Текст книги "Сонная Лощина. Дети революции"

Глава 18
Бронкс, Нью-Йорк
Январь 2014 года

Не помогает!

Не это ожидала услышать Бэт от Фриды, пока размазывала кровь Эла Уайткомба-Сирса по крестам.

– В чем дело?

– Они вырываются. Начинают видеть сквозь иллюзии потаенных желаний.

Бэт осмотрелась: у входов в гостиную безвольно застыли, глядя прямо перед собой и раскрыв рты, Фрэнк Ирвинг, лейтенант из его участка и еще одна, незнакомая, женщина.

– Что, все три? – спросила Бэт.

– Четыре, – возразила Фрида. – Один остался снаружи.

– А я-то думала, где второй Свидетель. Почему заклинание не работает? Все дело в талисмане Агриппы?

Фрида покачала головой.

– Того, четвертого, талисман не защищает. Послушай, Бэт, я же тебе говорила: мои способности ослабли, я давно не колдовала!

Внезапно Фрэнк, Миллс и незнакомка закричали – все трое одновременно – и рухнули на пол. Бэт испуганно замерла, так и не успев окропить кровью последние два креста.

– Ну и ладно, – пожала она плечами, – не страшно. – Окропив оставшиеся кресты, Бэт встала посреди начерченного на половицах сигила. – Приглядывай за ними, пока я творю заклинание.

– Что мне делать, если они очнутся? – встревоженно спросила Фрида, однако Бэт ее уже не слушала.

Закрыв глаза, она принялась читать заклинание, которое репетировала с самого октября. Заклинание, которое ей не терпелось пустить в ход. Наконец минуло восемь раз по пол-луны, и можно произнести его.

Бэт ощутила, как ее наполняют магические силы. Рациональным умом при этом она понимала: фазы луны неким образом влияют на магнитное поле Земли, позволяя в определенное время творить определенные заклинания.

Впрочем, какая разница? Бэт знала, что ритуал сработает.

Слова срывались с ее губ, энергия вокруг бурлила. Все – гостиная, Фрида, противники, дом и район – исчезло. Бэт осталась наедине с сигилом, крестами, кровью и магией.

С Зерильдой.

Краешком сознания Бэт уловила присутствие госпожи, поначалу слабое. Однако чем дальше она читала заклинание, тем явственнее это присутствие становилось.

Наконец! После веков неприкаянности я вернусь на свое место!

Улыбнувшись, Бэт читала дальше. Присутствие Зерильды окутывало ее, точно теплый плед морозной зимней ночью.

В воображении Бэт уже рисовала картины будущих свершений. Ох и развернутся они, когда госпожа прибудет в мире.

Ты постаралась, моя слуга, молодец. Будь уверена: когда мы переделаем мир по желанию Аваддона, тебе найдется достойное место подле меня.

Бэт уже прочла половину заклинания. Слова произносились сами собой, Бэт не контролировала процесс сознательно.

Нееееееееееееееет!

Внезапно покров сорвали с нее, оставив, ошеломленную, на холоде. Присутствие Зерильды сделалось слабее, едва ли ощутимым. Бэт усилием воли заставила себя читать заклинание дальше.

Подле Зерильды возник незнакомец: высокий, бородатый, в пальто и дурацкой сорочке.

Стиснув зубы, Бэт продолжала.

* * *

Стоило Крейну распознать иллюзию, – где он явился себе мужчиной пожилого возраста в Нью-Йорке на рубеже веков, худо-бедно примирившимся с отцом, – как он рухнул на асфальт.

Поднимаясь на ноги, Крейн невольно уперся в землю левой рукой и вскрикнул от боли. Порез все еще был свеж и кровоточил.

Встряхнувшись, Крейн поместил крест в сложенные чашечкой ладони и принялся читать контрзаклинание.

Он тут же ощутил холодный ветер, и прежде сопутствовавший возвращению Зерильды – несколько месяцев назад, под арсеналом.

Опять ты! Неужто не будет мне покоя от тебя, муж ненавистной ведьмы?!

Улыбнувшись, Крейн продолжил читать. Именно Катрина и ее ковен ослабили силы Зерильды в прошлом, и ту сожгли на костре. А в настоящем Крейн и Миллс взорвали ее, употребив на это дело старый порох.

