздил к земле; потом Алексос бросился на колени рядом с Сетисом, стал раскачиваться взад-вперед, хватая ртом воздух.

– Помоги ему! – Толстяк сгреб мальчика за плечи. – Архон!

Алексос поднял глаза, его красивое лицо мучительно исказилось.

– Чьими устами я буду теперъ говорить? – прошептал он.

* * *

Мирани не успела даже вскрикнуть. Меч просвистел в воздухе, неся с собой ослепляющую боль, брызги крови, но на его пути вдруг оказалась Гермия. Она заслонила собой Мирани, и судороги сотрясли ее тело, и крик вырвался из ее уст, и кровь брызнула из ее раны.

Меч глубоко вонзился в грудь Гласительницы, она упала, тихо вскрикнув. Крисса истерически визжала. Мирани с трудом поднялась на ноги, ее платье было залито кровью. Она, окаменев, едва сознавала, что Гермия цепляется за нее и кричит:

– Уходите! Прочь отсюда! Скорее!

В пещеру хлынула река. Она стремительно вытекала из трещин между камнями, коснулась платья Гермии, закружилась вокруг Аргелина, опустившегося на колени возле Гласительницы.

На глазах у замерших Мирани и Ретии он съежился, как будто незримая сила пригибала его к земле, его руки неуверенно шарили по лицу Гермии, по ее волосам Когда он коснулся ее, по его телу волной пробежала дрожь – они все ее почувствовали.

– Гермия! – взывал он, не в силах поверить в случившееся. – Гермия!

Гласительница открыла глаза, попыталась удержаться за него, он подхватил ее на руки. Поднимающаяся вода окрасилась кровью.

– Не покидай меня, – прошептал он.

Она еле слышно прохрипела:

– Оракул… Спаси Оракул…

Он поднял голову, лицо исказилось от невыразимой муки.

– Ты всегда больше заботилась об Оракуле, чем обо мне! Всегда!

Он принялся лихорадочно вытирать кровь, но только сильнее размазал ее.

– Ну почему ты вмешалась? Почему встала на пути? Видит Бог, я бы никогда тебя не тронул…

Она слабо улыбнулась.

– Я была Царицей Дождя. На миг… я произнесла… ее слова. Ты меня услышал.

– Я тебя услышал.

– Нам нельзя было становиться врагами.

– А мы ими и не были. – Он приподнял Гермию, и ее глаза закрылись, голова свесилась набок. – Останься со мной, Гермия! Ты мне нужна!

Она прошептала:

– Я вижу… сад. – Мирани сглотнула.

Рядом с ней Ретия отступила на шаг.

Аргелин не сразу понял, что Гермия уже мертва. Он держал ее на руках, глядя, как подступает вода, оберегая от надвигающегося потопа. Наконец он поднял голову, и на его лице Мирани прочла жестокую внутреннюю борьбу – он отчаянно силился совладать с собой.

Пошатываясь под весом Гермии, он поднялся на ноги. С ее длинных юбок стекала вода.

Прижимая к груди ее тело, он обвел взглядом жриц.

Его страдание было страшнее всяких угроз.

* * *

Вода была холодна. Она втекала между его губ, и он пил ее, и она была сладкой.

Вода заполняла его.

Легкая, золотистая жидкость. Он чувствовал, как она наполняет его, будто сила, будто музыка.

Она пела в сердце, и эта песня была ему знакома – он ее всегда знал, только позабыл. Ее иногда напевала Телия, когда жаркими днями играла с куклой.

Эту песню пела мама.

Он открыл глаза. Чьи-то руки усадили его, прислонили к стене, взгляд различил расплывчатые лица. Неведомо откуда послышался изумленный голос Шакала:

– Кровотечение прекратилось!

Сетис попытался сесть ровнее. Всё тело пронизывала боль, в ушах до сих пор звенела песня. Он произнес:

– Кто-то умер. Я? Или Мирани? Что случилось?

– Она умерла, – прошептал мальчик.

Все потрясенно воззрились на него. Сетис содрогнулся, не веря своим ушам.

– Не может быть! Как ты допустил? – в ярости закричал он, схватил Алексоса и развернул к себе. – Неужели тебе всё равно? Неужели ты ее совсем не любишь?!

– Пусти его! – сказал Орфет. – Он воскресил тебя из мертвых!

Но Алексос протянул руку, коснулся Сетиса хрупкой ладонью, и это было как прикосновение древесного листа – такое же легкое, – и на бесконечную минуту юноше померещилось, будто его касается рука матери, давно потерянной.

– Не Мирани, Сетис. Гермия. Гермия умерла, а Мирани стала Гласительницей. Точь-в-точь как ты хотел.

Сетис озадаченно воззрился на него. Потом прошептал:

– Ты так говоришь, как будто это сделал я.

Шакал спокойно произнес:

– Как бы там ни было, мы ничего не можем поделать. Если хочешь испить из Колодца Песен, Орфет, пей, пока мы не утонули.

