Текст книги "Проказница"

Не сказать, чтобы ее миссия была слишком легкой. Прежде всего Ноэля Кинси никто не назвал бы привлекательным мужчиной. Хотя ее брат, так же как и все блондины, обладал достаточно светлой кожей и Калли ничего не имела против таких мужчин, кожа Филтона своей бледностью напоминала ей рыбье брюхо. Типичный цвет лица для человека, видящего солнце лишь по пути домой, после ночей, проведенных в казино.

Ему исполнилось тридцати три, но, судя по некоторой округлости форм, он уже начинал обрастать жирком. Калли даже забеспокоилась, выдержат ли пуговицы его жилета, когда он наклонился к ее руке и поцеловал в ладонь. Такой поцелуй точно заслуживал пощечины, но вместо этого девушка смущенно захихикала.

Но что было для нее неприятнее всего – это минуты, когда Филтон искренне пытался ей угодить, вымучивая из себя фразы, которые скорее льстили бы ей, нежели ему самому. В течение получасового визита он делал это по меньшей мере полдюжины раз, при этом лицо его покрывалось омерзительным кирпичным румянцем.

В действительности единственно, когда она чувствовала себя непринужденно за все проведенное с Ноэлем Кинси время, – это при обсуждении его личности. Будучи весьма самодовольным, он мог говорить о себе и обо всем, что его касалось, например о портном, превозносившем его фигуру, и о своих знаменитых предках, до бесконечности. Последние, вероятно, в эти минуты переворачивались в своих могилах от его глупых напыщенных речей.

В общем и целом Калли сочла беседу успешной. Ноэль Кинси покидал гостиную с тошнотворной улыбкой на лице, мурлыча что-то на ходу. Вероятно, сочинял для газет объявление об их помолвке. Однако Саймон, сидя в «Уайтсе», тогда еще не знал, что она отправила к нему противника, голову которого занимал лишь подсчет денег предполагаемой невесты. Заставить такого человека вывернуть свои карманы наизнанку – детская игра.

Калли не могла дождаться, когда можно будет сказать виконту, что она сделала с графом. О да, ее любимый будет сердиться. Но ведь это лучше, чем если бы она отправилась с Филтоном на прогулку. Он пришел сам. И в конечном счете она помогла Саймону. Действительно помогла. Нужно только скорее донести это до него, пока он ее не придушил.

С этими мыслями она стана поджидать Броктона и, когда за час до ужина он вернулся на Портленд-плейс, обо всем ему рассказала.

На середине ее восторженного повествования у Саймона на левой щеке задергалась маленькая жилка. Калли заговорила еще быстрее и заулыбалась еще шире. Тик перешел на другую половину лица. Когда девушка закончила рассказ, Саймон провел шероховатой поверхностью языка вдоль ее языка, сначала с одного, потом с другого бока, называя ее при этом безрассудной, твердолобой и неугомонной. Ничего приятнее она в жизни не слышала

– Я вас ненавижу, – сказала она сквозь стиснутые зубы.

– Вовсе нет, – возразил Саймон, улыбнувшись ей впервые с той минуты, как она его подкараулила, чтобы рассказать о своем успехе. – Вы любите меня. Возможно, даже обожаете.

– Как бы не так! – тотчас отказалась Калли. – Почему вы не верите, что я вас ненавижу? Позвольте вам сказать, Саймон Роксбери, что я больше никогда не буду вам помогать!

Саймон все еще смеялся, когда она выбежала из комнаты.

Возможно, это был первый в ее жизни приступ девичьей истерики. Очень унизительное это дело, когда ты влюблена, думала Калли, запершись в своей комнате до конца вечера. Однако на ужин воде и черствому хлебу она предпочла вкусного фазана. Она надеялась, что Саймону будет так ее не хватать, что он проберется к ней в комнату просить прощения.

Вместо этого ближе к восьми часам появился Лестер с шахматной доской и новостью. Все четверо – Саймон, Джастин, Боунз и Арман – вновь уехали. Продолжать их собственную игру под кодовым названием «Стричь Филтона».

От всего этого становилось очень грустно. И досадно. Настолько досадно, что если Каледонию Джонстон потянет на проказы, она осуществит-таки одну из своих «безумных затей».

