Текст книги "Сонная Лощина. Дети революции"

Глава 10
Сонная Лощина, штат Нью-Йорк
Январь 2014 года

После того как на глазах у Крейна одна из ведьм ковена Зерильды заживо спалила невинного человека, а после серьезно ранила и тем самым искалечила служителя закона, Крейн думал, что день ему испортить не сможет уже ничто.

Он, впрочем, не учел современной бюрократии – всех ее выматывающих душу проволочек. Сперва пришлось объясняться перед медиками, что занялись коленом Раддла и рукой лейтенанта Миллс. Последняя, к слову, отделалась совсем легкой раной, которая практически не требовала лечения.

Затем пришлось повторять историю коллегам Раддла из местного департамента полиции, а после – их начальникам и окружному прокурору.

К ночи, однако, Крейну и Миллс дозволено было откланяться, хотя их предупредили, что, возможно, придется выступить свидетелями в суде по делу об убийствах. Прокурор – который, собственно, и предупредил их, – добавил, впрочем, что нужды в том может и не возникнуть.

– Как по мне, все предельно ясно.

– Мне на ум приходит множество определений, лейтенант, – признался Крейн, когда они с Миллс сели наконец в машину, – при помощи которых можно было бы описать случившееся этим утром в форте, и «ясно» – далеко не из их числа.

– Точно, – мотнула головой Миллс. – Местный сержант рассказал, что в квартире у Стейси успели найти кучу странных штуковин. Ее подозревают в сатанизме.

– Даже так полиция остается далека от истины. Миллс завела мотор и поехала в сторону шоссе.

– Отдаю тебе должное, Крейн: ты держался молодцом, пока рассказывал полиции легенду. Даже не думала, что ты такой отменный лгун.

– Почему это? – спросил Крейн, резко выпрямившись.

– Хочешь знать? – улыбнулась Миллс. – Ты несколько месяцев привыкал к тому, чтобы не говорить первому встречному о том, что участвовал в Американской революции.

– Полагаю, мне можно простить определенную дезориентацию по прибытии в современный мир, лейтенант. Как бы там ни было, я – как ты сама только что изволила напомнить, – служил в армии. Война – одно из многих дел, требующих умения обманывать. Шпионаж – один из инструментов, помогающих добиваться успехов в бранном деле, и я, без ложной скромности, спешу заметить: из меня шпион вышел отличный. Джордж Вашингтон сам стал одним из величайших притворщиков времен колониальной войны.

– Что особенно забавно, если учесть истории о нем: Вашингтон якобы не умел врать.

– Даже если не учитывать многие уловки, к которым Джордж Вашингтон прибегал, дабы скрыть, что мы с ним и наши соратники сражаемся против полчищ демонов, он и так зачастую прибегал к стратегии обмана. Ему было далеко до величайших полководцев в истории, и вот он компенсировал этот недостаток за счет таланта вводить врага в заблуждение. Он умел заставить армию неприятеля поверить, будто у него оружия, людей и снаряжения куда больше, чем имелось на самом деле. Обман – сердце войны, лейтенант.

– Ну, если ты так говоришь, то ладно. – Миллс тяжело вздохнула. – Жаль, что не удалось убедить владельцев форта отдать нам крест, хотя они его надежно спрятали и объявили о пропаже. Нетронутым остался крест из Сонной Лощины, а прислужники Зерильды наверняка теперь думают, что экземпляр из форта у нас. Если удастся сорвать нападение на библиотеку, то, возможно, получится помешать их планам – что бы они там ни задумали.

– Возможно. Будем надеяться.

Повозившись немного, Крейн опустил спинку сиденья – чудо, которое, к его немалому удивлению, многие принимали как должное, – и заснул. И хотя ночью он спал значительно лучше лейтенанта, события дня он нашел изматывающими. Душевные силы истощило не то чтобы само убийство человека или невольное участие в фатальном действе. Ведьма не проявила ни малейшего уважения к жизни человека – исключительно готовность эту жизнь отнять. И если бы Крейн не предпринял решительных и крайних мер, он сам, лейтенант и местный констебль столкновения с ведьмой не пережили бы.

Нет, истощила Крейна бюрократическая нелепица, непомерно разросшаяся и развившаяся за прошедшие два века.