Колодец переполнился.

Пятясь от него, они заметили, что вода в нем черная, словно в ней растворено Ничто, словно из Колодца изливается кричащая Пустота, полная тьмы, и, как только она обхватила ноги Сетиса, Шакал потянул его за собой.

– Идти можешь?

– Я цел.

Грабитель могил с удивлением оглядел его.

– А если бы не Архон, лежал бы ты сейчас мертвее мертвого.

Алексос поторопил спутников:

– Пей, Орфет. Все пейте! Скорее!

Часть боковой стены рухнула, оттуда с ревом вывалился большой сгусток темноты. Она жарко стиснула лодыжки, в считанные секунды поднялась до колен. Перекатывая камни, она водопадом вырывалась из устья пещеры. Орфет поспешно склонился. Зачерпнул пригоршню, в пальцах ничего не осталось, но он всё пил и пил. Алексос фыркнул, посмотрел на музыканта, и с ним снова произошла та смена настроения, от которых Сетиса бросало в дрожь. Мальчик рассмеялся:

– Ну как, вкусно?

Орфет сделал глоток.

– Гадость, серой воняет. Неужели от нее ко мне и вправду вернутся песни?

– Столько, сколько сможешь пропеть, Орфет. – Мальчик гордо улыбнулся. – Как ты мне раньше пел.

К удивлению Сетиса, Лис тоже стал пить, жадно заглатывая горсти черной воды, как будто никак не мог утолить жажду. Вода струилась у него между пальцев.

– И ты тоже, господин Шакал.

Грабитель осторожно поглядывал в котел, полный тьмы.

– Не доверяю я волшебству, Архон.

– Это не волшебство. – Алексос взял его за руку, подвел к краю колодца. – Выпей, пожалуйста. Мы проделали очень долгий путь, и ты, наверное, чувствуешь жажду.

Рослый Шакал сверху вниз посмотрел на мальчика.

– Мне и вправду хочется пить, – тихо молвил он.

– Тогда не раздумывай. Иначе будет поздно.

Шакал опустил изящные руки в воду и осторожно отпил. Но времени ему хватило только на один глоток, потом земля содрогнулась. Он отшатнулся и закричал:

– Бежим! Скорее!

* * *

Земля содрогнулась. Все бросились бежать. Аргелин, шатаясь, тоже побрел к выходу.

– Выведите их! – закричал он. Стражники пытались пробиться обратно в пещеру, но вода уже доходила им до пояса.

– Туда Скорее. – Мирани сдернула маску Гласительницы и потащила Ретию за собой, на высокий карниз, проходящий в глубине пещеры. Добраться до выхода было уже нельзя – вода поднялась слишком высоко. С другой стороны потока на них смотрели потерявшие надежду солдаты.

– Прыгайте! – крикнул один из них. – Мы вас вытащим!

– Он прав. Деваться некуда. – Ретия подалась вперед. Но Мирани удержала ее.

– Посмотри. Выгляни наружу.

Драксис наполнялся. Вода подымалась из-под земли, сносила шаткие изгороди, заливала опустевшие поля с сухими лимонами и оливами. Неистовый поток бурлил и пенился, извергался откуда-то издалека, нес с собой тысячи самых разные предметов: дома и камни, птиц и дохлых крыс, – вздувался и крепчал, наполнял древнее сухое русло, стремился к морю, и вот темные облака ила замутили чистую синеву океана.

Аргелин попятился, но вода окружила его и захлестнула с головой. Он в ужасе ахнул, потом закричал:

– Нет! Я ее не отпущу!

Но вода разжала ему пальцы, вырвала из рук Гермию, утащила ее на глубину, в далекую темную бездну.

– Оставь ее со мной! – кричал он. – Оставь! Но вокруг него бурлила ярость Царицы Дождя.

– Его смоет! – вскричала Мирани. Она чувствовала гнев воды, плохо сдерживаемую жажду мщения. Но тут Джамиль испустил клич, и ответом ему был трубный рев, от которого содрогнулась земля. Слоны вырвались из загонов и выстроились длинной вереницей, держась хоботами за хвосты впередистоящих. Первый слон опустился на колени, Джамиль схватил Аргелина и подтолкнул к животному. Слон обхватил их хоботом и поднял ввысь; сила исполинского животного легко противостояла обезумевшему потоку.

Аргелин оглянулся на пещеру. Оттуда в спешке выбегали солдаты.

– Мы в ловушке, – прошептала Ретия. – И он это знает. Бросает на произвол судьбы.

– Боюсь, что это еще не всё. – Мирани поняла значение его взгляда, заметила, как он подал знак подниматься на вершину обрыва.

И слоны ушли прочь.

* * *

Вода ударила в них, как стена. Горячая, дымящаяся, она устремилась из пещеры и повлекла их за собой. Орфету удалось уцепиться за выступающий камень и встать на ноги. Он очутился на расщепленной вершине горы, протянул руку и одним могучим рывком вытащил из воды Архона. Мальчик, вереща от восторга, взмыл над поверхностью потока. Вслед за ним выбрались Сетис и Лис, а потом – Шакал. Они сидели на камнях, дрожа от холода и с удивлением глядя на реку, возникшую из ниоткуда.