Глава 16

Любовь подобна розе. Она такая же приятная.

И каждый норовит сорвать ее, невзирая на шипы.

Анонимный автор

— А под занавес он был хорош, не правда ли? – сказал Арман, удобно устроившись в кабинете у Саймона. – Я понимаю, почему парень прилип к тем скверным казино, где полно безусых юнцов из деревни. Там он обирает их без труда, в этом он достаточно поднаторел. А вот с мозгами, как выяснилось, дела обстоят хуже. Только глупец мог продолжать играть, когда было совершенно ясно, что ему не отыграться. Но это с отчаяния. Кто, кроме нас четверых, позволил бы ему понтировать в кредит!

– Да еще перед этим Калли чуть ли не бросилась ему на шею, – заметил Джастин, встав перед камином и потягивая из бокала кларет. – Это тоже не помешало. Мне пришлось намекнуть, что он ей нравится, потому что в какой-то момент я подумал, как бы он не отказался от следующей партии. Тогда он и нацарапал расписку еще на сотню фунтов. Вместе с ними он должен мне больше тысячи, а вам, Арман, две. Верно?

– Тысячу вам, две Арману, три Саймону и пятьдесят мне, – сказал Бартоломью, заглядывая в бумажку, которую он достал из жилета. Он поднял глаза от листка и, посмотрев на Джастина, предупредительно пояснил: – Пятьдесят фунтов – не тысяч, конечно. Я не слишком углублялся. Азартные игры – это проклятие.

Саймон выдвинул верхний ящик письменного стола и вынул убористо исписанную страничку с перечнем имен и столбиками цифр.

– Вот, возьми еще это и приплюсуй к общей сумме, – сказал он, протягивая Боунзу бумагу. – Все, что я наскреб на дне. Я скупил все его расписки, гулявшие по городу, за несколько пенни с фунта. Похоже, после того как все услышали, сколько он нам должен, ни у кого не осталось большого желания их коллекционировать. И все его векселя я тоже выкупил, но эти за полную стоимость.

Бартоломью забрал бумагу и быстро пробежал глазами. Он был в полной растерянности.

– Сумма, должно быть, превысит десять тысяч фунтов! – воскликнул он. – Но мы и так уже обратили его в бегство. Еще одна неделя, от силы две – и мы могли бы добить его и без этого. Зачем тебе понадобились лишние траты?

– Затем, что мне не терпится его прикончить, Боунз! – резко сказал Саймон, когда Арман начал хихикать. – Филтон строит ей глазки, в гостиной невпроворот полунищих юнцов и старых развратников. Я просто хочу скорее завершить это дело. Не более часа назад я сообщил ему, что продал все его счета ростовщику, который занимается подобными бумагами. А кроме того, рассказал ему о Роберте и Джеймсе. Так что теперь Филтон знает, за что он наказан. Торговцы получили свои деньги – это хорошо. Мы получили небольшую компенсацию за хлопоты. Эти средства я уже отправил благотворительным организациям – примите мою благодарность, джентльмены. А Филтону я дарю персонального кредитора. Это довольно энергичный и усердный парень, он его в два счета упрячет во «Флит»[26]26
  Лондонская долговая тюрьма.


[Закрыть] или куда-нибудь подальше, если мерзавцу не хватит ума сбежать на континент.

Саймон посмотрел на каминные часы.

– Я так думаю, сейчас он уже выехал из Лондона. Для начала спрячется у себя в поместье – зализывать раны, потом будет готовиться к отъезду в Кале или какой-нибудь безопасный иностранный порт.

– Вот в этом вы ошибаетесь, Саймон, – сказал Джастин, выступая вперед. – Я видел его четверть часа назад, когда шел сюда из Палтини. Он был здесь, на Портленд-плейс. Я еще посмеялся над ним и сказал, что только зеленые юнцы бродят под окнами в надежде увидеть своих возлюбленных. Я даже пригласил его пойти вместе со мной, но он отказался. Знаете, я думаю, он появился здесь неспроста, тем более теперь, когда вы раскрыли свои планы и он знает, что его песенка спета. Вы не считаете?

– Он шел пешком? – спросил Саймон. В голосе у него прозвучали такие пронзительные нотки, что Бартоломью нахмурился. Несомненно, происходило что-то неладное, но что?