Проснулся Крейн от звуков, что издавал смартфон Эбби Миллс. До пункта назначения ехать оставалось где-то с час. Лейтенант же воспользовалась тем, что Крейн проснулся, и тем, что ей нужно проверить доставленное посредством сотовой связи донесение, и свернула с дороги – к одному из многих ресторанов, сетью которых владел клан Макдональдов.

Остановив машину, Миллс взглянула на дисплей смартфона.

– Черневски? Ну, здо́рово. – Зайдя в ресторан, она набрала нужный код, который помог связаться с вышеупомянутым юристом. – Привет, Фил. Да, знаю, завтра суд. Да, меня сегодня в городе нет, но я на службе. Знаешь, что такое служба? Вот-вот. Ты, наверное, сильно удивишься, но мне есть чем заняться, кроме дела об ограблении со взломом двухлетней давности. Не волнуйся ты, я буду в суде ровно в десять утра. Как штык. – Она дала отбой. – Мало мне поездки в Тикондерогу и обратно, – пожаловалась напарница, подходя к кассе, – так завтра еще придется надевать лучший костюм и ехать в Уайт-Плейнс, давать показания в суде по делу Ипполито.

– Ах да, суд присяжных. Мне было бы даже любопытно поприсутствовать на заседании, дабы воочию убедиться, как далеко шагнула за прошедшие два с половиной века наша система юриспруденции.

– Ну, – усмехнулась Миллс, – во-первых, никто больше не носит припудренных париков.

– Благодарение небесам.

После трапезы они продолжили путь по дороге, известной как автомагистраль штата Нью-Йорк, и добрались до моста Таппан-Зи.

– Как-нибудь расскажешь, кто додумался соорудить мост в широчайшем месте реки Гудзон вместо того, чтобы протянуть его в другом, самом узком месте?

– Создатели руководствовались другими соображениями: не ширина реки их заботила, а место расположения самого моста. Хотели провести его как можно ближе к Нью-Йорку, но при этом к северу от границы Нью-Джерси.

– Чего ради?

– Политика. Всякий мост, связывающий Нью-Йорк и Нью-Джерси, находится в ведении Портового управления, а оно, в свою очередь, – в ведении обоих штатов. Несмотря на все попытки, мост так и не смогли построить, вот Нью-Йорк и протянул Таппан-Зи.

– Если бы не кооперация штатов, мы бы ни за что не победили в войне, – с отвращением произнес Крейн. – Взять хотя бы форт Карильон, который мы только что покинули, – если бы не сотрудничество Массачусетского полка и «Парней с Зеленых гор»[11]11
  Провоенная организация, созданная в конце 1760-х Итаном Алленом для борьбы за территории с нью-йоркскими поселенцами в Нью-Гэмпшире.


[Закрыть] из Вермонта, мы не взяли бы крепость. А теперь что? Штаты Нью-Йорк и Нью-Джерси не могут прийти к согласию по поводу какого-то моста!

– Не стану спорить, вот только к согласию они не могли прийти шестьдесят лет назад, – Миллс покачала головой, – а этот мост теперь разваливается. Жаль.

Крейн поерзал на сиденье.

– Безопасно ли пересекать реку по столь ненадежной конструкции?

– Выбора особенно нет. Отсюда до МДВ[12]12
  Мост Джорджа Вашингтона.


[Закрыть] пилить и пилить.

Неуверенный, что значит упомянутая аббревиатура и стоит ли уточнять, Крейн промолчал. В конце концов они уже почти вернулись в Сонную Лощину.

В арсенале их дожидались мисс Дженни и капитан Ирвинг. Последний, взглянув на Крейна и Миллс, озабоченно спросил:

– Что с вами? Выглядите паршиво.

– Сами-то, капитан, – рассмеялась Миллс, – тоже не больно аккуратно смотритесь.

– Позаполняй-ка весь день отчеты о гибели полицейских – да еще после ночи на ногах.

Крейн присел за стол перед вычислительным устройством.

– Собственно, ровно те же невзгоды постигли сегодня и нас, капитан.

– Только в нашем случае копа не убили, а ранили, – добавила Миллс, опускаясь в кресло.

Капитан скрестил руки на груди.

– Вы хотя бы крест уберегли. Черт, мы так и не знаем, для чего их вообще крадут.

– Зато знаем кто, – сказала мисс Дженни.