– Ура, получилось! – вскричал счастливый Алексос. – Мы вернули людям реку! Она красивая, правда, Орфет?

Толстяк усмехнулся.

– Просто чудо, дружище.

Река с ревом низвергалась с гор, катила камни, валуны. Далеко внизу она наполнила сухое русло Драксиса и устремилась к морю. Такой напор способен смести любую преграду, подумалось Сетису. Грохот возвращающегося потока разбудит всех жителей Порта, выгонит их из домов. Ибо божественное деяние скрывает в себе и опасность, и чудо, кому-то оно дарит жизнь, а кому-то смерть. Как случилось с Гермией. Неужели Мирани в самом деле стала Гласительницей?

Шакал стоял, глядя на восток. Там, вдалеке, небо озарилось розоватым светом. Восходящее солнце заливало пустыню ослепительными лучами: ожившая река пылала, точно огненная, тянулась к морю, наполняя притоки и ручьи, остужая растрескавшиеся, опаленные зноем камни.

К Шакалу приблизился Сетис.

– Ну и суматоха начнется в городе, – прошептал он.

* * *

– Мы утонем, – прошептала Ретия. Мирани отпрянула от черного водоворота.

– Где ты? – прошептала она. – Приходи скорее! Ответ прозвучал радостно.

«Мы испили из Колодца Песен».

– А река? – спросила Мирани.

«Мы вернули золотые яблоки. Видимо, Царица Дождя простила нас».

Несмотря на то, что вода доходила ей почти до груди, Мирани рассмеялась, поняв, что голос Бога снова с ней. Но потом заметила, что Ретия тоже его слышала: изумленный взгляд рослой девушки устремился в глубину пещеры.

Он стоял среди теней, высокий и худой, с белыми волосами, с лишенной цвета кожей. Протягивал узкую руку и манил их за собой.

«Мирани, пойдем со мной. Скорее».

Мирани подтолкнула Ретию.

– Пошли!

– А он…

– Пошли скорее!

Карниз на стене пещеры уходил в глубину, во тьму. Держа под мышкой маску Гласительницы, Мирани спешила за Креоном. Его силуэт белел далеко впереди. Один раз она поскользнулась и сдавленно вскрикнула: вода была черная, горячая, курилась паром, как будто подымалась из немыслимой глубины. Ретии вода была уже по грудь, она брела, задыхаясь. Над глубокой расселиной Креон остановился.

– Это единственный выход.

Ретия все-таки умудрилась презрительно фыркнуть.

– Куда, вниз?! Ты с ума сошел!

– Пещеры соединяются с туннелями, уходящими в гробницы. Вся эта гора пронизана лабиринтом, созданным много веков назад. Вода его не наполнит. – Он печально посмотрел на девушек. – Ты должна пойти со мной, Мирани. До возвращения Архона это будет единственное безопасное место. Аргелин убил Гласительницу, и на него обрушится божественный гнев. Вся наша жизнь теперь изменится.

– Но Мирани стала Гласительницей. Почему мы должны прятаться в гробницах? – воскликнула Ретия.

– Другого пути нет. – Он оглянулся. – Видите?

Над Островом поднимался дым. Рассветные лучи озаряли черный клубящийся столб, уходивший вертикально вверх, будто от погребального костра.

– Все-таки он добился своего. – В лицо Ретии плеснула вода, и она закашлялась. – Уничтожил Оракул.

Всходило солнце. Его сияние тронуло стену пещеры у них над головами. Креон торопливо отвел глаза.

– Пора идти.

Расселину быстро заливала вода. Он погрузился в нее, набрал полную грудь воздуха и исчез. Над головой у него сомкнулась чернота.

Ретия сказала:

– Будь что будет. Прыгай со мной.

Над морем, над новорожденной рекой вставало солнце. Его свет брызнул в глаза Мирани.

Гермия мертва, и теперь она стала Гласительницей. Но до поры до времени ей придется жить в темноте, в изгнании, вне закона.

– Они вернутся, – прошептала она. Ретия пожала плечами.

– А что они смогут сделать? Мальчишка, толстяк музыкант да писец.

– И Шакал. – Мирани опустила глаза и посмотрела на маску. Ее пустые глазницы наполнились водой, из разверстой прорези для рта изливалась темнота. – Они сумеют одолеть Аргелина. Отомстят за Гермию.

Ретия схватила ее за руку.

– Гермия не хотела бы, чтобы он проиграл. И это хуже всего.

Мирани поскользнулась, потеряла равновесие. Потом подняла голову и заговорила, обращаясь к солнцу:

– Не задерживайся. Нам без тебя очень плохо.

И набрала в грудь побольше воздуха. Девушки прыгнули.