– Да, – подтвердил Джастин. – Но через минуту, когда я уже собирался позвонить в дверь, мне показалось, что он сел в карету. По-моему, я узнал его герб. А что?

– Враг повержен, но не сдается, – вкрадчиво протянул Арман. – Этот мерзавец что-то задумал. На твоем месте, Саймон, я бы не спускал с нее глаз, она – единственный шанс, который у него остался.

– И все потому, что вчера так себя вела, – сказал Саймон. На этот раз в его голосе явственно звучали металлические нотки. – Послушать ее – она только что слюни не пускала ему на шейный платок. Ребенок!..

– Филтон так растаял после одного визита? – спросил Джастин, не скрывая изумления. – Калли, конечно, довольно хорошенькая, но неужели она так легко заставила его пасть на колени? Хотя… подождите… Все дело в приданом, не так ли? Я совсем забыл. Этот глупец думает, что она купается в деньгах.

– Вы совершенно правы, – подтвердил Арман, кивая. – Есть любовь, а еще есть любовь к деньгам. Что может быть лучше, чем возместить потери женитьбой на богатой наследнице? А если к тому же ее брат – очень состоятельный человек, идея становится вдвойне привлекательной. Ради нее Филтон не побрезгует самыми грязными методами. Про шулерство я уж не говорю. Я думаю, ему не составит большого труда похитить ее и опорочить. Тем самым, если поразмыслить, он также нанесет удар Саймону как ее защитнику. Это не такой уж пустяк. Изобретательный дьявол! И что теперь, Саймон?

– Теперь? – Саймон снова сел в свое кресло, вращая между пальцами бокал с шампанским. – Калли сегодня гулять не пойдет. Я попросил Имоджин не отходить от нее весь день, под предлогом приготовлений к балу. Поэтому, даже если ты прав, Арман, мы можем за нее не беспокоиться. И потом, вряд ли Филтон рассчитывает похитить ее у нас из-под носа. Он не настолько безрассуден. Я думаю, ему быстро надоест бродить возле дома и ждать, когда она появится. Он поймет, что его план всего лишь утопия, рожденная отчаянием. Я ему такое устрою или… или сделаю то, что Калли собиралась с самого начала.

– И что это будет? – спросил Джастин.

– Мне придется его пристрелить.

– Вот это дело. – Бартоломью встал и вскинул палец.

– О, сядь, Боунз, я пошутил! – раздраженно сказал Саймон. – Я не собираюсь его убивать.

– Да-да, конечно, – согласился Бартоломью, сердито кивая. – Я не это имел в виду. Просто ты раньше рассказывал, что Калли хотела его застрелить, разве нет? А что, если он здесь вовсе не для того, чтобы убежать с ней, а чтобы убить тебя, Саймон? Я имею в виду, это только твое предположение, что он здесь из-за Калли. Сейчас он тебя ненавидит в два раза больше, чем раньше, ты не считаешь? Могу по себе сказать, я бы, например, возненавидел. Из-за тебя он вынужден покинуть Англию, но прежде чем это сделать, он с удовольствием пустит в тебя пулю. Видит Бог, если бы ты для меня сделал столько же, я бы не устоял перед соблазном.

– Поздравляю, Боунз, однажды ты это уже говорил, – насмешливо протянул Арман из своего угла, где он так уютно устроился. – Саймон дал пищу для беспокойства, а ты и рад стараться, как всегда. Твои пустые разговоры не сулят ничего, кроме сложностей, которых ни один из нас не хочет. Саймон, скажи, ведь Филтон был далеко не в восторге от твоего утреннего визита?

– Я не стал задерживаться после того, как все ему рассказал, если ты об этом. Я не лелеял надежды, что мне предложат прохладительные напитки. Нет, не верю, – Саймон покачал головой, – что Филтон собирается убить меня или убежать с Калли, желая ее скомпрометировать. У Филтона много пороков, но первейших – два: он мошенник и трус. Я думаю, он ехал на Портленд-плейс просить моей милости, в надежде на какую-нибудь отсрочку. Но его смелости не хватило даже на это, и он, поджав хвост, прокрался обратно в свою карету. Сейчас он, вероятно, уже на полпути в свою загородную вотчину. Правда, это ему не поможет, так как он получил поместье без права отчуждения.