Не позволю! – прозвучал слабеющий голос ведьмы.

Крейн не ответил, он творил заклинание. Окропленное кровью серебро креста полнилось магической силой, изгоняя проклятый холод. Закончив, Крейн воскликнул:

– Сегодня ты не победишь! Даже твои смертельно опасные и бессердечные посланники не остановят нас!

Радуйся, ты победил сегодня, зато твоя женщина навеки останется в плену!

– Может, и так, но и тебе недолго злорадствовать.

Дом Наджент вспыхнул. Даже зажмурившись и заслонив лицо руками, Крейн ощутил яркость свечения, которое вскоре погасло – а вместе с ним и силы Крейна. Руки налились неподъемной тяжестью, ноги подкосились, и Крейн снова рухнул на асфальт.

Только бы не потерять сознание!..

* * *

Эбби тряхнула головой. Вроде бы только что сидела в офисе ФБР, а тут лежит на деревянном полу…

Да нет, она была на конюшне Фокс-Крик…

Нет-нет, здесь. Смотрела на Наджент, готовую призвать Зерильду, но тут вошла другая женщина, левую сторону лица которой покрывали шрамы.

Эбби осторожно потрогала лежащий рядом «глок». Теплый, но уже не раскаленный. Схватив пистолет, Эбби встала.

Она быстро осмотрелась: Наджент на полу, в самом центре магического знака. Зерильды нигде нет, а значит, Крейн справился с задачей на отлично.

Ирвинг все еще лежал на полу и постанывал.

Дженни вскочила на ноги и держала на мушке ту самую женщину со шрамами. Меченую сильно трясло.

– Ты что со мной сделала? – как никогда сердитым тоном спросила Дженни. И это если учесть, что последние лет десять она и так сильно злилась.

– Простите, – зарыдала меченая. – Прошу, не трогайте меня.

– Маловато нам одного «простите», дамочка. Ты хоть знаешь, что сделала со мной?

– Это… это безобидное заклинание. Оно погружает в мир грез. Белая магия. Не черная, потому и работает в обход талисмана.

– Белая магия? – переспросила Дженни, поднимая ствол. Эбби вздрогнула.

– Дженни, не надо…

– Заткнись, Эбби, тебя это не касается.

– Э-э… вообще-то касается. Если не считать, что ты – моя сестра, то ты угрожаешь безоружному человеку. Мне платят за то, чтобы я такое предотвращала.

– Ты не знаешь, что она со мной сотворила. – Дженни на миг отвернулась, и Эбби заметила у нее в глазах слезы.

– Догадываюсь. Ты видела, как сложилась бы судьба, если бы ты не наткнулась на четыре белых дерева в лесу.

Дженни наконец взглянула на сестру.

– Так ты видела то же? – шепотом спросила она.

Эбби кивнула.

– Значит, понимаешь, что ее надо пристрелить, – снова обернулась она к ведьме.

– Я не дам тебе этого сделать, Дженни.

– И я.

Ирвинг к тому времени тоже оправился и встал.

– Как вы, капитан?

– Потрясающе, если не считать, что в голове у меня топчется стадо слонов. Миллс, опусти пистолет. – Как вы не поймете! – вскрикнула Дженни. – Она показала мне жизнь – счастливую и радостную… которую мне ни за что не прожить!

Она тряхнула головой.

– Я столько пережила после проклятой ночи в лесу, а эта стерва показала мне, как я могла бы жить!

Она заслуживает смерти!

– Никто не заслуживает смерти, Дженни! – воскликнула Эбби. – Да, она показала нам классные вещи – то, чего мы желаем в глубине души, но так необязательно должно быть. Сама понимаешь. Если бы да кабы… Это уже не имеет значения. На нас наслали обычное заклинание, не лучше и не хуже других, с какими мы сталкивались в последнее время. Самое-то главное – то, что мы на стороне добра, Дженни!

Дженни снова посмотрела на Эбби, и та приблизилась к младшей сестре. Дженни плакала, страдала.

– По вине этого небольшого ковена погибли многие, – заговорила, понизив голос, Эбби. Она запоздало сообразила, что Дженни слушала бы ее внимательней, если на нее не орать. – Мы – против них, против зла. Если стрелять людей только за то, что они нас разозлили, то какого черта вообще сражаться против Молоха, Зерильды и Всадника? Они ведь только этого и хотят. Смерти, разрушений и бессмысленных страданий.