– Зерильда Аваддонская, – мрачно произнес Крейн. – В свое время она причинила много зла: убийства, разрушения.

– Это ведь она убивала потомков Ферта, да? – припомнил Ирвинг.

Миллс кивнула.

– Крейн и прежде с ней сталкивался, а в наше время мы помешали ковену воскресить ее.

Перед мысленным взором сама собой возникла картина из прошлого: спаленный Зерильдой военный лагерь близ Олбани. Дымящиеся останки палаток, вонь горелой плоти – и звуки, едва ли слышные. Тела так сильно обгорели, что их не тронули даже насекомые. Пение птиц звучало неестественно тихо, приглушенно. Генерал Вашингтон признался, что ожидал подобного с самого захвата Трентона.

– Ну конечно! – Крейн вскочил на ноги.

– Что такое? – встревожилась Миллс.

– Катрина не только дала мне указания найти крест, но и явила несколько образов из прошлого: в частности, останки лагеря близ Олбани, где Зерильда устроила бойню.

– Можно высказать предположение? – спросила мисс Дженни, подняв руку и ткнув пальцем вверх.

– Ну разумеется, – ответил Крейн, присаживаясь.

– Думаю, надо взглянуть на картину в целом. Так мы сможем решить, что делать дальше – ну, кроме того, что надо спасти крест из библиотеки.

– Кстати, – вспомнил Ирвинг, – дежурящие там копы ничего необычного пока не замечали. Правда, библиотека в это время года и так пустует.

Каникулы.

Миллс кивнула.

– Хоть какие-то хорошие новости.

Крейн прикрыл глаза и попытался вызвать в памяти видение, что было дано ему в Парке Патриотов.

– Сперва я перенесся в лес. Было полнолуние.

Затем меня несколько раз переносило в разные места и моменты времени. Я был в гостях у ван Бранта, мы выпивали.

– Логично, – кивнула Миллс, – он тоже был представлен к награде.

– Затем я очутился на месте лагеря близ Олбани.

Погибшего от рук Зерильды.

– Это из-за нее весь сыр-бор, – сказал Ирвинг.

– Не совсем так, – поправила его Миллс. – Мы ведь уничтожили ее кости, они мертва и не может вернуться. Работают ее последователи, и у них есть некий козырь.

– После, – продолжал Крейн, – я попал в тайное прибежище масонов, в узилище, где мы держали и допрашивали через лейтенанта Брукса всадника Смерти.

– Веселая выдалась ночка, – пробормотала мисс Дженни.

– Не совсем понимаю, какое это имеет отношение к нашему делу, – сказал Ирвинг.

– Скорей всего, это подсказки нам. – Миллс задумчиво потерла подбородок. – Помните, это ведь Брукс провел ритуал воскрешения Зерильды, а ван Брант – это Смерть.

– Надеюсь, – вздрогнул капитан, – на этом совпадения и связи заканчиваются. Не хотелось бы снова пересечься с этим типом.

– Как и мне, капитан, – вздохнул Крейн. – Потом был карнавал, где мне пришлось убить голема, стража Джереми.

Миллс поморщилась.

– Как это может быть связано с делом о крестах?

Крейн уже думал согласиться, но внезапно вспомнил, что именно сделал голем перед гибелью.

– Еще как связано. Это очередная ниточка, ведущая к Зерильде. Во время войны именно ковен Катрины наслал на Зерильду ослабляющее заклятие, вновь сделал ее уязвимой и смертной. Только тогда ее смогли изловить и сжечь на костре. Все благодаря ковену Катрины.

– А перед тем, как ты убил голема, – кивнула Миллс, – тот уничтожил последних его членов. Всех четверых одним ударом.

– Смысл в том, что в нынешней борьбе с последователями Зерильды нам не приходится полагаться на помощь бывших союзников.

– Мы сами по себе, – пожала плечами Миллс. – Не привыкать.

– Были еще какие-то видения? – спросил Ирвинг.

– Смею ли заметить, что такого вопроса я меньше всего ожидаю услышать от окружающих?

– Как и я, – хихикнула Миллс.

– Нам всем нелегко, капитан, – произнес Крейн. – До первого моего столкновения со слугами Молоха, служа на стороне британской короны, я тоже верил, что ведьмы, демоны и колдовство – предмет исключительно из области народного фольклора. Однако вот нам с пугающей регулярностью приходится иметь дело и с тем, и с другим, и с третьим. Полагаю, время удивляться чему-либо сверхъестественному осталось далеко в прошлом.