– Хорошо, если он там, – сказал Арман, подходя к столику с напитками и наливая себе еще один бокал вина. – Но я предпочел бы прокатиться туда и убедиться лично. Не сесть ли нам на лошадей, скажем, через час? Мы могли бы проехать мимо его дома и посмотреть, снято ли кольцо с двери, а Калли останется здесь. Для верности предупредишь слуг, чтобы были бдительны.

– Согласен. – Саймон допил свое шампанское и перевел разговор на другую тему, намекнув, что за ужином сделает объявление, от которого Боунз потеряет дар речи на неделю.

– Лестер, не трогай пирожное, кому я говорю! Их готовили специально для Имоджин. Тебе нужно уничтожить все, что бы ни оставили на столе. – Сделав выговор своему другу, Калли отодвинула блюдо с единственным шоколадным пирожным и вернулась к незаконченному разговору: – А теперь, когда я сообщила тебе все, что слышала, мне важно знать твое мнение. Что ты думаешь?

Лестер смотрел на шоколадное пирожное глазами человека, несколько дней не видевшего пищи. Это было странно, потому что у него на жилете еще сохранились следы сахарной пудры от кекса, который он доедал по дороге сюда, когда его вызвала Калли.

– Я думаю, что юным леди не положено подслушивать через замочные скважины, вот что я думаю, – сказал Лестер, нахмурясь. – Так сколько же она съела, если осталось только одно?

– Одно, Лестер. Одно. Скарлет приготовила только два пирожных, как особый десерт на завтрак. Имоджин съела одно меньше двух часов назад, а это есть нельзя. Вот так! – С этими словами Калли приподняла блюдо с пирожным и дала ему соскользнуть в мусорную корзину рядом с небольшой конторкой. – Все, Лестер. Все. Понял?

– Ты меня убиваешь, Калли, клянусь, у меня не выдержит сердце, – жалобно сказал Лестер, моргая, чтобы отогнать слезы.

Калли выпучила на него глаза, затем быстро взглянула на набольшие хрустальные часы на туалетном столике. Еще нет и полудня, но столько всего произошло. Приходила Имоджин, взволнованная и трепещущая, намекнув, что во время намеченного скромного ужина свершится нечто выдающееся. Она начала поклевывать шоколадное пирожное, предложенное Калли, прикрывая рукой зевоту, так как ее клонило в сон. Тем не менее она по-прежнему сокрушалась, что ей некогда сомкнуть глаз. И все говорила и говорила – о тесных корсетах, об энергичных сквайрах и сыновьях, которые никогда не обманывают надежд. Потом наконец позволила позвонить Кэтлин. Калли вызвала горничную, и та увела ее, полусонную, вздремнуть перед ленчем.

Очень хорошо, подумала Калли, пусть отдохнет немного. Вспоминая об этом сейчас, она улыбнулась. Уж она-то знала, по чьему приказу Скарлет подмешала в пирожное небольшую дозу опия, ровно столько, чтобы заставить изнуренную женщину уснуть. Может, милая Имоджин, на ее счастье, впервые выспится за недели бессонницы и… не встанет, пока не придет время готовиться к вечеру.

Когда одно благое дело осталось позади, Калли направилась к Саймону. Пришло время извиниться за то, что она несправедливо на него сердилась. Все-таки он сказал, что любит ее, или, во всяком случае, что-то похожее. Поэтому он и внушил себе, что должен ее оберегать. В конце концов, он делал это от чистого сердца. Он просто не хотел, чтобы его возлюбленная находилась так близко к Ноэлю Кинси, пока нечестивец будет бороться за свой быстро скудеющий бумажник.

Может, ей и не нравится, что ее не допустили к участию в заговоре, тогда как ее брата пригласили, но мотивы Саймона вполне понятны. Поразмыслив, она даже признала их достаточно благородными.

Если бы дверь в его кабинет оказалась плотно закрытой и если бы через щель не доносился голос Джастина, возможно, все сложилось бы иначе. Но, узнав, что Ноэль Кинси рыщет где-то поблизости, она благоразумно задержалась послушать разговор. Если бы не случай, она, вероятно, тоже отправилась бы вздремнуть и лежала сейчас в своей постели с девичьими мечтами в голове и женскими надеждами в сердце.