Дженни снова посмотрела на женщину со шрамами.

– Но ведь ее не арестуешь.

– Я могу исправиться, – сказала ведьма.

– Кто тебе разговаривать разрешал? – рявкнула на нее Дженни.

– Дженни! – одернула ее Эбби и, обернувшись к ведьме, спросила: – Что ты предлагаешь?

– Могу дать показания против Бэт. Не волнуйтесь, – поспешила она уточнить, – про магию – ни слова. Я слышала, как Бэт признавалась в убийстве музейных работников. Только прошу вас, – жалобно обратилась она к Дженни, – не убивайте. Думала, смогу оставить это дело, правда думала, но… – Она горько рассмеялась. – Взгляните на меня. Я даже заплакать не могу, спасибо Молоху.

– Что?! – выпучила глаза Эбби. – Ты знаешь про Молоха?

Ведьма обвела пальцем левую сторону лица.

– Что на это скажете?

Кивнув, Эбби глянула на сестру:

– Ладно. Дженни, хватит. Убери оружие.

– Думаешь, это поможет?

– Ну хорошо, давай иначе: мы в городе Нью-Йорке, то есть вне юрисдикции Ирвинга, в шикарном районе. Уж поверь, если полиция найдет здесь тело, они всех на уши поставят, но убийцу отыщут, а Наджент сумеет тебя описать. Или ты и ее убьешь?

На лице Дженни по очереди отразилось несколько эмоций: гнев, негодование, смущение, скорбь.

Наконец она опустила пистолет и отвернулась.

– Мне так жаль, – произнесла ведьма. Ее по-прежнему сильно трясло. – Не думала, что…

– Не волнуйтесь, мы о вас позаботимся. Как вас зовут?

– Я… я Фрида. Фрида Абернети.

– Значит, так, Фрида, мы вызываем местных копов и передаем вас им – пока не получим ордер на арест. Затем поговорим о сделке со следствием. Идет? – Не сказала Эбби только о том, какой территориальной войной обернется это дело: и Вестчестер, и Нью-Йорк захотят арестовать Наджент. Плюс копы погибли в обоих округах, и ни одна из сторон не уступит и дюйма территории. Однако это уже головная боль прокуроров и судей.

– Хорошо, – кивнула Фрида. – Я ведь и правда думала отойти от дел, не хотела возвращаться… – Она горько рассмеялась. – Бэт умеет промыть мозги. Она такая целеустремленная, упрямая. Она была одержима.

– Чем одержима? – спросил Ирвинг.

– Зерильдой. Бэт грезила ею, с ума сходила.

– Черт, – покачал головой Ирвинг.

Эбби сочувственно взглянула на него. Капитану тяжело пришлось. Это как если бы сама Эбби внезапно выяснила, что Корбин – серийный убийца. По сравнению с этим его тайный архив о демонах и прочих чудовищах – безобидное хобби.

– Ты как? – спросила Эбби у сестры.

– Нормально, – быстро кивнула та. – То есть не совсем нормально. Так, сойдет. А вам она что показала?

– Я пошла работать в ФБР, а Корбин так и остался жив.

Ирвинг, глядя в пол, произнес:

– Я заправлял манхэттенским участком полиции, все еще женатый на Синтии, а Мейси могла ходить.

– О… – поморщилась Дженни. – О, дьявол. Простите, капитан…

– Ничего, – отмахнулся Ирвинг. – Где, кстати, Крейн?

Эбби тоже огляделась, хотя прекрасно помнила, что Крейн остался снаружи.

– Сбегаю проверю. – Она направилась к двери.

Выбежав на улицу, она посмотрела в сторону внедорожника.

Товарища-Свидетеля и след простыл.

– Крейн!

Скрипнув зубами, Эбби бросилась к машине.

– Крейн!

Оказалось, напарник лежит ничком на асфальте.

– Проклятье! – Подбежав, Эбби упала рядом с ним на колени и первым делом проверила пульс.

Слава богу, сердце бьется ровно и сильно.

Крейн застонал, и Эбби облегченно вздохнула.