– О, будь уверен, я прекрасно сознаю, с чем нам приходится иметь дело и насколько это все реально. Просто время от времени надо напоминать себе, что это – бред.

– Аминь. – Коротко похлопав Ирвингу, Миллс обратилась к Крейну: – Ну, так что еще ты видел?

Крейн покачал головой, не понимая, в чем смысл и ценность высказываний Миллс и Ирвинга. Новый порядок жизни устоялся, глупо подвергать сомнению собственное здравомыслие.

Однако опыт научил его не спорить с ними по таким поводам. К тому же у соратников и без того много трудностей.

– Мне показали форт Карильон в Тикондероге: мы встретились с Калебом Уайткомбом и Генри Ноксом. – Крейн ухмыльнулся. – Полагаю, это видение в пояснениях не нуждается: наше с лейтенантом недавнее путешествие в вышеозначенный пункт говорит само за себя.

– Ага, – кивнула Миллс. – Что дальше?

– Последнее видение было о том, как Маринуй Виллетт выступает на встрече «Сынов свободы» в Нью-Йорке.

– Итак, – сосредоточенно нахмурился Ирвинг, – есть Виллетт, Нокс, ван Брант и Уайткомб, но нет Кортландта и Тилмана. Почему?

– Простейшее объяснение, капитан, заключается в следующем: ни одного из последних двух господ я за все тяжкие годы войны ни разу не встречал. В конце концов образы, которые явила мне Катрина, рождались из моих собственных воспоминаний.

– Так что же дальше? – спросила Миллс.

– Я снова перенесся в лес, мне явилась сама Катрина и наказала: «Отыщи крест, которым тебя наградили!»

– Лес был тот же самый?

– Да. Темная опушка в окружении перекошенных деревьев, освещенная… – Тут он умолк. Все явленные Катриной образы так или иначе были связаны с борьбой против ковена Зерильды, однако насколько точно – Крейн понял лишь сейчас.

Он вспомнил одну немаловажную деталь.

– В самом начале, когда я только угодил в страшный лес, луна была полная. Затем, когда явилась Катрина, на небе светила половинка луны, а когда моя супруг вновь исчезла, я увидал над головой восемь половинок.

– Что? – спросила мисс Дженни, хранившая до того необычное молчание. Оказалось, она засела в дальнем углу, и на коленях у нее лежит массивный том в потрескавшемся кожаном переплете. – Восемь половинок луны? Ты уверен?

– Конечно же, я уверен. А что?

Дженни подошла к ним и с размаху опустила том на стол. В воздух взметнулось облако пыли.

– Я тут решила почитать про эту сучку Зерильду. Она управляла ковеном, который поклонялся демону Аваддону. Если верить записям Корбина, остатки ковена еще живут в Сонной Лощине, и с ними-то вы стакнулись.

– А ведь верно, – согласился Крейн.

– Ага, – добавила Миллс. – Продолжай.

– Значит, к Рождеству 1776 года этот ковен достиг пика могущества.

– Как раз когда Вашингтон пересек реку Делавэр, – заметил Ирвинг.

Крейн кивнул.

– Потерпев поражение в Нью-Йорке, генерал повел войска на Трентон, откуда выбил гессенский полк. Великая была победа.

– Гессенцы? – вытаращилась на него Миллс. – Это ведь не просто наемники из Германии, они пособники Молоха.

– Верно. – Крейн покачал головой. – Когда мы с генералом Вашингтоном прибыли на пепелище близ Олбани, он признался, что ждал чего-то подобного с тех пор, как мы взяли Трентон. Генерал сказал: «В тот день мы и победили, и проиграли». Теперь-то смысл его слов до меня дошел.

– Думаю, – сказала Дженни, – гессенцы в Трентоне совершили некий обряд, благодаря которому Зерильда стала не просто предводительницей ковена. Вашингтон не сумел помешать им.

– Вполне логично.

– Только это еще не самое интересное. Смотрите. – Дженни указала на абзац в книге.

Нагнувшись, Крейн прочел вслух:

– «Ведьма, что приняла Аваддона, может быть Уничтожена, однако не боится того, ибо Личность ее может быть Воскрешена, когда с момента ее Гибели минует дважды по четыре раза Пол-луны». – Крейн выпрямился. – Восемь половинок луны.