Но дверь была приоткрыта, и Калли слышала все, что сказал ее брат. И все слова Саймона с Арманом, а также предположение Бартоломью.

Неожиданно для себя она вновь оказалась в игре.

Калли обеими руками вцепилась в новую возможность, готовая ринуться защищать своего любимого и невольно увлекая за собой Лестера. Разумеется, сегодня Саймон оценит ее помощь не больше, чем вчера. Но Калли без сожалений отогнала мимолетную мысль.

– Ну так что, Лестер? – Калли раздражало, что он убивается из-за какого-то несчастного пирожного. На кухне наверняка ими все забито. – Ты считаешь, Саймон прав? Филтон шел сюда вымаливать отсрочку и не решился постучать в дверь? Или он до сих пор ходит возле дома, чтобы похитить меня? Как будто ему это удастся! Или он хочет застрелить Саймона? Тебе не кажется, что нам нужно что-то делать?

– Я не знаю, Калли. – Лестер снова посмотрел долгим взглядом на мусорную корзину и сел обратно, вытянув перед собой руки и прося пощады. – Зачем ты спрашиваешь? Почему тебе просто не сказать за меня, что я думаю? Ты ведь всегда так делала!

Милый человек. Своим фатализмом он упредил ее возражения, избавив от необходимости приводить свои слабые аргументы. И в общем-то существенно сэкономил ее время.

– Поэтому когда я увидел эту малявку на спине жеребца, – продолжал Джастин, допивая второй стакан кларета, – мне пришлось выбирать одно из двух – наябедничать отцу или научить ее верховой езде. Я предпочел второе. – Он улыбнулся. – И мне кажется, Калли вполне преуспела, не так ли?

Саймон кивнул:

– Я бы сказал, даже слишком. Честно говоря, я не могу дождаться окончания сезона. Я бы хотел выехать за город, чтобы снова понаблюдать такую езду. – Он взглянул на часы и встал. – Джентльмены, я полагаю, мы все обсудили, за приятной беседой час пролетел незаметно. Ну что ж, будем садиться на лошадей? Мы должны убедиться, что от Филтона не осталось ничего, кроме неприятных воспоминаний.

– Тебе нужно быть осторожным, – сказал Бартоломью. – Мы поедем втроем, а ты оставайся здесь.

Друг предостерегал его уже не в первый раз, потому Саймон бросил в сторону Боунза уничтожающий взгляд, означающий, что не в его характере уходить от трудностей, хотя Бартоломью этого и не думал.

– Боунз, ты допускаешь, что он решится стрелять в меня средь бела дня? Это он-то? Ты плохо знаешь Ноэля Кинси. Это невообразимо. В самом деле, я не думаю, что он на это способен.

– А я допускаю, что Кинси попытается похитить Калли, прежде чем бежать, – спокойно вставил Арман, тоже поднимаясь и ставя на стол бокал. – С отчаяния ему хватит глупости. Он вполне может это сделать, но только не стрелять. Для этого у него кишка тонка. Ты идешь, Боунз?

Бартоломью вздохнул с видом обиженного человека, которого никогда не воспринимают всерьез. Он тоже встал и подождал, пока Джастин пройдет вперед. Когда все четверо уже направились к выходу, в дверях неожиданно появился Эмери.

– Сэр, можно вас на одно слово? – сказал дворецкий, обращаясь к Саймону каким-то писклявым голосом.

– Что такое, Эмери? Трудности с приготовлениями к вечеру? Я уверен, с перестановками можно справиться и без нас.

Эмери покачал головой и сцепил руки, держа их перед собой. В эту минуту он был больше похож не на статного дворецкого, а на человека, собирающегося сказать что-то, что ему очень не хотелось говорить.

– Дело не в этом, милорд. И вообще речь идет не о слугах, которые все перевернули вверх дном и устроили беспорядок в доме. По непонятным причинам волочат стулья через гостиную. Весь воск на полу поцарапали. Я пришел из-за мисс Калли, милорд. Она… гм… она опять взялась за старое, сэр.