Она перевернула Крейна на спину, и тот медленно разлепил веки.

– Лейтенант? – еле слышно прошептал он.

– Все хорошо, – сказала Эбби, беря его за руку. – Мы победили. Благодаря тебе Зерильда не вернулась.

– Нет, мы все постарались, – с улыбкой возразил Крейн, и веки у него затрепетали.

– Черт. – Эбби выпустила руку напарника и достала телефон – вызвать спасателей.

Глава 19
Сонная Лощина, штат Нью-Йорк
Январь 2014 года

Крейн стоял у пожарища на месте библиотеки Уайт комба-Сирса.

С инцидента во владениях Бронка прошло несколько дней, и он окреп достаточно, чтобы пройти самостоятельно несколько шагов и не рухнуть. Медики, прибывшие тогда на вызов, хорошо осмотрели его и вынесли вердикт: дегидратация. О подобной болезни Крейн прежде слыхом не слыхивал, и Миллс любезно пояснила, что это просто обезвоживание и следует побольше пить жидкостей.

Сегодня она, само собой, составила Крейну компанию.

– Ты, смотрю, уже бодрячком. Это радует.

– А уж меня-то как радует. – Крейн всмотрелся в дымящиеся руины. – Такая потеря…

– Да, Дросопулос и Хан были отличными копами.

– Да, и мистера Уайткомба-Сирса тоже будет не хватать, однако в данный момент я сетую на потерю библиотеки. Припомнил одну историю, которую поведал мне дед, а ему – один из профессоров Оксфорда. Году в 1671-м в пригороде Оксфорда, в Грандпуле, случился пожар. У того профессора имелся дом близ Ширлейка, а в доме содержалась обширная библиотека. – Он грустно улыбнулся и покачал головой. – Прости, но видение, посланное мне мисс Абернети, заставило вспомнить родных. Дед всегда очень скорбел о потерянных в тот день знаниях.

– Сегодня книги можно перевыпустить или скачать из сети. Зато людей…

– Ты, конечно, права, – кивнул Крейн, признавая правоту напарницы, – но ты живешь в эпоху, когда книги печатаются тиражами, в мое время неслыханными. Знания тогда добывались с трудом куда большим, а потерянные книги заменялись не так просто. Ну, и как мы с тобой выяснили, знания хрупки и редко надежны, порою они хорошо скрыты.

– Это, определенно, правда. Пошли, пройдемся.

Они неспешно двинулись вверх по Честнат-стрит и свернули на Вашингтон-стрит, которую Крейн нашел подходящей моменту и настроению.

– По крайней мере, – заметил он, ступая по улице, названной в честь его бывшего командира, – нам удалось хотя бы раз воспользоваться накопленными у мистера Уайткомба-Сирса знаниями. Страшно даже вообразить, какую бойню устроила бы Зерильда, потерпи мы неудачу и позволь мы ей вернуться в смертную юдоль.

– Да, фигово бы пришлось, – улыбнулась одной из своих нагленьких улыбочек Эбби. Крейн невольно улыбнулся в ответ, однако тут же помрачнел. – Ты так и не сказал, что за иллюзию наслала на тебя Фрида.

Последние два дня Крейн силился забыть о том видении… Но, разумеется, думать ни о чем другом больше не мог. И вот он вкратце поведал Миллс, как недолго успел пожить жизнью Икабода Крейна, пережившего войну и взрастившего с Катриной трех отпрысков.

– Во-первых, – под конец сказал он, – видение напомнило об ужасной истине, которую я до сих пор почти не принимал во внимание. Я не знаю, как мой отец воспринял известие о моей гибели. Что он испытывал: печаль? сожаление? гнев? праведное самодовольство? – Он покачал головой. – Как ни прискорбно, испытывать он мог любое чувство из вышеперечисленных.

– Не знаю даже, что сказать, Крейн. Абернети и мне показала нечто подобное. Корбин был мне как отец, и вот его не стало. Я бы и правда хотела, чтобы он жил, видел, что творится. Помогал мне.

– Говоря по совести, лейтенант, он и в самом деле помог. Его архив просто бесценен.

– Ну да, – вздохнула Миллс.

– А что насчет мисс Дженни и капитана Ирвинга?