– Вот черт, – выругалась Миллс и потянулась за телефоном.

– Что такое, лейтенант?

– У меня установлено приложение, которое определяет фазы луны – скачала его после первой встречи с Зерильдой. Подумала, что пригодится, если учесть, с чем приходится иметь дело.

– И правда, – кивнул Крейн, – магия сильно зависит от лунных циклов.

– Да, и я проверила, когда следующие пол-луны – завтра. К тому же они восьмые по счету после кровавой луны, когда мы уничтожили кости Зерильды.

– Вот черт, – повторила за сестрой мисс Дженни. Интересно, подумал Крейн, это она так дразнит родственницу или же это признак того, как они обе похожи? – Эл рассказывал, как Вашингтон использовал шесть крестов, чтобы не дать ведьмам из ковена Зерильды погубить его жену. Похоже, руны, нанесенные Мерсье, это своеобразные элементы… – Дженни не смогла подобрать нужного слова.

– …некромантии? – подсказал Крейн, припомнив умное слово из своего слишком уж краткого знакомства со сверхъестественным. – Форма магии, которая имеет дело со смертью.

– Не совсем, – чуть скривила уголок рта Дженни. – Скорее уж, анти-некромантия. Она препятствует магии смерти. Эл говорил, что руны призваны усилить защитные заклинания.

– То есть преимущество у нас? – спросил Ирвинг, уперев руки в бока.

– У нас? С чего бы? – недоверчиво переспросила Миллс.

– Ведьмам нужно шесть крестов, а раздобыли они только четыре. Послезавтра от них все равно проку не будет.

– Если предположить, что наши догадки верны, – уточнил Крейн.

– Да, – вздохнула Миллс, – но все улики указывают на это. Вспомни, что говорила перед смертью Стейси.

– Нельзя также принимать за факт, – добавил Крейн, – что ведьмы раздобыли всего четыре креста. Остаются еще три, которые мы не сумели отыскать, тогда как у ведьм ковена в распоряжении имеются методы, о которых мы не можем и помыслить. Вполне возможно, они раздобыли один из трех не учтенных нами крестов. Может быть, даже мой.

– Если не все три, – сказала Дженни.

– Нет, – покачала головой Миллс, – если бы заполучили, то не сунулись бы в Тикондерогу. Им нужен еще как минимум один крест, тот, который хранится на Честнат-стрит.

– Значит, – сказал Крейн, направляясь к двери, – мне следует поторопиться, примкнуть к силам безопасности, которые вы так любезно обеспечили, капитан, и, возможно, расспросить упомянутого Эла – вдруг он предоставит больше сведений. Или же, в самом крайнем случае, обеспечит меня материалом для исследований.

– Хороший план, – похвалила Миллс. – А я пока пойду домой, надо выспаться. У меня ведь завтра слушание, в десять утра нужно быть в суде.

– Дело Ипполито? – нахмурился Ирвинг.

Миллс кивнула.

– Филу Черневски я нужна полной сил, поэтому надо на восемь часов залечь в постель – после двух четырехчасовых поездок за последние два дня и ночного самоистязания на средневековом орудии пыток… – Конечно, лейтенант, отдыхайте.

Ирвинг направился к выходу следом за Миллс и Крейном.

– А мне так даже и устройства пыток не досталось.

Встретимся утром, поболтаем.

Все трое запоздало вспомнили о Дженни.

Младшая из сестер Миллс улыбнулась.

– Зато я сегодня отоспалась за всех и встала только в десять, так что ничуть не утомилась. Посижу, пороюсь в архивах Корбина – может, удастся раскопать еще что-нибудь. Теперь мы знаем, из-за чего сыр-бор, искать будет легче.

– Отлично, бог в помощь, мисс Дженни, – сказал, поклонившись, Крейн.

Вместе с Миллс и Ирвингом он покинул арсенал. На улице двое служителей закона сели по машинам и разъехались по домам, а Крейн пешком отправился на Честнат-стрит. Морозный ночной воздух приятно обжигал легкие. Да, было холодно, однако это не шло ни в какое сравнение с трудностями, которые Крейну довелось испытать по пути из Тикондероги в Бостон. Ну и, конечно же, сегодня ему не приходилось решать задачи перевозки орудий общим весом в «шестьдесят фунтов».