– За старое? – Саймон вскинул голову и посмотрел на слугу, который наморщил лицо и свирепо кивнул. – Каким образом, Эмери?

Дворецкий сделал глубокий вдох, взглянул по очереди на каждого из четверых и позволил себе расслабить плечи.

– Это не значит, что я не способен хранить секреты, но я не знаю, что она задумала, – торопливо сказал он, оставив свою чопорную речь, что случалось, когда он волновался больше обычного. Сейчас его беспокойство было заметно и внешне. – А этот юноша делает все, что бы она ни сказала, и… О, сэр, в розовом он выглядит просто убийственно.

– В розовом? – У Саймона замерло сердце. – Эмери, ты хочешь сказать, что мистер Плам опять в том платье? Но зачем?

Дворецкий хлопнул в ладоши, словно пытаясь поймать ускользающую мысль, потом переплел пальцы, как человек, собирающийся упасть на колени перед молитвой.

– Я не знаю, милорд. Честное слово, не знаю. Мисс Калли надела свои брюки, а мистер Плам еще взял муфту ее сиятельства. Он улыбался, гладил мех и называл его прелестной собачкой. И…

– Боунз, пожалуйста, налей Эмери бокал кларета, – сказал Саймон, подводя слугу к креслу и принудительно усаживая.

– Саймон, ты будешь должен мне столько же, что и за лошадь, напоенную элем, – нараспев произнес Арман, забирая у Боунза бокал и протягивая дворецкому. – Я говорил, что тебе не удастся сделать из нее скромную маленькую барышню.

– Ты можешь помолчать, Арман? – заворчал Саймон. – Просто закрой рот. – И, понизив голос, вежливо попросил Эмери рассказать все с самого начала, со всеми подробностями: что делала мисс Калли, где она сейчас – наверху или нет – и что, по его предположению, она собирается делать дальше.

Кларет, похоже, подействовал. Эмери собрался и, расправив плечи, начал свое повествование:

– Я стоял внизу, милорд. Смотрел, как Робертс почистил дверные ручки. Вдруг я увидел мисс Калли. Они с мистером Пламом спускались по лестнице. Мисс Калли сказала, что они идут прогуляться. Она была в брюках, а мистер Плам… ну… вы знаете, милорд, в чем. И выглядел он очень глупо.

– Они уже ушли? – Саймон посмотрел на Армана, который больше не улыбался. Никто больше не улыбался.

– Да, милорд, ушли. Мисс Калли казалась довольно веселой, пока мистер Плам не взял ту муфту и не начал гладить мех, повторяя, что это собачка. Я уже сказал, что он улыбался. И еще он как-то странно раскачивался, так что мисс Калли толкнула его в плечо и заявила, что лучше бы она оставила его в мусорной корзине. Я не знаю, милорд, что означали те слова. Потом она подмигнула мне и сказала: «Это сработало, Эмери. Это снова сработало». И они оба вышли на улицу.

– Удрала-таки, негодница! – воскликнул Джастин в порыве родственных чувств и направился к двери. – Скорее на лошадей! Посмотрим, сможем ли мы ее догнать.

– Но они не уехали, милорд, – возразил Эмери, останавливая Саймона за рукав, когда тот последовал за Джастином.

Виконт, застигнутый врасплох, не знал, что и думать. В нем зарождалась ярость, и одновременно он ощущал какой-то подъем, от которого кружилась голова и хотелось смеяться.

– Как не уехали? Значит, они вернулись в дом?

– Почти, – пропищал дворецкий и снова закачал головой. – Они никуда не уезжали, вот и все. Но дома их нет, милорд. Они прогуливаются по улице. Мисс Калли держит мистера Плама под руку, и они расхаживают так взад и вперед по тротуару. Такое впечатление, что они поджидают или высматривают кого-то. В этом ведь нет вреда, правда? – Слуга умоляюще посмотрел на виконта. – Но я правильно сделал, что сказал вам, милорд?

– Я ее отшлепаю! – сердито воскликнул Саймон, побежав мимо Армана к вестибюлю. – Не знаю, как ребенок узнал о наших планах, хотя могу предположить. Она решила убедиться, не рыщет ли здесь Филтон. Вы понимаете, она думает, что таким образом спасает меня. Джастин, чего в этом больше – легкомыслия или глупости?