– Ну, Ирвинг продолжает зачем-то мотаться в город. Может, с семьей видится, не знаю. Ему тяжко пришлось: он ведь думал, что знал свою напарницу, Наджент.

Крейн кивнул.

– А что мисс Дженни?

– С ней все хорошо, – хохотнула Миллс. – Что бы ни случилось, она быстро оправляется. Не забывай, она к этой войне готовилась дольше нашего.

К немалому восторгу Крейна, они достигли северного угла Парка Патриотов.

– Черт, я здесь лет сто не бывала.

Крейн удивленно взглянул на Миллс:

– В самом деле? Я вот стараюсь заглядывать сюда как можно чаще. В этом парке отлично думается.

– О, ну а для меня это первейшая причина как можно чаще оставаться от парка подальше. В последнее время размышления меня угнетают. Молох обещает, что ты меня предашь, Энди Брукс разгуливает по городу как зомби, и я по-прежнему не знаю, простила ли меня Дженни полностью. Завтра еще на очередные полицейские похороны. Как началось осенью с убийства Корбина, так и продолжается… – Миллс грустно улыбнулась. – Да, и с Новым годом меня.

Наконец они дошли до моста, на котором Крейн познакомился с мисс Лианой и ее питомцем Падди – а также получил видение от Катрины, положившее начало недавней миссии.

Миллс облокотилась на перила и глянула вниз на бурный поток.

– Я сказала Дженни, что мы на стороне добра, сражаемся за то, чтобы зло не поглотило мир, но… стоит иногда оглядеться и думаешь, что войну мы уже проиграли.

– Нельзя позволять себе подобных настроений, лейтенант, – убежденно произнес Крейн. – Именно когда события складываются не в нашу пользу, мы должны сражаться наиболее яростно. А если поддаваться отчаянию, то тем лишь приблизим победу врага. Надо держаться за то, во что мы верим и что дает нам сил, приносит радость. Меня, например, воодушевляет мысль, что мы с Катриной однажды воссоединимся.

– Для меня, наверное, это надежда наладить отношения с Дженни.

– Я бы сказал, что ты к своей цели куда ближе, чем я – к своей, – нерадостно заметил Крейн. – К тому же это не первая моя безнадежная война. Когда я только прибыл к этим берегам, мои – тогда еще – соратники из регулярной армии считали бунт колонистов верхом непродуманности и неосмотрительности. Король Георг был сильнейшим из монархов своего времени, Англия владела большей частью суши. По крайней мере, мы убеждали себя в этом. Дело колонистов казалось заранее проигранным. Неорганизованные, разрозненные, необученные – такими были воины Континентальной армии. По прибытии мой командир полковник Тарлтон обещал, что я встречу на американской земле лишь одно Рождество и что восстание подавят менее чем за два года.

– Я так думаю, предсказатель из этого Тарлтона был никакой? – спросила Эбби.

– В самом деле.

– Погоди, разве не он оказался в итоге демоном?

Крейн кивнул.

– Возможно, потому он и переоценивал силы регулярной армии, однако его убежденность разделяло большинство сослуживцев. Две с половиной сотни лет спустя история показала, как он ошибался. Непокорные колонии стали тем, чем некогда являлись владения короля Георга, – одной из величайших держав мира. Все потому, что мы отказывались признать поражение. В том и была наша сила.

– Надо думать. Кстати, о видениях. Мне оно показалось классным: обычная бюрократия, бессмысленные споры, но… все такое настоящее, нормальное.

– Как и у меня. Полагаю, мисс Дженни и капитан Ирвинг, подобно нам, увидели сцену из повседневной жизни. Заклинание, наложенное на нас мисс Абернети, вытаскивает на поверхность потаенные желания.

– Мечты. Надежды. Устремления. – Миллс вздохнула. – Если бы да кабы… Крейн улыбнулся.

– …мы превратились бы в ходячие грибные фермы.

– Точно, – кивнула Миллс. – А поганок и без того хватает.

Крейн встал рядом с Миллс и тоже облокотился на перила. Посмотрел на поток воды, прикрыл на мгновение глаза…

…а открыв их, снова перенесся в темный лес, полный скрюченных сухих деревьев. Воздух сделался плотным и затхлым, на небе сияла половинка луны.