Впрочем, как и в 1775 году (после захвата форта Карильон), у Крейна имелась четкая задача: не дать последователям Зерильды воскресить свою госпожу.

Глава 11
Сонная Лощина, штат Нью-Йорк
Январь 2014 года

Альберт Джон Уайткомб-Сирс всегда считал себя рационалистом и скептиком. Верил только в то, что можно увидеть и потрогать, или в то, что подтверждается научной теорией.

В этом он придерживался семейной традиции. По линии Уайткомбов и Сирсов он был потомком первых колонистов, прибывших в семнадцатом и восемнадцатом веках в Новый Свет, а те, в свою очередь, были продуктами Эпохи Просвещения. Это значило, что и те и другие верили исключительно в материальное.

Впрочем, этот же факт ставил его в затруднительное положение: приходилось верить в то, что, по идее, нереально. Ведь это самое нереальное Эл видел собственными глазами.

Со сверхъестественным он впервые столкнулся, познакомившись с шерифом Огастом Корбином. Сам термин «сверхъестественное» Элу не нравился: раз уж какое-то явление имеет место быть в материальном мире, то оно, по определению, естественно. «Сверхъестественное» же вносит путаницу.

Он хорошо помнил день, когда все изменилось.

В то время Эл работал библиографом-консультантом в главном читальном зале в Исследовательском корпусе Нью-Йоркской публичной библиотеки (который в путеводителях именовали корпусом Стивена Шварцмана – благодаря ну очень щедрому пожертвованию в фонд библиотеки, размером в сто миллионов долларов).

Как бы там ни было, Эл пять раз в неделю мотался из Сонной Лощины на Манхэттен – на работу, тогда как его отец и дядя руководили библиотекой Уайткомба-Сирса. Она принадлежала их семье с тех самых пор, как епископальная церковь махнула на здание рукой.

Как-то, десять лет назад, пока еще Шварцман не сделал щедрого пожертвования и целый корпус библиотеки не переименовали в его честь, Элу позвонили с незнакомого номера. Он бы и не ответил – обычно с незнакомых номеров звонят телемаркетеры, – но, судя по коду, звонил кто-то из Сонной Лощины. Эл рассудил, что это, наверное, кто-то из соседей или друзей семьи, чей номер он просто забыл внести в список контактов.

Хриплый бас в трубке произнес:

– Мистер Уайткомб-Сирс, это шериф Огаст Корбин из Сонной Лощины. Боюсь, у меня для вас плохие новости: ваших отца и дядю убили.

Остальной части разговора Эл не запомнил. Только что он стоял в читальном зале, где под высоким потолком разносились приглушенные шепотки посетителей, клацанье клавиш их ноутбуков – никто, естественно, не слышал, как шериф произнес слово «убили», – а вот он оказался подле Корбина, у желтой заградительной ленты перед входом в бывшую церковь. Рядом мерцали синие и красные огни мигалок.

– Что случилось? Как? – спрашивал Эл.

– Мы выясняем, – ответил шериф.

– Ну да, – произнес Эл, понимая, что таким образом полицейские маскируют ответ вроде «понятия не имеем». – Я хочу видеть тела.

– Если честно… не стоит, мистер Уайткомб-Сирс.

– Почему это? – Эл возмутился: что?! какой-то идиот-легавый не позволит ему увидеть тела погибших родственников?!

Помедлив немного, Корбин произнес:

– Ладно, на отца еще взглянуть можете, а вот на дядю – и правда не стоит. То, как с ним обошлись… Скажу лишь, что опознали его только по найденным в карманах бумажнику и сотовому.

Корбин проводил его к фургону патологоанатомов, где один из экспертов расстегнул мешок для трупов. На лице у отца застыло крайне изумленное выражение; в груди зияла большая дыра.

– Кто его так?

– Мы сами пока не знаем. – Кивнув коллеге, Корбин застегнул «молнию» на мешке.

Элу стало дурно, но он промолчал.

В ту ночь и начали твориться разные странные вещи. Эл вернулся домой – в таунхаус на три квартиры. Эл жил на первом этаже, у него была небольшая кухня, спальня, просторная гостиная-столовая и выход на задний дворик. Заснуть, понятное дело, не получалось, и, как назло, из гостиной посреди ночи послышался невнятный стук.