Джастин в это время остановился на ступеньках, открыв рот и сжав кулаки, не зная, то ли ему возвращаться к Саймону, то ли спрыгнуть на тротуар.

– Очень странная вещь, – проговорил он наконец. – Я вовремя открыл дверь. Только что двое незнакомцев втолкнули Лестера в карету Филтона и уехали вместе с ним. – После этого объявления Джастин выбрал, что ему делать. Он повернулся на каблуках и выбежал на улицу.

– Лестера? – переспросил Бартоломью. – Зачем кому-то понадобилось увозить Лестера?

Никто не ответил на его вопрос.

– А где Калли? – едва выдохнул Саймон, на какое-то мгновение словно приросший к земле. – Калли! – взревел он и пулей вылетел на улицу, как раз когда его возлюбленная вскочила на одного из четырех меринов, которых по его распоряжению привели к подъезду. – Каледония Джонстон! – снова закричал он, чувствуя то же, что многострадальный родитель, собирающийся наказать непослушного ребенка. – Вернитесь! Сию же секунду!

– Я не могу! – крикнула Калли. Мерин заржал и ловко повернулся. – Боунз ошибся, – продолжала она на ходу. – Филтон не собирался стрелять в вас, он охотился за мной. А два недоумка схватили вместо меня Лестера. Езжайте за мной, Саймон. У меня с собой пистолет. Мы можем их поймать.

– Ах, у нее пистолет! – снова пропел Арман, криво усмехаясь. – Вот так, дорогой. Надо сказать, она предусмотрительна, если не придавать значения всему прочему. Это меняет дело. Впрочем, нет. Пари остается в силе. Ты по-прежнему мой должник.

Саймон негодующе взглянул на Армана и забрал узду у разинувшего рот грума, одновременно беспомощно наблюдая, как его любовь скачет к лабиринту сооружений и насыпи в северной части Портленд-плейс.

Он проскрежетал несколько нелицеприятных слов, на что Арман прореагировал взрывом хохота, и, вскочив в седло, бросился догонять Калли, преследовавшую карету. За ним последовали Арман, Джастин и даже Боунз на старой лошади грума, держа одной рукой узду, другой – шляпу и тщетно пытаясь попасть второй ногой в стремя.

Случайный наблюдатель, совершающий прогулку в эти ранние дневные часы, нашел бы представившуюся ему сцену довольно странной.

По улице на полной скорости со страшным грохотом неслась крытая карета с плотно задернутыми шторами. Ее догоняли пятеро всадников: двое кричали друг на друга, двое других – смеялись, а один от нелегкой езды выглядел довольно раздраженным. Он сидел в седле с негнущейся, как стиральная доска, спиной и плотно сжатыми губами, похожими на стершуюся кожаную подошву.

Но Калли нисколько не волновало, что могли подумать прохожие обо всей их компании. Не обращая внимания на почтенных горожан, она пыталась перекричать Саймона, упорно приказывавшего ей возвращаться назад, и ругала себя.

Зачем она настояла, чтобы Лестер пошел вместе с ней? Одной было бы вдвое проще. Гуляла бы по улице и незаметно высматривала, не шастает ли поблизости Филтон, если он действительно собирался застрелить ее любимого твердолобого Саймона.

Как же она не сообразила, что Лестер слопал пирожное с опием? Когда он успел? Пока она надевала брюки за ширмой? Точно. То-то он начал хихикать и раскачиваться. Таким дурачком она его никогда не видела. Она должна была немедленно изменить план.

Нет, она решила проявить упорство и настояла на своем. Заставила бесхребетного Лестера снять сюртук и нарядила его в это нелепое платье и шляпку с ленточками, а потом выволокла прямо в пекло.

О чем она только думала?

И как Филтон мог оказаться таким глупцом? А его наемники тоже хороши. Как они ухитрились принять несчастного Лестера за мисс Каледонию Джонстон, которую им надлежало похитить? Интересно, хоть сейчас-то они поняли свою ошибку?

Похитители явно плохо продумали свой план. Карета уже миновала Девоншир, а дальше не было ни одного поворота. Теперь они направлялись прямо к последним домам, тем самым отрезая себе путь к бегству.