На сей раз, правда, не было никаких видений. Точнее, не было сцен из прошлого. Крейну явилась Катрина – в одеянии санитарки, как в тот день, когда Крейн и Всадник Смерти сразили друг друга на поле боя.

– Я не могу оставаться с тобой долго, любовь моя, – сразу же заговорила Катрина. – В последние дни Молох зорко следит за мной.

– То же подозреваем и мы с лейтенантом Миллс. Должен поблагодарить тебя, Катрина: твое предупреждение помогло остановить воскрешение Зерильды.

– Она всегда сеяла великое зло, а твои действия пошатнули ее ковен. Впрочем, больше всего я радуюсь, Икабод, не сорванному воскрешению их госпожи, – непривычно скромно улыбнулась она, – но тому, что ты наконец получил заслуженную награду.

– О чем ты? – смущенно спросил Крейн.

– Крест Конгресса. Этой чести тебя удостоил сам генерал Вашингтон. Давно пора тебе его получить.

Катрина протянула ему руку, однако не достала, не сумела коснуться.

– Скоро мы будем вместе, Катрина, – заверил ее Крейн. – Если уж забытая награда от генерала Вашингтона наконец нашла меня, то и мы обретем друг друга вновь.

– Обязательно, – еще шире улыбнулась Катрина.

После этих ее слов Крейн снова перенесся в Парк Патриотов.

– Эй! Земля вызывает Крейна!

– Что-что? – моргая, посмотрел на Миллс Крейн.

– Ты где-то на минуту перенесся на Кузбейн.

– Не слышал о таком месте, – нахмурился Крейн. – Где оно и как я вообще мог перенестись туда?

– Попасть на Кузбейн можно по одной очень особенной улице. С этой планеты делал репортажи лягушонок Кермит.

– Ля… лягушонок? – Крейн так и уставился на Миллс.

Та в ответ захихикала.

– Долго объяснять. – Она резко выпрямилась. – Не знаю, как ты, но я просто умираю с голоду. Как насчет безродного потомка греческой лепешки?

– С удовольствием разделил бы с тобой пиццу, лейтенант, – кивнул Крейн. – Веди же меня в заведение «У Сальваторе». Или к Владимиру?

– А, без разницы.

По пути из парка к пиццерии Крейн достал из кармана Крест Конгресса – одну из двух вещей (помимо гримуара), которую он успел вынести из горящей библиотеки Уайткомба-Сирса. На серебряном кресте еще остались небольшие следы крови.

Остальные шесть крестов, что успела похитить Наджент, полиция приобщила к делу как улики. Позже они отправятся к законным владельцам: крест Тилмана – в «Общество Цинциннати», кресты ван Бранта и Виллетта – в Метрополитен-музей, а крест Кортландта – в музей в Тарритауне. Согласно последней воле мистера Уайткомба-Сирса, крест его семьи отойдет Историческому обществу Сонной Лощины и Тарритауна. К несчастью, пожар лишил их остальной части богатого наследства – кроме разве что существенной суммы денег.

Шестой украденный Наджент крест принадлежал одному из членов ковена Зерильды – Софии Кэбот, которая лежала в коме. О том поведала мисс Абернети. Несомненно, крест вернется родным мисс Кэбот.

Заметив, как Крейн разглядывает крест, Миллс сказала:

– Хорошо, наверное, получить наконец нечто, что можно поставить на каминную полку?

– Полагаю, я мог бы поместить сей предмет на каминную полку, да. – Сказать по правде, Крейн еще не думал, куда можно поставить крест в лесной хижине Корбина.

– Ты заслужил эту награду. И не единожды.

– Полагаю, что да. Жалею лишь о том, что путь к ней окроплен не только моей кровью, но кровью многих невинных жертв.

– Да, жаль, – тихо согласилась Миллс.

* * *

А в больнице Горы Синай по-прежнему лежала в коме молодая женщина по имени София Кэбот. Жизнь в ней поддерживало несколько аппаратов.

С прошлого октября состояние ее не менялось, и врачи не знали, когда она очнется и очнется ли вообще.

Наступило полнолуние, первое с тех пор, как две подруги Софии попытались воскресить госпожу.

В эту судьбоносную январскую ночь в палате никого больше не было – и потому никто не видел, как София пришла в себя. Она открыла глаза – черные, как обсидиан.