Эл вышел из спальни и по ту сторону дверикупе, что вела на задний двор, увидел человеческий силуэт.

– Папа?! – еще толком не проснувшись, закричал Эл.

Отец явился совершенно голый; дырка в груди никуда не делась, однако папа – мертвый! – стучался в стеклянную дверь.

Совершенно растерявшись, Эл все же открыл ему. – Пап, ты как… что… Ты здесь откуда?

– Прости, сынок, – на удивление внятно (для зомби) произнес отец, – за мной гонятся. Мне надо где-нибудь укрыться.

– Пап, ты же… мертв!

– Уж поверь, об этом я знаю лучше кого бы то ни было: в груди дырень, пульса нет, а тут еще за мной какой-то псих увязался. От самого морга преследует. Не знаю, долго ли получится скрываться, но мне надо где-нибудь схорониться. Дома и в библиотеке полно копов.

Не в силах видеть отца таким – причем Эл затруднялся сказать, что именно его смущает больше: нагота или дырка в груди, – он сгонял в ванную и принес халат.

– Надеюсь, что бы ни гналось за мной, оно не станет искать здесь. Ну, или ты хотя бы мне поможешь.

– Э-э… как? – Эл с облегчением заметил, что теперь он хотя бы может спокойно смотреть на отца. Правда, желтизна и водянистость глаз, восковой оттенок кожи сильно смущали.

– Понятия не имею, сынок. Я же первый раз умер.

Не успел он договорить, как стеклянная дверь разлетелась дождем осколков. Эл машинально прикрылся руками.

Он и по сей день не мог точно сказать, что разбило дверь. Эл разглядел только силуэт – более-менее человеческий, – расплывчатый и неясный, будто смотришь на него краем глаза.

– Фредерик Уайткомб-Сирс, ты пойдешь со мной, – произнесло нечто, и Элу почудилось, что это говорит сама смерть. – У меня для тебя задание.

– А если откажусь? Убьешь?

Поразительно, с какой дерзостью отвечал неведомому созданию отец.

– Я уже забрал у тебя брата. Может, и сына взять?

– Больше ты никого не заберешь, – раздался хриплый оклик с заднего двора.

За спиной у твари, в лунном свете стоял шериф Корбин – он целился в пришельца из пистолета.

– Ты глупец, Огаст Корбин, если думаешь остановить меня этим жалким оружием из стали и свинца. – Сталь и свинец? – ответил Корбин. – Кто я тебе, камикадзе?

Он спустил курок. Выстрел прозвучал еще громче, чем звон бьющегося стекла.

Чудовище закричало. Послышался запах горелой плоти, зашипело. Тело чудища – если оно вообще было из плоти – задымилось.

Корбин еще раз нажал на спуск, и чудовище снова закричало. Запах горелого мяса сделался тошнотворным. Эла вырвало.

Существо рухнуло на пол. Корбин подошел к нему и выстрелил третий раз.

Третий выстрел прогремел громче двух предыдущих. Элу показалось, что эхо от него он будет слышать всю жизнь. (Зря опасался: десять лет спустя он, бывало, неделями не вспоминал тот случай.)

Чудовище растаяло, растеклось бурой лужей на кафельном полу. Эл думал, что не забудет этого зрелища до самой смерти и что бурое пятно так и не удастся вывести. (Зря опасался: домохозяин заменил плитку, вычтя нужную сумму из залогового платежа.)

Эл вытаращился на Корбина, а тот лишь улыбнулся в бороду.

– Серебряные пули.

– И все? – пораженно произнес Эл. – Вы так запросто остановили это… существо, превратившее моего отца в зомби?

– Не совсем просто – пули ведь в магазине не купишь. Не знаю, как с этим справлялся Одинокий Рейнджер.

– Шериф, что за… – Он не договорил, услышав за спиной горестное стенание.

– Ооооооо, сынок…

Это был отец – он упал на пол рядом с… тем, что приходило за ним.

– Папа! – Эл бросился к телу отца и рухнул рядом на колени. Проверил пульс – но это, естественно, ничего не дало, ведь сердце у отца не билось, еще когда он переступил порог дома.

– Сочувствую, мистер Уайткомб-Сирс, – произнес Корбин, кладя руку на плечо Элу, – ваш отец погиб окончательно. Демон, которого я убил, вернул его к жизни лишь затем, чтобы он принес одну книгу из библиотеки.

– Все из-за книги? – потрясенно спросил Эл, глядя на Корбина. – И что значит «демон»? Их ведь не бывает! – Не успел Корбин ответить, как Эл продолжил: – Зомби тоже не бывает… – сказал тот, кто мгновение назад беседовал с погибшим отцом. – У меня это просто в голове не укладывается.

– Позвольте мне сперва позаботиться о следах. Я отвезу тело вашего отца обратно в морг, а после пришлю сюда бригаду ликвидаторов. Составите мне завтра компанию за обедом?

Эл беспомощно огляделся.

– Вряд ли я смогу завтра работать, так что да, в обед я буду свободен.

– Встретимся в закусочной «У Маккейба», в половине первого. Бывали там прежде?

Эл покачал головой.

– У них подают лучший яблочный пирог с мороженым, – заверил Корбин.

Свое слово шериф сдержал: вернул тело отца в морг, пропажи никто и не заметил, а бригада ликвидаторов убрала с пола следы того, что приходило ночью. Правда, полностью избавиться от бурых пятен не удалось.

В обед на следующий день Эл все-таки пришел на встречу с Корбином.

– Когда-то я был совсем как вы, – сказал шериф, – тоже думал, будто чудовища – выдумки. Оказалось, что нет. Они правда существуют, и вчера один из них зверски убил вашего дядю, а после обратил вашего отца в зомби.

– Это… так сразу не переваришь.

– Охотно верю.

– Откуда вы узнали, что стрелять надо серебряными пулями?

Корбин подцепил ложечкой ванильное мороженое.

– Я и не знал поначалу. В легендах чудовища зачастую уязвимы для серебра, и первый свой раз я стрелял наудачу. – Улыбнувшись, он добавил: – В прямом и переносном смысле. Мне повезло. – Шериф отправил мороженое в рот. – Как бы там ни было, вчера мне тоже повезло.

Унаследовав семейную библиотеку, Эл уволился со старого места. В секции редкой книги – там, где прежде располагался церковный орган, – он нашел много поразительных экземпляров, включая тот, где говорилось про демона, убившего отца и дядю Эла. Звали демона Усовах.

Корбин то и дело наведывался, просил нужные книги, а как-то раз даже прислал протеже – Дженни Миллс.

И вот наступил кромешный ад: прибыл первый всадник Апокалипсиса, и два Свидетеля (одним из которых оказалась сестра Дженни, Эбби) принялись за дело. Корбина обезглавили.

Эл жутко боялся.

Он не верил в пророчества. Точнее, не верил в то, что они сбываются: стоит узнать будущее, как ты его автоматически меняешь. Вот Эл и не верил в предопределенность.

И все же он боялся – главным образом потому, что погиб Корбин. Дженни – девчонка хорошая, но порой у нее ум за разум заходит. За такое, конечно, в дурку сажать – крутовато, однако… К тому же Корбин ограничил круг посвященных теми, кто столкнулся с необычным еще до пришествия Всадника. Так Эл и оказался в узком кругу благодаря безвременной кончине отца, а Дженни – потому что ее однажды одержал демон (впрочем, слабее Усоваха).

Эбби Миллс в тайну не посвящали, но вот она оказалась на передовой – вместе с солдатом времен Американской революции. В это Эл – несмотря на все виденное прежде – ни за что не поверил бы, если бы не заверения Дженни. Она рассказала все, когда Эл поведал историю спасения жены Вашингтона.

А еще Эл почти сразу же забыл имя того революционера из прошлого. Оно было какое-то… птичье[13]13
  Фамилия Крейн (англ. «crane») в буквальном переводе означает «журавль».


[Закрыть], что ли.

Сейчас он сидел в библиотеке, пытаясь отыскать больше сведений о Мерсье, серебряных дел мастере.

– Эврика! – вскричал он, когда наконец отыскал нужные сведения в книге, написанной месмеристом девятнадцатого века Лоренсом Конроем. Тот был связан с Алистером Кроули, и его преследовал Гарри Гудини. (Знаменитый фокусник довольно агрессивно разоблачал шарлатанов, устраивавших платные спиритические сеансы и сеансы магии.)