– Замедляют ход! – крикнул Саймон, когда они с Калли поравнялись почти в самом конце Портленд-плейс. Впереди, на границе с заброшенным массивом, переименованным в Риджентс-парк, среди грязных аллей виднелись недостроенные здания. – Они собираются останавливаться. Вон там! – Саймон показал на одно из зданий. – Дайте мне ваш пистолет.

Калли осадила своего мерина и, когда он пошел шагом, послушно полезла в карман. Достала длинноствольный пистолет и, виновато улыбнувшись, передала Саймону.

– Он не собирался стрелять в вас, ему была нужна я. Не говорила ли я вам, что поразила его своим кокетством?

– Да, вы правы, ребенок, – сердито сказал Саймон. – Ему требовались вы, а достался Лестер. – В это время их догнали трое других всадников. – Я думаю, Филтон уже все понял. Сейчас они вышвырнут Лестера, чтобы мы забрали его обратно. Он для них недостаточно крупная рыбешка.

Калли с тревогой посмотрела на задок остановившейся кареты.

– Филтон ничего с ним не сделает?

– Не сделает, если поймет, что ему это невыгодно. – Саймон засунул пистолет себе в карман. – Я как раз собираюсь ему это разъяснить. А вы оставайтесь здесь, чтобы я знал, где вас искать. Я вернусь и убью вас. – Он пришпорил коня и поскакал вперед.

Тем временем дверца кареты открылась, и на землю сошел Ноэль Кинси. Вероятно, надеялся что-нибудь выторговать в обмен на невредимого Лестера.

Калли придержала своего мерина, чтобы он не следовал за Саймоном, и повернулась к брату. Джастин улыбался ей, будто не мог найти более подходящего момента для веселья.

– Ты слышал, Джастин? Он не сделает этого. Саймон любит меня. Действительно любит.

– Может, и любит, но это не значит, что ему расхочется тебя прибить. Видит Бог, я и сам иногда имел такое желание. Но я все же надеюсь, что с Лестером ничего не случилось.

– Это довольно глупо, да? – тихо спросила Калли, сознавая свою оплошность, и улыбнулась сквозь слезы. – Я имею в виду… ну… происшествие… с Лестером.

– О, я не уверен, – подмигивая ей, сказал Джастин. – С женскими тряпками у него получилось неплохо. Смотри, Калли! Они выпихнули его из кареты. Или он выпал, одно из двух. О Боже… он спотыкается, как пьяный. Он может упасть в ту огромную яму. Калли, его надо срочно спасать!

– Спасать? – Она посмотрела на Лестера. Согнув ноги в коленях и молотя руками воздух, он виляющей походкой направлялся к большому котловану сбоку от недостроенного здания. Не притворяется, изумленно подумала она. Чтобы человек, способный в один присест управиться с целой курицей, в такой степени не переносил опий? Невероятно! – Я не знаю, Джастин. Саймон велел…

– Я не подстрекатель, Калли. Если Саймон что-то сказал, надо его слушаться, но сейчас не время лезть к нему с глупыми вопросами. Он по горло занят с Филтоном. Арман, Боунз, помогите Саймону, пока мы с Калли проделаем небольшой трюк. Сестренка, ты помнишь, чему мы научились у цыган на летней ярмарке пару лет назад?

– Я помню. – Калли вонзила каблуки в бока мерину, пуская его с места в галоп.

Лестер увидел их и повернулся. Шляпка, упавшая с головы, теперь болталась на спине на лентах. Он шел, шатаясь и спотыкаясь о камни, и бессмысленно улыбался. Ноги несли его прямо к глубокой траншее.

От начала до благополучного завершения трюка прошло всего несколько секунд. Брат с сестрой поскакали бок о бок, как бывало в полях Дорсета, так же лихо, так же смеясь в лицо ветру. Лошадиные копыта ударяли о булыжник и высекали искры. Звуки стали глуше, когда, промчавшись по улице, Калли с Джастином выехали на строительную площадку, покрытую плотным слоем грязи. Лестер остановился, раскачиваясь на месте, с блуждающей улыбкой на лице. С их приближением он заулыбался еще шире, замахал рукой и закричал: